Владимир Алексеевич Колганов
Конец норманской теории
Глава 5. Хакан русов
В предыдущей главе рассказано о неудачной попытке связать «хакана русов» с островом Рюген на Южной Балтике. Что же дало повод для возникновения этой версии?
Впервые хакан русов упоминается в «Бертинских анналах» (Annales Bertiniani. 1826), посвящённых событиям в государстве франков с 830 по 882 гг.:
«839 г. <…> Прибыли также греческие послы, отправленные императором Феофилом. <…> Он также послал с ними неких [людей], которые говорили, что их, то есть их народ, называют рос [gens Rhos – народ рос], что их король, по имени хакан [chacanus], послал их к нему [Феофилу], как они заявляли, дружбы ради».
О хакане русов писал в первой половине X века арабский учёный Ибн-Русте (Гаркави А.Я., Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. СПб, 1870, с. 26)]:
«Они имеют царя, который зовется хакан-Рус. Они производят набеги на Славян, подъезжают к ним на кораблях, высадятся, забирают их [Славян] в плен, отвозят в Хазран и Булгар и продают там».
Примерно в то же время о хакане русов сообщил и анонимный автор книги под названием «Худуд ал-‘Алам мин ал-Машрик ила-л-Магриб» («Границы мира с востока на запад», 982 г., перевод И. Старикова, 2005 г.):
«К востоку от этой страны – горы печенегов; к югу от неё – река Ruta; к западу от неё – саклабы [славяне]; к северу – Ненаселенные Земли Севера. Это обширная страна, и жители её злонравны, непокорны, имеют надменный вид, задиристы, и воинственны. Они воюют со всеми неверными, живущими вокруг них, и выходят победителями. Властитель их называется Rus-khaqan. Эта страна чрезвычайно благоприятствуема природой в том, что касается всего необходимого [для жизни]».
В середине XI веке титул «каган» встречается в трудах церковного историка Илариона, митрополита Киевского. Вот какие строки находим в «Слове о законе и благодати» и в «Исповедании веры»:
«Похвалимъ же и мы, по силе нашеи, малыими похвалами великаа и дивнаа сътворьшааго нашего учителя и наставника, великааго кагана нашеа земли Володимера. <…>
Сии славныи от славныихъ рожься, благороденъ от благородныих, каганъ нашь ВлодимеръСии славныи от славныихъ рожься, благороденъ от благородныих, каганъ нашь Влодимеръ. <…>
Быша же си въ лето 6559 (1051), владычествующу благоверьному кагану Ярославу, сыну Владимирю».
Автор «Слова о полку Игореве» (конец XII в.) называет каганом тмутараканского князя Олега Святославича: «Рекъ Боянъ и ходы на Святъславля пестворца стараго времени Ярославля Ольгова коганя хоти».
Наконец, на стене собора Св. Софии Киевской была надпись, утраченная во время Великой Отечественной войны: «Спаси, Господи, кагана нашего». Скорее всего, здесь речь идёт о Святославе Ярославиче, сыне Ярослава Мудрого, княжившем в Киеве в 1073—1076 годах.
Однако автор «Повести временных лет», созданной в начале XII века, не понял значения этого титула, поэтому и возникло под его пером такое странное сочетание, как «князь Каган»:
«В год 6473 (965). Пошел Святослав на хазар. Услышав же, хазары вышли навстречу во главе со своим князем Каганом и сошлись биться, и в битве одолел Святослав хазар, и столицу их и Белую Вежу взял».
Надо признать, что использование титула «каган» в Киевской Руси поначалу вызывает недоумение. «Каган» (хакан) – это высший титул у кочевых народов, приравниваемый к императорскому титулу. А ведь в языке славян было слово «князь», происхождение которого возводят к прагерманскому (или готскому) kuningaz.
Вот мнение Е.А Мельниковой ("Князь" и "каган" в ранней титулатуре Древней Руси, 2010 г.):
«Приведенные случаи употребления терминов "князь" и "каганъ" в XI-ХII вв. дают основания полагать, что, по крайней мере, до последней четверти XI в. официальным титулом великих киевских князей был термин "каганъ", который на протяжении XI в. начал заменяться, а к концу столетия был окончательно вытеснен титулом "князь"».
А. П. Новосельцев (К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя, 1982) полагал, что титул «каган» заимствован у хазар:
«Правитель русов принял титул хакан довольно рано, скорее всего, в первой половине или, точнее, в первой трети IX в. <…> Принятие русским князем титула хакан явно символизировало его претензии, во-первых, на независимость от Хазарин, а во-вторых, отражало реальное положение русского князя, под властью которого уже должны были находиться другие правители».
Не отвергая хазарскую версию появления на Руси титула «каган», И.Г. Коновалова допускает и другую возможность (Древнейший титул русских князей «каган», 2005 г.):
«Разносторонние контакты восточных славян с теми областями Центральной Европы, которые в наибольшей степени испытали на себе воздействие авар, могли способствовать знакомству восточных славян с титулом «каган», принятым у авар».
Однако одним знакомством не объяснить подобное заимствование, поскольку правители западных и южных славян носили другие титулы, несмотря на знакомство с титулом «каган».
Естественно, что существование кагана предполагает и наличие некоего государственного образования, которым он управляет, однако в древних летописных источниках нет упоминаний «русского каганата» – впервые это словосочетание появилось лишь в 1862 году в работе С.А. Гедеонова.
В первой половине XX века популяризатором идеи возникновения каганата на востоке от Балтики стал датский славист А. Стендер-Петерсен. В его работах можно встретить упоминание и Волжского, и Ладожского каганатов, во главе которых стояли скандинавы. Не обошёл эту тему и Г.В. Вернадский, в 40-х годах прошлого столетия попытавшийся реконструировать историю возникновения русского каганата в главе «Первый русский каганат» пятитомного труда «Древняя Русь»:
«Скандинавы, проникшие в Приазовье в середине восьмого века смешались с местными асами [аланами] и русами, и к концу века приобрели достаточную силу, чтобы угрожать Крыму. Мы можем предположить, что к этому времени им удалось создать не только вооруженные силы, но и организованное государство. Их правитель со временем присвоил себе хазарский титул кагана. <…> Мы вполне можем признать, что Русский каганат этого периода являлся сильной державой того же типа, что и государства хазар и волжских булгар, то есть имевший главной целью контроль над важными путями международной торговли».
На чём же основана эта реконструкция? В главе «Скандинавы и Русский каганат (737-839 гг.)» Вернадский пишет:
«Представляется возможным, что в 739 г. или чуть позже варяги достигли берегов Азовского моря. <…> весьма вероятным представляется, что в течение восьмого века отряд скандинавов, а более точно – шведов, установил контроль над районами нижнего Дона и Приазовья. Примечательно, что, согласно "Саге об Инглингах", частично включённой в Heimskringia Снорри Стурлусона (тринадцатый век), эта территория была известна как Великая Швеция (Svitjort en mikia). Отряд шведов, контролировавший местные племена асов и рухс-асов (русь), видимо, не был многочисленным, и постепенно шведы не только смешались со своими вассалами, но и приняли их название и сами стали известны сначала как асы, а затем как русь».
Если учесть, что асы Вернадского это всё те же аланы, тогда придём к уже рассмотренной версии о «роксоланском» происхождении руси. Прискорбно и то, что в качестве единственного доказательства покорения скандинавами Приазовья в VIII веке используется мнение сочинителя древнескандинавских саг.
В нынешние времена идеи Гедеонова и Вернадского подхватил ярый противник скандинавской версии происхождения Руси, автор книги «Славяне» В.В. Седов:
«Поход русов 860 г. на Константинополь мог быть подготовлен только в Русском каганате Днепровско-Донского региона. <…> Территория Русского каганата, по всей вероятности, в общих чертах соответствовала области расселения русов как она очерчивается по данным археологии. На западе она почти целиком охватывала бассейн Десны и сравнительно небольшую часть правобережья Днепра (округи Киева и Канева). Южные пределы раннегосударственного образования русов составляли земли верхних течений Сулы, Пела и Ворсклы, на юго-востоке граница проходила по рекам Северский Донец и Тихая Сосна. В состав каганата на востоке входили области воронежского и верхнего течения Дона, а на севере – Верхнее Поочье и правобережные районы рязанского течения Оки. <…>… Если в Русском каганате всё же был административный центр, то им мог быть только Киев».
Здесь снова всё сводится к пресловутой волынцевской археологической культуре. Однако словосочетания «по всей вероятности», «мог быть», «мог быть только» вызывают ещё большее недоумение, чем сам «русский каганат». Причина в том, что доказательств версии Седова нет и не предвидится.
О существовании «русского каганата» в Поднепровье писал и специалист по истории викингов и варягов Г.С. Лебедев в книге «Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси» (2005 г.):
«Во второй трети IX в., между 838-842 гг. (852 г. по ПВЛ) на основе и вокруг этого среднеднепровского образования объединяется "Руская земля", "каганат русов", охвативший основные восточнославянские территории с центром, вероятнее всего, в Киеве (князья которого сохраняли титул "каган" до XII в.). Совпадая с "Русской Землей" в первичном смысле (Среднее Поднепровье – Нижнее Подесенье – Верхнее Побужье), "каганат русов" объединял её с Верхней Русью (на что указывает присутствие в окружении кагана руси шведов)».
Польский историк Генрик Ловмянский, проанализировав сообщение из «Бертинских анналов» так же сделал весьма впечатляющий вывод:
«Употребление титула «хакан» в 839 г. может свидетельствовать об уже развитой государственной организации».
Однако без ответа остаётся вопрос: было ли использование русами титула «каган» вполне обоснованным экономически и политически или всего лишь стало следствием их претензий на всевластие в регионе?
Против версии о существовании «русского каганата» на территории от Левобережья Днепра до бассейна Среднего Дона и Верхней Оки выступила историк Е.С. Галкина в книге «Русский каганат без хазар и норманнов» (2012 г.). Основное возражение состоит в том, что «на территории каганата (если это славяне-волынцевцы), вступившего в борьбу с Хазарией, отсутствуют укрепленные поселения, что говорит как раз о мирной жизни».
Пожалуй, наиболее логично мнение А.П. Новосельцева – представленное в весьма обтекаемой форме, оно не даёт повода для серьёзных возражений:
«Где-то на западных рубежах Хазарии в 30-х годах оформилось угрожавшее каганату политическое объединение во главе с русами, правитель которого, вступая в борьбу с хазарами, решил принять высший титул в тогдашней Восточной Европе – хакана».
Иную версию предложил в 2000 году французский историк К. Цукерман в статье под названием «Два этапа формирования древнерусского государства». Проанализировав европейские и арабские источники IX-X веков, исследователь пришёл к следующему выводу:
«Относительно географической локализации каганата мы придерживаемся гипотезы, располагающей его на севере, в бассейне Волхова. Сопоставление данных текстов с результатами археологических раскопок приводит к выводу, что каганат исчез в результате межплеменной войны в начале 870-х годов. Приход же Рюрика следует датировать не 862-м, как в ПВЛ, а серединой 890-х годов».
Видимо, Цукерман не читал работ Шахматова, поэтому и настаивает на своей датировке событий, описанных в ПВЛ. А вот что пишет Цукерман в заключение статьи:
«Экспансия скандинавских (русских) поселений на севере современной России, в крайней северной точке торгового пути, контролируемого на юге хазарским каганатом, послужила основой для создания русского каганата. Амбициозный титул, принятый его главой, свидетельствует о глубокой интеграции в Восточной Европе; новая государственная структура появляется незадолго до первого упоминания о ней в конце 830-х годов. Русский каганат контролировал торговлю между Скандинавией и Востоком, и походы на Константинополь и Абаскун свидетельствуют о его военной мощи».
Единственным и притом весьма сомнительным аргументом в пользу расположения русского каганата в бассейне реки Волхов, то есть недалеко от Ладоги, являются слова византийского патриарха Фотия о том, что русы, напавшие на Константинополь в 860 году, пришли якобы с «крайнего севера». Обстоятельства этого нападения будут рассмотрены в одной из следующих глав, но прежде необходимо проанализировать версию, согласно которой русский каганат, или некое подобие такого государства, был создан стараниями скандинавов.
Глава 6. Ладожская версия
В первой половине XVIII века немецким историком, членом Петербургской академии наук Г.З. Байером была предложена норманская версия возникновения Руси. Позднее эта гипотеза получила развитие в работах Г.Ф. Миллера и А.Л. Шлёцера. В книге Шлёцера «Нестор. Русские летописи на древле-славянском языке» есть такие строки:
«Ни кто, кто только что-нибудь читал о норманнах, не может принять варягов ни за кого более, чем за норманнов».
Норманскую версию поддержал и В.О. Ключевский в «Курсе русской истории» (глава 9):
«Эти балтийские варяги, как и черноморская Русь, по многим признакам были скандинавы, а не славянские обитатели южно-балтийского побережья или нынешней южной России, как думают некоторые учёные».
По мнению Н.М. Карамзина, историка начала XIX века, славяне были обречены на то, чтобы остаться на задворках просвещённой Европы, если бы варяги не согласились властвовать над ними. Вот что он написал в «Истории государства российского» (том 1) в качестве доказательства норманской версии:
«Господствуя на морях, имея в IX веке сношение с Югом и Западом Европы <…>, варяги, или норманны, долженствовали быть образованнее славян и финнов, заключенных в диких пределах Севера».
Присутствие скандинавов в Ладоге подтверждено находками археологов, однако не найдено доказательств реальной экспансии скандинавов в этом регионе. Косвенным подтверждением могут служить лишь названия рек на пути с Балтики в сторону Дона, Волги и Днепра. Как ни старались лингвисты, появление этих гидронимов не удавалось объяснить с помощью древнеславянского языка или местных наречий. Но стоит обратиться к древнескандинавскому языку Old Norse, как появляются вполне приемлемые варианты. В качестве примера можно привести несколько «расшифрованных» названий рек, но здесь следует учесть, что словарь Old Norse далеко не полон, поскольку основан на анализе древнескандинавских саг, так что необходимо сверять результаты идентификации гидронимов с современным шведским языком.
Один из предполагаемых путей «из варяг в греки» начинался в Финском заливе: Нева – Ладожское озеро – Волхов – Ильмень – Ловать – Днепр – Чёрное море. Название первой реки в приведённом перечне образовано из слов «nyr vegr» (в Old Norse), аналогом чему в современном шведском языке является «ny väg» – эти слова переводятся как «новый путь», а произносятся как «ни ваг» с долгим «а». Со временем появилось слово с более удобным для славян звучанием – «нева».
Река Волхов, вытекающая из озера Ильмень и впадающая в Ладожское озеро, также обязана своим наименованием свеям (шведам). Как выяснили археологи, на берегах этой реки ещё задолго до IX века местные жители сооружали невысокие земляные валы для защиты от нападения скандинавов. Имея в виду эти сооружения, скандинавы и придумали название «hváll hof» (в Old Norse; «vall hov» в шведском языке), основой которого стало слово «vall», которое переводится как «вал». Слово «hov» в словаре современного шведского языка переводится как «двор, резиденция». Если допустить, что скандинавы так называли поселение, расположенное за валом, тогда всё сходится.
С помощью шведско-русского словаря можно расшифровать название реки Кострома: слова «kosa», «tro» и «man» образуют словосочетание «путь верного человека». Шведские корни можно найти и в названиях городов. Примером служит слово «tvär», одним из значений которого является эпитет «поперечная». Возможно, вначале так была названа река, впадающая в Волгу близ нынешней Твери почти под прямым углом, – ныне она называется Тверца.
Помимо археологических находок в Ладоге и «скандинавских» гидронимов, в качестве доказательства норманской версии используют частично цитированный выше отрывок из «Бертинских анналов», посвящённый событиям 839 года (Annales Bertiniani. 1826):
«Прибыли также греческие послы, отправленные императором Феофилом. <…> Он также послал с ними неких [людей], которые говорили, что их, то есть их народ, называют рос [gens Rhos – народ рос], что их король, по имени хакан [chacanus], послал их к нему [Феофилу], как они заявляли, дружбы ради. <…> Расследуя более тщательно причину их прибытия, император [король франков Людовик Благочестивый] узнал, что они из народа свеонов, и решил, что они являются скорее разведчиками в той стране и в нашей, чем просителями дружбы».
Это сообщение вызывает множество вопросов. Историк А.П. Новосельцев в статье под названием «Образование древнерусского государства и первый его правитель», опубликованной в 1991 году, написал:
«Что послы хакана росов оказались свеонами, то есть скандинавами, вроде бы нет никаких сомнений, ибо набеги скандинавских викингов на владение франков в первой половине IX в. сделали скандинавов хорошо известными в центральной и западной Европе. Следовательно, первое датируемое известие о Руси отождествляет её с норманнами. Главное для нас однако не признание этого факта. Гораздо важнее выяснить, откуда прибыли русы-шведы в Ингельгейм и почему они не могли вернуться на родину прежним путем?»
Ещё один «каверзный» вопрос сформулировал В.Я. Петрухин в книге «Начало этнокультурной истории Руси IX-XI веков» (1995 г.):
«Но что тогда заставило выходцев из Швеции называть себя "народом рос" в Ингельгейме в 839 г.?»
Историк тут же сам даёт ответ, но почему-то не на свой вопрос – фактически он лишь озвучил гипотезу, но так и не указал причину, по которой свеи в Византии назвали себя «росами». Вот что написал Петрухин:
«Финно-язычные народы называют Швецию Ruotsi, Rootsi, что закономерно даёт в древнерусском языке русь. Последние историко-этимологические разыскания показали, что эти названия восходят к др.-сканд. словам с основой на rops-, типа ropsmardr, ropskarl со значением "гребец, участник похода на гребных судах". Вероятно, так называли себя "росы" Бертинских анналов и участники походов на Византию».
Любопытно, что в работе 1995 года историк пишет «вероятно, так называли себя», а в «Очерках истории народов России в древности и раннем средневековье», опубликованном в 2004 году, он более категоричен: «очевидно, именно так называли себя». Что же изменилось за десять лет? К сожалению, почти ничего – только прибавилось вопросов. Но прежде, чем сформулировать их, приведём отрывок из комментария историка Г.Г. Литаврина к русскому переводу главы 9 трактата Константина Багрянородного «Об управлении империей»:
«Слово "русь" рассматривается обычно как этноним и связывается с древнескандинавским корнем roþs- через финское Ruotsi. Эта теория в любой её модификации предполагает несколько этапов развития слова: а) формирование древнескандинавского исходного наименования; б) его распространение в финноязычной среде; в) его последующее заимствование восточными славянами. <…> Все отмеченные гипотезы апеллируют к древнешведским формам, прямое обращение к которым, однако, невозможно, поскольку выделение древнешведского, как и других диалектов, произошло лишь в Х-XI вв.»
Иного мнения придерживаются сторонники норманской версии Е.А. Мельникова и уже упомянутый Петрухин в статье 1989 года «Название "Русь" в этнокультурной истории древнерусского государства (IX – X в.в.)»:
«Наличие корня ruots- во всех западнофинских языках свидетельствует о появлении слова в период Языковой общности, распад которой относят ныне к VI-VIII векам. Отсутствие же производных от него, узость семантики и изолированность указывают на то, что корень этот не явля¬ется исконно финским. Источником заимствования финского ruotsi традиционно считается производное от древне-скандинавского глагола "грести"».
Итак, Мельникова и ряд других историков утверждают, что финское название шведов со временем превратилось в «русь». Такую возможность подтверждают многие лингвисты. Однако вряд ли кто-то удовлетворится объяснением, которое отсылает нас к периоду никем не доказанной «Языковой общности», а в дополнение вынуждены поверить в некую традицию – подобный аргумент ни при каких условиях не может быть использован в научном споре.
Увы, приходится признать, что в распоряжении сторонников норманской версии нет ни доказательств существования в IX веке слова Ruotsi и использования его финнами для обозначения шведов, ни доказательств связи этого термина со словом «гребцы» в древнескандинавском языке.
Во вступлении к книге «Изгнание норманнов из русской истории» (2010 г.) А.Н. Сахаров и В.В. Фомин приводят следующие аргумента против норманской версии происхождения Руси:
«Некоторые города в Нормандии, подчеркивают зарубежные ученые, "такие, как Quettehou и Houlgate, сохранили названия, которые присвоили им основатели-викинги тысячу лет назад", а "из 126 деревень на о. Льюис – одном из внешних Гебридских островов – 110 имеют либо чисто скандинавское название, либо какое-то его подобие". Восточная Англия, подвергшаяся датской колонизации и где в 886 г. по мирному договору предводителя датчан Гутрума с англосаксонским королем Альфредом Великим был основан Данелаг (по-английски Денло, "область датского права"), до сих пор несёт на себе ярко выраженный скандинавский отпечаток. <…> Ничего подобного русская история не знает».
Следует отметить и то, что топонимы с корнем «рус» довольно часто встречаются на северо-западе Руси. Это Старая Русса, Порусье, Околорусье в южном Приильменье, Руса на Волхове, Русыня на Луге, Русська на Воложбе в Приладожье. Однако ничего подобного нет в Поднепровье – то ли скандинавов там не было в IX веке, то ли по какой-то причине они не смогли навязать местному населению свои названия тамошних рек. К этому следует добавить, что археологи так и не смогли найти следов пребывания скандинавов в Киеве и Среднем Поднепровье ранее X века.
Итак, если придерживаться скандинавской версии, без ответа пока остаются следующие вопросы:
1. Откуда послы хакана русов прибыли в Константинополь в 838-839 году?
2. Если послы прибыли с северо-запада, из Ладоги, то почему предводителя русов называли по-восточному – хаканом (каганом)?
3. Если русы в 830-х годах обитали в Ладоге, зачем послов посылать в такую даль – за 2500 км в Византию?
4. Почему послы хакана русов в 839 году побоялись вернуться назад прежним путём, а попросили греческих послов взять их с собой в Ингельхайм, в резиденцию короля франков Людовика Благочестивого?
5. Почему Людовик Благочестивый пришёл к выводу, что прибывшие в Ингельхайм «росы» – это свеоны?
6. Почему скандинавы воспользовались прозвищем «рос», а не использовали более привычное самоназвание?
7. Почему государство получило название Русь, хотя скандинавы-русы были в меньшинстве?
8. Если в IX веке славяне называли пришлых скандинавов словом «русь» (от финского ruotsi), почему они позже стали называть их свеями, урманами и готами?
9. Почему финны, в отличие от славян, не изменили прежнего названия, которым они обозначали свеев?
10. Почему в Киеве не обнаружено следов пребывания скандинавов в IX вв.?
Впрочем, на некоторые вопросы можно дать более или менее логичные ответы, но вряд ли они будут выглядеть убедительно. Поэтому отложим это занятие до следующих глав, когда появятся новые аргументы. Единственное, что можно сказать уже сейчас – ладожская версия трещит по швам.
