bannerbannerbanner
полная версияДиалоги, которых не было

Владимир Алексеевич Колганов
Диалоги, которых не было

Полная версия

Глава 6. Спор непримиримых

Когда Неваляева ввели в казарму, все, не сговариваясь, посмотрели на него, причём наверняка испытывали разные чувства. Одни злорадствовали, ничуть этого не скрывая, кто-то посмотрел с сочувствием, но большинству, по сути, он был совершенно безразличен. Его появление здесь лишь подтверждало мысль, что спорить с властью бесполезно – если назначили виновным, так тому и быть. Вот и Егор только искоса глянул на вновь прибывшего и указал на свободную шконку в нижнем ярусе, у самого окна. Что ж, старшему в казарме так и положено себя вести.

А чуть позже, когда Егор вышел покурить, Неваляев сел рядом на скамейку и протянул пачку «голуаз»:

– Настоящие французские, не то, что лепят в Ярославле. Я с собой несколько блоков прихватил.

Закурили. Егор молчал, а Неваляев снова попытался завязать разговор:

– Я смотрю, здесь вполне приличные люди обитают. Не ожидал…

– Есть отдельный блок для убийц, насильников и рецидивистов – Егор указал на сторожевую вышку и забор в ста метрах от казармы. – Там всё гораздо строже, не забалуешь. Чуть что, и сразу в карцер.

– А ты как оказался здесь? У вас же есть своя колония под Нижним Тагилом, для бывших работников прокуратуры, МВД…

Егора не смутило обращение на «ты» – здесь все равны, и званиями меряться бесполезно. Будь это учёная степень, должность или чин – всё это осталось там, за воротами колонии. Отчасти поэтому и не стал вдаваться в объяснения:

– Нашлись влиятельные люди, помогли…

– Я слышал, что и жена тебя раз в неделю навещает, да и срок скостили.

– Так я же говорю, мир не без добрых людей. А ты почему здесь, а не в Мордовии?

Неваляев криво усмехнулся:

– Да уж, могли отправить и на Колыму. Только ведь и у меня нашлись заступники. Протестные акции, статьи в зарубежных СМИ… Пусть только попробуют, им такое устроят!

– Что ж, от тюряги тебя не спасли?

Понятно, что больная тема, поэтому Неваляев не стал распространяться, только сквозь зубы процедил:

– Ещё не вечер.

«Видимо, ещё надеется, что вытащат. Но вряд ли Запад станет ссориться с Кремлём, скорее уж тут расчёт на влиятельных заступников в Москве». Эту тему Егор напрямую не решился развивать, опасаясь, что у Неваляева может возникнуть подозрение, будто их нечаянная встреча состоялась неспроста, то есть не без участия ФСИН и ФСБ. Поэтому лишь выразил сочувствие, словно бы зайдя с другого боку:

– Да, когда есть поддержка с воли, это легче пережить.

Такой реакции на свои слова Егор не ожидал – Неваляев вскочил со скамьи и, сжав кулаки, принялся колотить ими по воздуху, сверху вниз, одновременно приседая, чуть ли не приплясывая. Вероятно, вообразил, будто перед ним находится его закоренелый враг, и вот он пытается вбить, втоптать его в землю, чтобы наконец отстал, чтобы прекратил строить козни и позволил жить по-своему, не так, как этому врагу угодно. Всё это сопровождалось диким криком:

– А я не хочу! Не хочу!! Не хочу!!!

Егор попытался успокоить:

– Лёня, прекрати! Сейчас охрана набежит.

– Мне всё равно! Я не могу так жить, я здесь и дня не выдержу!!

С трудом Егору удалось усадить Неваляева снова на скамью, но тот продолжал твердить своё и только по прошествии нескольких минут, немного успокоившись, попытался объяснить причину этого нежданного припадка:

– Пойми, Егор! Там люди борются с кровавым режимом, а я тут тюремную баланду ем.

Самое время на другую тему разговор перевести:

– Кстати, здесь не так уж плохо кормят.

Тот снова возбудился:

– Да уж, после парижских ресторанов… Это им ещё аукнется!..

И вот снова курят, сидя на скамейке, снова Неваляев жалуется на то, как несправедливо поступили, отправив лидера оппозиции в колонию. Было бы странно, если бы он никак не реагировал на то, что с ним случилось, тем более что есть внимательный слушатель, а если б его не было, от тоски и безнадёги можно руки на себя наложить. Впрочем, всем здесь в первые дни невмоготу. Егор это ощутил на собственном опыте – если бы не местный философ по прозванию Фома, кто знает, смог бы он прожить эти четыре года. Даже свидания с Элен не заменят ежедневных встреч с умным собеседником.

Видимо, и Неваляев понимал, что Егор для него – это та тростинка, ухватившись за которую, можно избежать беды. Хорошо хоть так, чем не иметь и этого. Поэтому при каждой встрече говорил и говорил, иногда повторяясь, но чётко следуя заданному курсу – обличать «режим».

– Прикинь, трое сотрудников ФСБ негласно сопровождали меня во всех поездках, причём один из них имел отношение к институту, где разрабатывались отравляющие вещества. Более того, эфэсбэшники регулярно созванивались с сотрудниками этого института. Ждали удобного случая, когда меня можно отравить! Это разве не улики?

– Ну ездили они за тобой, ну с кем-то там созванивались. Да ни один следователь, российский или европейский, не построит на этом обвинение. Разве что начальство заставит или кто-нибудь проплатит.

– Так ведь пазл сложился!

– Сложился только в твоём воображении и в головах твоих соратников.

– Егор, чего тебе не хватает? Ведь факты налицо!

– Лёня, дорогой! Возможно, так оно и было. Но следователь должен на руках иметь результаты экспертизы, причём полученные от криминалистов, которым полностью может доверять. Иначе просто нет предмета для расследования. И кстати, я бы на месте чекистов следил за тобой хотя бы для того, чтобы предотвратить покушение. А то ведь такой бы поднялся вой на Западе! Впрочем, так оно позже и случилось.

Неваляев по-прежнему не унимался:

– Эх, достать бы распечатку разговоров этих эфэсбэщников, ну с теми, кто им в этом деле помогал, тогда станет совершенно очевидно, что они причастны к отравлению.

– Послушай, Лёня, ты пойми, подобные разговоры ведутся по защищённым линиям связи, а вот пригласить на совещание или ускорить отправку документом – это можно сделать по мобильнику. Там же работают не идиоты!

– Как раз идиоты, если так подставились!

«Какое же терпение требуется, чтобы слушать эти бредни!» Временами Егору казалось, что всё напрасно, что все эти разговоры ни к чему. Ведь ясно, что каждый останется при своём мнении, тогда зачем же воздух сотрясать? Однако не в его правилах бросать незавершённые дела.

– Лёня, неужели ты всерьёз думаешь, что профессионалы в ФСБ перевелись? Да тогда бы не смогли раскрыть ни одной террористической ячейки.

– Так ведь известно, что чекисты сами эти ячейки создают, а потом их раскрывают. Примерно то же было, когда в Москве дома взрывали…

– Опять ты за своё! Снова домыслы и никаких улик, – Егор покачал головой, а затем продолжил с явной неохотой: – Чекисты даже меня переиграли, а я в этой системе уже много лет, начинал рядовым оперативником. Вот и Балясников, мой друг, светлая ему память, тот не раз работал под прикрытием. Так ведь и он попался – подставили по первому разряду! А ты несёшь тут чепуху об идиотах в ФСБ, – и уже более спокойно, видя, что Неваляеву нечем крыть: – Ладно, пойдём, уже зовут на ужин.

А утром разговор перешёл на другую тему:

– Егор, ты разве не видишь, что в России происходит? Да ни один чинуша не станет выкладываться на работе, если не имеет возможности урвать кусок послаще для себя, для своей семьи, и плевал он на все эти законы! А власть этому потворствует… Но почему? Вывод очевиден – все они нечисты на руку, с самого верха и до самого низа.

Эту тему Егор не раз обсуждал с Фомой. Жаль, что тот уже отбыл свой срок, хотя жалость тут, конечно, ни при чём – скорее, нужно позавидовать. В том, что касается мотивации чиновников, они с Фомой пришли к тому же выводу. Но как искоренить коррупцию? Егор надежды возлагал на воспитание нравственности, однако Фома посчитал это утопией, поскольку потребуется очень много времени. А вывод был таков: коррупцию нельзя искоренить, поскольку она в какой-то степени устраивает власть. Вот эту мысль Егор и попытался развить в споре с Неваляевым:

– Лёня, в чём-то я с тобой соглашусь, но этому явлению есть другое объяснение. Всё дело в том, что власть не может иначе управлять! Люди развращены перспективой быстрого обогащения, вот и пустились во все тяжкие. А власть вынуждена мириться с тем, что чиновник, работая на государство, не забывает о себе. Лишь бы не слишком зарывался…

– Ну а ты как же? Почему пошёл служить в полицию?

– Да тут всё просто. Не могу смотреть спокойно на то, как грабят мою страну.

– Неужели взяток никогда не брал?

– Я вполне прилично зарабатывал.

– Скучный ты человек! Полёта мысли в тебе нет.

Судя по всему, Неваляев прежде не встречал таких людей. Егор на своей должности деньги мог грести лопатой, так нет, сунулся туда, куда не надо, на том и погорел. Тут самое время позлорадствовать – защитник коррумпированной власти от неё и пострадал, стал ей неугоден, поскольку слишком уж буквально воспринял указание начальства. Когда назначали на пост главы ГУЭБ, могли бы намекнуть, мол, так и так, помимо рядовых российских граждан есть ещё неприкасаемые. Но, видно, постеснялись, думали, что сам поймёт. Не станешь же каждому вновь назначенному на ответственную должность генералу предъявлять для ознакомления список лиц, которых следует считать «белыми и пушистыми», даже если руки у них по локоть вымазаны в грязи…

Тему сосуществования власти и коррупции не хотелось больше обсуждать, поэтому Егор решил вернуться к обстоятельствам недавнего отравления.

– Мне тут жена пересказала версию, вычитала в интернете, будто тебя пытались убить твои же соратники…

Неваляев не дал договорить – вскочил, замахал руками:

– Ну что за чушь! Ты сам-то в это веришь?

– А что, версия вполне правдоподобная. Интеллектуалы тебя не признают, им поперёк горла твой национализм… Из-за этого многие отвернулись от вашего Фронта.

Лицо Неваляева преобразилось – губы сжались, кожа стала бледной, как воск, и ещё глаза с прищуром, такой можно было видеть у ковбоев из американских вестернов, когда вот ещё мгновение, он выхватит свой кольт и нажмёт на спусковой крючок.

 

– Да плевал я на этих чистоплюев! Этим пережиткам совковой интеллигенции грош цена! Всё, на что они способны, это вечером за рюмкой водки ругать последними словами власть, а на следующий день, как ни в чём ни бывало, станут на неё горбатиться. Дряхлые маразматики! Холуи и лицемеры! Своими руками их бы всех передушил! – и уже немного успокоившись: – Ничего, мы воспитанием новое поколение борцов, тогда всем мало не покажется.

– На это требуется время, а твоим соратникам и покровителям хочется сейчас. Вполне допускаю, что ты мог бы стать сакральной жертвой…

Неваляев не согласен:

– И где они нового лидера возьмут?

– На тебе свет клином не сошёлся. Есть Волчков…

– Нет, он меня не предаст!

– А Лисина?

– Эта дура? Да за ней люди не пойдут. Баба она и есть баба!

«Почему-то упоминание имён соратников вызывает у него неадекватную реакцию. Видимо, и в этой банке с пауками идёт борьба за лидерство, за власть над умами».

А Неваляев всё не унимался:

– Ты посмотри на Тихановскую… Смехота! А у меня харизма, семнадцать лет борьбы с режимом. Я прирождённый вождь! Где они ещё такого лидера найдут? – он перевёл дух и продолжал: – В общем, ежу ясно, что тут чекисты подсуетились, разработали операцию прикрытия. По их заказу СМИ распространяют ложь, будто соратники хотели от меня избавиться.

– Согласен, доказательств кот наплакал.

– Да ничего у них нет! Поэтому и дело не возбуждают. Всё, что могут, это посадить на пятнадцать суток или, как вот сейчас, высосать преступление из пальца. Яйцами забрасывают, зелёнкой поливают…

– Да уж, вам, политикам не позавидуешь. Помню, в кого-то запустили йогуртом, в другого бросили торт. Почти как в фильмах Чарли Чаплина…

Егор не смог сдержать улыбки, хотя следовало посочувствовать. К счастью, Неваляев не обиделся

– Тебе смешно, а мне-то каково! Теперь вот решили устранить. Создали специальный отряд убийц, снабдили боевым отравляющим веществом, оставалось только на одежду распылить, или на дверную ручку намазать, или воду отравить.

Егору уже надоело опровергать бездоказательные утверждения, в других бы обстоятельствах послал его куда подальше… Но если впрягся в воз, приходится тащить:

– Нет, Лёня! Что-то тут не сходится. Во-первых, странно то, что отравился только ты. Такой локальный эффект возможен только при внутренней инъекции. Даже воду в бутылке отравить и то совсем непросто… Исполнитель сам может дуба дать.

– Ну так ведь сделали, это факт! А что касается исполнителей, так это расходный материал.

– Неужели кто-то готов был жизнь отдать, чтобы с тобой покончить раз и навсегда?

– Да так и есть! Я же у них, как кость в горле!

– Гораздо проще засадить тебя в тюрьму по надуманному обвинению, а камикадзе вроде бы теперь не в моде.

– Когда на кону большие бабки, они на всё пойдут! Заставят лечь на амбразуру, а иначе… Ну сам знаешь, что бывает с непослушными.

Да как не знать? Егор на себе это испытал, хотя относительно легко отделался – копни поглубже, могли поставить крест не только на его карьере. Поэтому и спорить с Неваляевым не стал:

– В принципе, всё возможно. Только ведь и тут доказательств нет.

– Как это нет? Отраву у меня в крови нашли, вот и пусть ищут тех, кто отравил. Только ведь не хотят! Не могут же указать пальцем на себя. Чтобы найти и покарать тех, кто хотел меня убить, нам нужны независимая судебная система, принятие действенных мер против незаконного обогащения чиновников, нужна свободная пресса, то есть прекращение пропагандистской истерии в СМИ и отмена цензуры, нужны честные выборы и безусловный допуск оппозиционных партий и кандидатов к участию в выборах…

Похоже, Неваляев сел на своего любимого конька, и это может продолжаться бесконечно долго. Поэтому Егор поспешил его остановить:

– Ой, Лёня, не смеши! Во-первых, ни в одной стране независимой судебной системы нет. В серьёзных делах либо власть рулит, либо «жирные коты», что гораздо хуже. Впрочем, есть вариант: отправить судей на необитаемый остров, организовать там подсобное хозяйство для обеспечения нормального питания. Оттуда судьи будут сообщать нам о своих «настоящих независимых» решениях. Вот только вряд ли кого-то из юристов устроит такая перспектива.

Егор перевёл дух и, пока Неваляев собирался с мыслями, продолжил свой монолог, не оставив камня на камне от программы непримиримой оппозиции:

– Теперь о честных выборах. Слышу это уже не в первый раз, но так и не пойму, с чем это «кушанье» едят? Кто даст гарантии «честности» – господь бог или президент Соединённых Штатов? Да там миллиарды баксов тратят, чтобы оболванить население, заставить голосовать за нужную кандидатуру! Ещё более загадочным выглядит «безусловный допуск». Это всего лишь означает, что в перспективе избирательный бюллетень может превратиться в толстенный талмуд с перечнем желающих поруководить страной. Нам такое надо? А требование прекратить «пропагандистскую истерию» – это же явное свидетельство намерения ввести цензуру. Как можно закрывать рот людям, даже если у них припадок истерии? Сначала требуется выслушать мнение врача.

От удивления Неваляев раскрыл рот, да так и сидел, не зная, что ответить. Всё потому, что нашёлся человек, который поднял руку на святое… Наконец, созрел:

– Егор! Ты опасный человек! С таким отношением к общечеловеческим ценностям ты долго не протянешь – либо в тюрьме сгноят, либо на всю оставшуюся жизнь запихнут в психушку… Да неужели те, кто погиб на баррикадах, кто жизнь посвятил вековечной мечте… В общем, нет у меня слов, кроме матерных.

Самое время дожать оппонента, что Егор и попытался сделать:

– Лёня, ты пойми, любая власть хочет воспитать послушных исполнителей – религия для того и была придумана, а теперь вот «либеральные ценности» пытаетесь внедрить… Привыкли людей дурить, и здесь все средства хороши. И убогое современное искусство, и телевидение, которое опустилось ниже плинтуса… Я уж не говоря о литературе, которая в России умерла ещё сорок лет назад.

Однако Неваляев упирался, не признавая поражение:

– Да брось, Егор, это несравнимые понятия! Сначала нужно обеспечить права и свободы всем от мала до велика, а уж потом всё прочее. Если мы придём к власти, и литература будет, и нормальное кино.

– Сомневаюсь. Процесс деградации пошёл, и его уже не остановишь.

Увы, Неваляев – это не Фома! Егор не во всём был с Фомой согласен, но в его словах была хотя бы логика. А тут словно бы присутствуешь на партийном съезде либо и того хуже – на политическом ток-шоу, где собрались говорящие головы, агитаторы-пропагандисты. Их задача: вбить в умы то, что должно стать истиной для каждого жителя страны, и отступление от заданной методы запрещено, а не то мгновенно из обоймы вылетишь. Вот и Неваляев, вроде бы неглупый человек, но оказался заложником точно такой же системы – коль уж поставил себе цель свергнуть эту власть, так не приходится средства выбирать. Можно где-то соврать, наобещать с три короба, а в итоге сам начинаешь верить в то, что говоришь, защищаешься из последних сил, но не сдаёшься.

И всё же хочется понять: насколько Неваляев опасен для нынешней власти, способен ли он реально потрясти её устои? Судя по тому, что Егор услышал от Неваляева, его потенциал преувеличен, хотя, конечно, он вредный для власти человек. Однако основной вред власть наносит себе сама, в той или иной степени потакая коррупции среди высшего чиновничества. Если так пойдёт и дальше, может наступить момент, когда ворюги захотят иметь более удобную им власть, то есть нельзя исключать возможность дворцового переворота.

Глава 7. Видение президента

Среди ночи президента разбудил странный звук – такое впечатление, что кто-то постукивал каблуком ботинка по полу. Он открыл глаза и в первое мгновение подумал, что по-прежнему спит. Всё дело в том, что взору представилось нечто совершенно невозможное – на стуле в углу спальни сидел Евгений Евстигнеев. Поначалу президент решил позвать охрану, но потом сообразил, что этого знаменитого актёра давно уже нет в живых, так что, похоже, всё это ему мерещится. И только, приглядевшись, понял, что перед ним вовсе не Евстигнеев, а Филипп Филиппович Преображенский – об этом свидетельствовали и длинная белая борода, и золочёное пенсне. Да и само появление призрака Евстигнеева в Ново-Огарёво не имело под собой ни малейших оснований. Другое дело профессор – от этих учёных чего угодно можно ожидать, даже вот таких визитов по ночам.

Пришлось встать с постели и надеть халат. Президент хотел включить свет, но профессор попросил этого не делать. То ли кого-то опасался, то ли хотел скрыть какие-то изъяны своей внешности – ведь столько лет прошло с тех пор, как он подобрал собаку на Пречистенке.

– Профессор! Вы как сюда попали?

– Ох, и не спрашивайте! – отвечал Филипп Филиппович, вытирая пот со лба. – Кабы знал, что такое трудное путешествие придётся предпринять, ни за что б не согласился.

– Да откуда же вы прибыли?

– Так ведь из будущего, сударь.

– Вот те раз! Ну и зачем?

– Дело у меня к вам очень важное.

– Ну, если дело, тогда слушаю.

– Сейчас, только маленько отдышусь…

«Он и вправду выглядит уставшим, что неудивительно в его возрасте. Так же, как и то, что люди будущего научились перемещаться в прошлое, что называется, налегке – без машины времени. Судя по всему, и «кротовая нора», и параллельные миры тут ни при чём. Но всё же странно, неужто никого моложе не могли послать?».

Филипп Филиппович тем временем пришёл в себя.

– Так вот что велено вам передать.

– Простите, кем?

Филипп Филиппович мотнул головой:

– Это не суть важно. Допустим, инициативная группа граждан, которые оказались в скверной ситуации благодаря вам, то есть, если точнее, по причине вашего бездействия.

– Я-то тут при чём?

– Вам лучше знать, чего вы тут наворотили.

Президенту это стало надоедать:

– Профессор, прекратите эти экивоки! Если есть что предъявить, готов вас выслушать.

– Я прибыл не для того, чтобы вас в чём-то обвинять.

– Так объясните, что вам нужно от меня! – воскликнул президент, не скрывая раздражения. – И поскорее, а то спать очень хочется.

– На вашем месте мне было бы не до сна. Всё гораздо хуже, чем вы предполагаете.

– О господи! Да о чём же речь?

– Так ведь о будущем, – пояснил профессор. – Я же оттуда к вам явился.

– И что у вас там приключилось?

– А вот извольте, я вам расскажу.

Филипп Филиппович сообщил всё то же самое, о чём президент уже знал, и даже рассказал кое-что Булгакову – про Супермозг, который управляет всем и вся, про то, что разучились рожать детей и даже книги не читают. Поэтому был готов ответ:

– Профессор! Мы вашу озабоченность понимаем, и, поверьте, делаем всё возможное, чтобы исправить положение. Морально-нравственному воспитанию молодёжи уделяем первостепенное внимание.

– И в чём же, простите, это выражается?

– Ну как же? У нас есть министерство культуры, Фонд кино, Общество словесности и ещё много общественных организаций, работающих в этом направлении. Мы финансово поддерживаем церковь, наше телевидение активно занимается агитацией и пропагандой, воспитывая в людях любовь к своему отечеству. Кроме того, мы ежегодно награждаем наиболее достойных деятелей искусства и культуры, выделяем премии талантливым молодым писателям. Такой комплексный подход позволяет нам рассчитывать на позитивный результат.

– Позвольте спросить, а лично вас устраивает состояние культуры? К примеру, вы можете хотя бы одного из нынешних писателей поставить в один ряд с Достоевским, Гоголем, Толстым?

«Да что они, сговорились, что ли? И Булгаков, и этот залётный – все твердят об одном и том же. Ну сколько можно? Где я им Достоевского возьму?»

– Профессор! По-моему, вы сгущаете краски. Не всё так плохо, как вам кажется. Пройдёт ещё двадцать, ну тридцать лет, и всё наладится. Будут у нас и свои Толстые, и Булгаковы.

– Боюсь, вы ошибаетесь. У вас нет даже двадцати лет.

– С чего это? Откуда у вас такие цифры? – спросил президент, поплотнее запахивая халат, а всё потому, что немного зазнобило.

– Дело в том, что наши учёные проанализировали изменение нравственного состояния общества на всей планете за последние двести лет, вплоть до 2100 года, и пришли к неутешительному выводу. Если вы не сумеете изменить вектор развития человечества за пятнадцать лет, цивилизация погибнет. То есть гомо сапиенс фактически перестанет существовать.

– Неужели я в этом буду виноват?

– А как прикажете оценить результаты вашей деятельности? Прошлые поколения пытались что-то изменить к лучшему, ну а вы явно не справляетесь. Грустно, но это неоспоримый факт.

 

Президент поначалу опешил, не зная, что сказать. Обычно в подобных случаях принято выставлять встречные претензии:

– И почему же раньше нас не предупредили?

– Наши возможности ограничены, увы.

– Но сможет ли Россия изменить вектор развития всего человечества?

– Если вы добьётесь приемлемого результата на своей территории, появится надежда. Россия – это альтернатива западному пути развития, и она должна стать лидером движения в нужном направлении.

Президент привычным движением пригладил волосы на затылке, поджал в задумчивости губы, затем помотал головой и, глядя куда-то в пространство, пробормотал:

– Но это же почти нереальная задача.

– А кто сказал, что будет легко?

Произнеся эти слова, фигура профессора исчезла, даже не попрощавшись – видимо, время поджимало. А президент остался наедине с проблемой, о существовании которой он и прежде догадывался, но не предполагал, что всё так безнадёжно, что всё так далеко зашло.

Понятно, что этой ночью уже не уснуть. А потому, что профессор нагнал изрядно страху, хотя никаких доказательств не привёл. Кто знает, из каких соображений он всё это придумал? Теперь вот сиди и размышляй – то ли правда, то ли плод чьей-то нездоровой фантазии. Самый надёжный способ, который президент использовал для решения сложных проблем: надо проанализировать события с самого начала. Впрочем, за последние сто лет столько всего произошло, что до утра с этим наверняка не справиться. Поэтому логично было бы ограничиться последними десятью годами.

А началось с того, что от него пытались избавиться. Во-первых, было несколько попыток покушений – слава богу, что спецслужбы справились. Затем это невнятно выраженное намерение преемника сделать уступки либералам и властям Соединённых Штатов. Далее, проплаченные митинги протеста – это уже три. В том же ряду и скандал в Сколково – не исключено, что Аксельборг с Докутовичем пытались финансировать оппозицию. Четвёртое доказательство – это коллективные санкции Запада. Рассчитывали, что народ оголодает и выйдет на улицы, как в феврале семнадцатого года. Но просчитались – реакция была совсем иная. Да все опросы показали, что большинство населения поддерживает президента! Ещё один раз власти США наступили на собственные грабли, когда обвинили Россию в том, что она вмешалась в президентские выборы, обеспечив победу Трампу. Сколько копий было сломано, а воз и ныне там – только пустые обвинения и бранные слова. Наконец, шестое доказательство. Несомненно, это загадочное отравление Скрипаля и почти одновременно гибель бывшего компаньона Бориса Березовского, причём всё там же, в Великобритании. Кому это нужно было накануне президентских выборов в России – тут к бабке не ходи, всё ясно. Тем не менее, крови изрядно нам попортили.

Итак, для полноты картины не хватает только седьмого доказательства. А что если среди элиты зреет заговор, то есть втихаря готовят вполне законную смену власти? Если так, то это подтверждает слова профессора – мир явно катится куда-то не туда! Но кто же эти люди, которым наплевать на мнение большинства народа? Что заставляет их строить козни? Да только жажда власти, желание бесконтрольно распоряжаться богатыми природными ресурсами? Но вот проблема: чтобы победить на выборах, им нужен такой кандидат, который сможет убедить народ, что он во всех отношениях лучше нынешнего президента. И где же такую уникальную личность смогут отыскать?

Рейтинг@Mail.ru