Владимир Алексеевич Колганов
Старая Москва: 1890–1940 годы
1910-е гг. Пробирное управление на Малой Бронной
В пользу утверждения о том, что Малая Бронная была далеко не последней по значимости в списке городских улиц, говорит и то, что в доме № 20 с 1897 года располагалось Московское окружное пробирное управление, ныне – Центральная государственная инспекция пробирного надзора. В ноябре 1840 года Николай I утвердил «Положение о Пробирных палатках для испытания и клеймения золота и серебра в слитках и изделиях». Согласно этому положению, пробирные палатки учреждались во всех городах империи, где производились золотые или серебряные изделия и велась торговля ими, причём разделялись эти палатки на местные, окружные и главные. До нашего времени сохранило своё предназначение и заведение на углу Малой Бронной и Спиридоньевского переулка. Здесь в доме Чистякова с 1914 года размещалась аптека Эмилии Ивановны Юшкевич.
Малая Бронная. Дом № 22/15 – бывший дом Чистякова
Малая Бронная знаменита не только именами князя Сидамон-Эристова, Натальи Шабельской, Алисы Коонен и Смирнова-Сокольского – жил здесь ещё один интересный человек. В конце 90-х годов XIX века в доме № 14 обосновался Фёдор Александрович Гетье, врач-терапевт. Через несколько лет он был назначен главным врачом Басманной городской больницы, а позже по его предложению богатый купец Кузьма Терентьевич Солдатенков отписал в своём завещании часть капиталов на строительство больницы, которая позже была названа его именем. При советской власти Гетье стал одним из основателей Лечебно-санитарного управления Кремля. С 1919 года он был лечащим врачом Ленина, Крупской, Свердлова, а позже поправлял здоровье Троцкому и Дзержинскому. В письме наркому здравоохранения Семашко в 1921 году Ленин дал такую характеристику Гетье: «Денег он не берёт. А теперь всё платное. Лечит он многих. Нельзя ли ему от ЦК или от Президиума ВЦИК назначить плату и побольше помесячно?». Вскоре после этого Фёдор Александрович был назначен консультантом Кремлевской больницы.
По своим возможностям ни одна столичная больница не могла сравниться с «Кремлёвкой» в советские годы – ни Боткинская, ни «Склиф», ни Филатовская, изначально предназначенная для лечения детей. Немногие знают, что созданию Филатовской больницы предшествовало появление детской больницы на Малой Бронной. До середины XIX века даже дети из богатых семей лечились в клиниках для взрослых, но вот в Петербурге открылась первая в России детская больница, названная в честь императора Николая I. Разумеется, москвичи не захотели ударить в грязь лицом. После того, как московский генерал-губернатор князь Дмитрий Голицын добился разрешения на сбор денег от благотворителей, была куплена усадьба вдовы генерал-лейтенанта Анны Неклюдовой на Малой Бронной, и на её территории разместили больницу. Позднее она была причислена к ведомству учреждений Императрицы Марии и названа Детской больницей Московского воспитательного дома.
Долгое время эта больница оставалась единственным местом для лечения детей в Москве. Если идти к Тверскому бульвару, она находилась по правую сторону улицы, третий и четвёртый дом от угла со Спиридоньевским переулком. Москвичи называли её просто – Бронной больницей. Первое время Бронная больница существовала безбедно – благодаря влиянию генерал-губернатора не оскудевала рука дающего. Но вскоре Голицын вышел в отставку по болезни и через год умер в Париже. А между тем строения постепенно разрушались. После очередного пожара больница, по существу, была закрыта – работало только амбулаторное отделение. От полной ликвидации её спас князь Александр Щербатов.
1914 г. Большая Бронная в сторону Страстной площади
1914 г. Большая Бронная в сторону Малой Бронной
1914 г. Большая Бронная. Налево – Большой Козихинский переулок
1914 г. Вид с Малой Бронной на Большую Бронную
1900-е гг. Дом Дунаева в Ермолаевском переулке построен по проекту Шехтеля
1895 г. Малая Бронная в сторону Большой Бронной и Тверского бульвара. Справа за деревьями – церковь Воскресения Славущего
Садовая-Кудринская
Первый всесословно избранный городничий Москвы князь Александр Алексеевич Щербатов после смерти матери, известной благотворительницы княгини Софьи Степановны Щербатовой, обратился в городскую управу с просьбой принять в дар городу её владение по Садовой-Кудринской, «имея в виду настоятельную надобность для Москвы в детской клинической больнице». Для полноценного размещения Софийской больницы было куплено соседнее со щербатовским владение Ольги Коншиной, супруги текстильного магната. Так в 1897 году была образована знаменитая детская больница, позже названная именем её главного врача Нила Фёдоровича Филатова. В состав больницы вошли три здания: каменный двухэтажный дом середины восемнадцатого века в глубине двора, деревянный одноэтажный ампирный особняк, выходящий фасадом на Садовую, и церковь Татианы Мученицы и Софии Мученицы во дворе усадьбы. Софийская больница стала образцовым благотворительным учреждением. Плата за лечение составляла четыре рубля серебром в месяц, но дети неимущих не платили ни гроша.
До сих пор в конце Садовой-Кудринской улицы, вблизи Малой Бронной стоит дом, принадлежавший жене титулярного советника Марии Николаевне Чижиковой. В 1940 году он был надстроен тремя этажами. Именно в это время был сделан фотоснимок, который можно считать единственным, хотя и не вполне убедительным доказательством существования трамвайной линии, проложенной через Малую Бронную мимо Патриаршего пруда и далее на улицу Красина, бывшую Живодёрку, по другую сторону Садового кольца. Этим доказательством хотелось бы считать белые следы на асфальте, напоминающие трамвайные рельсы. К сожалению, фотограф не догадался повернуть аппарат правее – тогда бы с полной очевидностью можно было утверждать – ходил или не ходил трамвай по Малой Бронной.
В доме № 6 по Садовой-Кудринской, неподалёку от Кудринской площади с августа 1886 года до отъезда на остров Сахалин в апреле 1890 года жил Антон Павлович Чехов. В одном из писем он делился впечатлениями о новом жилище: «Живу в Кудрине, против 4-й гимназии, в доме Корнеева, похожем на комод. Цвет дома либеральный, т.е. красный». После возвращения с Сахалина Чехов жил на Малой Дмитровке.
На Садовой-Кудринской, в доме купчихи Александры Герасимовны Найдёновой с 1904 до 1918 года жил профессор Императорской академии художеств Василий Дмитриевич Поленов, мастер пейзажной и жанровой живописи. В то время художник руководил секцией содействия устройству деревенских, фабричных и школьных театров при Московском обществе народных университетов. В 1915 году у Поленова возникла идея построить Дом театрального просвещения на пустующем участке неподалёку от усадьбы Найдёновой. Здание с лестничной башней и стрельчатыми окнами театрального зала возвели через год на деньги меценатов Саввы Мамонтова и Алексея Бахрушина. При советской власти это заведение обрело новое название – Центральный дом искусств деревни имени Крупской. Но в 1928 году дом сгорел.
1910-е гг. Церковь в Филатовской больнице
1900-е гг. Дом Чижиковой на Садовой-Кудринской
1940 г. Садовая-Кудринская у Малой Бронной. Идёт реконструкция бывшего дома Чижиковой.
Дом № 6 на Садовой-Кудринской, где в конце 1880-х годов жил Антон Павлович Чехов
1910-е гг. Дом Василия Поленова на Зоологической улице
Кудрино
Кудринская площадь знаменита тем, что здесь, на углу с Садовым кольцом, размещался Вдовий дом. Когда-то это здание принадлежало Александру Ивановичу Глебову. Весьма поучительна карьера бывшего поручика царской армии. Залогом успеха для небогатого дворянина стала женитьба на бывшей фрейлине Марии Симоновне Гендриковой, умиравшей от чахотки. Вместе с должностью обер-прокурора Сената вдовец получил наследство в виде восьми пасынков и падчериц, детей покойной жены. Видимо, средств на пропитание такой большой семьи не хватало, поэтому обер-прокурор залез в казну. Однако и в те времена не спешили отправлять на каторгу высокопоставленных вельмож. Специальным постановлением он был признан виновным всего лишь «в небрежении должности» и потворстве казнокрадам. Решено было взыскать с Глебова расхищенные средства, а на имущество виновного наложили секвестр. Так уж случилось, что дом несчастного вдовца через несколько лет после его смерти достался несчастным вдовам – здание на Кудринской отдали Благотворительному ведомству императрицы Марии для устройства приюта для вдов военных, погибших на полях сражений. Помимо Вдовьего дома на старых фотографиях запечатлена ещё одна, ныне утраченная достопримечательность – церковь Покрова Пресвятой Богородицы.
1910-е гг. Вдовий дом и церковь Покрова в Кудрине
От Кудринской площади в стороны Пресни вела Кудринская улица (ныне Баррикадная). От церкви Покрова можно было добраться до Большого Девятинского переулка по Большому Конюшенному переулку, ныне вдвое укороченному. Здесь когда-то стоял дом Елизаветы Яковлевны Белкиной, дочери биржевого маклера и племянницы Алексея Ильича Белкина, о котором речь пойдёт в разделе об Арбате. По соседству с этим домом располагалась обширная усадьба, принадлежавшая Елизавете Сергеевне Сухотиной, дочери богатого тульского помещика. Её брат был женат на дочери Льва Толстого, а племянник, поручик Сергей Михайлович Сухотин, в декабре 1916 года вместе с князем Феликсом Юсуповым стал участником убийства Григория Распутина. Елизавета Сергеевна вторым браком была замужем за Львом Андреевичем Баратынским, внучатым племянником поэта Евгения Абрамовича Баратынского. После окончания физико-математического факультета Московского университета Лев Андреевич служил чиновником для особых поручений при московском гражданском губернаторе, а с 1890 по 1902 год занимал должность вице-губернатора.
1914 г. Перекрёсток у Большого и Малого Конюшковских переулков. Справа – бывшая усадьба Баратынского. Особняк Баратынских – за садом, в Кудринском переулке.
После кончины Льва Баратынского в 1907 году усадьба в Кудрине перешла во владение Леонида Вячеславовича Карвовского-Дашкевича. Эта сделка не была случайной – Леониду Вячеславовичу принадлежало поместье в Кирсановском уезде Калужской губернии, где находилось имение Баратынских. Кроме того, он был женат на Софье Карловне Мильфельд, первым мужем которой стал Александр Александрович Рачинский, племянник Евгения Абрамовича Баратынского. Леонид Вячеславович придерживался консервативных взглядов в политике и экономике, крайне отрицательно отнёсся к столыпинским аграрным реформам и критиковал их в печати. Лев Толстой, по воспоминаниям его дочери Татьяны Сухотиной, высоко ценил эти работы.
Дом напротив этой усадьбы в середине XIX века принадлежал декабристу Вильгельму Карловичу Кюхельбекеру, приятелю Пушкина по Царскосельскому лицею. А рядом с усадьбой Баратынских, за Кудринским переулком, располагалась ещё одна усадьба, которой до начала прошлого века владела Ольга Григорьевна Елисеева, дочь главы торгового дома «Братья Елисеевы». После смерти первого мужа, Фёдора Степановича Овсянникова, о котором речь пойдёт в разделе о Земляном вале, Ольга Григорьевна вышла замуж за дворянина Василия Петровича Гончарова, подполковника артиллерии, участника русско-турецкой войны. После выхода в отставку Василий Петрович занялся любимым делом, птицеводством, и вскоре стал председателем Российского общества сельскохозяйственного птицеводства в Петербурге. На этом поприще он удостоился тех наград, о которых прежде и не мечтал – получил звание камергера. Как известно, Евгений Абрамович Баратынский был близко знаком с Александром Сергеевичем Пушкиным. Соседство Баратынских и Гончаровых в Кудрино приводит к предположению о родстве Василия Петровича с женой Пушкина, Натальей Гончаровой. Однако в родословной семьи Натальи Гончаровой нет сведений, подтверждающих эту версию.
В начале прошлого века супруги Гончаровы переселились в Петербург, продав усадьбу Марку Самуиловичу (Матвею Семёновичу) Малкиелю, самому успешному из сыновей Самуила Мейеровича Малкиеля, который подобно своему брату Янкелю, разбогател на поставках провианта для армии благодаря тесным связям с чиновниками военного министерства. За свои заслуги перед отечеством братья Самуил, Исаак и Янкель были удостоены звания потомственных почётных граждан и получили право жительства вне черты оседлости.
После того, как правительство усилило контроль за качеством поставок провианта в армию, прибыль резко упала, и в начале 70-х годов XIX века Самуил Малкиель с семьёй перебрался в Москву. Его сын Марк Малкиель, инженер по образованию, владел кожевенной фабрикой в Москве и фабрикой керосиновых фонарей в Петербурге. В начале прошлого века братья Марк и Лев учредили в Петербурге товарищество «Электро-динамиковые русско-американские электромеханические заводы».
1910-е гг. Вид на церковь Покрова в Кудрине со стороны Кудринской площади
1914 г. Вид на Большой Конюшковский переулок от церкви Покрова в Кудрине
1914 г. Кудринский тупик. Справа – церковь Покрова в Кудрине
1910-е гг. Вид на Малую Никитскую улицу со стороны Кудринской площади
1931 г. Вид на Садово-Кудринскую улицу со стороны Кудринской площади
Пресня
Между улицами Красная Пресня (до 1918 года Большая Пресненская), Зоологическая и Большая Грузинская расположен Московский зоопарк, организованный Русским Императорским обществом акклиматизации животных и растений в 1864 году. Одним из инициаторов его создания стал профессор Московского университета Анатолий Петрович Богданов. Финансирование осуществлялось за счёт входной платы и благодаря пожертвованиям императорской семьи. Зоосад сильно пострадал во время восстания 1905 года. Возможно, под влиянием этих событий сын его основателя, Владимир Анатольевич Богданов, математик по образованию, которому прочили блестящие перспективы, обратился к богу. С 1915 года отец Владимир служил в храме Спаса Преображения на Песках, затем в церкви апостола Филиппа на Иерусалимском подворье. А зоопарк обрёл благоустроенный вид только после реконструкции в конце 20-х годов прошлого века.
1900-е гг. Зоологический сад на Пресне
1914 г. Вход в Зоологический сад на углу Большой Пресненской и Малой Грузинской улиц
1935 гг. Вход в Зоопарк
На Малой Грузинской улице есть дом, который также невозможно обойти вниманием – это «сказочный терем в Грузинах». Здесь жил в изрядном удалении от своей семьи Пётр Иванович Щукин, совладелец торгового дома «И.В. Щукин с сыновьями» и коллекционер русских древностей. Увлекшись собирательством, он покупал вещи, основываясь на собственной оценке их ценности. Огромный капитал, доставшийся в наследство от отца, позволял покупать всё, что Петру Ивановичу понравилось. В контору торгового дома на Ильинке несли старинные изделия антиквары, а выставки и аукционы в Москве и Нижнем Новгороде не проходили без того, чтобы Щукин что-нибудь купил. Коллекция расширялась, и для части экспонатов пришлось строить ещё одно здание. После народных волнений и забастовок в начале 1905 года, опасаясь за сохранность коллекции, Щукин подарил её Историческому музею – с тех пор охрана сокровищ была возложена на государство, хотя коллекция по-прежнему оставалась в доме Щукина. Возможно, поэтому во время боёв на Красной Пресне она не пострадала. После 1917 года экспонаты были распределены между разными музеями, а старинные книги отданы в государственные библиотеки. Картины попали в Третьяковскую галлерею, за исключением работ западноевропейских мастеров, которые ещё раньше оказались в собрании Сергея Ивановича Щукина. С 1934 года в здании на Малой Грузинской разместился Биологический музей.
1910-е гг. Дом П.И. Щукина на Малой Грузинской улице
Довольно привлекательное здание было построено в 1905 году в Волковом переулке, поблизости от Большой Пресненской улицы и Зоологического переулка. Автором проекта стал Владимир Дмитриевич Адамович, стараниями которого возник Спасо-Хаус на Спасопесковской площадке, о которой речь пойдёт в разделе об Арбате. В доме на Пресне в зимнее время жил со своей семьёй орловский купец Владимир Кузьмич Мельников. Его отец был владельцем чугунно-литейного завода в селе Бытошь Брянского уезда Орловской губернии. После смерти Кузьмы Мельникова малая доля наследства отошла дочерям, а сын стал фактическим владельцем завода. В 1911 году Владимир Кузьмич построил стекольную фабрику, а через два года вместе с чугунолитейным заводом вошёл в состав акционерного общества Мальцевских заводов, объединявшего к тому времени более двадцати различных предприятий на Орловщине. Дальнейшему процветанию семейства помешали война и революция.
1910-е гг. Дом Мельникова в Волковом переулке (№ 15)
По соседству с особняком Мельниковых находился дом купца Иоганна Христиана (Ивана Христиановича) Бартельса, булочника и кондитера, владельца кофейной на Кузнецком мосту. После первых гастролей Айседоры Дункан в Москве одна из дочерей Бартелься была покорена её искусством и поехала в Германию, чтобы постичь азы хореографии в школе сестры известной танцовщицы, Элизабет Дункан. По возвращении в Москву Бартельс работала в Художественном театре по приглашению Станиславского, затем открыла собственную хореографическую студию «Московские классы пластики», а позже гастролировала в Европе, взяв себе сценическое имя Эллен Тельс. Ещё в 1902 году она вышла замуж за Владимира Леонардовича Книппера, брата жены Антона Павловича Чехова. Возможно, под влиянием своей супруги дипломированный юрист разочаровался в юриспруденции, увлёкся вокалом и позже стал солистом Частной оперы Сергея Зимина. После развода с юристом Бартельс вышла замуж за сына фабриканта Людвига Рабенека. Итогом всех этих перипетий стало появление нового имени – Элла Ивановна Книппер-Рабенек – хотя в списках жителей Москвы дочь Иоганна Бартельса значилась как Ольга Ивановна Бартельс.
В прежние времена, когда далеко не все москвичи имели возможность принять ванну в собственной квартире, в первопрестольной процветал банный бизнес, принося большие прибыли при минимальных затратах. Конечно, количество бань не могло сравниться с количеством церквей, но к 1914 году в Москве было больше шестидесяти банных заведений. Роскошное здание бань было построено на углу Среднего Тишинского и Соколовского (ныне Электрического) переулков. После смерти владельца, Сергея Семёновича Прусакова, бани перешли во владение Московского торгово-строительного акционерного общества. Позднее у банного заведения появился единоличный хозяин, Иван Иванович Кузнецов, который дал баням новое название – Новогрузинские. Однако в народной памяти эти бани так и остались Прусаковскими. Помимо всем известных Центральных и Сандуновских бань, о которых речь впереди, в Москве было множество заведений поменьше. Их владельцы делали деньги исключительно на банном бизнесе. Так, Бирюковым принадлежало четыре бани, а Ивану Малышеву – три. Хозяева более вместительных бань нередко предпочитали сдавать эти заведения в аренду истинным профессионалам в своём деле.
1910-е гг. Бирюковские бани на углу Большой Пресненской и Прудовой улицы.
1920-е гг. Новогрузинские бани в Среднем Тишинском переулке
Когда-то Кудринская улица доходила до Пресненских прудов, а дальше её продолжением служила Большая Пресненская улица, которую соединяла с набережной Москвы-реки Нижняя Прудовая улица (сохранившаяся её часть ныне называется Дружниковской улицей). Нижняя Пресненская (ныне Рочдельская) вела от Нижней Прудовой к владениям текстильных фабрикантов Прохоровых у Трёхгорной заставы и к даче Студенец. В самом начале Нижней Прудовой, на углу с Нижней Пресненской, близ Горбатого моста, в 80-х годах XIX века был построен особняк для семьи Павла Александровича Шмидта (ныне его фамилия читается как Шмит). Небогатый мебельщик, владевший магазином на Кузнецком мосту, значительно поправил свои дела, женившись на дочери фабриканта Викулы Елисеевича Морозова. Приданое жены позволило ему расширить производство мебели, на эти же деньги был построен и роскошный особняк. К тому времени в семье появился первенец – сын Николай, которому была уготована судьба наследника мебельного предприятия. Но в 1902 году, после кончины отца и отъезда матери за границу для лечения, Николай попал под влияние функционеров социал-демократического движения, которые были заинтересованы в том, чтобы использовать на нужды революции деньги его семьи, включая паи в Товариществе мануфактур «Викула Морозов с сыновьями». По завещанию Павла Шмидта всё его имущество следовало поделить между детьми, но Савва Морозов выделил деньги на выкуп паёв остальных детей, и в 1904 году Николай вступил в права наследства. Благодаря Савве Тимофеевичу Николай Шмидт сблизился с революционерами Николаем Бауманом и Леонидом Красиным. Нет ничего удивительно, что Шмидт давал немалые средства на вооружение боевых дружин, а мебельная фабрика стала очагом восстания в 1905 году. Это послужило основанием для ареста Шмидта после подавления восстания. Через год он скончался в тюрьме, а его капитал, согласно завещанию, перешёл через подставных лиц в руки большевиков.
Дача Студенец близ урочища «Три горы» была построена при Петре I для Матвея Петровича Гагарина, занимавшего высокие должности в то время. Усадебный сад в «голландском стиле» с искусственными каналами, островами и прудами получил известность как «Гагаринские пруды». Но в 1721 году отставленный от должности губернатор Сибири был казнён за лихоимство. С тех пор усадьба сменила множество владельцев, среди которых самым значительным стал генерал-губернатор Москвы Арсений Адреевич Закревский – при нём парк был украшен скульптурами его соратников по войне 1812 года. Позднее усадьба перешла в руки казны, и здесь открыли Студенецкую школу садоводства. В 30-х годах прошлого века на этом месте возник парк культуры и отдыха, в котором построили летний театр, кафе и детские аттракционы.
1900-е гг. Дом Шмидта близ Горбатого моста на Пресне
1900-е гг. Водокачка Студенецкой школы садоводства – бывший павильон Октагон
