Светлана Викторовна Бодрова
По ту сторону
Глава четвёртая.
Первые разочарования.
Отрывистая, но пронзительная трель, лишь слегка приглушённая бетонными стенами, унеслась от него, затихнув глубоко в недрах квартиры. В ответ, где-то там, в глубине, послышался дробный топот маленьких ножек. Он становился всё сильнее и громче, пока резко не оборвался прямо на пике, с противоположной стороны двери. С замиранием сердца Алексей слушал сопение вперемежку с пыхтением, приглушаемые сухим треском отпираемого замка. Он и сам не знал, отчего так переживает. Когда он утром уходил на работу, по крайней мере, дома, было всё как обычно, если, конечно, не считать мелких неприятностей в виде отсутствия крана, пустого холодильника, и украденной одежды. Тогда почему же он стоял сейчас под дверью с потными ладонями и отчаянно бьющимся сердцем?
Но, наконец, его мучения кончились. В последний раз щёлкнул замок, и дверь распахнулась. Дашка, с детской непосредственностью, выскочила на лестничную клетку в одних колготках и коротенькой маечке.
– Папка пришёл! – Вопила она на весь подъезд, не переставая подпрыгивать, словно мячик, и протягивать к нему руки.
Прижав её к себе, Алексей почувствовал, как успокаивается сердцебиение, а на душу опускается вселенское спокойствие. Несмотря на все его глупые подозрения и нелепые догадки, дома всё обстояло как обычно. И самым лучшим подтверждением этому был маленький человечек, вертевшийся у него на руках. Отец стоял в тёмном коридоре, прижав дочь к груди, и нашёптывая ей на ушко ласковые слова. Оба светились от счастья, позабыв обо всём на свете. Идиллия была прервана ярким безжизненным светом, внезапно залившим их укромный уголок. Привыкшие к темноте глаза сразу же заслезились, превращая всё вокруг в неясные расплывчатые пятна.
– И долго вы тут будете стоять, обнявшись, словно два бомжа на помойке? Между прочим, если так рано припёрся, мог бы и пожрать купить что-нибудь. Теперь придётся опять пиццу заказывать. Она мне уже в глотку не лезет.
Кое-как проморгавшись, Алексей уставился на ту, которая так нещадно отчитывала его. В дверном проёме, облокотившись на косяк, стояла молодая женщина, одетая в коротенький халатик, лишь слегка запахнутый на груди. Ещё больше, чем полуобнажённое тело, его ошарашило её лицо. В глаза сразу же бросались длинные ресницы, кончиками доходящие аж до самых бровей, и огромные пухлые губы, занимавшие почти всю нижнюю часть лица. На бледное, чуть не до синевы, личико, периодически падала белокурая копна волос, которую женщина, изящным движением левой руки тут же откидывала назад. В правой она держала длинную тонкую сигарету, которая дымилась, оставляя в воздухе резкий неприятный запах. Это была какая-то улучшенная, так сказать оттюнингованная копия его жены. Если бы она не занималась всю жизнь детьми и хозяйством, а тратила бы деньги и время на себя, то стала бы именно такой. Осознав, что вот эта вот раскрепощённая, ухоженная женщина, является его женой, Алексей внутренне возликовал. Это была именно та перчинка, та червоточинка, которой не хватало его всегда покорной Татьяне. Послушный мыслям своего хозяина «дружок» в штанах радостно зашевелился. Оба предвкушали эпическую незабываемую ночь, которая запомнится на всю жизнь.
– Ау, Земля, Земля, приём, я Марс! – Неземное создание приблизилось на пару шагов, и теперь размахивало перед его лицом руками, заставляя морщиться от вонючего запаха сигареты. – Я говорю, мы жрать сегодня что-нибудь будем, или нам можно сразу ложиться и подыхать с голода?
Бытовым вопросом она вывела Алексея из ступора, заставив позабыть все эротические мечты, и вернуться на грешную землю. Ещё минута понадобилась ему, чтобы переварить услышанное.
– Хорошо, – произнёс он, ставя девочку на пол, – говори, что купить, я сейчас быстренько сбегаю в магазин.
– Картошки со свеклой, сейчас борщ буду варить. – Буркнула она, не глядя на него.
Алексей, не уловивший иронии в голосе, и не заметивший недоумевающего взгляда, схватил с тумбочки записную книжку и ручку, приготовившись записывать. Он никогда не ходил в продуктовый магазин сам. Всё, даже сигареты и алкогольные напитки покупала его жена, конечно же, ориентируясь на его вкус. И уж, тем более, он не знал рецепта борща, так что полагаться в этом деле на собственную память не стоило.
– Ты что, совсем сбрендил, дурак? – Взвизгнула Татьяна, увидев, как он, с серьёзным видом ищет в потрёпанном блокнотике чистый листок. – Шуток не понимаешь? Говорю же – купи еды. Салатиков, курочки… гриль, – добавила она, видя, что муж никак не въезжает, – можешь роллов принести, тоже не откажусь. Ферштейн?
– Ферштейн. – На автомате ответил ошарашенный Алексей.
– Тогда чеши шустрее.
Алексей вновь оказался на лестничной клетке, выпихнутый туда маленькой, но крепкой ручкой. От непривычных воплей в его и так ошарашенном мозгу, произошла небольшая дезориентация. Двигаясь в заданном направлении, он слегка потряхивал головой, как человек, которому в уши попала вода, но его недоумевающий взгляд говорил о многом. Если у человека за один день, вернее за одну ночь столь кардинально переменилась вся жизнь, то тут главным было, удержаться на плаву, и не сдвинуться умом.
Во-первых, работа. То, что он сидел теперь в начальниках, и перебирал бумажки, а не носился по цеху как угорелый, оказалось довольно приятным бонусом. Были, конечно, и минусы – он совсем не знал, в чём же именно заключается его непосредственная работа. Ну не в перебирании же бумажек, и раздаче автографов. Это было бы довольно просто. С этим ещё предстояло основательно разобраться, и как можно скорее.
Во-вторых, достаток. Деньги в их семье явно водились, хотя основным добытчиком всегда был один он. Об этом говорила не только дорогая машина под окнами, о которой он, кстати, благополучно забыл, выйдя из подъезда, но и явная привычка жить на широкую ногу. Судя по реакции Татьяны, борщи они явно не готовили, предпочитая покупать готовую еду. Даже не обладая никакими экономическими познаниями, он понимал, насколько второе выходит дороже первого. Да и сама жена выглядела так обалденно, что сумма, потраченная на неё, казалась заоблачной. Оставалась непонятной только убогость жилья. Неужели, обладая средним достатком, они не могли позволить себе квартиру пошикарнее?
Ну и в-третьих, и в самых главных – это новая версия его старой жены. Немного ухищрений, и серая мышка превратилась в ослепительную красавицу, с которой не стыдно и в ресторан пойти. Крысиные хвостики, которые она сооружала у себя на голове, доводили его до зубовного скрежета. А всего-то и требовалось – просто сменить причёску. Да и характер у неё стал волевой. Вон как быстро, прямо с порога, она взяла его в оборот, даже не дав, как следует очухаться. Но ничего, и с этим можно справиться, ведь не всегда же она такой была.
Так, перебирая в уме все плюсы и минусы своей новой жизни, Алексей добрался до ближайшего магазина. Справа от входа приютился банкомат, и озарённый новой мыслью, он направился к нему. Умный аппарат проглотил карточку, и замер в ожидании новой команды. Но, как оказалось, изменилась не только сама карточка, но и пин-код к ней. Два раза введя неправильные цифры, Алексей нажал отмену, и крепко сжал в руке выплюнутый пластиковый прямоугольник. Именно это досадное недоразумение повернуло все его расчёты в другую сторону. Мысль, мелькнувшая где-то вдалеке, ныла зубной болью, и не давала сосредоточиться. Но что-то мешало ей обрести свою истинную форму, и она постоянно ускользала из сознания.
В расстроенных чувствах, не в силах понять, что же именно так насторожило его, Алексей бродил меж стеллажей с продуктами. Для него это было новым и непривычным делом, что не способствовало концентрации внимания. Второй раз проходя мимо молочной продукции, но так и не положив ничего в тележку, он отвлёкся на тихий писк телефона.
– Хорошо хоть телефон остался таким же. – Уныло подумал он, открывая пришедшую эсэмэску.
«Купи ананас, и давай быстрее». – Гласило короткое послание от жены.
Тяжело вздохнув, Алексей нажал кнопку возврата, и замер, увидев на экране, рядом с лаконичным – «жена», более интересный номер – «900». Размышляя о том, что только такой растяпа как он, мог забыть про эсэмэс оповещения, он с надеждой ткнул в заветные циферки. Последней оплатой, как и следовало ожидать, прошёл сегодняшний обед в столовой. А вот сумма, оставшаяся после этого, впечатлила его основательно. Он, конечно, рассчитывал, что заработок его увеличился, но не настолько же.
Настроение, как ртутный столбик термометра, засунутого в горячий чай, стремительно рванулось вверх. Грустные мысли, водившие бесконечный хоровод у него в голове, моментально улетучились. И даже безумный хаос магазина стал простым и понятным. Тем более, метрах в десяти впереди, показалась большая вывеска: «Салаты, куры гриль, готовая еда».
К прилавку Алексей подошёл задрав подбородок, выпятив грудь, и ощущая себя, как минимум, царём всея Руси. За прилавком маялась девушка, она робко улыбалась проходящим мимо людям, в ожидании редких покупателей.
– Мне салатик, – он не заморочился ни приветствием, ни самой элементарной вежливостью, – вон тот, тот, и тот, только по чуть-чуть. – Его палец быстро скользил по стеклу, указывая на выбранную наугад еду. – И курочку тоже заверни.
Девчонка завертелась юлой, боясь опростоволоситься, и не угодить хмурому покупателю. Руки двигались почти с нечеловеческой скоростью, а с лица не сходила улыбка. Но когда Алексей отошёл, получив желаемое, она даже на секунду понурилась, словно эта работа отняла у неё все силы. Но это была лишь секундная слабость. Завидев приближающуюся пожилую пару, продавщица, как стойкий оловянный солдатик, выпрямилась на своём посту, и засияла лучезарной улыбкой.
Докупив ещё кое-каких продуктов, и с несвойственной ему гордостью расплатившись на кассе наличными, Алексей покинул кишащий людьми магазин. Свежий воздух, не отягощённый непрерывно сменяющимися ароматами, поступил в лёгкие, и он с облегчением вдохнул его, словно учился дышать заново. Но, стоило признаться, что ему понравилось сиё действо, и чуть попозже он был бы не против его повторить. А сумма на карточке грела душу, предоставляя широкую свободу выбора. Ещё вчера это было пределом его мечтаний.
Дома царила тишина, лишь из спальни доносился приглушённый звук телевизора. Там он своих девочек и нашёл. Татьяна, вольготно расположившаяся на кровати, увлечённо смотрела какую-то передачу, а Даша тихо сидела на полу, перебирая разномастные кубики. Алексей нервно сглотнул, любуясь точёными ножками жены, полностью выставленными на обозрение. И как это он раньше не замечал, какие они у неё ровные и красивые? Да и не одевалась она так вызывающе до сегодняшнего дня.
– Я вот тут покушать принёс. – Для достоверности он потряс в воздухе довольно объёмным пакетом.
Непонятно чего он ожидал, но бурного восторга его заявление не вызвало. Татьяна, не меняя положения тела, лениво взглянула на него. Ни радости, ни энтузиазма в её взгляде не наблюдалось.
– Шикарно. – Процедила она. – Накрывай на стол, мы сейчас подойдём.
Словно послушная собачка, Алексей порысил исполнять указание. Пока он гремел тарелками, пытаясь сделать хорошо то, чего не делал никогда в жизни, на душе скреблись мыши. Ещё не кошки, нет, а маленькие такие мышки, но даже от них становилось не по себе. Как-то всё получалось неправильно, совсем не так, как должно быть. Он привык, чтобы прыгали вокруг него, а не посылали каждый раз исполнять бесконечные задания. Нет, в какой-то степени ему это даже понравилось. Как ни странно, оказалось довольно приятным делом сначала сходить за покупками, а потом приготовить ужин для всех домочадцев. В этом была какая-то романтика, способствующая сближению семьи. Но вот тон, которым отдавались указания, ему не понравился совсем. Можно же было это сделать помягче, полюбезнее, в конце концов. Таким манером это станет привычкой, и он превратится в затюканную домохозяйку. Но ничего, у них ещё будет время померяться силами и на кухне, и в постели. Много времени.
В дверном проёме показалась Татьяна. Она шла медленно, призывно покачивая бёдрами, словно выступала перед большой аудиторией. Прямо за ней, как маленькая лодочка, взятая на буксир, семенила Даша. Она неосознанно пыталась повторять движения матери, и у неё это получалось довольно комично.
Как настоящий кавалер, Алексей любезно выдвинул стулья, и усадил своих дам на места. Видимо они действительно сильно проголодались, начав трапезу, не дожидаясь, пока он помоет руки, и присоединится к ним.
– А где Гришка? – Поинтересовался он, усаживаясь напротив.
– Кто? – Переспросила жена, не переставая кромсать мелкими зубками вожделенный ананас.
– Гришка где? – Повторил Алексей, посчитав, что его не расслышали.
– Какой? – От неожиданного и странного вопроса Татьяна даже перестала жевать.
– Сын наш, Гришка. – Тихо уточнил он, почуяв что-то неладное.
Татьяна закатила глаза, и издала не то стон, не то недовольный рык.
– Это твой новый способ доставать меня? Если я не соглашаюсь ещё на одного ребёнка, это не значит, что надо каждый день выносить мне мозг. Нет у нас ни Гришки, ни Мишки, ни шишки. Я пока Дашку выносила, думала, с ума сойду, а на сладкое получила роды в течение двух суток. Нет уж, хватит с меня. – С каждым словом её голос становился всё тоньше и тоньше, пока не трансформировался в непереносимый визг.
К концу монолога Алексей начал покрываться холодным потом. Ему стало душно и зябко одновременно. В ушах звенело, а воздух стал настолько плотным, что его невозможно было вдохнуть. Но что значили эти физические неудобства, по сравнению с моральными страданиями? Ведь это он жаловался на собственного ребёнка. Сам воспитал его, а потом решил, что таким он ему не нужен. Он даже тихо ненавидел этого сорванца за его самостоятельность. И вот, его желание исполнилось – его просто не существует.
– Так у нас нет сына? – Ещё раз переспросил он, понимая, что выглядит настоящим идиотом. Спросил потому, что просто не мог не спросить.
– Нет, не было, и никогда не будет. – Жёстко отрезала жена, не желая разговаривать на неприятную тему.
Алексей аккуратно ел салат, изредка протягивая руку за кусочком курицы. С виду он выглядел таким же спокойным, как и его сотрапезницы. Но это только с виду, в душе у него бушевал настоящий фейерверк эмоций, и положительных среди них было очень мало. Но, несмотря на развинченное состояние, останавливаться он не собирался. Нужно было непременно выяснить, что с ним случилось, и что ещё поменялось в его жизни со вчерашнего дня.
– А как там наша драгоценная Елена Егоровна поживает? – Словно минёр стажёр он осторожно прощупывал почву, опасаясь подорваться в первые же минуты.
Татьяна исподлобья взглянула на него, и недовольно буркнула:
– Нормально, что с ней будет? А что это ты, вдруг, про неё вспомнил? Решил на месяц вперёд деньги отдать? Лишние появились?
Алексей облегчённо выдохнул. Ну, хоть что-то осталось неизменным. Правда, это было не совсем то, о чём он мечтал. Но, как ни странно, тёща, жадная до халявных денег, оставшаяся точно такой же, вселяла в него некую уверенность.
– Но ты же обещала добавить ей денег на кровать с матрасом. Так чего тянуть, давай сразу и отдадим. – С наигранной весёлостью произнёс он, отчасти довольный тем, что у него, хотя бы, есть тёща, пусть и нелюбимая.
Поперхнувшись, Татьяна уставилась на него, с подозрением прищурив глаза. Они буравили друг друга взглядами, ожидая, кто не выдержит первым. Сейчас это были не муж и жена, а два уличных кота, не поделивших территорию.
– Ты опять какой-то хрени обожрался? – Протянула Татьяна, не спрашивая, а скорее утверждая.
– Какой хрени? – Алексей был уже настолько сбит с толку, что вопросы вырывались из него, минуя мозг.
– Извини, я не спец. Я не знаю, чего надо обожраться, чтобы глючиться несуществующим сыном, и никому не нужным матрасом.
– Почему не нужным? Ты же сама сказала, что надо что-то оплатить.
– Ага, дом престарелых надо оплатить, а о матрасе они и сами позаботятся, это уже их проблемы, но никак не мои. Я не собираюсь на старую грымзу тратить ни одной лишней копейки.
Это было полное фиаско. Алексей представил себя со стороны. Сидит этакий идиот с отсутствующим выражением лица, то ли, действительно, обожравшийся запрещённых препаратов, то ли, недалёкий от рождения, и задаёт глупые, а то и пугающие вопросы. Пока ситуация полностью не прояснилась, нужно было срочно выкручиваться.
– Да ничего я такого не употреблял. Просто сегодня открывал окно в кабинете, да как-то так неудачно, что рамой попал себе прямо в висок. – В желании оправдаться он лепетал первое, что приходило на ум. А Татьяна, слушала, качая головой, словно верила каждому сказанному слову. Только вот ехидная улыбка, мелькавшая на её губах, говорила совсем об обратном. – Чуть сознание не потерял от боли. Потом голова долго кружилась. А теперь она так жутко болит, что я не помню, где я, и кто я, вот и несу всякую ахинею. Ты уж извини. И вообще, – он положил на стол бесполезную вилку, которую уже несколько минут просто вертел в руках, – пойду я, наверно, лягу, может полегчает чуть-чуть.
– Иди, – Татьяна равнодушно пожала худенькими плечами, – а мы с Дашкой у неё в комнате посидим, телек посмотрим.
Получив столь милостивое соизволение, и боясь напортачить ещё больше, Алексей сразу же ретировался. Голова и впрямь начинала болеть, отдаваясь в висках тупыми ноющими ударами. Может быть окончательно уходило похмелье, а может, давал о себе знать суматошный, вывернувший всю жизнь наизнанку, день. Да и немудрено было слегка двинуться умом, когда всё вокруг оказалось чужим и незнакомым. Люди, обладающие психикой покрепче его, и то, не выдержали бы.
В комнате с тщательно задёрнутыми плотными шторами царил полумрак. Повинуясь собственным указаниям, Алексей разделся и лёг в кровать, свернувшись клубочком. Он уже не мог думать. Его тошнило и выворачивало наизнанку. Тихие сухие стоны рвались из груди. И непонятно было, что приносит ему больший дискомфорт: физическое немощное состояние, или моральная опустошённость.
Проснулся он резко и неожиданно, словно кто-то чужой и враждебный толкнул его в бок. И хотя вздремнуть удалось не больше двадцати минут, в голове прояснилось, и всё что случилось с ним сегодня, приобрело чёткие очертания. Та самая мысль, которая ускользнула от него возле банкомата, вернулась снова, осознанная и обдуманная. Произошедшее с ним сегодня никак не могло быть простым исполнением желания. Если бы это было так, то ему предложили бы новую должность, и он первый день начал бы на ней работать. Но нет, он явно давно занимал кабинет с золотой табличкой, и остальные сотрудники офиса прекрасно знали его. То же самое с сыном. Как ребёнок мог не просто перестать существовать, а вообще никогда не появиться на свет? А ведь он его прекрасно помнил, если и не внешность, то, по крайней мере, характер. Весь, до мельчайших деталей. Тёща, резко перебравшаяся в дом престарелых. Причём сделала она это явно не сама, а при помощи единственной дочери. Татьяна… вот тут он вообще встал в тупик. Судя по всему, это была лишь бледная, искажённая копия его жены. Просто плохая подделка. Ну и остальные мелочи: чужая одежда, сломанный кран, пустой холодильник, да и много чего ещё. Всё это кричало о том, что он находится не в своём мире, и теперь проживает чужую жизнь. И если люди вокруг были не просто удачно созданными марионетками, то его с кем-то поменяли местами. С кем-то очень похожим на него. И произошло это в другом времени, в другой жизни, в другом измерении.
Сначала он думал, что рокировка произошла ночью, когда он, вусмерть пьяный, спал в своей кровати. Но нет, здесь явно была замешана та, никому не известная, уборщица. Не зря же она столько знала про него, и довольно непрозрачно намекала, что может исполнить его желания. Память услужливо подсунула запечатлённый как на фото момент – к нему летит сверкающий шарик, а он, по дурости, несмотря на пьяное состояние, ловко схватывает его на лету. Именно после этого воспоминания оборвались, а он оказался здесь. Здесь, неизвестно где.
– Чёрт! Ведьма проклятая!
От одной мысли, что его заколдовали каким-то странным способом, из груди начинали вырываться неконтролируемые истерические смешки. Ещё вчера он не поверил бы даже в домового, застигнутого при воровстве еды из холодильника, просто списал бы это на бред воспалённого мозга. Но сегодня всё стало совсем по-другому. Теперь он будет шарахаться не только от чёрных кошек, но и от незнакомых подозрительных людей, особенно девушек.
Нужно найти эту пигалицу, и узнать у неё, зачем она это сделала. А самое главное – можно ли хоть что-то изменить. Уж больно изощрённо исполнились его желания. Разве он этого хотел? На ближайшее время для него это станет целью номер один. И пока всё не прояснится, нельзя думать ни о чём другом.
Под толстым не по-летнему одеялом стало жарко и неуютно. Чужая постель приносила одни неудобства и никакого расслабления, мочевой пузырь подавал недвусмысленные сигналы, и, словно в насмешку, разыгралась нешуточная жажда. Он ворочался в поисках удобной позы, которая вернула бы ему сладкий сон, но тщетно. Смирившись, и признав всю бесполезность попыток, Алексей нехотя поднялся с кровати.
До туалета он крался словно вор, обследующий чужую территорию. В глаза невольно бросались мелочи, которых не было в ЕГО квартире. Они оказывались довольно незначительны – другой оттенок цвета у коврика, полностью видоизменённая ручка у двери, слишком яркий свет от лампочки, прикрытой покупным, а не сделанным Таниными руками абажуром – но от каждой из них нервы дрожали, как натянутые до предела струны. И, наконец, трусы…. Эти бесячие дельфинчики уже изрядно действовали ему на нервы.
В туалете он не только справил малую нужду, но и от души напился воды, подставив ладони под включенный душ. Как только физиологические потребности оказались удовлетворены, на душе стало немного полегче. Возвращаясь, он увидел под дверью, ведущей в детскую комнату, выбивающуюся полоску света. Набравшись храбрости, мужчина тихонько заглянул туда.
Если у Алексея и оставались сомнения в существовании собственного сына, то при первом же взгляде на обстановку комнаты, они рассеялись. Розовые обои в цветочек, тюлевые занавески, подобранные им в тон, трельяж в окружении лохматых пуфиков, заваленный горой косметики – ничего из этого Гришка не потерпел бы. А вот большой телевизор, расположенный на стене, оказался вполне в его духе. Но в данной ситуации он существовал лишь как укор ему, за отказ от собственного ребёнка.
В середине комнаты, застеленная уютным пледом, и заваленная многочисленными подушечками, воцарилась кровать. На ней лежали жена с дочерью, не спящие в такой поздний час, и с увлечением смотрели мультфильмы. При виде такого вопиющего нарушения распорядка дня, Алексей почувствовал себя мужчиной в семье и хозяином в доме. Он храбро шагнул в комнату.
– Таня, а почему вы ещё не спите? Ребёнку завтра в садик вставать рано. Сама же потом будешь жаловаться, что никак поднять её не можешь. – И хотя, для пущего эффекта, он нахмурился, сдвинув брови к переносице как можно суровее, даже от него не ускользнула лёгкая дрожь в голосе и заискивающий тон.
Где-то в глубине души Алексей начинал бояться этих, совершенно незнакомых ему людей, всю жизнь проживших неизвестно где, и неизвестно с кем. Ведь кто-то же был здесь до него. Кто-то очень похожий.
Татьяна лениво оторвала взгляд от экрана, и теперь с раздражением смотрела прямо на него.
– Что, голова так и не прошла? – Усмехнувшись, с поддельной заботой спросила она.
– Да вроде полегче стало. – Растеряно ответил он, ошарашенный неожиданным вопросом.
– М-да? А мне почему-то кажется, что она у тебя стала болеть ещё больше.
– Почему?
– Да потому что мы не ходим в садик! И никогда не ходили! – Рявкнула женщина, и отвернулась, словно его тут и вовсе не было.
Сгорая от стыда, хотя даже и не понимая, за что, Алексей, пятясь, на цыпочках, вышел из комнаты. И только плотно закрыв дверь, он облегчённо выдохнул. За одну секунду тридцать семь лет жизни полетели чертям под хвост, и всё надо было начинать заново.