Владимир Шнюков
Абсурд
«Это судьба», – подумал Ветлужанин, и решился.
– Все пещеры, Коля, точно не надо обыскивать, – медленно сказал он, внимательно глядя на собеседника. – Одну надо, – голос его дрогнул.
– Ясен потрох, что одну, – не уловил волнения собеседника Коля. – Это я, Паша, и без тебя знаю. А вот какую?
– Третью от ручья, – ещё более раздельно проговорил Павел.
– Третью… откуда? От ручья? Какого ручья? Обожди… Да ты что – в самом деле что-то знаешь! – встрепенулся Коля. – Опля! По глазам вижу – знаешь! Ну, выкладывай, раз начал.
– Хорошо, слушай. Только внимательно, история длинная, – и Ветлужанин рассказал всё, начиная от встречи с Виктором Алексеевичем.
Коля, по мере углубления рассказа, становился всё серьёзнее, и большую часть повествования выслушал напряжённо, не перебивая.
– И вот я здесь, – закончил Ветлужанин. – Дальше – на Сотку надо выдвигаться. Но прежде вопрос: Николай Владимирович Романов, надеюсь, не откажется участвовать в розыске фамильного клада?
Коля некоторое время молчал, а потом спросил неторопливо, без усмешки:
– А с чего бы это, Паша, ты мне всё рассказал? Взял бы спокойно один это золото. А то ведь и уши лишние, и делиться надо. Или провожатый очень нужен?
– Проводник нужен, но не это главное, – спокойно ответил Павел. – А главное, Коля, ну, как тебе сказать… Скажу просто: доверяю я тебе.
– А вот тут ты маху дал, гость питерский, – смачно отрубил Коля. – Доверил, понимаешь ли, первому встречному такую тайну, полагаясь на эмоции. А где здравый смысл, логика? Где, я спрашиваю, трезвый расчёт? – напирал Коля, наливая водку. – Нет, Паша, я бы с тобой в разведку не пошёл.
– Я, Николай Владимирович, доверил тайну не первому встречному, отнюдь. Я доверился исключительно надёжному человеку, – в тон Коле ответил Павел.
– Да ну! – рука Коли с налитой стопкой заинтересованно застыла.
– А как же! То, как вы, Николай Владимирович, требовали у меня паспорт, сразу выдало вас, как человека исключительно, железобетонно надёжного…
И оба захохотали.
– Ладно, – утирая выступившие от смеха слёзы, сказал Коля, – сделаем так. К пещерам тронемся завтра с утра: лодка у меня есть, мотор тоже, бензина хватит. Переночуешь у нас. Но уговор – ни гу-гу, чтобы не сглазить. Для ненаглядной моей версия такая: ты турист-одиночка, желаешь пещеры на Сотке посмотреть, – а я к тебе провожатым нанялся, за приличную деньгу. Версия железная. Ну, давай выпьем за успех нашего предприятия.
Глава 6 . Клад
Прежде чем отправиться за золотом Мелентьева, Ветлужанин собрал сведения о Сотке, пещерах – всё, что нашёл по состоянию на май 1997 года. Нашлось немного, судя по всему, Виктор Алексеевич был прав, когда говорил, что места те наплывом туристов и исследователей не избалованы. Но люди, которые побывали на Сотке, отзывались о том крае восторженно.
Отпуск Ветлужанину не дали. За свой счёт тоже не отпустили, хотя вполне могли бы – завод всё равно работал вполсилы, заказов было мало. Но хозяин из-за спада производства под любым предлогом избавлялся от работников, поэтому Ветлужанину так и сказали: надо тебе ехать – увольняйся и езжай. Что Ветлужанин и сделал без всякого сожаления.
Сотка оказалась действительно на редкость живописной речушкой. Особенно впечатляли высокие карстовые берега-стены, порой Павлу казалось, что находится он не в архангельской тайге, а где-то далеко, на другом континенте. И тут Ветлужанину пришёл ответ на вопрос: почему Степан Лобов спрятал драгоценности так далеко, за двадцать с лишним километров от своего жилья? Ну конечно – авантюрная, свободная душа этого сгинувшего в уральской тайге беглого каторжника была впечатлена красотами Сотки; вот и решил он – исключительно из романтических побуждений – перенести сокровища сюда, до этого они наверняка были спрятаны в доме или около.
Коля, правя лодкой, с интересом поглядывал на своего спутника, проверяя впечатление, и довольно улыбался, видя восхищённое лицо Ветлужанина. Сам он на Сотке бывал уже много раз, поэтому вёл лодку уверенно, знал и пешие ходы на Пинегу. Павлу он сразу сказал, что нужную пещеру искать не надо, он понял, где она.
– Здесь! – Коля заглушил мотор, и лодка мягко ткнулась в каменистый берег. – Если, конечно, не врёт твоя карта. А так, пожалуйста, – третья от ручья, перед поворотом. Ну что, Паша, тронем, заберём родовую заначку. Ух, что-то мне даже волнительно стало…
– Да мне, пожалуй, тоже не по себе, – выдохнул Павел, чувствуя испарину от внезапно подступившего волнения.
Пещера находилась довольно высоко, подъём к ней, местами поросший ивой, был крут. Но виднелась лёгкая тропинка, ведущая ко входу в пещеру, – туристы всё же бывали здесь. Подъём начинался буквально в десяти шагах от реки, идти до пещеры по тропинке было метров тридцать. Перед входом в пещеру берег словно переламывался, образуя открытую площадку, немного наклонённую ко входу. Затем снова шёл крутой подъём, густо поросший ивой, ещё метров двадцать пять, который заканчивался сосновым бором. Две разлапистые сосны стояли прямо на краю обрыва, снизу казалось, что они вот-вот опрокинутся. Река метрах в пятидесяти выше по течению круто уходила влево и была уже не видна.
– Давай перекурим, – сказал Коля, когда добрались до площадки перед входом. – С мыслями соберёмся. Хотя чего тут мыслить: меряй, Паша, свои шаги-повороты, и сразу всё ясно будет. Я как-то заглядывал из любопытства в эту пещеру – просторно там, помнится, в рост можно идти. Но длинная она и поворотов всяких – тьма там. Так что как не впишемся в который – и приплыли, свободны, господа кладоискатели… Ну что – тронем? Ты давай – вперёд с фонарём, меряй, а я с инструментом сзади, чтобы не сбивать. Ну, господи помоги!
– …Сорок три, сорок четыре, сорок пять… Есть! Коля, есть! – вскрикнул Павел, остановившись перед нешироким, метра полтора, проходом, открывшимся в левой стене пещеры. И это было скорее неожиданно, чем ожидаемо: когда вошли в пещеру, и Павел глянул в её непонятно куда ведущую пропасть-темень, то он почти разуверился, что они найдут спрятанное в этих лабиринтах, пусть даже это и та самая пещера. Но начало маршрута разом вернуло надежду: от входа до неожиданно открывшейся левой отворотки он насчитал сорок шесть с половиной шагов; учитывая, что он давал погрешность плюс-минус шаг на каждые десять, то попадание можно было считать стопроцентным.
– Ух ты! Здорово! Не врёт, значит, карта. Отлегло, – радостно выдохнул Коля.
– Погоди радоваться, – скорее себя, чем Колю осадил Ветлужанин. – У нас ещё три отрезка до финиша.
Но развилку и правый поворот тоже прошли почти один в один с картой. Заминка возникла на последнем отрезке. Павел полагал, что правая отворотка – это тупик, и через одиннадцать шагов они упрутся в глухую стену. Но через двенадцать шагов оказалась ещё развилка. При этом левая ветка уходила далеко по прямой, а правая через пять шагов делала поворот под крутым углом, образую тем самым стену, в которую упираешься, если идти этим путём.
Посовещавшись, решили начать раскопки в том месте, где ход раздваивался, и идти траншеей по правой ветке до поворота. Павел закрепил фонарь в расщелине стены и взялся за ломик, Коля откидывал взрыхлённый грунт..
– Покурим! – выдохнул Коля после минут сорока лихорадочной работы. – Ох, чувствую, и полопатим мы тут. То-то смех будет, если напрасно. И грунт тяжёлый пошёл. Да ещё каменюка какой-то попался. Дай-ка ломик, долбану. Во, видишь? Ё-моё! Да это же не камень, тут что-то есть! Пашка, фонарь давай ближе!
Павел разом вымахнул из ямы, схватил фонарь, посветил в упор. Коля уже руками разгребал землю вокруг того, что он принял за камень.
Да, это несомненно был клад. Через пару минут Коля поднял из траншеи завернутый в хорошо сохранившуюся парусину предмет весом килограммов около десяти. Когда развернули ткань, то находка оказалась сундучком где-то двадцать на сорок сантиметров в основании и высотой сантиметров двадцать пять. Замка на сундучке не оказалось, он был стянут широким кожаным ремнём, пропущенным под ручку.
– Ну, Пашка, открывай, – охрипшим от волнения голосом сказал Коля. – Тебе по рангу честь. Да я и не могу, разволновался, видишь – руки дрожат.
– У тебя-то только руки, а у меня и всё остальное… Ух! Ладно – с богом! – Ветлужанин расстегнул ремень, открыл крышку.
С бриллиантами и золотыми украшениями новоявленным кладоискателям в жизни дела иметь не доводилось. Но не надо было зваться знатоком, чтобы определить, что в этом сундучке покоится гора денег. Камни были в кожаном мешочке, в таком же, но большем по размеру, находились кольца, перстни, браслеты и ещё какие-то украшения из золота, назначение которых счастливые обладатели клада не поняли. Пространство между мешочками заполнено было золотыми монетами.
Пока рассматривали содержимое сундучка, волнение прошло, сменилось приятной усталостью, как бывает после хорошо выполненного трудного дела.
– Слушай, а ведь на эти монетки нам в магазине ничего не дадут, – озадачился вдруг Коля. – Где это всё менять на деньги-то?
– Да я сам толком не знаю. Ладно, в Питере разберёмся потихоньку. Давай, тронем к выходу. Только траншею нашу надо закидать обратно, а то туристы ноги поломают.
Завалили раскопки. Затем Коля взял сундучок подмышку, перед тем бережно стянув его ремнём, Павел забрал инструмент, и тронулись к выходу. Коля с фонарём шёл впереди, бодро напевая: «Когда б имел златые горы…».
Глава 7. Схватка
– Ну вот и славно! Мужики, а мы вас заждались. Думали уже – пропали вы в катакомбах этих, беспокоились, – оглушил неторопливый, напряжённо-насмешливый голос за спиной, как только Ветлужанин и Романов вышли из пещеры. Мышцы разом заледенели, перехватило горло, – мозг Ветлужанина понял всё, прежде чем глаза увидели троих: двое расположились по обе стороны от входа в пещеру, третий, с пистолетом в руке, выпрямился из-за куста ивы на спуске. Говорил самый рослый, атлет по виду, стоявший справа от входа. Одеты были все неброско, по-походному, и все трое – в чёрных масках, как у спецназовцев на задании.
– Эт-то что за маскарад! Кино, что ли, снимают? – озирался Коля, сжимая сундучок. – Здорово! А что за кино?. Не триллер, надеюсь. А то я недавно смотрел по телеку один, так там до конца фильма никто не дожил, мыши, и те сдохли. А нам, ребята, помирать рановато, знаете ли, дома дела…
– Не трусь, герой, доживёшь. В нашем кино для вас хороший конец приготовлен. Если правильно будете себя вести, – перебил Колю атлет всё тем же спокойным, насмешливым голосом. – Чемоданчик-то поставь. И в сторону отойди. Потом скажу, что делать.
– И – умоляю, господа кладоискатели, – без глупостей. Без резких движений, значит, – добавил тот, что стоял на спуске, слегка поиграв пистолетом.
– Ладно. Понял. Так бы и сказали сразу, что чемоданчик нужен, – зачастил Коля, не отпуская, однако, сундучок. – Мне он, вообще-то, тоже нужен. Жена, знаете ли, на рыбалку кой-чего собрала: бутерброды, пирожки с капустой. Страсть как люблю пирожки с капустой…
– Не плачь, оставим мы тебе пирожок, – засмеялся атлет.
– Ну, раз вы тоже пирожки любите, то, пожалуйста, – Коля шагнул вперёд и, не выпуская из правой руки фонарь, наклонился, чтобы поставить поклажу на землю. – Кушайте на здоровье. – И вдруг резко швырнул сундучок вниз. И тут же прыгнул на того грабителя, что стоял на спуске, тот как раз отвлёкся на полёт сундучка. Оба, сцепившись, покатились вниз. Ветлужанин тоже рванулся, но тут же был сбит ловкой подсечкой, и два тела навалились на него, заломили руки, вдавили лицом в глину. «Не дёргайся, падла, зарежу!» – острие ножа впилось сбоку в горло. Вскрикнув от боли, Ветлужанин затих.
– Эй, бандиты! Предупреждаю – ствол теперь у меня, – раздался снизу голос Романова. – Так что не дурите. Паша, ты как?
Ветлужанин приподнял голову, но сильная рука снова вдавила её в землю.
– Паша! – снова крикнул Николай.
– Да здесь он, живой, – ответил рослый, видимо, главарь.
– Ну так отпускайте его!
– А ты не храбрись, герой, у нас стволы ещё есть, – помолчав, ответил главарь. – Так что давай договариваться.
– О чём?
– Сейчас узнаешь, – сказал вниз главарь и тихо приказал напарнику: – Держи этого, гляну, как там наш. – Он поднялся.
Острие ножа ещё сильнее впилось в горло Ветлужанина, завёрнутая назад левая рука заныла от предупредительного движения; правую руку напарник главаря прижал коленом к земле.
– Живой там? – крикнул вниз главарь третьему.
– Живой…, – со стоном и руганью ответил тот. – Голову разбил, урод, фонарём. Вырубил, сука, ствол забрал…
– Ладно, лежи там.
– Эй, господа бандиты, кончай базар! – крикнул Коля. – Давай к делу!
– Ну к делу, так к делу, сейчас…
Главарь присел, взял Ветлужанина за волосы и тихо сказал: «Не дёргайся. Я сейчас с твоим корешом поговорю. Я думаю: договоримся и разойдёмся. Так что лежи тихо. А то он сдуру ещё стрельнёт. Понял?». «Понял», – прохрипел Павел, выталкивая изо рта грязь, при этом ещё жестче ощущая нож у горла.
– Эй, внизу, слушай! Чтобы не думал, что мы тебе засаду какую лепим, сделаем так: я выхожу с поднятыми руками и всё тебе объясню. Недоразумение тут вышло. Идёт? – главарь говорил спокойно, миролюбиво.
– Ладно, выходи! – после некоторого раздумья крикнул Коля, укрывшийся, как понял Ветлужанин, за выступом берега слева по спуску. Он краем глаза увидел, как главарь встал в полный рост, поднял руки в серых перчатках.
– Смотри, я спускаюсь, – главарь медленно, с поднятыми руками, боком – чтобы удержать равновесие, пошёл вниз и скрылся из виду.
– Стой тут! – донёсся резкий голос Коли. – Говори, что хотел.
– Да не дёргайся ты, боец, – приглушённо зарокотал внизу миролюбивый бас главаря. – Успокойся, не бандюки мы. Из милиции мы, на задании, ловим по ориентировке двоих беглых зэков, где-то здесь скрываются. Вот вы и попали, что называется, под раздачу. Но вижу – ошибка вышла, приметы не сходятся. Так что верни наш ПМ, и шагайте с миром. Ну как?
– Что-то не слишком вы на ментов похожи, на бандитов гораздо больше, – после паузы заговорил Коля. – Впрочем, кто вас сейчас разберёт… Ты вот что: паранджу свою сними, и документик предъяви, а там уж я решу.
– Как скажешь. Удостоверение у меня в кармане на груди, смотри: одной рукой достаю, вот оно, бросаю тебе. На!
Дальше Ветлужанин услышал хриплый рык, короткий шум, и по-особому уже спокойный голос главаря: «Ну вот и ладушки. А ты горячился».
– Шеф, как там, порядок? – спросил державший Ветлужанина.
– Порядок. Договорились.
– Нормалюк! – с явным облегчением выдохнул сторож и приподнялся. Хватка заломленной руки ослабла, нож отошёл от горла. И Ветлужанин тут же резко повернулся всем телом, сбросил с себя державшего, мгновенно вскочил и ударил поднимавшегося противника ногой в голову, тот покатился вниз. Павел глянул в сторону выступа – Коли не было, но показался главарь с пистолетом в руке. Поняв всё, Ветлужанин рванулся через заросли ивы наверх.
– Стой, гнида, не уйдёшь! – донеслось снизу.
Павел споткнулся о корягу, упал. Затих на секунду, слушая погоню, инстинктивно потянувшись за ножом – хорошим охотничьим ножом, который Ветлужанин всегда брал с собой в походы. Но ножа не было, на поясе болтались пустые ножны – видимо, выпал в схватке. Бросился дальше, слыша погоню, опасаясь выстрелов. Но не стреляли: то ли укрывал убегавшего густой кустарник, то ли стрельба не входила в планы напавших.
Отбежав от берега с полкилометра, Ветлужанин остановился, уверенный, что погони нет: гоняться за беглецом по лесу – пустая трата времени, которого у преследователей вряд ли было в избытке. Да и зачем он им? Убежал, да и убежал. Им сейчас самим бежать надо. И Ветлужанин уже точно знал, куда подадутся эти трое. И знал уже, что пришли они к пещере отобрать клад – они знали о нём.
Ветлужанин узнал главаря. По голосу. Врезался в память этот голос тогда, в Пушкине: «Зайди, батя. Чего же так, мимо-то…». Как его назвал Виктор Алексеевич? Заин, кажется.
Павел понемногу успокоился, привёл мысли в порядок. Ситуация прояснилась вполне. Получается, кто-то из той троицы подслушал рассказ Виктора Алексеевича о кладе на Сотке – Ветлужанин вспомнил настороживший его шум в коридоре. Тогда понятно и ночное нападение на Васильевском – хотели забрать карту. А раз остались без карты, то следили за ним. Грамотно следили, незаметно, спецы какие-то по слежке, не иначе.
«Итак, что дальше?» – пытался представить Ветлужанин. Колю Заин – хитёр, сволочь! – обманул-таки: заболтал, отвлёк и обезоружил. Что с Колей могут сделать? Нет, убивать не станут, это понятно – не отморозки какие, им клад нужен, а не труп. Тогда что? Скорее всего, свяжут Колю, с лодкой что-нибудь сделают, и уйдут. Пока мы пешком до Пинеги доберёмся – они уже далеко будут. И кого искать? Лиц их мы не видели, особых примет не заметили, понятия не имеем, откуда взялись – они же ведь так думают…
Между тем гроза, что собиралась с полудня, разразилась-таки. После десятка молний в полнеба и громовых залпов водопадом хлынул ливень – минуты три дождь стоял стеной. Но быстро всё стихло, небо посветлело и солнце опять раскинуло лучи во всю небесную синь, – словно и не было ничего. Густая ель, под которой Павел прятался, от такого ливня не спасла, промок до нитки. Озираясь, выбрался на прогалину, снял, выжал одежду, отогрелся на солнце. «Всё, пора идти назад», – оборвал в себе последние сомнения Ветлужанин и двинулся к берегу.
На подходе сбавил шаг, часто останавливался: прислушивался, оглядывался, – всё же опасался засады. Впрочем, засада могла быть только в кустах около пещеры, ниже по течению берег был открытый. Ветлужанин крадучись, прячясь за выступы гипса, спустился к реке метров за двести от пещеры. На половине спуска увидел, что лодка на месте. Спустившись, ещё раз огляделся и, выдохнув, выпрямился, перешагнул через страх, и уже не таясь, зашагал к лодке.
Коля лежал в нескольких шагах от лодки. Лежал навзничь. Он не был связан, в том не было надобности, – почти по рукоятку в горло Коли был всажен нож, который Павел не мог не узнать. Это был его нож. В правой вытянутой вдоль тела руке Коля держал небольшой топор, который оставался в лодке, когда они пошли в пещеру.
Взвыв от отчаяния, Ветлужанин рухнул рядом на колени, мысли спутались.
– Эй, на берегу, помощь нужна? – ударил звонкий голос с реки. Ветлужанин вздрогнул, повернул голову: по течению наплывом скользила байдарка-двойка, из-за поворота показалась ещё одна.
Глава 8 . Заботы следователя Митягина
– Ну что, гражданин Ветлужанин, Павел Александрович, вы по-прежнему будете утверждать, что не убивали Николая Романова? Или всё же скажете, наконец, как всё было на самом деле? – следователь устало откинулся на спинку стула.
– Как всё было на самом деле – я вам уже рассказал, мне нечего добавить. Я не убивал, – голос Павла дрогнул, в глазах следователя он прочитал, что напрасно ждёт нового поворота в своём деле. А он очень надеялся, что так произойдёт за ту неделю, что его не вызывали на допросы.
– Ну что же, давайте подведём итог нашего общения, – следователь внимательно посмотрел на Ветлужанина. – А итог этот, Павел Александрович, увы, плачевный для вас. Итак, по порядку. Вы утверждаете, что на вас напали, забрали клад, который нашли в пещере, и утверждаете также, что Романова убил один из напавших. Но именно вас туристы видели у тела Романова, и убит он был вашим личным ножом. И никаких следов присутствия ещё кого-нибудь туристы не заметили. И следственная бригада не нашла. Да, прошёл ливень, возможно, смыл все следы. Но он не мог смыть лом и лопату, при помощи которых вы, как утверждаете, откопали клад. А их не нашли. Так что даже такая деталь против вас. Но это, конечно, не главное…
Следователь замолк и вновь пристально взглянул на Ветлужанина. Павел напрягся.
– Мы послали запрос в Петербург для проверки вашей информации про разговор о спрятанных драгоценностях, о карте, о людях, тогда присутствовавших в том доме в Пушкине. Так вот: Виктор Алексеевич Булавин, на которого вы ссылаетесь, умер две недели назад из-за болезни сердца. Его дочь сказала, посмотрев на ваше фото, что никогда вас не видела и первый раз о вас слышит. А что касается, как вы утверждаете, её хорошего знакомого Заина, то о нём она поведала, что давно его не видела, не разговаривала, и где он – не знает. И, между прочим, Юрий Иванович Заин, на которого вы указываете, как на убийцу, боевой офицер, спецназовец, награды имеет. Мастер спорта. И в день убийства Николая Романова он находился в доме отдыха на Онежском озере.
«Это конец, не выпутаться», – обмяк Павел. Тоска холодными щупальцами схватила сердце, мысли смешались. После того, как на месте убийства не было обнаружено никаких следов той троицы, вся надежда была на Виктора Алексеевича.
– Так что, Павел Александрович, ваша красивая история о найденном кладе, грабителях никем и ничем не подтверждается. А факты говорят о картине не столь красивой. Говорят они о том, что вы попросили Николая Романова показать вам пещеры на Сотке, поскольку сами там ни разу не бывали, не знали дорогу; и обещали за это Романову «хорошие деньги» – об этом сообщила следствию жена Николая Романова. Но во время этой, так сказать, экскурсии, между вами и Романовым случилась ссора, перешедшая в драку – следы борьбы на вашей одежде и теле имеются. Видимо, причиной конфликта стало то, что Романов за услуги проводника запросил слишком большую, по вашему мнению, сумму. В ходе драки Романов схватился за топор, вы – за нож, и, надо полагать – не желая того, нанесли Романову смертельный удар. Вот так, Павел Александрович. И если не будете упорствовать и чистосердечно признаетесь, то, думаю, наказание вам будет по низшему пределу – пять лет. А если продолжите рассказывать о кладе и грабителях, то вряд ли суд во всё это поверит, и дадут вам гораздо больше.
– Я не убивал, поверьте! – только и сказал сквозь подступившие слёзы Ветлужанин.
– Ох-хо-хо… дела с тобой, Ветлужанин. Ладно, иди, подумай ещё о судьбе своей.
Когда Ветлужанина увели, следователь надолго задумался: «Да, странная история. И такое ощущение, что этому питерскому парню можно верить. Но клад какой-то, грабители, выследившие его от Питера… Прямо кино. И хоть бы одна деталька в его пользу – нет же ничего. Эх, покопаться бы в этом деле тщательнее. Да когда?».
А заняться тщательнее этим делом Олегу Николаевичу Митягину, следователю прокуратуры Пинежского района Архангельской области, действительно было некогда. На нём висели ещё два нераскрытых убийства, дела по которым по срокам уже должны были находиться в суде. Причём в одном замешан сын заместителя губернатора – приехал с компанией отдохнуть на Пинегу, повздорили по пьянке, в результате – труп. Дело там запутанное, а звонят по поводу его из области очень настоятельно. А тут ещё этот питерский гость свалился со своей историей о кладе и грабителях… И следователь Митягин, поколебавшись, решил: «Отправлю дело по убийству Романова в суд, пусть разбираются. Завернут на доследование – займусь тщательнее. А пока романовское дело в суде – губернаторское закончу».
По поводу того, что суд разберётся, Олег Николаевич лукавил сам себе: знал прекрасно, что судье разбираться ещё более некогда, чем ему – суд был доверху завален делами. Но уж очень хотелось Олегу Николаевичу успокоить свою совесть. А на совести было неспокойно, ох как неспокойно.
От суда Павлу более всего запомнилось каменное лицо Ольги, жены Николая. «Да будь ты проклят, убийца! – говорили её словно не видящие его глаза. – Пусть жизнь твоя поганая сгниёт в тюрьме, и гореть тебе в аду…». И душило, и знобило Ветлужанина от этого взгляда: сбивался, путался он в объяснениях; и лишь обречённо обхватил голову руками, услышав приговор – одиннадцать лет шесть месяцев лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима.
Глава 9 . Последний посетитель
Ранним вечером 15 июня 2009 года в небольшой комнате перед входом в кабинет приёмной депутата городского законодательного собрания Юрия Ивановича Заина собралось в ожидании аудиенции более двадцати человек, отчего некоторые дожидались стоя. Приём не начинался, поскольку депутат задерживался. Возможно, по делам бизнеса, так как был он владельцем крупной фирмы.
– Тысяча извинений, дорогие сограждане, тысяча извинений! – Заин размашисто вошёл в приёмную, по-хозяйски оглядел собравшихся. Был это рослый, широкоплечий мужчина лет около пятидесяти, с прекрасной выправкой. Аккуратный светло-серый костюм идеально сидел на его атлетической фигуре.
– Обманутые дольщики задержали, целая делегация в офис нагрянула. Пришлось начать разбирательство, что называется, с пылу, с жару. Так что не взыщите за опоздание. Но не волнуйтесь – всех приму, и, в меру моих возможностей, помогу, – встав посреди комнаты, объяснял депутат. Объяснял спокойно, чуть улыбаясь. И голос, и вся фигура его излучали уверенность сильного, влиятельного человека.
– Да мы не в претензии, Юрий Иванович. Мы же знаем, как вы заняты. И сколько добра от вас, знаем. Побольше бы таких депутатов, как вы, – уважительно сказала одна из трёх женщин, которые в ожидании приёма что-то без конца вполголоса обсуждали, перебирая какие-то бумаги, видно было, что они пришли по одному делу.
– Вот и прекрасно, раз не в претензии. Тогда начнём, – улыбнулся Заин. – Я думаю, мужчины не будут возражать, если дам приму в первую очередь?
Получив нестройное согласие, Заин открыл дверь в кабинет, пропустил женщин. Кабинет депутата представлял из себя чистую прямоугольную комнату, обитую неброского цвета плитой, с подвесным потолком в тон стенам. Из обстановки в комнате был лишь письменный стол, кресло, ряд стульев вдоль стены. Сбоку от письменного стоял ещё один небольшой стол, на котором расположился компьютер. Из оформления – внушительный портрет президента на стене за креслом, по сторонам портрета – герб и флаг России.
– Ну, девчата, присаживайтесь, рассказывайте, – Заин взял от стены три стула, расставил их около стола.
– Мы, Юрий Иванович, от имени жильцов дома 16 по Гремяченской, – начала та женщина, что говорила в приёмной. – Уже третий год бьёмся, чтобы в нашем доме крышу и подъезды отремонтировали. Крыша совсем дырявая стала, как сильный дождь, то половина квартир на пятом этаже в воде. Вот здесь все наши заявления, ответы на них, акты комиссий, – женщина протянула депутату бумаги. – И никакого сдвига, вся надежда на вас.
– А в подъездах, Юрий Иванович, штукатурка отваливается, – торопливо добавила вторая. – На прошлой неделе кусок здоровый отвалился, на меня упал, хорошо не в голову. А в ЖЭУ ещё и смеются – каски, говорят, одевайте. А то ещё говорят: сами ремонт сделайте, у нас, мол, план, график, другие объекты. Но где у нас деньги на ремонт, в доме сплошь бюджетники да пенсионеры живут…
– И ещё бы, Юрий Иванович, в нашем дворе детскую площадку устроить, – несмело добавила третья женщина, самая молодая. – Там и место есть, да машинами заставлено. А детям погулять совсем некуда выйти. Так замечательно, что вы спортзал в нашем районе построили, сын занимается там, восхищается. Но вот во дворе бы ещё условия для детей создать.
– Значит, директора жилищной компании, что обслуживает ваш дом, Мазулиным зовут? – спросил Заин, просматривая бумаги.
– Он, он, – хором подтвердили женщины. – Одни обещания от него, а дела никакого.
– Знаю я этого фрукта. Ладно, ему самому каска потребуется, когда я к нему в гости пожалую. В общем так, девчата, – Заин вернул женщинам бумаги, – проблемы ваши, я думаю, решу. На днях наведаюсь в ваш дом, сам всё осмотрю, и тогда определюсь. Но не сомневайтесь: к сентябрю всё, озвученное здесь – крыша, подъезды, детская площадка – закрою.
– Да мы не сомневаемся, – облегчённо выдохнула первая женщина, видимо, инициатор визита к депутату. – Все знают, что если Юрий Иванович пообещал, то непременно сделает. Спасибо вам огромное!
– Спасибо, здоровья вам, успехов! – заговорили женщины, вставая.
Вторым зашёл пожилой священник.
– Стеснительно мне, Юрий Иванович, отягощать вас, занятого человека, делами нашими. Но нужда заставила обратиться с прошением, поскольку дело богоугодное страдает.
– Прошу не стесняться, батюшка. Как вас?
– В миру Фёдор Васильевич я.
– Так вот, уважаемый Фёдор Васильевич, без стеснения выкладывайте: какое и почему богоугодное дело страдает?
– Остановилось восстановление храма на Воздвиженке. Говорят, в бюджете денег нет. А страждущих к храму обратиться много там. Нельзя ли как-то посодействовать по депутатской линии, чтобы выделили средства на восстановление?
– Так-так-так…, – задумался Заин. – Посодействовать-то можно, да боюсь – без толку будет моё обращение. Насколько знаю – в этом году денег на восстановление Воздвиженской церкви точно не будет, да и в следующем вряд ли.
– Жаль, – растерялся проситель. – И что же – надежды никакой?
Заин помолчал, откинувшись в кресле, глядя в потолок, словно ища там ответ на заданный вопрос. Затем сказал решительно:
– Я, Фёдор Васильевич, человек крещёный, православный, в церковь хожу. И не могу допустить, чтобы богоугодное дело похерено было. Вы знаете, что я недавно на свои средства восстановил Елисеевскую церковь. Стоило это мне немало. Но что же – потратюсь ещё, восстановлю и Воздвиженскую. Сделаем так: я пришлю человека, он подсчитает все затраты, а потом определимся по срокам.
– Храни вас Господь, Юрий Иванович! Ныне зачастую хулу возводят на людей состоятельных, а и напрасно, вижу я.
– От зависти то людской, Фёдор Васильевич, от зависти всё. Так что можете обнадёжить ваших прихожан – будет храм! И дорогу к храму вымощу!
– Передам обязательно, Юрий Иванович. И попрошу молиться за вас. И сам помолюсь.
Священник ушёл.
Потом пошла привычная череда: жалоба на самовольную автостоянку, предложение сделать спортплощадку на пустыре, просьба разобраться со спорным выделением земли под строительство… Заин во всё вникал, видно было, что это депутатское занятие ему не в тягость, а в удовольствие – приятно было ощущать свою важность для всех этих людей.
Последним зашёл высокий, сутуловатый мужчина на вид старше пятидесяти, но, возможно, и значительно моложе на самом деле – его сильно старили длинные седые волосы, борода и морщинистое, худое лицо. Одет он был в джинсы и просторную мешковатую куртку.
– Похоже, вы последний? – откинулся на спинку кресла Заин.
– Да, Юрий Иванович, за мной никого нет, – хрипловатым голосом ответил вошедший, остановившись у двери, словно в нерешительности.
– Вот и славно. Да вы проходите, присаживайтесь. С вашего разрешения, я закурю? – достал сигареты Заин.
