Стивен Эриксон
Память льда

– Какой ты наблюдательный, Штырь, – съязвил Колотун. – Обрати внимание: там еще и ножки есть.

– Я же не про само днище, дурень! На нем нарисована… большая карта. Вот только я что-то такой в Колоде Драконов не припомню.

Колотун скорчил гримасу и тоже полез под стол:

– Какая еще карта? Мы снизу ничего не рисовали… Вонючие сапоги Худа! А это еще откуда взялось?

– Вот и я спрашиваю. По-моему, красной охрой намалевано. Обычно так баргасты свои узоры рисуют.

– Или рхиви, – пробормотал Колотун. – А это кто изображен посередине, с собачьей головой?

– Я-то почем знаю? – огрызнулся Штырь. – Но картинка совсем свеженькая. По всему чувствуется, ее нарисовали недавно.

– Ну так сотри ее, – усталым голосом произнесла Хватка.

Штырь выбрался из-под стола:

– Можешь сама попробовать, если такая умная. Картинка крепко припечатана охранительными заклинаниями. – Он выпрямился. – Это новая карта. Независимая, не связанная ни с одним из Домов. Хочу себе копию срисовать, под размер Колоды Драконов, а потом попробовать разгадать ее смысл… Можно, Хватка?

– Да, пожалуйста, ломай голову, если не лень, – вздохнула та.

Колотун высунулся из-под стола. Чувствовалось, что затея мага не только пришлась ему по вкусу, но и взбодрила после бессонной ночи.

– Ты хорошо придумал, Штырь. Это меняет весь расклад. Если новая карта не противоречит остальным, можно будет прощупать, как она с ними связана, вычислить новые связи, новые отношения, а потом…

– Начать новую игру? Почему бы и нет?

– Я и так уже просадила все свои денежки, – простонала Деторан.

– Ну, положим, не только ты одна. Мы тоже здорово поиздержались, – напомнила ей Хватка.

– Ничего, в следующий раз все пойдет как по маслу. Вот увидите, – пообещал Колотун.

Штырь воодушевленно закивал.

– Вы уж простите, что мы тут не хлопаем в ладоши от радости, – процедила Мутная.

– Эй, Ходок, взгляни-ка и ты на картинку под столом, – велела баргасту Хватка.

Тот нехотя опустился на четвереньки и полез вниз.

– Темно. Я ничего не вижу.

– Посвети ему, любитель вонючих волос, – подсказал Штырю Колотун.

Маг хотел было что-то возразить, но затем просто махнул рукой. Сияние вернулось.

Ходок молча разглядывал изображение.

– Ну как? – спросила Хватка. – Ваши рисовали?

Баргаст встал и покачал головой:

– Нет, рхиви.

– Но рхиви не балуются с Колодой Драконов, – заметил Штырь.

– Баргасты тоже, – сверкнув зубами, ответил ему Ходок.

– Мне нужно раздобыть деревяшку, – сказал Штырь, вновь принимаясь скрести жидкую щетину на подбородке. – А еще потребуются стило, – продолжал он, не обращая внимания на остальных, – и кисть с краской.

Закончив перечислять необходимые ему вещи, маг выбрался из шатра. Хватка вздохнула и в который уже раз сердито посмотрела на Колотуна:

– Не удивлюсь, сапер, если ты всех нас рассорил с Седьмым взводом. Бедный Мураш чуть не помер, когда увидел, скольких монет лишился. Сейчас, поди, потрошит какого-нибудь вяхиря. Вырвет у птички печень и пошепчет над ней твое имя. Правда, может, удача тебе улыбнется – говорят, дуракам везет – и демон не захочет помочь сержанту.

– Нашла чем пугать, – засмеялся Колотун.

– Это не пустые слова, – предостерегла его Деторан.

– А на такой случай у меня припасена «ругань», и будь я проклят, если не прихвачу вас с собой полюбоваться на то, что станет с демоном.

– До чего ж ты заботливый, Колотун, – сказал ему Ходок.

Хватка зевнула:

– По-моему, нам пора валить отсюда.

Паран и Серебряная Лиса стояли чуть поодаль от остальных. Оба смотрели на восточный край неба, где недавняя ночная тьма сменялась медными и бронзовыми полосами зари. Гасли последние звезды. Еще немного, и их холодные равнодушные бусинки совсем исчезнут, уступив место теплой голубизне безоблачного утреннего неба.

Минувшие часы были для капитана нескончаемым потоком мучений и боли – не столько телесной, сколько страданий воспаленного разума. Вместе с усталостью наступило и какое-то странное облегчение. Или безразличие, как у больного лихорадкой, когда очередной приступ миновал. Капитан молчал, боясь нарушить внутренний покой. Да и настоящий ли это покой? Вряд ли. Скорее иллюзия затишья в самом сердце бури.

«Нужно вытащить Рваную Снасть поближе к поверхности», – вспомнил Паран слова Скворца. Кажется, это ему удалось. Им было достаточно лишь обменяться взглядами, чтобы врата общих воспоминаний распахнулись и оттуда хлынули мощные потоки, едва не сбившие его с ног.

«Она – ребенок. Я смотрю в лицо собеседнице, и все во мне противится даже мысли о близости с нею, хотя не так давно она была взрослой женщиной. Но той женщины больше нет. Есть десятилетняя девочка».

Если бы его страдания ограничивались только этим. Сквозь сущность, принадлежащую Рваной Снасти, неистово стремилась пробиться другая, похожая на клубок колючей черной проволоки. Ночная Стужа, имперская колдунья, возлюбленная Беллурдана. Их отношения не были союзом равных, и теломенский маг послушно шел туда, куда его вела суровая подруга. Паран чувствовал, что эта женщина и теперь проявляла себя, демонстрируя волю, силу характера, ожесточение.

«Ночная Стужа до сих пор обижена. На кого же она злится? На Тайскренна, на Ласин, на всю Малазанскую империю, и одному только Худу ведомо, на кого еще. Она знает, что стала жертвой предательства… а вскоре случилось и другое предательство, погубившее Беллурдана».

– Не надо бояться т’лан имассов, – сказала Серебряная Лиса.

Паран встрепенулся:

– Ты так говоришь, потому что повелеваешь ими. Но нас всех не перестает терзать вопрос: что ты собираешься делать с этим бессмертным воинством? Для чего понадобилось их Слияние и чем оно обернется для нас?

Девочка вздохнула:

– Вы громоздите вокруг него столько сложностей, а на самом деле все очень просто. Т’лан имассы собираются, чтобы получить благословение. От меня.

– Но почему?

– Да потому, что впервые за сотни тысяч лет у них появилась новая заклинательница костей. Из плоти и крови. – Лицо девочки помрачнело. – Но важно другое: вначале нам понадобится их помощь. Вся сила, которая у них есть. Ты даже не представляешь, какие ужасы ждут нас там… в Паннионском Домине.

– Послушай, Серебряная Лиса, но тогда и другие должны узнать об этом твоем… благословении и уж тем более об угрозах, подстерегающих всех в Паннионском Домине. Бруд, Каллор.

Она покачала головой:

– Мое благословение их не касается. Это только наше дело: мое и самих т’лан имассов. А про Паннионский Домин я пока ничего большего сказать не могу. Я должна еще многое узнать, прежде чем решусь говорить с другими. И с тобой сейчас поделилась по старой памяти, во имя того, кем мы были друг для друга и кем… мы стали.

«И кем же, интересно, мы стали? Нет, сейчас не время задавать этот вопрос».

– Ты дала мне имя – Джен’исанд Рул. Откуда ты его взяла?

– Эту сторону твоей личности я не понимаю, – призналась девочка. – Но тут не все так просто… Скажи, ты много знаешь про Колоду Драконов?

– Почти совсем ничего не знаю, – улыбнулся Паран.

Сейчас он яснее, чем за все время их разговора, ощущал присутствие Рваной Снасти.

Девочка медленно втянула в себя воздух, задержала дыхание, а потом так же медленно выдохнула. Прикрыв глаза, она глядела на восходящее солнце.

– Колода Драконов… это вроде армии, чтобы управлять магическими силами мира. Кто ее создал – неизвестно. Я думаю… вернее, Рваная Снасть так считает… что каждая карта является порталом магического Пути. Раньше карт было гораздо больше, чем сейчас. Вполне вероятно, что известная нам волшебная колода – не единственная. Могли существовать и другие. Не исключено, что где-то они остались и сейчас.

Паран внимательно посмотрел на собеседницу:

– Но это еще не все. У тебя возникло и другое подозрение, верно?

– Да. Как я сказала, неизвестно, кто создал Колоду Драконов… Но есть, как бы это лучше тебе объяснить… иной способ управления теми же магическими силами. Странный, загадочный способ. Может, ты слышал, что Колода состоит из домов: дом Тьмы и дом Света, дом Жизни и дом Смерти… – Серебряная Лиса повернулась к нему. – У т’лан имассов есть слово «Финнэст». Оно тебе что-нибудь говорит?

– Нет. Я никогда его не слышал.

– Т’лан имассы толкуют его как «Обитель Льда». Давным-давно у представителей коренных рас «Обитель» была синонимом нашего «Дома», то есть означала то же, что и «магический Путь». Источник магической силы яггутов заключался… наверное, ты уже догадался. Он был сокрыт в Финнэсте, Обители Льда.

«Финнэст… Дом Финнэста в Даруджистане… Дом Азата».

Она помолчала, заглядывая в глаза Парану, и продолжила:

– А «Треморлор» в переводе с языка треллей означает «дом Жизни».

– О Треморлоре я тоже никогда не слышал.

– Это дом Азата в Семиградье. А в городе Малаз, в вашей империи, стоит Мертвый дом – дом Смерти…

– Ты думаешь, что дома Азата и дома в Колоде Драконов – это одно и то же?

– Да. Либо они каким-то образом связаны. Подумай сам.

Паран призадумался. Он мало знал о тех и других и не очень представлял нити, которые могли бы их связывать. В душе опять зашевелилась тревога, отозвавшаяся резкой болью в животе. Капитан закусил губу. Он слишком устал, чтобы напряженно размышлять, но Серебряная Лиса внимательно глядела на него. Паран понимал: весь этот разговор она затеяла не ради праздной болтовни.

– Говорят, что император Келланвед и его первый советник Танцор не погибли, а укрылись в Мертвом доме.

– Да, так и есть. Келланвед и Танцор стали Взошедшими и теперь правят Высоким домом Тени. Келланвед – это не кто иной, как Престол Тени, а Танцор – это Котильон по прозвищу Узел, Покровитель Убийц.

– Что?! – изумился Паран, во все глаза глядя на девочку.

Серебряная Лиса улыбнулась:

– Об этом нетрудно догадаться. Вспомни, кто из Взошедших охотился за Ласин, пытаясь уничтожить императрицу? Престол Тени и Котильон. С чего бы вдруг Взошедшим проявлять такое внимание к смертной женщине? Обычно они равнодушны к делам смертных, если только… если только не жаждут кому-то отомстить.

Память перенесла капитана на прибрежную дорогу в Итко-Кане… Злодейски убитые люди… чудовищные раны, нанесенные челюстями громадных зверей.

«Гончие. Псы Тени, щеночки Престола…»

Тот день стал переломным в судьбе лейтенанта Парана, его жизненный путь совершил крутой поворот… Он вспомнил девочку-подростка, чьим сознанием завладел Котильон, превратив ее в хладнокровного убийцу…

– Подожди-ка! – спохватился Паран. – Но если Келланвед и Танцор нашли пристанище в Мертвом доме, то почему же они не стали служителями Высокого дома Смерти?

– Я сама много над этим думала. Видишь ли, Ганос, владение Смерти уже было занято. Король Высокого дома Смерти – сам Худ. Подозреваю, что каждый Азат заключает в себе нечто вроде общего портала, откуда можно попасть на любой магический Путь. Стоит только проникнуть внутрь Азата, и ты можешь… выбирать. Келланвед с Танцором нашли пустующий дом со свободным троном и стали его правителями. Так появился Высокий дом Тени, который сразу же сделался частью Колоды Драконов. Понимаешь?

Капитан растерянно кивнул, пытаясь хоть как-то осмыслить и уложить в голове столь невероятные, просто ошеломляющие сведения. Живот свело судорогой. Усилием воли он подавил боль.

«Но какое отношение все это имеет ко мне?»

Этот вопрос не давал ему покоя и требовал ответа.

– Некогда дом Тени был Обителью, – продолжала девочка. – Он и сейчас сильно отличается от других домов. Это место дикой, звериной силы, которое долгое время не знало иных правителей, кроме Псов Тени.

– А чем же тогда являются независимые карты Колоды Драконов?

Серебряная Лиса неопределенно пожала плечами:

– Упущенными возможностями. Игрой сил. Азат и Колода Драконов упорядочивают мир. Но любой порядок, даже самый строгий, нуждается в определенной свободе, иначе он закоснеет и станет хрупким.

– И где же, по-твоему, в этом порядке мое место? Я ведь не маг, Серебряная Лиса, а самый обыкновенный смертный.

«Боги, молю вас, избавьте меня от миссии, которую вы мне готовите. Прошу вас, найдите для этого более подходящего человека».

– Ох, Паран, об этом я тоже очень много думала. Смотри, что получается: Аномандера Рейка называют Рыцарем Высокого дома Тьмы. Но где сам этот дом? Прежде всех прочих была Тьма, Мать-прародительница, породившая все и вся. Значит, должно существовать такое древнее место… может, Обитель… или то, что было до того, как появились Обители. Должно быть место для портала, вход в Куральд Галейн… скрытый, потому что первая душа, попавшая туда, запечатала собой этот вход.

– Душа, – повторил Паран, чувствуя противный холодок, ползущий по спине. – Или целый сонм душ.

Дыхание Серебряной Лисы почему-то стало шумным и натужным.

– До появления домов существовали Обители, – с безжалостной логикой продолжал Паран. – И те и другие отличались неподвижностью, как дома в поселениях. Но ведь прежде, чем возникли поселения… люди кочевали, перемещались туда-сюда. Дома образовались из Обителей, Обители из… порталов, врат, пребывающих в постоянном, непрестанном движении… Быть может, существовали… блуждающие порталы. – Он сощурился. – Повозка, под завязку нагруженная бесчисленными душами… она закрывает собой портал во Тьму…

«Но я сумел найти брешь и отправил туда двух Гончих Тени. Только вот куда они попали? Неужели на один из Путей Хаоса?»

– Паран, в Колоде Драконов появилась новая карта. Независимая, не связанная ни с одним из домов. Но она может встать над всеми остальными. У Колоды еще никогда не было… хозяина, господина. – Серебряная Лиса посмотрела на него в упор и заключила: – А теперь, как мне кажется, хозяин появился. Это ты.

Услышав подобное заявление, капитан поначалу лишился дара речи и так вытаращил глаза, что они у него едва не вылезли из орбит. Но вскоре изумление прошло.

– Что за чушь?! Быть такого не может, Рваная Снасть… то есть Серебряная Лиса. А я-то тут при чем? Ты ошиблась. Или, может, решила подшутить?

– Никакой ошибки нет. Я сама нарисовала ту карту: это ты.

– Какую еще карту?

Будто не слыша его вопроса, Серебряная Лиса продолжала:

– Кто вдохновлял меня? Может быть, моею рукою водил Азат? Или другая неведомая сила? Я этого не знаю, Джен’исанд Рул, Странник-внутри-Меча… Да, Ганос Паран, ты стал новой независимой картой в Колоде Драконов. Возможно, это произошло по чистой случайности, а может, ты изначально появился на свет ради цели, которая известна только Азату. Ответ ты должен найти внутри себя. Понять, во имя чего твоя жизнь столь резко переменилась.

Капитан насмешливо вскинул брови:

– Значит, сие было предназначено свыше? Мне надлежит достичь некоей цели? Нет уж, уволь, Серебряная Лиса, исполнять предначертания – удел героев из баллад и легенд. Лично я больше не верю ни в какие высокие цели. Все это просто самообман. Ты возлагаешь на мои плечи непосильную задачу. Однако будешь сильно разочарована. И Азат – тоже.

– Паран, я говорю тебе лишь то, что знаю. Идет невидимая война. И нападению подвергаются не города и континенты, а магические Пути. Даже не притрагиваясь к картам, я ощущаю, как внутри Колоды Драконов все бурлит. Возможно, собирается армия и ты – один из ее солдат.

«Теперь я отчетливо слышу слова Рваной Снасти».

– Пойми, Серебряная Лиса, я уже достаточно повоевал на своем веку. Побывал во многих сражениях.

Глаза девочки блеснули.

– Кто знает, Ганос Паран, возможно, все твои сражения были частями одной великой войны.

– Но я не стратег вроде Дуджека Однорукого или Каладана Бруда, я не умею выстраивать планы кампаний. Меня… меня просто разрывает на части.

– Можешь не прятать от меня свою боль. Я вижу ее на твоем лице, и у меня сжимается сердце.

Паран отвернулся:

– Меня мучают кошмарные сны… Я постоянно вижу какого-то ребенка. Он где-то заблудился и громко кричит. А место, откуда доносятся его крики, похоже на громадную рану.

– И ты торопишься убежать прочь от ребенка.

– Да, – неохотно сознался Паран. – Я не могу слушать его душераздирающие крики.

– Любовь моя, но ты должен бежать не от ребенка, а к нему. Бегство ожесточит твое сердце.

«„Любовь моя“? Ну и ну! Неужели с помощью этих слов она пытается манипулировать мною?» – подумал капитан. А вслух спросил:

– А кто этот ребенок?

Серебряная Лиса пожала плечами:

– Понятия не имею. Может, жертва той незримой войны. – Она заставила себя улыбнуться. – Ты ведь уже прошел испытание на храбрость и не дрогнул.

– Испытание испытанию рознь, – возразил Паран.

– Но ты теперь – Странник-внутри-Меча. Твоя карта уже существует в Колоде.

– Мне плевать на Колоду Драконов.

– Ей на тебя тоже, – парировала Серебряная Лиса. – У тебя просто-напросто нет выбора…

– Сколько раз я уже это слышал! – раздраженно воскликнул Паран. – Спроси-ка у Опоннов, оправдались ли ожидания, которые они на меня возлагали. – Он вдруг дико расхохотался. – Да уж, небось братец с сестрицей горько пожалели, что вообще решили со мной связаться. Никудышный выбор – вот кто я. Словом, Рваная Снасть, тут явно какая-то ошибка!

Серебряная Лиса спокойно глядела на него, будто она была рассудительной взрослой женщиной, а капитан – капризным своевольным мальчишкой.

Внезапно гнев оставил Парана. Он взглянул туда, где стояли Мхиби, Скворец, Молоток и Быстрый Бен. Все четверо казались застывшими статуями.

При виде такого терпения и непоколебимой веры в него капитану захотелось крикнуть: «Да поймите же вы, наконец, что поставили не на того! Я – никудышный выбор, вы все ошибаетесь!»

– Я ничего не смыслю в Колоде Драконов, – буркнул он, стараясь не смотреть на девочку.

– Если у нас будет время, я тебя обучу. А если нет – сам научишься.

Паран прикрыл глаза. В животе вновь стали подниматься волны боли, но сдерживать их уже не хватало сил.

«Рваная Снасть сделала все, что смогла. Большего от нее и требовать нельзя. Ты получил желаемое, Скворец. Теперь она главенствует, а остальные подчиняются. Капитан Ганос Паран – дисциплинированный воин. Он выполнил приказ командора…»

Паран мысленно вернулся в кошмарный мир внутри Драгнипура, где сонмы плененных душ безостановочно тащили свой невообразимый груз. Он вспомнил дыру в днище повозки, откуда тянуло холодом пустоты и куда уходили цепи.

«Теперь я понял: повозка и есть тот самый портал, вход в Куральд Галейн – магический Путь Тьмы. Меч собирает души, чтобы залатать дыру, заделать брешь… А брешь настолько велика, что ей без конца требуются все новые и новые жертвы…»

Очередной приступ боли вынудил его застонать. Серебряная Лиса протянула руку и сочувственно коснулась его плеча.

Паран едва не отпрянул.

«Ох, ребята, зря вы на меня надеетесь. Боюсь, я здорово вас всех подведу…»

Глава пятая

Иссохший, встает он из праха

И мертвыми смотрит очами —

Бездонными ямами боли извечной.

Он служит магнитом:

Его притяженьем сбирается клан,

Из сна восстает, обретая забытую силу.

Пусть сгнило дотла его знамя,

Пусть трон – только груда костей

И призраки свиту его составляют…

Рог сбор протрубил,

И в предутренней мгле

Опять собирается войско

На битву, на битву…

Льда память

Им ярость в сраженье придаст.

Ириг Танн Делюза (р. 1091). Сказание о первом мече

Позади были два дня пути, семь лиг посреди нескончаемых туч пыли, а телаба госпожи Зависти выглядела так, словно бы ее только что достали из гардероба: ни пылинки, ни пятнышка. Ток-младший сорвал с лица задубевший платок и неторопливо скинул заплечный мешок. Раньше его угнетало зрелище бескрайней равнины, но после странствий по засыпанной пеплом вулканической пустыне однообразные травянистые просторы казались подарком судьбы.

Госпожа Зависть подошла и встала рядом.

– Ты думаешь, этот холм – подходящее место для ночлега? – осведомилась она. – Но оттуда мы будем видны как на ладони. Это не опасно? А вдруг здесь рыщут грабители?

– Грабители никогда не отличались особым умом, – ответил Ток. – Но даже самый безмозглый разбойник поостережется связываться с тремя сегулехами. И потом, на вершине холма всегда дует ветер, а значит, мы будем избавлены от докучливых комаров. Поверь мне: разбивать лагерь в низине – не лучшая затея.

– Я склоняюсь перед твоей мудростью, дозорный.

Ток огляделся по сторонам:

– Что-то не видать твоих четвероногих друзей.

– Да и твой костлявый спутник тоже куда-то запропастился. Думаешь, с ними могло что-то приключиться? – с некоторым беспокойством спросила женщина.

Ток в ответ лишь внимательно посмотрел на нее и промолчал. Госпожа Зависть передернула плечами и улыбнулась. Бывший вестовой Второй армии вновь повернулся к своей поклаже:

– Займусь-ка я шатрами.

– Я тебе еще вчера сказала, что для этого у меня есть сегулехи. Наше путешествие только началось. Мы с тобой попутчики, а тебя все время тянет занять положение слуги. Это что, излишняя скромность?

– А ты хочешь, чтобы я на закате вставал в величественную позу, подражая героям легенд?

– Не возражаю! – захлопала в ладоши госпожа Зависть.

– А я и не подозревал, что обязан развлекать тебя в пути.

– Ну вот, ты опять хочешь со мной поссориться. – Госпожа Зависть приблизилась к Току и коснулась его плеча своей почти невесомой рукой. – Прошу тебя, не сердись. Разве я могу поговорить о чем-нибудь интересном со своими слугами? Да и твой дружок Тлен не располагает к общению. Как взгляну на него, аж кровь в жилах стынет. Правда, мои милые зверюшки – почти само совершенство: внимательно слушают и никогда не перебивают. Но мне иногда хочется настоящей беседы, живой и умной. Пойми, Ток, в нынешнем путешествии нам не обойтись друг без друга. Так давай же найдем общий язык.

Ток-младший вперился своим единственным глазом в свернутые шатры. Он чувствовал, что Зависть ждет от него ответа.

– Прости, госпожа, но я едва ли гожусь для остроумной беседы. Я – солдат, и не более того.

«Да еще и вдобавок покрытый уродливыми боевыми шрамами: любой, кто посмотрит на меня, в ужасе отшатнется», – мысленно добавил он.

– В тебе говорит вовсе не скромность, а стремление обмануть меня, Ток. – Слова эти были произнесены с заметным оттенком недовольства. – Ты получил образование, гораздо более широкое и разностороннее, чем требуется тому, кто избрал карьеру солдата. Я слышала твои разговоры с т’лан имассом. С ним ты почему-то не пытаешься выставить себя исполнительным тупицей. Тогда откуда вдруг эта внезапная робость? Тебя что-то во мне пугает?

Ее рука по-прежнему лежала на его плече.

– Ты – колдунья. Я это сразу понял. А от магии мне всегда становится худо.

Госпожа Зависть убрала руку.

– Ясно… Хотя на самом деле я ничего не понимаю. Твой т’лан имасс пропитан такой колдовской силой, какой уже очень и очень давно не было в нашем мире. Вот так-то, мой дорогой Ток-младший. Один только меч его чего стоит. Это древнее кремневое оружие невозможно ни сломать, ни даже затупить. Меч Тлена пробивает и видимые, и магические преграды без всякого труда, словно это куски тонкого пергамента. Никакой магический Путь не устоит перед его натиском. Когда меч находится в руках т’лан имасса, я предрекаю поражение любому, кто отважится на поединок. Но и без оружия этот древний воин впечатляет. Он непобедим. Скажу больше: даже среди т’лан имассов Тлен занимает особое положение. Не описать словами, какой силой – и чародейской, и телесной – наделен твой спутник. Но вот только тебе почему-то не становится худо от его присутствия. Во всяком случае, я ничего такого не замечала.

– О какой силе ты говоришь? – резко возразил Ток. – Этот т’лан имасс – кожа да кости. Как можно сравнивать! К тому же он не кокетничает со мной и не обжигает язвительными улыбками. С ним я не ощущаю своей увечности и не вспоминаю с болью в сердце, что когда-то мое лицо не отталкивало людей, а притягивало их взгляды.

– Но я ведь не смеюсь над твоими шрамами, – тихо сказала госпожа Зависть.

Ток оглянулся на троих застывших сегулехов.

«И угораздило же меня забыть о вас. Ну что, небось потешаетесь надо мной, скрываясь за щитами своих масок?»

– Прости, госпожа, – торопливо пробормотал Ток. – Я сгоряча наговорил лишнего.

– И все равно продолжаешь цепляться за свои слова. Ну что ж, чувствую, мне придется принять вызов.

– Вызов?

– Да, – улыбнулась госпожа Зависть. – Ты не веришь в искренность моей симпатии. Попытаюсь тебя убедить.

– Но, госпожа…

– А ты, стараясь оттолкнуть меня, вскоре поймешь, что сделать это не так-то легко.

– Но для чего тебе это вообще нужно?

«Хочешь сломать все мои линии обороны… ради собственного развлечения?»

Ее глаза вспыхнули, и Ток понял, что не ошибся в своих предположениях. Ему стало противно. Боль вошла в него, словно холодное железо.

Бывший вестовой Второй армии принялся молча разворачивать шатры.

Вернулись Гарат и Баалджаг, начали крутиться вокруг хозяйки. Вскоре среди охристой травы закружился столб пыли. Из него появился Тлен, который нес на плечах тушу вилорогой антилопы. Остановившись рядом с Током, т’лан имасс опустил добычу.

На мертвом животном не было ни царапинки.

«Должно быть, напугал ее до смерти», – подумал малазанец.

– Замечательно! – воскликнула госпожа Зависть. – Сегодня у нас будет ужин не хуже, чем в знатных домах! – Она повернулась к слугам. – Сену, разделай тушу.

«Похоже, у него большой опыт по этой части».

– А чем бы мне занять вас двоих? – продолжала госпожа, рассуждая вслух. – Терпеть не могу праздность. Ты, Мок, поставь мне купальню вон на том холме. О воде и благовониях не беспокойся – это я возьму на себя. А ты, Туруль, достань мои гребни и вечерние одеяния.

Ток поймал на себе вопросительный взгляд т’лан имасса и улыбнулся.

– Мы можем заняться изготовлением стрел, – сказал ему древний воин.

– Я готов, дай только сперва с шатрами разберусь.

– Хорошо. А я пока принесу материал, погляжу, что у нас есть. Перво-наперво мы должны обзавестись инструментами.

За годы, проведенные в армии, Ток-младший научился устанавливать палатки в любое время суток и в любых условиях. Эта работа не мешала ему следить за действиями т’лан имасса. Тлен подошел к туше антилопы, встал на колени и легко, будто прутики, отломил ей рога. Затем т’лан имасс развязал свой кожаный мешок, расширил его горловину и стал разглядывать куски обсидиана, подобранные во время путешествия по древней вулканической равнине. Тут же лежали несколько разномастных камней, найденных им на берегу за яггутской башней, стебли камыша, не уступавшие по прочности дереву, а также перья мертвых чаек.

Руки древнего воина и впрямь были костями, обтянутыми кожей. Но до чего же ловко они работали! Тока вновь охватило знакомое чувство: смесь изумления и восхищения.

«Да у него руки творца», – подумал малазанец.

Тлен выбрал осколок обсидиана, зажал в руке другой камень, имевший острую кромку, и тремя быстрыми ударами отщепил три длинные обсидиановые полоски. Но на этом он не остановился. Последовало еще несколько ударов, в результате чего древний воин получил целый набор стеклянных «щепок» разной длины и толщины.

Работа продолжалась. Камень с острой кромкой и кусок обсидиана т’лан имасс отложил в сторону. Взяв в левую руку одну из «щепок», правой он потянулся к рогу. Орудуя тонким и острым концом рога, Тлен начал выравнивать зазубренную кромку стеклянной «щепки».

Госпожа Зависть встала рядом с Током-младшим.

– Какая сноровка! – восхищенно прошептала она. – Как ты думаешь, наши предки умели проделывать такие чудеса с камнями? Говорят, научившись обрабатывать железо, мы утратили прежние навыки.

Бывший разведчик пожал плечами:

– Я тоже это слышал. Малазанские ученые считают, будто ковать железо – во всяком случае, на континенте Квон-Тали – научились сравнительно недавно, всего полтысячи лет тому назад. До этого люди пользовались бронзой, а до нее – медью и оловом. Вполне возможно, что еще раньше наши предки вовсю применяли камень.

– А говоришь, ты недостаточно образован! – засмеялась госпожа Зависть. – Нынешние ученые привыкли оценивать все исключительно человеческими мерками. А ведь коренные расы были гораздо искуснее. Они умели обрабатывать железо и знали его сплавы. Лучший пример – меч, что выковал мой отец.

Ток усмехнулся:

– Колдовство вместо простых орудий труда и приспособлений? Вроде бы удобно: не надо развивать ремесла, не надо ничего изобретать и совершенствовать. Но упование на магию приводит к застою в обычной жизни и препятствует накоплению знаний и опыта.

– Бедняжка Ток! До чего же у тебя предвзятое отношение к магии. По-моему, я даже улавливаю оттенок неприязни. Я права? Какой желчный ученый внушил тебе такие взгляды? Наверняка он был из числа чародеев-неудачников, готовых из-за собственной тупости огульно проклинать всю магию.

Сам того не желая, юноша улыбнулся:

– Ты почти угадала. Только он был не ученым, а верховным жрецом.

– Теперь понятно. Жрецы так дрожат за свои культы, что и в магии, и в светских знаниях видят скрытые угрозы. Хватит цепляться за предрассудки, Ток-младший. У тебя есть собственные мозги, и этим ты отличаешься от попугаев, способных лишь повторять чужие слова.

– Ты говоришь прямо как мой отец.

– В таком случае ты зря не прислушивался к его мудрым советам.

«И здесь ты права, госпожа Зависть. Только сейчас я понимаю, сколь прозорливым человеком он был. Ох, недаром отец настойчиво предлагал мне покинуть Малазанскую империю и уехать туда, где нет ни придворных интриг, ни ужасов войны, ни когтей. Он призывал меня к смиренному существованию, а я хотел идти по жизни с высоко поднятой головой. Вот и доигрался».

Поставив все три шатра, Ток подошел к т’лан имассу. Менее чем в сотне шагов от этого места, на вершине ближайшего холма, Мок заканчивал собирать купальню для госпожи Зависти – просторную кожаную лохань, стенки которой натягивались на деревянный каркас. Туруль уже нес туда одежду и все необходимое для купания. Волчица и пес не отходили от Сену, который продолжал разделывать тушу. Все внутренности и не особо ценные куски мяса доставались зверям.

К этому времени Тлен изготовил себе четыре небольших вспомогательных орудия: лезвие с упором для руки, подобие скребка, еще один скребок размером с указательный палец (у этого кромка была вогнутой и остро заточенной), а также нечто вроде сверла. Теперь древний воин пристально разглядывал три оставшиеся обсидиановые пластины.

Ток присел на корточки и внимательно осмотрел поделки т’лан имасса:

– Ага, теперь я понял. Все эти приспособления нужны тебе, чтобы сделать древко и оперение, да?

Т’лан имасс кивнул:

– Остальное нам даст антилопа. Из ее жил я сделаю тетиву. Из шкуры выйдет колчан. Ты сможешь носить его на поясе. Жил нам хватит на все.

– А зачем тебе вот этот скребок с вогнутой поверхностью? Я все смотрю на него и никак понять не могу.

– Этот камыш не зря зовут костяным. Он очень прочный, но шероховатый. А ты сам знаешь: стрела с шероховатым древком далеко не полетит.