Валентина Шабалина
Тадж-Махал
Протрясся пассажиров в душном салоне сорок минут, автобус въехал в Белую Церковь и, проехав почти в центр города, остановился напротив рынка. Войдя на его территорию через большие ворота, над которыми красовалась надпись на украинском языке «Белоцерковский рынок», Валерия поразилась, какую большую площадь он занимает.
– Какой большой!
– Да, ходить здесь можно долго, магазинов много, – Юра взял её за руку и повёл между рядами.
Рынок состоял из множества небольших одноэтажных деревянных домов, выкрашенных в зелёный цвет, в которых располагались магазины как продовольственные, так и промтоварные. Между этими магазинами бойко торговали частники, кто на прилавках, а кто просто на ящиках, громко предлагая и расхваливая свой товар.
Они шли между рядами, на которых продавали лубочные картинки с котятами и целующимися голубками, ковры с лебедями и, что больше поразило Леру, фарфоровые копилки в виде кошек и свиней.
– Я думала, что это всё только в кино показывают! Помнишь «Операция «Ы»? – засмеялась она.
– А знаешь, как это всё раскупается! – сказал Юра.
– Ты серьёзно? Это кто-то покупает?
– Да! Ещё как! Иначе бы они здесь не стояли.
Вдруг Валерия почувствовала, что вокруг неё в пространстве что-то происходит. Стало неспокойно. Все окружающие её звуки ушли на второй план. Она остановилась, вслушиваясь в себя.
– Ты что? – спросил муж.
– Подожди.
– Что-то случилось?
– Да, – Лера вдруг заговорила, волнуясь. – Если мы сейчас завернем за этот магазин, там будет площадь, на которой торгуют фруктами на длинных столах без навеса. Очень много апельсинов продают, и они лежат большими горками. А ещё там есть второй выход с рынка – большие зелёные металлические ворота. Напротив ворот огромная грязная лужа. Рядом с воротами справа – газетный киоск, слева – маленький зелёный домик с полукруглым окошком. Там продают талоны для торговли.
– Ты что, уже была здесь? – удивленно спросил Юра.
– Если выйти за ворота, – не слушая его, продолжала Лера, – там будет булыжная мостовая, которая поворачивает налево и проходит мимо небольшой берёзовой рощи.
– Ну да, была булыжная мостовая, только три года назад её заасфальтировали, – всё больше удивляясь, сказал муж.
Они завернули за угол магазина и остановились. Все было так, как только что рассказала Валерия: прилавки, на которых горками лежало огромное количество апельсинов, и забор, и лужа, и газетный киоск, всё это было.
– Ты всё-таки была здесь?
– Нет, не была. Я всё это видела во сне много лет назад, когда я училась ещё в школе. Во сне я вышла за ворота, села в какую-то таратайку, она понеслась по булыжной мостовой вниз, но не вписалась в поворот, и меня выбросило на зелёную траву среди зелёных берёз.
Лера шла мимо торговых рядов, заворожено глядя на оранжевые горки апельсинов, потом, торопясь, прошла мимо огромной лужи и вышла за ворота. Перед ней лежала дорога, которая спускалась вниз и круто поворачивала мимо железобетонного забора налево. Рядом с забором росло четыре тонких берёзки.
– Рощу вырубили недавно, и поставили забор, – подойдя, сказал Юра. – Оставили только эти берёзки.
Валерию начала бить мелкая дрожь.
– Похоже, мы не просто так с тобой встретились. Поехали домой, – тихо сказала она.
Они молча ехали в полупустом автобусе, говорить не хотелось. Потом шли по улице военного городка, держась за руки. Зашли в магазин самообслуживания, но даже там Юра не отпустил руку жены. Вдруг он заметил у стеллажа с хлебом Марию и побледнел. Взяв булку хлеба, она демонстративно шла навстречу, презрительно рассматривая Валерию с ног до головы. Та наклонилась над холодильной камерой с молочными продуктами.
– Юра, руку отпусти, неудобно брать продукты одной рукой.
Но муж только крепче сдавил её ладонь. Она снова дёрнула руку.
– Ну отпусти! Что ты как маленькую держишь!
– Здравствуй, Юрочка! – проходя мимо, сказала Мария.
– Здравствуй… те.
– Кто это? – оглянулась Валерия.
– Официантка из офицерской столовой. Я её плохо знаю, но иногда здороваемся. Ладно, ты смотри, что тебе надо, а я подожду тебя у кассы.
Юра вышел из отдела. Расплатившись за хлеб, к нему подошла Мария.
– Ну что, свою красотку за ручку водишь? Боишься потерять? Не поможет! Она уже покойница!
– Маша! Опомнись, что ты говоришь!
– Это тебе надо было опомниться, когда ты решил жениться на ней! – бросив ещё раз злой взгляд на Валерию, Мария вышла из магазина.
Они дошли до дома уже в сумерках. Открыв дверь, Юра зажег свет на веранде. Хлопнула калитка.
– Товарищ старший лейтенант! Товарищ старший лейтенант!
– Что случилось? – Юра вышел на крыльцо.
– Тревога! Приказано явиться на место сбора к 21.00.
Юра посмотрел на часы:
– Без двадцати девять.
– Я насилу вас нашёл, вы теперь далеко живёте, – оправдывался солдат.
– Идите! Я успею!
– Есть! – солдат отдал честь и, скрывшись за калиткой, растаял в сумерках.
– Что-то случилось? – тревожно спросила Валерия.
– Учебная тревога, ничего страшного, – успокоил её муж. – Для тебя она первая, потом привыкнешь.
Войдя в дом, и быстро надев форму, он взял с собой небольшой чемоданчик, который всегда стоял наготове:
– Скорее всего, я вернусь через три дня. Дом на отшибе, не испугаешься одна?
– Нет.
– И ещё… Постарайся никуда не ходить без меня.
– Хорошо.
Он притянул жену к себе и поцеловал:
– Всё, я побежал!
Три дня тянулись мучительно долго. За это время Лера успела навести порядок в доме и в саду. Было такое чувство, что она на краю света: ни радио, ни телевизора, даже людей не было видно, только солнце, птицы и деревья. Валерия сходила за водой к колодцу в соседний через дорогу дом, и решила постирать. Стирая, она мысленно писала письмо домой:
«Здравствуйте мои дорогие, мама, папа и Галочка.
У меня всё в порядке. Сняли комнату в частном доме. Дом стоит посреди сада, да ещё в конце улицы: ни людей, ни машин. Тишина такая, как будто я на краю света. Юру подняли по тревоге, и я уже три дня сижу в доме одна. Стираю бельё, и мысленно пишу вам письмо,… а с дерева в таз падают абрикосы. Никогда не видела, как растут абрикосы… Как странно: абрикосы в мыльной воде…»
Хлопнула калитка. По дорожке сада нетвёрдой походкой шёл Юра. Вытирая руки полотенцем, Лера кинулась к нему.
– Юра! Наконец-то!… Что с тобой? Ты пьян?
– Солнышко, ты только не беспокойся, ребята на свадьбе не были… пришлось поставить… сама понимаешь… Мы завалились в шинок… и выпили…
– А что такое – шинок?
– Кабак.
Юра упал на диван, не раздеваясь. Стаскивая с него сапоги, Лера подумала:
«Вот и новая жизнь».
Лера проснулась рано утром. Солнце освещало комнату, за окном щебетали птицы. Было хорошо и спокойно. Рядом спал муж. Валерия улыбнулась, глядя на него, и, перевернувшись на бок, посмотрела на часы, которые стояли на полу рядом с диваном.
«Четыре часа. Как рано! Можно ещё поспать», – подумала она.
Она лежала и в полусонном состоянии осматривала комнату. Взгляд скользил по столу, окну с вышитыми занавесками, чемоданам, и остановился на шинелях, которые висели на гвоздях на белёной стене напротив неё.
«Это шинели моего мужа… его фуражка… его китель. Это всё его, а значит и моё. Это моя жизнь, мой новый мир. Я – жена. И это всё принадлежит мне».
Было так хорошо и спокойно, что Лера мысленно произнесла ещё раз:
«Это всё принадлежит мне! Это моё!»
Вдруг спокойный и ласковый голос рядом с её мыслями произнёс:
«Нет, это не твоё».
«Моё! Это всё принадлежит мне!» – не слушая голос, умиротворенно подумала Лера.
И опять этот же голос ласково, но настойчиво повторил:
«Нет, не твоё».
«Это моё! Моё!»
С нотками сострадания голос ниоткуда произнёс:
«Нет! Всё это не твоё!»
Валерия резко села на диване, окончательно проснувшись.
«Что это было? Чей этот голос?»
Она окинула взглядом комнату, не узнавая её. Посмотрела на свои руки, ночную рубашку:
«Что со мной? Где я? И что я тут делаю?»
Она повернулась и посмотрела на мужчину, лежащего рядом с ней:
«Кто этот человек? Почему я в его постели?»
Юра проснулся, протянув к жене руки, он сказал:
– Ты чего-то испугалась? Не бойся, я рядом. Иди ко мне.
Лера хотела спрыгнуть с дивана и уйти от этого человека, но вдруг она почувствовала, как вокруг неё уплотнилось пространство. Какая-то энергия буквально сковала её, она была настолько сильна, что невозможно было вырваться, можно было только подчиниться ей. Под действием этой энергии её тело развернуло в сторону мужа, уголки рта сами собой, без Лериного усилия, раздвинулись, улыбкой осветив её лицо, и она упала в его объятия.
И сразу же всё встало на свои места: рядом лежал человек, которого она любила. Всё было настолько странным и непонятным, что не было сил даже удивляться. Юра, поцеловав жену, уснул, а Валерия лежала в его объятиях и думала:
«Что происходит? Кто я? Только что мой муж был для меня чужим, совершенно чужим человеком, которого я не знала, а теперь я опять его люблю. Но ведь я, действительно, его любила и люблю! Бред какой-то! Почему я не узнала его? … А эта энергия, которая меня окружила? Какая же в ней была сила и мощь! Я не могла пошевелить ни одним мускулом. Я даже говорила не то что думаю, а изменить что-либо, была не в силах. Но почему мне оставили память об этом? Для чего? А этот голос, такой родной и знакомый. Чей это голос? Одни вопросы и ни одного ответа».
Глаза сами собой закрылись, и Лера уснула.
День выдался суетной. Она сходила в местную поликлинику, и там подтвердили её догадки. Потом она зашла в магазины, накупила продуктов и побежала домой готовить ужин. Пока ждала в радостном возбуждении мужа, – помыла полы, постирала, постряпала торт, а он всё не шёл.
Юра пришёл с работы поздно, сказав, что задержали на работе, они поужинали и сидели на крылечке, обнявшись. Небо было чистое без облаков и на нём горели яркие звезды.
– Я люблю смотреть на звёзды, – тихо сказала Лера.
– Я тоже.
– Я хочу тебе что-то сказать.
– Что?
– Я беременная. У нас будет ребёнок.
– Ты серьёзно?
– Да! Я сегодня была в поликлинике.
– Значит, я скоро стану отцом?
– Да. Я рожу мальчика.
– Откуда ты знаешь, что будет мальчик?
– Знаю. Мы назовем его Александром.
Прошло полгода
Был тёплый осенний день. Валерия с Юрой бродили по Белоцерковскому парку по опавшей листве. Увеличившийся Лерин живот, был заметен даже через пальто.
– Хочешь, я тебя обрадую? – сказал Юра.
– Обрадуй!
– Нам дали комнату в доме для офицеров.
– Ура!
– А теперь огорчу.
– Попробуй.
– Комната в коммуналке на пять хозяев. Но рядом секция на одиннадцать! Нам ещё повезло!
– Нашёл чем огорчить! Да я всю жизнь прожила в коммуналке, родители только недавно квартиру получили. Дом, в котором мы с тобой живём, не сегодня-завтра продадут, так что всё равно переезжать куда-то надо. Да и веселее будет, все-таки не одна!
– Ну, вот завтра и будем переезжать! Согласна?
– Согласна! А что ещё случилось? – таинственно спросила Лера.
– Случилось? Ничего! С чего ты взяла, что что-то случилось?
– Ты заметил, что сегодня не водишь меня за руку? Даже как-то непривычно!
– Теперь можно не водить!
– Это почему?
– Потому что видно, что ты беременная!
– Интересно! Вышел указ, что к беременным нельзя подходить и брать их за руки? Ну-ка, рассказывай!
– Лера, помнишь, я тебе говорил, что у меня до тебя были женщины?
– Помню! И что? Какое мне дело до них?
– Они приревновали и пригрозили тебя убить.
– Убить? За что?
– За то, что ты моя жена. Ты на Украине, а не в России, здесь они делают друг другу пакости, как только могут и по любому поводу. Поэтому я не мог отпустить твою руку, мне посоветовали везде держать тебя за руку.
– А теперь они передумали меня убивать?
– Теперь видно, что ты беременная, а две жизни они загубить не решаться.
– Забавно. И ты во всё это веришь?
– Верю. Я тут пожил три года, всего насмотрелся.
Лера стояла посреди пустой комнаты, которую им выделили в части.
– Здравствуйте, соседи.
Лера обернулась. В дверях подбоченясь стояла молодая беременная женщина, держа за ручку двухгодовалую девочку.
– Я ваша соседка, – сказала она, – Моя дверь напротив вашей. Давай знакомиться. Меня Надей зовут.
– Лера.
– А чего вещи не везёте?
– Привезли, – Лера указала на чемоданы.
– Не густо.
– Муж с друзьями поехал в магазин, сейчас диван привезут.
Соседка скрылась в своей комнате и через минуту вернулась с молотком и вешалкой.
– Это тебе. Дом начинается с вешалки. Мы себе новую купили, а эта всё равно лежит.
– Спасибо.
– Куда прибивать будем?
– Вот сюда! – указала Лера на участок стены за дверью.
– Подержи-ка, – Надя отдала ей молоток и два больших гвоздя. – Сейчас прибросим. Нормально?
– Сойдет! – Лера уверенным движением руки вбила гвозди, пока Надя держала вешалку.
– Наш человек! – сказала Надежда. – С новосельем! Пойдём, я тебе наше общее хозяйство покажу, с девчонками познакомишься.
На небольшой кухне было тесно. Две соседки Нина и Катя резали что-то на своих столах. Лера, за неимением своего стола, резала овощи за Надиным столиком. Надин муж Николай в спортивном трико и майке сидел рядом на табурете, держа на руках дочку, и курил сигарету. Надежда, стоя у плиты и помешивая что-то в кастрюльке, с упоением рассказывала:
– Девочки! Я вас уверяю, это настоящая гадалка! У неё половина нашего городка побывала. Говорит всю правду! Вот так посмотрит на тебя! И всё как есть скажет! Я к ней зашла, так она только взглянула на меня и говорит: «Вы замужем и у вас скоро будет ребёнок».
– Надя! – смеясь, сказал Николай. – Я не гадалка, а это тоже угадал бы.
– Ну надо же, гадальщик! – подбоченилась Надя.
– Во-первых: у тебя на правой руке обручальное кольцо; во-вторых: видно, что ты беременна. Трудно не угадать, что у тебя будет ребёнок!
Все засмеялись.
– Коля! На самом интересном месте перебил! И вообще, чего это ты здесь куришь? Тут кругом беременные женщины и дети! Ну-ка, шагом марш в свою комнату!
– Надь, ужинать-то, когда будем?
– Иди, иди! Сейчас доварю и приду.
Николай не успел уйти, как на кухню вплыла очень полная женщина в халате с чёрными как смоль взбитыми в высокую причёску волосами и с неприятными тёмными рыбьими глазами. Не глядя ни на кого, она прошла, покачивая пышным бюстом и бедрами, к своему столу, и бросила на него большой свёрток с продуктами.
– Здрас-с-сте! – сквозь зубы процедила она.
– Здравствуйте, Ольга Николаевна! – сказала Надя за всех. – А у нас новая соседка, познакомьтесь!
– Наслышана уже! – процедила Ольга Николаевна и двинулась к выходу.
– Чего это вы так нелюбезно? – удивилась Надя.
– А лучше б она сюда вовсе не приезжала! Делать ей здесь нечего!
– Зачем вы так? – опешила Надя.
– Здесь своих женщин достаточно! Пусть уезжает туда, откуда приехала! – ответила Ольга Николаевна и вынесла своё тело из кухни.
– Надюша, не задерживайся! – сказал Николай и выскользнул из кухни.
Валерия стояла в растерянности у стола.
– Не обращай на неё внимания, – как бы оправдываясь, сказала Надя.
– Злая она как сто чертей, – добавила Нина. – Не любят её здесь. Она местная. Говорят, бабка у неё цыганкой была. Мужа нет, дочь свою Лариску неизвестно от кого родила. Та в девятом классе учится, а вешается уже на всех мужиков.
– Самогон гонит, – продолжила Катерина, – торгует им и днём и ночью. Мужиков наших спаивает. Управы на неё найти не можем. Она и начальство к рукам прибрала.
– А кто она? – спросила Лера.
– Официанткой в офицерской столовой работает.
Вот и наступил праздник 7 ноября. В военном городке всю неделю солдаты чистили газоны, дороги и красили белой краской бордюры. На административных зданиях были вывешены плакаты и транспаранты, нарисованные полковыми художниками. На каждом жилом доме висели красные флаги. Полк должен был собраться на построение к девяти часам на стадионе военного городка, и после торжественной речи комполка три раза с песнями пройтись по этому стадиону. Жёны и ребятишки всегда толпились вокруг, наблюдая за происходящим, размахивая маленькими красными флажками и радуясь, когда видели своего мужа и папу.
Раннее утро во всех коммунальных секциях начиналось одинаково. Из репродукторов лилась праздничная музыка. Женщины на кухнях готовили завтраки. Мужчины чистили до блеска в коридоре туфли, тут же носились малолетние карапузы с красными флажками, которым в этот день разрешалось кричать, пищать и бегать. Везде была праздничная суматоха.
Лера внесла в комнату горячую сковородку с картошкой и чайник.
– Садись завтракать.
– Угу, – бреясь, сказал Юрий. – Лер, белую рубашку погладь.
– Я её вчера ещё погладила, и брюки тоже. Всё готово. Ешь.
Они сели за стол.
– Ты придёшь на стадион? Там парад будет.
– Да, мы с Надей придём.
– А кашне нашла?
– Какое кашне?
– Белое. И белые перчатки.
– Ты мне ничего не говорил.
– Забыл. По форме нужен белый шарф под шинелью и белые перчатки. Посмотри в чемоданах.
Лера бросилась открывать чемоданы и перекладывать белье.
– Что-то я не помню, чтобы они мне попадались под руку, – озабочено сказала она. – Почему не предупредил вчера? Я бы в магазине купила. Вот перчатки нашла! Только они почему-то все на правую руку.
– Та-ак! – протянул Юра, рассматривая перчатки. – Левые, наверное, у Витьки Савина остались. Мы с ним в прошлый праздник вместе пили. Ладно, на построении поменяемся. Сходи к соседям, спроси, может лишнее кашне есть.
Валерия выскочила из комнаты. Одновременно с ней в коридор пулей вылетела Надежда.
– Лера! У вас лишнего белого кашне нет?
– А я к тебе с тем же вопросом!
– Каждый год одно и то же! И где они их оставляют?– всплеснула руками Надя и, хлопнув дверью, скрылась в своей комнате.
Все офицеры, выходя в коридор, поздравляли друг друга с праздником, их провожали жены и дети.
– Соседи! С праздником! – выходя из своей комнаты, сказал Николай.
– С праздником!
– Сегодня вечером гуляем? – спросил кто-то из мужчин.
– А как же!
– Девочки, стол придумайте!
Четверо красивых подтянутых мужчин в парадных шинелях ВВС и в белых кашне вышли из дома.
Все, после ухода мужей, тут же разошлись, в коридоре остались только Лера с Надей. Двери в их комнаты были открыты. Лера посмотрела в свою комнату, там творилось что-то ужасное: бельё из чемоданов было разбросано по полу и дивану. Она перевела взгляд на Надину комнату. Там было не лучше: вывернутые шкафы, разбросанная одежда по стульям, на рожке люстры, покачиваясь, висел галстук. Из детской кроватки, припав лицом к сетке, удивленно таращила глазенки на весь этот кавардак Надина дочка.
– На войне как на войне! – пожала плечами Надя. – Привыкнешь.
– Вы где кашне взяли? – вдруг спросила она.
– Это новое белое посудное полотенце. А у вас?
– Белая майка!
Женщины посмотрели друг на друга и прыснули от смеха.
Вот и наступил долгожданный апрель. Это месяц родов, которые должны вот-вот начаться. Было страшно от неведанного: как всё это пройдёт и как должно начаться? Говорить про это было не принято, а врачи по этому поводу успокаивали: «Никто ещё не остался пожизненно беременным. Как рожать? Сами и узнаете!». И только уже рожавшие соседки наставляли Леру.
Третий день живот болел так, что невозможно было спать ночами. Всю ночь Лера бегала каждые тридцать минут в туалет, не решаясь будить мужа. В пять утра, встав на колени перед диваном, чтобы живот не давил на низ, она тронула за плечо мужа.
– Юра, – улыбнулась она, – кажется рожать пора. Больно очень.
Муж открыл глаза и посмотрел на неё.
– Раз улыбаешься, значит ещё можешь терпеть, – сказал он, перевернулся на другой бок и заснул.
В семь утра, не добудившись мужа, Лера с трудом вышла в коридор и стала надевать сапоги. Из своей комнаты выскочила Надя.
– Ты чего такая? Началось?
Лера кивнула головой.
– А твой где? Почему в больницу не ведёт?
– Спит ещё.
Сдёрнув полотенце с плеча, Надя влетела в комнату Леры и шлёпнула по одеялу Юру:
– Чего лежишь?! Жена рожает, а он дрыхнет!
Юра подскочил на диване:
– Так она улыбается! Я думал просто так…
В офицерской столовой было шумно. Мария с подносом подошла к столу, где сидел Лесков.
– Говорят, твоя в роддоме, значит, ты нынче холостой? – ставя перед ним тарелку с едой, спросила она. И не дожидаясь ответа, продолжила: – Мой в Моздок улетел в командировку. Я тоже холостячка. Придёшь?
– Приду, – глядя ей в глаза, игриво сказал Юрий.
– Так я буду ждать тебя в десять вечера.
Вечер наступил быстро. На небе зажглись первые звёзды. Лесков шёл по деревне, где когда-то снимал у бабы Лены комнату. Подойдя к одноэтажному домику, наполовину скрытому за деревьями, Юра оглянулся по сторонам и открыл калитку. В доме горело одно окно, но на веранде света не было. Он почувствовал, как кто-то положил ему руку на плечо.
– Пришёл, коханый мой?
– Маша!
Мария прильнула к его груди и поцеловала долгим и страстным поцелуем.
– Соседи могут увидеть, – сказал Юра, оглянувшись.
– Пойдем в дом. Завтра на службу от меня уйдешь, здесь ближе.
Валерию встречали все соседи. Юра занёс в комнату маленький белый свёрток, завязанный голубой лентой.
– Поздравляем!
– Поздравляем с сыном!
– Спасибо, – улыбалась Лера.
Женщины кинулись развязывать свёрток.
– Через неделю и у меня Надюшка родит сына, – улыбался Николай, обнимая свою жену, – так что вам тут скучать не придётся.
– Дочь у нас будет! – сказала Надя.
– Сын! Я лучше знаю! Дочь уже есть!
В открытую дверь комнаты Лесковых вплыла Ольга Николаевна.
– Ну, и что у нас за новый жилец? – спросила она, подходя к дивану, на котором лежал белый свёрток.
Валерия насторожилась. Посмотрев на ребёнка, хмыкнув и передёрнув плечами, соседка молча вышла из комнаты.
– Вот зараза! Как будто её звали сюда! – тихо сказала Нина.
– Не по себе как-то стало, – призналась Лера.
– Не бери в голову! – улыбнулся Юра.
– Правильно! – хлопнула в ладоши Надежда. – Все на кухню! Там праздничный обед в честь новорожденного приготовили! А как назовёте мужчину?
– Александром, – сказала Лера.
Две молодые мамы гуляли по городку. У одной была голубая коляска, у другой – красная. Их ребятишки немного подросли, им было уже по три месяца.
– Что-то со мной происходит, – сказала Лера. – Молоко пропало, малыша кормить нечем. Помнишь, месяц назад я тебе говорила, что сильно болят глаза. Боли в руках и ногах так и не прошли. Болят так, что трудно ходить, утром Саньку не могу вытащить из кроватки, боюсь уронить.
– Ты у врача была? – спросила Надя.
– Была. Смотрели окулист, терапевт, гинеколог, невропатолог. Анализы все хорошие. Сказали, что я абсолютно здорова.
– Что-нибудь назначили?
– Попить траву пустырника и не нервничать. Да я и так не нервничаю, а мне становится всё хуже и хуже.
– Сходи ещё раз к врачу.
– Сегодня была. Опять ничего не нашли.
Лера с трудом шла по коридору, переваливаясь с одной ноги на другую как утка. Из своей комнаты вышла Ольга Николаевна.
– Лера, вы плохо себя чувствуйте? У вас болят ноги? – с ухмылкой спросила она.
– Я хорошо себя чувствую, и у меня ничего не болит, – сказала Лера и закрыла перед носом соседки свою дверь.
Юра читал газету, лежа на диване.
– Юра, надо послать маме телеграмму, чтобы приехала.
– Зачем? – спросил он, не отрываясь от газеты.
– Мне очень плохо. У меня сильно болят ноги и руки.
– Сходи к врачу.
– Я ходила несколько раз, врачи сказали, что я здорова.
– Значит здорова. Им лучше знать.
Лера подошла, взяла из рук мужа газету и спокойно сказала:
– У меня настолько болят ноги, что мне трудно дойти даже до кухни. Боли в руках такие, что я не могу взять чашку, не говоря о сыне. Я не сплю ночами.
– Ты мне ничего не говорила.
– Я говорила. Но последнее время ты часто дежуришь сутками, и тебя почти не бывает дома, а мне нужна помощь. Поэтому, ты сейчас оденешься, пойдешь на почту и отобьешь моей маме телеграмму, чтобы срочно вылетела.
Прошло несколько дней. Пустырник не помогал. Ноги и руки болели так, что хотелось выть, да и позвоночник почти перестал гнуться и приносил одни страдания. Ко всему прочему добавилась странная непереносимость холода. В своё дежурство по коммуналке, когда надо было отдраить краны на кухне и в ванной, она не могла к ним прикоснуться. Казалось, что холод металла проходил сквозь пальцы, и был осязаем, принося с собой ужасную боль. Полы в комнате были запылённые, не было сил даже протереть их тряпкой на швабре. Лера ждала Юру, но у него опять было очередное дежурство. Ребята, соседи по коммуналке, приходили вечером домой и, пряча глаза, сообщали, что его срочно вернули на аэродром, и скорее всего, его два дня не будет. «Что делать, – вздыхали они, – служба!»
Заплакал сын.
– Иду, солнышко! Иду! – Лера с трудом поднялась со стула. – Кушать хочет мой маленький! Сейчас мама покормит. Сейчас.
Тяжело переваливаясь с ноги на ногу, она дошла до стола и взяла завёрнутую в полотенце, чтобы не остыла, бутылочку с молоком.
– Иду, маленький, иду.
С трудом опустившись на табурет, который стоял рядом с кроватью, она протянула бутылочку сыну. Сильная боль в спине не позволила ей наклониться к нему.
– Сейчас, родной мой, сейчас. Мама наклониться даже не может.
Пересиливая боль, так что на лбу выступили капли пота, Лера поднесла соску ко рту сына. Тот поймал её и принялся сосать молоко.
– Сейчас Сашенька поест, а потом папа придёт и погуляет с сыночком. О, да мы ещё и мокрые! Что же делать, Санька? Ты ещё сам не можешь ползунки с себя снять, а я «уже» не могу. Придётся опять звать на помощь тётю Надю.
В дверь постучали.
– Войдите! – сказала Лера, не вставая с табурета и не оглядываясь.
– Лерочка!
Лера оглянулась, на пороге стояла мама, а через её плечо выглядывала улыбающаяся Галина.
– Мама! Приехала!
– Приехала, дочка! Что случилось? – сказала Тамара Николаевна, обнимая дочь.
– Теперь уже ничего не случится, раз ты здесь! Теперь я за Александра спокойна.
Лера поднялась со стула и медленно, держась за мебель, пошла к дивану. Тамара Николаевна с Галей молча смотрели на неё.
– Вы раздевайтесь и проходите, а я прилягу. Устала.
Она подошла к дивану и, превозмогая боль, легла.
– Ну, вот и всё! Я только тебя, мама, и ждала, – сказала она и закрыла глаза.
Надя с коляской подходила к дому. Около подъезда стояла машина скорой помощи. Из подъезда на носилках вынесли Леру. Юра помогал нести их.
– Что случилось? – подбежала к машине Надя.
– Валерию парализовало, – сказал Юра. – Комполка дал вертолёт. Сейчас вылетаем в Киев в областную больницу.
Носилки закатили в машину и дверцы захлопнулись.
