Валентина Панкратова
В обнимку с ураганом
Надо ли говорить, что мы с Танькой берем смузи только у нее и каждый раз набираем себе разные сочетания. Пить витаминный коктейль идем в парк. На аттракционы идти не хочется, поэтому недолго гуляем по относительно тихим и темным тропинкам, практически не разговаривая. Ребята на связь почему-то так и не выходят. И меня это угнетает.
Ужинать мы дружно решаем дома, тем более что обе еле держимся после бессонной ночи и посещения ущелья. Этот прошедший без ребят день мне совершенно не нравится несмотря на то, что мы завершили все наши задачи – и чемодан нашли, и студенческую подругу Танькиной мамы.
Пожалуй, есть и положительные моменты от того, что я ввязалась в авантюру с Танькой. По крайней мере, мы весь отпуск живем как будто на бегу с полной загрузкой – я радуюсь, злюсь, обижаюсь. Вот чего мне некогда делать до сегодняшнего вечера, так это скучать.
Пятница
– Тань, – после вчерашнего купания в ущелье горло чувствительно опухло и голос как после хорошей попойки. Мы валяемся в кроватях, и нам совершенно не хочется из них выковыриваться, – ты можешь представить? Сегодня у нас вторая ночь за всю неделю, которую мы провели у себя. Мы с тобой лежим просто так и никуда не торопимся.
– А ты можешь представить, как радуются придурки? – хохочет подруга в ответ, – они должны быть счастливы, всю ночь дрыхли на кровати, а не на полу.
Действительно смешно, но лично меня отсутствие весточек от Антона расстраивает.
– Натусик, хорош валяться. Солнце уже высоко, труба зовет на пляж. Может там уже все успокоилось и можно будет напоследок поплавать. Завтра домой, если не забыла. Надо срочно запасаться впечатлениями.
– Да куда уж больше, – для проформы ворчу я, вставая.
Казалось бы, вот теперь мы точно можем начать беззаботно отдыхать. Все проблемы решили. Хотя, нет! Одно важное дело у нас все-таки осталось. Надо отдать ребятам их вещи. И дело вовсе не в шмотках – мне просто необходимо увидеть Антона. От него нет известий уже сутки, с тех самых пор, как его узурпировала мама, Марина Максимовна. Мне ужасно не хватает его внимательного и заботливого взгляда. Вот сейчас я точно не отказалась бы от его сочувствия. Понимаю, что завтра мы можем расстаться навсегда, но внутри живет надежда, что в Москве все продолжится или, точнее, только начнется.
В последний раз бежим к морю, не сговариваясь, не обычным путем, а по улице, на которой живет Марина Максимовна, и где сейчас, возможно, находится Антон. Танька, размахивая руками, громко рассказывает что-то забористое. Ощущение, что она специально вещает на всю улицу, чтобы «вызвать на бой» Дениса, если он там. Однако, ее верный спарринг-партнер бой не принимает. До боли в глазах вглядываюсь в зеленый участок, но ни маму Антона, ни ребят там не вижу. Жильцы тоже все куда-то исчезли.
Погода кардинально отличается от прошлых дней, и нам следует радоваться, что основной отпуск она нам улыбалась, а клыки припасла напоследок. Прохладный и мечущийся во все стороны воздух еще вчера заставил нас влезть в московские джинсы и кроссовки. Чем ближе подходим к берегу, тем сильнее нападки ветра. На набережной он задается целью свалить нас с ног ну или на худой конец вырвать из рук рюкзачки. Разговор не клеится, потому что орать друг другу приходится во весь голос сквозь шум ветра и разбивающихся о берег волн.
Обычно в последний день отпуска я с грустью оглядываю место отдыха, стараясь запомнить все до мельчайшей пылинки, чтобы потом долго-долго пережевывать воспоминания. Сейчас все не так. У меня есть цель, у меня есть надежда, у меня есть ощущение, что все только начинается, и мне надо постараться, чтобы оно началось как можно быстрее. Как там поет Вера Брежнева? «Я вижу цель, я знаю ориентир» и двигаюсь к ним словно теплодизельэлектроход.
Задумавшись, не замечаю, как оказываемся около Шторма. Время начала завтрака, у нас еще есть шанс застать ребят в номере. Буквально волоку усмехающуюся Таньку в номер наших друзей. Перед дверью ребят мои нервы сдают, и не в силах постучать, сажусь на корточки рядом. Сердце колотится, словно рассчитывает, что его должны услышать внутри номера. Танька, соревнуясь с моим мотором, долбит что есть силы и, не получив ответа, толкает дверь. Заперто. На всякий случай подруга добавляет пару ударов погромче, но уже и так понятно, Антона и Дениса нет в отеле.
– Тань, может, они все-таки у Марины Максимовны? Наверно, парни к ней переехали. Что им здесь оставаться?
– Предлагаешь к ней пойти? «Здрасте, пожалуйста. Мы тут Вашего сына потеряли», – ерничает подруга, – нужны мы ей, как растаявший снег. У них там свои страсти кипят.
– Ну мало ли, она не выпускает его из дома… Может ей плохо стало, и ребята не могут ее оставить…
– Все возможно, Натуль, – скалится Танька над моими наивными надеждами, – но телефон никто не отменял. А они не звонят. Так что все. Забудь. Не хочу тебя расстраивать, но, похоже, Тоху взяли в хороший такой оборот. А он парень мягкий, отвертеться не сможет. Неужели ты думаешь, что маман позволит ему питаться в кафе? Там, небось, для любимого сыночки такие яства готовятся! Никакая Елена не сравнится.
Мы спускаемся на стеклянном лифте. Картина, открывающаяся с высоты третьего этажа на бушующее море, отправляет на второй план все мысли об Антоне. Как же люди рискуют выходить в такую стихию на кораблях? Самые большие и современные суда для моря просто детские игрушки.
– Давай подождем их здесь. Вдруг, и вправду на завтрак придут, – подруга тянет меня к парапету, отделяющему набережную от пляжа, и я скорее догадываюсь, чем слышу ее слова.
– Тань, но там же мокро, – упираюсь я, но глянув в горящие фанатичным светом глаза спутницы, понимаю, что спорить бесполезно.
Через парапет периодически захлестывают основательные брызги от самых больших волн, но Танька не обращает на них никакого внимания. Беснующееся у берега море завораживает, и я тоже не могу оторвать от него взгляда. Вид поднимающейся как будто из ниоткуда взявшейся водяной стены, смешанной с камнями, парализует и околдовывает. С оглушающим грохотом камни с силой швыряются на берег, а вспененная вода, немного успокоившись, но все еще шипя, стекает обратно в море, чтобы вернуться с новой партией камней и с новой силой.
– Наташка, пошли спустимся на пляж, – с ужасом чувствую, что Танька тянет меня к лестнице, перед которой натянута бело-красная ленточка.
– Ты с ума сошла? – вырываюсь я, – тебя прибьет первым же камнем!
– Я же не собираюсь купаться, что я ненормальная, что ли? – вроде бы логично отвечает подруга, продолжая продвигаться вдоль парапета к спуску на пляж, – только попробую фото сделать поближе, пока волны не будет.
У меня уже нет сил отговаривать Таньку и тем более ругаться на нее, все что я хочу, это отбрыкаться. Мне страшно уже не за сумасшедшую фанатичку, а за свою собственную жизнь. Цепляюсь за парапет и изо всех сил молча мотаю головой. Подруга возбужденно хохочет. Наверно, никому из редких прохожих и в голову не приходит, что она вознамерилась сделать.
Танька, смекнув, что я сливаюсь, отпускает мою руку и в одиночестве устремляется к проходу. Как только непосредственная угроза жизни миновала, медленно подтягиваюсь вслед за ней, оглядываясь в поисках хоть кого-нибудь, способного остановить ненормальную.
Дойдя до лестницы, самоубийца на минуту останавливается на верхней ступеньке и с восхищением смотрит на кипящие волны. Она выжидает момент, когда рухнувшая на пляж стена воды извилистыми змеями возвращается в море, и аккуратно спускается на пару ступенек вниз. Несколько секунд, пока стихия собирается силами и готовит новую порцию воды с камнями, Танька щелкает телефоном. Как только волна заявляет о готовности обвалиться на берег, подруга поднимается по ступенькам вверх, и я с облегчением выдыхаю.
Но Танька не была бы Танькой, если бы на этом успокоилась. Естественно, она входит в азарт. Опять и опять спускается ниже к пляжу, чтобы сделать снимки. Я понимаю, что ей хочется запечатлеть миг, когда огромная масса воды вот-вот ринется вниз с максимальной высоты. От нехорошего предчувствия у меня сводит скулы, и каждую волну я встречаю как личного врага.
Заканчивается все резко и предсказуемо. Танька не успевает отбежать по лестнице наверх от очередной особо тяжелой волны. Вода, гремя камнями, хищной гидрой обрушивается буквально в метре от безмозглого фотографа, разливаясь, сбивает Таньку с ног и тащит в свое морское логово. Подруга барахтается, делая попытки найти хоть что-нибудь, за что можно зацепиться и дождаться, когда волна выдохнется. Частично ей это удается, и тем не менее она медленно но верно, сползает туда, где набирает силу очередной монстр. Если следующая волна обрушится на подругу, то дальше ее побитое камнями тело отнесет в море.
Все это прокручивается перед глазами в считанные секунды. Открыв рот в немом крике, бросаюсь на помощь, но двинуться вперед не получается, что-то не пускает. В голову врывается ужасная мысль, что парализован не только голос, но и ноги. Делаю еще одну попытку и осознаю, что кто-то держит меня в районе талии. Уже не ощущаю свое сердце, мне кажется, от злости и страха за Таньку оно перестало биться. В отчаянии оборачиваюсь назад, и взгляд упирается в Антона.
– Куда? – перекрывает его крик грохот моря. – Поплавать решила?
Заикаясь, яростно пробую объяснить своим сипатым голосом, что Таньке грозит беда. Показываю ему на беспомощную подругу и вижу, как ее буквально за шкирку утаскивает от падающей волны Денис. Он поднимает согнутую пополам экстремалку на ступени. Она отплевывается и, похоже, не может сама стоять, потому что как только качок ее отпускает, норовит сесть на ступеньки.
Денис подхватывает Таньку и вешает ее руку себе на плечо. Таким макаром он выводит ее на набережную. Антон слегка отпускает меня, давая возможность подойти к подруге и убедиться, что с ней все относительно в порядке. Но ватные после пережитого стресса ноги отказываются идти, и я цепляюсь за руку друга.
– Вот это драйв, – еле слышу Танькины слова, но видуха у подруги еще та. Одна прическа не пострадала, ее ежику морские ванны не страшны, а мелкие камешки, застрявшие среди коротких волосков, можно считать украшениями.
Двигаемся ко входу в отель, благо, до него не более пятнадцати метров. Я практически повисла на руке Антона, ноги передвигаются с трудом, а разум никак не может поверить, что все обошлось. Весь мокрый Денис, не обращая внимания на уставившихся на нашу процессию зевак, чертыхается и выдает все, что имеет сказать по поводу ненормальности спасенной им особы. Ошалевшая Танька хоть и сама переставляет ноги, но молча, и заметно, что делает это с трудом. Без помощи своего спасителя дойти не смогла бы.
***
– Ты никого не могла получше выбрать себе в качестве компании к морю?
В номере Денис с полчаса орет на непривычно тихую Таньку, и немного выдохнувшись, переключается на меня. Это и лучше. Я никак не могу прийти в себя от вида борющейся за жизнь подруги. Как только закрываю глаза, перед мысленным взором встает огромная волна, готовая выплеснуться и унести в море трепыхающееся беспомощное тело. Убеждения, что с Танькой все в порядке помогают ненадолго. Картина появляется перед глазами вновь и вновь, заставляя руки выплясывать непонятный танец, а сердце замирать от страха.
– Мы подруги, – ничего более умного мне в голову не приходит. От моих слов, а может, от пропитого голоса, качок звереет.
– Подруга?! Да с такими подругами никакие враги не нужны, – чувствуется, что парень опять пошел в разнос, – ты хоть понимаешь, что она могла погибнуть? А тебе досталось бы мотаться по ментам, моргам с оформлением переноса тела в Москву?
– Денис, но все же обошлось, – мямлю я, стараясь убедить саму себя, что все позади. Зря он на меня кричит, мне и без его жесткой правды не по себе.
– Тоха, – поворачивается Денис к сидящему рядом со мной Антону, – я же не зря тебя держать эту малахольную отправил? Ну? Скажи! Рвалась спасать?
– Рвалась, – хрипло признаюсь сама, не дожидаясь, реакции моего кавалера. Не хочу, чтобы он врал, выгораживая меня, и еще меньше жажду услышать, как он меня закладывает.
– Ты что? Кукла бестолковая, не имеющая своих мозгов? Бегаешь хвостиком за ходячей катастрофой. Как только сама жива осталась за неделю, голос как у алкаша, не удивлюсь, что опять во что-то из-за этой дьяволицы вляпалась, – Денис разражается многословной тирадой, которую я пропускаю мимо ушей.
Сам того не зная, качок попал не в бровь, а в глаз. После вчерашнего купания, организованном мне Танькой в ледяном ручье, у меня не только голос сел, я еще и к телу не могу прикоснуться. Вся задняя часть болит.
Конечно, он прав на все сто. Я и сама уже поняла, что несколько промахнулась с выбором спутницы для отдыха. Но это мое дело. Я выбрала, я и пострадала. Урок выучен, огромное зарубище, красуется в моей душе огромными огненными буквами «Надо жить своим умом». Больше таких ошибок не сделаю. Надеюсь…
– Ладно, Ден, давай закругляйся, – Антон чувствует мое недовольство и вмешивается в словесный поток друга, – иди лучше переоденься и пошли завтракать.
– Черт! Я с этими утопленницами…
– Утопленница была одна, – не выдерживаю я обиженно.
– … совсем про еду забыл, – Денис резким движением выхватывает из шкафа сухую одежду и отправляется в душ.
– Тань, ты как? – меня беспокоит молчание всегда неунывающей Таньки. – Может, надо врача вызвать? Нам же еще лететь завтра. Ты сможешь?
– Да, нормально все, Натуль, не волнуйся. Просто все тело болит. Все-таки хорошо к камням приложилась. Теперь мы квиты, – слабо хихикает она, и я с облегчением узнаю свою неугомонную подругу.
– Если только тело болит, то мы можем зайти в аптеку и купить мазь от ушибов, – предлагает Антон, – а сотрясения у тебя случайно нет? Наташа права, вдруг ты головой приложилась. Может, все-таки, врача?
– Нет. Гадости с камнями вперемежку наглоталась, так что завтракать не пойду. Сыта. А мазь можно, да и Натику не помешает. Чувствую, к вечеру уже синяки начнут наливаться. Домой приеду красавица красавицей, – подруга аккуратно ощупывает лицо и усмехается, – и на фейсе тоже будут. Хороша на работу выйду после отпуска.
– Пусть завидуют, не у каждого бывают такие насыщенные отпуска, – у меня прорывается злость, но я старательно прилагаю усилия ее подавить. Не самое лучшее время напоминать Таньке, что предупреждала об опасности.
– Точняк. Такого выброса адреналина у меня не было никогда, – несколько оживляется подруга.
– Мне кажется, у тебя его выбросилось слишком много. Я впервые вижу тебя такой заторможенной. Может, все-таки вызовем врача? Что-то с тобой явно не так.
– Если по камням башкой не приложилась, то все остальное ерунда, – успокаивает меня Антон, – от грязной воды, конечно, пронести может. Надо бы коньячком, кстати, запить, продезинфецировать. А что касается адреналина, то такое состояние совершенно нормально. Сейчас идет отходняк после выброса энергии. Полежит и все пройдет.
– Представляешь, никакой памяти не осталось. Телефон-то тю-тю, – мрачнеет подруга, – Натуль, ты случайно не сделала никаких фоток на свой?
В немом изумлении таращусь на идиотку. Какие фото? Я глаз не могла оторвать от ее безумств, дышать забыла, а она спрашивает про фотки на телефон. Очевидно, Танька понимает мой внутренний монолог без слов, потому что переводит разговор на другую тему:
– Там с моей одеждой сделай что-нибудь, плиз, когда Ден выйдет. Не ехать же мне в Москву в его одежде, – на Танькином индифферентном лице появляется подобие улыбки.
Мы с Антоном откровенно прыскаем от смеха. Чем отпуск начался, тем и заканчивается – Танька опять одета в Денисову одежду и лежит на его кровати. Правда, я совершенно сухая и в своей одежде. Похоже, Денис не прав, чему-то я за эту неделю научилась. На самом деле совершенно не отказалась бы сейчас опять влезть в Антонову футболку и шорты.
***
Завтрак в кафе при отеле закончился, и мы отправляемся поесть в другое место. Благо, точек питания на набережной тьма-тьмущая. Слушая, как урчит мой желудок, понимаю, насколько голодна.
– Денис, это так мило, что ты не дал помереть Таньке? – подначиваю качка. После выплеснувшейся на нас бури в отеле его молчание удивляет. Он непонимающе смотрит на меня, очевидно, прикидывая как ответить, чтобы не сильно обидеть.
– У него тоже отходняк, – смеется Антон, – сначала Таньку спасал, а потом еще столько адреналина сбросил в номере, пока вас жизни учил.
– Отвали, – беззлобно цедит Денис и, допив свой кофе, встает, – вы тут воркуйте, а я в аптеку и в номер. За той ненормальной, что продавливает сейчас мою койку, надо проследить.
Денис уходит, а я, вспомнив, что завтра с самого утра мы уезжаем, созваниваюсь с хозяйкой квартиры, чтобы уточнить, когда и как сдать квартиру и ключи. В результате договариваемся, что она сегодня подойдет посмотреть квартиру, а ключи завтра оставим под ковриком.
Из-за моего сипения она не сразу узнает меня и затем произносит загадочную для меня фразу: «Ну хоть жива, и слава богу». Антон слышит наш разговор. У него слова хозяйки квартиры вызывают улыбку.
– Что она имела в виду? – допытываю его.
– Откуда же мне знать? Я эту женщину может когда и встречал, но визуально не представляю…
– Но ты же явно понял, о чем она.
– Но она же явно видела твою Татьяну…
Вспоминаю нашу первую встречу со Светланой Анатольевной и наш с ней разговор. Благодаря Таньке мне предстоит еще раз пережить позор. Женщина до сих пор думает, что мы лесбиянки. Да еще я приду без подруги. Наверняка опять пытать начнет.
– Надо сейчас со Светланой Анатольевной встретиться в квартире, – вздыхаю с осознанием, что состояние подруги вынуждат меня собирать в одиночку вещи.
– Пошли, – тут же реагирует Антон, – да, кстати, вечером у меня дела, так что как только освобожусь, сразу позвоню.
Мне хочется упрекнуть спутника, что он не звонил целый день, и если бы мы сами не подошли к Шторму, то не известно, встретились бы. Но, подумав, отбрасываю эту затею. Оно само как-нибудь все разрешится. Если ребята были реально заняты, то рано или поздно Антон или Денис об этом расскажут. А если не хотели нас видеть, то тем более устраивать сцены без толку.
***
– Может, тебе подождать меня на лавочке? – остановившись перед подъездом, стараюсь объяснить своему кавалеру, что хозяева не разрешили нам приводить в квартиру друзей.
– Боишься, что выгонит? – с деланным беспокойством интересуется Антон.
– Нет, – объясняю, что хозяйка живет где-то рядом, ждет меня и сейчас может видеть нас, – но мне хотелось бы расстаться со Светланой Анатольевной на позитиве. Все-таки вели мы себя совсем не красиво.
Антон, собираясь проигнорировать просьбу подталкивает меня к двери подъезда, и по действующему закону подлости сзади к нам подходит хозяйка квартиры. Вероятно, она засекла нас из окна или от своего подъезда. Я выразительно гляжу на непослушного спутника, он понимает и с демонстративным вздохом паркуется на лавочке.
– Ну уж лучше так, чем с той хамкой, – бурчит Светлана Анатольевна, зайдя в подъезд, когда Антон уже не может слышать ее.
– Извините, – вырывается у меня, – подруга действительно не всегда блещет воспитанием. И мы не лесбиянки. Это просто способ отталкивать от нас людей.
– Да уж поняла.
Женщина скорее для проформы оглядывает бардак, оставленный нами. Я не мешаю ей и сижу на скамеечке возле двери. Не планировала извиняться и откровенничать, но по факту мне стало легко. Не подозревала, какую тяжесть тащила на себе этим глупым враньем. Светлана Анатольевна не спрашивает ничего ни про Таньку, ни как отдохнули, и я благодарна ей за это.
Отдаю хозяйке запасной комплект ключей, еще раз оговариваем, что завтра ключи надо будет оставить под ковриком. Женщина уходит, а я выхожу на балкон, посмотреть, как там Антон. Светлана Анатольевна выходит из подъезда и поднимает голову вверх. Она машет мне рукой и кивает головой на Антона, показывая, что можно запустить его в квартиру. Я благодарно машу ей в ответ. Ну что ж, мы расстались на позитиве, как мне и хотелось.
***
Упаковав вещи, отправляемся с Антоном в обратный путь. Уговариваю его идти не по набережной. Впрочем, он и не сопротивляется. Сейчас море – это последнее, что мне хочется видеть. Волна, готовящаяся ринуться на Таньку, нет-нет а появляется перед глазами, заставляя замирать сердце. Усилием воли приходится напоминать себе, что все обошлось.
Тем не менее, поскольку вход в отель с набережной, нам приходится выйти к морю. Глаза автоматически находят вход на пляж, где барахталась в воде подруга. Там трутся еще одни недоумки, разумеется, с телефонами. Их фигуры кажутся мне знакомыми, но рыться в памяти, где могла их видеть, лень. Эти дурни сильные, да и чужие. Если что с ними случится, не так ужасно будет. Скорее отворачиваюсь от фанатеющих экстремалов. Глаз выхватывает среди гуляющих огненный ежик. Решительно отвергаю даже малейшую вероятность пребывания здесь Таньки.
Мы поднимаемся в номер, и отвергнутая вероятность становится кошмарной реальностью. Денис, удобно развалившись на кровати смотрит телевизор. Подруги в номере не наблюдается.
– А Танька где? – задаю я, наверно, самый идиотский в данный момент вопрос.
– В Караганде, – прилетает быстрый ответ, – я пришел, ее уже не было.
– Она на набережной перед отелем. Я видела ее.
– Первый твой мудрый поступок, – кивает Денис, – увидела безумную около волн и отошла подальше. Пусть топится без нас.
– Нет! Просто решила, что показалось. Я подумать не могла, что это действительно она. Надо идти туда, – меня накрывает негодование на бестолковую подругу, но сознательно бросить ее все равно не могу. Да в общем, какая она мне подруга – просто коллега по работе. Пора называть вещи своими именами. Но это не меняет суть дела, оставить дуру я все-равно не могу.
– Я пас, – открещивается от сомнительного удовольствия качок, – сегодня я один подвиг уже совершил, норму выполнил. Лимит исчерпан. Матрешка, кстати, в моей одежде. Если ее унесет в море, то портки мне уже никто не вернет.
Полностью согласна с Денисом. Безалаберность Таньки вышла за все допустимые пределы. Хочется найти ее и как следует приложить головой обо что-нибудь твердое, чтобы вправить мозги на место. Мало ее, видно, тряхануло волной об камни. Или, наоборот, сильно… Не знаю, что делать, самой мне с ней не справиться. Я это уже проходила. Надежда только на Антона…
Не успеваю взяться за ручку, чтобы выйти из номера, как дверь распахивается, и в меня впечатывается разгоряченная Танька.
– Я сделала это! – возбужденно визжит она, – смотри у себя в почте!
В изумлении пячусь от мокрой подруги. Насколько же мы разные! Что для меня трагедия, уровень чрезвычайной ситуации и необходимости спасать, для Таньки эйфория, выпрыгивающая из глаз.
– Ну что ты застыла, – коллега нетерпеливо ощупывает меня и достает мой мобильник, – открывай почту, не стой столбом, – от нее исходят победные импульсы, которые впиваются в меня вибрирующими иголочками, – там такие фотки! Улёт! Жаль, не сама сделала, пришлось ребят просить.
– Нашла идиотов под стать тебе? – вежливо интересуется Денис, пока я непослушными дрожащими пальцами роюсь в телефоне.
– Наташка, представляешь, встретила на набережной Толяна с Вовочкой, – выдает Танька, одновременно забирая у меня аппарат, чтобы самой найти фотографии, – вот это, я понимаю, настоящие мужики, – она выразительно стреляет глазами в сторону своего вечного обидчика.
При упоминании про Толяна и Вовочку в голове щелкает тумблер, и становится ясно, почему мне показались знакомыми придурки, ловящие волну перед отелем. Танька права, эти товарищи точно подошли бы ей больше, чем Антон с Денисом. Какое счастье, что наше знакомство с теми дебилами не пошло дальше одного вечера в баре.
– Пожалуй, я поторопился тебя спасать. Надо было настоящих мужиков подождать, – не остается в долгу Денис.
– Я попросила их помочь мне снять волну вблизи, и они не отказались, в отличие от некоторых, – ядовитая реплика качка не производит на подругу никакого впечатления, – фотки получились просто класс. Мы их разослали и на мою почту, и на твою.
– Наташ, пошли прогуляемся, заодно и пообедаем где-нибудь, – Антон приобнимает меня и подталкивает к выходу.
– Э… А я? Я сегодня вообще без завтрака, голодная, как волк, – бросается нам наперерез Танька, – Натулька, ты же не оставишь меня с этим монстром? – кивает подруга на мрачно глядящего на нее Дениса, – мне только переодеться надо. Видишь, опять вся мокрая.
Антон насмешливо кивает в сторону друга и до Таньки доходит, что новый комплект белья ей предстоит просить у того, с кем она только что препиралась. Меня трясет. Не знаю, на кого больше сейчас злюсь, на дуру-себя или дуру-Таньку. Застываю, чтобы не устраивать скандал при ребятах. Наружу просится все, что накопилось по отношению к Таньке. Антон прав, мне срочно надо выбраться на улицу, где гуляет штормовой ветер. Мне жизненно необходимо побыть с ним наедине и отойти мыслями от слишком рискованной подруги.
– Да валите уже отсюда, – Денис приходит на помощь своему другу, который все еще мягко тянет зАмершую меня к выходу, – эту малахольную возьму на себя. Похоже, это моя карма. Наказание за грехи мои тяжкие.
***
Антон, наконец, в буквальном смысле выносит меня из номера. Предгрозовая обстановка с низкими темными облаками меня не то что не пугает, я просто не замечаю ее. Мы держим курс куда-то в центр Лазаревского, не вникаю куда именно, полностью доверившись спутнику.
– Не понимаю, как вы такие разные можете дружить, – изумляется мой спутник, – Ден прав, твоя Танька – это неконтролируемый ураган, ходячая катастрофа. Тебе просто опасно находиться рядом с ней.
– Так мы и не дружим, – вздыхаю я, понимая, что мои мучения, которые я сама себе организовала, практически закончены, – мы просто коллеги по работе. Но в офисе она ведет себя как-то более адекватно, без эксцессов. Я надеялась, что с ней мой отпуск будет более живым, что ли. Не хотелось просто баклажаном на пляже валяться, мечтала о разнообразии и приключениях.
– Ну и как? Приключений хватило? – Антон в курсе всех событий этой недели. В некоторых принимал участие он сам, об остальных я подробно рассказала ему, когда мы ходили на встречу с хозяйкой квартиры.
– С лихвой.
– На самом деле я благодарен твоей неподруге и Дену. Если бы они не сцепились, мы бы просто прошли мимо друг друга.
– Точно! А ты заметил? Они притягиваются, будто намагниченные. Не представляю, как Танька вернется в Москву и спокойно выйдет замуж за своего Женьку.
– Бог с ними, Наташ. Давай о нас. Ты готова посвятить мне воскресенье?
Мое сердце от радости скачет и ищет пути выкарабкаться из тела, чтобы пойти вразнос. Мужественно возвращаю его на место, но от усилий дыхание сбивается.
– Вы же, вроде, как раз в воскресенье улетаете, – лепечу я, в надежде услышать, что Антон поменял билеты и летит завтра с нами.
– В воскресенье, – соглашается парень, – наш самолет в девять утра. В Москве будем к часу дня. Так что в три мы можем смело планировать встречу, причем гарантировано наедине и в знакомой обстановке.
– Хорошо, – дух захватывает, и на более развернутый ответ сил не хватает. С одной стороны мне жаль, что мое предположение об изменении даты вылета было ошибочным, а с другой, мозг лихорадочно начинает перебирать наряды. Я же всю неделю ходила то в обычных джинсах, то в его шортах. Ни разу в платье не удалось показаться. Руки тянутся за телефоном, чтобы посмотреть погоду в Москве.
– Все в порядке? – Антон обеспокоенно следит за моими манипуляциями.
– Хочу посмотреть погоду, – показываю ему экран телефона и, не успев притормозить, вываливаю как на духу, – думаю, что надеть…
– О, женщины! – смеется парень, и я, забыв про погоду и наряды, залипаю на его улыбке. Ловлю себя на мысли, что он не часто баловал нас ими, все больше был серьезным и рассудительным. Надо признать, причины у него явно были.
Пока копаюсь в причинно-следственных связях с неба начинает капать. Точнее, капает лишь первые две минуты. Не успеваю скинуть с себя рюкзачок, где лежит зонтик, как на нас обрушивается тропический ливень. Антон тянет меня к ближайшим деревьям. Мы уже порядочно отошли от отеля и теперь лихорадочно оглядываемся в поисках, куда бы спрятаться от природного душа.
Останавливаемся под деревом, я открываю зонт. Разумеется, у моего спутника такого агрегата нет, и мы вдвоем ужимаемся под моим маленьким и трепещущим в порывах ветра зонтиком. Косые струи воды своевольно поливают нас, так что оба моментально вымокаем от талии и ниже, только головы остаются сухими. Антон встает спиной к дереву и расставляет руки, вопросительно глядя на меня. Я вспоминаю катамаран. Как же все изменилось! Ни слова не говоря, прижимаюсь к нему спиной и слегка наклоняю зонт вперед, чтобы загородиться от вездесущих капель.
– Кажется, мне начали доверять, – слышу над ухом насмешливый голос и прижимаюсь сильнее.
***
– Что вы так долго, я уж волноваться начала, – вскидывается возмущенная подруга на Антона, едва мы заходим в номер.
– Уберите ее от меня, – устало закатывает глаза Денис, – она мне всю плешь проела. Ощущение, что не она сегодня по полной косячила, а я.
– Чего я косячила? Где косячила? Я такие фотки урвала! Зашибись! – обрушивается на него, и похоже, не в первый раз Танька.
– Все-все-все! Брейк! – машет руками Денис, – давай дальше бухти про Гоа. Что там с волнами? Мордой об песок тебя шмякнули?
Рассвирепевшая подруга, одетая в очередные джинсы и футболку Дениса, бросается с кулаками на обидчика, посмевшего посмеяться над ней.
– Тань, пошли домой. Я уже пообщалась со Светланой Анатольевной, так что тебе с ней пересекаться не придется, – радую я суперактивную пострадавшую.
– Да, идем домой. Надо посмотреть, в чем завтра в Москву ехать. Может, у меня что-нибудь найдется, – подруга, как я и надеялась, отвлекается от своего персонального отпускного врага.
Мы забираем ее мокрую одежду и, распрощавшись с ребятами отправляемся домой. По пути снова заходим за разноцветным смузи. Продавец помнит нас и уже приветствует как старых знакомых. Это приятно. Вот так постепенно далекие места становятся близкими и родными, когда в них появляются люди, которые тебя знают и рады встрече с тобой.
Выслушав заказ, женщина что-то прикидывает в уме и аккуратно, чтобы не смешались, заполняет ароматными массами стаканы. Еще когда покупали смузи в первый раз, меня удивило, почему продавец заполнила бокалы совершенно в другом порядке. Тогда я списала на то, что она просто не придает значение очередности и наливает как ей удобно. Сегодня не выдерживает Танька: