Вадим Олерис
Чародейка. Том 1
День 50
– ......он…
– …аймон…
Лайза настойчиво трясла барда за плечо; когда он смог открыть глаза, в руки ему была сунута чашка, сделанная из половинки кокоса:
– Пей.
Саймон попытался сесть. Обнаружил, что на плече у него сладко дремлет милое создание женского пола. Обнаженное причем. Бард окинул взглядом себя. Рубашка на месте. Штанов нет. Точнее, есть где-то там, далеко. Саймон осторожно перенес голову туземки на землю и принял сидячее положение. Взглянул на Лайзу, ощущая, что отчего-то медленно краснеет.
Чародейка закусила нижнюю губу и снова протянула чашку. На Саймона она старалась не смотреть. Уголки губ ее слегка подрагивали.
Густая жидкость с пряным цветочным запахом вернула барду силы и немного уняла шум в голове. Бард поставил чашку на песок и снова бросил взгляд на чародейку. Как и следовало ожидать, девушка была свежей и бодрой, волосы ее были аккуратно заплетены в косички, платье чистое и даже не мятое.
Саймон покачал головой, но тут же пожалел об этом движении. Бард схватился за виски и замер, ожидая, когда голова перестанет кружиться. Лайза молча улыбнулась.
Джентльмены удачи и туземцы начали просыпаться, или, вернее, приходить в себя. Походили они на выжатые лимоны.
Корабль отплыл с вечерним отливом. А когда стемнело, Лайза вытащила упирающегося барда на палубу и молча указала на сияющую в небе полную луну.
День 51
– Что это было? На острове?
– Мбуки-мвуки.
– А?
– Ну, танец оказал некое воздействие на организмы зрителей на психическом уровне, что явилось причиной неконтролируемой растраты энергии…
– А?
– Ты что нибудь помнишь?
– Только как ты пошла танцевать, как огонь хлынул по улицам, а потом я проснулся с туземкой в объятиях. Что было между этим – не помню.
– Ну и радуйся этому. А то кто тебя знает, может от стыда за борт прыгнешь…
Саймон побледнел:
– Неужели я?
– Успокойся, – рассмеялась чародейка. – Ты вел себя очень даже культурно. Я рада, кстати, что не ошиблась в тебе.
– А что с Ланой?
– А что с ней?
– Как же она…
– Госпожа чародейка! – крик матроса прервал увлекательный разговор. – Там Седжу плохо! Капитан велел позвать вас.
Лайза бросилась на корму. Для Седжа была выделена отдельная каюта, рядом с ним постоянно находился кто-либо из команды. Взору смерчем ворвавшейся к нему в каюту чародейки предстала странная картина. Седж, не приходя в сознание, корчился на кушетке, стоявшей прямо у распахнутого настежь иллюминатора – чтобы морской воздух помогал выздороветь моряку, как пояснили Саймону корсары. Седж дико извернулся в очередной раз и свалился на пол, закатился под кровать и там притих, задышал ровно и глубоко. Лайза рукой преградила дорогу бросившемуся к Седжу матросу.
– Кажется, ему и там неплохо, – заявила девушка, внимательно оглядывая каюту. – Выйдите-ка, пожалуйста. Все. Живо.
Взгляд чародейки остановился на открытом иллюминаторе. В него ярко светил поднимающийся Коар, так что кушетка была почти целиком залита его светом.
– Интересно, – пробормотала Лайза.
Девушка, поискав немного по каюте, нашла пару кусков плотной материи и занавесила иллюминатор. После чего подняла Седжа и вновь уложила его на кушетку. На этот раз он не дергался.
– Очень интересно, я бы сказала, – уточнила девушка.
Чародейка присела на кушетку, внимательно глядя на флибустьера. Сострадания в ее взгляде не было ни капли, только лишь научный интерес. Прошло несколько минут, Седж по-прежнему не приходил в сознание, но и приступа с ним больше не случалось.
Лайза склонилась над лежащим, аккуратно, двумя пальцами, оттянула ему верхнюю губу, однако ничего интересного там не обнаружила. Вытерла пальцы о штанину Седжа и распрямилась. Взгляд девушки упал на окно. На секунду чародейка задумалась, будто оценивая возможность, потом решительно отвела глаза; поискав, достала из кармана брюк небольшую стеклянную колбочку, наполненную синей жидкостью. Откупорила, понюхала содержимое, выпила его одним глотком, посмотрела сквозь колбу на свет и вновь присела к Седжу. Взяла за руку. Маленьким ножичком с богато отделанной рукояткой, который достала все так же из кармана, сделала корсару разрез на пальце, выдавила из него в колбочку немного крови. Плотно закрыла колбу, сунула ее в карман и направилась к выходу. У самой двери остановилась, вернулась, и осмотрела порез. Кровь уже свернулась. Чародейка покачала головой и вышла из каюты.
– Так. К Седжу не заходить. Саймон, за мной.
Лайза зашла на камбуз, спросила у кока головку чеснока. Тот удивился, но чеснок все же протянул. Девушка отделила аккуратно от головки один зубчик, остаток вернула, поблагодарила и направилась обратно к Седжу.
– А я тебе зачем нужен был? – поинтересовался бард.
– Ну, если бы ты остался, ты же ведь зашел бы? – улыбнулась чародейка и, не дожидаясь ответа, скользнула в каюту, закрыв дверь.
Седж по-прежнему лежал без сознания. Лайза присела на край его кушетки, откусила кончик от чесночинки, тщательно разжевала, аккуратно откупорила колбу с кровью и сплюнула туда пережеванный чеснок. Кровь буквально вскипела пузырящейся розовой пеной, чуть не перехлестнувшей через край пробирки. Через пару секунд реакция прекратилась, кровь свернулась, оставив в колбе непонятную субстанцию темного цвета. Лайза задумчиво посмотрела на результат и вышла из каюты.
– Заходить можно, окно ни в коем случае не открывать. Кто-нибудь, найдите капитана, скажите, что у меня для него интересные сведения.
Чародейка вышла на палубу и принялась разглядывать содержимое пробирки. Как только на мензурку упали лучи Коара, содержимое задымилось. Лайза понаблюдала за дымком, поднимающимся из колбы, после чего заткнула ее пробкой и убрала в карман. Окинула взглядом горизонт, взглянула на поднимающийся к зениту Коар и направилась к Джан Ли.
В каюте помимо капитана ждали двое офицеров и Саймон. Лайза прикрыла за собой дверь и села в кресло, закинув ногу за ногу.
– Итак, господа, сразу к делу: у меня для вас две новости: хорошая и плохая. С какой начать?
– Давай с хорошей.
– Обычно просят с плохой. Хорошая новость заключается в том, что мне известно, что произошло с вашим другом. Плохая – вам это скорее всего не понравится.
– Не томи.
– Он становится вампиром.
Каюта погрузилась в молчание.
– Я так и знала, что вас это не обрадует.
– А нельзя ли его… вылечить?
– Мне такие способы неизвестны. К тому же, это не болезнь.
– И что нас ожидает?
– Какое-то время он еще проваляется без сознания, пока идет мутация. Ну а потом… Скорее всего, он будет помнить нас, более или менее. Но ему будет нужна кровь. Очень нужна. Особенно в первое время. Начнется жажда, при которой он будет себя плохо контролировать. Это с опытом вампиры учатся пересиливать жажду, а наш-то совсем молоденький, бедолага. Магии крови он пока не знает, но вскоре станет намного сильнее физически и будет лучше заживлять раны. И начнет бояться дневного света. Вероятно, даже световых кристаллов. Собственно, уже начал. Такие дела, господа. Надо решить, что с ним делать. Пока он беззащитен, – чародейка невесело улыбнулась. – Впрочем, дело не в защите. С вампиром мы совладаем в любом случае. Дело в отношении к нему. Второй раз вампиры ставят перед нами задачу морального характера: убить своего товарища, испугавшись произошедшего с ним, или встретиться с ним, перерожденным, возможно, забывшим вас…
– Что бы вы предложили, леди? – поинтересовался Джан Ли.
– Это ваш человек, решать вам.
– Я был уверен, что вы так и ответите… – пробормотал капитан. – Я склоняюсь к тому, чтобы дождаться когда он придет в себя, а потом действовать по обстоятельствам. Посмотрим, что с ним станет, как он себя поведет.
– Должна предупредить, что когда он придет в себя, ему остро понадобится кровь. Первый раз, все-таки… Причем он не попросит об этом слабым голосом, а бросится на ближайшего человека. Вы готовы к этому? И в последующем кровь ему понадобится. Не часто, но регулярно.
– Вы отговариваете меня, леди?
– Ни в коем случае! Я просто хочу акцентировать некоторые моменты. Например, мне интересно, чью кровь он будет пить на корабле посреди океана? Или мы будем сдавать по четверть кварты? Только не забывайте, кровь из стаканчика – это совсем не то, что кровь из горла. А у молодого вампира это не прихоть, это рефлекс – вонзить клыки в горло и с наслаждением пить теплую, сладкую, вкусную, питательную, необходимую кровь.
Джан Ли глубоко задумался, уронив голову на руки. Чародейка с интересом разглядывала узор на досках потолка.
– Сколько у нас еще времени?
– Не знаю. День или два. Может, еще меньше.
Позднее, когда Лайза и Саймон остались наедине в своей каюте, бард поинтересовался:
– Как думаешь, что решит Джан Ли?
– Да известно что. Оставит, естественно.
– Почему ты в этом так уверена? Ведь Седж – просто один из матросов, а угроза от вампира…
– Эх, Саймон, капитану же все матросы – как дети родные. Так что даже не сомневайся, Джан Ли оставит Седжа на корабле.
– И ему действительно будет нужна кровь?
– Необходима.
Саймон замолчал на какое-то время.
– Нет, вообще ничего в голову не приходит. Как мы сможем и оставить Седжа в живых, и выжить сами?
– Ну, есть один вариант – можно держать Седжа усыпленным, пока не достигнем берега. А потом нам придется выпустить его «на охоту». И самим еще приглядывать за ним, поскольку он хоть и будет вампиром, но очень слабым и неопытным. И если вдруг ему повезет встретить зверька наподобие имперского тигра, я совсем не буду уверена в исходе…
Саймон вновь замолчал на пару минут.
– Ты многое сказала капитану, но каково наиболее вероятное поведение Седжа, когда он проснется?
– Как только он будет достаточно готов, он кинется на ближайшее живое существо, намереваясь выпить его крови. Причем он может даже в сознание не приходить для этого – все на рефлексах. Если будет выбор – кинется на разумное существо, из нескольких разумных – на то, чья кровь вкуснее. Как это определяется – только вампиры и знают. Утолив первую жажду, Седж немного придет в себя, возможно даже будет узнавать знакомых. В дальнейшем с определенной периодичностью у него будут случаться приступы жажды, при которых он будет терять контроль над своим поведением. С течением времени эти приступы станут более редкими, и он будет лучше себя держать. В том смысле, что не будет кидаться на тех, кого считает друзьями. По крайней мере, пока жажда будет не очень сильна. Но от глотка крови он не откажется в любом состоянии, кроме сытости.
– Когда будет достаточно готов… – повторил бард задумчиво. – А когда?
– А, может, уже сейчас.
– Но ведь у него постоянно кто-то дежурит! Это значит, что в любой момент… – Саймон даже подпрыгнул. – Надо сейчас же убрать всех из его каюты.
– Тихо. Может лучше дать ему утолить жажду первой крови? А потом аккуратненько отключить до Западного материка. Сытого и безопасного.
– Как ты можешь так говорить! Он же убьет кого-нибудь!
– Ну, совсем не обязательно убьет. Можно и выжить после вампирского укуса. А потом, наши корсары же сами решили оставить упыря на борту своего корабля. Вот и пусть, так сказать, проникнутся… А то что думали – в сказку попали?
Саймон в изумлении уставился на спутницу:
– Не ожидал такого от тебя…
– Чего именно?
– Такой жестокосердности.
– И в чем же заключается жестокость моего сердца?
– Ну… – бард замялся, подыскивая объяснение. – Скорее, неэтично то, что ты предлагаешь.
– А кровь и этика вообще плохо совмещаются. Зато так мы сможем легко успокоить Седжа до материка, не опасаться за его здоровье, ну и подвернувшегося донора удастся с большой вероятностью спасти, раз уж тебя это так беспокоит.
– Так сама бы и пошла к нему, раз все так замечательно!
– Не пойду. У меня к Седжу никакой привязанности нет, и жаждущего моей крови вампира я прибью вполне определенно.
Саймон не усидел на койке, вскочил и принялся измерять каюту шагами, махая руками:
– И все равно, это не хорошо! Можно придумать еще какой-нибудь выход.
Лайза некоторое время наблюдала за его метаниями, а затем неуловимым движением поймала за руку. Дернула, вынудив Саймона неловко сесть на койку, одновременно сама вставая и разворачиваясь. Правую ладонь положила барду на плечо, так, что предплечье оказалось напротив шеи, и слегка прижала к стенке. Приблизила лицо и прошептала холодным голосом:
– Послушай меня, Саймон. Напоминаю, что мы сейчас в открытом море, и до Западного материка нам еще далеко. А мне очень надо туда попасть. И мне не по душе начавшееся соплежуйство. На борту вампир, а это тварь, ради которой слезы лить не стоит. Уж ты-то мог бы понять. И если Джан Ли с командой решили не убивать его тотчас же, то это их право. Ну пусть теперь расхлебывают последствия своего выбора. Я предложила вариант, при котором все, по крайней мере, останутся живы. Но вам это, видите ли, не по нраву, потому что неэтично. Я говорила, что Седж будет помнить знакомых – о, это маловероятно, и уж точно не сразу. Это не тот Седж, которого ты знал раньше. И он не будет распевать с тобой песенки, он на тебя нападет. Вспомни свое пребывание в замке Десмод и уясни, что Седж теперь один из них, а не один из нас.
Саймон заглянул в глаза чародейке и содрогнулся от ужаса. Такого выражения он в них еще не видел, тем более – в свой адрес. Лайза выпрямилась, церемонно поправила собеседнику воротник рубашки.
– Первая жажда у Седжа будет такова, что дверь каюты его не удержит, и он пойдет в поисках жертвы по кораблю. И уже не факт, что ограничится только одним донором, когда вокруг будет столько пищи. Он выпьет каждого, попавшегося ему на пути. Это, вообще-то, именно то, что выбрали для себя Джан Ли и его команда, и я уважаю их выбор. Просто мне не управиться с кораблем в одиночку. Лишь поэтому я и забочусь о вас, обормотах.
– Но это же совершенно меняет дело! Почему ты не сказала об этом Джан Ли?
– Сказала о чем? Я предупредила его, что у Седжа будет жажда. А если бы я капитану заявила, что кого-то из команды надо будет принести в жертву, он бы меня за борт кинул. Ну, попытался кинуть. Пока он лично не увидит нового Седжа, объяснить ему будет трудновато.
День 52
Седж очнулся ранним утром. И незамедлительно бросился на дремлющего рядом с койкой матроса. Повалив моряка на палубу, Седж припал к его горлу.
Утолив первую жажду, корсар-вампир немного пришел в себя и поднял голову, услышав какой-то шум. В дверях каюты стояла Лайза, скрестив руки на груди. За ней виднелись Саймон, Джан Ли и другие флибустьеры. Вид знакомых лиц заставил Седжа полностью очнуться. С ужасом он посмотрел на тело, распростертое на залитой кровью палубе, на свои окровавленные руки, почувствовал соленый привкус на губах.
– Что?! – невнятно прохрипел он, выразив этим словом все свое потрясение.
– Все хорошо, – с улыбкой ответила ему чародейка.
Седж увидел, как Лайза шагнула к нему, протягивая руку, и потерял сознание.
– Что встали? – бросила через плечо чародейка. – Седжа – на кушетку, этого – в лазарет.
Укушенного матроса унесли, перевязав ему шею. Седжа уложили на койку. Лайза проверила, хорошо ли закрыты от света окна и направилась в лазарет.
– Что теперь? – уже днем поинтересовался Джан Ли у чародейки.
– Продолжаем начатое. Левена перевязали, я приготовила ему подходящее снадобье. Несколько дней отдыха и хорошего питания – и он снова будет в порядке. У него ведь только рана на шее, да большая потеря крови. Но я уверена, что он выкарабкается. Седж утолил жажду, сейчас он в отключке и сможет пробыть в ней до самого Западного материка без какого бы то ни было вреда для своего, да и нашего здоровья. Моральное состояние команды подавленное, но это уже ваша забота, капитан.
– Ну что же, продолжим наш путь.
День 55
Ночью «Селин» замедлила ход, а вскоре и вовсе легла в дрейф. Неугомонная чародейка немедленно оказалась на палубе. Никакой суматохи там не было, и девушка спросила причину остановки у рулевого, стоявшего у штурвала в одиночестве и выглядевшего спокойным.
– Риф, – коротко ответил тот, как о чем-то естественном.
Лайза не очень поняла, зачем из-за этого надо останавливаться, но больше вопросов не задавала. Посмотрев на запад, она увидела вдалеке только какую-то темную полосу и слегка фосфоресцирующие волны. С той стороны доносились также звуки прибоя.
– Великий барьерный Риф, – пояснил рулевой, видя, что девушка не уходит. – Да вы идите спать, утром рассмотрите, сейчас все равно ничего разглядеть не получится.
Лайза послушалась его совета и вернулась обратно в каюту.
– Помните, леди, вы спрашивали про заштрихованную полосу на карте? – спросил утром Джан Ли стоящую рядом девушку.
– Конечно помню, – фыркнула та.
– Это великий барьерный Риф. Одна из основных причин, из-за которых мы не ходим к Западному материку.
Риф представлял собой плотную широкую цепочку скалистых островков разной площади и высоты над уровнем моря, подобно барьеру преграждавшую дальнейший путь на запад. Он был действительно большим – цепочка тянулась к югу и к северу до самого горизонта и, наверняка, продолжалась и дальше. Скалы, образующие его, назывались островками скорее условно. Даже на самом большом могло едва уместиться трое человек. Большинство скал имело острые вершины, лишь некоторые оканчивались ровной площадкой. Многие островки под самой поверхностью воды соединялись перемычками.
– Говорят, что Риф почти вертикальным гребнем поднимается со дна. Глубина рядом с ним такова, что корабль может подойти вплотную, если, конечно, не боится, что его швырнет волной на скалы, – пояснил Джан Ли. – Ни в какой прилив скалы не закрываются полностью. И промежутки между ними слишком узки для шлюпки или даже каноэ. Великий барьерный Риф тянется на юг и на север аж до районов, где море покрыто льдами. Как вы сами видите, через Риф нельзя даже волок устроить. Единственный способ перебраться через него – использовать магию. Однако на кораблях в этом районе нечасто встретишь мага, который мог бы помочь в таком деле.
– У Конкордата наверняка бы нашлись подходящие маги, но я что-то не слышал об их экспедициях на Западный материк, – произнес Саймон.
– Ну, сильные маги последние несколько веков были заняты иными делами. К тому же, если бы Конкордат и отправлял на запад экспедиции, не факт, что он стал бы о них рассказывать общественности, скорее запрятал материалы в архивах под грифом «секретно».
– Тем не менее, если мы хотим высадиться на Западном материке, нам требуется перебраться через Риф, – заметил Джан Ли. – И в этом вся надежда только на вас, госпожа чародейка. Можете вы это обеспечить?
– Да без проблем, – оптимистично заверила присутствующих Лайза. – Поставьте «Селин» носом к Рифу и будьте готовы поднять все паруса, когда я подам сигнал.
Джан Ли отдал команду, выполняя распоряжение чародейки. Сама Лайза неторопливо прошла на корму, встала рядом с рулевым, лицом на запад, и закрыла глаза, широко раскинув в стороны руки.
Через минуту с востока начал дуть легкий ветер, постепенно усиливающийся. Далеко за кормой «Селин» поднялась большая волна и быстро покатилась вперед.
– Парус, – негромко произнесла Лайза.
Развернув черные паруса, «Селин» полетела на Риф. Перед самыми камнями волна догнала корабль, мягко вознесла его на свой гребень и перенесла через препятствие, и после этого постепенно исчезла. Ветер тоже стих. Лайза открыла глаза и повернулась к Джан Ли:
– Поздравляю. Вы – первый флибустьерский капитан, что пересек великий барьерный Риф!
Немного погодя Саймон отвел чародейку подальше от случайных ушей:
– Лайза, это было очень впечатляюще. Но зачем ты приказала им разворачивать паруса? Разве без этого не получилось бы?
– Хм, что мне в тебе нравится, Саймон, так это твоя способность вечно смотреть куда не стоит, но при этом в самую, как оказывается, суть. Это результат знакомства с цирковыми фокусниками? Конечно, все получилось бы и так. Я могла бы перенести через риф хоть неуправляемые обломки. Но зачем одной мне трудиться?
День 57
Тревогу поднял впередсмотрящий с «вороньего гнезда» на одной из мачт. Флибустьеры высыпали на палубу. Чародейка и Саймон были уже там.
Лигах в двух по левому борту от «Селин» в море плескалось невиданное существо. Длинное, локтей восьмидесяти, извивающееся тело скользило, выставив над поверхностью воды голову, украшенную «воротником» из чего-то, напоминающего перья, и три «горба» – изгибы тела. Иногда существо целиком уходило под воду, чтобы всплыть уже в другом месте, далеко от предыдущего.
– Морской Змей, – прошептал один из корсаров рядом с Лайзой.
– Чего только не увидишь в море, – согласился оказавшийся неподалеку Джан Ли. – Раньше я только легенды слышал о таких созданиях, да и то считал их выдумкой. Как вы думаете, – повернулся он к чародейке, – оно не попытается нас съесть?
– Если только этот змей – конченый псих, в чем я лично очень сомневаюсь. Видите ли, мой любезный Джан Ли, живые существа, кроме людей естественно, крайне редко проявляют агрессию к другим живым существам без уважительной причины, каковой является либо голод, либо самозащита, куда входит также защита своих детей, партнеров и территории. Просто из чувства самосохранения. Мы на змея не будем нападать, и он не будет. Даже если он голоден, то остережется атаковать объект, гораздо больше его по размерам, и к тому же совершенно не похожий на привычные объекты его охоты. Ну, и нельзя исключать того, что это не животное, а разумное создание, мы же не знаем, какие существа живут в этой части Лиры. Но тогда его поведение невозможно предсказать.
