Владимир Александрович Андриенко
Дрозды. Последний оплот
Глава 8
Крым: Русская армия.
Мы сюда прорвались,
Чтоб надежды сбылись,
Чтобы наши спаслись от расстрела.
И на верность России
Мы здесь поклялись.
Там где Кремль и Нева нету белых.
Феодосия
Гостиница «Астория».
22 марта. 1920 год.
Генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин обратился к генералам, представителям Вооружённых сил Юга России.
– Господа! Я веду борьбу на посту главнокомандующего уже три года. Я отдавал этой борьбе все свои силы и честно нёс крест, ниспосланный мне судьбой. Богу всемогущему не угодно было благословить войска, мною предводительствуемые, славной победой и взятием Москвы! Я не потерял веры в силу духа и в боеспособность армии, которая сражается за Россию против большевиков. Но внутренняя связь между вождем и армией утеряна. Я вынужден это признать, господа. Я не в силах больше нести это бремя и потому хочу, чтобы вы выбрали достойного, кто доведет святое дело борьбы с большевиками до конца!
Генерал Драгомиров, который был председателем на военном совете, сказал:
– Антон Иванович, вы хотите, чтобы мы, здесь присутствующие, избрали нового командующего?
– Именно это я и хотел сказать, Михаил Маркович.
Драгомиров уже обсуждал данный вопрос с командиром Добровольческого корпуса Кутеповым, командиром Крымского корпуса Слащевым, с генералами Богаевским, Улагаем, Покровским.
–Многие генералы только вас желают видеть командующим, Антон Иванович.
–Мне трудно говорить, но возможно из-за моей ошибки провалилось наше наступление на Москву. Это мнение некоторых генералов и я не вправе занимать пост далее, господа.
–Это ваше окончательное решение, Антон Иванович? – спросил Драгомиров.
–Да. Решение принято, господа. Я передаю армию и судьбу России в другие руки.
–Но чьи руки способны принять такую ответственность, Антон Иванович? Не приведет ли ваш уход к окончательному развалу армии?
–Михаил Маркович, господа генералы! Разбитый нравственно, я более ни одного дня не могу оставаться у власти. Вы, господа, должны принять решение и назначить нового командующего! Это важно для судьбы России. Требую от Военного совета принять решение во исполнение своего долга. Иначе армия будет ввергнута в анархию и Родина погибнет!
Генерал Слащов поднялся со своего места и сказал:
–Тогда назовите имя нового главнокомандующего, ваше превосходительство!
Деникин посмотрел на барона Врангеля. Тот сидел в дальнем конце стола.
–Я думаю, господа, что генерал-лейтенант барон Врангель справится с задачей лучше меня!
Все присутствующие помнили о том, что именно Врангель был противником плана Деникина о наступлении на Москву, после того как белые взяли Царицын…
Крым. Ялта.
Совместное заседание Совета и генералитета.
Новый главнокомандующий Русской армии генерал-лейтенант Пётр Николаевич Врангель был выпускником Николаевской военной академии. Первую мировую войну встретил в чине ротмистра, командиром эскадрона Лейб-гвардии конного полка. За мужество уже в 1914 году получил чин полковника и Георгиевское оружие14. В 1915 году он уже генерал-майор. А в 1917-ом командир Сводного кавалерийского корпуса. С января 1919-го командующий Кавказской Добровольческой армией.
***
Барон был в чёрной черкеске с газырями и генеральскими погонами. Присутствующие поднялись при его появлении.
–Садитесь, господа!
Врангель изложил свой план ведения кампании.
–Господа министры, господа представители общественности, господа генералы! Я хочу заявить, что не триумфальным шествием на Москву сможем мы освободить Россию от большевизма. Необходимо создать, пусть даже на небольшом клочке русской земли, образец такого порядка и таких условий жизни, что станут примером для остальной России.
С этим многие приглашенные генералы и министры нового правительства были согласны. Оставался вопрос, как создать такой оазис благоденствия и процветания.
Врангель продолжил:
–Вы хорошо знаете, господа, о тяжелом положении армии. Невероятными усилиями разрозненные толпы солдат, казаков, офицеров, потерявших после Новороссийска веру, снова сведены в войсковые соединения. Восстановлена дисциплина и доверие к командному составу. Но нам стоит подумать о более гибкой политике.
Все смотрели на главнокомандующего. Что он хотел сказать? Что значила «гибкая политика»?
–Я предоставляю слово господину Струве. Он выскажет мнение ряда наших руководителей о будущем.
Министр иностранных дел Юга России Пётр Струве сказал:
–Мы хотим заявить о миролюбивых настроениях нового южно-русского правительства.
–Миролюбивых? – спросили Струве генералы.
–Но идет война, господин Струве.
–Я не забыл о войне, господа. Нам нужна передышка.
–Передышка? Может ли она быть на подобной войне? – задал вопрос генерал Слащев.
–Нужно просить союзников по Антанте быть посредниками между нами и большевиками в переговорах о перемирии. Нам необходимо разграничить зоны влияния между Советами и нами – антибольшевистской Россией. И договориться о мирном сосуществовании обоих режимов.
–Можно ли говорить о мирном сосуществовании с большевиками? – снова спросил генерал Слащев.
–Ныне, господа, – ответил Струве. – Нам больше нельзя рассчитывать на скорое взятие Москвы. У нас нет для этого сил.
Врангель не был полностью согласен с этой позицией министров, но пока не высказывался против. Он выжидал. В победу над большевиками уже мало кто верил. Ставка делалась на закреплении на определенной территории и создании там прочной государственной организации, которая будет способна пережить большевиков. Никто не думал, что они пришли надолго. В конечном счете, их власть скоро сама себя исчерпает.
–Пусть для крупного наступления сил нет. Но для успешной обороны есть! Тем более что на Кубани изменилась обстановка. Население там готово подняться против большевиков. А вместе с Тереком, Ставропольской губернией, Кубанская область может составить мощную силу, благодаря которой мы освободим Дон. А затем перед нами будет плацдарм для наступления на Украину.
В последнее время много было разговоров о том, что на Кубани генерал Фостигов уже почти организовал 30 тысячную «Армию возрождения России». Правда разведка армии считала, что эти сведения действительности не соответствуют.
–Не думаю, – сказал Струве, – что сейчас время думать о наступлении. Население Кубани лояльно большевикам.
–Но есть сведения о восстаниях, господин Струве! – заявил генерал Слащев.
–Антибольшевистские выступления, генерал, – ответил Струве, – наблюдаются лишь в отдельных станицах и в исключительных случаях. В массе своей население нас не поддержит.
–Но генерал Фостигов ждет от нас помощи. А нам нужен широкий антибольшевистский фронт!
Врангель еще не определился. Он хотел выступить против Советов, но ждал подходящего момента.
–Мы станем думать над этим важным вопросом, господа, – сказал он, дабы сейчас прекратить прения. – У нас много чего стоит на повестке дня, господа.
–Нужно определиться с формой правления, господа! – сказал министр землеустройства Зубовский.
Струве ответил:
–Форма правления на Юге России ныне возможна только одна – военная диктатура. Иная при настоящих условиях невозможна.
С этим были согласны большинство приглашённых.
–Кроме того, господа, нам необходимо упростить административный аппарат. При главнокомандующем создаётся Совет из пяти начальников управлений. И высшее наблюдение за исполнением законности на территориях Юга России принадлежит этому Совету.
–Я рассчитываю, господа, – сказал барон Врангель, – на поддержку широких общественных сил заинтересованных в скорейшем восстановлении законности и порядка в России. Господин Струве продолжает занимать пост министра иностранных дел в нашем правительстве. Наш уважаемый профессор Бернацкий остается управляющим финансами. Господин Таганцев возглавит ведомство юстиции Юга России. Господин Глинка займётся скорейшей подготовкой нового земельного закона, который привлечет на нашу строну широкие слои крестьянства. А господин Кривошеин, который вскоре прибудет в Крым, назначается министром государственных имуществ.
Затем Врангель стал говорить с генералами:
–Мирные инициативы господина Струве это хорошо, господа. Но все же война с Советами пока для нас остается в приоритете. Нам стоит усвоить уроки прошлой кампании 1919 года. Вспомните рейд Махно по нашим тылам, господа. Наши телеграфисты ежедневно слали сообщения: Махно у Полтавы, Махно у Кременчуга, Махно у Кривого Рога. Махно в Александровске отрезает нас от Крыма. Затем он захватил Токмак, Бердянск, Мариуполь. Военные и гражданские власти наших тылов тогда пребывали в полной растерянности. И скажу вам, что его успех в том, что этого никто не ждал, господа.
Генерал Слащев поморщился от этих слов главнокомандующего. Ведь это ему тогда Деникин доверил ликвидацию прорыва Махно.
–А как Махно смог достичь такого эффекта, господа? – продолжал Врангель. – Свою пехоту он посадил на четырехколесные тачанки с пулеметами. Это позволило ему быстро перебрасывать пехоту то в один, то в другой участок боя. И преимущественно туда, где его меньше всего ждали. Не пора ли нам, господа, привлечь Махно и таких как он атаманов на нашу сторону?
Командир Дроздовской дивизии ответил:
–Мои офицеры быстро выбили Махно из его бандитской столицы Гуляй Поля. Я не стал бы говорить ныне о его силе.
–Но вам не удалось разбить его, как не удалось это и генералу Слащеву в 1919 году. В штаб летят по телеграфу победные реляции, а рассеянные по степи силы Махно снова собираются через сутки и наносят по нам удары. И я господа, готов пойти на союз хоть с самим чёртом, лишь бы он сражался с большевиками.
–И Махно готов пойти на союз с нами? – спросил генерал Слащев.
–Переговоры ведутся, – сказал Врангель.
–Я не стал бы доверять Махно, ваше превосходительство.
–Да разве дело в одном Махно? Вокруг нас десятки атаманов, которые имеют свои дивизии. Отчего нам не направить их против большевиков?
–Пойдут ли они на союз с нами, ваше превосходительство? – спросил один из генералов. – В большинстве своем эти дивизии по составу крестьянские.
–Тогда нам нужно привлечь крестьянство на нашу сторону! – решительно заявил Врангель. – Нам нужен земельный закон, который привлечет массы земледельцев на нашу сторону.
–Это дело будущего, – сказал генерал Слащев.
–Это дело настоящего, генерал! И тянуть с этим делом нельзя. Нужна земельная реформа. При генерале Деникине этим не занимались должным образом. И это большая ошибка, господа! Преимущественные права на землю стоит предоставить воинам, которые находятся в армии, которая воюет против большевиков за восстановление законности и порядка. Пусть господа министры подумают о скорейшем создании земельной комиссии.
–Его превосходительство прав, – поддержал Врангеля Зубовский. – Ныне стоимость земли крайне низка. Можно сказать, что земля самый дешевый товар. Я знаю ряд случаев покупки земли практически за бесценок. И это обстоятельство благоприятствует проведению земельной реформы…
Крым. Севастополь. Военный госпиталь.
Апрель. 1920 год.
Поручик Пётр Лабунский получил от капитана Васильева новое задание.
–На этот раз я предоставляю вам отпуск, поручик.
–Вы обещали мне поездку в Севастополь, капитан.
–Ваше задание как раз в Севастополе. Выполните его, и ровно неделю даю вам для решения ваших дел.
–Что я должен сделать?
–Доклад для командующего о возможных еврейских погромах в ряде городов и в частности в Симферополе. А в нынешней ситуации это не нужно.
–Но подобный доклад займет…
–Я не заставляю вас встречаться лично с командующим бароном Врангелем. На получение аудиенции у вас уйдет время. Нет. Вы встретитесь с господином Струве и передадите ему доклад.
–Министр иностранных дел меня примет?
–Это не имперское министерство в Петербурге. Это всего лишь маленький Крым. Я дам вам «ход» к Струве. Он примет вас через час по вашем приезде в Севастополь.
–Я готов, господин капитан. Но в чем опасность?
–Евреев как вы знаете традиционно обвиняют во всех грехах. И сейчас наши местные патриоты всюду говорят о еврейском заговоре против русского народа. Основная их мотивация – в правительстве большевиков в Москве слишком много евреев. Троцкий, Свердлов, Рыков, Зиновьев, Радек. Но разве в армии большевиков воюют евреи? Разве это они добыли им столько побед?
–Это понятно каждому здравомыслящему человеку.
–Как жаль, поручик, что таких у нас мало! Но скажу вам одно – еврейский погром в Симферополе нам сейчас не нужен! Это не сплотит антибольшевистские силы но разобщит их.
–И что сделает Врангель? Разве здесь нет местного начальства? И градоначальник, и командующий корпусом, и контрразведка, и управление государственной стражи.
–Наше дело доложить, поручик. Местное начальство подчиняется приказам сверху. Возможно, что личный авторитет Врангеля повлияет на ситуацию.
–Когда мне выехать в Севастополь?
–Сегодня. Вам хватит времени на сборы?
–Вполне.
–Тогда идите и собирайтесь, поручик.
***
Пётр Лабунский добрался до Севастополя поездом. Поручику нашли место в штабном салон-вагоне генерала Барбовича. На станции его встретили по просьбе Васильева, и он быстро выполнил свою миссию.
Пётр Струве принял его и Лабунский увидел этого человека, про которого столько слышал. Пётр Богданович Струве – один из основателей легального марксизма и автор знаменитой книги «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России». Струве был активным сторонником свержения царизма, но после 1918 года он переходит на монархические позиции.
–Прошу вас, господин Лабунский.
–Петр Богданович, для меня честь говорить с вами.
–Ну что вы, поручик. Кто я такой? Всего лишь веду борьбу за сохранение России. Но вы, офицеры действующей армии, делаете много больше меня. Итак?
Лабунский передал Струве отчет. Тот пробежал его глазами и спросил:
–Это серьезно?
–Погром может произойти, Петр Богданович. Призывы к этому звучат, а народу нужен козёл отпущения.
–Как все это несвоевременно! Нашли время для погромов! Нет ничего хуже обиженного попа. Этот священник испортит всю игру в Симферополе. Я сегодня же сообщу об этом главнокомандующему. Барон понимает важность единения всех антибольшевистских сил в минуту грозной опасности.
–Это понимал и генерал Деникин, Пётр Богданович. Но что он мог сделать? Я лично был свидетелем многих бесчинств против еврейского населения, когда воевал в Дроздовской дивизии.
–Вы правы, поручик! Сто раз правы! Вы сразу возвращаетесь обратно в Симферополь?
–Нет. Я получил недельный отпуск.
–Вот как? Тогда желаю вам приятного отдыха, поручик…
***
Лабунский нашел Софию Николаевну фон Виллов в госпитальном саду. Выглядела она хорошо, даже не смотря на коротко стриженные волосы.
–София Николаевна.
Она резко обернулась на его голос.
–Пётр?
–Рад вас видеть в добром здравии.
–Это ты, Пётр? Здесь? Откуда?
Она бросилась ему на шею. Лабунский не ждал такого проявления чувств.
–Я думала, что тебя нет в живых.
Они сели на скамейку.
–С чего ты так думала?
–Сведения о Дроздовской дивизии самые неутешительные. Дрозды потеряли больше половины своего состава. Впрочем, разве только Дрозды? И Марковцы и Алексеевцы. Наши потери просто огромны.
–Как ты здесь?
–Я почти здорова, Пётр. А ты? Где ты сейчас?
–Где я только не был. Но сколько же мы не виделись?
–Долго, Пётр. Слишком долго. Наверное, с тех самых пор как я попалась красному разъезду. Но меня тогда практически спасла Анна Губельман.
–Спасла?
–Если бы не она, меня расстреляли бы. И это еще не самое плохое, что могло со мной тогда случиться. И благодаря Анне я оказалась на свободе. Правда не выполнила её наказа.
–А что за наказ?
–Бежать из России.
–Хорошее предложение, София. И ты зря им не воспользовалась.
–Я снова пошла в армию, Пётр. Думала найти тебя. А где ты был все это время? Ты так и не сказал.
–Сначала в Воронеже при полковнике Кальве в качестве младшего адъютанта. Затем при штабе тыла генерала Деева. Затем на станции Чалтырь я узнал, что ты недалеко в расположении Марковской дивизии.
–Я пробыла там совсем недолго, Петр.
–Я сразу добился перевода в 3-й пехотный генерала Дроздовского полк полковника Манштейна.
–И тебя перевели?
–Легко. Из штаба тыла на передовую. Никаких проблем с этим нет. Но там я пробыл совсем недолго. Приписали к отделению контрразведки.
–Вот как? – удивилась баронесса.
–Мой старый знакомый капитан Васильев снарядил меня для выполнения специального задания.
–В тылу?
–У красных. Был в городе Н. В расположении конной бригады товарища Хотиненко.
–Так это казаки его бригады тогда захватили меня в плен.
–А я там выполнял задание Васильева.
–И что ты делал?
–Этого я не могу сказать даже тебе, София.
–А здесь в Севастополе, ты как оказался?
–Специально прибыл к тебе. Капитан Васильев разузнал, где ты и дал мне возможность с тобой увидеться.
–Правда?
–Но я же здесь.
–И у нас есть время побыть вместе, Пётр?
–Да. Есть несколько дней.
–Но у тебя же есть еще задание, кроме того, чтобы повидать меня?
–Есть.
–И что это? Тоже секрет?
–Нет. Передать сведения генералу Врангелю о готовящемся погроме в Симферополе.
–Но до Врангеля добраться нелегко.
–Я и не рассчитывал, что меня допустят перед очи главнокомандующего. Я встречался здесь с господином Струве, министром нынешнего правительства Юга.
–И что?
–Я уже выполнил свое задание и передал ему рапорт полковника Вольского. Теперь я свободен.
–У тебя отпуск?
–Капитан Васильев дал мне семь дней!
–Правда?
–Да.
–Целых семь дней? Но это целая вечность!
–И я хочу забрать тебя отсюда. Я снял небольшой домик на берегу моря. Там мы будем вдвоем.
–И ты был уверен, что я соглашусь? – вдруг спросила она.
–Нет. Но я надеялся на это.
–Домик на берегу! Это просто места! Там нет войны!
–Тогда я заберу тебя туда.
–И нас никто беспокоить не будет?
–Нет. Это я могу тебе обещать, София. Всего несколько дней, но эти дни будут нашими.
–В последний раз мы были на даче в Крыму всей семьей летом 1913 года. После торжеств по поводу 300-летия дома Романовых отец отвез нас на отдых. Это ведь было совсем недавно, Петр. Подумай, прошло всего семь лет! Семь, а как изменился мир вокруг нас. Могли ли мы с сестрой подумать в 1913 году, что скоро случится вот это, и Россия перевернется верх дном!
–Мы вернёмся с тобой в те времена, София. Забудем о войне на несколько дней. Кто знает, будет ли у нас еще такой шанс побыть вместе на этой благословенной земле вдали от войны?
–Согласна! Пусть война немного подождет…
Крым. Севастополь.
Апрель, 1920 год.
Лабунский и София фон Виллов провели вдвоем в уединенном домике на берегу три дня. Никто не знал где они. Ни сам Лабунский, ни София, не сообщили, где они поселились. Они совсем не интересовались тем, что происходило за стенами домика в большом мире, хваченном безумием гражданской войны. Они не получали газет и говорили только друг с другом. В этих разговорах они договорились не касаться темы войны.
Но позволить себе надолго устраниться от действительности они не могли. Утром четвертого дня София проснулась первой. Она вышла из дома и спустилась к морю.
На берегу она увидела двоих людей.
«А это еще кто? Пётр сказал, что здесь никого не бывает. Словно сама война не желает нас отпускать из своей пасти. И вот прислала сюда этих людей. Что им нужно в таком месте?»
Баронесса приблизилась к ним так, чтобы они этого не заметили. Мужчины размахивали руками и спорили. Один в рваной гимнастерке и засаленных штанах выглядел настоящим оборванцем. А второй был одет в добротный, хотя и не совсем новый костюм.
София прислушалась.
Человек в костюме сказал нищему:
–Ты вчера заработал совсем мало. А место у тебя у ресторана, который облюбовали богачи. Спекулянты наживают миллионы. Они легко одаривают вашу братию довольно щедро.
–Кто это тебе сказал? Снега не выпросишь в январе. Люди очерствели.
–Не люди очерствели, а ты поглупел, – сказал человек в костюме.
–Я?
–А кто же! Как ты просишь?
–Как и всегда. «Подайте жертве германского плена!» Я так работаю с 16-го года.
–Ныне времена иные. Желаешь получать по триста, а то и четыреста рублей в день?
–А кто не желает?
–Проси без «германского плена». Выставляй свою изуродованную руку, как и раньше. Но прости не так.
–А как мне просить?
–Вместо «жертвы германского плена» проси подать жертве «большевистской чрезвычайки».
–И чем это лучше? – спросил нищий.
–Тем, что подавать станут и станут расспрашивать тебя о плене у большевиков. И еще будут подавать, если твой рассказ их разжалобит.
–Дак про плен у немцев я могу рассказать. Я там был. А про большевиков чего?
–Придумай историю жалостливую. Пытали тебя жиды-комиссары. Руку всю искромсали, и остался ты калекой.
София незаметно вернулась в дом. Пётр уже проснулся, но все еще лежал в кровати.
–Доброе утро, – сказала она.
–Судя по твоему виду наше затворничество кончилось? – спросил он.
–Ты прав. Сюда пришли.
–Кто?
–Война.
–Снова война. Как приятно спасть на чистом белье и без мундира и сапог. Я ведь даже в поезде генерала Деева спал не раздеваясь.
–Тебя впечатлили только сон и постель?
–Нет. Меня впечатлила ночь. Да и много ли мы потратили на сон? Словно в мирное время. Давно со мной не было такого. Здесь пахнет морем и миром.
–Я только что была на берегу.
–Почему не разбудила меня?
–Не хотела. Ты ведь так мало спал. Но я не о том. Я видела на берегу двух мужчин.
–Мужчин? Откуда они здесь?
–Этого я не знаю.
–Следили за нами?
–Почему следили? Нет. Они говорили о другом.
–Ты слышала, о чем они говорили?
–Я подкралась к ним, и они не видели меня из-за деревьев. Они говорили о том, как просить деньги.
–Не понял?
София рассказала ему о том, что слышала. Он засмеялся, когда она завершила рассказ.
–Тебе смешно? Но что это значит?
–Это работа наших газетчиков. Они любят придумывать нелепости о жестокости красных.
–Но красные и есть жестокие. Я сама была тому свидетелем.
–Я не отрицаю этого, София. Жестокостей хватает с той и с другой стороны. Но и там и там есть люди. А за такие вот провокации платит ОСВАГ (Осведомительное агентство).
–Оно расформировано, как я слышала после отставки Деникина.
–Ну и что? На его месте появилось нечто иное. Суть ведь совсем не в названии.
–А в чем?
–В методах работы. Этому они научились у красных. Те хорошо умеют врать. Вот и наши стали учиться.
–Я все время была на фронте, Пётр. Мне некогда было вдаваться в подробности. Я знала одно – воевать с большевиками.
–Но теперь ты не стремишься обратно на фронт?
–Мы с тобой проведем здесь неделю. А затем я вернуть на фронт в действующую армию.
–Ты шутишь?
–Нет. Я совершенно серьезно, Пётр. Война еще не закончена.
–Но я не думаю, что ты нужна на фронте. Мы так хорошо проводили время без этих разговоров о войне.
–Война сама пришла к нам. Она не желает нас отпускать.
–Тебе стоит самой прервать твою связь с войной, София.
–Женщины участвуют в этой борьбе наряду с мужчинами. Мой отец был военный. Он сражался за Россию.
–Но и ты сражалась, София. Ты была в плену у атамана Гордиенко. Затем у красных. Сколько можно? Тебе хочется прервать свою жизнь?
–Нет. Я мечтаю о победе над большевиками.
–Что значат наши с тобой мечты? Победа ускользает от нас, София. И я хотел бы, чтобы ты была в безопасности.
–А ты?
–Я еще нужен армии. Хотя стал сильно сомневаться в нашей окончательной победе.
–И что заставило тебя сомневаться? – спросила она.
–То, что видел вокруг себя.
–И ты думаешь, что красные победят?
–Они сейчас идут к победе, София.
–Я в госпитале читала наши газеты. И там пишут, что наше положение не столь плохо.
–Я в последнее время практически газет не читаю.
–Почти вся левобережная Украина в состоянии брожения. Как я поняла, наше правительство хочет заключить союз с Петлюрой против большевиков. И наши планируют перенести военные действия на Украину.
–Насколько мне известно, красные пока наступают. Они угрожают Крыму.
–Но наши газетчики говорят о широком антибольшевистском союзе с армиями повстанцев.
–С этими «армиями» я немного знаком. Только у Махно есть нечто, что можно назвать армией. А остальные атаманы это в основном силы в 300 или 500 сабель. Тебе стоит покинуть Крым, София.
–И куда мне ехать?
–Во Францию. Пока это возможно и я могу тебе в этом помочь через капитана Васильева…
***
Вечером Пётр и София вышли в город и немного побродили по улицам Севастополя.
Город в последнее время принимал множество беженцев и был перегружен до крайности. По улицам ходили под ручки с дамами гвардейцы с аксельбантами, никогда не бывшие на фронте, чиновники, спекулянты, буржуа, военные поставщики.
Рестораны не знали отбоя от клиентов. Вина лились рекой, словно все эти люди хотели насладиться такой жизнью в последний раз. Всюду были разговоры о скорой победе над большевиками. Газеты вовсю хвалили Врангеля и его генералов. Скоро будет создан «могучий антибольшевистский фронт». В тылу у красных «многочисленные восстания». «Большевики истекают кровью и дерутся как обречённые». Но Пётр Лабунский заметил, что многие из этих людей совсем не были уверены в успехе борьбы и в завтрашнем дне.
В ресторане «Слон», куда они зашли, только и стояли разговоры об отъезде за границу, о валюте, о том, как можно быстро заработать и скопить немного золота про запас.
–Смотри сколько вокруг генералов, Пётр. Я не жалею, что одела женское платье.
–И среди них я не вижу фронтовиков.
–О чем ты?
–Это не боевые генералы, София.
–У того вон на груди офицерский Георгий, две Анны и Владимир с мечами.
–Возможно еще с германской войны.
К ним подошел статный офицер в форме полковника.
–Рад видеть вас, поручик. Вы остались живы не смотря на ваш безумный поступок перейти в полк Манштейна.
Пётр оглянулся и узнал Густава Карловича Кальве.
–Густав Карлович?
–Полковник Кальве собственной персоной. Здравствуй, Пётр.
–Рад вас видеть! Искренне рад.
–Разрешите присоединиться к вам?
–Садитесь, Густав Карлович. Позвольте вам представить баронессу фон Виллов.
–О! – полковник поцеловал руку Софии. – Никогда бы не подумал что это вы.
–Вы меня знаете? – удивилась баронесса.
–Кто вас не знает на фронте, где не так много женщин. Вы храбрый офицер, София Николаевна. В женском платье вы так красивы.
–Рада знакомству, господин полковник. Пётр много рассказал о вас.
Кальве жестом подозвал человека и заказал шампанского.
–А о вас, баронесса, я слышал даже в штабе армии.
–Вы все еще в Крыму, Густав Карлович? – спросил Лабунский.
–Меня оставили на службе при иностранном министерстве, поручик. Должно быть, сыграла роль моя фамилия. Но мне все равно предстоит уехать.
–Уехать?
–Во Францию с дипломатической миссией, поручик. Добиваемся признания странами Антанты правительства Юга официально.
–И что будет?
–Не знаю, поручик. Ныне правительство ищет все новых и новых союзников. Даже с Махно идут переговоры. Хотя я лично не думаю, что из этого хоть что-то выйдет.
–А что союз с Петлюрой? – спросила баронесса. – В газетах про это много пишут.
–Нет, – покачал головой Кальве.
Человек принес шампанское и вазу с фруктами. Полковник стал угощать их.
–Французское шампанское, господа. Удивительно, что оно еще осталось. Прошу вас выпить за мой отъезд и за успех нашей миссии.
Они выпили. София снова задала свой вопрос по поводу Петлюры.
Кальве нехотя ответил:
–Петлюра заключил союз с поляками. Мы ему сейчас не нужны. Он отказался от совместных действий с нами.
–Но газеты пишут о союзе с новой Украиной.
–Украина это не только Петлюра, баронесса. Ныне наше правительство желает опереться на украинские силы. Планируются переговоры с Украинским национальным комитетом. И его председателем господином Маркотуном.
–Маркотун? Никогда про такого не слышала.
–Я тоже, – сказал Лабунский.
–Это неудивительно, господа. Сам комитет находиться в Париже, куда я скоро отправлюсь. И там мне предстоит встреча с панами Маркотуном, Могилянским, Цитовичем.
–Значит, Врангель бросил заигрывать с Петлюрой? – спросила баронесса.
–Да. Но что такое Петлюра? Ныне это уже не политическая фигура. Украинский национальный комитет пойдет на контакт с Врангелем. Но вот что стоит за этим громким названием? Украинский национальный комитет! Если ли у них сила и влияние? Боюсь, что это очередной мыльный пузырь. Хотя в Севастополе ныне уже формируется Военный совет по Украинским делам. В его состав должны войти украинские политики и военные. Разрабатывается особый проект по выделению украинских частей Крымской армии в отдельные части. Хотя боюсь, что это так проектом и останется. Но хватит о делах и о политике. Вы не сказали как вы здесь, поручик? Я ведь оставил вас на линии фронта.
–Не довелось послужить в полку Манштейн. Перебросили на иной участок.
–Да это я знаю, поручик. Не стоит вам сохранять эту тайну. Вас забрала к себе контрразведка. Я все же имею вес в нынешнем правительстве, поручик. Но что потом?
–Вернулся. И вот получил небольшой отпуск. Прибыл в госпиталь, где лечится баронесса.
–Я не осведомился о вашем здоровье, баронесса.
–Теперь все в порядке, господин полковник.
–Могу ли я быть вам полезен, баронесса? Вы ведь больше не служите?
–Пока нет.
–Ваш полк больше не существует. Переформирован. И женщин в нем больше нет. Игры закончились, мадам. Могу посоветовать вам Париж.
–Я советую баронессе то же самое, – сказал Лабунский.
–Я могу взять вас с нашей дипломатической миссией, баронесса.
София только пожала плечами.
–Подумайте, пока еще есть немного времени. Ныне у нас конец апреля 1920 года. И могу предсказать, что осенью этого же года многие захотят покинуть Крым навсегда. Но сделать это будет гораздо сложнее.
Крым. Севастополь.
Ставка верховного главнокомандующего вооруженными силами на юге России.
Апрель, 1920 год.
Красные в апреле добились значительных успехов латышская и 3-я стрелковая интернациональная дивизия продвинулись к Перекопу. И латыши смяли корпус генерала Слащева и стали продвигаться в Крым. Слащев организовал контратаку, и разгорелись ожесточённые бои за Перекопский вал. Врангель приказал добровольческому корпусу идти на подмогу к Слащеву. Конные части смогли выбить красных с Перекопа. Затем подтянулись полки корниловцев и марковцев. Эти соединения нанесли удар и красные оставили Чонгар.
Генерал Купепов, командующий Добровольческим корпусом, слал в ставку победные реляции, но просил подкреплений.
Врангель приказал начальнику штаба собрать военный совет. На совете присутствовали: генерал Шатилов – начальник штаба Русской армии, генерал Ляхов – атаман Астраханского казачьего войска, генерал Богаевский – атаман Донского казачьего войска, полковник Иванис – атаман Кубанского казачьего войска.
–Господа, – Врангель показал на большой карте, – 14-го апреля силами Добровольческого корпуса, а именно, Корниловской и Марковской дивизиями усиленных броневиками, мы нанесли мощный контрудар по дивизиям красных. Мы выбили их с Чонгара. Но нынче они снова заняли его. К ним подошла 8-я кавалерийская дивизия, и они пошли на Перекоп. Силами корниловцев приступ был отбит. Но и наши потери значительные.
