Татьяна Владимировна Боронтова
Автостопщица
Касимов
«Осень, прозрачное утро. Небо как будто в тумане. Даль из тонов перламутра. Солнце холодное, дальнее», – романс Вадима Козина, звенящий в душе, предсказывает интересное путешествие. Но не на такси же, остановившееся возле меня на выезде из Рязани в направлении Спас-Клепиков?! Кручу головой: «Нет!»
Воробьи и голуби, увлеченно разделывающиеся с хлебными крошками, разлетаются в разные стороны. Водитель, светловолосый мужчина лет пятидесяти, сообщает, что довезёт бесплатно, так как ему надо в Туму на крестины. «Везёт кому-то», – написано на его жёлтом автомобиле. Оказалось, именно мне, ведь таксист Пётр ещё и собеседник интересный. У Ершова он подробно вспоминает об участии в массовках фильма «Суд в Ершовке», когда Пётру посчастливилось возить на работу весёлую съёмочную группу в 1987 году. Тогда же он познакомился с артистом Борисом Хмельницким, сыгравшим роль отрицательного героя, умышленно поджегшего лес. Запомнилось, как они ездили по соседним деревням в поисках горилки, по которой соскучился украинский актёр, но утешились русским самогоном.
У часовни недалеко от местечка Кельцы Пётр рассказывает любопытную историю, случившуюся много лет назад с его напарником, который ехал в Касимов зимней ночью. Фура не вписалась в крутой поворот и глубоко ушла в сугроб. Солярка заканчивается, остается только замерзать в лесу одному. Вдруг появляется бородатый старец:
– Что случилось, сынок?
– Да вот беда, а помочь некому.
– А ты садись за руль, – упёрся сзади старец, толкнул машину, и она вышла на дорогу.
– Так это Николай Угодник был! – восклицаю я.
– Да. В благодарность воздвигнута часовня у поворота в лес.
– Значит, чистый человек был, не осквернённый ничем, коли ему святой помог.
– Проедешь от Тумы до Окатова, доедешь до Саратова, – есть такая старинная пословица о том, что, преодолев этот путь, бояться было нечего в глухой стороне с лешаками и разбойниками, – добавляет Пётр на прощание у Тумы, от которой до Касимова всего-то шестьдесят пять километров. У обочины соснового леса, где я голосую, в выгоревшей от солнца траве распрыгались шустрые кузнечики. Тормозит бежевая «Лада». Невысокий мужчина с седыми усами, военный в отставке едет к друзьям в Касимов. Разговорились в пути. Нелёгкие годы армейской службы в Афганистане он рассматривает, как редкую возможность побывать в экзотической стране с расположенным высоко в горах месторождением полудрагоценного цветного камня: от ярко-синего до фиолетового. Амулеты, шкатулки, талисманы – всё это популярные изделия из лазурита, добыча и сбыт которого, неконтролируемые правительством, по его словам, явились одной из причин затяжной несправедливой войны.
Вот и Касимов, городок с населением около тридцати тысяч человек: длинная Набережная в жёлтых клёнах у волнующейся Оки, где синь да изумруд. На песчаном пляже в осенний день, по-летнему солнечный и ясный, ещё загорают и купаются. В одиннадцать часов на Соборной площади оживлённее, чем в Рязани в воскресное утро. Здесь шумит-гудит Ярмарка промышленных товаров и ярких сувениров. В 12 веке Юрий Долгорукий основал тут Городец Мещёрский, который в 15 веке был подарен за преданность московским князем Василием Тёмным татарскому царевичу Касиму. С давних времён здесь мирно проживают как православные, так и мусульмане. Последняя Касимовская ханша Фатима-Султан любила разъезжать по городу в колымаге, запряжённой людьми. Однажды мужики взбунтовались и отказались это делать, так как на то имеются лошади и сани.
– Экие вы аляны (ленивые, упрямые)! – побранила их Фатима. По преданию, от этих «алян» произошёл русский род Алянчиковых. В особняке купца Алянчикова располагается небольшой, но очень интересный краеведческий музей.
Утонувшие в воздушных облаках позолоченные кресты куполов Успенского храма словно растворились в солнечных лучах, светясь мерцающими размытыми очертаниями, как яркие звёзды или горящие факелы. Далеко разносится молитва в бронзе, колокольный звон, устремлённый в чистую небесную голубизну. Недалеко от древней белоснежной церкви Успения Пресвятой Богородицы с пятью синими куполами, на улице Советской, располагается музей «Русский самовар».
Почётный местный житель Михаил Силков собрал коллекцию из более четырёхсот различных экземпляров со всех уголков и фабрик Российской империи: Москвы, Ярославля, Вятки (Кирова), Санкт-Петербурга. Впечатляет огромных размеров самовар со связкой маленьких аппетитных сушек. А вот жёлтый «пузан» с надетым на него чёрным кирзовым сапогом для нагнетания воздуха.
Здесь также собраны предметы купеческого быта: открытые граммофоны и патефоны с толстыми чёрными пластинками, голубой фарфор в высоких резных буфетах. В соседнем зале висят старинные громкие часы со звонким боем, которые приятно сообщают о времени каждые шестьдесят минут. За длинным деревянным столом можно отведать чаю, да и как не задержаться в уютном заведении, где вкусно пахнет ароматным травяным настоем! Встречают здесь приветливо, гостеприимно, радушно. Об этом я благодарно написала в «Книге отзывов», на первой странице которой аккуратным почерком приведено высказывание австрийского актёра Кристара Вальца: «Читайте, ходите в музеи, слушайте оперу… Только, ради Бога, не изучайте жизнь по фильмам, телевизору, интернету!» Мне советуют также посетить созданный Михаилом Силковым Музей Колоколов на улице Илюшкина, названной в честь Героя Советского Союза. Интересен также Музей бабочек, татарского быта и Мечеть, куда идти минут десять. Я спускаюсь по широким деревянным ступеням через зелёный овраг к живописному болоту с камышами, у которого, по словам старожилов, находился дом, где снимал жильё отец писателя-классика Ф.М. Достоевского, работающий врачом в госпитале в 1812 году.
Внимание привлекает полуразрушенная древняя красочная кирпичная стена. Проходящая мимо женщина доброжелательно поясняет, что это останки сгоревшего татарского сарая. Интересно: на нём звезда Давида, могендовид! То бишь, знак Иудейской конфессии! Сколько же на этой земле намешано культур и традиций!
На возвышении белеет камнем Старая Мечеть. Бодро поднимаюсь по пологому пригорку с деревянными частными домами и палисадниками в золотых шарах и огородами в подсолнухах. У круглой белокаменной стены древней Ханской мечети 18 века сидят мужчины в чёрных с жёлтым узором татарских тюбетейках, поэтому я не решаюсь зайти внутрь, а обхожу её к мавзолею касимовского хана Шах-Али, участвовавшего в осаде Казани на стороне Ивана Грозного. Рядом привален неказистый серый камень, который, по легенде, означает останки захоронения красавицы Сююмбике, наложницы царя, выданной замуж за касимовского хана. В бывшей столице касимовского ханства есть и новая действующая мечеть, но мне хочется подняться на минарет 15 века. Оказывается, что это не запрещено. Красивый бородатый молодой мусульманин показывает мне путь. И вот я уже считаю высокие узкие ступени холодного древнего минарета. Их почти пятьдесят, по пять-семь между короткими исхоженными площадками. Наверху открывается прекрасный вид на синие Окские дали. Снимаю на видео собор Вознесения Господня, церковь Николая Чудотворца, храм Воскресения Христова, Богоявления Господня, купола православных храмов города, который на пять лет младше столицы. В камеру попадает полумесяц и пятиконечная звезда с прилетевшей и нагло усевшейся на этот символ ислама каркающей вороной с явно завышенной самооценкой.
По преданию, Пётр I, проходя на корабле по Оке в 1722 году, увидел издалека купол и перекрестился, приняв минарет за колокольню. Когда понял свою ошибку, то разозлился и приказал разрушить мечеть, которую восстановили в конце 18 века. Услышав, что в Касимове временно нет владетеля, царский шут Балакирев попросил Петра Великого позволения называться касимовским ханом. Царь не отказал. Балакирев Иван Алексеевич доживал последние годы в Касимове и похоронен за алтарём Богоявленской церкви. Отсюда же родом Симеон Бекбулатович, до крещения Саин-Булат, правнук Ахмат хана Большой Орды. Одиннадцать месяцев правил Симеон вместо Ивана Грозного, которому напророчили, будто царь умрёт на престоле. С высоты птичьего полёта как на ладони видны перекрёстки и здания древнего Касимова, многие из которых возводились по проектам Ивана Гагина, зодчего, самоучки из купеческой семьи.
«Не ждите интересных событий, а сами приближайте их и стремитесь к ним!» – таким деятельным советом подбадриваю себя, выходя с территории Ханской мечети. Звонко кукарекает пёстрый петух на всю округу. На высоких жёлтых берёзах трещат сороки. Сигналит автомобиль на улице с резными палисадами в розовых, белых гладиолусах и красных георгинах. В овраге с высокими репейниками и кустами айланты бойкие ребятишки играют в предпринимателей. Они набрали где-то еловых шишек, которые служат им валютой.
– Дай мне работу. Ты богатый, – обращается паренёк к своему товарищу на самокате.
– Я разорился!
– Дай на прокат самокат.
– Хорошо. Одна минута – одна шишка.
– А у меня каршеринг, – рекламирует свои услуги третий «делец», подъезжая с шишками на велосипеде.
Я словно в курортном городе, спускаюсь по широким каменным ступеням к Петровской заставе на Набережную с белым теплоходом, лодками и каноэ. Навстречу по просторной улице с зелёным рюкзачком в красной куртке идёт женщина моих лет.
– Не подскажете, где здесь спуск к реке? – спрашивает она.
Знакомлюсь с приезжей москвичкой.
– Этот деревянный дом № 21 с колоннами – памятник архитектуры Федерального значения – принадлежал купцам Барковым, бывшим крепостным Баташевых, знатнейших касимовских торговцев и промышленников, потомственных граждан города, – сообщает она.
– Если деревянный дом стоит более ста пятидесяти лет от середины 1860-х годов до наших дней, значит, выстроен он качественно и грамотно, – добавляю я.
– Этот памятник архитектуры находится в частных руках. А иначе Фёдор Иванович Провоторов, будучи главой Касимова, его тоже продал бы, так же, как обанкротил он здесь все промышленные предприятия. Две недели назад, к примеру, разорён последний кирпичный завод.
«Да уж! Вот это «благотворитель»! Дурную славу оставил он потомкам!» – размышляю я, голосуя недалеко от автобусной остановки за городом, возвращаясь в Рязань. Очень быстро до поста ГАИ меня довозит местный дачник. Далее я спешу к стоящему синему легковому автомобилю, к которому из леса выходит высокий парень с короткой стрижкой и соглашается доставить меня до посёлка Гусь-Железный. Алексей рассказывает о старинном подземелье с привидениями и несметными сокровищами поместья «Орлиное гнездо», принадлежащее семье Баташевых. Миллионы, по преданию, прокляты и поэтому не могут быть найдены.
– Хотите, я отвезу вас на развалины заброшенной усадьбы Баташева?
– В другой раз непременно побываю. Пора домой: к вечеру попутку остановить сложнее.
Справа возвышается белокаменная церковь Троицы Живоначальной, возведённой по проекту, разработанному неизвестным архитектором при Андрее Баташеве, «Железном короле», который разбогател на прибыли от привозимой и отлитой в Гусе-Железном руды.
– Был ли Андрей Баташев фальшивомонетчиком, чеканившим в подвале деньги, как утверждает легенда? Кто знает? Но инженер Екатерининской России, богатейший сталепромышленник, меценат, благотворитель, он открывал больницы и приюты для бедных. При нём трудовому народу жилось неплохо, а рабочий день продолжался всего три часа, – примерно так подводит итог своему рассказу Алексей.
Домой я добираюсь с москвичом Степаном, который всё лето строил новый дом в мещёрском крае с грибами и ягодами, растущими прямо на территории семейной усадьбы, где он родился полвека назад. Побывав в Касимове, осознаю, что для меня русско-татарский Городец Мещёрский стал ближе, несмотря на расстояние в сто пятьдесят с лишним километров.
P. S. В номинации «Лучший культурно-познавательный маршрут» 7 Всероссийской туристской премии «Маршрут года 2020» финалистом стал экскурсионный маршрут Касимовского историко-культурного музея – заповедника «Касимов – город двух культур». Одной из точек притяжения туристов мог бы стать дом Барковых на Набережной, но 20 ноября 2020 года он, к великому сожалению, сгорел.
Рецензия:
Спасибо за интересное путешествие, Татьяна! Зелёная кнопка. Удачи
Евгений Мищенко 2 26.02.2021 15:
Евгений! Спасибо большое за уделённое мне время. Этот репортаж опубликован в первом номере журнала «Турист» за 2021 год.
Татьяна Боронтова 27.02.2021
К Байкалу
«Образ жизни каждого из нас определяется степенью внутренней свободы», – так написал в своём романе «Тень горы» Грегори Дэвид Робертс. Да здравствует свобода!
Первый день пути
Автостопом из аномально жаркой Рязани с 3 по 17 июля еду на восток. В большом боковом зеркале Газона «Почта России» отражаются мои голубые джинсы и синяя футболка. Придерживаю рукой зелёную занавеску, которая треплется на ветру вместе с моими русыми волосами с лёгкой проседью, выбивающимися из пучка на затылке.
Большую часть в тесной кабинке автомобиля занимает холодильник. Далеко торчит длинный рычаг коробки передач. В ногах расположился серый рюкзак с курткой. В полдевятого утра Водитель Дмитрий с густой рыжей растительностью на ногах и руках везёт меня мимо реки Малый Инкаш, заросшей ряской, речки Шача в городе Шацке, куда во время летних каникул мы с подружками ездили на велосипедах за хлебом из моего родного села Польное Ялтуново. На малой родине меня знают и помнят до сих пор в каждом доме. Как просто устроить себе свидание с детством… Нужно встать пораньше, проголосовать на выезде из Рязани и всего часа через два оказаться у поворота на родное село с широкой, тихой и чистой рекой Цной!
В посёлке Сново-Здорово за компанию с белой гортензией и лимонными лилиями розово цветёт картошка. До Успенского Вышенского монастыря на машине доехали за полчаса, а любимая бабушка Катя когда-то пешком добиралась сюда часа три с продуктами и одеждой для душевнобольных. Под горкой течёт река Аза, в селе Кучасьево желтеет поле крупных подсолнухов. В Ямбирно по-прежнему продают шерстяные носки, но, правда, связаны они яркими, нарядными узорами.
В Пензенской области золотом отливают свёрнутые в полях стожки с сеном. В Старом ключе продаются многоцветные, рвущиеся к безоблачному небу, воздушные змеи. Под залихватскую песню «Кони в яблоках, кони серые, как мечта моя, кони смелые, а я маленький, ниже стремени» мы мчимся в обгон пензенцев (пензюков) с номером региона «58». Причёской «ирокез» подстрижен зелёный холм с торчащими ёлками на макушке перед дикими густыми чащами за рекой Ишимка в Чаадаевском лесничестве. Над ромашковым полем вдоль берега Суры летит белый аист. Водитель рассказывает, откуда пошло поверие, что аисты приносят детей. Оказывается, эти длинноногие птицы едят не только лягушек и мышей, но любят полакомиться маленькими зайчатками, писк которых легко спутать с плачем ребёнка. Отсюда и родилась легенда, что аисты в красном клюве приносят в дом младенцев.
За разговорами проехали полпути до Самары. Солнце спряталось за облака, стало прохладнее, когда мы в начале четвёртого дня пересекаем Ульяновскую область. Подсолнухи, ещё не набравшие цвет, с кое-где выглядывающими жёлтыми глазами весело подмигивают нам у посёлка Нагорный, напоминая, что время установилось самарское, на час вперёд. Пришла СМС: «Добро пожаловать в Самарскую область – край легендарных Жигулей на берегу великой Волги! Здесь вы можете попробовать известные на весь мир шоколад и пиво, отведать свежайшей волжской рыбы и раков и убедиться, что Самара – настоящий город-курорт». Из всего предложенного в регионе «63» я выпила бы холодного «Жигулёвского». Телефон показывает одновременно: в Рязани 17 и Самаре 18 часов. Справа чуть вдали широко показалась синь Волги. В направлении «Большая Рязань» промчались три мотоциклиста. Им пробки не страшны, а мы еле «шлёпаем» из-за ремонта дороги, о чём сообщает надпись под Жигулёвском: «Строительство и реконструкция части скоростной дороги М5 «Урал», протяжённостью 3.084 километра». В Тольятти сверкают белые многоэтажки среди дружной многоцветной кучки нового уютного частного сектора с красными, зелёными, синими, белыми, бордовыми крышами.
Наконец реализована самая первая, малюсенькая часть плана: на железнодорожном вокзале приобретаю билет до Уфы, куда поезд прибывает в восемь утра. Очень удобно: ночью я продолжаю движение к цели, а не просто отсыпаюсь в придорожном отеле. До двух часов ночи масса времени, покупаю фрукты в магазине, спрашиваю дорогу на набережную Волги и иду с рюкзаком по улице Красноармейской вниз. Поздним вечером город-курорт не спит: влюблённые пары спешат к реке, катят велосипедисты, мчатся самокаты. Легко дышится речной прохладой в прогулке по просторным улицам Самары-городка.
На перекрёстке с улицей Братьев Коростелёвых привлекает внимание интересное старинное трёхэтажное здание под номером 60 из огнеупорного красного кирпича с балконами, резными арками над стрельчатыми окнами, шатровыми башенками, увенчанными флюгерами. Владелец бывшего доходного дома – глава купеческой семьи Михаил Дмитриевич Челышев, известный в дореволюционной Самаре предприниматель и общественный деятель. Проходящий мимо парень посоветовал побывать еще и на улице Фрунзе, где стоит похожий дом купца. После революции строения были отданы под коммунальное жильё. И до сей поры в пяти подъездах здания расположены коммуналки.
В струковском саду много отдыхающих. Этот старейший городской парк культуры и отдыха назван в честь управляющего Илецкими соляными промыслами Г. Н. Струкова (ранее этот лесной массив, примыкающий к Волге, ему принадлежал). Около ресторана «Дади» ловят такси нарядно одетые молодые люди. Девушка с букетом белых роз едва держится на ногах, сняла высокие каблуки и, шатаясь, идёт по улице к бизнесцентру «Плаза». Друзья усаживают её в жёлтый автомобиль «Uber».
На песчаном пляже Волги шумно: слышатся детский смех, пение под гитару. На детской площадке набережной катаются с горки и веселятся малыши под присмотром родителей. Волга волнуется как море из-за проплывшего вдали теплохода со светящимися огнями. В полночной темноте видны огоньки прогулочных лодочек. Какая-то женщина плавает в темноте недалеко от просторного берега. Оставляю рюкзак на скамейке, надеваю купальник и тоже окунаюсь в приятную прохладу. Ничего не беспокоит, только комары. На этот случай у меня имеется средство «Тайга» в зелёном тюбике. Белая жидкость не нравится мошкам, которые продолжают виться у лица, но уже не кусают, когда я покидаю оживлённую набережную.
Вверх по Красноармейской с белыми, оранжевыми и жёлтыми бархотками в клумбах поднимаюсь мимо сквера Аксакова к вокзалу. В историческом центре города находится улица Ленинградская (самарский Арбат), пивоваренный Жигулёвский завод, музей Алабина. К Чемпионату Мира по футболу в 2018 году в Самаре установили видеокамеры по всем улицам (есть даже с распознаванием лиц), поэтому поздней ночью здесь чувствуешь себя совершенно безопасно.
На вокзале только успела подзарядить мобильник на станции с пятьюдесятью ячейками, что очень удобно, как объявляют прибытие поезда «Махачкала – Уфа». Проверяя мой билет (за 1109 рублей), проводница участливо спрашивает:
– Вы на верхнюю полку сможете забраться? – стало быть, видок у меня усталый. Неудивительно, в два часа ночи очень хочется спать. Но я бодро интересуюсь:
– А есть варианты?
– Нет.
– Тогда придётся, – и крепко засыпаю на боковой полке до восьми, а по местному времени, до десяти часов утра, как запасная лошадь Семёна Будённого.
Второй день
По прибытии поезда одна из первых выхожу в тамбур и любуюсь рекой Белой, которую мы пересекаем по мосту. Впереди меня семья из трёх человек (мама и сынок лет шести всё время разговаривают по-немецки, папа-башкирец очень гордится ими).
От здания вокзала по бульвару Ибрагимова на автобусе едем вверх быстро, словно по взлётной полосе. Бывшая улица (по-башкирски «сирота») Лазаретная, а ныне Ленина, ведёт к речному порту, затем вниз к ухоженным домам частного сектора и снова вверх. Рядом со мной в автобусе женщина с покупками рассказывает о любимом городе. На спуске от Дворца Молодёжи светлый город Уфа предстаёт во всей красе. В старинном здании 1865 года из красного огнеупорного кирпича располагается гимназия номер три, а далее, на улице Цурюпы Уфимский государственный институт искусств имени композитора Загира Исмагилова. Памятник национальному герою Башкортостана Салавату Юлаеву на коне (в правой руке он держит кнут, а с левого бока находится сабля) высится в исторической части города. Еду к трассе М-5 «Урал» и снова голосую. Продолжаю путь на «Газели» с Владом, который везёт спрессованный пластик. Челябинская трасса такая же, как в Рязанской области: «то берёзка, то рябинка, куст ракиты над рекой».
– Сейчас в горы заедем, ветра не будет, – сообщает он, переживая, что из-за пробок не успеет вернуться из Челябинска домой, ведь ещё триста восемьдесят километров, а ему надо спешить на другую работу. (Вот так он «крутится», зарабатывая копейку.) Стесняюсь признаться, что еду на Байкал, в такую даль, и сообщаю, что мне надо в Юрюзань к подруге. Здесь я сама себя перехитрила. Рассчитывала к ночи доехать до железнодорожного вокзала этого городка, чтобы купить билет на любую станцию, приближающую меня к Байкалу. Выхожу у поворота на Юрюзань, название которой запомнила по марке пузатого холодильника из детства.
Пятый час вечера, голосую, но никто не останавливается. Спасибо девушке, которая притормозила, видя моё отчаяние (я поняла, что еду туда, не знаю куда). Она объяснила, что железнодорожного вокзала в этом провинциальном городке нет, а на Байкал одна трасса «М-5» и сворачивать с неё не надо.
Звонит внучка, просит перевести деньги на её банковскую карту, так как не хватило на проезд из центра Рязани до дома. Обещаю, что обязательно перешлю, а сама держу руку на пульсе, то есть вытягиваю вперёд, чтобы остановить попутку, здесь, среди высоких сосен мне ночевать не хочется. Останавливается дальнобойщик Ринат и говорит, что довезёт, но будет приставать. Сажусь, уставившись в телефон, пытаясь выйти в интернет, которого здесь нет. Уже не шифруюсь, что еду на Байкал, и если ему важно приставать, то пусть высадит, так как я не по этой части. С озабоченным видом прошу его записать номер 2202 …, на который надо послать деньги. Он помогает справиться с задачей. Наконец, устраиваюсь поудобнее со своим рюкзаком. Ринат просит меня обратить внимание на дорожный указатель у посёлка Златоуст. Написано, что здесь располагается психдиспансер. Оказывается, здесь часто голосуют больные, сбежавшие из корпусов. Когда я взглянула на себя со стороны глазами Рината (отца шестерых детей), то расхохоталась, потому что производила впечатление неуравновешенного, озабоченного клиента больницы.
«Где ты сейчас катишь, в комфортабельном легковом автомобиле или созерцаешь русские красоты из окна большегруза? Сколько уже часовых поясов оставила за кормой?» – читаю пришедшую на мой телефон смс, устремляясь через Курган за Уральский хребет (каменный пояс) с малахитовыми владениями «Хозяйки медной горы» сказов Бажова, мимо полноводных рек: Бирюса, Обь, Тобол, Томь, Енисей с теплоходами, прогулочными катерами и баржами, наполненными лесом.
Пересекая Синегорье и Частоозёрье в окружении голубых полей со льном или жёлтым донником на быстрой «SKANIA» (скамейке) с сибиряком, обгоняющим красный тупорылый «американец» фрейдлайнер, успеваем заметить любопытного лося, вышедшего из пахнувшей хвоей тайги к обочине длинной лесной трассы «Иртыш». «В небе над нами горит звезда, кроме неё некому нам помочь. Тёмная, тёмная ночь», – подтверждает песней Виктор Цой по радио.