Валентина Шабалина
Тадж-Махал
– Лескова Валерия Михайловна.
– Сонечка, Лескову найдите! Какая у вас группа инвалидности?
– Первая, – сказала Лера.
Получив бумаги, женщина стала читать их.
– Так. Полирадикулоневрит Гийома-Барре. А это что?… Так, – она полистала карточку и посмотрела поверх очков на Леру. – Ничего не понимаю! Глядя на вас, не поверишь, что это ваша карта. Надо ещё выяснить, кто это вам такой роман написал и дал первую группу!
– Ольга Федоровна! Я помню Лескову, – сказал пожилой врач. – Я тогда вместе с комиссией выезжал к ней на дом. Ну да, это мой почерк! Всё так и было, как написано.
– Да у нас люди с таким заболеванием по много лет на инвалидности сидят, Игорь Петрович, да на костылях потом сколько ходят! А эта… Феномен какой-то! Мы не можем вам дать первую группу!… Даже вторую не можем!
– Мне вообще никакой не надо! Я пришла, чтобы с меня сняли инвалидность. Мне работать надо.
– Надо же! Ей вообще никакой не надо! А мы не имеем права после первой группы инвалидности ничего вам не дать. Так! Я пишу третью группу. Она рабочая. Можете, если хотите, работать по четыре часа на лёгкой работе.
– Пожалуйста, не пишите. Кто же меня возьмет на четыре часа работы? Кому я нужна такая?
– Впервые вижу, чтобы от инвалидности отказывались! – возмутилась врач. – Ей государство идёт навстречу, а она отказывается!
– Да нельзя вам по восемь часов работать! Вы просто не выдержите такой нагрузки! – сказал Игорь Петрович.
– А я через «не могу».
– А вот через «не могу», голубушка, не надо! – строго сказала врач в очках. – Следующий!
Лера получила на руки документы, в которых говорилось, что у неё теперь третья группа, и на первом листе трудовой книжки ей поставили длинный штамп, что она находится на инвалидности. На следующий месяц она уже получила пенсию в 28 рублей. На эти деньги невозможно было прожить, а Саньке надо покупать зимнее пальто. Лера зашла в магазин и приценилась, – пальто на трёхлетнего малыша стоило 40 рублей.
Юра приносил алименты только три месяца, потом, извинившись, сказал, что его жена беременна и с сильным токсикозом не может устроиться на работу, поэтому его денег не хватает, чтобы прожить. А Оленьке нужны фрукты, поэтому он и она просят Валерию, отказаться от алиментов и, желательно, чтобы она не подавала в суд об их взыскании, это может испортить ему карьеру и жизнь. Его слова ударили Леру как плетью, стало противно. Ведь он знал, почему она заболела, и кто испортил ей жизнь. Лера посмотрела в его глаза, но в них был только страх, что она не откажется от алиментов, и больше ничего. Он не любил её, это было ясно, но ведь был сын! Его сын! А Юра при встречах ни разу даже не спросил о Сашке!
– Забудь, что мы были в твоей жизни, – спокойно сказала Лера, – а мы постараемся забыть о тебе. Прощай.
Вот и всё! Всё закончилось, как кошмарный сон! На душе стало как-то спокойно и хорошо. Состояние было такое, будто гора свалилась с её плеч, которая давила к земле, а сейчас она была свободна, и хотелось летать. Валерия с удивлением прислушивалась к себе: внутри всё ликовало – «Свобода! Свобода! Свобода!».
Но жизнь продолжалась, и надо было срочно искать работу. Конечно, родители дадут деньги, и пальто купят Саньке, и её прокормят, но надо было вставать самой на ноги.
Валерия ходила по разным проектным институтам и конструкторским бюро, её с радостью встречали, но когда кадровики открывали трудовую книжку и видели штамп, ей вежливо отказывали. После этих походов она приходила домой и долго лежала на спине, не в силах повернуться. Рано, очень рано выходить на работу! Тело было ещё не готово к таким нагрузкам, но Лера, закусив губу, упрямо твердила себе: «Я смогу!»
Валерия остановилась перед дверью, на которой висела табличка «Архитектурная мастерская № 5». Она открыла дверь и вошла. В мастерской ничего не изменилось. Молодая женщина оторвалась от чертежа:
– Вам кого?
– Грабузову Тамару.
– Тамара Васильевна на планёрке!
– На планёрке? А она теперь кто?
– Руководитель мастерской. Подождите, она сейчас подойдёт, рабочий день уже закончился.
В дверях с кипой бумаг показалась Тамара.
– Лера?
– Здравствуй, Тамара!
– Здравствуй, Лерочка! Рада тебя видеть! Ты ко мне?
Валерия кивнула.
– Тогда пойдём, по дороге поговорим. Рабочий день закончился, я спешу в детский сад за ребёнком.
Пока они шли к троллейбусной остановке, Лера рассказывала о своей жизни.
– Ну, вот теперь ты всё знаешь, – сказала Лера. – В общем, спасла меня бабка, хочешь, верь, хочешь, не верь.
– Верю. Я ведь из Белоруссии и про такое знаю.
– Мне нужна работа, Тамара. Надо сына поднимать. Мужа нет. А ни в один проектный институт меня не берут с инвалидностью. Все вежливо отказывают. Вот я к тебе и пришла, может, ты поможешь? Если не сможешь, так и скажи, я пойму.
– У меня девушка архитектор через месяц уходит в декрет, – подумав, сказала Тамара. – Пойдешь на её место, пока она в декрете?
– Пойду.
– Тогда до встречи!… Ой, мой троллейбус! Пока!
– Пока! Спасибо!
Распрощавшись с Тамарой, Лера пошла домой пешком. Пройдя по набережной, она остановилась на мосту. Глядя на воду, подумала:
«Время бежит… А сон-то с кольцом оказался в руку».
И вдруг, словно молнией поразила мысль:
«Сон с растроением сознания, тоже в руку! По крайней мере, первая его часть! – перед глазами пронеслись картины сна. – На мне было такое же платье! И даже босоножки на чёрном каблуке! И Юре в последний момент достали форму! Как же я забыла про это? Мы сделали три шага. … А сколько я прожила с мужем?… Три года и месяц!… Значит, один шаг во сне это один год! Господи! Да что же это?! Мистика какая-то!»
Прошёл ещё год
Валерия с четырёхлетним сыном вышла из магазина, нагруженная сумками с продуктами.
– Санька! Зачем ты сегодня Колю Терёхина обидел? – спросила она сына.
– Я его сначала вообще не трогал! А он ко мне полез! Тогда пришлось его тронуть!
– Мы же договаривались, что все споры ты будешь решать мирным путём.
– А я его мирно тронул! Мы потом вместе играли! Мама, пойдём на качели покачаемся? А?
– Пойдём, – вздохнула Лера.
Она раскачивала качели, на которых, болтая ногами, сидел Санька, как вдруг кто-то крикнул:
– Мумтаз! Мумтаз-Махал!
Лера резко обернулась. Во дворе бегали ребятишки. Один из подростков, стоя около своего дома, задрав голову, звал мать:
– Ма-ам! Ну, ма-ам!
Лера потрясла головой, наваждение пропало. Качели мерно раскачивались.
– Саша, мы завтра с тобой идём в гости к тёте Оле.
– А Таня с Ирой там будут?
– Конечно будут, они там живут.
Ветер задул из подворотни, шурша листьями по детской площадке.
– Ша-ах-Джеха-ан! Ша-ах-Джеха-ан! – зашуршали листья.
«Шах-Джехан… – про себя повторила Лера. – Мумтаз Махал… Откуда эти имена?…Это же моё имя! Моё?…Ну да, моё!… А где меня так звали?… Агра!… Ну да! Агра! Я жила в Индии! Моего мужа звали… Шах-Джехан!»
И вдруг необыкновенная радость разлилась в груди, как тогда, когда она поняла, что скоро забеременеет и родит сына.
«Шах-Джехан, Шах-Джехан…» – повторяла она про себя.
– Санька! Бежим домой! Наперегонки!
Александр и две Олиных дочери, Таня шести лет и трехгодовалая Иришка, бегали друг за другом по комнате. Валерия с Ольгой сидели на кухне за накрытым столом. Виктор курил, стоя около форточки.
– Ребята, представляете, я вчера вспомнила свою прошлую жизнь!
– Какую жизнь? – удивилась Оля.
– Прошлую! Я жила тогда в Индии. Меня звали Мумтаз Махал, а моего мужа Шах-Джехан, – краем глаза Лера заметила, как Виктор, глядя на жену, покрутил пальцем у виска, и, смутившись, замолчала. – Ладно, не будем об этом.
– Тебе валерьянки налить? – участливо спросила Оля. – Ты переработалась, тебе отдохнуть надо. А жизнь у нас, Лерка, только одна! Одна!! И прожить её надо без глюков!
– Девчонки, лучше винца выпьем, чтоб никакие шахи не мерещились! – предложил Виктор.
Валерия с головой ушла в проектирование. Она давно поняла, что о прошлых жизнях, о мистике лучше ни с кем не говорить: всё равно никто не понимает и не верит. Смотрят на неё либо с жалостью, либо с усмешкой. Надо жить как все, хотя бы внешне. Но это тема не давала ей покоя, заставляя думать, вспоминать и уходить внутрь себя.
Недавно ей дали проект начальной школы в одном районном центре. Работа радовала и быстро продвигалась. Скопировав планы этажей, Лера несла их для дальнейшей работы смежникам в электротехнический отдел и сантехникам. Она шла с чертежами по пустому коридору проектного института.
«Мумтаз Махал это не имя, – думала она. – Скорее всего, это прозвище, которое раньше всем давали. Тогда, если это действительно была я, то я должна помнить своё настоящее имя».
Она остановилась посреди коридора и прислушалась к себе. Сами собой в голове стали возникать звуки:
«А… р… д… т… ту… ман. Какой туман? – удивилась Лера. – А-р-д-т-туман? Ерунда какая-то! Таких имен не бывает! Значит, ничего этого не было, я всё придумала!»
С облегчением выдохнув, она сказала вслух:
– Господи, я всего-навсего сошла с ума! Какое счастье! Это только глюки!
Из соседнего отдела вышел мужчина.
– Лерочка, вы что-то сказали?
– Я сказала: «Какое счастье вас видеть, Николай Сергеевич!»
Лера пошла дальше по коридору, а мужчина удивленно посмотрел ей вслед.
Т
аиланд
В Таиланде гастролировали артисты советской эстрады. Афиши были расклеены на всех углах Бангкока.
На сцене большого концертного зала пел Валентин Калинин. Его и группу танцоров с музыкантами тепло принимали в этой тёплой гостеприимной стране. Люди выходили в проходы и танцевали под музыку вместе с ними.
На следующий день у группы был выходной. Все уехали осматривать храм Будды и другие достопримечательности. Вечером после ужина Валентин и Сергей, директор группы, сидели в баре отеля.
– Серёга, а чего ты с нами в храм не поехал? – спросил Валя.
– Документы надо было кое-какие подписать, – потягивая вино, сказал Сергей. – Говорят, там тебя главный поп принимал.
– У них нет попов.
– Какая разница? Я в этих религиях не разбираюсь. Девчонки говорили, что он тебя куда-то в прошлое отправил.
– Никуда он меня не отправлял, – фыркнул Валентин. – Он предложил мне сделать регрессию…
– Это ещё что?
– Просмотреть свои прошлые жизни.
– Ты серьезно? Им что, в храме больше делать нечего?… Ну и как? Было на что смотреть?
– Да так, ничего особенного. В одной из жизней я жил в Индии… – Валентин задумался.
– Ты в этот бред веришь?
Валя пожал плечами и продолжал:
– Я видел, как какой-то богатый мужик умирал. Он лежал на большой квадратной кровати лысый, а я как будто у него за головой стоял. На нём одежды были из дорогих тканей, поэтому я понял, что он не из простых смертных. Он лежал в одиночестве и знал, что сейчас умрёт, но страха не было, наоборот, он радовался, что кого-то должен сейчас увидеть.
– Кого? – удивленно спросил Сергей. – Бога, что ли?
– Я-то откуда знаю? Он только повернул голову, и всё смотрел в окно, что-то шепча. Не могу понять, то ли я действительно это видел, то ли это кадры из какого-то фильма, но на душе было так хорошо.
– Меньше по храмам бегай, а то они тебе там быстро мозги-то промоют: будешь потом у нас каким-нибудь буддистом.
– Пошли лучше, пошатаемся по городу, – предложил Валентин. – Не могу сидеть.
– Что там делать, не зная языка?
– Сейчас переводчика найдем. Шам! – окликнул Валентин молодого человека, который сидел за соседним столиком. – Покажешь нам город?
– Рабочий день закончился, товарищ, – ответил тот.
– А за дополнительную плату? – прищурился Сергей.
– За дополнительную покажу.
Они бродили по городу, заходя в сувенирные лавочки, которых было огромное множество на любой улице.
– Шам, я бы хотел купить на память о стране что-нибудь особенное, – сказал Валентин. – Что-нибудь такое интересное, чего на этих улицах нет. Ну, старинное, что ли.
– Чего особенного ты захотел? – удивился Сергей.
– Сам не знаю.
– Есть, есть. Я понял! У моего дяди есть магазин, там есть старинные вещи,… анти-квар-ные. Да, антикварные! – сказал Шам и повел их по узким кривым улочкам.
Они зашли в маленький магазинчик, в котором царил полумрак, и никого не было. Шам, сложив две руки вместе, поклонился.
– Это старинный магазин. Он давно здесь был. Здесь всё старинное!
– Ну-ну, – с недоверием хмыкнул, разглядывая вещи, Сергей. – Всё старое, а цены новые!
– Я правду говорить! – старался уверить их переводчик. – Вот у дяди спросите!
– А где дядя? – оглянулся по сторонам Сергей.
– Вот, – показал Шам на неподвижно сидевшего человека в позе лотоса с открытыми, но не видящими, глазами.
– Я думал это статуя, – тихо сказал Сергей Валентину.
– Вы смотрите товар, – сказал переводчик, – дядя сейчас придёт.
– А он ещё и ушёл куда-то? – ухмыльнулся Сергей.
– Он медитирует, но он знает, что мы здесь.
В это время Валентин ходил и рассматривал вещи, которые были выставлены для продажи. Его внимание привлекли два серебряных браслета, покрытых цветной эмалью, в старинном кожаном футляре, стоявших на верхней полке.
– Могу я посмотреть вот это? – спросил он, показывая на браслеты.
– Посмотреть можете, – сказал Шам, – но купить, вряд ли.
– Почему?
– Они здесь всегда, это реликвия магазина. Им двести лет, а может и больше. Их никто никогда не смог купить.
– Просто за эти реликвии никто никогда не давал хорошие деньги! Валя, давай, ты купишь один, а я другой.
– Это не так просто, – покачал головой Шам. – Над ними витает тайна.
– Тайна? – заинтересовался Сергей. – Какая?
– Это знает только дядя. Он узнал её от своего отца, а его отец от своего отца. Больше никто не знает!
– Ну, а посмотреть-то реликвию можно? – попросил Валентин.
Шам что-то сказал дяде, тот кивнул головой и легко спрыгнул со своего постамента. Достав с полки футляр, он положил его на прилавок.
Серебреные браслеты оказались разные по величине: один большой, другой поменьше. Они были покрыты великолепной резьбой, изображающей переплетённые стебли лилий, и залиты тёмно-красной эмалью. В центре каждого браслета красовался овал с рисунком. В магазине было темно, и Валентин взял один браслет, чтобы рассмотреть рисунок поближе. На нём было изображено здание с куполом и четырьмя минаретами. Там, где должен быть нарисован вход в это здание, был вставлен небольшой алмаз. Слева и справа от овала было что-то написано восточной вязью. Луч заходящего солнца коснулся браслета, и алмаз заиграл.
– Что здесь изображено? – поинтересовался Валентин. – Мечеть?
– Это мавзолей. Там покоятся тела двух людей: мужчины и женщины. Они очень любили друг друга.
– Могила по-нашему. Ладно, – сказал Сергей, – покупаем с могилой! Я большой себе беру.
Хозяин магазина что-то произнёс.
– Дядя говорит, что их нельзя купить по одному, можно только два сразу.
– А! Так всё-таки можно купить! Хорошо, беру два! Валя, ты уж извини, выбери себе что-нибудь другое! Тут уже дело принципа. За сколько продаёшь эти кольца? – обратился Сергей к хозяину лавки.
– Дядя спрашивает, как твоё имя и женат ли ты?
– Зовут меня Сергей, и пока я не женат.
– Дядя говорит, что ты не можешь их купить. Они не для тебя.
– А для кого? Для женатых только? А если я завтра женюсь, тогда продашь?
Дядя молчал.
– А я могу их купить? – спросил Валентин.
– Дядя спрашивает, откуда ты приехал, как твоё имя и женат ли ты?
– Я из России, это далеко отсюда на севере. Зовут меня Валентином. Был женат, но сейчас в разводе.
– Дядя спрашивает, чем ты занимаешься? Твоя профессия?
– Пою. Я артист.
Хозяин лавки поклонился.
– Дядя говорит, что они твои. Он медитировал и его предупредили, что скоро за ними придут. Ты пришёл.
– Предупредили? Здесь какая-то ошибка. Я просто зашёл, чтобы что-нибудь купить на память о стране.
– Сейчас он тебе такую цену заломит за свою реликвию! – зашептал Сергей другу. – Всю жизнь будешь вспоминать эту страну!
– Сколько я должен заплатить? – спросил Валентин.
– Дядя сказал, что ты ничего не должен. Их оставили для тебя, и оплатили ещё двести лет назад. Они твои.
– Чего? – удивился Сергей.
– Шам, ты правильно перевёл? Кто их оставил для меня двести лет назад? Это же абсурд! – переспросил удивлённый Валентин.
– Дядя говорит, что когда-то их семья жила очень бедно. Это было давно, тогда его дедушки ещё не было на свете. Однажды к ним в дом попросился на ночлег прохожий. У него было при себе много денег, но он попросился в лачугу, а не в богатый дом. Закон гостеприимства гласит, что нельзя отказывать путнику в ночлеге, и надо его накормить. Кроме горстки риса в доме ничего не было, но хозяйка сварила этот рис и накормила гостя, а вся её семья, включая малолетних детей, осталась без еды. Путник поел, спокойно лёг и уснул, оставив свои вещи рядом с циновкой, на которую его положили, и которая была единственной в доме. Вся семья легла на голый пол. Никто не прикоснулся к его вещам, хотя там было много денег. Если бы пропала одна-две монеты, путник бы даже не заметил этого, а семья могла много дней жить безбедно.
Утром гость проснулся и сказал: «Я узнал честность и щедрость вашего дома. Я узнал благородство ваших душ. Я заплачу за ваше гостеприимство. Но, прежде, я хочу попросить ещё об одной услуге. Через много лет, придёт в ваш дом человек с севера, который не будет знать вашего языка, имя его будет начинаться с букв ВАЛЕ или ВАЛЯ, от первых букв санскритского слова, которое написано на браслете, он уже будет единожды женат, а зарабатывать на жизнь он будет пением. Если всё это совпадёт, отдайте ему эти браслеты. Один браслет в день свадьбы он наденет себе, а второй своей жене, которую встретит вот здесь, у этого мавзолея», – и гость указал на рисунок в овале браслета.
Гость протянул хозяину дома футляр.
«Ждать придётся долго, возможно, его передадут ваш сын или внук, или даже правнук, – продолжал он. – Поэтому, я хочу оплатить вам за ваше гостеприимство и сразу заплатить за ожидание, которым я вас озадачил».
И гость отдал нашей семье все деньги, которые были у него в сумке.
Наш прадед построил на эти деньги большой дом и этот магазин. Он занялся торговлей и открыл своё дело. Никто больше никогда не бедствовал и не голодал. Эта легенда всегда передавалась от отца старшему сыну, больше о ней никто не знал.
– Как переводится слово на браслете с санскрита? – спросил Валентин.
– Дядя не знает. Ни он, ни его отец, не знали этого языка. Дядя говорит, что ты пришёл вовремя, теперь он может уйти.
– Куда уйти?
– Обещание, данное семьёй тому человеку, выполнено, и теперь дядя свободен. Магазином будет заниматься его сын, а он уйдёт в храм. Он давно этого хотел, но не мог уйти, ждал тебя.
Хозяин магазина с глубоким поклоном передал футляр Валентину.
Валентин с Сергеем ехали до отеля на рикше.
– Всё это, конечно, необычно и романтично, – сказал Сергей, – но согласись, встретить будущую жену на чьей-то могиле, это не очень-то приятно!
М
осква
Группа артистов вернулась в Москву. Валентин загорелся желанием узнать, что же написано на браслетах. Поискав в своей записной книжке, он набрал номер телефона своего знакомого:
– Николай Григорьевич? Здравствуйте! Это Калинин вас беспокоит… Валентин Калинин. Я тоже рад вас слышать. Николай Григорьевич, насколько я помню, ваша работа как-то связана с историей Востока?.. Искусством Востока? Это ещё лучше. Я бы хотел у вас проконсультироваться. Мы могли бы встретиться?…Можно прямо сейчас? Хорошо, я выезжаю.
Николай Григорьевич с интересом рассматривал браслет:
– Интересно, интересно! Ну, что я могу сказать… Эту вещь сделали не в Таиланде, это индийская работа. Предположительно, где-то конец семнадцатого века.
– А рисунок? – спросил Валентин. – Что это может быть?
– Это? – учёный рассматривал миниатюру через большую лупу. – Я бы сказал, что это Тадж-Махал.
– Тадж-Махал?
– Да. В Индии в Агре есть мавзолей, который называется Тадж-Махал. Там похоронены султан Шах-Джехан и его любимая жена Мумтаз Махал. Говорят, что султан очень любил свою жену. И пока она была жива, не смотрел ни на одну из женщин. Но она умерла при родах четырнадцатого ребенка. И Шах-Джехан на берегу реки Джумны над телом Мумтазы воздвиг из белого мрамора мавзолей. Первоначально он хотел построить на другом берегу для себя такой же мавзолей, только из чёрного мрамора, соединив их между собой мостом, но не успел. Один из его сыновей – Ауренгзеб, убив своих трёх братьев, и, сместив отца с трона, захватил власть. Когда Шах-Джехан умер, Ауренгзеб похоронил своего отца в Тадж-Махале рядом со своей матерью Мумтаз Махал.
– Николай Григорьевич, там есть надпись, что она обозначает?
– Это, скорее всего, санскрит или хинди. Сейчас посмотрим. Написано ВАЛЛАБ(х), но так как «Л» у них произносится мягко, то слышится как ВАЛЛЯБ(х). Звуки «б» и «х» произносятся с придыханием и их почти не слышно. Погодите, возьму словарь, посмотрю что это. Вот! На санскрите это – «дорогой, милый». Значит, с одной стороны медальона написано «дорогой или милый», а с другой стороны «дорогая или милая».
– Зачем?
– Трудно сказать. Смотря для кого, или для каких целей были изготовлены браслеты. Эти слова могут относиться и к тем, кто захоронен в мавзолее, и к тем, для кого сделаны браслеты. Возможно, они свадебные. Видите ли, Валя, Тадж-Махал в Индии, да и не только в Индии, стал символом любви. Верной или, если хочешь, вечной любви.
– Николай Григорьевич, – задумчиво произнес Валентин, – вы не могли бы мне подробнее рассказать о правлении Шах-Джехана?
– Подробнее? Шах-Джехан стал султаном в 1628 году, а через два года в 1630 году умерла его жена Мумтаз Махал. Чтобы стать султаном, ему пришлось убрать с дороги пятерых своих братьев. По тем временам по-другому поступить было невозможно: иначе убили бы его. Будучи, в сущности, добрым человеком, он не хотел, чтобы так же в будущем произошло с его сыновьями. Но султаном мог стать только один из принцев, и он знал, что на этой почве разгорится война, которая может унести жизни трех сыновей, и не хотел этого. Он раздал им в правление самые лучшие земли, чтобы они правили самостоятельно и не враждовали друг с другом. Но они все рвались к власти.
Пожалуй, самой интересной личностью был его третий сын – Ауренгзеб. На протяжении нескольких десятилетий он разыгрывал перед всеми роль святоши, дервиша или, как тогда говорили, – факира. Он уверял, что престол его не интересует, и он хотел бы всю жизнь молиться где-нибудь в укромном месте. И в этом он преуспел, все верили ему, но на самом деле он думал только об одном – о власти.
