Вета Горч
Оковы завтрашнего сна
Глава 19
1 декабря
Время. Вроде обычное слово, состоящее из двух слогов и уступающее в смысловой нагрузке той же «любви» или «счастью», оно должно было стать тривиальным и появляться в обиходе обычного человека не чаще, чем в вопросе – который час? Однако время не просто возносят и берегут, как зеницу ока, но и, стараясь приостановить его ход, молятся на него. Но всё же оно неумолимо.
Можно представить себе, что будет, если время остановится. Этакая петля, не имеющая начала и конца. Нет вчера или завтра. Лишь сегодня. Нет мечтательных планов о будущем, нет тяжких переживаний о прошлом. Живи здесь и сейчас.
Продавцов календарей и часов ожидает банкротство, а посетители отелей обретут вечное жильё. Биг Бен станет обычным архитектурным памятником, отражающим былые заслуги страны. Никто больше не состарится, никто не сможет хвастаться своим возрастом.
Люди станут вести более размеренную и осмысленную жизнь? О, нет. Они всё также продолжат спешить, стараясь успеть куда-то и зачем-то. Казалось бы, зачем? Ведь уже не опоздаешь на свидание или на важную деловую встречу после полудня. Но человек всё пытается успеть за уходящим поездом, вместо того, чтобы спокойно дождаться следующего.
Время – это учитель. Он даёт начало и сообщает о конце. Человек прекрасно понимает, что без него не было бы и самого понятия жизни. Не было бы понятия бытия. Отобрать час времени или отнять жизнь – по сути одно и то же. Разница только в масштабе. Беречь время непросто, легче попытаться задобрить его, постараться обмануть. Ученики стремятся замолить учителя, но тот очень жесток с ними. Время неумолимо.
«У всего есть начало, – Бедфорд ступал по влажному гравию. – У всего ли есть конец?»
Находясь на внезапно безлюдной улочке, он не стал изменять привычным для себя традициям в прогулке. Чеканя каждый шаг, он уверенно шагал в сторону уже ставшему не новым месту. Попадающиеся на глаза киоски с газетами пестрили заголовками сегодняшним выпуском газет: «Карл Мёрфи – владелец “Линкольса”, гоняясь за успехом, поплатился жизнью дочери», «Репутация одного из университетов запятнана кровью молодых студенток», «Майк Лестон рассказывает правду», «Маньяк в Колумбийском университете», «Семья Мортон обвиняет полицию в бездеятельности», «Интервью с Нэнси Скаллари – киноактриса в трауре».
Человек со стороны мог бы подумать, что Бедфорд сам работает в Колумбийском университете или наблюдает за дамой своего сердца, однако истинные мотивы мужчины были известны очень ограниченному числу людей.
«С моей стороны было опрометчиво давать возможность Томасу Уолтеру уйти, – писатель не изменял маршрута. – Наш диспут с тренером, может, и вызвал у него диссонанс, но именно в момент кипения обычно и случаются реакции».
На горизонте показалась знакомая кьяроскуро. Здание университета оставалось неизменным при любой погоде.
«С другой стороны, – мужчина сминал посеревшую мокрую траву. – Данная заминка позволила мне вновь взглянуть на архивы. Узел завязывается ни с одного конца».
Подгадать время начала нового занятия было нетрудно для человека, который в стенах университета перерос даже статус гостя, поэтому писатель продвигался по практически пустым коридорам. Лишь изредка попавшиеся студенты стремительно двигались к своим кабинетам, смакуя каждое мгновение «на воле».
Казалось, сам Бедфорд перестал для них быть кем-то особенным, теперь на него внимание обращал каждый десятый, в то время как раньше ему не давали ступить ни шагу обделённым всеобщим взором.
Войдя в столовую, мужчина увидел недостающий в коридорах ажиотаж. Ликвидаторы последствий после обеда студентов в лице помощников поваров носились по всему помещению, размахивая льняными полотенцами в попытках привести столовую в надлежащий ей вид.
Писатель подвинул стоящий на его проходе пластико-деревянный столик, заметив, что после сего действия он стал более симметричен к своим сородичам, нежели до этого. Однако расположение кухонной мебели волновало детектива меньше всего, вот почему продвинувшись далее, он начал выискивать в кучке рабочих знакомое очертание лица.
– Кого-то ищете? – спросил проходящий мимо мужчина с щетиной.
Хоть вопрос явно и не был риторическим, но прозвучал в пустоту. Его собеседник не сдвинулся ни с места, что весьма не понравилось повару. Лишь когда детектив понял, что собственными силами нужного ему человека не отыскать, он решил пойти на связь.
– Где я могу найти Томаса Уолтера? – взглянул Бедфорд на столового работника.
– Уолтера? – переспросил повар, удивившись внезапному интересу к своему помощнику. – Ну, уж точно не здесь. Лишь дурак, знаете ли, ошивался бы на работе в свой выходной. Чай, дома сидит.
– Весьма содержательный ответ, – ответил детектив. – А далеко ли его дом?
– А вот информацию по своим рабочим кому попало давать, знаете ли, не хорошо, – мужчина поправил свой колпак. – Вы ему будете кто?
– Абсолютно никто, – детектив вздохнул. – Я – частный детектив. Расследую дело о пропавших студентках этого заведения, – на последних словах он отвёл взгляд, нарисовав взглядом овалообразную картину.
– Ну дела…
Повисла тишина.
– Знаете ли, – начал Бедфорд. – Вы знакомы с теорией вероятности? Хоть раз на этой чёртовой неделе мне должно же повести в плане отсутствия никому не нужной части между заданным мной вопросом и данным мне ответом?
– Вы не подумайте, как вас там звать, что я какой-то ханжа, которому сложно дать адрес, тем более для дела, – повар усмехнулся. – Просто органы правопорядка в последнюю очередь спрашивают персонал столовой, – взгляд мужчины проскользнул за спину детектива, после чего изменился. – Джефсон, что ты за гад такой? Кто так протирает? – бас отразился от стен.
– Итак, – Бедфорд демонстративно начал прожигать взглядом циферблат. – Где живёт Томас Уолтер?
– 31-ая Западная улица, – высказал повар. – Здесь недалеко. Квартира вроде на последнем этаже. Здание старое, сами найдёте, – последние слова он проговорил быстро, теряя интерес к собеседнику из-за возникших обстоятельств. – Кто так протирает стол? Чтоб машину тебе так протирали! – обратился он к работнику столовой.
В свою очередь Бедфорд, услышав необходимую информацию, поспешил покинуть не только данное помещение, но и сам Колумбийский университет.
– …да, откуда у тебя машина?
Старый многоэтажный дом в Нью-Йорке – это своего рода гадкий утёнок в стае лебедей. И речь не столько о величии и помпезности одних и ущербности другого, сколько о разнице в их виде. Внешность обманчива, это вполне применимо и к постройкам. И хоть «старый» и «Нью-Йорк» по логике вещей не могут стоять в одном предложении, новыми зданиями называть те, которые уцелели после всенародной реставрации конца прошлого века, назвать было нельзя.
И всё же, подходя к одному такому дому, Бедфорд с лёгкостью мог сопоставить рабочий класс, проживающий там, с их местом обиталища. Они не дотягивали до элитарного сословия с их завышенными запросами, но и середнячки, по мнению писателя, обитали в более типичных жилищах. Поскольку данная постройка представляла собой этакую дань прошлому столетию, пытающуюся казаться своей среди гигантов современности, люди, обитающие там, являлись либо имеющими доход ниже нормы, либо не желающие переплачивать за излишнее удобство.
За свою жизнь детектив видел немало «муравейников в виде коробок», как он сам их называл, поэтому, не сбавляя шаг, он проследовал к входу в серо-облачное здание.
«Лишь глупцы считают, что паровая телега Кюньо может содержать в себе дизельный двигатель», – подумал мужчина, не обнаружив в здании лифта, после чего резвым шагом начал штурм великой вереницы ступеней.
«Если каждое расследование, это своего рода взбирание наверх, – размышлял детектив, добравшись до первого лестничного пролёта, – с многообразием препятствий в виде потёсанных перилл, грязных стен, недоброжелательных обитателей жилища. Каждый лестничный марш – это плод прохождения зацепок-ступеней, проходя всё дальше и дальше, – думал писатель, миновав уже свыше четырёх площадок. – Встаёт выбор, остаться ли здесь, где каждая дверь манит открыть её, исследовать, тем самым отвлекая от истинного пути. В такие моменты, кажется, весь мир против тебя. Что тут говорить, даже сила притяжения ныне – твой враг. Но, в конце концов, при должном умении и сноровке ноги всё равно приведут тебя к заветной цели».
Бедфорд добрался до последнего лестничного пролёта, встал, вдохнул полной грудью, сбивая небольшую одышку, и мельком взглянул назад.
«Когда-то этот процесс занимал у меня гораздо меньше сил, – мужчина взглянул на единственную дверь, втесавшуюся в ветхую стену, – и времени».
Раздалась продолжительная трель массивных стуков в дверь, источником которых служила рука Бедфорда.
Ответа не последовала.
«Ни малейшего шороха, – отметил детектив. – Даже черепаха издаёт звук, если постучать в панцирь».
Взглянув на ручные часы, мужчина слегка прищурился.
«Нет ни малейшего желания провести даже малую часть от этого дня в ожидании кого-либо».
Бедфорд твёрдо закрепил эту мысль у себя в голове, после чего вынул из кармана своего пиджака чернильную ручку. Вытащил коробочку с отмычками, что носил с того дня, как отпирал шкафчик Кейт, выбрал подходящую и поднёс к замку старого типа. После несильных, но резких толчков и дёрганий дверь не без скрипа отворилась.
Перед детективом открылся вид на обиталище обычного работника. Следы грязной обуви на промятом линолеуме, бледные стены с кое-где потрескавшимися обоями давали понять, что они не забыли прошлый век, а также, что владелец квартиры не особо озадачивал себя ремонтом. Само жилище состояло из одной комнаты, не считая ванной. По стоящему посреди помещения столику, на котором виднелась обугленная сковородка с яичницей без даты изготовления и срока годности, можно было понять, что кухня отсутствовала, находясь в синтезе с основной жилой комнатой. Правда, о том, что здесь не жил, а живёт человек, говорила лишь не задвинутая полка комода, а также не заправленная, весьма измятая кровать.
Проходя по периметру комнаты и разминая валявшиеся повсюду листы бумаги, коими являлись старые газеты, листы блокнота, а также неизвестная макулатура, Бедфорд, надев кожаные перчатки, не брезговал отодвигать и задвигать полки, мельком осматривая содержимое, а также пристально водил взглядом по стенам и подоконникам, которых, как и окон, было два. Единственной вещью, находившейся на них, была пыль.
«Томас Уолтер предпочитает работу дому, – сделал вывод Бедфорд, открыв холодильник. – Консервы, нескоропортящиеся продукты и быстрые завтраки».
«Как бы не было интересно каждый раз составлять психотип человека по его окружению, в основном, интересно лишь начало, поскольку конец такого действа не всегда претенциозен, а главное нужный для дела», – детектив начал свой поход к двери, но следующий шаг ознаменовался несколько иным звуком соприкосновения ботинка и бумаги, нежели до этого.
«Хм… – нахмурился он. – Фотография».
Взяв её в руки, Бедфорд лицезрел владельца квартиры в неформальной обстановке с небезызвестным фотографом. «Несложно догадаться, что этот снимок сделан с камеры Брукса. Снимал третий человек, скорее всего девушка. Странно видеть такую дружескую фотографию на полу, но это можно списать на абсолютное неряшество хозяина квартиры».
Детектив начал озираться по полу в поисках других снимков. Проводить остаток времени в поисках иных результатов работы Брайана он не собирался, но некий азарт всё же овладел им. Однако все последующие находки представляли собой идентичные друг другу образцы – Томас Уолтер на фоне какого-либо объекта достояния или просто красивого вида города.
«Разумеется, по дружбе – бесплатно», – усмехнулся он и направился к выходу, но его отвлекло новое фото, разительно отличавшееся от других.
Ещё издали Бедфорд приметил, что объект, который ныне он держал в руках, представлял собой лишь половину снимка. Теперь же, писатель также понял, что фотография была сделана с иной камеры.
«Лёгкая сепия на уголках рознится с чётким изображением по всей области съёмки фотоаппарата Брукса, – размышлял детектив. – Толстый слой пыли может свидетельствовать лишь о том, что изначально оно лежало на подоконнике. Но… – он нахмурился. – Я ведь взял это бумажное изделие не из-за этого. Этот прищур».
С фотографии, а точнее с её части на писателя смотрел мужчина до средних лет в медно-коричневом пиджаке. Морщины не сильно тронули его лицо, но он уже выглядел старше своего возраста из-за взгляда, полного счастья, но в то же время серьёзности. Руки мужчины были обрезаны, но судя по локтям можно было определить, что ладони стремятся к недостающей части, а скорее всего к человеку, находящемуся на ней.
Недолгие, но избирательные поиски недостающего фрагмента завершились неудачей.
«Остаётся сделать вывод, что кто-то намеренно отделил одну часть фото от другой, притом оставив вторую себе, – детектив положил снимок себе в нагрудный карман и направился к выходу из квартиры. – Нетрудно догадаться, что на оставшемся куске изображён другой человек, одинаково важный как для этого мужчины, так и для того, кто разрезал фотографию».
Бедфорд остановился в дверях.
«Или нет. Важен только для одного человека – владельца второго фрагмента, – он вышел из помещения и проследовал к лестнице. – Так или иначе, в том, что вырезана женщина, я не сомневаюсь».
* * *
Детектив закинул ногу на ногу, как в ресторан вошёл интересующий его высокий мужчина.
Находиться в манерном обществе – само по себе не приносило удовольствия писателю, а в совокупности с ожиданием, которое по своей натуре он не признавал ни в каком виде, должно было выражаться в хаотичном поведении. Однако появившийся в дверях заведения мистер Мортон застал своего собеседника в умиротворённом сидячем положении.
– Мистер Бедфорд, – владелец ресторана подошёл к столику. – Рад вас видеть в добром здравии.
В ответ на протянутую руку детектив протянул свою кисть.
– Взаимно, – ответил тот, когда Мортон, отодвинув стул, присел.
– Вы не торопитесь? Я бы велел принести восхитительный консоме.
– Почему бы и нет? – Бедфорд усмехнулся.
– Вот и чудно! – владелец ресторана тут же распорядился о подаче обеда.
Заиграла классическая музыка, а между столов, подобно кораблям, начали ходить официанты в разных направлениях.
– Мистер Бедфорд, – прервал молчаливую идиллию Мортон, – не могу не отметить, что вы сегодня преисполнены хорошим настроением. Это не может не радовать, но всё же, полагаю, ваш визит сюда был небезосновательным, не так ли?
– Посещение дорогих ресторанов никогда не значилось в моём ежедневнике. Здесь вы правы. Просто я подумал, что под конец работы и муравей имеет право понежиться на солнце…
– Я не узнаю вас, – ехидно прищурился Клиффорд. – Где ваш тот неоспоримый настрой?
– Порой, следует признавать ошибки.
– Значит, вы были в участке?
– Где я только не был, мистер Мортон. Главное, что теперь я приверженец вашей, а соответственно официальной теории.
– Мистер Бедфорд, раз вы были в участке, не могли бы вы сказать, как обстоят дела с получением информации относительно Кейт? – мужчина протёр лоб салфеткой. – Я понимаю, нужно время.
– Не стоит волноваться. Преступник оказался не простым рохлей, как все предполагали, а твёрдым и молчаливым человеком. Но полиция на верном пути. Потерпите ещё немного.
– Я понимаю, да. Последние минуты ожидания самые тяжёлые, – Мортон вздохнул.
Подошёл официант, расставляя подносы со свежим пиккадили.
Оба мужчины принялись за трапезу.
– Мистер Бедфорд, как мне известно, вы писатель.
– Не совсем. В моих мемуарах мало выдумок, лишь истинные описания событий прошлых лет.
– Я не об этом. Если хотите, с моими связями мы можем протолкнуть ваш дар в массы. Вы станете известным.
– Всё же предпочитаю относиться к сторонникам теории «творческий человек должен быть голодным».
– Но вы ведь сейчас едите этот весьма недешёвый салат, – усмехнулся владелец ресторана.
– Не стоит путать голод духовный и голод физический, – Бедфорд пристально смотрел на собеседника, поедая блюдо. – Первый нужен мне для остроты творчества.
Повисла обеденная тишина, перекрывающаяся лишь морскими нотками звучащей музыки немецких классиков.
– Мистер Мортон, а расскажите мне о вашей жене? – внезапно спросил детектив.
– О миссис Мортон? – слегка растерялся Клиффорд. – Не хотелось бы ворошить прошлое, да к тому же истории, связанные с ней, вызывают у меня отнюдь не положительные эмоции.
– Понимаю, – нахмурился Бедфорд. – Бросать семью, да с детьми, поистине бесчеловечный поступок. Но я бы всё же хотел узнать, какая она была?
Клиффорд прищурился. Его брови сместились навстречу друг к другу, а на переносице проступили морщинки.
– Ну хорошо…
– Хотя нет, – перебил его детектив. – Думаю, эта тема для вас и вправду не здорова, поэтому лучше задам другой вопрос. Вы были когда-то женаты раньше?
Собеседник на секунду отвёл взгляд, словно ища дополнительную вилку для салата, но вскоре вновь посмотрел на писателя и ответил, повысив голос.
– Нет.
– Тогда не буду утруждать вас своим допросом, – Бедфорд вышел из-за стола.
– Куда же вы? Ещё не подали восхитительный суп!
– Много восхитительной еды в день несвойственно для меня.
– Как пожелаете, тогда я попрошу для вас порцию оставить.
– А уж оставлять тем более, – мужчина направился к выходу, похлопав свой нагрудный карман. – До скорого, мистер Мортон.
Выйдя на улицу, детектив незамедлительно поймал такси и поехал в сторону полицейского участка. Несколько минут поездки хватило Бедфорду, чтобы добавить в картину побольше света, а вектор направления теперь виднелся чётче, чем когда-либо. Распутать нить преступления не составляло труда, за завершающим мазком на инсталляции всей череды событий мужчина и приехал в полицейский участок.
– Мне нужна встреча с Брайаном Бруксом, – двигаясь в сторону камеры для свиданий, произнёс Бедфорд в сторону сидячего на стуле и листающего содержимое папки полицейского.
– Всем нам что-то нужно, – язвительно высказал Амин Дейбор.
– Неужели на вашей работе остаётся лишь неумело шутить? – Бедфорд посмотрел на следователя. – Организуйте.
– Боюсь, не всё в этой жизни идёт так, как желаете вы, – усмехнулся полицейский. – Прошлый раз был единственным, когда вы пересекались. Больше у вас нет полномочий, поэтому попрошу покинуть здание полиции, мистер Бедфорд.
– Мистер Дейбор, – детектив подошёл к собеседнику и опёрся руками на стол. – Сдаётся мне, вы позабыли, какой ценой в прошлый раз вы предоставили мне аудиенцию с Бруксом, а также необходимую мне информацию.
– Не сомневайтесь, такое не забывается.
– Тогда вы, наверное, в курсе, что, взяв деньги Клиффорда Мортона, вы нарушили закон?
– Не вам меня учить законам, мистер Бедфорд. Вы сами знаете, что ваше место либо вместе, либо вместо Брукса сейчас сидеть в камере.
– Однако, я по-прежнему здесь, – повысил голос детектив.
Его речь прервал вошедший в оформляющее отделение Брайан Брукс в наручниках. Вслед за ним вышли два полицейских.
– Дейбор, оформи на него выписывание, – произнёс один из них. – Люди сверху подключили всё, что только можно, поэтому в четверг его ожидает суд.
– И где он проведёт эти два дня?
– Не при посторонних, – сотрудник покосился в сторону детектива.
– Спасибо, что напомнил, – Дейбор повернулся. – Мистер Бедфорд, немедленно освободите помещение.
Писатель посмотрел на фотографа. Их взгляды пересеклись.
– Видимо, посторонним рады только в платной уборной, – нахмурился детектив, после чего немедленно проследовал к выходу из здания, но, не дойдя до него, свернул в сторону.
Как можно тише слоняясь по коридорам, он старался не привлекать внимания. Наконец, найдя служебный туалет, мужчина юркнул в него, проследовал в одну из трёх кабинок. Не тратя время зря, Бедфорд оставил послание для фотографа на листе, вырванном из своего блокнота, проткнув лист тем, что осталось от его чернильной ручки, далее он подошёл к другой кабинке и при помощи нехитрых движений запер её снаружи. После этого он зашёл в соседнее отделение, закрыв и там. В конце концов, мужчина стал наблюдать за дверью в уборную через щель между дверкой и стенкой.
Минуты ожидания тянулись мучительно медленно, а детектив размышлял в голове, в правильной ли он формулировке описал свою просьбу фотографу.
«Мне необходимо знать, где помимо дома может быть Томас Уолтер. Его показания могут вытащить тебя из твоего нынешнего положения».
Дверь открылась, в помещение вошли два человека.
– У тебя три минуты! – грозно воскликнул один.
Брукс озирался по сторонам, явно желая найти чего-либо или кого-либо. Потерпев фиаско в этом занятии, фотограф, как понял детектив, пошёл в сторону кабинок. Дёрнул ручку, первая дверка не поддалась. На второй раз его ждал успех.
– Ну что ты там медлишь? – раздался голос с дверного проёма.
Звук смыва, и неторопливым шагом Брукс пошёл к выходу, после чего их шаги послышались вне уборной, а вскоре и вовсе затихли.
* * *
«Раньше мы любили посещать заброшенное метро на окраине города, там я делал неплохие снимки, – вновь перечитал вслух Бедфорд ответ Брукса, ловя такси. – Не думаю, что Том там, но больше ничем помочь не…» – строчка оборвалась.
«У всего есть начало, – нахмурился детектив, сидя в салоне машины, мчащей по вечерней улице Нью-Йорка. – У всего ли есть конец?»
Он посмотрел на металлическую рукоятку револьвера, спрятанного под пиджак.
«Ответ скоро будет известен!»
