Тео Блэнкенси
У парижских апачи
В логове апачи
Париж – это не только город роскоши и удовольствий, Париж также укрывает в своих стенах банду преступников, более жестоких и гнусных, чем в любом другом городе мира.
Эти люди стали печально известны под именем апачи.
В некоторых районах Парижа они живут в хорошо организованных бандах.
Большую часть дохода они получают от краж и грабежей, но преступления, сопряженные с убийствами и непредумышленным убийством, часто приносят им необычайно крупную добычу.
Ежедневная борьба, которую ведет парижская полиция с апачи, была бы отчаянной, если бы не благоприятное для полиции обстоятельство.
Ведь мелкие банды очень ревнивы друг к другу.
Те, кто одерживает верх в борьбе с полицией, дерутся друг с другом, и эти драки иногда перерастают в резню, которая происходит на людных улицах средь бела дня.
Только когда полиция приходит, чтобы разнять их, обе стороны убегают.
Раненых они забирают с собой, но не раз случалось, что на месте сражения оставалось четыре или пять убитых.
Если кто-то из них попадает в руки полиции живым, его отправляют, насколько позволяет закон, в исправительные колонии Франции, в Новую Каледонию.
Но, несмотря на все это, апачи не изменяют друг другу, постоянно находя новых последователей в низших слоях населения и в неизменном количестве продолжая борьбу против общественной безопасности.
Каждый иностранный полицейский, посещающий Париж, посещает места, где тусуются апачи, и капитану Бакстеру тоже был предоставлен эскорт двух секретных агентов, с которыми он посетил окраинные районы столицы в тот же вечер, когда был произведен обыск в доме Менуазье.
Не только профессиональное любопытство заставило англичанина совершить эту поездку, он также лелеял надежду, что случайно узнает что-нибудь о Раффлзе.
Он не подозревал, что человек, которого он так старательно искал, находится совсем рядом с ним.
Действительно, Раффлз рассчитывал на обычное любопытство сыщиков и, сидя в вестибюле отеля "Terminus", увидел, как около восьми часов вечера Бакстер, сам того не подозревая, переодетый, вышел из столовой отеля в сопровождении двух французских полицейских.
Трио держалось рядом с Раффлзом, и тот мог отчетливо слышать, как один из офицеров вручал англичанину программу вечера.
Он услышал, что три джентльмена остановятся в пабе "Проснувшийся ангел" во время своего путешествия по ночному Парижу, чтобы заняться изучением фольклора.
Раффлз знал это место сбора парижских преступников, и когда Бакстер повернулся к нему спиной и вышел вместе с обоими своими проводниками, он тоже встал.
Ему пришлось спешно маскироваться так, чтобы незаметно подобраться к Бакстеру и его проводникам.
________________________________________
Время близилось к одиннадцати часам вечера.
На узкой улице Попинкур, идущей от площади Бастилии через один из самых убогих районов Парижа, царила кромешная тьма и тишина. Эту тишину лишь изредка нарушал тягучий шаг патрулирующего полицейского или быстрая походка рабочего, возвращающегося домой.
Узкие, уродливые фасады домов выделялись во мраке ночи, и лишь кое-где из оконных стекол, которые с незапамятных времен не очищала от грязи и пыли рука уборщика, пробивался мрачный желтый свет.
Многочисленные пабы здесь, как и во всех бедных кварталах, просто закрыли свои окна, тем самым действительно сделав улицу более тихой.
Только из одного из домов, хотя и приглушенно, доносился шум веселых, самоуверенных гостей.
Здесь находился "Проснувшийся ангел", трактир, известный как штаб-квартира апачи в этой части города.
Полиция знала завсегдатаев этого паба, и, возможно, поэтому хозяин заведения, мистер Пистоли, имел больше свободы в плане ночных разрешений, чем владельцы других трактиров, которые посещала более приличная публика.
Узкая каменная лестница, не знавшая прикосновения метлы, вела через прокуренную до черноты подвальную комнату в помещение "Проснувшегося ангела", где мистер Пистоли размахивал совком.
Тот, кто видел эту лестницу, мог только с ужасом и страхом думать о пространстве, которое должно было скрываться за ней.
Вдоль ранее побеленных стен стояли узкие столы и скамейки, стены покрывали непристойные надписи и рисунки.
Легкие посетителей были обработаны смесью табачного дыма, запаха еды и пивного дыма, к которому добавлялся запах дешевых, плохих духов, исходивший от женщин-гостей "Проснувшегося ангела”.
Этот воздух наполнял довольно большое, но низкое помещение. Зловоние, и две газовые лампы, свисавшие с потолка, с трудом пробивались сквозь эту завесу.
Когда человек привыкал к этому слабому освещению и мог, наконец, воспринимать предметы в комнате, он видел на стене напротив входа стойку, за которой большой, сильный Пистоли двигался взад и вперед.
Потертый, грязный ковер, висевший на стене за стойкой, служил портьерой и скрывал дверь, ведущую на кухню.
Там пожилая беззубая женщина была занята приготовлением блюд, перечисленных в меню.
Пистоли был нелюбим как преступниками, так и полицией, но был очень популярен.
Полиция подозревала, что когда дело касалось его личной выгоды, Пистоли был в союзе с апачи, а те, в свою очередь, обвиняли его в том, что он был полицейским шпионом, когда это было выгодно им.
Подозрения обеих сторон были обоснованными, но услуги, которые Пистоли иногда оказывал правительству, были важны, поэтому многое упускалось из виду, когда речь шла о нем.
Пистоли, уже отбывший шесть лет принудительных работ в Кайенне, обладал сказочной физической силой, и каждый, кто видел его стоящим за прилавком с закатанными рукавами рубашки и огромными мускулистыми руками, с квадратной, скуластой головой на бычьей шее, сразу понимал, что партия, которой помогает этот необузданный первобытный человек, должна победить.
Присутствовало довольно большое количество гостей.
Парни, чьи подружки занимались своими постыдными делами на бульварах, здесь курили сигареты и играли в карты, а рядом с ними стояли бокалы с вином, любимым напитком джентльменов.
Почти все столы были заняты такими группами, иногда к ним присоединялась девушка, пришедшая со стороны, чтобы принести своему другу выручку от торговли.
Разговоры были шумными и веселыми, и время от времени один из джентльменов вставал, чтобы исполнить песню на старом пианино, стоявшем в одном из углов, под аккомпанемент своей дамы.
За одним из столов сидел одинокий мужчина.
Когда он вошел, регулярные члены банды встретили его с подозрением.
Однако, когда он спокойно и тихо сел за один из столиков, заказал бутылку красного вина и начал равнодушно пить, они вскоре перестали ему мешать.
Он выглядел как один из рабочих, занятых прокладкой канализации. Его фуражка закрывала весь лоб; из-под околыша выглядывали густые пряди черных волос.
Между красными толстыми губами, окруженными темной бородой, он держал короткую трубку.
Мужчина опустошил свою бутылку вина со спокойным безразличием.
Он не принимал участия в разговорах вокруг него, не участвовал в аплодисментах, которыми сопровождались лекции, а когда одна из девушек бросила на него любопытный взгляд, в котором было что-то провокационное, он отвернулся.
В половине одиннадцатого дверь снова открылась, и на пороге появились трое мужчин.
Это были Бакстер и его подручные.
Появление двух известных полицейских, казалось, сделало завсегдатаев беспокойными, и даже Пистоли почувствовал себя вынужденным вежливо подойти к джентльменам, которые сели за столик рядом с буфетом.
Еще до того, как он произнес вечернее приветствие, он уже получил успокоительное заверение от одного из чиновников, что цель визита – лишь развлечь иностранного коллегу.
Пистоли рассказал об этом своим гостям во время подачи блюд, и вскоре снова наступило всеобщее веселье.
Присутствующие женщины с большим интересом смотрели на незнакомца, который пришел в сопровождении двух полицейских, а некоторые из них со смехом подходили к столу, надеясь получить бокал хорошего вина, которое они пили.
И эти надежды оправдывались.
Бакстер услужливо предложил стулья, и вскоре его окружил круг женщин, среди которых особенно выделялась одна, крупная, грузная женщина.
– Ну же, Марго, ты же не хочешь быть мне неверной? – шутливо прозвучало из-за одного из столиков, где сидела "подруга" Марго.
Высокая женщина ответила:
– Он, по крайней мере, так же красив, как и ты, и если он хорошо платит, то почему бы и нет?
Раздался громкий смех, когда она села на колени Бакстера и обхватила его плечи своими полными, мясистыми руками.
Детектив Скотланд-Ярда чувствовал себя неловко.
Он не понял, о чем шла речь, – настоящий язык парижских трущоб, – и нашел наглость женщины более чем неприятной.
Оба его куратора пытались освободить его от тяжелого "груза на коленях", но другие девушки удерживали их словами:
– Да ладно, мы же не обижаем вашего англичанина, в конце концов! Мы хотим, чтобы он только повеселился!
Одинокий гость в рабочей блузе смотрел на эту сцену, улыбаясь, потому что он ясно видел, что Бакстера совсем не забавляет эта женщина, которая своей бесцеремонностью усложняет ему жизнь.
Внезапно в группе произошло движение.
Бакстер вскочил на ноги, и обе его руки сжались на кулаке Марго, которая держала в пальцах бумажник.
– Отдайте мой кошелек! – воскликнул Бакстер, но женщина уже бросила имущество Бакстера на маленький столик, за которым сидел ее "любовник".
Но кошелек не долетел.
С молниеносной быстротой человек в рабочей блузе вскочил и схватил бумажник, и в тот же момент гости стола, в количестве шести человек, кинулись к нему.
Но незнакомец не отступал. В то время как левой рукой он передавал бумажник подоспевшим сотрудникам полиции, правой рукой он держал пистолет, направленный на мужчин, которые хотели напасть на него.
– Тот, кто выйдет вперед, получит пулю в лоб!
Словно пригвожденные к земле, апачи замерли, и на мгновение в комнате воцарилась мертвая тишина.
Внезапно раздался хриплый женский голос:
– Выключи свет!
Незнакомец быстро сунул руку в карман.
В тот же момент четыре газовых пламени погасли, но в это же время электрический фонарь ярко осветил сцену.
Никто из них не осмелился подойти к человеку, который стоял перед ними в угрожающей позе.
Только Марго, подкравшаяся к нему сзади в краткий миг темноты, прыгнула на него, как тигрица, и вцепилась обеими руками в его бороду.
Мужчина обернулся, чтобы стряхнуть женщину, но было уже поздно, Марго уже падала на землю и при падении потянула за собой накладную бороду, парик и шапку незнакомца.
Словно пораженный молнией, Бакстер, который оставался на заднем плане, уставился на человека, который так храбро встал на его сторону, и с его губ сорвался крик:
– Раффлз, это Раффлз! Держите его!
С криком "Черт возьми!" Раффлз, поскольку это был он, погасил электрический свет, но уже обе гигантские руки Пистоли сжимали его.
– Включи свет, я держу его! – крикнул Пистоли.
Снова загорелся свет, Бакстер, оба офицера и апачи теперь теснили мужчину, который, не имея возможности защищаться, был зажат в объятиях трактирщика.
Борьба за кошелек, казалось, была забыта.
Теперь только одна вещь поддерживала всеобщий интерес.
Среди них стоял Раффлз, великий неизвестный, о котором ходило бесчисленное множество легенд.
– Дайте наручники! – воскликнул Бакстер.
Раффлз побледнел.
– Ты что, хочешь схватить меня здесь, среди людей, от которых я тебя защищал? – крикнул он Бакстеру по-английски.
– Я очень тебе признателен! – крикнул детектив, – Я рад, что теперь ты мой!
Двое полицейских надели на заключенного наручники, связали ему ноги, и Пистоли, довольный тем, что может быть полезен полиции без вреда для апачи, понес беспомощного Раффлза по лестнице в подвал к присланной карете.
В ней, кроме заключенного, заняли свои места Бакстер и оба офицера полиции.
Во время поездки трое мужчин держали в руках заряженные револьверы, как будто все еще опасались самообороны закованного в наручники Раффлза.
Взгляд, полный бесконечного презрения, из глаз Раффлза поразил Бакстера.
– Ты не будешь долго наслаждаться своим захватом. Уверяю тебя, я освобожусь раньше, чем ты предполагаешь.
– Предоставь это дело мне, – ответил Бакстер. – На этот раз тебе не уйти от меня, даже если мне придется привязать тебя к собственному телу!
И все дальше и дальше тянулся путь к зданию суда, где Раффлз, Великий Неизвестный, был заперт к часу ночи.