Тигрис Рафаэль
Крушение империи
– Как вы могли, ваше величество, настолько отдалить от вас такое богатство, не опасаясь, что кто-либо его обнаружит? – произнёс он удивлённо.
– Я не имел права оставить его тут, ибо оно могло попасть в руки к врагу в случае падения нашего города, – ответил император.
Роман и Анастасий продолжали в изумлении стоять, покорно внимая василевсу.
– Вы поступили очень мудро, ваше величество. Мы непременно исполним ваше поручение,– твёрдо сказал логофет.
– Ступайте, – сказал император, – и да хранит вас Господь!
После того, как казначей с логофетом удалились, император дёрнул за звонок и приказал вошедшему слуге:
– Срочно позови ко мне начальника Тайного приказа Маркоса.
Маркос явился незамедлительно и, поклонившись, сел на указанный василевсом стул.
– Я должен тебе поручить очень важное и вместе с тем деликатное дело, – начал император.
– Какое, ваше величество?
– С сегодняшнего дня ты должен следить за каждым шагом верховного казначея Анастасия и логофета внешних связей Романа, причём так, чтобы они ничего не заподозрили.
– Понятно, ваше величество.
– Чтобы они ни сделали, куда бы ни пошли – обо всём ты должен мне ежедневно подробно докладывать. Ты не должен мешать им ни в чём и не вмешиваться в их действия, а только наблюдать и доносить. Ясно?
– Куда уж ясней, – ответил Маркос, для которого подобные поручения были не в новинку.
– Тогда исполняй.
– Слушаюсь, ваше величество, – ответил Маркос и исчез.
Император повернулся к алтарю, вознёс руки к небу и приступил к своей ежедневной молитве о спасении Константинополя.
«Ангел», успешно подгоняемый попутным ветром, быстро приближался к порту города Фессалоники. Соломон с грустью отметил, что впервые судно вышло в дальнее плавание без своего прежнего шкипера. Отсутствие Иосифа во всём сказывалось на судне. Его твёрдая походка, громкий голос, способный перекричать даже шум штормовых волн, подбадривающий смех, всё это было частью их корабля.
После полудня пятого дня «Ангел», ведомый своим новым шкипером, благополучно пришвартовался к пристани Фессалоники, и Соломон в сопровождении Льва отправился на турецкую таможню.
– Мы прибыли из Смирны и должны встретить здесь товар из Венеции, – начал докладывать таможенникам Лев по-турецки.
– А какой сейчас товар вы привезли? – спросил их чиновник порта.
– В данный момент трюмы пусты. Мы предполагаем заполнить их здесь.
– Ладно, ступайте на судно. Мы придём, проверим, – заявил недоверчиво таможенник.
Однако вернуться на судно Соломон и Лев не спешили. Они внимательно осмотрели весь порт, но нигде не нашли судна из Венеции.
– Мне кажется, они уже здесь были. Уж больно недоверчиво с нами обошёлся этот османский чинуша,– сказал Лев.
– Да, тут что- то не так. Давай скорее вернёмся на «Ангел». Надо прибрать там лишнее, а то, не дай Бог, догадаются, что мы из Константинополя.
– Ладно. Не спеши. Диего их встретит, как следует. Давай лучше порасспросим в портовом трактире.
– Хорошая идея, – согласился Соломон.
Зайдя туда, они обнаружили характерную для портового города компанию, состоящую из разномастных матросов и портовых девок. Хозяин заведения, пожилой толстый грек, принял их дружелюбно и налил по чарочке вина.
– Не приплывало ли сюда судно из Венеции?– начал его расспрашивать Лев,– мы должны получить от них товар.
Услышав это, хозяин сразу стал серьёзным и, озираясь по сторонам, сказал:
– Был тут большой венецианский галеон. Турки что-то заподозрили и начали его тщательно обыскивать, – почти шёпотом выговорил трактирщик.
– Обыскали? – переспросил Лев, – ну и что же нашли?
– Огромное количество оружия и провианта.
– А сколько было на судне людей?
– Маловато. В основном экипаж. Турки забрали всё оружие, а судну приказали отчалить по- быстрому.
– И они уплыли обратно?
– Да, – ответил трактирщик, – с тех пор турки обыскивают все подозрительные суда.
– Плохи наши дела, – сказал с опаской Лев, – теперь ясно, почему до нас не доплыла помощь из Венеции. Хотя помощью её особо и не назовёшь. Кому нужно было это оружие, если с ним не было живой силы? Пошли на «Ангел». Нам в этом городе больше нельзя оставаться.
Все вместе стали покидать трактир.
– Постойте, – вдруг окрикнул их хозяин и достал небольшую сумку из чёрной кожи.
– Это мне дал помощник шкипера того галеона. Тут письма для венецианцев, которые защищают Константинополь.
– Письма? – переспросил Соломон, – а зачем они нам?
– Да ладно, брось, – понимающе кивнул трактирщик,– вы же оттуда? Я сразу догадался. Это у вас на лбу написано. Забирайте почту. Хоть этим порадуете ребят.
– Хорошо, – уже по-доброму улыбнулся Лев, – отнесём.
Забрав сумку с письмами, они направились к кораблю.
Но едва зайдя на борт, они оказались в окружении городских стражников. Начальник караула подошёл к ним и заявил:
– У нас есть подозрение, что вы не торговое судно, а прибыли сюда с военной целью из Константинополя.
– Но вы же обыскали судно? Ничего подозрительного не нашли,– возмутился Лев.
– Комендант города велел арестовать вас,– не обращая внимания на него продолжал турецкий офицер и уже приказал строгим тоном, – вы немедленно проследуете за нами.
Сопротивляться было бесполезно. Команда судна вместе с Соломоном и Львом направилась за стражей.
– Конец нам, – со вздохом произнёс шкипер, когда железная дверь узницы закрылась за ними, – турки живыми нас уже не выпустят.
– А что нам оставалось делать?– пожал плечами Лев,– они бы нас всех перебили, окажи мы им сопротивление. А так у нас есть хоть маленькая надежда.
– Дураки мы, хоть и живые! – ответил Соломон, – сами прямёхонько попали к ним в лапы.
Настала ночь, но никто и не думал засыпать. Лев начал уже строить план побега и, вскарабкавшись на стену, хотел дотянуться до высокого окна. Эта крепость-тюрьма была построена ещё византийцами по всем канонам архитектуры, и потому шансов на побег у них не было.
Наконец, глубоко за полночь, дверь их узницы открылась, и всё тот же офицер приказал им:
– Выходите все по одному и следуйте за мной!
Лев вопрошающе посмотрел на Соломона. Тот пожал плечами и медленно направился к выходу. Они вышли из тюрьмы и молча пошли по ночным улицам города. Лев ни на минуту не сомневался, что их ведут на казнь. Он уже прикидывал, на каком удобном углу можно будет, захватив у стражников оружие, высвободиться и удрать на корабль, но затем вовремя заметил, что их ведут прямо в порт. Дойдя туда, они направились к пристани, где стоял «Ангел». Удивление всей команды ещё более возросло, когда стражники велели им подняться на палубу, а сами молча удалились.
Недоумевающий Соломон зашёл в свою кают-компанию и при свете тусклой лампады увидел там сидящую фигуру, одетую в чёрный плащ с накинутым на голову капюшоном. Увидев вошедшего, человек поднялся со своего места, подошёл к нему и открыл своё лицо.
– Ребекка! – не веря своим глазам, громко воскликнул Соломон, узнав свою родную сестру.
С минуту они стояли, крепко сжимая друг друга в объятиях.
– Моя милая сестра! – голос его дрожал, а по лицу покатились слезы счастья, – я ищу тебя по всему свету!
– Вот видишь, как вновь свела нас судьба, – ответила девушка, взволнованным голосом.
Они уселись, взявшись за руки, и долго разглядывали друг друга. Соломон поразился тому, как изменилась внешность его сестры. Не прошло и четырёх лет, а вместо той беззаботной лучезарной девчушки на него смотрела красивая женщина с тоскливым взглядом. Некогда золотистые волосы от постоянного применения хны стали красно-коричневыми, голубые глаза, очерченные чёрной сурьмой, казались строгими и по-восточному томными.
– Изменилась, правда? – спросила Ребекка и, смахивая слезинки, грустно улыбнулась.
– Ты по-прежнему такая же красавица, – ответил Соломон, которому улыбка сестры напомнила их счастливую, беззаботную жизнь в Александрии, – расскажи мне, как ты тут очутилась?
Ребекка поведала ему обо всех злоключениях, в том числе про своего нынешнего мужа-коменданта Фессалоник Армана.
– Ты не представляешь, что произошло со мной, когда я сегодня днём из своего окна увидела нашего «Ангела». Сначала мне показалось, что я ошиблась, но потом, внимательно разглядев родные моему сердцу очертания, поняла, что права, это судно нашей семьи. Ты не представляешь, что творилось со мной в эти минуты? Мне казалось, что ко мне вернулось моё счастливое прошлое. Я не могла найти себе места и рассказала обо всём моему мужу. Узнав об этом, он сперва велел арестовать вас, но потом, вняв моим мольбам и слезам, приказал освободить и разрешил мне прийти сюда.
Лицо Соломона стало суровым при упоминании об аресте.
– Не вини его, – догадалась Ребекка, – Арман выполнял свой долг. То, что я сейчас здесь, противоречит всем османским канонам, и только безграничная любовь моего мужа ко мне сделала нашу встречу возможной. Не сердись, брат. Расскажи лучше о себе. Как ты очутился здесь? А где дядя Иосиф?
Лицо Соломона ещё более омрачилось, и он грустно произнёс:
– Дядю Иосифа убили.
– Убили? – ужаснулась девушка, – кто?
– Те же, кто убил моего отца и похитил тебя. Одного из них уже настигла заслуженная кара, а вот второй ещё жив, и пока он ходит безнаказанно, моя душа никогда не успокоится, -сказал грозно Соломон тоном заправского военного.
Ребекка заметила эту перемену в своём брате и спросила осторожно:
– Ты стал военным, брат? Скажи, где ты сейчас служишь?
– Ах, Ребекка! Мы искали тебя всюду, где это было возможно. В конце концов судьба распорядилась так, что я оказался среди защитников Константинополя. Это звучит чудовищно, но сейчас мы с тобой стали врагами.
– Не говори такие ужасные вещи. Мы с тобой евреи, и эта война не наша. Ты сейчас же уплывёшь отсюда в нашу родную Александрию и забудешь навсегда весь этот кошмар.
– Если ты поплывёшь со мною, может, всё это и позабудется. Так что, решайся. Нет ничего проще. Стража ушла, мы подымаем парус и поплывём в родной город, где осталось наше счастливое прошлое.
Ребекка грустно улыбнулась. Она стала медленно прохаживаться по каюте, прикасаясь ко всему родному, от чего веяло приятными воспоминаниями.
– Вернуть прошлое невозможно,– тоскливо сказала она,– моё настоящее никогда не позволит мне этого. Дома меня ждёт моя дочь.
– Дочь? -переспросил Соломон.
– Да, дочь. Твоя племянница. Такая же красавица, как твоя сестра из далёкой Александрии. А ещё я ношу под сердцем ребёнка моего мужа.
Соломон посмотрел на Ребекку и с ужасом понял, что она для него безвозвратно потеряна.
– Выходит, что ты обрела здесь своё счастье? – спросил он.
– Если можно назвать счастьем неволю, значит, обрела, – ответила сестра и слёзы вновь покатились из её глаз,– скорее смирилась.
Соломон крепко прижал её к своей груди.
– Не обижайся, брат, – сказала тихо Ребекка, – нас разбросала в разные стороны наша еврейская судьба, и это единственное, что у нас осталось общего.
В каюту вдруг вошёл молодой мужчина и сказал строго, по-турецки, обращаясь к Ребекке:
– Нам пора уходить, Чичак. Они должны немедленно отплывать.
– Хорошо, Арман. Дай мне ещё одну минуту,– ответила Ребекка, и Соломон невольно вздрогнул, когда услышал из уст своей родной сестры речь врага.
– Не бойся его,– сказала девушка, обращаясь уже к брату,– он добрый деревенский парень. Ради меня готов пожертвовать своей жизнью.
Она подошла к мужу, и тут Соломон, неожиданно что-то вспомнив, достал из кармана то красивое колье, которое он приобрёл когда-то в Смирне для сестры. Все это время он постоянно носил его с собой в надежде надеть при встрече на ее нежную шею.
– Возьми его, – сказал он, – это твой подарок.
Девушка взяла колье, благодарно взглянула на Соломона и сказала:
– Прощай, брат! Даст Бог, может, увидишь это украшение на шее своей племянницы.
Не в силах более сдерживать себя, она резко повернулась и сошла на пристань в сопровождении Армана.
– Спасибо тебе за всё, – прошептала она нежно своему мужу, – этот день я запомню на всю жизнь.
– Немедленно отчаливаем, – приказал шкипер.
Команда живо забегала по палубе, разводя паруса, и «Ангел» стал быстро выбираться из недружелюбного порта.
Когда судно вышло из акватория города, Диего подошёл к стоящему грустно Соломону и спросил:
– Какой у нас курс, хозяин?
Соломон задумчиво вглядывался в очертания удаляющегося берега и, очнувшись от своих раздумий, медленно, но уверенно приказал:
– У нас теперь только один курс, на Константинополь.
С прибытием новых мощных пушек у Мехмеда опять появилась надежда на победу. Пушки начали методично обстреливать крепостные стены города, в надежде пробить брешь для нападающих. Несколько ядер наконец смогли пробить дыру в стене, однако под руководством неутомимого Джустиани её быстро заделали ещё до приближения неприятеля.
Назревала необходимость решительного мощного штурма. Мехмед всячески оттягивал его, понимая, что при повторной неудаче дух войска будет окончательно сломлен, и это навсегда похоронит его мечту о взятии Царьграда.
После сорокадневной осады с применением тяжёлой артиллерии, при двадцатикратном превосходстве в живой силе ни один турецкий солдат не смог проникнуть на территорию города. Этот факт сильно подрывал веру в окончательную победу. Даже сухопутная переброска судов в бухту Золотого Рога, придуманная Халалом, не решила ровным счётом ничего. Город оставался неприступен. Количество его защитников всё уменьшалось, помощи они ниоткуда не ждали, но никакого пораженческого настроения среди них не наблюдалось. Наоборот, они были полны решимости до конца отстоять свою столицу и уберечь религиозные святыни от посягательств врага. Даже когда Соломон привёз из Фессалоник плохую весть о провале экспедиции венецианцев, всё равно это не вызвало никакого отчаяния.
В такой обстановке в воскресенье 27 мая Мехмед на военном совете объявляет день генерального штурма – вторник 29 мая. Всё воскресенье он с глашатаями объезжал свои войска и громогласно объявлял солдатам, что намерен дать им три дня на разграбление города после его захвата.
– Перед вами самая богатая столица мира,– говорил он,– тысяча лет сюда стекались несметные сокровища с некогда необъятных территорий византийской империи. Сейчас настал момент, когда славные сыны османов должны поглотить всё это богатство и сделать Константинополь своей столицей. И потому я, ваш султан, обещаю вам, что три дня после взятия вами города вы будете беспрепятственно грабить его. В течение трёх дней всё, что вы найдёте там, будет вашим. Мне, кроме церквей и зданий, больше ничего не надо. Первым, кто проникнет в город, будут подарены богатые земли и угодья. Офицерам, командующим авангардами, я предоставлю высокие государственные посты.
Войско слушало Мехмеда и восторженно кричало. Речь султана подняла их боевой дух. Все были полны решимости взять город в назначенный день. Весь понедельник турки готовились к штурму, приводя в порядок оружие, засыпая крепостные рвы, а то и просто отдыхая. Вечером того же дня турки зажгли многочисленные факелы и под звуки барабанов и пронзительной зурны начали отплясывать под улюлюканье и дикие вопли.
Со стороны осаждённого города казалось, что в пожаре пылает весь турецкий лагерь. Долетавшие до защитников возгласы противника, производили удручающее впечатление.
Император Константин собрал в этот день всех своих вельмож и сказал:
– Враг готовится к решительному штурму. Долг каждого из нас – достойно встретить его и дать должный отпор. Каждый христианин-мужчина этого города должен с мечом в руках встать на стены. На протяжении тысячи лет Константинополь подвергался многочисленным осадам со стороны варваров, но ни один иноверец так и не смог осквернить его религиозные святыни. Так будет и на этот раз. Я уверен, что сможем дать достойный отпор врагу. С Божьей помощью мы победим!
Воодушевив таким образом всех, император немедленно отправился в свои покои. Джустиани эту ночь провёл на стенах, без конца проверяя их надёжность и ещё раз укрепив проделанные пушкой бреши. Он тщательно проверил прочность ворот и калиток. Его присутствие вселяло уверенность в защитников. Высокий, с непроницаемым взглядом, он всегда оказывался там, где, казалось, вот-вот враг прорвёт оборону и ворвётся в город. Но каждый раз Джустиани возникал со свежим подкреплением неизвестно откуда и в яростной контратаке рубил прорвавшихся турок.
– В огромной крепостной стене много входов и выходов. Надо, чтобы кто-то постоянно следил за ними. По своему опыту я знаю, что в пылу битвы остаётся без присмотра хотя бы маленькая дверь. Враг сразу воспользуется этим, – сказал опытный генуэзец.
– Не беспокойся, командор. Я назначу людей, которые будут постоянно следить даже за самыми малыми калитками, – успокоил Роман, который продолжал всюду следовать за Джустиани.
Сказав это, он направился в трактир Сократа, где его с нетерпением ждали. Когда Роман зашёл туда, он увидел Луку – нынешнего шкипера «Фортуны».
– Что случилось, Лука?– спросил Роман, поняв, что тот намерен сообщить что-то важное.
– Дело в том, что среди писем для нашей команды, которые привёз с собой Соломон из Фессалоник, есть письмо, адресованное лично Кокко. Я принёс его Лучии, но она не вскрыла его, ждала твоего прихода,– сказал Лука.
– Письмо?– удивился Роман,– от кого?
– От венецианского нотариуса Мазарини,– ответила Лучия, уже успевшая рассмотреть конверт,– пожалуйста, вскрой и прочти.
Роман вскрыл письмо и начал читать:
«Доводится до сведения сеньора Энрико Джуджаро от нотариуса города Венеции Микеле Мазарини, что его отец, сеньор Карло Джуджаро, скоропостижно скончался, не успев оставить нужного завещания. Согласно законам Венецианской водной республики, собственность умершего человека, не оставившего за собой завещания, с ведома дожа Венеции делится поровну между его ближайшими родственниками – признанными покойником детьми и его законною женою. Означенные выше лица, не соизволившие явиться за наследством в течение одного года со дня смерти, лишаются права наследования, и всё имущество покойного поступает в распоряжение дожа Венеции. Прошу заверить ваше присутствие в нашей конторе до 12 апреля 1454 года с целью вступления в права наследования имуществом вашего отца. С уважением, Микеле Мазарини. 12 апреля 1453 года, город Венеция»
С минуту в трактире воцарилось молчание. Каждый в уме на свой лад размышлял над этим письмом. Только Лучия тихонько плакать, узнав о смерти отца.
– Теперь на свете у меня нет больше никого, – тяжело вздыхала она, – мой брат Кокко погиб на моих руках, отец умер неизвестно от чего, так и не узнав обо мне всю правду. Будто кто- то проклял нашу семью и всех нас преследует злой рок.
– Теперь мне ясно, кто этот злой рок! – грозно провозгласил Лука, – это твоя мачеха.
– Откуда тебе известно? -спросил его Сократ.
– А пусть Роман прочтёт ещё вот это письмо, адресованное уже гнусному предателю Умберто, – сказал шкипер, доставая второй конверт, – я-то его сразу прочёл, а теперь зачитайте вы.
Роман взял письмо и показал его Лучии.
– Да, это рука моей мачехи, – сказала она, – я узнаю её почерк.
– Очень интересно. Ну что же она пишет племяннику своего погибшего любовника?– с женским любопытством заинтересовалась Елена.
Лучия, вытерев слёзы, принялась сама читать:
«Мой милый, любимый Умберто. Я сделала это. Очередь за тобой. Когда ты вернёшься, уже ничто не помешает нам быть вместе. Мы будем очень богатыми и счастливыми. Да поможет тебе Бог. Твоя К. М.»
– Кината Макиавелли,-заключил Лука, – теперь вы поняли, кто преследует эту семью. Твоя любвеобильная мачеха после гибели архиепископа сразу же переключилась на его племянника и специально послала его сюда, чтобы тот покончил с Кокко. Сама же отравила своего мужа.
– Пожалуй, ты прав, Лука, – первым проговорил Роман,– хоть поездка Соломона в Фессалоники была неудачной, однако письмам, которые он привёз, просто цены нет.
– Мачеха Лучии думает, что теперь всё имущество достанется ей,– сказал Сократ,– она даже представить себе не может, что её падчерица обо всем знает. Интересно, насколько велико наследство, оставленное отцом Лучии?
– Это огромное богатство,– сказал осведомлённо Лука,– из- за него она и затеяла все эти убийства. Карло Джуджаро принадлежали три десятка торговых судов, множество контор и банков в Венеции и в Генуе и не счесть числа различным его магазинам и лавкам. Так что с этого момента Лучия стала наверное самой богатой девушкой во всей Венеции.
Все посмотрели на новоиспечённую богатую наследницу, которая, не обращая внимания на эту новость, тихо рыдала на плече у своего мужа.
– Мы непременно отомстим ей за содеянное зло, – успокаивал Лучию Роман, нежно поглаживая её по волосам.
Елена и Ирина обняли венецианку и увели в свою комнату.
– Ох, девочки, что бы я делала на этом свете без вас? – сказала сквозь слёзы Лучия.
– Просто жила бы и больше ничего. Чтобы горя избежать, надо от горя убежать,– задорно сказала Елена, – ты лучше скажи, что мне подаришь, когда в самом деле станешь жутко богатой?
Лучия подняла голову и вытерла слёзы. До неё стал постепенно доходить весь судьбоносный смысл прочтённых сегодня писем.
– Вы знаете, мне кажется, я никогда уже не вернусь в Венецию, – сказала она.
– Это отчего же? У тебя есть собственный корабль. Села и поплыла, – по-простому произнесла Елена.
– Без Романа и без вас я никуда не уеду.
– Уедешь. Тебя там ждёт неслыханное богатство.
– Поверьте мне, не в этом счастье. Я только что узнала, что стала богатой наследницей, а слёзы продолжают катиться из моих глаз.
– Ничто не сохнет так быстро, как женские слёзы, – сказала кокетка с лукавой улыбкой, – было бы золото, а счастье само приложится.
– Я с тобой не согласна. Можно быть бедным, но одновременно чувствовать себя счастливым, – возразила Ирина.
– Ладно, – уже серьёзно сказала Елена, – заладили – богатый, счастливый. Завтра будет одна забота- живым остаться.
В этом она была совершенно права, ибо завтрашний день решал многое, а потому Роман, сидя за столом, обсуждал обязанности каждого. Но его внезапно прервал вошедший дворцовый посыльный, который передал логофету приказ императора срочно явиться к нему.
– Ждите меня тут, – велел он собравшимся, – я скоро вернусь, и мы продолжим обсуждение.
Когда Роман подходил к императорскому дворцу, ему показалось, что кто-то всё время преследует его в темноте. Решив, что это ему чудится от усталости, он не обратил на это никакого внимания.
Император принял его, как обычно, в своих апартаментах. В комнате, освещённой лампадами, лицо василевса казалось очень бледным. Сказывались последствия длительной осады, постоянное душевное напряжение и бессонные ночи. Император нервно расхаживал по просторной комнате.
– Если мы выдержим завтрашний штурм, то выйдем из этой схватки победителями,– заявил он наконец.
– Ну, а если Господь покинет нас, и враг ворвётся в город, то тогда нам всем конец,– продолжил он с тревогой в голосе.
– Ваше величество, мне кажется, Мехмед не посмеет вас тронуть. Ему нужны не вы, а город, а его армии- богатства,– сказал с дипломатической осведомлённостью Роман.
– Я это знаю, господин логофет. Но ты забыл одно. Константинополь и император Константин-одно единое целое. С падением города, должен пасть и я,– гордо произнёс василевс.
– Позвольте не согласиться с вами, ваше величество, – посмел возразить Роман,– захват Константинополя не должен отождествлять вашу гибель. Вы нужны своему народу как символ его дальнейшего благополучия.
– Я являюсь этим символом лишь в пределах своей страны. Вне её я такой же простой смертный, как и все. Нет, Роман, этот город основал тысячу лет назад мой великий предок Константин. Его дух, витающий здесь и сидящий во мне, тотчас погибнет после падения этого города, а вместе с ним погибну и я.
– Я всё-таки надеюсь, что мы завтра выстоим, – уверенно произнёс Роман, желая сбить пессимизм своего императора.
– Может случится всякое. Мы должны быть готовы к худшему, и посему я поручаю тебе в случае захвата города немедленно вывезти всё имеющееся золото.
– Но, ваше величество, вы уже вывезли все богатства и указали его местонахождение мне и главному казначею.
– Сказанное мною тогда – сущая ложь. Золото здесь и никуда не вывозилось,– заявил серьёзным тоном император.
– Отчего же вы тогда нам сказали, что…
– Я хотел проверить вас обоих, сообщив вам заведомо ложные сведения. И один из вас клюнул на эту уловку.
– Вы хотите сказать…
– Да, да. Верховный казначей Анастасий сегодня днём перебежал на сторону врага. Но Бог ему судья. Он приведёт своих новых хозяев к вымышленному месту, где, кроме вечного огня, более ничего не существует, и турки непременно казнят его за это.
Роман стоял, как громом поражённый. Ведь таким же способом и он подвергался проверке на верность и с честью выдержал.
– Прости меня, что я вынужден был и тебя подвергнуть подобной проверке, но теперь я уж точно знаю, что ты предан своей отчизне всей душой и телом,– произнёс гордо император.
Роман стоял, замявшись, не зная, что сказать.
– Теперь слушай меня внимательно. Ты вывезешь золото на самом надёжном судне. Какое для этой цели ты бы выбрал?
– Это судно «Ангел» под командованием шкипера Соломона,– ответил логофет.
– Я знаю его!– живо вспомнил император, – это тот самый храбрый шкипер, который не побоялся турецкого флота и отправился навстречу судам из Венеции.
– Которых не было и в помине, – с досадой напомнил Роман,– да, ваше величество, вы правы, это тот самый шкипер.
– Вот на это судно ты и погрузишь всё богатство великой Византии.
– Куда я должен увезти его? – спросил Роман.
Император не ответил. Он подошёл к алтарю из толстого древа алое и долго, не молясь, стоял перед ним.
– Этого золота очень много, чтобы однозначно ответить на твой вопрос,– сказал он, наконец, стоя по-прежнему лицом к алтарю.
– Его так много, что можно купить хоть город, хоть целое государство. В своё время многие его обладатели так и не смогли по-настоящему им воспользоваться. Среди них самым могущественным был царь Крёз, но и он погиб, не сумев до конца насладиться своим огромным богатством. А теперь настал и мой черёд. Видимо, всех его обладателей ждёт одинаковая судьба.
– Ваше величество должно точно определиться. Для чего предназначено это золото?– спросил твёрдо Роман.
Император продолжал стоять перед алтарём.
– Ты повезёшь его туда, где будут также почитать нашу религию, как это делали мы на протяжении многих веков. Страна эта должна быть такой же большой, какой была в своё время Византия, и я уверен, после этого она превратится в могущественную империю, подобную нашей. А знаешь отчего? Нет, не из-за золота. Наша православная религия сделает её великой. Запомни мои слова.
– Я знаю только один город, который способен превратиться в такой же центр православия, каким является наш. Это столица страны русичей – Москва,– сказал проницательный Роман.
– Ты совершенно прав, – выговорил император и повернулся лицом к своему логофету,– именно этому городу суждено будет стать Третьим Римом. Он станет всемирным центром православия. Благодаря этому Московия станет великой державой, и именно она сломает в будущем хребет османам. Ей будет суждено вернуть православный крест в этот город. Ты должен сделать всё, чтобы наше золото попало именно туда.
Роман смог только утвердительно кивнуть головой в ответ.
– Если завтра Господь отвернёт свой лик от нас, и в наш город ворвутся варвары, ты погрузишь сундуки с золотом на корабль и отправишься в опасное путешествие, в далёкую Москву.
– Слушаюсь, ваше величество, – серьёзно произнёс Роман, – вам осталось только указать местонахождение этого золота.
– Ты совершенно прав, Роман, – с улыбкой произнёс император ,– я должен тебе сообщить то, что знает только василевс и самодержец Византийской империи.
Произнеся эти уже почти ничего не значащие слова, император осёкся и присел в кресле.
– От этой империи уже осталось только его нетленное золото. А кому оно нужно, если за ним не стоят реальные города и люди? – сказал он, с трудом переводя дыхание.
Было видно, что этот человек переживает самые тяжёлые минуты в своей жизни.
– Поверь мне, Роман. Мне легче умереть сразу, чем медленно переживать своё падение.
– Ваше величество! Давайте не будем больше говорить о грустном! Завтра мы непременно опрокинем врага, а ваше сегодняшнее поручение сможем после этого просто позабыть.
– Нет, Роман. Рано или поздно всё приходит к своему логическому финалу. Просуществовав тысячу лет, Византия как империя должна была прийти к своему физическому концу подобно тому, как ушёл с исторической сцены великий Рим. А вот духовное наследие, которое мы оставим после себя, оно будет нетленным. Пройдут столетия, а наша вера останется незыблемой и, даст Бог, может, и вернётся сюда. А знаешь, почему? Да потому, что будет жить в таких же, как и ты, преданных ей людях.
А теперь слушай меня внимательно. Завтра ты придёшь в эту комнату и повернёшь этот алтарь вправо, по часовой стрелке. От этого откроется дверь вот в той стене. Ты войдёшь туда и спустишься вниз, дойдёшь до хранилища и найдёшь сундуки с золотом. Откроешь их вот этим ключом. Из хранилища есть тайный проход, ведущий на юг – к побережью Мраморного моря, и открывается под самой южной башней. Ты должен будешь погрузить золото на судно и уплыть.
Роман заворожено слушал императора, поглядывая на алтарь, который, как оказалось, был одновременно и ключом к богатству Византии.
– Ваше величество. Я предлагаю это сделать сегодня. Одному Богу известно, как сложатся завтра обстоятельства, смогу ли я в точности выполнить ваше поручение?– заколебался Роман.
Император опять повернулся к алтарю. Логофету вдруг показалось, что он хочет его повернуть.
– Для меня очень важно, чтобы ты это сделал именно завтра и именно без меня, – сказал он очень медленно.
– Но почему? – забеспокоился Роман.
– Потому что завтра ты единолично примешь решение, что делать с этим золотом.
– Но ведь вы уже распорядились, что мне надо сделать. Завтра я поступлю именно так.
– Нет, Роман, – сказал император и загадочно улыбнулся, – сейчас ты узнаешь ещё одну тайну этого священного алтаря. Если его крутить налево, то он провалится вниз, унося с собой под землю всё имеющееся золото.
– Вы хотите сказать, что если крутить алтарь против часовой стрелки, то можно уничтожить то несметное богатство, которое столько лет хранилось для блага Византии?
– Совершенно верно,– обрадовался догадливости своего логофета император и продолжил уже вполголоса, – сегодня никто не сможет принять правильного решения. Ты это сделаешь завтра сам, без меня.
– Ваше величество! Это огромная ответственность! Я не вправе решать самостоятельно!– воскликнул в замешательстве Роман.
