Станислав Мартынов
2173. Трилогия раскаяния: #3
Поначалу руководство новую идеологию пыталось подавить, но затем даже до самых недалеких представителей правления дошло, что вместо борьбы с идеей лучше ее приручить. Немногие оставшиеся храмы, которым была отведена роль исторических музеев, вновь заработали. Компания стала выделять почти пять процентов своих ежегодных доходов на развитие новой религии, и борьба за открывшиеся должности жрецов была ожесточенной. В отличие от многих других начинаний компании, эта статья расходов быстро начала приносить дивиденды, и вскоре учение о Любителях стало в обществе доминирующим.
При этом какой-то четкой картины мира оно не предлагало – каждый мог взять из этой религии что-то для себя, потому что ее постулаты формулировались максимально обтекаемым образом. Их суть совпадала с естественными потребностями и склонностями людей, сформированными за тысячи предыдущих лет: желанием быть лучше других, но не настолько, чтобы другим от этого было плохо. Кроме того, идеология содержала и рациональное зерно – за нами действительно кто-то наблюдал, и спорить с этим было трудно.
Лично для меня основным интересным моментом было то, что Любители обещали нечто вроде вечной жизни – конечно, в урезанном варианте, потому что предполагалось, что даже эти существа не всемогущи. При определенных условиях смерть от естественных причин тебе становилась не страшна – ты мог умереть либо по своему желанию, либо насильственным путем. Конечно, это означало, что с высокой вероятностью рано или поздно тебе предстоит испытать мучительную боль – быть сбитым электропоездом, погибнуть от рук велицинщика в темном переулке или просто неудачно упасть и свернуть себе шею. Зато тебе открывалось безграничное время для познания, и многие были готовы ради этого рисковать всем остальным.
Сначала обещание неограниченно долгой жизни казалось маркетинговым трюком одного из многих ответвлений церкви, однако релиз программы три года назад все изменил. Именно лид-жрец Этериума получил программу за день до того, как она оказалась доступна всем. Кто-то считал, что это было случайной утечкой, но авторитетная «Группа оценки Любительских действий» провела тщательный анализ и пришла именно к такому выводу: нам предоставили шанс. И я этим людям верю.
Программа продолжала работать, и я бессмысленно уставился на тысячи бегущих по экрану цифр, но вскоре мои глаза начали закрываться. Чтобы взбодриться и скоротать время до получения вердикта, я решил связаться с Линой – она умела делать так, чтобы часы летели быстрее минут. Покачиваясь на стуле, я стал с ухмылкой вспоминать, как однажды после особенно утомительного поиска мы поехали в гости к ее отцу, но я случайно перепутал маршрут и приехал к родителям Леры. Быстро сообразив, Лина притворилась моей троюродной сестрой, а я вежливо поинтересовался, как у Леры дела и когда она собирается сюда зайти. Как назло, зайти она решила полтора часа назад – услышав голоса в коридоре, Лера как раз вышла познакомиться с нежданными гостями. К несчастью, Лина оказалась бывшей одногруппницей и когда-то хорошей подругой Леры, хотя здесь никакого совпадения не было. Тот выпуск я мониторил особенно активно.
Как ни странно, на следующий день Лера сделала вид, что все хорошо – мы друг другу ничем не обязаны и ничего не обещали, поэтому и обижаться здесь не на что. Я согласился, предложил забыть обо всем и двигаться дальше, а затем снял с Леры свитер и лифчик.
Лина не отвечала, поэтому я отменил вызов и вышел на балкон покурить, перед этим сняв с головы оборудование и аккуратно убрав зеленую колбу в контейнер. Дождь почти кончился, но солнце недавно зашло, и это значило, что совещание уже началось. Скоро должен прозвучать звонок.
Сделав мощную трехсекундную затяжку, я бросил взгляд на помятый календарь, висящий на стеклянной двери балкона. Число 2209 было зачеркнуто красным маркером первым; следующими были отмечены 2203 и 2195. Последняя переоценка дала 2186 год, но вскоре и она стала казаться слишком оптимистичной. Однако три года назад я нарисовал посередине огромный знак вопроса, и это значило, что дальнейшие прогнозы не имеют смысла. Впереди возникла долгожданная неопределенность.
Через двадцать минут трекер на руке завибрировал, и это значило лишь одно – решение принято. Бросив сигарету в сторону дороги, я прочистил горло, два раза выдохнул и кивнул.
Динамики на стене зашипели, после чего Роберт Иммануилович хрипло поздоровался, откашлялся и на несколько секунд замолчал. Наконец он произнес:
– Ты отключен от вычислений.
III
С трудом выбравшись из лужи, я протер влажной салфеткой заднюю часть брюк, но особого смысла в этом не было – штаны оказались заляпанными густой грязью почти до колена, лоферы покрылись толстым слоем темно-серой земли, а на костяшках пальцев левой руки почему-то была запекшаяся кровь. Немного беспокоила челюсть; ощупав языком левую сторону, я понял, что половины одного из коренных зубов больше нет. Мысленно махнув рукой, я оперся на мусорный бак, сосредоточился и осмотрелся по сторонам. Пожалуй, пора идти.
До дома было минут сорок, но я решил сделать небольшой крюк и пройти любимым маршрутом – по набережной, затем спуститься по лестнице вниз и свернуть в небольшой лес. Десять минут прогулки через темноту, и я окажусь на пляже перед большим озером, до противоположного берега которого километров пять. Идеальное место, чтобы все обдумать.
Вычисления для меня завершены, и способа к ним подключиться заново нет. Подумав об этом три раза, я остановился, поставил вторую малиновую колбу и прикрыл глаза. Ситуация кажется безнадежной – гораздо более безнадежной, чем лет десять назад. Умирать все-таки придется, причем теперь финал намного ближе, чем был еще на прошлой неделе. Впрочем, один запасной вариант еще есть.
Если я смогу найти белую колбу, вычисления будут не нужны – по крайней мере, тогда мы пришли именно к такому выводу. Конечно, он был построен на множестве условностей и допущений, но иначе никак – мы вообще весьма смутно понимаем, что и как здесь работает. Приходится каждый раз надеяться, что очередная случайная догадка попадет в цель.
Из оставшихся в живых белую колбу не видел никто – каждый, кто сообщал о ее нахождении совету директоров, спустя примерно час оказывался у ворот компании мертвым. Лучшие специалисты компании из отдела теоретических изысканий заключили, что белая колба больше всего похожа не некую «воду», о которой после встречи с Любителями сообщал Пророк. По его словам, эта вода каждые одиннадцать дней регенерирует умершие клетки организма, благодаря чему твой организм как бы застывает в развитии. Проще говоря, ты перестаешь умирать.
Ведущие биологи утверждали, что это невозможно, но за последние несколько десятилетий здесь произошло столько необъяснимых вещей, что ученые несколько утратили свой авторитет в глазах остальных людей. Как бы то ни было, белая колба и правда выпадала очень редко, и это значило, что для Любителей она имеет какое-то особое значение. Все походило на то, что Пророк в очередной раз оказался прав.
Даже если он не прав, вместе с вычислениями только белая колба дает какую-то надежду, что смерти удастся избежать. Не то чтобы я очень любил жизнь, но раз уж я тут, надо бороться изо всех сил. Я никогда не смирюсь с тем, что единственным возможным исходом является смерть, а жизнь без нее якобы не имеет смысла. Это убогие рассуждения тех, кто покорно принимает любое дерьмо, которое им подсовывает судьба. Я – один из немногих, кто согласился бросить вызов законам вселенной, и уже это дает мне силы жить дальше! Fuck them all!
Судя по всему, вторая малиновая колба наконец начала действовать: долгожданное расслабление наступило, и мимо высоких плотных деревьев я брел уже в приподнятом настроении. В кромешной темноте справа и слева то и дело светились чьи-то пары глаз, однако на них я внимания не обращал – пока все должно быть спокойно. Если Любители решат меня убрать, вряд ли именно сегодня и именно таким путем.
– Теперь направо.
Я не был уверен, прозвучал этот голос снаружи или внутри головы, но послушно изменил направление и побрел в чащу. Переступая бревна, ржавые куски железа и лужи с мутной водой, я пробирался по едва заметной тропе, которая становилась все менее четкой. Наконец она полностью слилась с травой, а впереди не было ничего, кроме огромных деревьев и кромешной темноты. Теперь я шел наугад.
В голове на фоне играла какая-то мелодия и возникали сцены из прошлого, содержание которых каждый раз немного менялось. Лера прижималась к моей груди и шептала о том, как меня любит, а я рассеянно гладил ее по волосам и думал о чем-то своем. Лина расстегнула молнию на своем топике и положила руку на мой живот, а затем начала медленно двигать ее вниз. Ханна вежливо улыбнулась и в последний раз поправила сумку на плече, но этот образ я отогнал сразу, чтобы не заливать тело кортизолом еще сильнее.
Искав уединения, я получил одиночество, однако свобода оказалась не такой приятной, как я себе представлял. Возможно, в тот день в Пуэрто-Уильямс я чувствовал, что красная колба должна взорваться, но все равно упорно шел вперед. Где-то на краю сознания я этого взрыва ждал, однако в последний момент управление взял палеокортекс и бросил меня на землю. Кажется, закончить пребывание здесь раньше срока не удастся, но и продлить его теперь никак. Дальше от меня не зависит ничего – наверное, так даже лучше.
Пошатываясь из стороны в сторону, я прислонился к ближайшему дереву и осмотрелся вокруг. Метрах в ста впереди на гладкой полянке без мусора и деревьев стояла черная деревянная избушка, которую до этого я видел лишь однажды. У избы было единственное окно на втором этаже, а с обратной стороны исходило слабое белое свечение, и это значило, что вход находится именно там.
Обернувшись, я увидел вдалеке дорогу к пляжу и подумал, что у меня есть последний шанс вернуться на привычную тропу. Если просто развернусь и пойду, через три минуты окажусь на знакомом песчаном берегу, а через тридцать – у себя дома. Но я знал, что комната меня не отпустит.
Аккуратно обходя бревна и канавы, я подошел к темной избе и прислушался. Изнутри слышался какой-то слабый неразборчивый диалог, который постепенно затих. Я обошел избу и увидел приоткрытую дверь; подойдя к ней вплотную, я посмотрел через дверной проем внутрь. В избе была абсолютная темнота.
Собравшись с силами, я распахнул дверь и вошел внутрь. Кажется, здесь не было никого – у противоположной стены можно было различить лишь длинную деревянную лавку, уходившую в темноту. Я повернул голову направо и увидел нечто вроде игрового автомата, экран которого едва заметно светился. Прикрыв дверь, я подошел к автомату и нажал на большую круглую кнопку.
Сначала на экране ничего не изменилось, но затем постепенно начало появляться какое-то бледное изображение. Наконец я увидел скалу и гигантский обрыв, а на фоне – бескрайнее серое море.
Через несколько секунд в правой части экрана появился какой-то человек – опустив голову, он неторопливо шел к краю обрыва. Я прищурился и придвинулся к экрану, чтобы рассмотреть человека поближе. Почти сразу стало очевидно, что этим человеком был я.
Фигурка приближалась к краю скалы, и стало понятно, что через несколько секунд она спрыгнет. Я не понимал смысл этого фильма, но мои ладони почему-то вспотели, а сердце начало биться раза в три чаще. Почувствовав холодный осенний ветер, я ощутил на лице капли морской воды и внезапно понял, что через несколько секунд мое тело полетит вниз.
Кажется, на лавку позади меня кто-то сел, но сейчас волноваться об этом было некогда – оставалось секунд пять, чтобы принять решение. Закончить все здесь и сейчас или немного подождать, чтобы увидеть, чем все завершится? До обрыва оставалось метров семь, и внезапно я перешел с шага на бег; еще пара секунд, и нарисованная фигурка начнет падать к нижней границе экрана.
Наконец человек совершил прыжок с обрыва и полетел в море. В этот момент с моим вестибулярным аппаратом что-то случилось: я схватился за ручки игрового автомата и едва устоял на ногах, а затем бросил взгляд на дисплей. Секунд через пять игрок должен был удариться о скалы и разбиться насмерть. На мгновение я подумал, что можно закрыть глаза и просто дождаться конца, но тут же решил – еще слишком рано.
Стиснув зубы, я вцепился в ручки игрового автомата и отчаянно потянулся в сторону экрана, а затем в последний момент нажал на свое изображение. Потерявшая сознание фигурка застыла над обрывом; я поднял ее чуть повыше и потряс вперед и назад, но руки и ноги лишь безжизненно болтались из стороны в сторону. Наконец я перенес себя на край обрыва, аккуратно уложил на землю и сам присел рядом с игровым автоматом.
Да, мы еще поборемся, и просто так я не уйду. Переведя дух, я поднял голову и взглянул на монитор – человек на экране тяжело отдышался, вытер пот со лба и кое-как встал. Я поднялся за ним, оперся руками на игровой автомат и стал ждать дальнейших действий. Фигура за мной встала с деревянной лавки и бесшумно вышла из избы, но внимания на нее я не обратил.
Мой прототип на дисплее снова подошел к краю обрыва и посмотрел вниз, однако в этот раз прыгать он явно не собирался. Скорее, он оценил высоту и прикинул, насколько мучительной будет смерть при падении на острые камни внизу. Сегодня вечером это придется испытать кому-то другому.
Внезапно на краю экрана показалась бесформенная фигура, которая вела к пропасти какого-то человека с мешком на голове. Я с любопытством смотрел, как они приближаются прямо ко мне и постепенно замедляют шаг. Подойдя к нам, фигура сняла с человека мешок: им оказался мужчина примерно моего возраста, которого я видел впервые в своей жизни. Он попытался вырваться, но не смог даже сдвинуться с места, потому что фигура мертвой хваткой держала его за плечо.
На первом уровне выбор был очевиден, и я без раздумий толкнул человека вниз. Он молча полетел со скалы, а через десять секунд с едва слышным глухим ударом разбился о камни. Мне было его немного жаль, но в ситуации «он либо я» я всегда выберу себя. Сколько бы мне там не оставалось.
Затем ко мне подвели женщину и мужчину, и в этот раз решение должно было стать немного труднее. Если на первом уровне обмен был равным, то теперь я должен оценить себя в два раза важнее оппонентов. Однако я снова взглянул вниз и подумал, что до меня раньше никому особого дела не было, и не очень понятно, почему я теперь должен жертвовать собой ради кого-то еще. Женщина посмотрела на меня умоляющим взглядом, и в моей голове что-то больно ударило, но я отвернулся и толкнул их обоих в спину. Второй уровень был успешно пройден.
Через пару минут к краю обрыва доставили целую семью: мать с отцом и троих детей, один из которых до сих пор лежал в коляске. Меня замутило, поэтому я отвернулся, но в итоге жестом указал бесформенной фигуре в сторону обрыва. Через пару секунд пять человек друг за другом отправились в пропасть, и краем глаза я заметил летящую вниз собаку, но это вполне могла быть лишь игра воображения. Я закрыл глаза и отвернулся, а фигура за моей спиной хмыкнула и пошла за следующей партией.
На языке появилась какая-то неприятная желчь, и я сплюнул ее на пол рядом с игровым автоматом. Нужно оставаться рациональным – как только я дам слабину, мое пребывание в этом месте кончится. Да, чувствую я себя хуево, но в случае проигрыша я не буду чувствовать ничего. Отбрось эмоции и принимай единственное биологически верное решение.
За стенами избы начал шуметь ветер, а входная дверь с силой распахнулась, но я быстро подошел и плотно ее закрыл. В помещении стало еще темнее – я не видел абсолютно ничего, кроме слабого свечения на экране игрового автомата. Опираясь о стену избы, я вернулся к монитору и приготовился к следующему раунду.
Здесь меня ждал сюрприз – вместо десятка незнакомцев фигура вела единственную женщину, которую я начал смутно узнавать даже с мешком на голове. Нет, этого быть не должно – кажется, мы договаривались, что личные отношения затрагиваться не будут. Однако фигура лишь вежливо улыбнулась и учтиво кивнула в мою сторону, а затем стянула с женщины мешок. Передо мной оказалась Лера.
Я помотал головой – даже если бы сюда привели сотню незнакомых людей, мне было бы гораздо проще. Естественно, сам прыгать вниз я не буду – это просто женщина, которую я несколько лет назад случайно встретил на выходе из центра исследований земной жизни. Однако в голове возникали воспоминания о недолгом совместном прошлом, и я не мог их от себя отогнать. Конечно, о какой-то любви к ней речи не идет, но когда проводишь с человеком определенное время, начинаешь к нему привыкать. Я миновал стадию дофаминовой любви и сразу перешел к окситоциновой – пусть и в самой слабой форме. Примерно то же самое чувствуешь, когда приходится избавляться от старой одежды, и сейчас это навело на меня тоску.
Лера посмотрела на меня извиняющимся взглядом и опустила глаза. Я хотел ей сказать, что у меня нет выбора, но в этот момент она сама сделала шаг вперед и навсегда исчезла из моего поля зрения. Прикрыв глаза, я медленно отошел от края скалы – запоминать ее в таком виде, когда ее желтое летнее платье с цветочками оказалось залито кровью, мне не хотелось. По крайней мере, мне не пришлось толкать ее вниз самому.
Фигура чуть позади меня молча стояла на месте. Обернувшись, я быстро к ней подошел и схватил за серую одежду, а затем начал с силой трясти:
– Ты не понимаешь? Ставь всех, мне насрать. Я уже решил!
Фигура продолжала молча стоять, но вскоре откуда-то издалека начали идти вереницы людей, которые подходили к пропасти и падали вниз, и никто из них даже не думал остановиться. Я оставил фигуру в покое и пошел в другую сторону, а затем нажал на игровом автомате кнопку «All-In». На экране появилось число 15 740 352 112, которое стало быстро убывать, пока не превратилось в огромную золотую единицу. После этого на мониторе высветился кубок, но в ответ я лишь ударил кулаком по круглой кнопке включения и направился к выходу.
Да, решение действительно принято. Пусть меня отключили от вычислений, остается еще белая колба, которая выпадает каждые несколько месяцев. Конечно, официально отправиться на поиск я теперь не могу, да и локацию самому узнать почти невозможно. Но теоретическая лазейка есть, и это все, что мне нужно. Шансы остаются, даже когда петля затянута до конца, и я буду придерживаться этого принципа до последней секунды.
Я вышел из избы и направился в сторону берега, точно зная, что теперь буду делать.