Владимир Алексеевич Колганов
Странник в Закулисье
Глава 11. Контракт
Так Сеня оказался в одиночной камере тюрьмы под названием Синг-Синг – узнал это от тюремщика, когда снова раздели догола и осматривали всё вплоть до подмышек и мест интимного характера. «Что ж, ничего не поделаешь, если здесь так принято. И всё-таки обидно – хотел сделать доброе дело и снова вляпался по самое оно! Это уже становится традицией». Почему-то вспомнилось: "сижу за решёткой в темнице сырой, вскормлённый в неволе орёл молодой"… На самом деле, здесь совсем не сыро, да и Сеня далеко не молодой. А вот орёл или какой-нибудь воробышек – на это ясного ответа пока нет. Тем более, что полосатая роба не вызывает ни птичьих, ни иных ассоциаций. Ну разве что африканская зебра… Но она тут явно ни при чём.
Уже на следующий день повели куда-то, и вот Сеня оказался в комнате с серыми стенами, но без окон. Здесь только стол, два табурета, на одном из которых восседал мужик в цивильной одежде, то есть явно не из местных. На адвоката тоже не похож – что называется, физиономией не вышел. У тех личность куда более благообразная, а тут налицо признаки начала какой-то неведомой игры.
Первым делом мужик представился:
– Моя фамилия Дружинский. А кто по должности, откуда – это пока неважно, давайте обойдёмся без формальностей. Ну а поскольку у нас будет доверительный разговор, можете называть меня просто Дмитрий, – и тут же предложил Сене закурить.
На столе появилась пачка «винстона» в красной упаковке. Сеня уже несколько лет как «бросил», но тут не удержался, поскольку обстановка очень уж к тому располагала – что ни говори, но иногда сигарета успокаивает. «Даже вкусы мои знает, – догадался Сеня. – Да, такому в рот палец не клади». В общем, закурил. Вроде бы знакомый аромат, и никакой отравы, а то ведь кто знает, какие у них методы. Вот в Закулисье намеревались сок мегакактуса вколоть…» Дмитрий не дал закончить мысль:
– А вот интересно, вы как попали в Закулисье? Для меня не важно, самолётом или поездом, но хотя бы приблизительный маршрут…
«Ничего себе вопросик! Начни я с того, как на шею себе надевал петлю, сразу же в дурдом отправят. Да и как докажешь, что не вру? Надо было селфи сделать прежде, чем табурет, на котором стоял, отбросить в сторону. Не догадался!» И вот опять, уже в который раз пришлось придумывать на ходу целую историю. Впрочем, для писателя это не такая уж неразрешимая проблема.
Рассказал, что родился в захолустной деревеньке, потом устроился на работу в Забугорье… Но Дмитрий его перебил, причём весьма бесцеремонно:
– Вы мне лапшу на уши не вешайте, – сказал это улыбаясь, но улыбка была нехорошая, с подтекстом, словно бы он всё о Сене знает, за исключением одного важного момента, и тут же перешёл на ты: – Дорогой ты мой, ну приютили тебя в Забугорье, как и других писателей-самоубийц, но это их дела, жалостливые они больно. Меня же интересует, почему и с какой целью отправили потом в Закулисье. Не для того же, чтобы книжку написать во славу тамошних правителей.
– Но ведь так оно и было! Я сам удивился, когда это мне сказали.
Дмитрий не скрывал разочарования, от расстройства тоже закурил:
– Ну, допустим. А по заданию какого ведомства ты устроил там переворот?
Тут хоть стой, хоть падай…
– Послушайте! Вы меня за кого-то другого принимаете, я сроду политикой не занимался.
– Все так говорят! Неужели ты думаешь, что я поверю в случайное совпадение? Стоило тебе появиться там, как через несколько недель войска вышли из казарм и свергли триумвират.
Сеня понял: «Что этому ни говори, всё равно не поверит, потому что так устроены его мозги. Для таких как он, кругом только шпионы и предатели, за исключением тех, которым служит. В этой ситуации лучше помолчать, пусть скажет, что ему нужно от меня, а тогда уж буду думать, как из этого болота выбираться». Потому и ответил так:
– Хотите – верьте, хотите – сажайте на электрический стул. Но мне больше нечего добавить.
Видимо, Дмитрий понял, что пора изменить тактику допроса. Он развёл руками, улыбнулся и словно бы признав своё поражение сказал:
– Ну что ж, я вижу, ты из тех, кого к стенке не припрёшь, поэтому перейду сразу к делу. Могу предложить два варианта развития событий: либо ты садишься на двадцать лет в тюрьму за нарушение забубённого закона, либо отныне работаешь на нас.
– Это в каком же смысле?
– В прямом. Будешь делать то, что мы тебе прикажем.
– Я так понимаю, снова в Закулисье.
– Ну вот, сразу догадался. Значит, нам по всем параметрам подходишь. На днях подпишем контракт, немного отдохнёшь, осмотришься… Ты ведь в Забубенье раньше не бывал?
– А чего я здесь не видел? Обыкновенная страна, не лучше и не хуже Забугорья.
Дмитрий вроде бы обиделся:
– Нет, Сеня, ты категорически не прав! Наше государство – это оплот мира и спокойствия в ближайших окрестностях Вселенной. Мы несём людям новые технологии, новую культуру. У нас… Да что тут говорить, сам в этом скоро убедишься!
«Где-то я всё это уже слышал», – подумал Сеня, но спорить с Дружинским он не стал. Ещё не время.
Через пару дней Сеню перевезли из тюрьмы на какую-то квартиру. Даже разрешили погулять по городу – конечно, под присмотром. Вроде бы Сеня уже путешествовал когда-то здесь – в Гугле есть такая опция. Сплошь стриты и авеню, Центральный парк, Бродвей… Ну точно, это же Манхэттен, вот только Лонг-Айленда не видно – видимо, это укороченная версия Нью-Йорка. Примерно так поступили и с Парижем в Забугорье.
Надо сказать, что новые хозяева расщедрились – выдали Сене дебетовую карту на кругленькую сумму, мол, не стесняйся, получай удовольствие, за деньги тут многое можно купить. Ну вот сходил в кино, пообедал в ресторане и к вечеру снова вышел на Бродвей – надо же посмотреть на это чудо во всей его красе… То ли за обедом не то съел, то ли это буйство световой рекламы оказалось непривычным для него, но Сеню замутило, он почувствовал, что тошнота подступает к горлу, пошатнулся, рукой схватился за фонарный столб…
В этот момент у тротуара, взвизгнув тормозами, остановился «кадиллак», а из него выглянула знакомая физиономия:
– Я так и думал, что для человека из дремучего захолустья это слишком сильное впечатление, не всякий выдержит. Ну что ж, поехали, довезу тебя до квартиры, там и поговорим.
Но вот приехали, уселись на диван. Сеня довольно быстро пришёл в себя, даже от глотка бурбона с содовой отказался, хотя Дмитрий настаивал. И то верно: если уж пить, так чистый скотч, а не это пойло. В семидесятые годы в Москве шотландского виски было завались – тогда много чего покупали в обмен на нефть, которую стали поставлять в Европу. Как-то, уже в девяностые, Сене на день рождения приятель подарил бурбон под названием Jim Beam. Попробовал, но после ухода гостей вылил содержимое бутылки в унитаз. Но, похоже, здесь совсем другие вкусы.
Дмитрий как бы шестым чувством уловил, что Сене ничего в этом подобии Нью-Йорка не понравилось:
– Вижу, что тебе тут не вполне уютно. Что ж, это и в наших интересах, чтобы ты не очень-то задерживался здесь. Пора за дело браться!
Сене и впрямь уже надоела эта забубённая жизнь – одного дня хватило, накушался. Поэтому и сказал:
– Я готов!
– Прекрасно! Тогда слушай внимательно. Нам не нужно, чтобы ты снова устроил переворот в Закулисье. Если надо будет, само справимся. Твоя задача состоит в том, чтобы узнать секрет изготовления препарата под названием «вирус послушания».
– Слышал о таком. А разве его ещё используют?
Сеня надеялся, что с приходом новой власти будет покончено хотя бы с этой дрянью, но Дмитрий его разочаровал:
– Да этот вирус теперь расцвёл, что называется, пышным цветом в Закулисье. Там ведь опять триумвират!
Этого Сеня никак не ожидал. «Ну ладно, эту новость позже обмозгую».
– Но вам-то этот вирус зачем? Вроде бы с послушанием в Забубенье нет проблем.
– Если бы так! – всплеснул руками Дмитрий. – То негры бунтуют, то какие-то отморозки устраивают стрельбу средь бела дня с многочисленными жертвами. А от наркоманов вообще спасу нет! Бог, конечно, хранит нашу страну, но и этот вирус нам не помешает.
– У вас же денег немеряно! С их помощью решаются любые проблемы.
– Так ведь никаких денег не хватит, чтобы весь народ купить. Уж больно жадными все стали! И это им подай, и то… – Дэм перевёл дух и уже спокойным голосом сказал: – Короче, Сеня, надо добыть документацию и образец препарата. Ну как, справишься?
Нечто подобное Сеня и предполагал, однако не стал объяснять, что никакой технологии нет, поскольку эту дрянь выращивают прямо на плантациях. Как же они сами до этого не допёрли? Впрочем, плантации строго охраняются, да и в лабораторию вход только по специальным пропускам.
– Есть у меня кое какие подходы через знакомого врача.
– Вот и ладненько! – чуть ли не завизжал от радости Дмитрий. – Ну а мы тебе откроем счёт в банке. Если задание выполнишь, будешь в шоколаде всю оставшуюся жизнь.
Тут только Сеня убедился в том, что Дружинский даже не догадывается о том, что Сеня теперь стал бессмертным. А если б знал, поостерёгся бы произносить подобные слова… «Ну до чего же он тупой! Этим обстоятельством надо обязательно воспользоваться. Устрою козью морду забубенцам!» А вслух сказал:
– Дело это крайне опасное. Я слышал, многие на нём погорели. Поэтому в контракте должно быть оговорено, что на мой счет в банке вы будете перечислять деньги ежегодно, до конца жизни, из расчёта полтора миллион долларов в год. Таковы мои условия.
Дмитрий с сомнением посмотрел на Сеню – не жирно ли будет? Хотя дело того стоило. Затем, видимо, прикинул, что больше десяти лет Сеня не протянет, и кивнул головой:
– Да без проблем!
– Но где гарантия, что не обманете?
– На этот случай у нас есть чётко отработанная схема. Деньги в объёме, скажем, тридцати миллионов долларов поступают из нашего банка в один из банков Забугорья, и каждый год ты сможешь снимать со счёта свои полтора миллиона. Вот подпишем контракт, тогда поедем в банк, там всё и проверишь. Пойми, что не в наших интересах морочить голову своим агентам. Сам же говорил, что у нас деньги куры не клюют.
Про кур Сеня вроде бы ни слова не сказал, но, по сути, верно. Верно-то верно, однако даже если деньгами набиты все карманы, без помощи специалистов тут не обойтись. Поэтому спросил:
– Дмитрий! Есть одна просьба. Не мог бы ты узнать, где сейчас находится некий писатель, в прошлом радикал? У меня к нему личное дело.
– Ты Эдика имеешь в виду? Встречались, пытался его завербовать, но больно уж увёртливый, так и разошлись. А где искать? Так в Забугорье, адрес позже сообщу.
Прошло ещё несколько недель, в течение которых Сеня выходил из дому, только чтобы пообедать, а в основном питался бутербродами. Причина затворничества в том, что здешняя публика надоела ему до невозможности – все озабочены только тем, как заработать денег. Деньги, деньги… Это слово звучало в каждом разговоре, который удалось подслушать. И ничего о том, что поддерживало интерес Сени к жизни в прошлом, да и сейчас в какой-то мере, поскольку акценты всё-таки сместились. Раньше он надеялся, что сможет изменить мир к лучшему с помощью своих книг, ну а теперь понял, что такую задачу можно решить только используя радикальную методу, причём в отдельно взятом государстве.
Это время потребовалось Дружинскому и его хозяевам для согласования условий контракта со всеми заинтересованными ведомствами, включая министерства финансов и здравоохранения. В итоге был составлен документ на сорока страницах, где были учтены все обстоятельства, которые могли бы повлиять на достижение требуемого результата – вплоть до стихийных бедствий или исчезновение Забубенья как государства.
Причины срыва контракта делились на уважительные и неуважительные. К примеру, заболей Сеня корью или «свинкой», из его вознаграждения удерживалась бы определённая сумма, если Сеня ещё в раннем детстве не прошёл обязательную вакцинацию. В случае тяжёлого ранения или сильной простуды он должен был обратиться к врачу, который зафиксировал бы временную неспособность Сени выполнять задание. Если бы сложилась ситуация, при которой выполнение контракта стало абсолютно невозможным, Сеня обязан был явиться к прокурору Забубенья, затем состоялся бы суд, на котором предстояло рассмотреть претензии сторон и вынести решение о выплате компенсации за ущерб, нанесённый интересам Забубенья.
Когда Сеня всё это прочитал, у него глаза на лоб полезли. Где это видано, чтобы требовать свидетельство о прививке, да и где его теперь возьмёшь? Ну а Дмитрий, судя по его лицу, вполне доволен, словно бы уже стал обладателем секрета, ради чего и была затеяна эта операция.
– Итак, мы снимаем с тебя все обвинения и возвращаем в Забугорье, а дальше уже сам. В Закулисье тебе помочь ничем не сможем – во время недавнего госпереворота там выявили всех наших агентов и тут же расстреляли. Это ещё одна причина, чтобы поторопиться с выполнением задания – если у нас будет «вирус послушания», тогда найдём противоядие и сможем заслать туда новых агентов, которых никто уже не сможет распознать. В общем, действуй на свой страх и риск, ну а мы за это платим.
В заключение разговора Дружинский передал Сене адрес, где скрывается Эдик, и пожелал успеха:
– Да поможет тебе бог!
Лучше бы что-то более конкретное. Вот если удастся договориться с Эдиком, тогда совсем другое дело.
Глава 12. Миссия
По прибытии в Забугорье Сеня был задержан пограничниками в аэропорту – по их данным всё еще действовало решение об экстрадиции. Не помог даже документ, подписанный забугорским прокурором. Прошло не менее двух часов прежде, чем инцидент был исчерпан – если бы Сеня не сумел дозвониться до Дружинского, пришлось бы ночевать в нейтральной зоне.
Чтобы наверстать упущенное время, Сеня сразу же отправился по адресу, который сообщил ему Дружинский. Очень хотелось навестить Хэма, но решил его не подставлять – кто знает, чем всё это закончится?
К счастью, Эдик был дома – он как раз проводил совещание со своими соратниками. Попросил немного подождать, и вот Сеня с Эдиком остались наедине, чтобы обсудить очень важную тему – об этом Сеня сказал, как только переступил порог квартиры. Теперь никто бы им не помешал, однако Сеня начал с того, что спросил, не могут ли здешние спецслужбы их прослушать. Эдик успокоил:
– Уж если спецпропуска подделываем, то с этим и подавно справимся. Есть нужная аппаратура, так что говори спокойно. Что у тебя там случилось?
Сеня не собирался рассказывать о контракте – пока ещё время не пришло, поскольку многое зависит от того, согласится ли Эдик участвовать в предприятии, которое задумал Сеня. Поэтому задал наводящий вопрос:
– Как бы ты отнёсся к предложению совершить революцию в какой-нибудь стране?
Эдик на мгновение потерял дар речи, а потом вскочил и стал размахивать руками, приговаривая:
– Нет, вы посмотрите на него! Сеня, тебе ещё не надоело? В Закулисье вляпался, едва спасли тебя от расстрела, и вот опять? – затем внимательно посмотрел в Сенины глаза и сразу переменил тон, даже перешёл на шёпот: – Ты что, всерьёз?
– Серьёзнее не бывает.
– Но почему именно здесь? Чем помешал тебе наш маленький Париж?
– Нег, Эдик, Париж тут ни при чём! Речь о Закулисье. Там вроде бы опять триумвират.
– Да, я наслышан. Собакин, Свистухин и Сутягин. Но у них же армия, полиция, да ещё этот «вирус послушания»!
– Вот он нам и поможет.
– Это как?
И тут Сеня изложил свой план, который успел тщательно продумать, пока дожидался оформления контракта.
– Надо поменять маркировку мегакактуса и антидота. Тогда войска и все чиновники, вплоть до членов триумвирата, получат эту дрянь, что на первых порах заставит их подчиняться нашим приказам. Ну а всё остальное население избавится от вируса, поскольку в пищевые продукты какое-то время будут добавлять антидот, который уничтожит «вирус послушания» в их организме.
Эдик помотал головой, мол, слишком уж всё проблематично:
– Конечно, идея интересная, но, увы, твой план практически невыполним. В этом уравнении слишком много неизвестных.
– Не дрейфь, Эдик! На месте разберёмся. А вот ждать у моря погоды… – тут Сеня встал из-за стола, сделав вид, что собирается уходить. – Так ты со мной или вправду струсил?
В трусости Эдика ещё никто и никогда не решался обвинить. Другому дал бы кулаком в лоб, но в данном случае так поступать нельзя – надо либо промолчать, затаив обиду, либо согласиться.
– Ладно, твоя взяла! Когда в Закулисье выезжаем?
– Не раньше, чем через неделю. Нужно подготовиться, и тут без твоих спецов никак не обойтись.
– Они всегда к твоим услугам.
– Но своим «бойцам» ты пока ни слова не говори.
– Само собой! Я им вполне доверяю, но всякое возможно.
«Что ж, тактика игры на грани фола помогла. Только бы он не передумал!» Однако ясности, как реализовать свою задумку, у Сени не было. И тут надежда на совсем другое.
Когда поставил перед собой большую цель, которая всем представляется недостижимой, нередко срабатывает нечто вроде инстинкта, этакий дух противоречия – вы не верите, так я вам докажу! Какой-то бес в него вселялся – так было и в тот раз, когда вопреки запрету Влада решил напечатать тираж своего романа. Плохо всё закончилось, однако с тех пор сделал кое-какие выводы. Вот и теперь у Сени возникла новая идея:
– Эдик! Твой спец сможет получить список всех сотрудников Минздрава Закулисья? От министра до сотрудников лаборатории, где этот самый мегакактус и антидот разливают в ампулы.
– Да без проблем! Компьютер в тамошнем отделе кадров наверняка слабо защищён от взлома. Мой хакер справится. А тебе это зачем?
– Возможно, в этом списке найду старого знакомого, который сможет нам помочь.
Так оно и случилось – в списке сотрудников министерства Сеня обнаружил фамилию Левинсон. О какой-то конкретной услуге с ним ещё рано говорить, однако, коль скоро Левинсон дослужился до поста министра, есть некий шанс. Уже тогда у Сени появилась догадка, что резкий взлёт в карьере произошёл явно неспроста. Не исключено, что во время допроса Левинсон сдал всех и вся – и о Сене с Хэмом рассказал, что знал, и о той самой «нелегальной оппозиции». Вопрос лишь в том, добровольно рассказал или под действием большой дозы мегакактуса.
До Закулисья добирались поодиночке, чтобы не привлекать к себе внимания. Но вот все оказались в каком-то загородном доме – Эдик заранее позаботился о жилье. К этому времени ситуация стала более понятной – успели собрать подробные сведения о том, что здесь происходит. И начался «совет в Филях», на котором со вступительным словом выступил Сеня:
– Итак, расскажу о диспозиции, сложившейся на данный момент. Со времён прежнего триумвирата ничего не изменилось, по-прежнему власти травят людей соком мегакактуса, добиваясь послушания. Наша задача состоит в том, чтобы перевернуть здесь всё с ног на голову, то есть дать закулисцам свободу, а власть заставить подчиниться нам. Тогда мы сможем установить демократический режим правления.
Тут Эдик вскочил с места:
– Ну что ты такое говоришь? Где ты видел демократию? Везде диктатура в той или иной форме – либо властвуют лицемерные политики, дурача население, либо это «жирные коты», которым наплевать на интересы униженных и оскорблённых.
– Ну а ты за что готов сражаться?
– За народный социализм!
– Это ещё что? – удивился Сеня, поскольку раньше о таком не слыхивал.
– Я вижу, ты в политике слабо разбираешься, поэтому поясню. Ещё в начале прошлого столетия была в России такая партия, объединявшая городских интеллигентов. Они намерены были строить социализм, не прибегая к террору, на том и погорели. У нас другая программа, поскольку и ситуация сейчас в корне изменилась. Мы хотим привести к власти честных, образованных людей, которые бы обнулили олигархов, пересмотрели итоги грабительской приватизации, покончив с людоедским капитализмом.
– И как же вы это собираетесь сделать?
– Если надо будет, то с помощью оружия. Но, Сеня, дело ведь не в этом! Как бы ни называли новую систему управления страной, народ никогда не будет править. Это фикция, обман!
Сеня понял, что разговор ушёл куда-то в сторону. Ещё не хватало устроить тут дискуссию на целую неделю!
– Ладно, беру свои слова обратно. Демократию зря упомянул. Ты прав, поскольку дело и впрямь совсем не в этом. Ну а что касается методов борьбы, то вместо базук и автоматов хочу вам предложить нечто куда более современное. Сене я уже об этом сообщил, а сейчас расскажу более подробно…
В итоге решили так: «бойцы» из команды Эдика следят за Левинсоном, хакер копается в его компьютере, а Сеня с Эдиком будут анализировать поступающую информацию…
Левинсона «взяли», когда, отпустив охрану, он отправился навестить свою любовницу. Скрутили в подъезде, завязали глаза и вывели через чёрный ход, где ждала машина – «бойцы» и об этом позаботились.
И вот сидят за столом друг против друга Сеня и Левинсон. Впрочем, друг или враг – это покажет время. Сеня смотрит своему визави в глаза, ну а тот, похоже, ещё не пришёл в себя – озирается по сторонам, пытаясь догадаться, где же он находится.
– Ну что, Лёша, поговорим?
Тот растерянно кивнул, и Сеня начал допрос:
– Тогда скажи мне, за какие заслуги тебя назначили министром.
В глазах Левинсона искреннее удивление:
– Разве вы не знали? Так ведь сын Свистухина женат на моей Эллочке.
Тут Сеня стукнул кулаком по столу:
– Лёша, не надо врать! Этот брак зарегистрирован совсем недавно.
Левинсон отбивался так, как мог:
– Но они познакомились ещё года два назад. Даже если бы не были знакомы, я не вижу здесь никакого криминала. Ну назначили министром, значит, этого поста достоин.
– Не смеши! Первый раз слышу, чтобы один из руководителей страны согласился на брак своей дочери с преступником. Ты же сидел в одной камере со мной.
– Я не преступник! – вскричал Левинсон. – С меня сняли все обвинения, потому что мне не в чем признаваться.
– Даже в том, что ты выдал мне государственную тайну, рассказав про эту дрянь под названием мегакактус? Вспомни, ты ещё упомянул «Мегакактусное пиво». Я пробовал. Должен признаться, редкостное пойло!
Левинсон молчал. Беззвучно шевелил губами, вертел головой – видимо, это помогало ему собраться с мыслями. Наконец, созрел:
– Тут дело вот в чём. Мой будущий зять тогда занимал пост заместителя начальника тюрьмы. Когда меня привели на допрос, он приказал всем уйти и предложил во всём признаться ради дочери, чтобы не калечить ей жизнь. Ну я и выложил всё, что знал, – Левинсон развёл руками и затем спросил: – А вы бы как поступили на моём месте?
Пришла пора задуматься Сене. Детей у него не было, так что представить себе ощущения отца в описанной Левинсоном ситуации было очень трудно. Но беспокоило его совсем не то: можно ли доверять Левинсону, даже если не соврал? Поэтому и задал свой вопрос:
– Ну и как, ночью крепко спишь? Когда-то ты сказал мне такие слова: "Есть кое-что пострашнее болезни или смерти, это муки совести".
Левинсон уронил голову на стол и заплакал.
«Не безнадёжен, – подумал Сеня. – А коли так, всё в наших руках».
Тем временем, Левинсон пришёл в себя. На его лице появились какие-то новые черты, словно бы он принял важное для себя решение:
– Я могу как-то искупить свою вину? – а потом вдруг махнул рукой: – Да нет, ведь столько людей из-за меня пострадало.
Сеня помолчал, словно бы обдумывал ответ, хотя и без того всё было ясно, а потом сказал:
– Да, мёртвых не вернёшь. Но ещё можно спасти тысячи живых…
Как Левинсону удалось изменить маркировку на ампулах, Сеня так и не узнал. Но через несколько дней члены триумвирата сложили с себя полномочия руководителей государства, Эдик сообщил Сене, что армия «на нашей стороне», полностью ему подчиняется, и предложил Сене выступить с речью перед народом:
– Ты это затеял, тебе и доводить всё до конца. А я ограничусь руководством армией, если ты не против.
Что ж, пришлось Сене согласиться, хотя в роли главы государства никогда себя не представлял.
