Станислав Мартынов
2173. Трилогия раскаяния: #3
VI
Стоя перед темно-синей семнадцатиэтажной высоткой, я в очередной раз осмотрел содержимое рюкзака. Antropey в своем эссе упоминал, что постоянная проверка личных вещей – признак серьезного избытка кортизола, но снимать эту тревожность другими способами я так и не научился. Рано или поздно я просто принял тот факт, что каждые пятнадцать-двадцать минут мне нужно нащупать в кармане рюкзака кейс с пасскодом и ключами, и стал считать это чем-то вроде полезного ритуала. Так я убеждаюсь, что пока в моей жизни все в порядке.
Открыв рюкзак, я посмотрел на электрическую иглу и пистолет, накрыл их черной футболкой и до конца застегнул главный отсек. Высотка передо мной выглядела стандартно – никаких продвинутых систем безопасности здесь не было, что для такого человека как Салми кажется странным. Чтобы попасть в подъезд, достаточно дождаться, пока кто-нибудь выйдет на улицу – и это при том, что сканеры сетчатки на вход сейчас можно установить чуть ли не бесплатно. Видимо, ежегодное распределение бюджета до этого района еще не дошло.
Однако выходить из подъезда никто не спешил, и из окон на меня начали поглядывать бабушки и сторожевые собаки. Я сделал вид, что завязываю шнурки, а затем стал с сосредоточенным видом перебирать вещи в рюкзаке. Через пару минут во двор заехала патрульная машина, и я уже собрался пойти в ближайший магазин и вернуться сюда через пару часов, но в этот момент входная дверь наконец распахнулась. Из подъезда вышла молодая девушка с коляской; она мельком на меня взглянула и пошла дальше, а я запоздало кивнул и забежал внутрь.
Перед подъемом на первый лестничный пролет все-таки стоял ДНК-сканер – пусть и самый простой, но обойти его было никак. Я вздохнул и прошел через рамки, после чего услышал резкий звуковой сигнал, а свисающая с куска проволоки крохотная лампочка на потолке загорелась красным.
Теперь Салми о моем присутствии наверняка знает, но мой визит вряд ли станет для него неожиданностью. Даже если наводка на особняк Иеремии не была ловушкой, поговорить нам необходимо. Беседа двух старых друзей никогда не бывает лишней.
На всякий случай я несколько раз нажал на кнопку вызова лифта, но тот ожидаемо оказался заблокированным, и я побежал по лестнице. В голове мелькнула мысль, что добраться до семнадцатого этажа за один заход будет нелегко, и уже на третьем этаже мое дыхание сбилось, но я заставил себя бежать дальше. Апрельская жара добралась и до воздуха в подъезде – к раскаленным железным перилам было невозможно прикоснуться, а дышать стало так тяжело, что в какой-то момент мне все-таки пришлось остановиться.
Когда я встал у окна и полил себе воды на лицо, я услышал, как с верхнего этажа начал спускаться аварийный лифт. В таких домах он должен ехать до нулевого этажа и выходить в подвал, откуда затем можно подняться на первый этаж или выйти через запасной выход во внутренний двор. Я стал лихорадочно думать, что делать дальше: пытаться перехватить Салми в квартире или проверить, кто решил поехать на аварийном в лифте вниз. Это мог быть житель любой другой квартиры, да и добраться до первого этажа быстрее лифта я явно не успею, поэтому я залпом выпил остатки воды из бутылки и побежал наверх.
Следующие девять этажей я пробежал на одном дыхании, хотя мышцы в ногах забились так, что завтра я наверняка с трудом встану с постели. Чуть отдышавшись, я достал пистолет и убрал его за спину, а затем постучал в единственную на семнадцатом этаже дверь.
Сначала в квартире было тихо, но через полминуты я услышал какие-то торопливые шаги и приглушенные разговоры. Затем снова наступила тишина, и я уже приготовился было взламывать замок, но в этот момент глазок немного потемнел, а затем за высокой стальной дверью что-то щелкнуло. Пока она открывалась, я снял пистолет с предохранителя и приготовился в любой момент вытащить его из-за спины, однако передо мной оказался не Салми.
Вместо него в дверном проеме стояла какая-то женщина средних лет с мокрыми волосами в домашнем халате. Она приподняла брови и вопросительно на меня посмотрела:
– Вам помочь?
Я заглянул ей за спину и увидел бегающего по комнате мальчика лет десяти. На кухне по столу ходил пушистый рыжий кот, а в огромной фуд-камере что-то кипело и гудело. Женщина снова приподняла брови и посмотрела на мою руку за спиной.
Продолжая держать пистолет наготове, я вежливо спросил:
– Вииру Салми куда-то переехал?
– Кто?
Легкое недоумение на лице женщины казалось искренним, и я еще раз взглянул на комнату за ее спиной. Все выглядело так, словно семья жила здесь уже много лет – никаких признаков одиночки-искателя, переключившегося на цифровой шантаж, тут не наблюдалось. Обычные светло-голубые стены, приглушенное желтое освещение и большой черный ковер на полу. Стандартное жилье в высотке на краю города для семьи со средним достатком.
– Извините, а вы давно здесь живете?
– Семнадцать лет, – незамедлительно ответила женщина.
Я задумчиво покивал головой, а затем услышал внизу щелчок закрывающейся двери подъезда. Женщина тоже бросила взгляд вниз, но сохранила невозмутимое выражение лица и продолжила молча вопросительно смотреть на меня. Из комнаты вышел светловолосый мальчик лет десяти, который подошел к женщине и выглянул из-за ее спины. Обыскивать квартиру смысла не было, поэтому я извинился, незаметно спрятал пистолет за пояс и пошел вниз.
Судя по всему, Салми решил ненадолго залечь на дно, но после моего неудачного заплыва на тропический остров этого стоило ожидать. На плодотворный к нему визит я не рассчитывал изначально, хотя поговорить с ним по душам хотел. Видимо, он относился к этой беседе иначе.
Я вышел на улицу и задумался о том, что делать дальше. Соваться на территорию компании смысла не было, потому что мне наверняка выписан запрет даже на приближение к главным воротам, но можно воспользоваться юридической лазейкой – подать апелляцию в связи с несправедливым увольнением, после чего меня обязаны хотя бы раз принять лично. Если повезет, удастся заглянуть в комнату с физическими копиями всех архивов, и там что-то интересное найтись должно.
Этим же вечером я быстро составил запрос и отправил по одной копии в компанию и в институт защиты прав рабочих. Через две недели верховный адвокат фирмы мне сообщил, что оснований для апелляции нет, потому что решение по мне было принято на закрытом совещании, обсуждать содержание которого при посторонних лицах запрещено. В ответ я пригрозил судом и публичным заявлением, которое пусть и не поможет мне лично, компании может нанести немалый вред. Адвокат согласился устроить встречу в течение месяца.
Через три недели я входил в ворота здания, в котором проработал тринадцать лет и в котором больше никогда не должен был появляться. Запрет с меня на время сняли, но добавить в зеленый список на пропускном пункте забыли – или не стали, намекая на то, что своими апелляциями я трачу время нормальных людей. Чекеру пришлось вводить мои данные вручную, из-за чего процесс сканирования занял гораздо дольше обычного. Сразу после этого у пропускной полосы появился ассистент Роберта Иммануиловича, который с безучастным выражением лица покосился на меня и указал рукой в сторону лестницы вверх.
Встреча прошла ожидаемо безнадежно – адвокат сухим тоном зачитал декрет об увольнении и популярно объяснил, что после сегодняшнего заседания дальнейшие обращения рассматриваться не будут. Ассистент Роберта Иммануиловича нацепил на нос очки и стал зачитывать описание инцидента в Пуэрто-Уильямс, время от времени поглядывая на меня. Я с задумчивым видом слушал, иногда кивал и в редких случаях утвердительно отвечал на уточняющие вопросы.
Когда дело дошло до показаний начальника группы, я попросил поставить совещание на паузу и отпросился в туалет. Адвокат посмотрел на свой трекер, вздохнул и махнул рукой перед настенным экраном, где отображался фид с наших нагрудных камер:
– Пять минут, потом продолжаем.
Я кивнул и выскользнул из комнаты, пока за мной не увязался кто-то из многочисленных чекеров и ассистентов. Туалет находился в конце коридора, но после выхода из кабинета я сразу свернул налево и побежал по лестнице на девятый этаж. По пути мне встретились несколько стажеров и один знакомый искатель, который машинально кивнул, а затем с удивлением посмотрел мне вслед. Я кивнул в ответ и продолжил перескакивать через две ступеньки, стараясь не сбить дыхание до конца.
Наконец я оказался в нужном мне коридоре, который был слабо освещен двумя тусклыми лазерными лампами. Здесь никого не было, поэтому я торопливо подошел к высокой двери с золотистой надписью «Data». Замок был физическим; я стал лихорадочно перебирать общие ключи и поочередно вставлять в разъем каждый из них. В коридоре по-прежнему никого не было, но ключи выскальзывали из дрожащих рук, и процесс взлома сильно затянулся. Наконец один из ключей подошел, и я резко нажал на ручку двери, надеясь как можно быстрее оказаться внутри и закрыть за собой дверь.
– Вам чем-нибудь помочь?
Я резко обернулся и увидел бесшумно подошедшего ко мне сзади двухметрового чекера в темно-голубом костюме, который положил руку на мое плечо и вежливо улыбнулся. По лестнице за ним неторопливо поднимались два его напарника поменьше, которые что-то непринужденно обсуждали, словно бы не обращая никакого внимания на меня. Главный чекер аккуратно прикрыл дверь за моей спиной и продолжил добродушно на меня смотреть.
Я нервно улыбнулся в ответ и бросил взгляд на огромное открытое окно в конце коридора. В далекие времена молодости меня пару раз выбрасывали из клуба, когда мы с другими стажерами ставили слишком концентрированную синюю или темно-серую колбу и начинали шумно себя вести. Один раз во время драки я даже выпал со второго этажа, но приземлился в сугроб – тогда зимой иногда еще выпадал снег.
А вот падение с высоты девятого этажа будет мучительным – зато недолгим, и я даже не успею осознать, что все кончилось. Однако времена изменились, и меня спокойно спустили на лифте вниз и вывели из здания – ровно туда, где обычно лежал присланный Любителями труп очередного искателя. Интересно, был ли в этом какой-то продуманный символизм?
Разумеется, апелляция была отклонена, и теперь попасть в компанию легальным образом не получится точно. Нелегальным тоже – проверочные системы слишком хороши, чтобы можно было без привлечения внимания залезть внутрь. Но даже если бы мне это удалось, незаметно добраться до девятого этажа и снова вскрыть замок я явно не смогу. К тому же, за нелегальное пересечение границ компании в следующий раз меня действительно могут спустить через окно. Похоже, теперь придется «выложить все фишки на стол» и совершить то, что раньше я бы счел настоящим предательством. Но другого пути не остается.
Ждать появления у ворот компании двенадцатого трупа пришлось всего две с половиной недели, и в этот же день группа директоров вместе с главными искателями уехала на место последней находки. Дождавшись вечера, я собрал сумку с инструментами и привычным жестом проверил наличие пуль в обойме, хотя и надеялся, что пистолет мне сегодня не пригодится. С наступлением темноты я вышел на улицу и накинул капюшон.
Попасть в дом оказалось нетрудно – как оказалось, я по-прежнему состоял в базе, поэтому первый барьер защиты меня сразу же пропустил. Второй представлял собой стандартный замок, на взлом которого понадобилось минуты три; после этого дверь распахнулась, открыв проход в слабо освещенный коридор. Я хотел по привычке снять кроссовки, но вовремя опомнился и быстро зашел внутрь.
Основная проблема заключалась в открытии сейфа, где должны храниться все важные данные. Я прошел в круглую комнату в центре дома и с помощью лазерной лампы отыскал на стене небольшую темно-серую дверцу. Достав из сумки сканер, я подошел к сейфу и стал думать, с чего лучше начать.
– Ну, добрый вечер.
Я резко обернулся и застыл на месте. В кресле на краю комнаты прямо напротив меня сидел Роберт Иммануилович с небольшим стаканом в руке. Он сделал глоток, поставил стакан на подлокотник и жестом пригласил занять место на стоящем неподалеку стуле. На стене за моим бывшим наставником была установлена кнопка быстрого вызова, но я даже не попытался достать из кармана свой пистолет. Медленно придвинув к себе стул, я положил сумку с инструментами на пол и сел. Роберт Иммануилович повертел в руках стакан и сосредоточенно посмотрел куда-то на пол.
– Странно, но я не удивлен, – наконец произнес он. – Пожалуй, я бы удивился, если бы тебя здесь сегодня не было.
Ничего не ответив, я опустил глаза на костяшки своих пальцев и подумал, что в глубине души всегда знал о своих ограничениях. Даже если бы я мог получить главный ответ прямо здесь и сейчас, я бы вряд ли достал пистолет и направил его на этого человека. Какие-то барьеры преодолеть нельзя.
– Честно говоря, я тебя ждал, поэтому сразу перейдем к делу, – продолжил Роберт Иммануилович. – Компания в курсе, чем ты занимался последние полгода. И ты должен понимать, что отключение от вычислений означает одно – игра для тебя завершена.
Я кивнул, вспомнив мудрость, которую мы любили повторять в студенческие годы: для настоящего искателя игра не завершается никогда. По крайней мере, пока его к этому не принудят. И сейчас я к такому финалу максимально близок.
Однако пока за мной никто не пришел – вместо этого Роберт Иммануилович задумчиво подбирал дальнейшие слова. Если он нажмет на кнопку за своей спиной, все двери мгновенно окажутся заблокированными, а через пять минут я буду упираться лицом в деревянный паркет. Но Роберт Иммануилович даже не пытался совершить вызов – он с немного печальным выражением лица продолжать молча вертеть в руках полупустой стакан с каким-то прозрачным напитком. Заряженный пистолет упирался в мое левое бедро, и я попытался вспомнить, зачем его вообще с собой взял. Стрелять в наставника я не собирался, а сопротивляться группе нейтрализации смысла нет. Заложников здесь не берут – тебя либо пока прощают, либо спускают курок.
– Ситуация такова, – наконец продолжил Роберт Имманиулович. – Как я уже сказал, компания знает о твоих действиях и знает, что ты продолжаешь искать пути. Если ты намеренно окажешься в радиусе километра от любого суперлокатора, нейтралы могут устранять тебя на месте. То же самое касается посещения главного офиса.
Сделав из стакана глоток, Роберт Иммануилович мягко добавил:
– Таков их вердикт. Я рекомендую одно: смирись и похорони надежду. Ты остался позади.
Спорить о чем-либо смысла не было, поэтому я в последний раз кивнул и поднялся. «Never fucking settle», думал я когда-то, а теперь молча шел к выходу из последнего места, в котором мог что-то узнать. Никакая турель мне в этот раз по ногам не стреляла, но полученное предупреждение оказалось гораздо более серьезным. Пожалуй, теперь решения и правда нет.