Смеклоф
КиберЧаръ
Глава 1. Инкубационный период
Почти выдавили свободу из лёгких…
Он плеснул в лицо холодной воды и переступил с ноги на ногу. Ступни немели от ледяного кафеля на полу ванной комнаты, но её будто не существовало на самом деле. Стоило закрыть глаза, как в темноте снова проступало ущелье. Острые камни, сдирающие кожу. Ослепительный сполох справа. Едкая пыль, забивающая всё, вплоть до кишок. Режущий незащищённую сетчатку сполох слева. Потоки лавы, срывающиеся со склонов к лагерю смертников. Ветер, плюющийся раскалённым паром. Гигантское чаровище…
Он снова сунул лицо под воду. Кошмары отступили, но зеркало продолжало пугать мерзкой рожей со впалыми щеками, чёрными кругами под глазами и редкой щетинистой бородкой, над которой уже тридцать три года смеялись все встречные маги.
От холодной плитки на полу окончательно онемели ноги, поэтому он торопливо выбрался из ванной в тёмный коридор и на ощупь двинулся к спальне. Задел плечом дверной косяк и, ругаясь, кое-как доковылял до кровати. Не обойдёшь ведь – самую большую купил! Чтобы растянуться в позе магической звезды. А теперь жалел. Из-за клятых кошмаров подскакивал по пять раз за ночь и пробирался мимо неё в темноте. Все пальцы отшиб об углы. Один раз чуть не сжёг со злости, хорошо охранные чары сработали. Они и сейчас мерцали под потолком, но света не давали, только делали спальню выше. Словно наверху не было ничего кроме бескрайнего звёздного неба.
В этот раз он благополучно преодолел все углы и ноги уже сгибались, чтобы опустить тело на матрас, когда под кроватью что-то ухнуло. Пол посыпался. Одна босая нога сразу соскользнула в яму, вторая беспомощно поехала следом, а он лишь размахивал руками. Заклятья застряли внутри сжавшегося подсознания, а разум окутало липким отчаянием, парализующим волю. Гигантское чаровище его всё-таки достало. Пробуравило пять тысяч километров земных недр от того самого ущелья. Выследило ускользнувшую жертву и приползло – добить. Он уже видел в расширяющейся дыре снимающий кожу язык. Под ногами крутились костедробильные жернова, высекая сухие искры и тот самый скрежет, от которого вставали дыбом волосы даже у бывалых боевых магов. Будто гигантский тупой нож с зазубренным, изъеденным ржавчиной лезвием медленно, но с титаническим усилием царапал стекло. Оно хрустело как печенье, ломалось и осыпалось, как кости бесчисленных жертв, которые скатывались в пасть чаровища. В гигантский круговорот из острых клыков и тупых жвалов, перетирающих даже охранную броню со знакомым скрипом высохшего мела по сухой школьной доске.
Страх стиснул его, выдавливая последние остатки разума. От него нельзя спастись! Оно переродилось из мегаватт магической энергии, высвободившейся во время мученических смертей бесчисленных жертв. Поэтому чаровище ломало любое сопротивление. Оно вместилище первородных страхов и безумных мифов. Новостные порталы России писали, что на фронте применяли запрещённые международной конвенцией чары, что боевики и мирные жители гибли сотнями, но правда, как всегда, была страшнее.
Непослушная рука всё-таки ухватилась за край кровати. Он даже вцепился в простыни и подтянулся. Лён треснул под пальцами, но тренированные мышцы всё равно потащили тело вверх, хватаясь за лоскуты. Тогда ноги захрустели от удара огромных челюстей. В штанинах зачавкало и захлюпало. От сладкой вони слиплись ноздри, а он завопил… и окончательно проснулся, дико озираясь.
Свалился во сне на пол, поэтому и очухался от губительного морока. Или это ещё один безумный слой кошмара? Он подтянул колени к подбородку, ощупывая себя и всё ещё не веря, что уцелел. От чаровища невозможно спастись. Но охранные чары под потолком лениво поблёскивали, напоминая, что ему всё причудилось. Что никакого чаровища нет… вот только он знал, что оно есть.
Заставил себя разогнуться. Сел, прислонился спиной к стене и накрыл п-руну на плече. Всё в голове, особенно магия. Знаки на коже только напоминания об изменениях разума. Метки, показывающие кто на что способен, как далеко продвинулся на пути визуализации, овеществлении фантазий и превращении мыслей в реальность. Сколько складок на сгибах пальцев теперь светятся колдовским огнём. Все костыли в виде посохов, колец и волшебных палок в дореволюционном прошлом. Сохранились только руны. Эта напоминала архаичное солнце с кривыми стрелками лучей. Путеводная звезда, которая сделает его настоящим героем, и наконец вырвет из пасти чаровища. П-руна досталась ему на той же нереальной войне, которую и войной то поначалу не называли.
– Изкурнож! – крик получился сдавленным и тонким, но его всё равно услышали.
– Что пожелает хозяин Пушкин?
– Ты меня ещё по имени отчеству назови!
– Как назвать?
Странный мурлыкающий голос раздавался из ниоткуда и отовсюду. В тон слов переливались и мерцали охранные чары под потолком.
– Называй без рода.
– Как скажите, хозяин, позвольте поздравить вас с наступившим юбилеем.
– С чем? – Пушкин вздрогнул, всё ещё пытаясь прийти в себя.
– Сейчас ещё ночь, но уже наступило седьмое октября – столетие Великой октябрьской революции технического прогресса и магического равенства без узурпации церкви и царизма…
– Хватит! Усыпи меня.
Мурлыкающий голос музыкально прокашлялся.
– Обязан напомнить, что во время навеянного сна ваш организм не отдыхает по-настоящему, а магическая энергия не восстанавливается…
– Без тебя знаю! – разозлился Пушкин. – Ты эту рожу видел? А мне каждый день зеркало напоминает. Думаешь нравится?
– А вы расслабьтесь, посчитайте овец, я включу музыку…
– Пошёл на шишень, чучело начарованное!
– Простите, но я не чучело начарованное, а последняя версия умного дома Избушка на КУРьих НОЖках.
– Бестолочь. Кошмары меня с ума сведут. Я без навеянного сна вообще спать не могу. Понял? Не понял… Я беру на себя всю ответственность за вред своему здоровью, так понял?
– Ваша клятва зафиксирована, – под потолком появился сияющий знак, направленное вверх копьё с распятым на ней ящером, – и передана в магистрацию Центрального округа Москвы, – согласился Изкурнож. – Она зарегистрирована под номером…
– Ясно-ясно. Усыпляй давай!
Из угла выплыл слабо светящийся силуэт домового, и чтобы не вырубиться прямо на полу, Пушкин поспешил забраться обратно на кровать. П-руна на плече больше не жгла воспоминаниями, поэтому он отнял ладонь от кожи и лёг на спину, вытянув руки вдоль тела.
– Поздравляю вас со столетием Великой революции технического прогресса и магического равенства. Теперь все, независимо от способностей, получают столько чар, сколько им нужно для счастливой жизни.
– А крепостной строй заменён на поголовную сдачу энергии государству, – из вредности буркнул Пушкин.
Полупрозрачный силуэт домового замер и почесал торчащую во все стороны спутанную шерсть. Маленькие чёрные глазки мигнули, но он быстро собрался и ответил.
– Зато каждый получает взамен подписку на все нужные для счастья и здоровья заклинания…
– Заткнись, а лучше спой.
– Приятных снов, хозяин без рода, – промурчал голос из ниоткуда и отовсюду.
– Бестолковый чаруша…
Входящий в стандартную магическую подписку бытовых чар домовой забрался на подушку и начал разбрасывать сонную пыль, такую же эфемерную и прозрачную, как он сам, бубня под нос убаюкивающую песенку:
– За Смородиной рекой
Сну даруеца покой.
Добра сила ести там
За долам и за горам.
Сновиденье дремотой
Посылает вам покой.
Шобы идша по млеку
Спал тихонько на боку.
Шобы очи заволок
Буде сон тэбэ глубок.
Мурлыкающий голос подпевал, пока в ответ не зашуршал ещё тихий храп. Тогда домовой со сдавленными охами, держась за лохматую спину, соскочил с кровати и исчез в своём углу. А под потолком ещё сильнее засверкали охранные заклятья расширенной магической подписки бытовых чар.
Бидбей
Оно урчало в темноте. Скребло. Чавкало. Подвывало. Скрежет когтей, царапающих асфальт, отдавался визгливым эхо и резал уши. Борозды наполнялись радужным маслом, сверкающим даже во мраке. Клешни подгребали под себя, засовывая в зубастую пасть всё, что попадалось. На них наматывались длинные кислотно-зелёные полимерные кишки, путались, затягивались узлами и собирались уплотнениями. Набухшие шишки рвались и проливались жирными лужами между когтей. Потоки мутной жижи скатывались по грязному жёлобу вдоль тротуара и обрушивались между чугунными прутьями решётки в бездну под городом.
За машиной, морщась от ядовитого смрада, неспешно вышагивал дворник в синем комбинезоне с распятым на копье ящером – символом магистрации Центрального округа Москвы. В его окрашенной в цвет комбинезона бороде с визгом носились мелкие существа, но он их не замечал, бездумно размахивая пышной метлой и мурлыкая под нос.
– Э-э, чароблох казённый! Ты чё на нашей земле трёшься?
Из подворотни, потирая носы, выбрались два типа: молодые по голосу, но с длиннющими по последней моде бородами. У одного вплетены нитки с разноцветным бисером, у другого люминесцентными красками нарисована голая девица в полный рост. Она кокетливо покачивала бёдрами в такт движений бороды и вроде даже подмигивала.
Дворник не сразу понял, что обращаются к нему, а потом застыл с занесённой метлой, перестав чиркать ею по дорожному покрытию. Мелкие существа испуганно скрылись в волосах и спрятались под подбородком, а огромные глыбы исчезающих во мраке домов, словно надвинулись. Магический полог покоя скрывал огни их окон и подавлял звуки шумных застолий и семейных скандалов, поэтому казалось, что над фонарными столбами протянулась бесконечная бездна ночи. Зеленоватый свет отражался от неё и светил только вниз, словно обрезанный невидимым лезвием.
– Ты чё шуршун должностной, тебе всё можно?
Модные типы тоже были задрапированы в рабочие комбинезоны, только вместо символа магистрации их грудь и спины украшали надписи «Уберём ВВ».
Уборочная машина заскребла сильнее и прибавила ходу.
– Вали, подметала подзаборная! Тута мы трудимся!
Дворник замычал и вжал указательный палец в ладонь, отключая руну «подписка». Цветные затычки в ушах тут же растаяли радужным туманом, грохочущая музыка стихла, а начарованные существа вынырнули из-под бороды и исчезли.
– Что за моделька такая? – заинтересовался тип с бисером.
– Воздушная Хаврошка Знахарь Два.
– А метла?
– Помело стандартное…
– Вот я гляжу! – встрял тип с нарисованной девицей. – Маготходы не собират, а токо раскидыват. А коли сток засорится под нами? И чаго? Скажут ваша земля, сами за свою ману и правьте?
– Да я то что? – дворник попытался спрятать метлу за спину, но она тоже растворилась в воздухе, и он вжал голову в плечи. – Мне сказали, я иду. Откуда мне…
– Башку мне не делай, бздюлина архимагова, свиток путевой кажи!
– Полегче, Бидбей, он же при исполнении… – проворчал тип с бисером в бороде.
– Я ща тоже исполню! Мало не будет!
Дворник отшатнулся, зашарил рукой в нагрудном кармане, но потом хлопнул себя по лбу. Ткнул в руну «грамота», и над ладонью появился свиток с печатями и вензелями. Он раскрылся и замахал краями листа, словно крыльями. Над растопыренными пальцами проступила надпись с названием Центрального округа и картой местности.
– Бюрократы чудодейные! Свитки не сменили чагото? – Бидбей весь сморщился, и без того узкие глаза на опухшем лице почти исчезли, зато рот разошёлся от уха до уха, поэтому и крик получился на всю улицу. – Всё равно вали отсюдова!
В темноте что-то взвыло и по заревам вокруг фонарных столбов прошла рябь. На безлюдной улице стало ещё темнее. Запустились охранные чары. Прислушались к разрастающемуся скандалу и начали сравнивать его признаки с противоправными действиями из хранилища данных магистрации. Нежное салатовое сияние потемнело до ядовито-болотного.
– Полегче…
– Заткнись, Дивногорский, без тебя тошно!
Дворник затряс рукой, убирая свиток, и припустил за уборочной машиной. Шум от её клешней и когтей уже стих, но остаточное эхо ещё бродило между тёмными исполинами человейников, проскакивало в арки и уносилось визгливым эхом в глухие колодцы слипшихся домов.
Бидбей шмыгнул носом и хлопнул себя по бороде, как раз по ягодицам нарисованной девицы. Она что-то пискнула и залилась стыдливой краской, но на её кокетство давно не обращали внимания.
– Это не просто… – забормотал Дивногорский.
– Чё ты извечно пророчишь? Надо Пушке звонит……
– Это не ошибка! Наше прошение положили в долгий ящик.
– Это на тебя положили! – снова заершился Бидбей. – Тыщу раз твержу, не дразни. Сам местный полдня как стал…
– Зато из тебя травник ещё лезет…
Они разошлись на разные тротуары и пару минут с ненавистью смотрели друг на друга. Дивногорский морщился и мял бороду, так что тонко гремел разноцветный бисер. Его напарник быстро загорался, но и отходил так же. Он первый пересёк дорогу и вытянул из рюкзака два куска медной проволоки, изогнутые буквой «Г».
– Чё лупишься? Я стажёр – ты наставник, мне искать, развиваться и сознание менят. А тебе смотрет и править, коли косячу.
– Не тряси воздух, – буркнул Дивногорский. – Качай свой третий уровень. Рамка сама не ищет. Ищет разум! Инструментальная магия – штука капризная.
Бидбей зажал проволоку в кулаках и пошёл по улице, закатив глаза. Даже он слыхал, что такими костылями уже никто не пользуется. Есть же зелья расширяющие сознания, медитация и обряды. Он вздохнул и проворчал сквозь зубы:
– Кто ещё травник, – но продолжал концентрироваться на проволочной рамке, пока асфальт не побледнел до прозрачности слюды.
Полосы, похожие на отсветы фонарей, разбегались под его ногами в несколько слоёв. Сверху более яркие и сочные, а чем глубже, тем старее, бледнее и тоньше. Они перекручивались и сплетались между собой.
– Тут тебе не лес, не поле. В большом городе шишь определишь, где остатки одноразовых клятий, а где свежак. Слишком много источников…
– Кончай свои лекции!
– Наводка была верная, кто-то тут сильно незаконно наворожил.
Бидбей что-то прорычал в ответ. Рамка в его руках затряслась и концы разошлись ещё сильнее, хотя должны были сходиться при приближении к цели. Концентрация пошатнулась, поэтому пришлось брать себя в руки, останавливаться и вертеться, отлавливая эманации магических следов.
– Найдём остатки незаконных чар – получим хороший куш…
– На шишень иди, училка! Надо будет совет советовать, сам попрошу.
Дивногорский вздохнул.
– Вот, Азеф, напарник. А ты магоходная наводка с помехами на всех уровнях самосовершенствования.
Ему ничего не ответили. Слышно было только мягкие крадущиеся шаги Бидбея, и едва различимый, музыкальный звон медной проволоки.
– Глаза можно закрыть, а уши в трубочку свернуть клятьями, только обратно не развернёшь… или слышать не будешь… Зараза! С тобой и самоконтроль и накопленную энергию, всё на шишень растеряешь, – Дивногорский сделал несколько глубоких вдохов, особым образом выдувая воздух, так что снова загремел бисер, и продолжил спокойнее. – Остатки энергии от заклятий притягивает к энерговодам, поэтому их тут…
– Нашёл! – Бидбей застыл у прохода во двор. – Кажись жирное!
– А чего раньше не нашли?
– Так машина та уборочна петлю перерубасила, она и замкнулась вся. Маны много, ещё во клятье какото нерабочее. Пушке звоним? Я так и понял, чё ты проверяешь. Обыкновенно горбатиться даже архимаг не заставит, а тута сам…
Дивногорский покачал головой.
– Много ты про меня знаешь. Я, в отличие от некоторых, к каждой чаре с чуйством, толком и расставушкой.
Он подошёл вплотную, заглянув через плечо более низкого, коренастого напарника. Концы рамки бились друг об друга и дрожали. Это уже был не нежный музыкальный звон меди, а тревожный грудной набат бронзы. Под асфальтом пульсировало ядовито-зелёное сияние, наполовину скрытое действующим энерговодом. Громадная труба аж сияла от потоков, текущей по ней магической энергии. Даже удивительно, как две проволоки могли пробиться через такие помехи. Только если клятье не такое уж нерабочее, как кому-то кажется. Было в этом мерзком зеленушном сгустке что-то угрожающее.
– Звони, конечно. Эта шишень нам не по рангу.
– Сам звони, – шмыгнул носом Бидбей. – Ты ж наставник!
– Опять подписку связи не оплатил?
– Твоё како дело? – взвился стажёр, пряча рамку в рюкзак. – Завидуешь, чё я коплю и богатею, а сам дворником помрёшь?
– Лучше хорошим дворником, чем…
– Пошёл ты! – завопил Бидбей, но громадная труба в прозрачном слое дороги неожиданно загудела и заискрилась, так что оба отскочили, переглядываясь.
Ядовитое пятно увеличивалось с каждой пульсацией. Из него потянулись пугающие щупальца. Энерговод пока ещё притягивал сияющую опухоль, но уже не так настойчиво, как минуту назад.
Модные типы попятились.
Дивногорский сглотнул и распрямил ладонь. Покрутил пальцем, будто что-то катал.
– Старообрядец шишов, а ещё меня травником звал, – сплюнул стажёр. – Катись-катись яблоко золотое по блюду серебрённому. Кажи гор высоту и небес…
– Не-бес-си! – Дивногорский согнул указательный палец, надавив на руну «подписка», а потом сжал ладонь в кулак, оттопырил большой и приставил к уху. – Не отвечает!
– Опять пылью наужинался! Раньше он таким не был, – рассвирепел Бидбей. – Его ща всей архимаговой магистрацией не сбудишь. В контору звони!
Они так и отступали, а над дорогой, выгнувшись пузырём, продолжало разрастаться зеленушное пятно. Оно колыхалось, как заплесневелый холодец. Дрожало в нетерпении, искало их всеми отростками, постукивая по асфальту.
Дивногорский снова вжал руну «подписка» и опять покачал головой.
– Автоответчик! «Уберём ВВ», мы очень важны и нам обязательно ответят…
– На посохе это вертеть, МСБ зови!
Они сделали ещё несколько шагов.
Пятно продолжало надуваться. Тонкая плёнка охранных чар, пока сдерживала скопившееся внутри проклятье, но становилась всё тоньше и тоньше. Её растягивало, заставляя скрипеть и подвывать. От едва различимого писка свело челюсти и разболелись зубы. Магический дурман просачивался через остатки охранного клятья и расползался по округе зеленушным облаком. А когда Бидбей ткнул в руну «питание», отвечающую за исходящую энергию, чтобы подпитать плёнку охранных чар, пузырь разнесло от оглушительного свиста.
Лялька
Ночь в приёмной «Уберём Всё-Всё», сокращённо «ВВ», проходила тихо, но Лялька всё равно дёргалась. Уж слишком сильно ненавидела государственные праздники. Особенно такие пафосные, как юбилей Великой октябрьской революции. От бессмысленных парадов и демонстраций смертоносных заклятий на дешёвых одноразовых манекенах веяло средневековым шабашем. Времена изменились – двадцать первый век на дворе. Люди давно не хомо сапиенс, а уже сто лет как хомо магус, но некоторые всё ещё ведут себя как контра недобитая. Бряцают дубинами и сотрясают воздух боевыми криками.
– Чего зависла? Интересное увидела? – напарница тоже что-то чувствовала, поэтому и ходила из угла в угол как заведённая.
Лялька оторвала взгляд от ладони и мелькающие перед глазами новости растворились, а руны стандартной подписки погасли на коже. Ещё больше она ненавидела ночные дежурства в компании Алиссы. Потому, что та не умела поддерживать разговор, а вопросы адресовала самой себе.
– Учёные выяснили, пойди мы сто лет назад другим путём, без магии. Сейчас, чтобы смотреть видосики в Паутиннике, пришлось бы надевать специальные очки, – бросила она, продолжая бродить по приёмной.
В зеркалах за диванами отражались огненные всполохи её волос. Стёкла вбирали пламень и розовели от удовольствия, пытаясь запечатлеть на своей поверхности тонкие брови, грозные зелёные глаза, чуть вздёрнутый нос и в самый раз полные губы.
– Прикинь? Никаких рун и ежедневной платы за подписку! Надел очки и пялься на что хочешь.
Лялька вздохнула, украдкой поглядывая на чужое великолепие, ещё больше подчёркнутое кружевным декольте и размашистой юбкой с оборками, под которой вышагивали слишком длинные и стройные ноги в белых чулках. Ей самой, с её немодными чёрными кудрями, серыми глазами и носом с едва заметной, но опрометчивой горбинкой, о таком оставалось только мечтать. Тем более, что в проклятой рыжей ведьме заключалось столько страстей, что от цоканья каблуков почти загорался паркет. Хорошо хоть стены приёмной «Уберём ВВ» были далеко друг от друга. Их директор Пушкин говорил, что после дешёвой аренды, это второе по важности преимущество их приёмной.
– А как в очках видосы смотреть? На стёклах что ли?
– Если бы не открыли, что у всех есть мана, открыли бы какую-нибудь другую шишень, – поморщилась Алисса.
– И как бы эта другая энергия переносила видосы на стёкла? Без чар всё равно ничего не получится, они всё делают…
– Разбираешься как модные чары работают? Купила подписку на связь, каждый день кидаешь ману в оплату, пялишься в руны, и всё? Думаешь всё поняла? Что-то сработало, и ты всё увидела, а как и что сработало всё равно не знаешь.
Лялька деловито выставила ладонь, показывая сверкающие на подушечках руны: «пополнение», «питание», «магия» и «подписка» под большим пальцем, но высказаться не успела. На столе мигнуло серое стекло приёмного зеркала, оставшегося от старых хозяев. По нему постоянно хотелось провести пальцем, чтобы разогнать по кругу наливное яблочко, с которого когда-то началась эпоха магической связи на расстоянии. Губы даже прошептали старинный рекламный слоган:
– Мы изобрели общение заново…
Но в сером тумане проступило искажённое лицо, затянутое зелёной слизью.
– Вас приветствует общество «Уберём ВВ»…
– Вы тоже умрёте! – расплывшийся силуэт попытался собраться, но только ещё сильнее исказился. – Пандеклятье…
Лялька вздохнула, но всё же изгнала из голоса раздражённые ноты. Лицо показалось знакомым, но кто это, она так и не поняла. Сбило упоминание теории заговора.
– Не волнуйтесь! Вы сегодня принимали зелья…
Её прервал душераздирающий вопль. Лицо упало к нижней рамке зеркала, а прямо за ним лопнул зеленушный пузырь прорвавшегося проклятья.
Склонившаяся над столом Алисса отскочила.
– Ни маны себе! Ты видела? А вдруг по-настоящему?
Она скакнула к шкафу с рюкзаками экипировки.
Лялька только поморщилась и провела коготком по ладони, зажигая руну подписки. Стоило только подумать, как в голове потянулись длинные гудки, а потом голос предупредил, что гражданин Пушкин вряд ли ответит в ближайшее время. Пришлось убрать кулак с оттопыренными мизинцем и указательным пальцем от уха.
– Он под пылью, как всегда, – хихикнула Алисса, качнув тяжёлое пламя волос и закинув за спину рюкзак. – Сами с этим недокаченным пандеклятьем разкошмаримся.
– Чего радуешься?
– Что раскроем заговор самого могущественного клять…
– Теперь куратору звонить…
– Переколдовала?
Лялька вздохнула и невольно накрутила длинный локон на мизинец.
– Думаешь, мне хочется?
Она несколько раз повернула приёмное зеркало, пока напарница подходила, но на протянутый рюкзак только покачала головой.
– Знаешь же, что будет. Четвёртый Азеф нас с тобой по ритуалам и допросам затаскает, мы уборщики четвёртого уровня, никаких самостоятельных операций.
– Звони Дивногорскому. Лучше он, чем крыса МСБшная.
В ответ раздалось только неопределённое хмыканье.
– Чтобы прослушать очередную лекцию, а в конце узнать, что он занят? Они на своём выезде.
Алисса поморщилась, но даже это придало ей ещё больше потустороннего шарма.
– Всё сама. Всё сама.
Она покрутила перед лицом раскрытую ладонь, нехотя нажала проступившую на коже руну подписки, но потом стряхнула её.
– Напиши Четвёртому, что не дозвонились, выезжаем на вызов, пусть приезжает, как сможет.
От коварной улыбки потемнело в комнате.
– Держи свои чары при себе, – буркнула Лялька. – Сама придумала, сама и пиши.
– Всё сама, – Алисса шмыгнула носом, что-то быстро барабаня ногтем по ладони и махнула подбородком. – Погнали!
– А наводку магохода делать?
– Тоже я?
Ответом был очередной горестный вздох. Лялька щёлкнула пальцем по зеркалу. Связываться с допотопной техникой не хотелось, но звонок поступил на неё, и деваться было некуда. Пришлось гонять пальцем невидимое яблоко, пока не установилась связь. Рябь в отражении тут же сменилась буквами: «Срок корпоративной подписки подошёл к концу, пополните счёт для возобновления».
– Я экономом не пойду!
– Тихо! Тихо! – подняла изящные руки Алисса. – У меня сейчас нет, я потом отдам…
– Отдашь? Ты мне уже три зарплаты должна.
В ответ высокомерно подлетела рыжая чёлка.
– Кто виноват, что у тебя маленькая зарплата?
– Такая же, как у тебя, – заскрипела Лялька.
Они задумчиво смотрели на надпись в зеркале, пока огненные пряди не подскочили от догадки.
– У тебя тоже нет!
Рюкзак со снаряжением полетел на пол.
– Твоё какое дело?
– Опять чёрных котов по приютам кормила?
– Тебя не спросила…
Алисса положила ей руку на плечо, не дав договорить.
– Остаётся эконом.
– Может скотовозкой…
В плечо сильнее впились длинные лакированные ногти.
– Не успеем! Четвёртый прочитает сообщение и всё испортит. Пошли!
Лялька вздохнула так, что запотело зеркало.
– Тогда ты ведёшь!
– Тогда ты питалка!
Напарница затрясла головой.
– Я волшебница, а не энергодавалка!
Они уставились друг на друга, пытаясь переглядеть, пока Алисса неожиданно не сдалась.
– Ладно, – пробормотала она и потёрла ладонь. – Но лучше тебе не заблудиться по дороге.
Руна «питание», отвечающая за исходящую энергию, еле-еле сияла. Так что Лялька всё сразу поняла.
– У тебя после списания суточной энергии ничего не осталось? – она в отчаянии затрясла головой, не веря в происходящее. – Сколько?
Алисса поморщилась.
– Маны четыреста… ну четыреста пятьдесят…
– Нам тысяча нужна! Давай всё! Иначе сама будешь с Четвёртым разбираться.
Руна «питание» засияла в полную силу, осветив ладонь Алиссы. У Ляльки замигала руна «пополнение» и от всплеска полученной маны зашевелились волосы. Пришлось добавить всю свою, чтобы хватило для перехода. Она протёрла зеркало ладонью и потыкала пальцем в серость стекла. Оставалось настроиться. Наводка магохода на место откуда поступил звонок для магического изменения сознания четвёртого уровня, такого как у неё, непростая задача. А уж само путешествие через изнанку мира…
– Давай, трусиха, всё дело в твоей башке!
– Я без подписки этого не делала.
– Это как поблудиться. Страшно только в первый раз!
Лялька поморщилась, но постаралась сконцентрироваться. Прокрутила в памяти нужные упражнения, зачем-то закрыла глаза, скорее всего, чтобы не видеть наглую физиономию под рыжей чёлкой. Представила, что вкачивает собранную по крупицам энергию в магоход, и обеих утянуло в его омут. Только в отличие от путешествия по подписке при самостоятельном переходе трясло и подбрасывало, а сверкающий перламутровый коридор дрожал под ногами и раскачивался из стороны в сторону. За его прозрачными перегородками проступила изнанка мира. Над трубами городского энерговода возвышалась хрустальная гора. Она мигала и пульсировала, пропуская через себя мегаватты собранной с граждан энергии, которая текла сквозь стеклянные толщи стен вверх. Собиралась из ручейков в реки, в мощные потоки, в разрушительные волны и вливалась в ослепительно сверкающий пик. Вся гора, своими ровными формами напоминающая пирамиду, переливалась и вибрировала, но сквозь радужные отсветы всё равно просматривались бесчисленные этажи, лестницы и переходы, составляющие гигантский лабиринт. Хорошо ещё, что идти придётся через четвёртый уровень, он хоть как-то освещён и вроде даже проходим. Нижние ярусы скрывал полный мрак и ужас.
Лялька сглотнула. Отгоняя непрошеные мысли. Выстроенный ею коридор, хоть дрожал и дёргался, всё-таки упирался в гору гораздо выше тёмного основания, но медлить всё равно не стоило. Тонкая путеводная нить наводки магохода едва мерцала под ногами. Лучше её не терять.
– Говорила же, первый раз – тоже экстаз, – ухмыльнулась Алисса. – Шевелись, не будь бревном.
Они побежали вперёд. Ноги проминали пол, пружинили и подскакивали. От шагов в полупрозрачные перегородки коридора била отдача, и он раскачивался всё сильнее, уже сам передавая их ногам скопившуюся дрожь. Она с гудением уходила в мышцы и наполняла их тяжестью и жаром.
– Бббб…ссс…ттрееее…
Перед глазами всё крутилось, а от запаха грозовой тучи ещё сильнее кружилась голова. Сверкающий пик хрустальной горы то падал под ноги, то опять взлетал вверх. Снова нырял вниз, как будто бы отрывая тёмное основание от перепутанных вен энерговодов.
Челюсть тоже подпрыгивала и не давала ничего выговорить. Ярусы под радужными всполохами приближались, но коридор начал таять. Пол пошёл волнами, а перегородки вздыбились гармошкой. Путеводная нить совсем потухла, для её подпитки не хватало энергии.
Ляльку швырнуло вправо. Она ударилась плечом, отскочила и расцарапала левый бок. Ойкнула, расставила ноги посильнее, чтобы сохранить опору и рванулась дальше. В подошвы ударила очередная волна и подбросила её вверх.
Гора крутанулась ещё несколько раз и нависла над ними. Её качнуло сначала в одну сторону, потом в другую. Затрясло сильнее, и коридор оторвался от радужной стены.
– Ббсс…тре!
Их уже мотало от перегородки до перегородки. Полупрозрачные стенки изгибались и вибрировали, теряя остатки цвета и плотности. Ноги больше не пружинили, а проваливались в пол. Вязли, липли и присасывались к стеклянной поверхности. Вырывать их, чтобы бежать дальше, было всё труднее, но до радужной стены тоже осталось всего несколько метров. Только теперь перед проходом внутрь горы зияла бездна.
Лялька растеряла почти всю сосредоточенность, и чтобы не лишиться остатков концентрации и воли, снова закрыла глаза.
– Всё в голове, – пробормотали онемевшие губы, но изменений сознания четвёртого уровня не хватало, чтобы поверить окончательно.
Уверенность иссякала, сдавая позиции отчаянию. Без зрения обострились другие чувства. От бившего в ноздри озона першило в горле, а нарастающее гудение сдавливало голову. Её нога вроде оторвалась от смятого пола коридора, но застряла в липком киселе сомнений. Она вроде бы двигались, но не приближалась. А невидимая бездна под ней только увеличивалась.
– Архимаг тебя подери!
Алисса прыгнула, но налетела на спину напарницы. Обе на мгновение потеряли равновесие, и Лялька открыла глаза. Её мутило, желудок, несмотря на попытки успокоиться, карабкался к горлу, наполняя его горечью. Огонь в надменных глазах под рыжей чёлкой тоже погас. Зрачки пожелтели и вытянулись как у кошки. Пустота между прозрачным коридором и входом в гору то приближалась, то удалялась. Воздух гудел, словно гигантская тетива, натянутая от одного края мира до другого и готовая вот-вот порваться. Внизу в темноте блестели извивающиеся вены энерговодов. Они разъезжались в подобие хищной ухмылки, обнажая сияющую пропасть первородной энергии. Раскалённую как магма в сердце земли. Леденющую как сердце древнейшего ледника. Острую как мифический самосек-кладенец. Пугающую как бесконечный зацикленный сам в себе кошмар. Смертельную как сама жизнь.
