Владислав Владимирович Сошников
Проект «Сияние». Возвращение Норы
Мы отошли от притихших фермеров на десяток шагов, когда нас окликнули:
– Постойте мистер! Я не знаю вашего имени, но прошу меня извинить за излишнюю резкость и суровость. В наше время, понимаете ли…
– Знаю-знаю: нельзя сходу доверять незнакомцам! – обернулся я, остановившись. – Всё верно, ваша осторожность достойна похвалы, мистер.
– Эббот, меня зовут Джошуа Эббот, мистер. Позволите узнать ваше имя?
– Нейтан Стюарт. Но люди в основном зовут меня Сталкер.
Эмоции, отразившиеся на открытом и простодушном лице Эббота после того, как я назвал своё имя и прозвище, красноречиво показали, что он обо мне слышал и имеет некое представление о том, с кем в данный момент общается. Дело в том, что за те полтора года прошедшие с того, не сказать, что бы сильно счастливого момента, как я волею судьбы очутился на просторах Содружества, выбравшись на поверхность из склепа, в который превратилось Убежище 111 для тех, кто надеялся выжить в нём во время всемирной ядерной заварухи, я успел прожить такую бурную жизнь, что самому порой было трудно поверить в то, что все эти события произошли именно со мной одним, а не с десятком совершенно разных людей. Потому и неудивительно, что люди из самых разных уголков штата хоть как-то, хоть краем уха могли слышать обо мне и моих похождениях.
Во времена отсутствия телевидения изустные истории имеют высокую популярность в народе, и пересказанные множество раз они порой обрастают такими подробностями, что от изначальных, истинных событий в этих байках не остаётся ровным счётом ничего. Но этого бывает вполне достаточно, что бы у человека сложилась определённая репутация, подкреплённая слухами и домыслами, как правило идущая впереди её носителя. Сказать по чести всё то, что болтали в народе обо мне и моих похождениях, на самом деле было скорее ближе к истинным событиям, чем к вымыслу и народным байкам. Поэтому фермер, услышав моё прозвище сразу проникся и уже был склонен всерьёз прислушаться к моим словам насчёт возможной засады.
– М-да.., – сдвинув шляпу, Эббот почесал макушку с намечающейся лысиной. – Однако… Это может превратиться в проблему. Дело в том, что сюда мы прибыли с большим караваном и думали, что обратно на ферму отправимся тем же составом, но наши соседи решили остаться в Даймонд Сити ещё на пару дней. А мне никак нельзя задерживаться! Дело в том, – он доверительно наклонился ко мне и понизил голос, – что моя благоверная беременна, и вот-вот должна разродиться. А дома с ней осталось лишь пара служанок, да несколько рабочих. Но они целый день в поле, так что… Как вы понимаете, мистер Стюарт, мне нужно срочно отправляться назад, на ферму, а тут ещё колесо это! Но с ним уже практически закончили, а вот ваши слова меня настораживают. Нас слишком мало, что бы противостоять хорошо спланированному нападению. К тому же, к слову, половина моих людей бойцы так себе, что уж тут скрывать.
И он тяжело вздохнул, ещё раз почесав лысину.
– Мы с женой идём в Сенкчуари, – сказал я. – И могли бы отправиться вместе с вами если и нам, и вам по пути конечно. А там, в посёлке можно было бы нанять охрану для вашего каравана. За разумную плату, разумеется.
– Да, нам нужно в том же направлении. Но обычно мы проходим южнее, по остаткам дороги мимо старинного кладбища и не доходя Конкордата поворачиваем восточней. Дальше ещё пять миль по полям, а там уже и наша ферма, – ответил Эббот. – Но путём, который предлагаете вы мы ещё ни разу не ходили и всем нам придётся положиться на вас и ваши умения, мистер Стюарт.
– Понятно, – кивнул я в общих чертах смекнув, о какой ферме он говорит. – Я намеревался пройти одной неприметной тропкой и во второй половине дня мы уже были бы в Сенкчуари. С вами нам придётся идти по старому шоссе, а это лишний крюк в пару миль. Но не беспокойтесь, – поспешил добавить я видя, как расстроился Эббот, – мы пойдём вместе. Просто постарайтесь двигаться быстрее, повнимательней поглядывайте по сторонам и держите оружие наготове. И ещё, если начнётся какая-нибудь заваруха, прячьтесь за телеги и старайтесь не попасть мне в спину, когда будете стрелять. О-кей?
– Я понял, – кивнул фермер. – Я скажу людям, что бы смотрели в оба и не расслаблялись. Будем надеяться, что всё пройдёт благополучно.
– Тогда пора выдвигаться. Мы с Норой пойдём впереди, вы немного погодя трогайтесь за нами. Старайтесь двигаться так, что бы не потерять нас из виду.
Эббот кивнул и зашагал к повозкам отдавать распоряжения своим людям. Мы же направились к развалинам домов, за которыми проходило старое разбитое шоссе, где когда-то, очень-очень давно тысячи машин, блестя яркой краской на своих покатых боках стремительно уносились в дальние дали.
– Ну так почему почему тебя называют «Сталкер»? – спросила молчавшая во время нашего с Эбботом разговора Нора.
– О, это отдельная история, – улыбнулся я. – Это мне один взбалмошный старикан прозвище прилепил, я говорил уже. Он же кстати и комбинезон этот мне подарил, – я постучал кулаком по нагрудной пластине, зашитой в несколько слоёв чёрного сверхпрочного тварона. – Он вообще экземпляр редкостный, дедок этот самый. Начать с того, что я никак не могу понять, сколько ему лет. Те, кто знали его раньше рассказывали, что он появился в Бостоне лет двадцать-двадцать пять назад и уже выглядел так же, как и сейчас. А некоторые говорят, что он тут вообще чуть ли не с самых первых времён после войны. Если же учитывать, сколько лет мы с тобой провели в морозильнике в том проклятом убежище, то это, знаешь ли…
– Понятно, – кивнула Нора. – Но почему он тебя так назвал? И откуда он?
– Он утверждает, что пришёл сюда, к нам из другого мира.
– Даже так? – удивлённо подняла брови Нора, улыбнувшись уголками губ.
– Угу. Я же говорю, дед тот ещё оригинал и это очень мягко сказано! Сам он русский, говорит, что в том мире, откуда попал сюда существует какая-то «Зона». Отгороженная от всего остального мира и где не действуют привычные нам законы физики, она однажды по неведомым причинам поглотила одну атомную станцию с близлежащим городом и окрестностями. Там якобы происходят разные загадочные и необъяснимые явления, где каждый неосторожный шаг, одно неверное движение может стать для человека последним. Говорит, что там полно всяких, почти не видимых глазу искажений пространства, которые он называет «аномалии», попав в которые тебя может запросто разорвать на части, или ударить молнией, или мгновенно испепелить жарким пламенем прямо из воздуха.
– Обалдеть просто, – улыбнулась Нора. – А эльфов с орками там нет? Ваш старик действительно большой оригинал.
– Это да, – кивнул я. – Так вот, тех смельчаков, которые ходят в «Зону» за добычей, а найти там по его словам можно порой просто удивительные вещи, называют сталкерами, а добычу – хабар.
– Habar? – переспросила Нора.
– Да, хабар. В общем, дед этот про свою «Зону-матушку», как он её называет, может болтать часами. Особенно когда подопьёт малость. Понятное дело его мало кто слушает – что ещё можно ожидать от ополоумевшего старика! Но… Вот комбез этот именно он мне подарил после того, как я помог ему в одном деле. Мы с ним примерно одного роста и телосложения, он только сутулится от старости. И ты посмотри, – я распахнул полы плаща и поветрелся перед Норой, – ты вообще такой где-нибудь видела?
– Ну, я вообще не очень-то много военного снаряжения в своей жизни видела, – возразила Нора. – Так что мне твоя одежда ни о чём не говорит. Да, комбинезон необычный, но кто знает – может он его нашёл где-нибудь? На одной из заброшенных военных баз к примеру.
– Может быть, – кивнул я. – Но видишь ли, в чём дело… Ты же помнишь, какой я фанат оружейный? Вот. И до войны я ради общего развития изучал тему различного защитного снаряжения разных стран для армии, полиции, спецназов там всяких, наёмников… И ничего подобного, – я снова похлопал ладонью по груди, – я нигде не видел.
– Может секретная разработка какая-нибудь, – пожала плечами Нора.
– Может, – не стал спорить я. – Ладно, будем как-нибудь в Добрососедстве, я вас познакомлю. Сама посмотришь, что за фрукт, Старик этот.
Дальше мы шли какое-то время молча. Я оглянулся проверяя, идут ли за нами фермеры. Увидел у дальних развалин, которые мы с Норой недавно миновали силуэты шагающих быков и фигурки людей, кивнул и отвернулся.
– О Шоне думаешь? – сказал я видя, как Нора хмурится, погружённая в свои мысли.
– О чём же я могу ещё думать, Нейтан, – тяжело вздохнула она. – Где он сейчас, наш мальчик, жив ли…
– Жив, обязательно жив, я уверен в этом. Просто, сколько ему сейчас лет может быть, как ты считаешь?
– Ого… Я как-то не думала об этом… А мы сколько лет в криокамерах провели?
– Я не могу тебе на этот вопрос точно ответить, – покачал я головой. – Нужно будет во всём этом ещё разбираться. Люди, которые выжили после Великой Войны, далеко не сразу стали вести летоисчисление. И причём порой доходило до абсурда: в разных поселениях вели отсчёт совершенно по разному, приурочивали начало календаря к какой-нибудь с их точки зрения знаменательной дате – и всё, здравствуй новая эпоха!
Нора улыбнулась, а я вздохнул с облегчением видя, что любимая отвлеклась от тяжких дум о нашем пропавшем сыне. Дело в том, что всё время начиная с того самого момента, как мне удалось покинуть «гостеприимные» стены Убежища 111 и как-то найти своё место в этом новом для меня мире я искал сына. Искал постоянно и упорно, не жалея ни себя, ни других. Регулярно в процессе поисков влипал в различные истории, со счастливым концом и не очень. Завёл массу новых знакомств, как полезных, так и не очень. И волей-неволей, сам того не желая став матёрым убийцей ухитрился угробить массу народа, как откровенных мерзавцев, так и не очень. При всём при этом как-то удалось выжить самому, хоть за мою голову многие готовы были бы заплатить весьма и весьма высокую цену. Даже сейчас.
Мы шли мимо навевающих тоску, заросших кустарником остатков разрушенных домов, облезлые стены которых торчали по обе стороны дороги. Дул лёгкий ветер, гоняя пыль и шевеля ветви кривых, покорёженных радиацией деревьев. Когда на горизонте показался силуэт многоярусного скоростного шоссе, чьё дорожное полотно зияло многочисленными провалами, я остановился и повернулся к Норе:
– Всё, привал. Давай фермеров подождём, там дальше место одно есть, очень удобное для засады. Неспокойно мне что-то.
– Давай подождём, – кивнула Нора, усаживаясь на иссохший ствол поваленного дерева, лежавшего у дороги.
Я стянул с плеча рюкзак и положил его вместе с Нориной сумкой у её ног. Скинул через голову ремень висевшей поперёк груди винтовки и прислонил к бревну. Винтовка у меня знатная – «Штайр A-3» в компоновке «буллпап», калибра «308». Из моих, ещё довоенных запасов.
Незадолго до ядерной атаки мы с Норой переехали в Сенкчуари, живописный уголок на северо-западной окраине Бостона, где и появился на свет наш с ней сынишка, Шон. Как потом оказалось, неподалёку от нашего района, в котором проживало с полсотни семей главы которых ездили на работу в деловой центр, среди лесистых холмов корпорация «Волт Тэк» строит бомбоубежище. Одно из многих, что были тогда, да и теперь разбросаны по всей стране… Однажды на заднем дворе нашего дома, долго перед этим собираясь и настраиваясь я взял, и собственноручно выкопал – забетонировал небольшой бункер, рассчитанный на трёх человек. Ну, бункер – это, конечно, очень громко сказано, скорее это был просто глубокий подвал, пятнадцать футов в длину и десять в ширину, с толстыми бетонными стенами и прочным потолком. Само собой он не был расчитан на прямое попадание ядерной боеголовки, далеко нет, но всё же… В те времена многие, охваченные «ядерной лихорадкой» жители Америки строили, ну или пытались строить свои личные бомбоубежища. У кого-то это получалось лучше, у кого-то хуже, но увлечение этим делом носило массовый характер. Строили кто во что горазд, строительные компании-подрядчики тогда просто озолотели на частных заказах. Вся ирония в том, что мало кому удалось всерьёз воспользоваться своими личными убежищами, а для большинства пытавшихся в них спастись они вообще стали семейными склепами и братскими могилами.
Уже тогда прекрасно осознавая всё выше сказанное я в своём «бункере» оборудовал просто довольно богатый схрон, набив его оружием, снаряжением, инструментами, боеприпасами и другими различными полезными вещами, которые могли храниться долгое время и пригодиться впоследствии. Я не стал заморачиваться и ломать голову над выбором оружия, которое собирался хранить и остановил свой выбор на полуавтоматических винтовках «FR-15» калибра «5,56» в количестве пяти штук, пяти «А3», трёх полуавтоматических дробовиках «Керингтон» двенадцатого калибра и полудюжине пистолетов «Хадсон Н-9» калибра девять миллиметров «люгер». Потом подумал хорошенько и прикупил до кучи три пистолета производства «Спрингфилд Армори» в калибре «45». Куплены были не самые дешёвые образцы огнестрела, скажу я вам, особенно применительно к пистолетам. Тем более если сравнивать с дешёвыми поделками компании «Вест Тэк», буквально наводнившей оружейный рынок своей продукцией перед самой войной. Закупил прицелы, фонарики подствольные и обычные ручные, батарейки к ним, ножи, кучу запасных магазинов к оружию, средства для чистки. От души затарился патронами всех самых ходовых калибров. Венчала всё это великолепие красотка «Баррет» калибра 50BMG, правда в единственном экземпляре – уж больно дорогая была зараза, так же, как и патроны к ней. Потратился тогда на всё изрядно, и это ещё очень мягко сказано. Закончилось это дело тем, что Нора устроила мне крепкую взбучку за неоправданную с её точки зрения растрату бюджетных средств и потом ещё несколько раз припоминала мне эту затею с бункером. Как правило в моменты обострения наших с ней отношений.
В последствии запасы из этого самого схрона, который к счастью так никто и не обнаружил за многие годы, его не затопило и потолок у него не обвалился, очень сильно мне пригодились. В особенности тогда, когда я выбрался на поверхность из Убежища 111. Там я провёл много лет в состоянии криостазиса, в который заботливые сотрудники «Волт Тэк» погрузили напуганных и ничего не понимающих людей. Едва-едва не попавшие под первые ядерные удары и считавшие, что выиграли счастливый билет на новую жизнь попав в число избранных, прошедших отбор на роль резидентов убежища они искренне радовались тому, что их окружают надёжные стены Убежища 111… Так же думали и мы с Норой. Как же жестоко тогда все ошиблись! Убежище, предназначенное для того, чтобы в своих, выложенных из армированного бетона стенах спасти человеческие жизни, стало высокотехнологичной братской могилой, глубоким склепом, где нашли свой конец десятки людей, доверивших свою судьбу корпорации «Волт Тэк». Что произошло тогда, для чего на самом деле предназначалось всё то научное оборудование, которым это убежище было буквально напичкано, остаётся неясным до сих пор. По крайней мере для меня уж точно – я в тот момент был в слишком плохом состоянии, что бы что-то здраво оценивать и взвешивать. Моей единственной целью тогда было во что бы то ни стало выбраться на поверхность и добраться до дома, если от него ещё хоть что-нибудь осталось. Так думал я тогда, на что и потратил все свои силы, добившись в конце концов желаемого. Если вдуматься, то мне просто невероятно, несказанно повезло. Вашему покорному слуге точно настал бы конец, если бы не найденный на превратившемся в иссохший скелет трупе сотрудника «Волт Тэк» исправный «Пип-Бой 3000» с покрытым паутиной трещин экраном и не до конца разряженной батареей. С его помощью мне удалось активировать систему управления лифта и гермозатвора на выходе. А так сидеть бы мне веки вечные глубоко под землёй, до тех самых пор, пока и меня не настигла бы участь всех, кто находился тогда в убежище.
Пока Нора отдыхала, сидя на бревне и вытянув свои стройные ноги, обутые в красивые сапожки из коричневой кожи, а я копался у себя в рюкзаке, готовя кое-что интересное, караван фермеров наконец достиг того места, где мы их ждали. Как только повозки остановились, с передней спрыгнул Эббот-старший, поправил съехавшую на лоб шляпу и направился к нам, держа в руке охотничью винтовку с оптическим прицелом. Следом за ним подошёл Калеб и встал рядом с отцом, сжимая шейку приклада своего карабина и с самым серьёзным видом поглядывая по сторонам. Со стороны было хорошо заметно, насколько парень напряжён. Но взволнованным или напуганным он не выглядел, скорее решительным. Молодец, что скажешь.
– Проблемы? – спросил Эббот глядя, как я раскладываю на обломке бетонной плиты свои «игрушки».
– Пока ещё нет, – отрицательно мотнул головой я. – Но не хотелось, что бы они появились, да ещё тогда, когда мы ожидать не будем. Мы уже преодолели треть пути и вот там, – я указал в сторону видневшейся вдалеке эстакады, – очень удобное место, что бы устроить засаду. Там дорога проходит как раз под опорами, с двух сторон зажата высокими склонами. Обойти проблема – слева во все стороны на много миль тянутся болота, справа развалины старой промзоны. Дороги там нет, ну и водиться может всякое. Да вы и сами всё знаете, вы же по этой дороге в Даймонд Сити шли? Ну вот. Так что путь только один, под эстакадой.
– Что предлагаете делать? – Эббот заметно напрягся по поводу возможной заварухи со стрельбой. Да оно и понятно – дома жена беременная, а тут такое. Кто хочешь напряжётся, что ж тут странного.
– Сейчас я запущу «стрекозу», посмотрим сверху на то место. А там видно будет.
Фермер ничего не ответил, но было заметно, что ему очень интересно, что же я такое задумал. Калеб то же перестал напряжённо глазеть по сторонам и теперь наблюдал за моими манипуляциями. Глаза его горели от любопытства, а вся напускная серьёзность враз улетучилась и он сразу превратился в обычного деревенского мальчишку-подростка.
Я же тем временем извлёк из рюкзака небольшой пластиковый кейс, внутри которого на поролоновой подкладке лежали четыре миниатюрные машинки, внешне сильно смахивающие на обычную стрекозу. Нет, не на тех стрекоз, которые живут сейчас на болотах, достигают размаха крыльев более четырёх футов и охотятся на крыс-мутантов, а на обычную стрекозу, маленькую, величиной с ладонь. Такую, какие водились ещё до войны. Каждая из моих «стрекоз» была оснащена миниатюрной видеокамерой высокого разрешения и управлялась с помощью пульта двумя джойстиками. Почти таким же, с помощью которых раньше управляли своими летающими штуками разные авиамоделисты-любители. Изображение с камеры выводилось на экран моего «Пип-Боя», подсоединённого к пульту управления «стрекозами». Уверенная дальность полёта у моих игрушек составляла до трех с половиной миль, что позволяло провести разведку местности, находясь при этом на достаточно удалённом расстоянии от возможного противника. Откуда у меня всё это, спросите вы? А я вам отвечу, что это долгая история и я расскажу её позже, когда мы наконец доберёмся до дома, где в безопасности и относительном комфорте куда как приятнее травить разные байки и рассказывать истории из прошлого, чем на заброшенном шоссе посреди пустоши, полной всяких опасных опасностей.
Раскрыв кейс, я извлёк на свет божий одну из «стрекоз» и протянул её Норе:
– Милая, подержи пожалуйста эту штуку, только аккуратно. Положи на раскрытую ладонь крылышками вверх, да, вот так… Ага, я сейчас…
Нора аккуратно приняла из моих рук хрупкий на вид аппарат, хотя на самом деле «стрекозы» были сделаны из сверхпрочных материалов и положила на раскрытую ладошку, как я и просил. Мог бы запросто запустить её и с земли, но мне хотелось устроить небольшое представление для Норы и наблюдавших за мной фермеров. Я же тем временем, подтянув повыше рукав плаща, отстегнул и снял с руки свой «Пип-Бой 3000» модели «4», вызвав возгласы удивления и восхищения у фермеров. Оно и не удивительно – достать сейчас работающий персональный компьютер, который был когда-то до войны самым массовым и популярным и производился огромными партиями компанией «РобКо Индастриз», если и можно было, то просто за астрономическую сумму. Мне же мой достался совершенно бесплатно, причём в варианте исполнения, которое предназначалось для военных – в ударопрочном корпусе тёмно-зелёного цвета, с закрывающей экран защитной крышкой и усиленными креплениями на руку. Расколотое и треснувшее во множестве мест стекло на экране только пришлось заменить, но в мастерских Братства это не оказалось большой проблемой. По какой причине военный «Пип-Бой» оказался среди предназначенных для убежища компьютеров я, честно говоря, и предположить не берусь.
Вытянув спрятанный в углублении корпуса шнур с универсальным разъёмом, я подсоединил пульт от «стрекозы» к компьютеру. Положив «Пип-Бой» на крышку кейса, взял в руки пульт и мягко тронул один из джойстиков. И тот час «стрекоза» на ладони у Норы ожила, застрекотала крылышками и резким рывком взмыла вверх, быстро набирая высоту. Фермеры, позабыв про всё на свете и как один раскрыв рты в немом восхищении, наблюдали за её полётом. Шоу явно удалось. Я же сосредоточил всё своё внимание на экране компьютера, на котором сейчас земля быстро удалялась и были видны сверху фигурки людей и быков, запряжённых в нагруженные повозки, которые сверху были похожи на раздутые с боков коробки, которые перетянули верёвками. Нора присела на корточки рядом со мной и мы вместе стали наблюдать, что же нам показывает камера, закреплённая на брюшке «стрекозы». Подняв наш микро-беспилотник на достаточную высоту, что бы его невозможно было заметить с земли, я перевёл «стрекозу» в горизонтальный полёт и вскоре изображение с камеры показало нам проплывающие внизу остатки древнего скоростного шоссе.
– Та-ак, а это что у нас там такое? – прошептал я увидев нечто, весьма меня заинтересовавшее. – Кто это у нас там прячется?
Я приблизил изображение, картинка стала подрагивать, но чёткости всё равно хватало, что бы разглядеть людей, засевших за зияющей прорехами оградой эстакады и за большими валунами сбоку от дороги.
– Ха, вот они, голубчики! – воскликнул я. – Нора, ты видишь? Тёплый приём нам готовят, засада по всем правилам бандитского искусства! Так, сейчас… Сколько же вас там спряталось?
Я тронул левый джойстик и «стрекоза» зависла на одном месте.
– Один, два… Так, пятерых вижу.
– Я семерых насчитала, – сказала Нора.
– Где? А, вижу! Я тех двоих за колонной не приметил. А ты молодец у меня, глазастая! – похвалил я жену.
– Сама знаю.
Я сделал снимок и направил «стрекозу» назад, к нам.
Упаковав своё оборудование обратно в рюкзак, я повернулся к фермерам:
– Ну что, джентльмены, как вы уже поняли, впереди нас поджидает таки засада. Мои подозрения полностью оправдались.
– Да, но как они узнали, что мы пойдём именно по этой дороге?
– Да как угодно, вариантов масса, – пожал я плечами. – Вы же работников по барам погулять отпускали? Так вот эти, – я кивнул в сторону эстакады, – вполне за стаканом виски могли вызнать, какой караван куда направляется. У разных рейдерских шаек в каждом анклаве всегда есть свои люди, занимающиеся сбором информации, осведомители. Вот и с вами скорее всего получилось что-то в этом же духе, винить здесь некого.
– Как будем действовать? – спросил Эббот, решительно перехватив свою винтовку, но в его голосе явственно проскальзывало напряжение.
– Конкретно вы и ваши люди сейчас «действовать» никак не будете. Вы отведёте свои повозки вон туда, к тем развалинам и займёте там оборону. Вокруг открытое пространство, ярдов на пятьсот во все стороны всё просматривается и простреливается. Это вся ваша задача на данный момент.
– Не хотите же вы сказать, мистер Стюарт, что собираетесь воевать с целой бандой в одиночку? – нахмурил брови Эббот.
– Собственно воевать я с ними как раз не собираюсь, – покачал я головой. – Я намерен их просто уничтожить. Эти отбросы недостойны того, чтобы отравлять своим существованием этот и без того изгаженный мир.
Немного пафосно прозвучало… или нет?
Старший и младший Эбботы переглянулись между собой, а Нора посмотрела на меня так, как будто видела меня впервые. Да по сути так оно и было. Я давно уже не тон Нейтан Стюарт, весёлый и добродушный молодой человек, за которого она когда-то вышла замуж. Готовый прощать ближним и с пониманием относившийся к человеческим слабостям, старающийся видеть в каждом только лучшую его сторону и всегда готовый с открытой душой помогать людям в решении их проблем. Нет, я давно уже не такой, совсем не такой. Хотя надеюсь, что где-то в глубине моей души, под загрубевшей оболочкой бесстрашного воина пустоши, безжалостного убийцы и истребителя всякой нечисти, мешающей жить обычным людям сохранилась частичка того Нейтана, которого однажды полюбила Нора. Нам с ней предстоит ещё снова протоптать тропинку к сердцу друг друга и я надеюсь, что так оно и будет. Я не хочу снова её потерять, как уже потерял однажды.
– Всё господа, занимаемся каждый своим делом, – поторопил я фермеров. – Дорогая, отойдём немного.
Мы прошли несколько десятков ярдов и укрылись в развалинах дома, от которого остались одни только щербатые кирпичные стены первого этажа, а всё остальное лежало вокруг в виде груд щебня, осколков кирпичей и переломленных балок. Там я присел на половинку бетонной балки межэтажного перекрытия, лежащую у стены, потянув Нору за собой.
– Так милая, теперь мы с тобой напарники. Я сейчас по большой дуге обойду этих гавриков и зайду им в спину. Нападения они оттуда не ожидают, караван ждать уже устали, расслабились, носами клюют. Вот и возьму их тёпленькими.
– Ты их будешь убивать? – вопрос не в бровь, а в глаз.
– А как иначе, – развёл я руками. – Прости дорогая, но в том мире, где мы с тобой сейчас находимся по-другому пока не получается. Судов нет, адвокатов то же. Все вопросы как правило решаются на месте, причём в основном радикальными методами. Так что… сама понимаешь. Твой диплом юриста ещё очень не скоро сможет пригодиться. Если вообще когда-нибудь…
– Я не в упрёк тебе говорю, мне до судьбы каких-то там бандитов нет никакого дела, – перебила меня Нора. – Я спрашиваю, что бы знать, как действовать мне.
– Что значит: «действовать мне»? – напрягся я. – Ты ждёшь меня здесь и караулишь наши вещи, не забывая внимательно смотреть по сторонам. Вот и все твои действия!
– Нет, я иду с тобой.
И что бы подкрепить свои слова делом, она вытащила из-за пояса пистолет.
– Но… Подожди, так не пойдёт! – от такой её выходки я оторопел и не нашёлся сразу, что и возразить.
– Не спорь, я всё равно пойду с тобой стрелять бандитов.
– Рейдеров, машинально поправил её я.
– Ну или рейдеров, какая разница, – равнодушно пожала плечами Нора. – Всё равно очень скоро все они умрут.
Я смотрел на свою жену и не знал, что мне и думать. Я совершенно не узнавал её – где та спокойная, уравновешенная, добрая, но волевая и при этом страстная в постели, как дикая кошка молодая леди с дипломом юриста? Где?! Её нет! Передо мной стоит валькирия в бежевом пальто, со льдом во взгляде и с моим «Хадсоном» в правой руке, на полном серьёзе собирающаяся хладнокровно отстреливать рейдеров на заброшенном шоссе. С такой интересной стороны я свою жену увидел впервые! Хотя… Если принять во внимание то, что я совершенно не в курсе, что же с ней на самом деле произошло тогда, в убежище, после того, как скотина Келлог выстрелил ей в грудь на моих глазах… Ещё одна загадка, которую предстоит разгадать. И я очень надеюсь, что на сей раз мы сделаем это вместе.
– Ты уверена? – только и оставалось, что спросить мне.
– Да, я уверена.
Она подошла и обняла меня одной рукой за шею, держа на отлёте в другой пистолет. Заглянула в глаза и промурлыкала сладко, как она это умела и всегда делала, когда хотела добиться от меня чего-то:
– Зайка, не беспокойся, всё будет хорошо. Ведь правда?
И что мне оставалось делать, позвольте вас спросить?
– Ладно,– тяжко вздохнул я. – Только держишься за моей спиной, не высовываешься и делаешь только то, что я скажу, о-кей?
– Ладно-ладно, как скажешь, милый.
Ну вот, опять! Вот так она всегда добивается своего! А что остаётся делать, спросите вы? А я отвечу: любить её, любить всем сердцем. А больше мне ничего и не нужно. Я ещё раз вздохнул и принялся готовиться к бою. Хоть я и храбрился перед фермерами, «держа марку» и изображая крутого парня, я далеко не дурак и сломя голову под пули не полезу. Тем более в компании с Норой за моей спиной. Не-ет, мы пойдём другим путём. Придётся ещё раз воспользоваться кое какими моими «игрушками».
Первым делом я достал из чехла, пристёгнутого сбоку к рюкзаку свой защитный пуленепробиваемый шлем с глухим забралом, по бокам к которому должны были подсоединятся шланги системы дыхания замкнутого цикла. Но сейчас разъёмы были закрыты заглушками. Шлем этот – вообще просто замечательная штука. Жизнь мне спасал неоднократно, как и дарёный комбинезон, который сейчас на мне. Подобные «элементы гардероба» используют рейнджеры из пустошей юго-запада. Следующим номером на свет божий появился «глушитель», или «ПБС», как называет такие штуки на свой русский лад Старик. Несколько уверенных движений – и чёрная алюминиевая труба навинчена на ствол, а магазин в винтовке заменён на другой, набитый «дозвуковыми» – патронами с утяжелёнными пулями и с уменьшенной навеской пороха. Дав подержать шлем Норе, я стянул с себя плащ, скатал его и запихнул в рюкзак. Потом забрал шлем обратно и водрузил себе на голову. Вытянул спрятанный в специальном гнезде возле запястья проводок в металлизированной оплётке, идущий внутри рукава по вшитому пеналу до самой шеи, и воткнул круглый штекер в соответствующий разъём на «Пип-Бое». Другой конец провода, торчащий из-под воротника, подсоединил к шлему. На внутреннем экране высветился тактический интерфейс, система услужливо сообщила, что все встроенные в шлем технические устройства функционируют в штатном режиме, нарушений не выявлено. Посмотрел на Нору – та с интересом меня разглядывала, ожидая, когда я закончу свои приготовления. Я наверное сейчас в её глазах забавно выгляжу во всём этом, надетом на мне снаряжении.
Ну вот, всё готово, можно начинать. Я повернулся к Норе и стараясь придать голосу как можно больше твёрдости, произнёс:
– Так, выдвигаемся. Ты держишься за мной и двигаешься след в след стараясь не шуметь, понятно? При этом внимательно смотри по сторонам и прикрывай мне спину. Увидишь кого – стреляй не думая, друзей и случайных прохожих здесь нет. О-кей?
Увидев утвердительный кивок Норы, я повернулся к ней спиной и двинулся вперёд, раздвигая своим телом кусты, скрываясь в тени развалин, обшарпанные стены которых укрывали нас до поры от посторонних взглядов. Пустошь вокруг нас жила своей собственной, загадочной и таинственной жизнью, ни коим образом не зависящей от наших желаний и устремлений. Шумел ветер, шевеля высокие стебли пожухлой травы, гонял пыль и песчаные крупинки по покрытым сетками трещин остаткам асфальта, где-то вдалеке время от времени заводил свою унылую песню одинокий койот. Уже прошло очень много лет с того момента, как человек окончательно перестал являться полновластным хозяином окружающей его природы. По собственной вине, по собственной, не имеющей никаких пределов жадности и по столь же безграничной глупости он потерял всё и вся. Вот и влачит теперь жалкое существование убогое существо, растратившее и просравшее всё, что на поверку оказалось таким дорогим и милым его сердцу, по стародавней, крепко укоренившейся привычке продолжая необоснованно считать себя венцом творения. Которым он, если перестать кривить душой, и не являлся никогда. Пытается собрать на руинах погибшей цивилизации жалкие крохи своего былого величия, ага. В основном всё больше тщетно. Тьфу!