Владимир Александрович Андриенко
Дрозды. Последний оплот
–И чем я стану заниматься, ваше превосходительство?
–Господин генерал. Не стоит величать меня превосходительством. Хотя в Крыму ныне это принято.
–И что я стану делать, господин генерал?
–А что вы делали при ставке Кутепова? Тоже будете делать и при мне.
–А что планы?
–Те, что вы передали?
–Которые хотел получить генерал Бабиев.
–Подтвердились. Проверили все еще раз. Ныне все на шпионах просто помешались. Хотя красные особенно и не скрывали укрепления. Строились они силами гражданского населения. И любой знакомый с топографией человек, легко сможет нанести их на карту. Хотя…
Поручик догадался. Что хотел сказать генерал.
–Вы не верите в успех, господин генерал?
–В успех нашего наступления мало кто верит из тех, кто мыслит здраво. Но многие в штабе мыслить здраво отказываются. Они надеются на чудо. А вы, поручик?
–Но главнокомандующий ведь приказал наступать, а это значит…
Артифексов прервал его и продолжил:
–Это значит, что он или надеется на чудо или не владеет обстановкой в достаточной мере. Начальник штаба 1-й армии генерал Доставалов заявил, что у Каховки мы увидим перед собой уже не латышские и китайские части. Это русские дивизии. И они поразят нас своей выучкой, умением наступать и обороняться, стойкостью и дисциплиной.
–Его не послушали?
–Нет. Наши станут наступать, и это приведет только к новым потерям.
–Но почему вы, генерал, не скажете…
–Да потому, что меня никто не станет слушать, поручик. В Крыму экономической коллапс! Деньги обесцениваются с каждым днем. Дикая дороговизна. Особенно на продукты питания. А хлеб между тем продолжают вывозить. Да разве только это! Вот вы газеты читаете, поручик?
–Читаю. Мне в последнее время и делать нечего кроме чтения газет. Они кричат о неприступности Перекопкой крепости. Красным в Крым не войти. Это заявление генерала Слащова в газете «Время», господин генерал.
–И что он пишет?
–Слащов сообщает жителям полуострова, что русская армия в Крыму настолько велика, что одной пятой её хватит для защиты Крыма. Укреплениям Сиваша и Перекопа это крепость! И крепость неприступная. Войска всей Совдепии Крыму не страшны.
Артифексов захохотал.
–Хорошо, что я не трачу времени на чтение подобной ерунды. Никаких укреплений на Перекопе нет! Хотя это тайна, поручик. Тайна, которую знают все, но говорить про это открыто нельзя. И сам Слащов хорошо знает это. А между тем приказ укрепить Перекоп вышел еще летом 1920 года! Летом! А что сделано? Ничего!
–Но…
–Никаких «НО», поручик. Укреплений способных противостоять огню тяжелых орудий на Перекопе почти нет. Да что там укреплений. Там и окопов нет. А вы посмотрите у красных под Каховкой какие окопы! А на Перекопе канавы, а не окопы. Блиндажи есть только на Перекопском валу и больше нигде. Вначале лета был приказ Врангеля построить для подвоза боеприпасов железнодорожную ветку от Юшуня к Перекопу. Всего 20 верст. И что? Не построено и четверти! А как подвозить по раскисшим осенью дорогам боеприпасы? Артиллерийских укреплений нет. А те, что есть, это такой примитив, что становиться просто смешно.
–Но если вы знаете это, то знает и главнокомандующий?
–Наверное, знает.
–Наверное? – удивился Лабунский.
–Докладную записку о катастрофическом состоянии Перекопского укрепрайона подал генерал-лейтенант Макеев, командующий Перекопско-Сивашскими укреплениями. И что? Никакого результата. Такое ощущение что всем всё равно, кроме небольшого количества фронтовиков, что прикрывают нас на фронте…
***
В город прибыли пополнения, дабы немного усилить части, которые готовились наступать. Прапорщик София фон Виллов пыталась добиться перевода в действующую дивизию из штаба 1-й армии, но согласия не получила.
Генерал Витковский решительно отказал:
–Хватит с вас войны, баронесса. Это вам не 18-й год.
–Но господин генерал, я…
–Я не переведу вас в кавалерию, баронесса. Да и чего вы ждете собственно от службы в кавалерии? Ныне она отходит на второй план. Масштабы боевых действий совсем не те, что были год назад. Я дам вам хороший совет. Уезжайте.
–Уезжать?
–Из Крыма. Переждите, пока мы не завершим эту войну, а затем вернетесь.
–И как надолго затянется мое изгнание, ваше превосходительство?
–Год или два. Кто знает?
***
Баронесса прибыла в Мелитополь с пакетом для штаба армии. Она нашла Лабунского и отметила про себя, что Пётр отлично выглядит в новой форме и с аксельбантами.
–Пётр!
Поручик оглянулся на голос и увидел её. Красивая девушка с круглым лицом с большими глазами в военном мундире прапорщика, казалась мальчиком. Он сейчас прошел бы мимо и не обратил бы внимания, не окликни она его.
–София?
–Я так изменилась за последний месяц?
–Ты здесь? Давно тебя не видел.
–Давно? Всего около месяца прошло, – ответила она.
–На войне это целая жизнь.
–Ты снова в адъютантах? – она тронула его аксельбант.
–Так получилось, что генерал Артифексов сделал меня таковым. Хотя в этот раз я не сопротивлялся. А как ты?
–Просила о переводе в кавалерийскую часть. Мне отказали. И генерал Витковский не желает меня больше видеть в штабе, как и генерал Кутепов. Прямо отсюда я должна отбыть в Севастополь.
–В Севастополь? В штаб Русской армии?
–Нет. Прикомандирована к миссии Красного Креста. Они не хотят, чтобы я служила.
–Я их понимаю, София. И ты выполнишь приказ?
–А я могу его не выполнить? Передала пакет для твоего генерала и завтра должна отправиться отсюда.
–Санитарным поездом?
–Да. Ты знаешь?
–Отсюда отправляют документы штаба. И раненных из местных госпиталей.
–Но ведь готовится наступление, а не эвакуация. Разве не так?
–По официальной версии освобождают места в госпиталях для новых раненых, поступление которых неизбежно. Но я думаю, начинается именно эвакуация наших из Мелитополя.
–Неужели?
–Мало кто верит в успех этого наступления, София. Ты где остановилась?
–Нигде.
–Тогда могу пригласить тебя к себе.
–А ты где устроился?
–В хорошей квартире, наподобие той, что была у меня в Воронеже при полковнике Кальве.
–Идем! Я страшно устала, – сразу согласилась баронесса…
***
Ночью они лежали без сна на кровати, и каждый думал о том, что будет впереди.
София фон Виллов дочь обрусевшего немца генерала барона Николая Андреевича фон Виллов, участника русско-японской войны и командира 57-й дивизии во время германской войны. В 1917 году София училась на офицерских курсах Александровского училища, после окончания которых была произведена в прапорщики. Командовала отрядом юнкеров во время октябрьских боев в Москве в 17-ом. Участница Второго Кубанского похода. Она желала победы Белой России и все делала ради этого. Но вот эта самая Россия выталкивает её с последнего клочка русской земли.
–Странно все это, Пётр, – сказала она.
–Странно?
–Все что происходит вокруг нас с тобой.
–А что происходит? Идет война. Гражданская война. А в такой войне все странно. Русские убивают русских. Да еще с такой ненавистью. Так даже к немцам не относились на той войне. На поле боя они враги, но если попадали в плен, то я никогда не чувствовал ненависти. Только жалось к побеждённым.
–Это потому что большевики не убили никого из твоей семьи.
–Белые тоже много кого убили, София. Тебе ли этого не знать.
–Я никого не оправдываю, Пётр. Просто сейчас все кажется странным. Я больше не нужна в армии.
–Скоро в ней никто не будет нужен.
–Ты снова о том, что мы проиграем?
–Мы уже проиграли, София. Давай не будем врать друг другу. Я вот сейчас представил, что стану делать в Константинополе, если, конечно, смогу туда попасть.
–А почему именно в Константинополе?
–А где?
–Из Константинополя можно попасть куда угодно. Например, в Берлин. Или в Париж.
–Это все равно. Но что я там будут делать? И что там будешь делать ты?
–Никогда не думала про это. Но я могу быть машинисткой. В доме моего отца у меня был гувернёр. От него я изучила французский. А немецкий в нашей семье второй родной язык. Проблем я общением у меня не будет. У тебя также.
–Знаешь как много будет в Европе таких как мы? Половина образованной России уже там. Я в последнее время думаю, что хорошо все же иметь гражданскую профессию или владеть каким-либо ремеслом.
–Ремеслом? – она весело посмотрела на него. – Например?
–Да что угодно, – ответил он. – Хоть дома строить, хоть сапоги шить. Офицеры скоро никому не будут нужны. В Европе мир. И теперь этот мир надолго. Никто не захочет начинать новой войны после того что было еще лет сто.
–Думаешь?
–Уверен в этом. Вспомни, что было после войн Наполеона? Да были революции и локальные недолгие войны, но длительных не было до 1914 года18. И теперь будет также…
***
На следующий день поручик Лабунский провождал Софию на вокзале.
–До встречи, Пётр!
–Прощай, баронесса.
–Почему же «прощай»?
–Война. Кто знает, увидимся ли мы снова?
–Обязательно увидимся. Я это знаю, поручик. Так что до свидания…
Штаб генерала Витковского.
Наступление.
14 октября, 1920 год.
Командир 2-го армейского корпуса генерал Витковский собрал последнее совещание перед наступлением.
–Господа, наша задача выбить красных с Каховского плацдарма. Для проведения операции нам даны танки. В 1919 году именно танки сломали оборону красных под Царицыном. Всего армии приданы 12 боевых машин: «Великая Россия», «Генерал Кутепов», «Генерал Скобелев», «Генералиссимус Суворов», «Фельдмаршал Кутузов» и другие. Это новейшие танки с мощными моторами и усиленной броней. Они неуязвимы для пуль и шрапнели. Пушки, имеющиеся у красных, не предназначены для борьбы с такими машинами.
–Ваше превосходительство, насколько мне известно, красные противостоящие нам имеют опыт противоборства с танками. Против нас на каховском плацдарме стоит 51 –я дивизия Блюхера.
–И что же? – спросил Витковский.
–Это лучшая дивизия в 6-й армии красных, ваше превосходительство. И по данным разведки к ним переброшена ударно-огневая бригада. И эта бригада имеет огнемётную команду, вооружённую фугасными огнеметами СПС, батарею шестидюймовых гаубиц, бомбометы и минометы. Также 51 дивизия усилена отрядом броневиков и тремя танками. Наша авиаразведка заметила перемещение повозок и телег с линии боев. Они готовят место для развертывания сил.
Витковский посмотрел на своих офицеров. То, что сказал полковник, было правдой.
–Главнокомандующий генерал Врангель отдал приказ атаковать! Именно благодаря донесениям разведки он и принял такое решение, господа. Красные отходят.
–Но это не отвод войск, ваше превосходительство. Это ротация частей.
–А что скажете вы, атаман?
–Наступать! Я уверен, что генерал Врангель выбрал верное время для удара!
–В вы генерал? – спросил Витковский другого командира.
–Ваше превосходительство, в нашем распоряжении только 13-я и 34-я пехотные дивизии. Этого явно недостаточно для выполнения той задачи, что вы озвучили. Мы имеем под Каховской 6 тысяч штыков, 700 сабель, 40 легких пушек и всего 20 тяжёлых орудий. У красных 10 тысяч штыков и около тысячи сабель.
–Я понимаю, господа, офицеры. Но нас усилили чехословацким полком, двумя кавалерийскими дивизионами. Кроме того для усиления нашего корпуса нам придается группа генерала Черепова из состава 3-го армейского корпуса.
–Но даже при этом наша численность не превышает 7 тысяч человек, ваше превосходительство. А у красных преимущество по количеству пулеметов и артиллерийских орудий разного калибра.
–Мы пустим впереди танки, и они проложат путь нашей пехоте. Затем вытесним красных с основных позиций и захватим Каховку…
***
14 октября 1920 года началось сражение на Каховском плацдарме. Русская армия Врангеля, с танками атаковала плацдарм.
Витковский внимательно наблюдал с командного пункта за наступлением. Танки, обойдя противотанковые фугасы, легко прошли первую линию окопов.
–У красных, господа, нет опыта борьбы с этими машинами, – сказал Витковский. – Мне был сорок таких «монстров» и две-три кавалерийские дивизии, я бы гнал их до Москвы.
–Эти махины слишком медленные, ваше превосходительство. Шуму от них много, но толку совсем мало.
–Не скажите, полковник.
Десять грозных машин двигались вперед, легко разрывая проволочные заграждения и преодолевая линии окопов. В атаку поднялись пехотинцы, и пошли вслед за танками.
–Пока все идет по плану, господа! – Витковский снова посмотрел в бинокль.
Но красные пулеметы отсекли идущую за танками пехоту.
Витковский это заметил. Пехотные полки залегли. Они не решалась атаковать основную линию обороны.
–Черт! – Витковский увидел, как один из старших офицеров упал, пытаясь поднять солдат в атаку.
–Кинжальный огонь, ваше превосходительство.
Витковский посмотрел на офицера.
– И что? Мне самому нужно на позиции дабы поднять солдат в атаку? Вы только посмотрите. Они снова залегли.
–Ваше превосходительство! Я сделаю это со своим батальоном юнкеров и офицеров!
–Идите подполковник!
Юнкера действительно смело ринулись в атаку. Пулям они не кланялись и шли вперед. Подполковник приблизился к танку «генерал Кутепов». Но первая рота быстро «растаяла» под огнем. Юнкера и офицеры лежали в поле, и их смелая атака не привела к прорыву фронта. Пехота белых не продвинулась вперед.
Танки были предоставлены сами себе. Часть попыталась прорваться красным в тыл, другие ездили перед основной линией обороны.
Танк «Атаман Ермак» провалился в яму и остановился. Но его пулеметы продолжали работать.
–Господин генерал! «Ермак» в ловушке! Наша пехота слишком далеко от него.
–Вы думаете, я этого не вижу, полковник? Там погиб целый батальон нашей лучшей пехоты. Мертвые не остановят живых!
Красные действовали быстро. Они смогли под огнем противника подкатить орудие на 90 метров от «Ермака» и дали пять залпов.
Витковский ничем не мог помочь экипажу и потому белые танкисты открыли люки и сдались.
Несколько машин повернули назад.
На поле боя показались красные броневики. Это еще больше осложнило положение белой пехоты. Теперь попытки поднять пехотинцев совсем прекратились. Бронемашины пулеметным огнем прижимали их к земле.
Красный броневик «Антихрист» огнем из 76-мм пушки подбил танк «Генералиссимус Суворов».
Танк «Генерал Кутепов», который смог вырваться далеко вперед, забросали гранатами и подбили из минометов. В итоге белые потеряли 8 танков.
С фланга показалась красная кавалерия. Они быстро смяли полки ударной пехотной дивизии.
После этого началось красное контрнаступление…
***
Каховский корпус генерала Витковского потерял боевую ценность. Лучшие его части были обескровлены. Солдатские полки не желали идти под пули и устилать своими телами землю как это сделали юнкера. Вторая армия генерала Драценко также не могла поддержать атаку, ибо понесла большие потери. Попытка белых перехватить инициативу под Каховской провалилась.
Глава 17
Падение Перекопа: Исход
Те, кто выиграл дикую эту войну,
Не щадили ни душу, ни плоть.
Боже, только бы не погубили страну!
Остальное прости им, Господь.
К.Фролов «Гнедой»
Севастополь.
Штаб Русской армии.
Октябрь, 1920 год.
Генерал Врангель стоял у большой карты и смотрел на флажки, которые переставлял начальник его штаба генерал Шатилов.
Барон только что вернулся с совещания с газетчиками. От него требовали объяснений за приказ под номером 3626 об установлении правительственного надзора за печатью.
Журналисты кричали о нарушении свободы слова и о возобновлении цензуры.
–Господа! – объяснял главнокомандующий. – Никто не посягает на свободу печати! Но и вы должны понимать задачи текущего момента. Слишком много критики в адрес правительства раздается со страниц ваших газет!
–А разве в моей газете есть хоть слово лжи, ваше превосходительство? – спросил редактор «Вестника». – Моя задача способствовать укреплению правительства Юга России. И критикуя недостатки, мы укрепляет корень.
Его поддержали другие.
–Верно, коллега!
–Нельзя оставлять без внимания беззакония чиновников!
–Необходимо изобличать агентов власти в преступных действиях.
–Это долг честного русского патриота и журналиста!
Врангель снова сказал:
–Все это верно, господа! Я полностью с вами согласен! Но приказ от 25 сентября об установлении правительственного надзора за печатью также есть текущая необходимость. Каждый гражданин имеет право жаловаться мне лично, если он знает о преступлениях чиновников. И ни одна такая жалоба не останется без рассмотрения. В этом я даю свое слово, господа! Но что дает огульная критика правительства в печати? Это еще больше роняет авторитет власти. А сейчас нам нужна консолидация всех сил в борьбе с большевиками. Я лично запретил печатать в «Вестнике» заметку премьер-министра Кривошеина, совсем не потому, что я боюсь правды. Но эта заметка подрывает авторитет власти и армии!
–Но чем может подорвать авторитет заметка по экономике, ваше превосходительство? – спросил редактор «Вестника».
–На этот вопрос я готов ответить вам, господа. Оглянитесь вокруг. Где мы с вами находимся? В Москве? Нет. В Петербурге? Тоже нет. Мы с вами находимся в Крыму. А для того чтобы защитить эту территорию, которая мною занята, мне приходиться иметь армию со всеми тыловыми учреждениями, лагерями военнопленных, военно-учебными заведениями, около 100 000 человек. Задумайтесь над этой цифрой, господа журналисты!
На этот раз Врангеля не прерывали. Барон продолжил:
–Из этих 100 тысяч человек на фронте всего около тридцати тысяч. В военных лагерях около 40-ка тысяч, и около 30-ти тысяч раненых. Для содержания этой массы ресурсы Крыма ничтожны. У нас нет никаких фондов, никаких естественных богатств, которые могли бы нам обеспечить заем. Все время мы существуем исключительно на вывозе хлеба. Я созвал экономическое совещание из самых уважаемых людей. Вы сами его освещали в печати, господа.
Врангель передал слово своему начальнику управления финансов профессору Бернацкому. Тот поднялся и стал говорить, ничего не скрывая.
–Вы, господа журналисты, хотите знать финансовое положение?
Ему ответили:
–Сделайте одолжение профессор!
–Извольте, господа! Я скажу вам правду! Финансовое положение Крыма просто безнадежно. В конце сентября я заявил, что не стоит пугаться цифры в 250 миллиардов, в которой выразился дефицит годового бюджета текущего года. Но теперь, спустя две недели, я скажу вам, что мы банкроты!
Финансовая катастрофа заставила правительство созвать на экономическое совещание представителей крупной буржуазии. Прибыли Рябушинский, Гурко, Вышнеградский, Иванов, Денисов, Давыдов, Третьяков, Бурышкин. И что, господа? Совещание проанализировало финансовую систему и экономическую политику Крымского правительства. Моя финансовая политика была разбита в пух и прах. Мой план девальвации местных денег раскритиковали и отвергли. И что сделал я, профессор Бернацкий? Я подал в отставку. И я хочу спросить вас, господа, отчего же я до сих пор министр финансов? А ответ прост – никто не желает моего места! Знаете почему? Никто ничего изменить в этом кресле не сможет. Хоть господа бога посадите в кресло министра! Русские капиталисты все раскритиковали но, не захотели спасать Россию.
Бернацкий сел на свое место. Он сказал все.
–Итак, господа, – снова заговорил барон. – Я думаю, что мое решение относительно печати в настоящее время единственно верное. После нашей победы, я верну независимость нашим газетам. Но не сейчас. Поймите меня и поддержите!
***
И вот генерал Врангель сразу после этого разговора с представителями прессы находится в штабе среди генералов. И там также были одни проблемы. Начальник штаба Шатилов говорил о них.
–Вести с фронта самые тревожные господа! Наше контрнаступление на Каховском плацдарме провалилось! Это все вы знаете! 27 октября части 51-й дивизии Блюхера стали наступать на Перекоп. 29 октября части 15-й бригады вышли на исходные позиции в 8 километрах от Турецкого вала. Но лобовая атака ничего не дела. Красные отошли с потерями.
–Крым есть крепость, господа! – сказал генерал-лейтенант Слащов. – Мы уже весной этого года показали красным, что войти в эту крепость не столь легко.
Шатилов возразил:
–Весной наше положение было много лучше, генерал. Ныне у красных перевес. И они не отступят. Кроме того они заключили союз с Махно!
Врангель спросил:
–Прочитайте доклад от начальника Перекоп-Сивашского укрепрайона, генерал Шатилов! Пусть знают все!
Начальник штаба взял докладную записку.
–Начальник укрепрайона генерал-лейтенант Макеев сообщает:
«Для создания укреплений, которые я должен был начать сооружать по приказу главнокомандующего еще в мае 1920 года, мне было обещано поставить 21 тысячу бревен, 25 тысяч досок, 28 тысяч кольев.
С мая до сего дня в моем распоряжении имеется 20 тысяч кольев и 450 столбов для проволочных заграждений. Все это имелось еще до приказа главнокомандующего. Все работы по сооружению блиндажей и артиллерийских позиций стоят, ибо нет никаких материалов для их производства.
Ответа на мой августовский рапорт в штаб главнокомандующего не последовало.
Поставки колючей проволоки для производства заграждений крайне незначительные. Хоть по записке штаба наши союзники выделили её в достаточном для производства укреплений количестве. В настоящее время сооружено всего 17 рядов проволочных заграждений. По плану по проволоке должен быть пропущен электрический ток и между рядами заложены фугасы. Ни тока, ни фугасов нет. Они существуют только на штабном плане. Кроме того большинство наших траншей не обеспечено рядами проволоки с тыла в случае обходного удара красных.
Линии окопов для пехоты совершенно не подготовлены. Древом эти канавы совсем не укреплены. Блиндажей на линии нет совсем. Нечто подобное блиндажам есть лишь на самом Перекопском валу.
Обещанная командующим железная дорога от Юшуня к Перекопу не готова. Вместо двадцати верст железнодорожного полотна положено лишь четыре с половиной версты.
Долговременных артиллерийских позиций на перешейке нет!
Существующие полевые позиции весьма слабые и никуда не годятся при наступлении.
При мощности артиллерии противника, о которой доносит наша разведка, и крайне слабых укреплениях мы не сдержим удара и пустим большевиков в Крым».
Врангель обвел взглядом всех присутствующих.
–Вот что мы с вами имеем, господа. Вот вам наша неприступная крепость по имени Крым! Вы много говорили о том, что красных не пустили сюда весной этого года? Должен вам напомнить, кто спас Крым весной! Юнкера под командой славного нашего генерала Слащова-Крымского, здесь присутствующего! И могилы этих юнкеров раскиданы по гиблым местам Перекопа. Весной большевики не могли выделить для штурма Перекопа и одной пятой своих сил. А ныне они сосредотачивают для прорыва одной Юшуньской линии больше 150 орудий. Для того чтобы противостоять этому напору нам нужны крепостные артиллерийские укрепления и сплошные линии обшитых деревом окопов, которых у нас нет, господа!
–И что делать, ваше превосходительство? – спросили Врангеля.
–Надеяться на Бога и мужество солдат и офицеров обороняющих Перекоп…
Севастополь.
Военный госпиталь.
Штерн.
Октябрь, 1920 год.
Подполковник Штерн в Севастополе в госпитале только и слышал, что разговоры о том, как покинуть полуостров.
Группа офицеров, получивших ранения в августовских и сентябрьских боях, говорили о вывозе семей.
–Есть же приказ главнокомандующего! – спорил один поручик. – А у меня семья прибыла в Севастополь.
–У многих ныне семьи в Крыму. Моя жена с детьми также здесь. Угол снимают. И то моего жалования ни на что не хватает. Какая эвакуация?
–Но пароходы отходят почти каждый день!
–Чтобы попасть на пароход, нужно дать взятку. И неплохую. Раньше хоть местными деньгами брали. А ныне только золото, господа.
–А где его взять?
–В том все и дело.
–Но ведь красные в Крым не войдут, господа. Укрепления Сиваша и Перекопа настолько прочны, что у красного командования ни живой силы, ни технических средств не хватит. Войска всей Совдепи Крыму не страшны.
–Это вы в местной газете прочитали, штабс-капитан? – спросит Штерн. – А погода какая стоит? А если Сиваш замёрзнет?
Штабс-капитан возразил подполковнику:
–Замерзание Сиваша не повредит обороне Крыма, господин подполковник. Просто тогда на позициях увеличат количество войск. А резервов в Крыму достаточно!
–С чего вы взяли?
–В военных лагерях около 30 тысяч пополнения, господа! Все это есть в «Таврическом голосе» за 21 октября.
–Да и не станут красные его штурмовать, – сказал казачий подъесаул. – Не полезут они ныне на Перекоп.
–А и пусть лезут. Сломают головы!
Штерн вмешался в разговор:
–Чего тогда вам беспокоиться о семьях, господа? Если красных здесь не будет, то все в порядке.
–А вы сами, подполковник?
–А что я? Я не женат, господа. И хотел бы вернуться на передовую. Мне терять нечего. Или отстоять Крым или умереть.
–Мы все с фронта, подполковник. Но вчера новых привезли из под Каховки…
***
Штерн на следующий день был вызван в штаб.
–Вам надлежит явиться к генерал-лейтенанту Шатилову.
–Сегодня?
–Прямо сейчас. За вами прислана машина, господин подполковник. Пойдемте со мной. Я выдам вам ваши вещи. Очевидно, что обратно вы не вернетесь.
Вскоре Штерна доставили в штаб Русской армии, и его принял сам генерал Шатилов.
Адъютант штаба полковник Мельников вежливо осведомился о состоянии здоровья подполковника и, получив ответ, проводил его в кабинет Шатилова.
–Ваше превосходительство! Подполковник Штерн! Прибыл по вызову…
–Рад вас видеть, подполковник! Много о вас слышал хорошего. Вы отлично командовали Самурским полком.
–Командовал? Вы хотите сказать…
–Полк отведен в тыл на доформирование, подполковник. Но вы мне нужны здесь.
–При штабе? Но я не штабной работник, ваше превосходительство.
–Я и не собираюсь загружать вас штабной работой. Мне нужен честный офицер для проведения расследования.
–Расследования, ваше превосходительство? Какого рода?
–Союзники требуют от нас разобраться во всем. Сам бы я этого не затеял. И главнокомандующий приказал провести расследование. Но не силами нашего штаба. Привлечь настоящего фронтового офицера. И мне рекомендовали вас.
–Но я в жизни своей не вел следствия, ваше превосходительство, – ответил Штерн.
–Да там нет ничего сложного, подполковник!
–Но что случилось?
–К нам в штаб обратились представители союзников, подполковник.
–Англичане?
–Именно так. Полковник Нокс спрашивает, отчего проволока для заграждений на Перекопе, привезённая в Севастополь еще в мае этого года, не выгружена из трюма парохода «Саратов»?
–Не выгружена? – не понял Штерн.
–Именно так. Вот вам предписание и ваши полномочия. Вам надлежит провести расследование в кратчайший срок и составить рапорт. А то Нокс все грозит нам жалобами своему командованию.
–Ваше превосходительство, я нужен на фронте, и сейчас в такое время заниматься проволокой?
–Подполковник, это приказ! И делайте всё быстро, а то может так статься, что ваше расследование не завершиться из-за потери Крыма.
–Как вы сказали, ваше превосходительство?
Шатилов посмотрел на подполковника.
–Вы ведь не в курсе положения на фронте, подполковник?
–Я был ранен…
–Это я знаю. Но с тех пор многое случилось, подполковник. Южный фронт красных получает подкрепления. И соотношение сил будет один к четырем.
–Но им придется штурмом брать Перекопскую крепость.
–Крепость? Наша оборона довольно слабая, господин Штерн. Я не хочу вас пугать, но вы и представить себе не можете, как мы слабы.
–Вы хотите сказать, что мы не сдержим красных?
–Я, как и многие генералы, надеюсь на чудо, подполковник. Нас может спасти только чудо…
***
Штерн быстро познакомился с делом. Англичане делали запрос еще в начале лета текущего года по поводу проволоки предназначенной для заграждений Перекопа.
Чиновник канцелярии интендантского ведомства Порфирьев объяснил Штерну:
–Там и расследовать нечего. За это дело уже третий раз берутся. А толку что?
–Я уполномочен во всем разобраться.
–Это я слышу не в первый раз. Сколько через меня прошло этих уполномоченных.
–Я попросил бы вас, господин чиновник! Я боевой офицер и выполняю приказ!
–Хорошо, господин подполковник. Как вам будет угодно. Пароход нашего флота «Саратов» еще весной вышел из Одесского порта в Севастополь. В начале лета «Саратов» был отправлен в порт Константинополя за срочным грузом.
–И что?
–Да то, что в Константинополе оказалось, что грузить грузы некуда по той причине что трюмы «Саратова» под завязку набиты проволокой для наших укреплений на Перекопе.
–Вы хотите сказать, господин Порфирьев, что в Константинополь побыл корабль с грузом, который должны были выгрузить в Крыму?
–Именно так, господин подполковник.
–А почему его не разгрузили?
–Да кто же его знает? Не разгрузили и все тут. В Константинополе открыли трюмы, а они полны. И что делать?
–Что? – не понял Штерн.
–Обратились к нашему торговому агенту в Константинополе. Это господин Пеленко. «Что делать?» Тот приказал очистить трюм от проволоки и загружать теми грузами, за которыми «Саратов» прибыл. Но не отдавать же ценный товар даром. Вот и стали по бросовым ценам продавать проволоку иностранным фирмам. И все прошло бы хорошо, но вмешался британский военный атташе. Стал кричать, почему это предоставленная британской империей помощь не достигла адресата? Почему помощью торгуют?
–Но это просто преступление, господин Порфирьев. Красные вот-вот пойдут на штурм наших позиций. И если с нашими укреплениями дело обстоит так же как с проволокой, то нам придется худо.
–Вы с луны свалились, господин подполковник? – спросил Перфирьев.
–Вы о чем?
–Дело обстоит плохо и с проволокой, и с бревнами. Там вообще ничего не готово. Мне ли не знать?
–Но подождите! Ведь сказано в приказе, что нами создана «настоящая крепость» на пути у красных! Я понимаю, что это преувеличение, но я не думал, что все настолько плохо.
–Ваше счастье, что вы не на тех позициях, подполковник.
–Это все документы? – Штерн сложил листы в папку.
–Нет. Есть еще протоколы и объяснительные. Еще при генерале Лукомском их собирали. Да что толку? Объявили выговор трем чиновникам и все.
–Но «Саратов» простоял в порту Севастополя больше месяца. Отчего же его никто не разгрузил?
–Это вопрос к начальнику порта, господин подполковник…
***
Начальник порта полковник Давыдов сказал, что в начале июня 1920 года он еще не занимал должности и все вопросы следует задать его предшественнику.
–И где я могу его найти?
–Кого?
–Вашего предшественника.
–В Константинополе.
–Вы шутите?
–Нет. Он отбыл месяц назад со своей семьей в Константинополь. Да и многие чиновники тыловых ведомств бегут из Крыма. Да и что вы хотели услышать от него? В порту порядка нет, и не было. Рабочие порта постоянно бастуют. Корабли некому разгружать. Только стратегические грузы. Танки, пушки, боеприпасы. Но здесь привлекали солдат.
–Но проволока предназначалась для строительства укреплений!
