Виктор Иванович Калитвянский
Возчик
Петренко идёт к лестнице. Из подвала выходит Семёнов. Они останавливаются на несколько секунд – и расходятся.
Семёнов садится у стола, на другом конце.
Пауза.
КОВТУН. Ты хочешь меня спросить о чём-то, Семёнов?
СЕМЁНОВ. Товарищ Ковтун, я давно хотел поговорить…
КОВТУН. О чём ты хотел поговорить?
СЕМЁНОВ. Я – про кадры.
КОВТУН. Про кадры? Это хорошо.
СЕМЁНОВ. Да, про кадры. Товарищ Сталин сказал, что кадры решают всё. Верно?
КОВТУН. Да, верно.
СЕМЁНОВ. А у нас ведь совсем нет людей.
КОВТУН. Что?
СЕМЁНОВ. Людей, говорю, нет. Раз, два и обчёлся. Мы и швец, и жнец, и на дуде игрец.
Пауза.
КОВТУН. А возчик?
СЕМЁНОВ. Возчик?
КОВТУН. А от него есть толк, от возчика?
СЕМЁНОВ. Какой в нашем деле толк от возчика? Есть трупы – везёт. Нет трупов – не везёт. Ну, продукты. Вот и всё.
КОВТУН. А трупов пока нет…
СЕМЁНОВ. Да… И людей-то – нету. И ежели что, заменить некем. Ни меня, ни Петренку… Понимаете?
КОВТУН. Некем?
СЕМЁНОВ. Некем.
КОВТУН. У тебя, Семёнов, отец – кто?
СЕМЁНОВ. Приисковый. Я его не помню. С пяти лет – сирота.
КОВТУН. А у меня родители живы. Только для меня они всё равно что умерли. Они так и не смогли принять, что я работаю в органах. Понимаешь? (Пауза.) Ладно, Семёнов. Ты – работай. Ты, такие, как ты, – опора советской власти. Каждый из нас должен делать своё дело. Кто-то ставит задачи, кто-то разоблачает врагов, кто-то приводит приговоры в исполнение, кто-то возит их трупы. Вот и всё. Это просто. Понял?
СЕМЁНОВ. Понял.
КОВТУН. А насчёт кадров – мы ещё обсудим. Обещаю, без кадров не останемся.
Длинная пауза.
Ковтун и Семёнов сидят, задумавшись.
Из подвала выходит Петренко и подаёт Ковтун лист бумаги.
КОВТУН (читает). Непроверенные сведения… Много вранья… Я так и думала. Семёнов, послушай! Петренко пишет в объяснительной, что нам нельзя ошибаться!.. (Смеётся.) Запомни, Семёнов, я разрешаю тебе ошибаться в своём рвении. Ошибайся в своей беспощадности! Гной следует выдавливать вместе с кровью! Слышишь меня, Семёнов?
СЕМЁНОВ. Слышу, товарищ Ковтун, слышу.
КОВТУН. До особого распоряжения Петренке не покидать райотдел. Спать – в подвале! Ясно? Исполнять!
КОНЕЦ 6-ой СЦЕНЫ
Сцена 7
За большим столом сидят Ковтун и Второй секретарь. За малым столом – Семёнов.
КОВТУН. Я вас слушаю и не могу понять… Вы на чьей стороне?
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Я всегда на нашей стороне.
КОВТУН. А я вот пытаюсь понять, какая она, эта ваша сторона.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. А чего тут пытаться? Меня все знают. Моя жизнь здесь прошла.
КОВТУН. И в Талде.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Да, и в Талде! Тут полгорода из Талды. Из крестьян. И что?
КОВТУН. Как сказал товарищ Ленин, деревня постоянно воспроизводит мелкобуржуазную среду…
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Вот вы куда заворачиваете…
КОВТУН. Ваш отец – столыпинский переселенец? Из Тверской губернии?
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Да, переселенец. А что в этом плохого?
КОВТУН. Возглавлял сельхозкооператив. Говорят, даже за границу поставляли масло и сыр?
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Да, поставляли. А вам это не нравится?
КОВТУН. Весь вопрос, куда поставляли? В Китай?
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. А куда ж ещё? На запад не довезёшь! Дорого встанет.
КОВТУН. И в Китае отец бывал?
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Нет, не бывал. Зачем? Они в Кяхту возили. Да в Читу. Да в Иркутск.
КОВТУН. Вы тоже помогали отцу?
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. В деревне сызмальства все к труду приставлены… А как же? Но я с шестнадцати лет сам по себе.
КОВТУН. Братья, наверное, есть? Братья с отцом работали?
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Да. И брат, и свояки, мужья сестёр.
КОВТУН. А где ж они теперь?
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Где? В колхозе.
КОВТУН. И отец тоже в колхозе?
Пауза.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Отец единоличник.
КОВТУН. Вот ведь как интересно…
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Ничего интересного. Единоличная форма у нас допускается.
КОВТУН. Ну да, допускается… Для несознательных элементов.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Что вам нужно? Чего ты добиваешься, уполномоченная?
Пауза.
КОВТУН. Я объясню тебе, второй секретарь, хотя ты и сам должен бы понимать нашу задачу… Я вычищаю из тела больные, загнившие органы и ткани. И у меня есть ощущение, что ты и есть такой загнивший орган.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Я – загнивший орган?
КОВТУН. Да ты сам посуди. Ты – второй секретарь райкома, а батюшка – единоличник. А родственники по жене – колчаковцы. А жена…
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. А что жена? Она своих родственников уж скоро двадцать лет как не видела! Она честно работает, она помогает мне во всём. Её весь город знает, её ученики любят…
КОВТУН. И ты её любишь, не правда ли?
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Она моя жена.
КОВТУН. Любимая жена. Все об этом говорят.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. А ты не касайся до нашей любви. Это не твоё дело. Занимайся больными органами да не путай больных со здоровыми!
КОВТУН. Твоя жена – агент иностранной разведки!
Пауза.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Что? Что ты болтаешь?
Ковтун достаёт бумагу, разворачивает.
КОВТУН. Читай!
Пауза.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Не может быть! Этого не может быть… Вы заставили её!
КОВТУН. Заставили? Семёнов, приведи арестованную!
Семёнов убегает в подвал.
Ковтун и Второй не смотрят друг на друга.
Из подвала выходят Жена и Семёнов. Жена останавливается на середине.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ (вставая). Маша, что ты подписала?.. Она тебя заставила?
Пауза.
ЖЕНА. Нет, Иван, я подписала своей волей.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Но ведь это неправда! Какой штабс-капитан? Какие курьеры?
ЖЕНА. Так будет лучше.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Что ты говоришь, Маша? Опомнись! Ты погубишь себя окончательно! Откажись, ещё не поздно!
ЖЕНА. Поздно, Ваня. Прости меня. Прости за всё. Я погубила тебя.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Что ты говоришь, Маша! Откажись, я прошу тебя!
ЖЕНА. Возьми себя в руки, Иван. Забудь меня. У тебя есть, о ком помнить. Прощай!
Решительно направляется к лестнице. Семёнову идёт за ней в подвал.
Второй секретарь падает на скамью.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Чем же ты её взяла, дьяволица?
КОВТУН. Чем? Давай подумаем вместе. Чем я могла её взять, такую умную, такую сильную? Ты ведь знаешь, какая она, твоя жена… Просто она поняла, что обоим вам не выбраться. И она думает только о детях. Не о себе. И даже не о тебе. Ты ей нужен для того, чтобы… Первое: остался в живых. Второе: выжил в лагере. Третье: когда-нибудь вышел на свободу, нашёл детей и помог выжить им.
Пауза.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Что значит, нашёл детей?
КОВТУН. Если тебе не дадут вышку, и ты переживёшь лагерь, сколько будет твоим детям? Двенадцать лет, пятнадцать, двадцать? А под какими фамилиями они будут жить после детдомов? Где? Советский Союз велик!
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Ах ты, сука сумасшедшая! У меня живых родственников тьма тьмущая! Почему моих детей нужно в детдом под чужую фамилию?
КОВТУН. А ты не знаешь, товарищ второй секретарь райкома? Забыл, как партия велит обходиться с членами семей врагов народа или изменников родины? Ты думал, тебя не коснётся? Почему? Потому что ты член бюро горкома?
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Я не враг! И ты это знаешь не хуже меня!
КОВТУН. Допустим. Допустим, я это знаю. А твоя жена? А то, что ты развёл в своей семье скрытую контрреволюцию – за это коммунист должен нести наказание?
Пауза.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Не трогайте детей. Они ни в чём не виноваты.
КОВТУН. Государство воспитает их настоящими советскими людьми.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Кому будет лучше, если они будут жить в детдоме, а не у деда с бабкой?
КОВТУН. Ты же знаешь, есть правила… Теперь тебе эти правила кажутся слишком жестокими?
Пауза.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Я хочу поговорить с первым секретарём.
КОВТУН. Он не поможет тебе. Если я буду против.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ (поднимая голову). Вот оно что? Чего же ты хочешь?
Пауза.
КОВТУН. Вы дружите с председателем исполкома… Так?
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Да… Только я не стану возводить на него напраслину. Не рассчитывай.
КОВТУН. Я не стала бы даже пытаться. Я вижу, что ты за человек. Под стать своей жене. А если не напраслина? (Пауза.)Есть показания банщика. Он показывает, что председатель исполкома в твоём присутствии осуждал решение суда по параллельному троцкистскому центру… Было? Тринадцатого марта.
ВТОРОЙ СЕКРЕТАРЬ. Тринадцатого марта? Банщик?.. А-а… Да ничего он не осуждал. Он просто удивлялся.
КОВТУН. Удивлялся. Пусть будет так: удивлялся. Ты подтвердишь это? (Пауза.) Почему ты молчишь? Это ведь не напраслина. Это правда. Он говорил это. Ты ничего не выдумываешь. Ты просто подтверждаешь! (Пауза.) Хорошо, иди в камеру. Я даю тебе время. У тебя есть два часа. До того, как тройка будет выносить решение. Мне всё равно, как ты напишешь: сомневался, удивлялся… Просто подтверди, что такой разговор был! И пусть твои дети живут в Талде у бабки с дедом… Семёнов!
Семёнов поднимается из подвала и уводит Второго секретаря.
Ковтун сидит, задумавшись.
Появляется Возчик.
А почему этой дверью пользуешься только ты? (Возчик молчит.)Ты мне нравишься, Возчик. В тебе есть что-то, недоступное моему пониманию… Например, ты умеешь произносить только существенные слова. Пожалуй, мне стоит поучиться у тебя. (Возчик молчит и по своему обыкновению бормочет что-то себе под нос.)Послушай, а как он выглядел, этот ваш становой пристав? (Возчик перестаёт шептать.) Может быть, в райотделе сохранились его старые фотографии? (Возчик поворачивает голову и смотрит на Ковтун.)Если только этот саботажник Петренко не уничтожил…(Идёт к шкафу. Открывает дверцу. Дверца не скрипит. Проверяет – качает дверцу туда-сюда. Дверца не скрипит. Осматривает полки.) Газеты! (Достаёт из шкафа подшивку с газетами.) Восемнадцатый год! (Листает подшивку.) Ага, вот и статья… А вот и фотография… (Машет рукой, бросает подшивку.) Ничего не разобрать.(Поворачивается. Возчик стоит в форме станового пристава. Пауза.)Не может быть!.. (Кричит.) Семёнов! (Возчик тут же исчезает. Из подвала появляется Семёнов.) Арестовать! Семёнов, немедленно арестуй возчика! Перекрыть лестницу! Что ты ждёшь? Беги, хватай его!
СЕМЁНОВ. Здесь нет возчика, товарищ Ковтун.
КОВТУН. Он был здесь!.. Там!..
СЕМЁНОВ (качая головой). Мы чёрную лестницу с лета не отпираем. А возчика я отпустил на прошлой неделе. Как последний труп увёз, так и уехал в деревню.
Длинная пауза.
КОВТУН(садясь на лавку.) Ладно, ступай.
Несколько секунд Семёнов топчется за спиной Ковтун, затем уходит в подвал.
Снова появляется Возчик в форме станового пристава.
Ковтун поворачивает голову и смотрит на Возчика.
Вот ты какой… (Пауза.) Значит…. Неужто и я глас божий?
Пауза.
ВОЗЧИК. Ты не глас, ты бич божий.
КОНЕЦ 7-ой СЦЕНЫ
