V. D.
Динуар
Неожиданно Демпс добыл из-под одежды огроменный нож, скорее напоминавший палаш. Привычным движением Сержант Мясник вонзил лезвие в грудь Первого Номера. Вот тебе и рыцарь, даром что без доспеха.
– Любой солдат, идущий в бой без меча, вооружён неправильно, – ответил на недоуменный взгляд Демпс и вошел в пустое помещение амбара.
Книги, журналы, записи, пробирки – наметанный глаз сыщика осматривал замерший в тенях интерьер.
– Он до последнего работал?
– Он до последнего ни черта не слышал. Звукоизоляция, бетон. Как-никак бункер. В теории выдерживает атомный взрыв. Есть запасный ход, он мог бы скрыться. Они открыли дверь экстренным кодом…
Урод был убит, как и «зомби», державшие внешний периметр. Беззвучным выстрелом из мелкого калибра почти вплотную. Ликвидация. Ребята по-тихому снимают одних, а потом палят во все стороны. Что-то не сходилось.
– Старший научный сотрудник Dobrinsky, – вслух прочитал Ленни: у Алхимика был бейдж, совсем как у Стегманна.
– Это не его карточка, – пояснил Демпс, а затем неохотно добавил: – Этот тип не любит перемены.
Поэтому носил халат предыдущего жильца? Ему что, не выдали новый? Насколько вообще был доброволен труд проигравшего сперматозоида?
– А что случилось с прежним?
– Его заменили.
– А?
– Не сошлись характерами.
– С кем?
– Сам-то как думаешь? – с подозрением спросил сержант.
«Слишком много тупых вопросов», – покачал головой мысленный Донни.
В могильном мраке бункера почудилось неуловимое движение, а потом кто-то пробежал по битому стеклу. Птица мгновенно сорвалась с места. Сыщик успел заметить, только как над белым халатом мелькнула тень расправленного крыла.
– Микки! Микки! Ты куда? Не надо туда…
Пока старик отвлекся, Ленни скользнул в сторону и наудачу потянулся к папкам. Твердый переплет, красный, почти краповый, картон. Внезапно в мертвой тишине бункера металл глухо ударился о металл. Кравитц отшатнулся. Кажется, кто-то захлопнул дверь «Carbondale», но перед сейфом никого не было. Что-то внутри лаборатории пришло в движение, а потом под ногой сыщика раздался щелчок. Этот звук он бы ни с чем не спутал. Под половицу была установлена нажимная мина. Встанешь на такую, и у тебя останутся две или три секунды. Кравитц не стал тратить и одной.
***
Лунная поляна бледнела. Зарево пылающей фермы играло бликами на лицах павших. Языки пламени жадно тянулись на волю, словно хотели в последний раз лизнуть мертвецов. Далеко внизу по серпантину дороги тащился караван тревожных маячков «пожарных» и «скорых». Ленни Кравитц устало брел в умирающей ночи. «Райские поля» догорали за спиной.
Черный Веган
07/27 Fr
Элизабет Дросс появилась в малиново-алом платье на черном фоне проема, словно ядерная вспышка в ночном небе. Атласная ткань колоколом спускалась ниже колен. Оторвавшись от брюквы, посетители бросали на нее жадные взгляды. Кравитц закатил глаза: буквально последнее, что ты хочешь иметь на слежке, – эффектная женщина.
К вечеру «Дыра» неожиданно набилась едва ли не на три четверти. Все эти напомаженные индюки, зож-тусовка и необъятные тетушки в цветастых нарядах пялились на тарелки в наивной надежде найти там что-то хорошее. Ленни отрешенно пассировал медальон на фалангах, яркие лампы играли на темной меди. Новенький джук-бокс дребезжал в углу. «Отдашь мне на другой стороне», – проскулил нищий Вилли, который позже неожиданно оказался Драксом. На другой стороне чего? Сыщик уже подумывал плюнуть на все и вернуться к плану «А», когда Дросс наконец вошла в закусочную. Она опоздала часов на десять.
– А вот и я! – радостно сообщила Лиз, усаживаясь напротив. Аромат цитрона обдал столик волной навязчивой свежести. – Ты все-таки воспользовался тонером?
– Почти вовремя, – хмыкнул Ленни.
Цитрусы удивительно бесцеремонны: добавь куда угодно каплю лимона, и он обязательно захватит всё.
– Эй, я же предупредила, что освобожусь только к вечеру!
Она позвонила без десяти ты-никогда-не-встанешь-в-такое-время и что-то протараторила в трубку. Он ответил «ага» и бухнулся обратно в постель. Пофиг. Как говорил Донни, план, который невозможно испортить – плохой план81.
Райские поля горели. Он был там! Оранжевые языки пламени тянулись в жаркую ночь, словно жаждали дождя. Он устало брел по серой полосе серпантина, далеко внизу неровными рядами безнадежно лежали побитые лачуги Предместий. И Рэнсонс Тауэр в Старых доках все так же пульсировала мистическим черным светом, будто подавала сигнал. Только вот кому?
Заметки Добринского (кем бы он ни был на самом деле) не давали себя прочесть. Извилистые буквы сплетались, как кусающие друг друга змеи. «Записи вел исправно», – уверял Демпс. Хорошо бы понять о чем. Ленни вглядывался в слова, но казалось, те с шипением уползали от него за срез бумаги.
– Долго ждал? – спросила Лиз, открывая меню.
– С утра.
Полицейская изящно изогнула тонкую бровь.
– Что тут скажешь? Я фанат своей работы, – Кравитц пожал плечами.
Самое интересное обнаружилось именно в папках. Статистические выкладки, графики, отгрузки и заказы пересекались с данными Стегманна. Контрагенты скрывались под псевдонимами: Алхимик, Волшебник и Консьерж.
– Я вижу, – бросила недвусмысленный взгляд Лиз.
– Э-э-э… что?!
– Отличный костюм.
Ленни заявился на ужин как был: кожаные, ремень с бляхой, рыжие винги и вечный блокнот в кожаном чехле. Избитая рожа постепенно подживала, но все равно из отражения в окне на сыщика косился скорее персонаж «крутого детектива», которому удалось пережить финал82. Казалось, еще мгновение, и он допьет свой виски, швырнет на стойку серебряный доллар и уйдет в дождь, навстречу неминуемой судьбе. Даром что виски в заведении не подавали.
– Эй, трекса-то новая! – Ленни подцепил когтем последнюю сигарету и похлопал по карманам в поисках огня.
Новая трекса сыщика выглядела точь-в-точь как старая: словно ее выволокли из задницы животного с очень длинной прямой кишкой.
– И вообще, кто бы говорил!
– А что не так? Ты сам велел надеть что-нибудь другое, – медовым голоском ответила женщина.
– Ну…
– Или тебе не нравится, как я выгляжу? – Лиззи щелкнула зажигалкой и перегнулась через стол. Запертые в алом атласе груди качнулись в сторону сыщика, будто хотели броситься ему в лицо.
– Кхм-м-м, – Ленни подавился дымом.
– Что-нибудь порекомендуешь? – полицейская как ни в чем не бывало рассматривала меню.
– А?
Судя по всему, именно Алхимик производил «особый соус» для черного бургера. По пинте за раз. Причем состав этой бурды менялся чаще, чем власть в Лаосе. Возможно, формула подбиралась под конкретную цель, тогда о случайности похищений не могло быть и речи. А может, парню просто нравилось возиться со склянками. Скоро выясним.
– Заказ, Кравитц, заказ.
Однако всякий раз, когда к Рэдмонду отправлялась заветная бутылочка, кто-то в Динополисе не возвращался домой.
– Бери всё, что звучит съедобно.
И еще одна вещь: последняя запись об отправке зелья датировалась днем атаки табачной мафии на «Элизиум».
– Овощной бургер, салат из салата, непонятная дрянь и запеканка из болотной жижи. Кравитц, может, твои пропавшие просто покончили с собой?
– Все может быть. Я сам что-нибудь найду, окей?
Он раскрыл меню и тут же запутался в блюдах. В прошлый раз он брал омлет и какую-нибудь хрень на гарнир. Вряд ли это подойдет случаю.
– Готовы, сэр? – мистер Берри появился из ниоткуда. Строгий распорядитель редисок и реп.
– Ну, э-э-э… – в жвачной вселенной это могло значить: «Хрен его знает, что ты напихал в своё гребаное меню!»
– А «Черный веган»…
Лиз, какого хрена?!
–… у вас с чем?
– Булочка с семенами саговника и добавлением рапсового масла, грибная котлета с тимьяном и чесноком, немного имбиря, маринованный томат, тофу и листья хвоща. Все это с унцией нашего особого соуса, состав…
Дай полицейскому раскрыть рот, и…
«Ты разве не затем ее взял? – пробудился внутренний Донни. – Пусть сделает заказ, там поглядим. Если все срастется, эти парни попытаются похитить капитана полиции… Или похитят капитана полиции. Любой расклад в нашу пользу».
Кравитц похолодел. Лиз сидела напротив и странно улыбалась ему, так улыбаются детям. Ее умные глаза блестели под ярким светом. Мистер Берри монотонно выдавал информацию. Парень чем-то напоминал робота-дворецкого из «Запретной планеты». Сейчас он закончит говорить, и… И что? Дросс окажется под ударом? «Предположительно, – встрял Шилдс. – Нам все равно надо проверить». Шилдс ли? Друг отродясь таким не был.
В этот момент что-то в мистере Берри переменилось, сыщик почти увидел, как перестукивают литерные пластины в его роботизированном мозгу. Все решится сейчас.
«Лучше она, чем ты», – продолжал настаивать Дон. Лучше для кого? – «Таков этот город, таковы законы этого мира». Да хрен там.
– Я возьму бургер! – завопил Ленни, как будто наступил на гвоздь83. – А дама будет… – он бросил растерянный взгляд на страницы. – Будет… этот вот сыроедческий суп на основе свежей кукурузы… пасту из гречневой лапши… и, – Кравитц про себя попросил прощения у Лиз, – салат с брынзой и авокадо.
Дама сделала «круглые глаза» и одними губами прошептала: «За что?».
«За то», – мысленно ответил Ленни. Все лучше, чем получить по голове и исчезнуть в неизвестном направлении. Внутренний Шилдс только хмыкнул и отвернулся.
***
Они о чем-то говорили. Сыщик кивал и делал соответствующее лицо, но едва ли следил за беседой. За окном собиралась ночь, и камни брусчатки нехотя расставались с накопленным жаром: казалось, легкие струйки дыма поднимались в умирающий вечер улицы. Залитый электричеством зал отражался в витринном стекле, призрачные за’ары за столиками лежали на мостовой, словно тени давно ушедшей эпохи. Белое кафе противостояло опускавшейся на город тьме, и можно было подумать, что именно в переулках вершится зло, пока славные парни старины Рэда пекут свой тыквенный маффин.
Алые губы в окне настойчиво артикулировали, и Ленни понял, что в этот раз не отделается простым кивком:
– А?
– Это подарок, Кравитц? Но ты стесняешься его вручить?
– Э?
Красный ноготь указал на медальон, который сыщик по задумчивости перекидывал стипльчезом.
«Передашь мне на другой стороне…»
– Это… не тебе. Это… как ее?.. улика.
– Значит, точно мне, – алые губы обворожительно улыбнулись. – Ты обязан передавать все собранные материалы, если они касаются текущих расследований департамента. В противном случае я могу обвинить тебя в препятствовании правосудию. И будь уверен, я обвиню, – она торжественно сверкнула глазами якобы в доказательство намерений.
– Так то правосудию. Причем тут DPD84?
– Ха, ха, ха, – раздельно произнесла Лиз.
– А если серьезно – это по другому делу, – он спрятал медальон в карман трексы. – Ты не поверишь, у меня обширная практика.
– Будто у тебя есть практика, кроме нее… – Она сбилась с фразы. – У них вообще официанты есть?
«You can’t catch me baby», – затянул из джука прохиндей с южным акцентом. Парень из Ривер Стэйта, взял ли ты свою беретту с собой?
– У них есть Рэд. Проще самому. – Ленни поднялся.
Единственное дело? Она права. Единственное дело. Странное, нелогичное, не желающее сходиться полностью. Похищение (или пропажа) за’аров? Допустим. Но причем здесь, к дьяволу, соус? Наркотик? Ну, окей. Одурманенную жертву встречают в подворотне. Но как заманить ее в «Дыру»? Почему именно бургер? Для разной массы – разная доза, но бутылочка-то всегда в одну унцию. Тони Хопса обнаружили недалеко от кафе в неадекватном состоянии. Неудачная попытка? Парни Хопса нападают на ферму. Месть?
На стойке лежало что-то, напоминающее их заказ. Суп цвета осеннего болота, коричневые черви на зеленом газоне и «Черный Веган» в кальдере белоснежного фаянса. Мистер Берри у двери держал оборону от парочки хипстеров. Ребята тыкали в него фитюлькой и требовали студенческой скидки, хозяин не желал пускать их даже на порог. Сыщик водрузил находки на подвернувшийся поднос.
Может, все дело в запахе? Некоторые виды обладают повышенным обонянием. Это называется гиперосмия. Их используют на таможне, пограничные службы и частные охранные предприятия. Алхимик трудится над своим составом. Много версий, окей. Каждый под свою задачу. Почему нет? Жертв помечали определенным запахом, чтобы потом выследить и похитить, что должно было полностью исключить связь между бандитами и кафе. Но ведь связь – вот она. Ленни вычислил ее где-то за месяц. «Даже ты вычислил», – иронично заметил обиженный Донни. С другой стороны, парни уже лет восемь проворачивают свои делишки, и никто не обращает на них внимания.
– Раненых добивали мечом. Мечом! Ты можешь себе представить, Кравитц? – она зачерпнула ложечкой желтую жижу и недоверчиво отправила в рот. На бледном металле остались красные разводы. – Вот такие твои вегане.
Ленни играл в гляделки с бургером. Так случайно или нет? Похищение или ошибка? У всех есть мотив, чтобы уйти, каждый может найти причину остаться. Твои долги копятся, пока не приходит момент, когда единственное, что ты можешь сделать, это убежать. Но кому и что должна Лори? Она жила в крепком доме на Стэнтнорт-стрит, посреди каирна, из которого не может быть выхода. Будто геккон в террариуме.
Тут сыщик понял, что упустил этот момент. Для него Лори имела единственное качество: жена Ширеса. Он, по сути, не проверил, чем она занималась, с кем была связана, в какие темные дела могла влезть. Он не хотел знать этого. Гнал от себя мысли, как будто с момента их расставания с ней ничего не произошло. Как будто она застыла во времени, какой была: дрожащая в сигаретном смоге. Упущенная навсегда.
– А?
– Я говорю, твои вегане устроили побоище на ферме за городом. Погибли 22 агента Бюро.
«Он ищет тех, кто прошел через пропильон», – сказал Васильковый Комбинезон. Пропилон – это проход, огороженный колоннами. По крайней мере, так гласила энциклопедия. Только проход куда? В Канаду? Агенты?!
– Бюро?!
– Ага. Ты вообще слушаешь меня, Кравитц? – она зачерпнула еще кукурузной похлебки.
– Ну-у-у, э-э-э…
– Позавчера ночью ребята проводили операцию в «Райских полях». – Острый ноготь ткнул в строчку на обороте меню: «Райские поля: свободная ферма экологически чистых овощей и фруктов». – Настоящая кровавая баня. Два отряда во главе с Теренсом Брютсом, как считается, погибли. Сейчас весь департамент на ушах.
– Считается? Погибли? – пропищал сыщик.
Какого там понадобилось федам? Война корпораций? Или они тоже копают под закусочную?
– Там все сгорело дотла. Пока опознают тела, кто свой, кто как. По крайней мере, теперь в твоем расследовании имеется зерно здравого смысла.
У Ленни дернулся глаз. Здраво. Очень здраво. «И как тебе быть соучастником массового убийства федеральных агентов?» – улыбнулся из ротангового кресла Донни. Чур меня, чур! Ленни отчаянно хотелось закурить, но свои две пачки он сегодня уже прикончил.
– Я думала, ты обрадуешься.
Быть может от особого прилива радости, Ленни, насколько возможно распахнув рот, всунул в себя проклятый гамбургер целиком. Вкусовые рецепторы взвыли.
– Ты в порядке?
Он пробормотал что-то нечленораздельное.
– Не думала, что ты всерьез разрабатываешь кафе.
«Тогда что мы, твою мать, здесь делаем?!» – попытался прокричать Кравитц, но вышло только: «Эгхммм…»
– Прожуй сначала.
Всякий раз, когда сыщик думал, что понял практически все, получалось, что он не понимает ни черта. Настоящий бульварный детектив!
– Кстати, у меня есть новости про твоего Вилли. – Она оправила платье где-то под столом.
Могучим движением Ленни проглотил все, что оставалось во рту. Половина бургера колом встала поперек горла, недожеванные куски прокатились по пищеводу и больно бухнулись о стенки желудка.
– Да? – прохрипел он.
– Может, пригласишь меня на танец, и я поделюсь с тобой новостью?
Джук-бокс как раз перебирал пластинки. Футуристичный, будто его украли с инопланетного корабля, нарядный, как ферма на Рождество. Кому пришло в голову сделать их именно такими85? Недра карамельной коробки заскрежетали, выпуская мягкий блюз на свободу. Хипстеры бы обрадовались.
Ленни ненавидел джаз. Ленни ненавидел блюз. Ленни ненавидел весь мир.
Спроси его, все эти доходяги из Дельты просто недостаточно страдали, чтобы их мнение чего-то стоило.
Лиззи стояла близко. Алое платье, слишком броское для слежки. Лакированные аккорды падали на залитые светом черно-белые плиты пола. «She was too good to me» – нежно сообщил парень из ящика. Ну еще бы. Они легко покачивались на волнах музыки, его пальцы на ее талии. «Вилли Дракс, – прошептала она в самое ухо. – Вилли Дракс был убит». Ее запах становился ближе, свежие цитрусовые духи. «В ночь на среду кто-то проник в палату». В ночь на среду, когда он убивал федеральных агентов. Это называется алиби. «И ввел какой-то паралитик». Горячий шепот у его уха. «Неизвестный облил беднягу виски. “Тед Купер”, бутылки лежали там же». Мистер Хопс. Стоит только поднести спичку, и… «И поджег». Розовый язычок едва касался мочки. «А потом выпустил две пули из магнума прямо в голову». Его магнума. Мир качнулся, замелькали клавиши рояля: Ленни будто бы увидел пианиста. «Оружие», – прохрипел сыщик. Мысли путались. – «Бросили в палате». Его оружие. – «Ребята из лаборатории проводят экспертизу». She would have brought me the sun. «Скоро мы прищучим гада», – она легко прижалась к нему. «Скоро они прищучат меня, – грустно подумал Ленни. – Да какого!»
Парень из ящика продолжал свою историю, но Ленни уже не разбирал слов. Его небеса рушились, их осколки падали между столов. Он заметил отражение в витрине: тонкая Дросс в струящемся атласе покачивалась в лапищах огромного за’ара. Это он? Это должен быть он.
– Тебя это заводит, да? – тихо спросила она. – Жестокость?
Мир темнел и сужался до размера колодезного провала, только луны нигде не было видно. Что ты знаешь о жестокости, крошка? Они танцевали. Ленни соображал с большим трудом. Его руки опустились на ее бедра. Завтра они пробьют его пушку. Жара с улицы накрыла помещение, или это его бросило в жар? Сыщик с силой придвинул женщину к себе. Дросс тяжело задышала. Завтра его арестуют. Ладони стиснули покрытые атласом бедра. «Ты же и защелкнешь на мне браслеты, не так ли? Или это будет офицер Пушок?» Ее дыхание сбилось. Мир колыхался, Кравитц сжимал Лиззи, словно это помогало удержаться в нем. Реальность ускользала, как атлас. «И что потом?» Ткань легко разошлась там, где складка встретила коготь за‘ара. Женщина тонко вскрикнула. «Вот Хопс меня и переиграл». Его пальцы ощущали ее гладкую кожу, больше не защищенную ничем. В голове шумело, зал застилала чернота. Он двинулся вверх по ее жаркому бедру. Лиззи задрожала. «Who's gonna make me gay now?» – донеслось откуда-то сбоку. Его замутило, кишки связало тугим узлом. Он провел ногтем по кружеву ее белья. «Ленни», – испугано прошептала Лиз.
Кравитц остановился. Да что он вообще творит? «Тебя отравили», – жестко ответил Шилдс. Чернота застилала всё. «She was too good to be true», – тянул завершающие ноты джук-бокс. Ленни отстранил Лиз и пошатываясь направился в сортир. Женщина осталась стоять, направив пораженный взгляд в спину сыщика.
Когда он вышел обратно, их столик занимала парочка хипстеров.
Перемена мест
07/27 Fr
Он раскрыл глаза, как ребенок, брошенный жизнью на грязных улицах. Страницы блокнота мелькали на белой скатерти, по шершавой бумаге метались полузабытые сценки. Черно-белые рисунки карандашом, резкие, нетерпеливые, злые. Маленький Ленни снова бежит из поместья Уэллрок в искаженную перспективу проспекта. Вид со спины, полы куртки распахнуты в движении. Темные силуэты вереницами тянутся по обеим сторонам дороги.
Прошлое воняет. Грязными ногами и промежностью, миазмами городских стоков. Маленький Ленни замер под могучими сводами туннеля. Огромного, словно сказочная пещера, холодного – как могильная плита. Канализация заворачивает мир в исполинскую трубу, и каждый кирпичик обведен острым грифелем.
Маленький Ленни по колено в дерьме выхватывает из теней крысу. Короткая шерсть, тонкий писк. Старик Финн в профиль нависает над ним из угла страницы. Оплывший, сгорбленный, жадный, сам чем-то похожий на грызуна. Что же все-таки старый козел с ними делал?
Он раскрыл глаза…
Частный детектив Кравитц сидел, прислонившись к парапету, будто нищий, мимо которого неслись поезда. Солнце – желтое и такое яркое солнце – напекало ему макушку. Высоко над ним ветер гнал на закат поляну роз по выцветшему от жары винилу. Это билборд – догадался Кравитц и снова пропал в небытие.
Музыку больше не играли. Ленни стоял сразу в двух залах, наложенных один на другой. «Тебя отравили», – на всякий случай напомнил Донни.
– Не стоит беспокоиться, – любезно сообщил мистер Берри, – Фирма оплатила счет.
Он улыбнулся, как лорд улыбается лакею.
– А?
– Ваша дама уже ушла.
Либо так, либо ты ее сожрал.
Помещение едва заметно менялось. Мелкие детали, которые воспаленный мозг сыщика все еще мог уловить, но уже не был в состоянии обработать.
– Это, кажется, ваше? – хозяин протянул тяжелый блокнот и снова любезно улыбнулся. Слишком любезно.
Если ты сожрал капитана полиции, парням в форме почтальонов это придется не по вкусу.
– Думаю, вам пора. – Мистер Любезность открыл двери зала номер 2 и выставил детектива за порог. – Надеюсь, вы станете нашим постоянным клиентом.
– Всего тебе плохого, урод, – смог выдавить из себя Ленни, но его уже никто не услышал.
Он раскрыл глаза. Ноги в туфлях и ботинках, в длинных юбках и джинсовых шортах мельтешили на изогнутом дугой тротуаре. Он сидел, прислонившись к порфировому граниту и не чувствовал вообще ничего.
«Тебя отравили», – еще раз напомнил Шилдс и уткнулся в свой любимый кроссворд.
Горбатый мост через Рэй-ривер, где-то между Юнион и Уэстлейк. Надо вставать.
Ленни поднялся, тяжело опершись о парапет, и мир сразу же расплылся в тумане. «Call for fire now!» – откуда-то прокричал Ширес, и палубная авиация накрыла огнем Паркер-авеню. «Call for fire!» – и линии домов обратились в серый песок. Ленни продирался сквозь пыльную бурю, портреты кружили, будто бы влекомые ветром. Бабочка зависла у самого лица, пепельные полупрозрачные крылья. Он отмахнулся, и бабочка рассеялась, как призрак предрассветного утра.
По Холлидей-роуд вышагивала армия зомби. «Их много, но они не пригодны ни на что» – кривился Демпс, исчезая в пламени пожара. Посреди горизонта вырастала башня белого камня, в которой командовал волшебник. Разъяренные слоны стерегли ее вход.
Впереди мелькнула спина в вечно потертом пиджаке – Донни. Алым огнем в песчаной мгле извивалась Элизабет Дросс. Атласное платье сползало с ее тонкого тела, открывая кружевное белье, до которого он по сути так и не добрался. Интересно, какова она в постели?
«Я бы ее вздрючил», – сообщил судья Краун и расхохотался.
Позади раздался дробный стук каблучков. Ленни не увидел лица, но знал, что это она, – Лори. Он бросился за ней через пыльную зыбь, сквозь хоровод преследовавших его духов. Он почти настиг ее у поворота, когда врезался во что-то костлявое.
Морок развеялся, и перед Ленни предстал Мертвец.
– Ыыыых! – прохрипел Кравитц и отшатнулся.
– Не парься, бро, с кем не бывает, – Мертвец дружелюбно улыбнулся.
Ленни представил, как сутулый доходяга лежал распластавшись в красном свете ангара. Как черная кровь расползалась из-под неестественно вывернутого туловища. Как дымок выходил из дыры между его удивленно сдвинутых бровей.
Именно этого парня он гипотетически застрелил на глазах у агента Дросс.
– Я тебя грохнул… – прошептал Кравитц. – Я же грохнул тебя! – проорал он в лицо ухмыляющемуся ублюдку и бросился со всех ног.
***
Ленни сидел на жопе в коридоре родного кондоминиума по Уэстлейк-стрит. Жопа болела. Он тупо таращился на дверь, которая не захотела открываться. Больше того – это была не его дверь. Хлипкое дерево будто кричало любому нарку: «Выбей меня!» Ленни бы так и поступил, если бы мог. Но сил не было даже стоять.
Раскрытый проем в шахту лифта перевязали гнилой бечевкой крест на крест, на которую криво навесили пломбу. Внимание: любая персона… и бла-бла-бла, DPD, scene crime, и все такое. «Был бы я потупее, точно пошел в полицию», – решил Кравитц. «Как будто тебя бы взяли», – из небытия ухмыльнулся Донни Шилдс.
Подъем на двенадцатый этаж показался сыщику пыткой. Когда до спасительной кровати оставалось всего ничего, случилось странное: ключ не прошел в замок. В недоумении он сел туда, где должен быть диван, и с размаху приземлился на задницу.
Ленни открыл глаза. Он помнил, что его отравили. Напротив него была дверь, хлипкая, как в приходской церкви. Из фанеры она, что ли? «Кравитц – гребаная ты сука!» – вывели мелом на доске. «Это что-то новое», – подумал «гребаная сука» и отключился.
Ленни открыл глаза. Он помнил, что ужинал в кафе и его отравили. Хлипкая дверь впереди дрожала, будто была камертоном. Кто-то поменял дверь? Зачем? На доске объявлений была надпись, но прочесть ее он не смог.
Ленни открыл глаза. Он ужинал, и его отравила гребаная сука. Задница болела. Он попытался откинуться и сильно врезался башкой в стену. Дверь впереди отворилась, и из нее выглянуло серьезное детское лицо.
Ленни открыл глаза. Девочка стояла совсем близко. Сколько ей? три? пять? семь? Сыщик не разбирался в детях.
– Ты мой папа? – спросила девочка беззубым ртом.
«Надеюсь, что нет», – хотел ответить Кравитц, но не смог.
– Ты болеешь? Моя мама тоже болела, но теперь с ней все в порядке.
Только твоей мамы здесь не хватало…
Ленни открыл глаза. В клетчатом протертом халате, взлохмаченная, но как всегда сосредоточенная, будто постоянно заглядывающая внутрь себя, перед ним наклонившись стояла Лори.
– Ты нашлась… – еле вымолвил он.
Несколько напряженных минут женщина всматривалась в изможденного за’ара, а затем требовательно спросила:
– Что ты здесь делаешь?
– Не смешно… – попытался ухмыльнуться за’ар, но Лори лишь наклонила голову, требуя ответа. – Это я… Ленни. Ленни Кравитц? – он уже не был ни в чем уверен.
– Не получится, милый, – печально ответила Лорелея. – Восемь лет назад Ленни Кравитц погиб в Заливе.