Василий Львович Попов
Нелюди, противостояние III. Остров
Хрустнул веткой под ногой Кондрат. Виновато взглянул на Петрова.
– Непростительно… для бывшего военного, – Егору собственный голос показался фальцетом подростка, встретившего в подворотне группу хулиганов. Он тяжело вздохнул, заметив в руке байдарочника палку напоминающую весло.
– Если не пойдем… – Задумчиво проговорил Кондрат, вглядываясь в сгущающуюся тьму окраины леса, тесно граничащую с погостом, – могилы сами к нам не придут…
– Это точно. – С подтверждением Петрова все облегченно вздохнули и с намеренно создаваемым шумом направились к кладбищу.
На деле всё оказалось на таким мрачным. Да могилы. Да разрыты. Есть лопаты, кинутые словно не нужные. Оброненный буряткой цветастый платок. Ни тел. Ни духа, ни слуха. Слух их кстати стал заполняться шелестом деревьев. Редким, но далеким щебетанием птиц. Стрекотом сверчка. И «ухнул» где-то неподалёку филин.
– Тьфу! – Плюнул Валера, обезоруживающе улыбаясь и бросая в сторону свое оружие – «палку-весло».
– Трижды тьфу. – В подтверждение своих слов трижды плюнул через левое плечо «не суеверный» Кондрат.
У Петрова почему-то пересохло во рту – не до плевков. Зажигая факел он быстрыми «выстрелами» глаз осмотрел деревянные таблички ближайших валяющихся к нему трех крестов. Даты смерти расходились между собой лишь днями, датированные июнем третьего года войны. А имена. Имена нерусские. Написанные латиницей.
– Бека… бека… нур, – пришел на помощь с задатками «лингвиста» байдарочник, – топ… тописан… – Петров молчал, ожидая окончательного результата. – Странно…
– Очень. – Согласился он с Валерой.
– Чем? – Кондрат с опаской заглядывал, светя зажжённым факелом в разрытые могилы.
– Кресты… – В свете пламени факелов глаза Валеры блестели, и его натянутая улыбка не придавала никому уверенности. – Кто их ставил? Староверы… допустим… кресты – русские, имена нерусские. Не странно?
– Нет. – Смачно плюнул в могилу Кондрат. – Тебя как члена ВЛКСМ за подобные знания, взгляды – за согласие с поповскими ритуалами погребенья, исключили бы из членов как минимум, а как максимум, я даже озвучивать не хочу.
– Не усложняй, это всего лишь предположение – кто здесь раньше жил-поживал… – Пожал печами Валера, косясь на застывшего в раздумьях Петрова. – Что делать?
– Да. Что делать, Егор? – Громко спросил Кондрат пытаясь вывести старшего группы из ступора.
Его вопрос отразился эхом словно в пустом помещении, заставляя всех вздрогнуть и ощутить, как по телу побежали мурашки.
Петров прошел к следующим могилам. Странные имена на табличках. Тот же период времени. Но судя по датам человеческие существа прожили короткую жизнь. Дети от семи до двенадцати лет.
– Семья… – Проговорил Кондрат.
Во внезапно возникшей зловещей тишине название этой обычной ячейки общества прозвучало жутковато. Словно речь шла о семье, которая по каким-то древним поверьям после проклятья приходила по ночам убивать живых.
Но это же всё за рамками сознания людей, верящих в светлое будущее коммунистического общества!
– Похоже на то…– Петров поёжившись «стряхнул» мурашки с тела и сорвал ветку небольшого растения возле себя, – «волчья ягода»? Похоже тоже.... Что там Валера?
– Одежда… – Байдарочник, вновь поднятым «веслом» подцепив продемонстрировал какие-то лохмотья.
– Останков нет?
Голоса их странно перекликались эхом то отдаляясь, то возвращаясь словно издалека. Но они «не замечали» этого.
– Не… не видно.
– Звери бы не стали далеко уходить… – Кондрат, осматривая местность шёл к спутнику, ковыряющемуся «веслом» в кучах одежд. – Если их конечно никто не спугнул…
– А разве волки и прочие хищники, – Валера застыл с поднятой на конце его «орудия» тряпкой, – не тащат добычу в свое логово?..
– Ну раздевать то тела… – Егор вглядывался в сгустившуюся темноту леса слабо освещённую пламенем факелов – ему показалось что-то странное – ни движение, ни тень мелькнувшая, а словно сами деревья их стволы разжались и сжались снова, – точно бы… не стали. Рвали бы всё по месту.
– Да и лопаты им для этого ни к чему. – Хохотнул Кондрат и оборвался, словно испугался услышанного им собственного смеха.
– Их могло забыть местное похоронное бюро… – Попробовал пошутить и байдарочник.
Продолжить диалог, явно придающий смелости никто не успел. Раздался странный звук – бас духового музыкального инструмента. Долгий и затем два отрывистых.
Все трое переглянулись между собой. Смелости в глазах – ноль. Ощущение, что они не одни вызвало потоки мурашек под одеждой каждого. Дрожащая рука Валеры опустилась вместе с «веслом» и рванью. Левая нога Петрова задрожала. Раздалось несколько ударов бубна в полной тишине. Кондрат, ступив в сторону провалился по колено в яму. Замер в ожидании, как и все остальные. Одиночный удар бубна заставил всех вздрогнуть. Кондрат медленно вытащил ногу, словно боясь нарушить тишину.
Шёпот. Тихий, но проникающий через органы слуха в разум заставил быстрее биться человеческие сердца. Вынудил людей пятиться к тому месту откуда, они пришли. Нарастающим воинственным боем застучали бубны. Все трое одновременно ускорились, продолжая пятиться. Раздался мощный одиночный удар бубна в паузе. От него порывом ветра шелохнулась листва кустарников и трава. Это стало сигналом для троицы запаниковавших «исследователей могил» – синхронно развернулись и под нарастающую «барабанную дробь» побежали. Спотыкаясь о камни и кочки, оббегая деревья и кустарник, ломая полусгнившие косые кресты. Валера со сжатым «веслом» в руках. Кондрат, махая на бегу потухшим давно факелом. Остановились у «спасительной» покосившейся церквушки частично заросшей плющом и кустарником. Здесь было гораздо светлее. Рассматривая постройку тяжело дышали, приходя в себя.
– Зайдем?.. – Пытался разрядить обстановку байдарочник, с трудом «натягивая» на лицо улыбку, в данный момент кривую.
– Я… – Петров выпрямляясь прислушался – звуки, напугавшие их, «остались» где-то там – на границе кладбища и леса, сливаясь в единый гул похожий на приглушенный ропот толпы. Здесь возле церкви в их слух «ворвались» и далекий крик птиц, и скрип деревьев и шорох листвы, высокой травы. – Я…– Егор повторил выдохнув. – Если даже отпевать внутрь понесут, ногами упираться буду.
– Богохульник! – Внезапно как конь «заржал» Кондрат, выставляя на показ свои лошадиные зубы и все-таки разряжая смехом обстановку.
– Не меньше. Всё! Уходим! – Петров развернулся по направлению к лагерю.
Уходили смелее чем приближались. Хотя каждый думал об одном и том же: как долго они бежали в панике покрывая этот короткий отрезок от края погоста до церкви?
И «смелость» их была вознаграждена. По крайней мере для Петрова.
– Егор… – Кто-то окликнул его – мелькнула тень в проеме барака.
Голос женский. Не пугающий. Петров вздохнул – не пугающий лесной шепот. Кондрат с Валерой уже скрылись в противоположном дверном проеме. Тонкая, женская, но сильная рука затянула его в полумрак постройки. Другая обняла его шею. Губы пахнущие лесной ягодой прижались к его губам. Он слегка прикусил проникший в его рот язык. Прерывание. Возмущение прижатого к нему женского тела.
– Осторожнее воин…
– Несанкционированное проникновение… и мои действия – лишь метод персональной защиты…
Мария вновь прижалась всем телом и своими дрожащими губами к его пересохшим. Толкая одновременно его внутрь помещения. Поцелуи. Прерывистое дыхание. Снова прерывание.
– Ого! Воин… – Это она столкнулась с его «непреодолимым желанием». – Поосторожнее…
–Откуда ягоды лесные?.. – Егор увернулся от ее губ.
– Так из леса вестимо… – Мария хмыкнув прижалось носом к его щеке, – могу показать лесную плодоносную поляну… идем?
Он, взяв ее бережно за талию отодвинул от себя.
– Да был я в лесу, чужое там всё… – теперь он видел ее – светящиеся в полумраке глаза.
– Там леший бродит?..– она снова приблизившись прикусила мочку его уха.
– Нет. – Он отстранился, – я серьезно! – Егор выставил руку справляясь с трудом с возникшим желанием.
– Права была, – голос Марии надломился в хрипе, она прокашлялась, – Агнесса Францевна… – не мужчина ты, наверное, вовсе! Не возродился ты тогда из пепла… – Она поправила волосы, вздохнула, – пойду встану под ее победоносные кружевные кумачовые знамена.
Театральная попытка уйти была прервана Егором. Он схватил ее за руку.
– Как Данко сердце вырвав из груди я указывать вам должен путь? – Он видел ее глаза перед собой даже в этой тьме созданной серостью вечера и глубиной проёма. – Куда?! Вести, куда?.. – Он буркнул, отвернувшись в сторону поймав взглядом тускло горящую лампочку. – Остров. Воды передо мной не разойдутся. – Поворачиваясь к Марии подтянул ее к себе. Она поддалась. Глаза её снова стали ближе. В них вся гамма чувств к нему. Переживание. – А вот к Францевне быть ближе – отличная идея, – он подул ей на лицо, она закрыла глаза словно поддаваясь ласкающему ее ветерку, – неизвестно чем это всё закончиться. А у нее связи административные… Очевидно же – всё делает, что бы меня очернить…
– Мм-м-м, – Мария томно простонала, откинув голову назад и прошептала страстно, – роман то какой закручивается.... Ну хоть сейчас постановку ставь.
– Ты не понимаешь! – Он встряхнул ее как безвольную куклу.
– Да все я понимаю Петров. – Мария открыв глаза освободилась из его рук. Сделала шаг назад отстраняясь. – Пойду я, – она демонстративно одернула брюки комбинезона, поправила волосы убирая их назад, заколола, – Перед барыней лизоблюдить… но! – и она вдруг схватила его резко, за только успокоившееся мужское достоинство, сжала до едва переносимой им боли, – если все моё при ней, будет зря. Я это! – Она потрясла рукой, заставляя Егора морщиться от боли, – оторву нафиг! Веришь?!
– Верю… – Выдавил из себя сжавшийся в комок Петров. – Верю. Верю… – Его шепот перешёл в хрип.
Мария отпустила его плоть. И бросая прощальный взгляд виляя бедрами вышла в свет. В электрический, слабый и мерцающий.
Едва Петров отдышался, в раздумьях выходя из барачного подсобного помещения, пахнувшего затхлостью и ржавчиной, уже совсем не Марией и лесной ягодой (к мгновенно посетившему его сожалению), он столкнулся с быстро идущим Кондратом.
– Вот ты где! – Его товарищ запыхался от быстрой ходьбы. – Дегтярев пропал!
– У нас было оружие? – Все еще мысленно связанный с предыдущей встречей он не смог отреагировать адекватно.
– Да нет очкарик, щуплый такой…
– А а-а-а… Кашляет еще всегда, – перебил, напрягая память Егор, – я после крушения всё время думал – первый умрет…
– Он. Ушел к источнику и не вернулся.
– Один?!
– Агнесса послала. – Кондрат хмыкнул, – пояснила: «день и он все-таки мужчина».
– Ох Кондрат, этот генерал в чулках, нам еще попьет крови, поверь мне…
– Так…
– Вот они! Когда ЧП, – голос Агнессы Францевны терзал ушные перепонки и разум, – они тут воркуют…
Рядом кивая ей стояла Мария и обвиняющей явно это нравилось, «поддержка комсомола» выражалась в гордо поднятом подбородке параллельно поднятому бюсту Агнессы Францевны. И в глазах, пылающих коммунистическим огнём. Триумф. Над классовым врагом. В данном случае – Петровым.
– Как раз… – Егору было знакомо понятие «действие на опережение», – как раз обсуждаем состав поисковой группы и возможное направление Дегтярева.
Агнесса Францевна хлопнула по бедру себя ладонью и взглянула в глаза Марии. И очевидно было для Петрова, что они поняли друг друга без слов – способности их бесполезного мужского коллектива снова обсуждались не так давно.
– Какое тут может быть еще направление? – Громыхнула женщина голосом командира артиллерийского расчёта. – Он был мною направлен к источнику. Именно направлен!!!
– Но…
– Но?! – Пресекла Агнесса Францевна попытку возражения Егора. – Но, отклониться Дегтярёву некуда. Нет по дороге ни пивных шалманов, ни столов с вероятной возможностью забить в «козла». Отправляйтесь немедленно!
Егор в согласии, поручиком царской армии склонил голову, щелчок его пяток не произвел нужного звукового эффекта. Агнесса Францевна гордо развернулась всеми своими подтянутыми телесами и гордо направилась в свой «штаб» – в барак. Бросив презрительно испепеляющей взгляд на Егора за ней скрылась и Мария.
– Она… только что выпила литр… – сглатывая слюну медленно проговорил Кондрат.
– Не понял?.. – Егор взглянул на него с недоумением.
– Ты говорил о крови… вот. Только что, целый литр моей, испила…
Они прыснули от смеха одновременно. Негромко – всё еще находясь под окнами «штаба».
– А твоя то, быстро как переоделась в наркомовский френч?
– Почему это она «моя»? – Искренне удивился Егор.
– Да ты что?! – Удивился в свою очередь и Кондрат, едва не наступив своему спутнику на ногу огромным ботинком. – Да у нее на лице написано – я не бесхозная, я его – Петрова.
– Да ну брось! – Егор хмурясь ускорил шаг, – гордая как революционная комсомольская речёвка.
– Ой, Егор! Мне то своих речёвок не выкрикивай.
– Не я серьезно. – Егор, оглянувшись все-таки покраснел.
– И я.
– Ладно пойдем соберем народ.
– Идем… – с пониманием усмехнулся Кондрат, прибавляя шаг.
Пошли четверо. Взяли проверенного в «боях» байдарочника. Правда в этот раз вооружили Валеру – вместо весла вручили ему топор. Пошел и учитель. Лужин. Прошедший в прошлом военную подготовку, но по льготам «не участвовавший». Грузный когда-то, но из-за скудного рациона «островитян» и эмоционального потрясения от происходящего, худеющий на глазах. И по мнению Петрова «в лучшую для учителя сторону» – двигался он довольно быстро, для его лет.
До источника добрались быстро. Видимых следов отклонения Дегтярёва от маршрута не было – высокая трава по краям уже ставшей широкой тропы не примята. Да и возле самого источника Кондрат обнаружил слом сухого ствола дерева ранее уныло торчащего вверх, кора от которого разбросана далее по тропе.
– Думаешь вооружался… – согласился Петров с пониманием взглянув на осмотр поднятой коры товарищем.
– Пытался по крайне мере… – пробубнил Валера с долей недовольства, не понятно на чём основанного.
– Звери бы точно не стали уносить с собой сухое и не нужное дерево, – Высказал своё мнение Лужин, – столько времени торчащее здесь без их внимания.
На его слова никто не отреагировал, выражая своё отношение к высказыванию, как и к самому учителю тоже.
Порыв ветра шевельнул листву деревьев и кустарников вокруг них. Солнце, вышедшее из-за туч под вечер, уже стремилось к горизонту. Молча дошли до места где погибла Измайлова.
Несмотря на больше чем месячную давность события, здесь все, кто бывал, испытывали странные ощущения. Помимо скорби ещё и страх. Во-первых, место смерти. Во-вторых, не вырвать из людской памяти ни вида изувеченного тела Валентины, ни умалишённых криков её мужа. В-третьих, – пропали останки Измайловой. Их не убрали ночью, а утром пришедшие специально сделать захоронение обнаружили на земле только остатки крови и то, словно вытертой, вылизанной кем-то.
«Звери…» – Сделали тогда вполне логичное и всех устраивающее заключение.
Вот и теперь стоя возле этого места четверо мужчин молчали. Испытывая неосознанный страх. И сегодня, в разы усиленный – цветочные венки, заботливо приносимые сюда девушками, были разорваны и разбросаны вокруг.
– Звери… – одновременно произнесли Петров с учителем глядя на сцену вандализма.
Переглянулись между собой.
– Или Дегтярев. – Пнул ногой Кондрат рядом лежащую оглоблину очищенную от коры.
– Не смешно… – медленно проговорил Валера, внимательно оглядывая окружающую местность.
– Нет. – Согласился с ним опустивший голову и плечи ссутулившийся Лужин.
Внезапный шум с правой стороны заставил всех вздрогнуть и одновременно повернуться по направлению доносящегося звука. С нарастанием которого складывалось впечатление, что, кто-то приближается к ним из глубины леса. Громкий шум говорил или о быстроте движения, или о силе несущегося существа.
Людские тела всех четверых «поисковиков» неосознанно напряглись. Учитель даже сделал шаг назад.
– Вы что преподавали? – Заглушая шум ломающегося сушняка и шороха листвы спросил Егор. – Э?..
– Матвей Сергеевич… – голос учителя окреп, проявляя в себе металлические нотки. – Математику.
– Раз уж сделали шаг назад, – Петров прокашлялся видя, как остальные его товарищи невольно группируются с наклоном тел, шум становился громче и Егору пришлось повысить голос: – повернитесь к нам спиной и прикрывайте тыл!
– Хор…ошо…
Егор периферийным зрением отметил готовность Кондрата и байдарочника. Первый выпрямившись встал в стойку видимо известной только ему борьбы. Но визуально, даже странно – придающую уверенности. Второй выставил топор, но предупреждая замечание Петрова сменив хват переложил топор на другую сторону – противоположную от остальных.
– Не руби с плеча Валера… – Процедил сквозь зубы старший по положению в сплотившейся группе видя, как топор то поднимается, то опускается вверх словно для прицела.
Уже было видно, как тряслись ветки и листья деревьев в глубине леса, окрашенные оранжевым светом солнца. Не ви́дение потенциального противника заставляло нервничать. И вдруг солнечный свет заката погас. Так словно его выключили, как обычную лампу. Шум тем не менее нарастал.
«Это не люди» – успел подумать Петров, «слишком быстро…», – он ощутил прикосновение локтей своих спутников. Их объединяла дрожь. Сзади прижался к его спине своей учитель.
«Смелые же мы – самое время, петь интернационал…».
И вдруг ближайшие к тропе кусты затряслись и раскрылись в нескольких местах. Раскрылись шире и глаза держащих оборону поисковиков.
*
Ксения работала на износ. Словно проснувшись от долгого литургического сна вцепилась в работу наверстывая упущенное, боясь, что может быть поздно и она не успеет сделать то, что ей крайне необходимо сделать. Только, «что» именно, она не знала. Поэтому с усердием и рвением занималась текущей работой.
Баркас с единственным живым «моряком» и человеческими останками его предполагаемого спутника. Но и живой ненадолго пережил своего «товарища».
Дело пугало. Но чем дольше она работала над ним, тем больше понимала, что именно она в будущем сможет разобраться в нем. Ксения не знала откуда была в ней эта уверенность. Проводила параллели с теми событиями, что произошли лично с ней в прошлом. С делами 46-го года, когда работала отделе «М» … связь очевидна между делами. Каннибализм. Ей стало казаться, что именно она встретиться с убийцей поедающим человеческое мясо. И что эта встреча прольет свет на трагические события и в ее прошлом.
Коллеги пытались ей помочь. Ксения нервно, видимо от усталости и недосыпа дерзила им в отказах. Относились с пониманием. По крайне мере видимым. Кочубей снисходительно хмыкал и даже видя ее не истощаемый потенциал постоянно намекал на важность неординарного дела и заинтересованность им людьми из высших эшелонов власти города. Но Ксения несмотря на «карт-бланш» везде натыкалась на саботирующую ход следствия бюрократию и даже порой прямые отказы сотрудничать с нею. Привлечь к ответственности, за которые у нее, по определенным причинам не хватало полномочий.
«Сплошной замкнутый круг, несмотря на свободу данную мне… мои руки полностью связаны…»
Установлена личность подозреваемого, чье сердце остановилось во время допроса в стенах следственного изолятора, но даже его прошлое и ближайших родственников не давали ни каких сомнительных фактов для постройки хоть каких-то версий. Отличный механик. Инженер. Получивший должность начальника цеха, который перевыполнял план пятилетки, установленный последним съездом партии на 200%, действительно заслуживал поощрения в виде путевки на отдых. Семьянин. Никакого позорящего пятна на репутации гражданина СССР. То есть о том, «душке» о котором говорил Кочубей именно в его биографии, нет и намека.
Она просматривала личные дела остальных пассажиров, хаотично собранные в папках и даже беспорядочно рассованные по разным. Отложила в сторону.
Дело. Складывалось впечатление, что бумаги дела, которое вели несколько человек, до нее перебирал и складывал не вполне вменяемый человек. Никакого порядка. А допрос рыбаков, обнаруживших баркас в открытом море, вообще вёл почему-то практикант только что окончивший училище.
«Это при архи (как говаривал великий вождь) важности дела?!»
– Как вас сюда то занесло?! – не в первый раз тыкала острием карандаша Ксения в карту северных морей, в моменты мозгового ступора, то хватая папиросу, то ложа ее медленно обратно в пачку.
– Может шторм, непогода?.. – раздалось над ней – Кочубей всей своей мощной фигурой навис над склонившейся за столом Ксенией. Он загородил свет отбрасывая тень на карту. – Не думала?
– Отклониться от маршрута больше чем на 150 морских миль!? – Она пожала плечами, – я конечно не моряк… но тут и ребенку понятно – такое невозможно.
– Море… – нахмурился Кочубей, почесав шрам на лице, – бывалые моряки говорят в затяжные шторма и не такое возможно. Тем более ты рассматриваешь маршрут теплохода, а баркас этот как сама понимаешь… не стоял на балансе этого судна. Он пришёл из другой точки.
– Хорошо, допустим, море… – она все-таки вытащила папиросу и закурила, избегая тактильного контакта с близко стоявшим начальником, – ближайшие зе́мли от точки где обнаружен был баркас далеко, помимо самого порта конечно, но в нём о баркасе никто не знает. С остальными ближайшими поддерживается связь и пути сообщения. Между маршрутом возвращения отдыхающих и… – Ксения, морщась от дыма обвела карандашом участки на карте, – и точкой обнаружения судна, только мелкие группы островов и судя по всему они…
– Они безжизненно необитаемы, – Кочубей, громко пододвигая стул сел сбоку от нее.
– … если только, – Ксения, уже морщась от горечи табака со злостью затушила папиросу в пепельнице обжигая пальцы, – это не ошибка топографов…
– Ну… – Кочубей накрыл пачку папирос своей рукой, опережая неосознанное движение к ней Ксении, – какова вероятность такой ошибки? Даже в до конца не исследованных участках морей?
– Минимальна… – Проговорила она, поднимая глаза на майора, они встретились взглядами. Ксения смутилась, краснея. – Ну… если взять за основу версии, то что предположительно «Заря» потерпела крушения в этих квадратах, – она снова ткнула грифелем карандаша в озвучиваемые точки, – с учетом опять же присутствия на теплоходе опытных моряков и четырех спасательных шлюпок вероятное местонахождение спасшихся возможно только на этих островах…
– Возможно… – Нахмурился, повторяя Кочубей, глядя на карту, – но не забывай, что оставшийся в живых на баркасе был не моряк и кому принадлежат останки… тоже неизвестно. А при таких стечениях обстоятельств баркас вышедший в море с дилетантом за штурвалом могло отнести в точку его прибытия откуда угодно… и из этого квадрата и из этого.
– Но они же вышли в море, на этом убогом суденышке, – Высказала Ксения, все-таки вытаскивая очередную папиросу из пачки разминая ее в руке, – шли куда-то целенаправленно. Значит на баркасе должны были быть моряки или…
– Смелые и отчаявшиеся люди…
– Которые были вынуждены выйти в море в силу ряда причин – на пример спасая собственную жизнь, и избегая бо́льшей опасности…
– Да уж… – Кочубей встал, по-хозяйски прошелся по кабинету, осматривая столы с папками отсутствующих на местах подчиненных, – догадки и предположения….
– Но на чем-то надо строить версии… – Ксения взглянула на широкую спину начальника, застывшего у окна, – еще и этот баркас со смешным названием не числящийся ни в одном из регистров морских рыболовных судов…
– Такое, судно то?.. Хотя там, наверное, и буксиры и такая мелочь числиться тоже… – Задумался, потирая лоб Кочубей. – Общалась с кем-то из моряков?
– Нет… – Ксения, смущенная собственной «близорукостью», схватила себя за голову рукой.
– Виктор Сергеич Шорох?..
– Смешной громила со второго этажа?
– Капитан третьего ранга при этом, более четверти века в море, – рекомендую пообщаться, проконсультироваться, – Кочубей развернулся в его глазах плясали веселые огоньки, – но и даже я тебе могу сказать, что касается баркаса… возможно так – списанная давно посудина, восстановленная кем-то на добровольных началах… и название, – он махнул по-дирижёрски рукой, – полет фантазии его нового хозяина. Реализация детской мечты в жизнь, к примеру, да все что угодно… Но это всё лирика… нужны факты мотивы версии, доказательства. Убийство знаешь ли со всеми отягчающими....
– Товарищ майор! – Ксения даже встала, бросая размятую папиросу на стол, – как работать… если даже с единственно оставшимся в живых работали, – она кивком указала головой вверх, – такие «следователи», что я не могу не то что побеседовать с ними на тему каких-то показаний данных подозреваемым, я даже… – Ксения вздохнула выдохнула в подборе слов, – приблизиться к ним ближе чем на две ступени не могу, несмотря на озвученную неоднократно важность этого дела…
– Знаю, все знаю… – Кочубей нахмурился, переложив стопку бумаг на столе Абакина с места на место, – на меня самого из одного ведомства давят, а из другого жалуются на нападки моих подчиненных…
– А-а-а… – Начала Ксения, хватая в очередной раз «несчастную» папиросу.
– Всё, стоп! – Кочубей, прерывая ее, направился к двери, остановился и рукой указал на ее стол, – поговори с Шорохом! А я в свою очередь по своим каналам попробую узнать, может в этом районе есть что-то такое, что на обычную карту и вовсе запрещено было наносить…
Дверь открылась и в кабинет вошли, затихая коллеги Ксении.
– О! – Кочубей ухмыльнулся, – на ловца и зверь бежит. Ну, красавцы, где были? Никого на рабочем месте не найти. Епифацева одна отдувается за вас…
– В архиве.
– В тире.
– В медпункте…
Офицеры вытянулись перед майором нестройно отвечая.
– Ну раз пришли все вместе, – усмехнулся недобро, но хитро прищурив глаза Кочубей, – все трое залпом стреляли пробирками по нераскрытым делам…. Что думаете товарищ Епифанцева?
– Или…– Ксения шмыгнула носом принимая игру начальника, – все трое клялись медсестре на этих делах в любви, и с собой притащили гору отстреленных гильз в доказательство своих дуэлей за нее…
– Точно. – Рассмеялся от души Кочубей.
Засмеялись уже все. Пришедшие офицеры даже присели на стулья. Малинин держался за живот. Абакин тыкал указательным пальцем через его руки.
–Бо…бо?
Соловьев смеялся стоя у двери – высокий, статный он задевал висящий на стене горшок с цветком, чьи длинные листья от этого тряслись, вызывая дополнительный смех у всех. Ксения, сначала не смело стесняясь, потом уже в открытую хохотала над раскрасневшимися в веселье коллегами. Майор, переводя взгляд с одного на другого из своих подчиненных смеялся, прикрыв на половину лицо рукой вздрагивая иногда всем телом.
– Нет… не болит… – Вдруг смог выдавить из себя Малинин.
Все снова «взорвались». Соловьев ударился головой о горшок, и он сорвался со стены – с шумом упал на пол. Это вызвало очередную волну смеха.
Остановила всё, вновь открывшаяся дверь. На её пороге стоял полковник Хорин. Затихая и поправляя на себе обмундирование, офицеры выпрямились, вытягиваясь по стойке смирно.
– Весело.... – Голос полковника всегда поражал Ксению своей мягкой вкрадчивостью, из чего она делала вывод – за маской невозмутимого спокойствия и проникновенным взглядом Хорина, скрыт добрый и отзывчивый человек. – Весело. – Его сжатые губы побелели. – Дела ваши, тоже так весело и скоро раскрываются?.. Докладывайте, вместе посмеемся… – Хорин прошел и оперся кулаком на стол Соловьёва, на лице ожидание. – Как там говорят наши подопечные – «Я за любой кипишь кроме голодовки…» Что с ограблением главпочтамта?
Кочубей, нервно застегивая воротничок под пристальным взглядом начальника посмотрел на Абакова, тот опустил глаза, всем видом давая понять, что отдуваться придется самому майору.
– Личности подозреваемых – подельников Чехова установлены, подали в розыск. – Кочубей прокашлялся в кулак. – работаем…
– Кража квартиры профессора Махова? – Хорин подбодрил Кочубея поднятием своих густых бровей вверх.
Тот даже не взглянул на Соловьева понимая, что там «глухо».
– После повторного более расширенного опроса свидетелей, – майор смахнул с кармана френча ворсинку видя, как Хорин пристукнул слегка кулаком по столу, – появились две ниточки ведущие к знакомым профессора, которые в прошлом имели контакты как с коллекционерами картин и украшений, так и с уголовными элементами. Работа ведется в этом направлении… и…
Полковник поднял руку останавливая доклад.
– Но больше всего меня волнует дело, связанное с каннибализмом, – Хорин задержал взгляд на зардевшейся мгновенно Ксении, – хотя постойте, – переводя взгляд на Кочубея, Хорин поднял руку, – работа ведется, но результатов пока нет, в виду нехватки информационных ресурсов, недостаточности улик, и из-за вставления палок в колеса служащими из других управлений… так? Или что там еще? – он махнул рукой – со свистом «рубанул шашкой», – садитесь!
Все шумно сели.
– Не вы майор!
Кочубей прокашлявшись поднялся. Остальные сидели «по стойке смирно». Ожидая смены гнева на милость. Хорин снял фуражку бросил взгляд на вытянувшегося перед ним Кочубея.
– Одним словом, тишина… – Полковник, вздохнув и выдохнув качнулся вперёд и назад, – Сюда посмотри майор! Плешь видишь?! – Он, наклонив голову показал всем свою густо заросшую сединой макушку.
– Ни как нет…
– А она есть… – Хорин горько усмехнулся заметив, как дернулись уголки губ Ксении. – Три! Три генерала и плюс маршал! Мне ее проедали в течении двух с половиной часов, так что будь спокоен, – Хорин провел по непослушным волосам рукой и снова махнул ею как шашкой, – к вечеру проявиться. После такого не может не проявиться. Вы все! – Он обвел указательным пальцем сжавшихся следователей. – За работу немедленно! Кочубей ко мне в кабинет…
Напоследок «рубанув шашкой» рассекая воздух, полковник Хорин вышел из кабинета. Кочубей, недовольно оглядев подчиненных качая головой вышел за ним. Только через несколько минут проходя мимо не закрытой до конца двери стали заглядывать проходящие служащие других отделов, глядя на «взявшихся за работу» коллег. Ну ни как на покойников, но как на разжалованных до участковых, минимум.
– Я его, – подытожил «разбор полетов» Абакин, – таким ещё никогда не видел…
– Боль в моем желудке от его посещения только усилилась. – Но эта фраза Малинина не разрядила обстановки.
– Досмеялись… Что теперь делать?
– А ты не слышал?.. – Буркнул угрюмо Соловьев, – Работать…
Каждый из работников отдела перебирал бумаги на своем столе, тупо перекладывая с места на место – так бывает в присутствии начальника: все создают видимость работы. Здесь же вместо его присутствия всё еще свистел воздух, рассекаемый воображаемой шашкой Хорина, подстегивая тем самым нерадивых подчиненных.
