Вета Горч
Оковы завтрашнего сна
Взяв себя в руки, она продолжала путь, как можно внимательнее всматриваясь в еле заметную лестницу, пытаясь не наступить на обломки, не запнуться и не поранить ногу, которая пульсировала. Но буквально на последних, финальных ступенях, Мортон наступила на небольшой камень, размером с кулак. Тот выскользнул из-под туфли, а девушка растянулась по лестнице.
– А-ай! – застонала мисс Мортон, и её голос, как теннисный мячик, рикошетил от каждой стены.
Левое колено пролетело вниз две рыхлые ступени, предплечье тормозило на грязном полу. Мортон приподнялась, села на лестнице и попыталась рассмотреть раны, но всё было бесполезно. Она только ощущала, что из ссадины на ноге сочилась кровь, рана запачкана многолетней пылью и многочисленными мелкими камушками, кожу на руках жжёт царапина.
– Боже мой, Том! – истошный голос заставил дрожать стены, и эхо нарочно пыталось перекричать девушку. К горлу подступал острый комок обиды, страха и боли.
– А-а-а!
«Это кричал Томас, – пронеслось в голове Мортон. – Где?»
Стены повторили крик мужчины.
Через силу Джейн всё же встала, перенеся весь вес на здоровую ногу, и поковыляла к первой двери. Это оказалась спальня. Сквозь чёрную темноту с трудом распознав силуэты мебели, девушка рухнула на стул, сняла туфли и потёрла пульсирующую лодыжку. В голове снова прокричал Томас, и из глаз брызнули слёзы. Мортон утёрла их грязной ладонью, шмыгнув носом, обула туфли.
– Том, где ты, Том, – шептала девушка себе под нос, пока вставала на ноги и робкими шагами подбиралась к дверному проёму. «Нужно ему помочь, нужно его найти. Я пропаду без него, – мыслями о собственном героизме, Джейн отгоняла страх и ужас от себя. – Сейчас я… Ай! Больно! Нет, я должна».
Сжав зубы, цепляясь за любой вертикальный предмет, девушка снова шагала на каблуках, словно по лезвию ножа. А в голове кричал Томас. «Что с ним? Жив ли?» Хватаясь за дверной косяк, девушка подтянула следом всё тело, пытаясь одновременно унять свои стоны от боли.
Глухой удар.
В глазах будто включили и выключили свет. В ушах поднялся оглушительный свист. Череп сжимало от сильной боли, будто он был помещён между огромным прессом. Гудели скулы, а глаза будто вдавливали вовнутрь. Мортон схватилась одной рукой за голову, пропустив пальцы сквозь каштановые волосы, и нащупала рану, из неё сочилась тёплая кровь; правой же рукой пыталась удерживать равновесие: хваталась за стены, провода, воздух. Она расставила широко ноги, забыв о вывернутой лодыжке. Вся боль ушла в голову, где кто-то трубил в сузафон.
Через несколько секунд удар пришелся в бок. Мортон рухнула на пол, ударившись лопаткой, но эта боль была тоже не сравнима с той, что разгоралась в ребрах. Девушка будто слышала хруст, и по груди разлился горячий поток.
«Что? – спросил слабый голосок у неё в голове, что раскалывалась на две ровные части. – Кто? Кому нужно…? Что будет?» Все внятные мысли витали далеко.
Через какое-то время Мортон стала чувствовать голенью холодный пол, слышать свой стон, который прерывался предсмертным хрипом. «Почему я ещё жива? – подумала девушка, пытаясь разлепить глаза. – Кому нужно смотреть на мои мучения? Добейте… Кому нужно, чтобы я страдала? Томас уже убит…?»
Веки приподнялись, и глаза увидели расплывчатую тёмную фигуру. Она стояла, не шевелясь, держа в руках какой-то предмет.
Девушка попыталась приподняться, но боль в груди напомнила о себе, кольнув внутренности раскалённой пикой. Силуэт дёрнулся сквозь серый туман в глазах Джейн, замахнулся и снова нанёс удар.
Нижняя челюсть почувствовала тупой предмет, скрипнули зубы, из глаз будто вылетели искры, в висках забил молот, из горла вырвался щенячий визг. Со следующим ударом последний хрип рассеялся в пустом заброшенном метро.
Глава 17
1 декабря
На утро весь Нью‐Йорк всполошился – известны имена пропавших девушек, которые раньше никогда не упоминались. Все слухи, несмотря на преукрашенность редакторами, с каждой прочитанной строкой подтверждались – в городе заправляет маньяк.
New York Times
МАНЬЯК В КОЛУМБИЙСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ
1 декабря
«Исчезновение девушек из Колумбийского университета приобрело новый поворот сюжета – двое из них зверски убиты в близлежащем парке. Молодые студентки не просто пропадали без вести, ничего не сказав своим родным и друзьям, а их похищал серийный маньяк, издевался над девушками и убивал в парке. Жертвами стали – Роуз Мёрфи, Кейт Мортон и Линда Скаллари. Убийца целенаправленно выбирал девушек из благополучных семей, чтобы цену за выкуп можно было поднять до двухсот тысяч долларов.
Подозреваемый в зверских убийствах уже задержан полицией, его имя так же известно всему кругу Колумбийского университета – Брайан Брукс – фотограф, который делал снимки для студенческих газет, помогал студентам факультета журналистике. Его дважды поймали с поличным на месте преступления, так же, по последним данным, имя Брайана Брукса связано со всеми похищенными девушками, отчего стоит считать…»
* * *
Клетка. Одно слово, способное перевернуть с ног на голову всю обыденную жизнь существа. Похожие на тетрадный лист металлические прутья хоть и позволяют наблюдать за происходящим вне помещения, всё же не дают выйти за пределы, не дают ощутить свободу. Свободу. А что такое свобода?
Все создания на Земле априори свободны, однако правильно ли своей свободой пользуются люди? Ограничивая себя своими же собственными рамками, живя в своём крохотном мирке, они возвышают себе же барьеры. Все ставят в приоритет места, посещаемые каждый день, не отклоняющиеся от правил жизни. Разве это можно назвать свободой? Лишь попадая в неволю, человек осознаёт, каким раздольным было его существование до этого. Сколько возможностей открывалось перед ним ранее и на скольких будет повешен тяжёлый замок безысходности. Известно лишь ему.
Никто не замечает, что живёт в клетке, пока не попадает в настоящую тюрьму…
Он проснулся. Осмотревшись по сторонам, увидел лишь своё знакомое жилище. Обитать взаперти – было словно заложено у него в генах, поэтому на окружавшую его клетку обращать внимание уже было нонсенсом, поэтому сейчас его тревожил только внезапно напавший голод. Как будто толстый всеядный червь забрался в желудок и теперь требовал добавки ко вчерашнему плотному ужину. Морщась от проступившего сквозь прутья решётки света, он подошёл к углу, возле которого располагалось его не щедрое, однако натуральное пропитание.
И вот она – еда, единственное утешение, способное оправдать присутствие здесь…
Землетрясение меркнет с той вибрацией, которая отзвенела в маленьких белых ушах. Телефон, даже не думая останавливаться, беспорядочно двигался, издавая слабые, но легко слышимые ушной раковиной крысы звуки. Чарльз забегал взад-вперёд по мягкому сену, постеленному в клетке, ожидая скорейшего завершения надоедливого звучания.
Массивная рука, словно пила на гильотине, опустилась на телефон и прекратила страдания белой крысы.
– Чем обязан? – раздался голос хозяина.
– Мистер Бедфорд, – собеседник был чрезвычайно взволнован. – Я звоню исключительно ради того, чтобы поблагодарить вас. Нисколько, повторюсь, нисколько не сомневался в ваших профессиональных способностях…
– О чём речь? – перебил очередным вопросом Бедфорд.
– Скромничаете? – посмеялся мистер Мортон. – Я о поимке Брукса. Мне позвонил полицейский и доложил о том, что наконец-то похититель юных девушек отбывает там, где ему и место. Следователь Дейбор сообщил, что полиция сама вышла на след преступника и задержала его, но мы-то с вами знаем…
– Брайан Брукс? – детектив окончательно пришёл в себя ото сна, протерев лицо рукой, он старательно вникал в слова мужчины. – Его снова схватили? За что на этот раз?
– А то вы не знаете, мистер Бедфорд. Массовые похищения в совокупности с убийствами – это уже серьёзные вещи.
– Во сколько его взяли?
– Мне позвонили около десяти после полудня. Думаю, незадолго до звонка.
– Разве я в прошлый раз не смог поставить цилиндрический блок в пирамиду полицейского недоразумения?
– Так это были вы? – удивился мистер Мортон, а после заговорил спокойным голосом. – Неважно. В прошлый раз ему удалось выйти сухим из воды, однако, как говорится, один раз случайность, два уже закономерность…
– Там речь шла о трёх, – вздохнул детектив. – Значит, его вновь обнаружили возле трупа очередной жертвы? Судя по вашему голосу, это не ваша дочь. Тогда кто?
– Да какая разница? – усмехнулся тот. – Главное вовремя остановить убийцу и с вашей помощью это удалось сделать.
– Не стоит хвалить строителя за постройку корчмы, если он хотел построить…
– На самом деле, – неожиданно перебил детектива мистер Мортон. – Я звоню не только по этому поводу. Полиция не сообщила мне, однако у меня есть некая уверенность, что вы знаете, где сейчас моя дочь. Поскольку убийца схвачен, то необходимо найти Кейт. Я должен самолично убедиться, что с ней всё в порядке. Ну так что, мистер Бедфорд, – с надеждой в голосе сказал он. – Вы мне поможете найти Кейт?
– Поимка Брукса не означает завершение моей работы. Я здесь ещё не закончил. Не стоит, сделав заплатку, думать, что брюки уже не разорвутся.
– Ох, я так рад! – не дослушал его собеседник. – Заранее благодарю!
– Мистер Мортон, – опомнился детектив, – а Джейн? Как сейчас себя ведет…?
– О, все в порядке! Она и не думала вести собственное расследование, я с ней поговорил. Это я, старый дурак, напридумывал себе разного. Сами понимаете, я очень сильно волнуюсь за неё…
Повисла пауза.
* * *
«Сумбурное утро перестало быть нетривиальным», – подумал мистер Бедфорд, поставив опустошённый стакан с кофе на стол, после чего проследовал в комнату.
Взяв со стола часы, обнаружил, что время неумолимо двигалось к полудню, поэтому, не теряя ни минуты, он накинул на плечи свой повседневный пиджак и отворил массивную дверь.
Улица встретила мужчину неяркими красками, серый с оттенком старой киноплёнки сменялся костным, а тот в свою очередь уступал чёрному, однако не палитра цветов в тот момент охватила разум детектива, ставя ему всё новые и новые вопросы.
«Дело ещё не окончено, – решил Бедфорд. – Мистер Брукс не производит впечатления человека, способного дважды проколоться на одном и том же действии. Списать на легкомысленную и ветреную натуру юноши могут лишь тугодумы или журналисты».
«Молодой фотограф имеет мотив на похищение, перетекающее в убийство лишь на мисс Мортон, – ступая твёрдым шагом по мокрой плитке, размышлял он. – Однако лишь её тело найдено и не было. Промежуток времени между убийствами – три дня. Следовательно, кровавые заголовки газет, повествующие о смерти Кейт, могут появиться ещё не скоро…»
«Но я не могу окончательно списывать со счётов Брукса, поскольку из россказней истину не узнаешь».
«И снова тотальное неверие полиции и надежда лишь на себя. Не это ли люди называют эгоизмом? – нахмурился детектив. – Ты просто не можешь признать, что дело решено без тебя, вот и придумываешь различные причины, по которым в выигрыше остаёшься только ты», – отозвалась в голове мужчины голосом Джейн последняя фраза.
«Бойкость мисс Мортон не доведёт её до добра, – усмехнулся Бедфорд. – Она чрезмерно поддана эмоциям, в то время как на моей стороне факты».
«Допустим, убийца – Брайан Брукс, – писатель плавно перешёл через дорогу, не смотря по сторонам. – Тогда неизвестен мотив убийств остальных девушек. Если он целенаправленно желал отомстить Кейт, ему бы не пришлось марать руки о других чирлидерш. Чирлидерш… Важен ли факт, что все жертвы состояли в клубе чирлидерш?» – мысль не успела развиться в голове детектива, поскольку он смог дойти до того самого дома знаний, в котором всё началось.
Дальнейший маршрут мужчины был отточен и целенаправлен: не бросая взгляд понапрасну, он следовал по блестящей от капель дождя плитке, для которых каждый шаг мужчины был сродни землетрясению.
– …интересно, в чём больший толк, изучать иностранные языки, не выезжая за границу или учиться играть на органе, не имея орган? – не видя нависшего, как туча над ясным лугом, мужчину, рыжеволосый юноша улыбнулся, довольный своим саркастичным изречением.
Отсутствие реакции собеседницы придало ему нотки разочарования. Поправив серебристые очки на переносице, девушка смотрела на незнакомого мужчину в лёгком недоумении.
– Да брось, – махнул рукой парень. – Нормальная же шутка, – наконец, заметив уходящую от него концентрацию внимания девушки, он обернулся. – Ой! Это вы?
– Где мистер Ватерлоо? – прозвучал голос Бедфорда.
– А вы всё ещё расследуете это… – замялся юноша. – Расследование?
– Это не ответ на поставленный вопрос.
– Ладно, ладно, – студент указал в сторону одной из великого множества дверей пристройки университета.
– Только я вам не советую… – замолчал рыжеволосый парень. – Так… – Он вновь переключил своё внимание на собеседницу. – На чём мы остановились?
Бедфорд тем временем отсчитывал каждый свой шаг, неторопливо приближаясь к указанной двери. Внезапно она, не без скрипа, открылась, и на пороге появился низковатый мужичок, ворча и кашляя. В руках он держал кипу бумаг, поэтому задача закрыть дверь казалась не такой простой, как могло показаться на первый взгляд. Придерживая стопку подбородком, мистер Ватерлоо сгорбился, пытаясь вставить ключ в замочную скважину. Неуклюжими движениями мужчина походил на сказочного дварфа или тролля. Под аккомпанемент из недобрых слов ключ упал на землю. Прижав бумаги к себе ещё крепче, буквально, став с ними одним целым, Ватерлоо предпринял попытку достать свою потерю.
К его великому счастью, она увенчалась успехом. Хлипкая кипа бумаг выдержала такое непростое испытание. Наконец, вставив злосчастный ключ в замок, мистер Ватерлоо запер дверь, довольный своим успехом, после чего в компании кучи документов проследовал по дороге.
«Мне необходимо посетить полицейский участок и поговорить с Бруксом, – размышлял детектив. – Разговор с ним сможет отсортировать ненужное, поставив всё на свои места».
Крик, более схожий с воплем, пронёсся по всему двору университета. В нём слышались чувства одной природы: разочарование, боль, досада и гнев. В другой момент студенты, отдыхающие на улице в перерыве между занятиями, подошли бы к месту событий, дабы узнать о нём поподробнее, но в этот раз, ещё издали увидев источник звука, они, переглянувшись с улыбкой, остались на своих местах.
Стопка листов, подобно сухим листьям осенью, рассыпалась по влажной земле.
– Вы… вы, – с ярой злостью в глазах пытался подобрать нужный эпитет Ватерлоо.
– Я помогу, – произнёс Бедфорд и, наклонившись, начал собирать бумаги в общую стопку.
– Нет, нет, нет! – завопил мужчина и оттолкнул детектива. – Я не позволю такому убийце как вы прикоснуться к наиценнейшим документам, – скорчившись, он подбирал листы, стряхивая, где возможно, капли воды.
– Могу я поинтересоваться, убийца кого?
– Людей и отчётов по имуществу, – крикнул мистер Ватерлоо.
– Было бы глупо надеяться, что до вашей жизни смогут дойти такие новости, однако вчера был задержан фотограф Брайан Брукс по подозрению в убийстве…
– Всё-таки постоянные прогулки по территории университета помогли виновному избежать заслуженного наказания, – ворча, произнёс заведующий. – Ничего, ничего. Справедливость восторжествует, и хороший адвокат произведёт нужную рокировку, – усмехнулся Ватерлоо.
– Возможно, это буду я.
– Вы? В первый раз вижу человека, который собирается делать то, что ему не выгодно ни при каких условиях.
– А я первый раз вижу пожилого человека, отказывающего от помощи, – произнёс Бедфорд и пошагал в сторону железных ворот с довольной улыбкой. – Берегите свои документы.
Поиск разнообразия в полицейском участке был сродни поиску песчинки в пепле сигары. И дело было не только в отсутствии разноцветного интерьера, наоборот, он придавал месту более деловой вид. Прямоугольные окна со ставнями, расположенные почти вдоль друг друга столы, служащие не только рабочим местом для сотрудников полиции, но и единственной опорой для великого множества документов, с которыми предстояло сталкиваться каждый день всякому сотруднику, шкафы, в которых, подобно сотням сот, находились полки, придавали композиции должный строго-официальный вид.
Череду офисной рутины могла прервать только настоящая работа. Дело, требующее скорейшего рассмотрения, подобно спичке, может быть провалено, потухнув. Но аналогия с этим маленьким зажигательным предметом скорее более уместна по отношению к самим работникам полиции. Запал новобранцев, жаждущих вступить в ряды стражей порядка, стихает быстрее, чем пение птиц зимой.
Ведь даже при разных вариациях требующих раскрытия преступлений, они вскоре смешиваются в однообразную, тусклую массу. Будоражащие ранее события теперь кажутся недостойными внимания ввиду своей вторичности. Просьбы гражданина N приравниваются к мольбам гражданки М и отходят на второй план. Личная выгода ставится в приоритет. Отныне лишь на позолоченную обёртку рука порядка без особых колебаний не поставит печать «раскрыто».
«Законное царство беззакония», – вынес вердикт детектив, войдя в помещение.
– Мистер Бедфорд? – от удивления назвал писателя правильно знакомый толстый полицейский.
По его поведению было понятно, что встречаться без законных обвинений с этим человеком полисмену было далеко не приятно. Стряхнув несуществующую пыль со своей новенькой синей формы, он встал в защитную позу, ожидая ответа от оппонента.
– У вас новая униформа? – усмехнулся Бедфорд. – Вам не идёт. Она вас полнит.
После напряжённой секунды затишья собеседник произнёс:
– Уверен, вам бы очень пошла тюремная роба.
– Не думаю, – сказал детектив. – Мне не идёт оранжевый.
– Чем обязан? – к разговору присоединился подошедший сотрудник полиции. В совокупности с его небритой щетиной, придававшей ему вид безразличного ковбоя, его усталый голос был едва слышен в «немой» суете полицейского отдела.
– Мистер Бедфорд просто соскучился по тюремному карцеру.
– Кондейл, помолчи, – раздался тихий голос со стороны «ковбоя», после которого, на удивление, полноватый собеседник умолк.
– Я по поводу дела о пропавших девушках в Колумбийском университете…
– О, – слегка облегчённо вздохнул обладатель щетины и с вызовом подался вперёд. – Амин Дейбор. Ведущий следователь этого дела. – Уже закрытого дела, – уточнил он.
«Очевидно провальная попытка, но я должен задать этот вопрос», – решил Бедфорд.
– Почему вы завершили расследование?
– Мистер Бедфорд, – Дейбор почесал свою щетину. – Вы когда-нибудь теряли, скажем, собаку? В желании найти пропажу вашей дрожащей рукой развешиваются объявления о поиске. После тяжёлых дней и бессонных ночей добрые люди находят вашего питомца и возвращают домой. Что же происходит дальше? – довольный собой он посмотрел в глаза детективу. – А дальше вы снимаете плакаты, потому что они теряют свою актуальность.
– Насколько мне известно собака… мисс Мортон ещё не найдена.
– Но у нас есть ответственный за её похищение, – вмешался Кондейл. – Так что возврат – вопрос времени.
– Именно поэтому я здесь. Мне необходимо поговорить с Брайаном Бруксом.
– Не думаю, что в этом есть необходимость, – отмахнулся толстый полицейский.
– Неужели вы хотите оспорить решение следователя? – возмутился Дейбор.
Медленными движениями Бедфорд начал ходить из одной стороны в другую.
– Как вы считаете, люди, задающие много вопросов, способны ответить на один?
Полицейские переглянулись.
– Чем отличается человек ответственный от ответчика?
Повисла безмолвная тишина.
«Бисер перед свиньями», – вздохнул про себя Бедфорд.
– Опережу ваши непосильные логические старания. Ответственный несёт за собой ответственность, а ответчик – ответы.
– И вы здесь, чтобы перенести Брайана Брукса из первой категории во вторую? – усмехнулся Дейбор, вновь прикоснувшись к своей щетине. – Боюсь, вам это не по силам.
– Да, дело закрыто, – поддакнул второй. – Здесь больше нечего делать… писателям.
– Мисс Мортон не найдена, так что у меня есть все основания полагать, что дело далеко от закрытия. А поскольку я доверенное юридическое лицо мистера Мортона, имею полное право на рандеву с мистером Бруксом, – детектив проследовал в сторону допросных.
* * *
Пройдя через тонкостенную дверь, Бедфорд оказался в небольшом помещении, ярко освещающемся люминесцентной лампой, излучающей белый свет. Посередине комнаты стоял небольшой, припаянный к полу стол, за которым, понурив голову, сидел никто иной, как молодой фотограф.
– Брайан Брукс, – прорезал лезвием перину тишины басистый голос детектива.
Вздрогнув, юноша перевёл свой взгляд на гладь стола, словно надеясь найти там скрытое послание. Водя рукой, на которой виднелись ещё не засохшие ссадины, по столу, насколько давали тугие наручники, он бубнил что-то невнятное себе под нос. Отзвук голоса писателя пронёсся у него в голове, дав понять, что он здесь не один. Наконец, печальные глаза, с которых, словно жёлтые листья с деревьев поздней осенью, слетела былая спесь, встретились с взглядом Бедфорда. Его лицо не выражало былой уверенности, а обвисшее тело знаменовало сильное душевное неравновесие.
«Трудно провести психолога, используя эмоциональное прикрытие. Актёрскими навыками не удастся скрыть истинную сущность, если уметь видеть через внешность внутреннее состояние человека. Можно ли понять, что стряслась у аиста беда, коли он стал похожим на синицу? Безразличный взгляд, отсутствия прежней гордой осанки…»
– Мистер Бедфорд? – вновь опустив взгляд, произнёс фотограф. – И вас забрали?
«Отчаяние. Как часто встречается это состояние во время расследования. Именно оно служит той массивной рукой, переворачивающей монету, обнажая вторую, скрытую ранее сторону. Положи самого мохнатого и грозного жука на спину – и он будет лишь махать лапками от беспомощности. Поджарь койоту хвост – и он превратится в беспомощную собачонку, слабо повизгивающую от страха. Даже на самого большого слона может найтись своя мышка».
Бедфорд медленно подошёл к столу и механичным движением усадил себя на металлический стул.
– Мне нужно задать тебе несколько вопросов, – мужчина закинул ногу на ногу и начал пристально смотреть на фотографа.
Упадок, подобный закату, на выражении лица юноши сменился слабым, прорезывающим через тучи уныния, рассветом.
«Отойдя от животных ассоциаций, я не могу точно уверять, что Брукс – убийца. К гире отсутствия мотивов на чашу весов ставится также и его психологическое состояние в данный, критический, момент. Обмануть знатока, актёрствуя и изображая поддельную эмоцию, сложно. Сделать тоже самое со мной… – Бедфорд на секунду остановился в размышлениях. – Невозможно».
– Мистер Бедфорд, – вновь обратился Брайан, – вы когда-нибудь любили?
– Полагаю, ты неправильно понял, кому в этом помещении принадлежит роль человека, задающего вопросы.
– Вот и я нет, – фотограф закрыл лицо руками. – Меняя женщин, словно атласные галстуки, устраиваясь на работу, я не испытывал чувств ни к одной из них. Они были для меня… вещью.
Детектив встал со стула и начал по своему обычаю нарезать эллипсоидную траекторию по полу, собираясь с мыслями.
«Добиваться от него трезвого рассудка сейчас практически бессмысленно. Остановка потока изречений может привести его к полнейшему выпаду из колеи здравомыслия…»
– …найдя выброшенную давно шкатулку в оборванном, дряхлом… мёртвом виде, разве можно видеть её в каждом придыхании прохожих, в каждом выражении лица? – истерично выговаривал Брайан. – Почему? – завопил он. – Почему игнорируемые тобой при жизни вещи продолжают преследовать тебя после смерти? – в истерике фотограф попытался вскочить, но зажатые в наручниках запястья не позволили его действию совершиться.
Рыдая, Брукс закрыл глаза руками, лишь резкие всхлипы раздавались из его тела. Задыхаясь, он поставил локти на стол.
«Ища причину своих истязаний, он вывел лишь следствие, – Бедфорд нахмурился. – Не думаю, что его гнетёт не то, что он был дважды свидетелем убитых девушек, а то, что эти девушки когда-то были с ним».
– А теперь послушай меня, – детектив развернулся в сторону поникшего фотографа. – Мне абсолютно всё равно, что ты чувствуешь и какие у тебя были отношения с каждой из похищенных девушек. Я здесь не за тем, чтобы утешать тебя от увиденного, а за тем, чтобы ни ты, никто-то другой, ни даже полиция, не стал свидетелем такого больше, – делая акцент на последних словах, Бедфорд подошёл к столу. – Поэтому есть два варианта. Либо ты отвечаешь на поставленные мной вопросы, и я самостоятельно разбираюсь с грязью, что здесь намешана, либо ты продолжаешь медленно сходить с ума со своими страхами, к которым вскоре добавится страх загнить в расцвете сил в тюрьме за убийство ряда молодых особ, родители которых от тебя живого места не оставят, преследуя до конца жизни, – повышая голос, Бедфорд опёрся на стол и кричал последние слова Бруксу в лицо.
– Х-хорошо, – не теряя ни секунды, пытаясь прийти в себя, прошептал Брайан. Руки со слабой дрожью стирали пот со лба, дыхание становилось более спокойным.
– Вчерашний день, – Бедфорд достал небольшой блокнот и, отогнув страницу, щёлкнул ручкой, после чего посмотрел на фотографа. – Твои действия. По порядку.
– Так, так… – юноша собирался с мыслями, теребя свою шевелюру. – Утром я проводил… фотосессию со своей… знакомой. Да, знакомой.
– Очередной?
Брукс молча кивнул.
– Фотоссесия длилась приблизительно около часа. Все фотосессии длятся столько, эта… Эта не была исключением, – слегка запинался Брайан. – Эмили, моя… девушка, она очень хорошо получилась на фотографиях в профиль и анфас. Около университета есть… крайне приятное место для фотографий в тёплых тонах.
– Возможно, ты не понял, – перебил его мужчина. – Но я не пишу очередную часть сопливой книги, мне эта информация нужна для дела.
– Вы просили по порядку.
– Уверен, ты умеешь сортировать фотографии. Примени данный навык к информации.
– Понял.
– Что было дальше? – нахмурился Бедфорд.
– После небольшого инцидента, – попытался улыбнуться Брукс, но заметил суровый взгляд собеседника. – Никак не относящегося к делу, я…
– Тебя отшили?
– Как вы догадались? – удивился фотограф. – Хотя, неважно. После этого я встретил мистера Хадсона, тренера в клубе чирлидерш. Он…
– Время закончилось, – вошедший в помещение Кондейл был явно доволен собой. – Посетителям просьба откланяться, – он указал в сторону двери.
Писатель встал со стула и медленно проследовал в сторону выхода.
– Мистер Бедфорд, вы ведь вытащите меня отсюда? – крикнул вслед фотограф. – К-как в прошлый раз.
– Не думаю, – лукаво улыбнулся полицейский.
Под аккомпанемент, состоящий из улыбающихся, обнажая все свои зубы сотрудников полиции, Бедфорд вышел из участка.
«Я обязательно навещу тебя снова, Брайан Брукс».
Не теряя времени, он проследовал по дороге из участка, выйдя на тротуар.
Дневной воздух, пропитанный клубами дыма от сигарет и отходов машин, вперемешку с последождевыми парами мог оттолкнуть приезжающих, чтобы посмотреть на американскую культуру, туристов. Эта вычурная смесь, возможно, даже была вредна для здоровья, однако местные жители именно её ассоциировали с понятием «свежий воздух».
Предпочитавший вдыхать исключительно дым от сигар «Montecristo» Бедфорд шёл по тротуару напрямую через прохожих, словно не замечая их. Пребывал в рассуждениях.
«Для окончательного изменения положения весов в пользу Брукса необходима ещё малость. Я бы уже причислил его к невиновным, но этому мешает не только полиция, но и моя неполная уверенность».
Лужа со всплеском разлетелась от поступи детектива.
«Моё дальнейшее действие бессмысленно, но я не успокою свою совесть, если не посещу жилище фотографа. Пусть оно оцеплено полицией. Я должен это сделать».
Идя по ещё незнакомому, но уже известному адресу, писатель не мог не вспомнить об утреннем звонке мистера Мортона. Быть уверенным в сохранности старшей дочери владельца сети ресторанов не получалось. Возможные причинно-следственные связи уже начали слетаться в его голову, однако им развиться не позволил сам Бедфорд.
«Не стоит закидывать удочку, пока не закрепил блесну», – решил он, подходя к нужному месту.
На секунду детективу показалось, что его опасения относительно убежища юноши были напрасны, поскольку подъезд того самого дома представлял собой обычный псевдопропускной пункт, пробраться через который постороннему не могло составить большого труда. Но как только мужчина поднялся на второй этаж, его взору предстала знакомая картина, ранее встречавшаяся Бедфорду чаще, чем жителю Франции «Сикстинская Мадонна».
Дверь в квартиру была обвязана жёлто-чёрной лентой, как подарок на Рождество. По лестничной клетке слонялись, словно ища нужный угол, полицейский фотограф и криминалист. Оба мужчины не замечали детектива, стоявшего на лестнице, каждый из них был занят своим делом. Настраивая камеру, криминалист тихо проклинал эту работу, явно завидуя своему напарнику, который, оперившись на пожелтевшую стену, делал заметки в находившуюся в его руках папку.
Мистер Бедфорд, игнорируя недоумённые взгляды сотрудников, прошёл к двери квартиры и, слегка отогнув верхнюю ленту, предпринял попытку пройти внутрь. Однако там его ожидала преграда в лице мужчины в серой форме.
– Идёт следствие. Вход воспрещён! – уверенно сказал он и встал поперёк дверного проёма. Бедфорд недоумённо посмотрел на свою преграду.
– Мне нужен Брукс! У него есть…
– Простите, а вы кто? – перебил его полицейский.
– Как это кто? – состроил недоумённое выражение лица Бедфорд. – Я – Найджел Карлингс. Я требую, чтобы вы меня пропустили.
– И что вам нужно, мистер Карлингс?
– Я должен забрать фотографии своей дочери из логова этого… этого… – он перебирал слова, – чудовища.
– Все фотографии авторства Брайана Брукса сейчас находятся в ячейке двенадцатого участка, – высказал заученный текст полицейский с невозмутимым видом.
– Вы не понимаете, – продвинулся чуть ближе детектив. – Это необычные фотографии, – после чего начал озираться по сторонам. – Не думаю, что он хранил их со всеми остальными.
– К сожалению, мистер Карлингс…
– Джоб, что тут у тебя? – вмешался в разговор ещё один полицейский с пышными усами и бакенбардами.
– Ничего особенного, – переключился его коллега. – Просто какой-то мужчина требует фотографии своей дочери, сделанные арендатором квартиры.
– Особенные фотографии, – подчеркнул Бедфорд.
– Ха, – усмехнулся усатый полисмен, – ну, если особые, то пусть пройдёт. Много времени это не займёт, а мороки… – он махнул рукой и проследовал вглубь квартиры. – Ну и ловелас этот фотограф. Мне бы так, – послышалось вдали.
– Хорошо, – буркнул второй, и отошёл от двери. – Мистер Карлингс, за мной.
