Сияна Бухало
Талантливый Дом, кн.1. Пятиконечная звезда мелькает в темноте
Малец оторвал глаза от букв, написанных колким отцовским почерком.
– Мам, подойди-ка! – крикнул Алан в сторону родительской спальни.
За столом вдумчиво сидела да смотрела на сына, поправляя цветок жасмина в волосах, мама.
– Думаешь, тебе удастся найти и перевоспитать этого юношу?
– Конечно! Отец всегда говорил, что сделать можно всё, только для этого понадобится много времени. И для названия операции мне нужно нечто вдохновляющее…
В дверях кухни появилась сестра Алана, обратив на себя всё внимание.
– Он также постоянно твердил, что крысолюди – это господа и дамы всех миров, так как могут попасть куда угодно, – встряла в беседу Одри.
Жёлтоглазый каштанововласый мальчик потёр подбородок и взглянул на русо-золотовласую и жёлто-золотоглазую сестру вдумчиво.
– «Господин мира», – произнёс он.
– Но для осуществления своих сумасшедших и бунтарских идей вам придётся плотно питаться, так что к столу! – встала из-за стола и отряхнула платье мама. – Я пока разогрею индейку.
– Мам, а в каком смысле «вам»?! – вопросил Алан.
– Спасать миры, так вместе! Ждать спасения неоткуда – сам же знаешь.
Послышался грохот, Одри скукожилась.
– Опять… – присела за стол одиннадцатилетняя девочка.
– Мне безопаснее будет идти куда-либо одному, мама.
Одна из жёлтых крыш домов позеленела, дом обрушился. Вдали послышалась очередь хлопков да синяя крыша дряхлого дома позеленела – его стены разлетелись клубами песка по ветру.
У обломков разрушенного дома с когда-то жёлтой крышей стояла семья – дедушка, бабушка, женщина и двое мальчишек, шести и девяти лет.
– Чёртовы… – начал говорить девятилетний мальчишка в круглых очках.
Дедушка закрыл внуку рот, но тот прошипел сквозь ладони то, что не мог сдерживать внутри.
– Чёртовы ангелы! Будь они прокляты!
Бабушка положила руку на плечо своей дочери.
– Ничего страшного, солнце, к Бушпепам пойдём.
– Да как же мы пойдём?! У них горе такое, а мы к ним!
– В горе все едины, доченька, – отпустил старшего внука дедушка.
Время обеда. Мать семьи Бушпепа сочувствовала соседям, лишившимся дома, Алан с Одри стояли на два-три шага позади неё, сложив руки за спиной, окрасив грустью и сочувствием детские, но такие уж не по возрасту понимающие лица.
– Алан, а где этот голубоглазый чудик находится? – пролепетала девочка на ухо брату.
Мальчик сделал вид, что не услышал вопроса.
– Ну тот, кого нам надо искать. Алан! – громким шёпотом продолжила доставать брата та. – Вы тихо говорили, я не расслышала.
– Уши чаще чисть, – вздохнул двенадцатилетний мальчик. – Подслушивать меньше надо! И вообще я не в восторге от того, чтобы ты со мной туда-сюда шаталась, тебе учиться надо.
– Успею выучиться, Алан!
– Ты всезнающая друидка, Одри! А чтобы знать о мирах всё, надо в них хотя бы разбираться – в географии, политологии и истории на худой конец.
– Всё равно ответь, куда поедешь.
– А ты не знаешь?
– Нет, не знаю! – разозлилась девочка. – Мама снимет мне блок на магию только в четырнадцать лет, забыл?! Ух!!! – насупилась золотоглазка. – А пока что я не могу всего знать, да и, зная всё, я не смогу о всём болтать.
Алан толкнул обиженную сестру в бок.
– Прости, что забыл, и я не хотел тебя обидеть!
Зависло неловкое молчание.
– Просто все так часто говорили о том, что ты всезнающая друидка, Одри, что я и забыл, что…
– Что я не особенная? – замолкла сестра на минуту. – Многовато «что» для одного разговора, Алан. Нервничаешь?
– Нет, – приобнял он сестру и тревожно улыбнулся, – ну не обижайся на меня!
– Я не обижаюсь на такие глупости, но прощаю тебя, – подобно лисичке улыбнулась девочка, – только скажи, куда поедешь и с чего начнёшь поиски, а я помогу.
– Я не знаю, куда ехать и с чего начинать, Одри…
– А папин дневник?
– В нём написано многое, но нет ни одного адреса. Папа надеялся на мою «особую» связь с этим принцем, что оказалось опрометчивым суждением. Нет у нас с этим Артуром ничего общего.
– Артуром? Красивое имя для принца! И кто знает, сколь опрометчиво? – пожала девочка плечами и приобняла брата. – Всё потерянное, что ищут, находится! Если отец был прав, а я думаю, что был прав, то ты его найдёшь. Ты знаешь его имя – это уже много для чудотворческого мира, полного волшебства. Кто знает, может быть, ты не только крысолюд, но и волшебник? «Приключения волшебника-дурака» является хорошим названием для нашей поисковой операции.
– Дурное же ты создание, Одри!
Одри щипнула брата за бок.
– Ау!
– Цыц, Крыско идут, Алан, – натянула на себя маску сочувствия девочка, подобным образом поступил и её старший брат.
Соседи, оставшиеся без дома, приблизились к детям.
– Ох, детишки, здравствуйте! – потянулась с объятиями к детям бабушка.
– Здравствуйте, мадам Крыско! – обнял старушку Алан.
Одри Бушпепа упала в объятия и бабушки, и дедушки, и матери семейства Крыско, и двух мальчишек, а Алан пожал руки двум братьям Крыско.
– Проходите и будьте как дома! Кларк в своё время сделал великолепную защиту от нападок этих напыщенных ангельцев! – провожала мать семейства Бушпепа гостей в свой дом с лимонной крышей.
– Как ты? – прошептала мать двух мальчишек на ухо матери Алана и Одри. – Ты детям не рассказывала?
– Информация пока не точная, и я не хочу их травмировать. Со дня, когда его увижу, и начну отсчёт… Если он будет, ну… Ты понимаешь.
– Мы вместе, Этери, – взяла мама двух мальчишек руки мамы Алана и Одри в свои руки, – мы всей семьёй надеемся на лучшее, но готовимся к худшему и всегда готовы помочь. В подготовке к любому из ритуалов, дорогая, мы вместе.
– Я рада, что вы в порядке, – грустно улыбнулась хозяйка дома с лимонной крышей. – Не всем так везёт.
– Нам повезло, а это – главное. У меня живы родители и дети, у тебя живы и здоровы дети, цел дом. Мы справимся, если будем в это верить и прекратим отчаиваться.
– Волшебные и жизнеутверждающие слова! – радостно прохрипела Этери Бушпепа, сглотнув комок нервов.
Глава 07. Прошлое в голубом свете: гармония в Ангелии.
В голубом свете очам лиц впечатлительных открывается Ангелия и один из семьи главной ангельской. На устах иноземцев сей место – Рай, на челе жителей королевства сего писано: «ангелы!», но не всё, что написано – истинно.
Утро энного весеннего дня 2014-го года. Мальчишка одиннадцати лет с белоснежной и чистейшей кожей, с идеальными светло-пресветло блондинистыми короткострижеными волосами спал благоговейно к Богу, отвечающему за его государство, спал сладко на белоснежной мягкой постели. В белейшие и чистейшие покои его, приукрашенные лазурно-васильковым да пшенично-медовым цветом, зашли музыканты с арфой, флейтой и треугольником в руках. Они наигрывали ангельцу сладкие, но бодрые мелодии.
– Сейчас-сейчас, встаю! – потягивался Алое.
Мальчик приподнялся в кровати, показал знак «стоп», кивнув, и музыкоделы спокойно да мирно ушли. Под мирное пение коридорных синиц Алое надел светло-голубые джинсы, приготовленные ему слугами, снял белую футболку, в коей спал, и переоделся в другую белую футболку, в коей будет ходить до обеда.
Карий взор Алое кинулся на ясно-голубое небо за окном, будто жаждущий испить воды зверь в окружении сладкого сока.
– Облака! – приказал он небу побелеть от наплыва воздушных перин.
Ясное небо за окном сменилось облачным, но солнечные лучи всё же уважительно продолжили светить в окна Ангелии, даже сквозь капли воды облаков.
– Уже лучше.
Мальчик открыл дверь ванной, почистил зубы, умылся, уложил волосы и вгляделся в свои карие-карие глаза.
♫ Hurts – The Water
Он представил Карее море из своей любимой сказки. Глубина данного моря прячет государство по ту сторону морского дна, страну, называющуюся…
– Тихое царство, – мечтательно прошептал мальчик. – В нём всем так спокойно и всё так красиво. Там нет ни боли, ни ненависти, ни страстной любви. Лишь ласковая, не убивающая тишина и нежное, словно детское одеяло, прикосновение доброго прошлого.
Эмоции Алое перетекали от грусти к злости, но не обратно.
– В Тихом царстве тётя Луиза играет на пианино и сожалеет о всех совершённых ошибках, да, она должна сожалеть о них! А дядя Крис, от упрямства так и не приплывший в это царство, всё плавает в Карем море, не находя ни дома, ни света, хотя они всегда были под его рукой, – мальчик успокоился. – Глупцы! – под конец размышления вскрикивал он с ненавистью. – Они оба глупцы!
Без улыбки и с досадой Алое вышел из своей комнаты в общий ангельский коридор.
Государство под названием Ангелия представляет собой двухэтажный белый коридор с тысячей дверей, и невозможно предугадать, не будучи ангельцем, какая дверь приведёт на балкон посреди небесного свода, какая приведёт на урок истории, а какая в Облачный округ Ангелии, где дома на облаках.
Между двумя этажами Ангелии, да между Ангелией и землёй планеты Отил-Беркана, парит стеклянный лифт: именно в небесах сей чудотворческой планеты, Отил-Берканы, и находится Ангелия, невидимая человеческим глазом.
Долго брёл Алое по невзрачному белому коридору, прошёл мимо пропускного ресепшна около стеклянного лифта, ничему не придавая восхищения, даже многоярусным облакам под синью небес, что игрались за многочисленными окнами! Создал и бросил Алое облака на потеху погоды.
Работающая на ресеншне молодая женщина, заприметив уходящего в сторону столовых внука Верховного ангела, встала со стула, расправила плечи и улыбнулась.
– Приветствую Вас, господин Лейнстрейндж! И с добрым утром!
– Благодарю, это взаимно! – не повернулся он к ней лицом.
– Господин Лейнстрейндж, постойте, пожалуйста! – подбежала она к мальчику.
– Да-да? – фыркнул от недовольства да спокойно обернулся на голос он.
– Только Верховный ангел, члены Верховного совета и их потомки могут сменять пейзажи в ангельском коридоре, господин Лейнстрейндж. Как внук Верховного ангела, кой между смертными и Богом, как будущий правитель Ангелии, Вы не могли бы побаловать мои глаза и глаза своих будущих подчинённых большей красотой, чем просто белые стены? – поклонилась и улыбнулась женщина в серебристом костюме. – Пожалуйста!
Мальчишка впервые за утро улыбнулся и взмахом руки превратил главный коридор в тропические джунгли, где шелестела тёмно-зелёная блестящая листва и перекрикивались туканы.
– Спасибо!
– Да не за что… – смутился и побрёл дальше по коридору светловласый.
Работающая на ресепшне слегка преклонилась пред ним снова, Алое юркнул в двери столовой только для Верховного ангела, его семьи и Верховного совета. Он присел за длинный стол пустующей залы.
– Приветствую Вас, мистер Лейнстрейндж! – возрадовался работник столовой. – Утро доброе! Чего изволите?
– Благодарю, взаимно. Мне как всегда – самого дорогого и прелестного.
– Естественно. Чего изволите, то и подам. Минуту!
Работник откланялся в кухню, полную еды и аппетитных запахов. Мальчик выдохнул и растёкся по спинке стула, беззаботно улыбнувшись. Настала тишина, замолкли птицы в коридоре.
– Тише! – отчаянно шикнул Алое на музыку в голове, и её воспроизведение вправду остановилось.
Сказы о Карем море и воспоминания о покойных родственниках всегда пробуждали в его голове воспоминания о музыке, вечно играющей в Талантливом Доме… Проклятом Талантливом Доме! Мальчик нервно укусил ноготь большого пальца левой руки.
– Талантливый Дом… – произнёс он вслух название страшного учреждения.
– Чего, простите?
– Ах! Это Вы! – испугался Алое работника и выпрямился. – Простите, кхм, мысли вслух.
– Хотели бы вернуться в Талантливый Дом? – присел работник столовой, одетый в серебристый костюм, рядом с одиннадцатилетним мальчишкой.
Алое категорично замотал головой.
– Нет! Мне хватило пятого класса и первой половины шестого класса обучения там, чтобы возненавидеть то земное подобие школы для псевдоталантливых отпрысков всяких-разных людей, а к ещё большему знакомству с тем местом я не стремлюсь. Увы!
– Неужто Вы не скучаете? – опечалился работник столовой.
– По чему? По запаху свежего хлеба?! Он и здесь есть!
Мужчина встал со стула.
– По музыке, которая звучит из каждого утюга, по танцующим и чутка обезумевшим от свободы подросткам на заднем дворе, кои цитируют Марка Твена! По подруге…?
– Глупости… – призадумался Алое.
Работник столовой потянулся к включателю настенного радио.
– Может, включить радио Вам?
– Нет! – отрезал Алое.
Встроенное в стену радио осталось молчать.
Работник возвратился к юному и скучающему Лейнстрейнджу спустя минуту с подносом еды. Он поставил перед мальчиком много сине-белых тарелок.
– Красивая посуда… – взял он в руки единственное пустое блюдце и начал разглядывать узоры-веточки и синюю птичку, как вдруг отвернулся, чтобы что-то сказать, и поверхность тарелки на мгновение перелилась зеркалом. – Невероятная!
– Сей посуда была сделала на планете Перт-Эйваз, что за пять планет от нас, в Ночепаисской Империи, мистер Лейнстрейндж.
– Или что через одну планету от нас, например.
– Путь через Ингуз-Наутиз многие не рассматривают.
– Ежели наш мир – это кольцо из восьми планет, каждая из которых равноудалена от двух солнц и равноудалена друг от друга, а Отил-Беркана является первой по отсчёту, то Перт-Эйваз – седьмая, и не учитывать восьмую, которая между нами и ими, глупо. Нам короче лететь через небесные порталы планеты Ингуз-Наутиз, разве нет? С магическим полем этой планеты что-то не так?
– Не мне советы давать Вам, наш свет, но изучите политику главных государств Ингуз-Наутиза, и, думаю, Вы поймёте, а лучше спросите у дедушки, отчего весь чудотворческий мир открестился от этой планеты и её жителей, – мужчина улыбнулся и начал показывать будущему Верховному ангелу на блюда. – Ваши лёгкие равиоли со сливочным нежнейшим сыром и зеленью, тигровые креветки в кляре и фирменный соус, чай молочный улун, немного маракуйя-мангового домашнего йогурта, банан в чернично-ежевичном джеме и омлет с курятиной на пару, немного багета к омлету, варёная морковка – сегодняшний урожай! Приятного аппетита Вам!
– Благодарю!
Работник, больше похожий на слугу, оставил юношу один на один со своими мыслями в пустой столовой. Юнец, взяв столовые приборы в руки, уставился на радио в стене.
Оставшись наедине со своими мыслями, он бессознательно стал настукивать подобие мелодии и, придя в себя, отбросил ложку.
– Нет, это злая мыль от Беса, и я не буду её принимать в свою светлую голову. Или немного…? – задался Алое вопросом. – Немного послушать музыку и никому не говорить о разговоре с работником столовой, о Ингуз-Наутизе, не говорить о музыке в голове и воспоминаниях о Талантливом Доме, о воспоминаниях о тёте Луизе и дяде Крисе, о Мулан… Послушаю музыку, закрою эту потребность и забуду о навязчивом и мешающем мне навсегда, да.
С настороженностью он привстал со стула, вслушиваясь во все шорохи, встал, вышел из-за стола и медленно приблизился к кнопке «вкл», той самой кнопке включения. Вроде безэмоционально, а вроде и со страхом мальчик влился в утреннюю радиостанцию: музыка окрасила белую комнату для принятия пищи в концертный зал!
♫ The Veronicas – Revolution
Работник столовой, стоявший за дверью, восторженно про себя сказал: «Всё равно, да не так! Интересный у нас наследничек-то!». Мужчина ушёл с радостью и спокойствием на сердце, а Алое со страху от увиденного разнообразия красок в столовой, в ужасе от услышанной громкой и дерзкой песни выключил мигом радио, скривившись в испуге.
– Страшное начало дня! – передёрнуло мальчишку. – Брр! Мерзкий Талантливый Дом! – осторожно присел он за стол. – Лучше буду держаться подальше от этого разноцветного ужаса и безумия… – выдохнул Алое и прикрыл глаза. – Иначе спячу ещё как дядя Крис.
Глава 08. Прошлое в бело-фиолетовом свете: становление Алана в Асфоделя.
Планета Перт-Эйваз, город Кошмарград Империи Ночепаис, Тихий базар. Полдень энного майского дня 2014-го года. На улице удивительно серо и поразительно пасмурно.
Двенадцатилетний Алан Бушпепа, задумчивый жёлтоглазый брюнет, гулял между прилавками с молчаливыми продавцами, которые читали книги и газеты, смотрели по зеркальцам фильмы и сериалы. Он подошёл к столу с бело-синей посудой и обратился к полному продавцу.
– Сэр Бликлиц, что читаете?
Продавец поднял мрачный и грозный взгляд, однако потешно заулыбался.
– Изучаю военную хронику, Алан, но лучше бы почитал журнал «Чудеса волшебной науки», – негодующе хлопнул он по цветной газетке. – Повёлся на более дешёвый ценник – вот и расплачиваюсь! – драматичнее всякого актёра изъяснялся продавец.
– Как думаете, оно надолго?
– Моё предчувствие говорит мало чего хорошего насчёт войны с Ангелией, оттого погляди-ка лучше на мой стол, ха-ха! Нравятся чашки?
– Мы с мамой с ума сходим от гжели, сэр!
– Это греет моё сердце, маленький негодник.
На роскошном заварнике, окружённом аккуратными чашечками, была нарисована столь прелестная белая бабочка, что глаз было не оторвать!
– Она такая живая!
– Кто? Синяя птичка на заварнике?
– Нет же! – коснулся мальчик нарисованного крылатого чуда. – Бабочка! Ой.
Бабочка слетела с чайничка и упорхнула в небо. Алан с недоумением вглядывался в тучи.
– Она была нарисована…?
– Раз она улетела, значится, до этого она присела отдохнуть на чашечку, – процедил сэр Бликлиц. – Странный выбор, но не нам бабочек судить, хе-хе!
– И вправду странный… Был рад пообщаться, спасибо.
– Успехов в поисках тебе, о юный благородный рыцарь в золотых доспехах! – вновь погрузился на поверхность чтения военных хроник продавец посуды.
Мальчик скитался от стола к столу, от лавки к лавке, но не нашёл ни одного летающего насекомого. Он пристроился рассматривать небольшие мягкие полотенца для лица:
1) коричневое с тёмно-коричневой полоской;
2) тёмно-коричневое с просто коричневой полоской;
3) чёрное с голубой полоской;
4) тёмно-оранжевое с зелёной;
5) пшенично-жёлтое с коричневой полосой;
6) коричневое с тёмно-зелёной;
7) чёрное с коричневой;
8) светло-жёлтое с голубой;
9) тёмно-коричневое с тёмно-синей полоской;
10) фиолетовое с серо-зелёной;
11) чёрное с серой;
12) светло-розовое со светло-зелёной лентой;
13) светло-жёлтое с ярко-зелёной;
14) белое с жёлтой полосой, как мёд в молоке.
Разочарованно Алан берёт в руки последнее полотенце.
– Белое с жёлтой полосой, миссис Перт?
– Новый завоз! Очень мягкие! – радостно закивала миссис Перт.
Для ослепшей в раннем возрасте миссис Перт мягкость и минимальное количество вылезающих ниток были главными достоинствами изделий. Алан, всё ещё держа бело-жёлтое полотенце в руках, печально посмотрел в её белые глаза.
– Они очень мягкие, но моей маме нужны погрубее, более тонкие, как кухонные. У Вас есть?
Миссис Перт уплыла под стол.
– Сейчас поищу, Алан!
Тем временем мальчик подумал о бабочке и про себя произнёс: «Бабочка…».
– Бабочка, ты снова здесь!
Славное создание село на полотенце в руках мальчишки, а Алан и не заметил этого, столь сильно был расстроен.
– Завтра поминки моего отца, дорогая бабочка, и ты единственная, кто спасает меня от печали… Глупо, да? – пролепетал мальчик, но белая бабочка и не думала улетать, отчего он лучезарно улыбнулся. – Я не знаю, как исполнить его последнюю волю, но должен. Это угнетает немного…
К правому боку юнца подошла женщина в чёрном длинном плаще и в чёрном траурном платке, покрывающем голову. Женщина, не снимая тёмных очков, обратилась к мальчику.
– Тебе не хотелось бы сделать жизнь поярче?
Алан Бушпепа стоял смирно, боясь спугнуть бабочку, и косо посмотрел вправо.
– Сомнительные предложения я не рассматриваю, простите.
– Я могу сделать все эти изделия во много раз привлекательнее! Сомнительно, ты считаешь?
– О нет, было бы волшебно. Просто Вы так неоднозначно сказали, будто хотите перевернуть всю мою жизнь, ха-ха… Вы гостья в Кошмарграде?
Женщина сняла платок и оголила волосы.
♫ Laurent Dury – The Grand Duchess
– Да, и я та, кто действительно может перевернуть всю твою жизнь в одно мгновение.
Женщина гордо сняла тёмные очки, оголив чёрные и страшные, бездонные глаза, да приветливо протянула руку в белой милой перчатке.
Мальчик положил бело-жёлтое полотенце на стол к прочим тряпкам, слабо пожал руку незнакомке с чёрно-белыми волосами и постарался приветливо улыбнуться.
– Наша жизнь – как мои волосы! Никогда не знаешь, какого цвета и какой длины она попадётся.
– Справа чёрные, слева белые власы? Как полосы жизни?
– Хм, – улыбнулась незнакомка, – правую сторону всегда можно посчитать за левую и злую, тут не в сторонах дело, мальчик, а в случайно выдернутым судьбою волосе, – она выдернула из своей головы волосок, и он оказался белым, как февральский горный снег. – И да: как справа, так и слева у меня бывают разные волосы – не подгадать! Сегодняшний цвет: белый!
– Вы волшебница?
– Признаюсь, что да, и очень сильная! Тебе понравилась одна из моих спутниц? – бросила незнакомка взгляд на летающее насекомое, до сих пор смирно сидящее на бело-жёлтом полотенце. – Не ты её искал, а она тебя. Рада, что вы нашли друг друга, ха-ха!
– Уау… – восхищённо рассмотрел он бабочку поближе.
– Мне нужна твоя помощь, Алан Бушпепа, очень нужна.
– Откуда Вы знаете, кто я?! Хотя… Я чувствую, что Вы крайне серьёзная колдунья, мисс! Для такой сильной странствующей волшебницы, как Вы, это, наверное, глупый вопрос.
– Не сильно умный, возможно, – явно играла глазами женщина в чёрном плаще.
– Моя помощь…? Чем я могу помочь?
Женщина похлопала в ладони и топнула ногой.
Полотенца окрасились во все цвета радуги и не только! Чёрное полотенце глубокого и насыщенного цвета, коричневое, как новая дорогая обувь, красное, оранжевое, жёлтое, светло-зелёное, тёмно-зелёное, голубое, синее, фиолетовое, розовое, серебристое и белоснежно-белое – да ещё и все с вышивками!
– Алое пламя справедливого дракона, грива храброго рыжего льва, промёрзлые крылья сероглазого ворона, фиолетовая бабочка времени, розовая лисичка с характером, крепкий тёмно-зелёный медведь и славная синяя утка-говорунья, любительница поплавать… Что тут говорить о прекрасном и верном жёлтом лебеде или орле? Может, белоглазая ослепшая от ненависти змея? Чёрный хитрый жук иль умненький коричневый барсук? Светло-зелёная ёлочка с белочками, а, быть может, и голубой проворный корсак? Что или кто тебе по душе, Алан? – таинственная женщина взяла со стола, где только что лежало бело-жёлтое полотенчико, уже сверкающее золотом полотенце с вышивкой ушастой доброй крыски, она протянула произведение искусства мальчику. – Или мышка-крыска, которая приносит добрые вести? – ласково улыбнулась она.
Загляделся Алан на блестящую вышивку.
– Вы знаете, кто я, однако кто Вы?
Проведя одной рукой в белой перчатке по тёмным волосам Алана, а другой по щеке рядом с его золотыми глазками, незнакомка с чёрными белками и радужками глаз продолжила разговор.
– Я сестра Айры и дочь Лингвуса – я Эния Брумбельстрах, называемая людьми и существами Повелительницей Судеб, мой мышонок! – пропела она голосом из сна Алана, в котором вишнёвое дерево баюкало его и уносило вдаль. – Спасёшь парочку Золушек от парочки злых мачех, мм? С меня карета, бальные платья и хрустальные туфельки. Только ты найдёшь настоящих принцесс.
Одна перчатка стала цвета глаз мальчика, а другая цвета волос. Эния провела жёлтой перчаткой по голове Алана, а тёмно-коричневой перчаткой тронула его кончик носа. Волшебница залезла белыми перчатками в глубокий карман плаща и протянула мальчику зеркало.
– Посмотри в зеркало, Алан.
– Ах! – испугался он. – Я точь-в-точь, как Алое Лейнстрейндж, о волхвы!!! Сам на себя не похож?! – поднял он на Энию свой уж карий взор, неверующе тронул он свои светлые волосы.
– Забавное совпадение. Поменяй цвет твоих глаз и цвет твоих влас местами, да получится наследник государства, ведущего с Великой Империей Ночепаис войну! Ангельцы, крича о человечности, вытравливают из домов нечеловечными бомбёжками тех, кто работал на гаргараадцев за хорошие деньги, говорят, что миру чудотворческому деньги не к чему, зато сами живут в Раю! Безмерными запасами еды, колдуемыми на раз-два, они не спешат делиться, а вас за заботу о собственных животах карают смертью, – блеснули глаза Энии, будто звёзды.
– Это противоречиво, – заметил Алан, – но меня дела Ангелии и Ночепаиса не особо заботят – войны и бойни частое зрелище после событий девяностых годов прошлого века, сами знаете.
– Знаю. Ты читал «Времена Брумбельстраха» авторством Лингвуса Брумбельстраха соответственно?
– Да! Там про Рабов Судьбы, Эния.
Женщина присела на траву, согнув колени.
– Верно. От меня отец в своё время зашифровал эту книжку, там всё перепутано… Бред! Однако для тебя прочесть старое издание сей рукописи будет легко. Старое и классическое издание, а не новое и популярно-кошмарное, кое читают многие. Уникальное предложение… Окажи мне услугу, мышонок, и я отблагодарю тебя.
– Как?
– Я помогу тебе исполнить то, о чём тебя просил Кларк.
– Мой отец?
– Я догадываюсь, где найти Артура Дрогельбеххера, живого и здорового сына самого Мермегаса!
– Вы говорите это на базаре!!! – разгорячился мальчик. – Здесь полно людей!!! И не собираюсь я Вам помогать! – начал уходить Алан.
– Подожди.
Эния одним мизинцем приподняла стол с полотенцами и тряпками.
– Мои бабочки слегка растянули мгновение, когда эта миссис полезла за новой партией вафельных безвкусных полотенец под стол. Видишь? К сожалению, я обманула тебя: найти Артура я не смогу и не могу, мне это надо, как и тебе, но…
– Зачем лгать? – обратился мальчишка, точь-в-точь Алое, к Эние.
– Прозвучит глупо, но… Чтобы ты поверил мне, Алан. Я не могу найти этого несчастного мальчишку, как и не могу найти тех, кого страшно ищу, зато я могу вернуть твоего отца к жизни, если будешь достаточно молчалив и выполнишь мои условия. Мои условия для воскрешения отца, спросишь ты? Сыграй Алое Асфоделя Лейнстрейнджа в Талантливом Доме – мне надо найти Рабов до того, как про них узнает Великий Змей. Думаю, что и Артур может находиться в Талантливом Доме, но попасть туда я не могу по определённым причинам, которые мне больно обсуждать.
– Великий Змей, который белый повелитель смерти?
Эния опустила стол.
– Да, он.
– Я не собираюсь притворяться наследником Рая – это богохульство!
– Возьми себе псевдоним! Алое много с кем ссорился в Талантливом Доме, так ты возьми и скажи, что много думал, что всё осознал. Я научу тебя скрываться и врать, не переживай, – говорила та уверенно да продолжила жалостливо, – так ты рискнёшь помочь мне…?
– Один вопрос: человека воскресить может лишь тёмная магия?
– Сильная древняя магия.
– Каковы её нюансы, Эния? Будь со мной, пожалуйста, честна.
– Твой отец может вернуться совсем другим человеком, его характер и привычки могут измениться, могут проявиться иные способности… Предлагать ребёнку за день до отцовских похорон его воскресить без какой-либо гарантии сохранения его характера и уклада жизни – низость, к которой я не особо люблю приходить, но мне надо найти твоих сверстников, точнее сверстников этого Артура, чтобы кое-кого усмирить. Это мой когда-то неисполненный долг, мой шанс помочь спасти этот мир снова.
– Не как в старом переводе «Времён Брумбельстраха»?
– Ты читал, Алан?
– Я читал. Совершенно случайно на голову мне упала эта сказка в рассыпающейся тканно-картонной обложке, в папином кабинете, земля ему лимонадом.
– Случайно?
– Со мной часто такое случается. Лучше объясните мне следующее: я буду играть одного из Лейнстрейнджей в Талантливом Доме?! Который создала сама Сена Паон по старому проекту своего отца Фредбера Соля, где учился Христиан Лейнстрейндж а-ля Кристофер Браун, где работала сама Доминика Фет, которая окончательно соединила миры друг с другом?! Безумие!!! Да ещё и Алое там уже обучался да нажил врагов?!
– Готов стать хорошим актёром и отличным шпионом ради обучения в Студии Талантов и ради отца? – недовольно прищурилась Эния.
Алан расправил плечи и сглотнул ком в горле.
– Ради семьи я готов на всё, но мой отец не хотел бы жизни после смерти: я знаю, каким он был. Я попрошу Вас уберечь мою сестру Одри и маму Этери.
Эния выбросила перчатки, собрала яркие полотенца – они вмиг стали невзрачными и однополосными. Женщина грубо пихнула стопку полотенец Алану в руки. Она показала уголок каждого полотенца для умывания.
– У каждого полотенчика своя пуговичка – свой опознавательный знак, – положила она на стопку тряпок в руках мальчишки две монеты золотых солнц. – Одну монету ты спрячешь у себя до необходимости – я скажу потом, а вторую ты отдашь больной миссис Перт со словами, что денег у вас в семье не хватает, однако эта монета много стоит. Через два дня миссис Перт всё равно уйдёт на покой от сердечного приступа, и вдруг окажется, что её единственный сын – это сам император Ночепаиса, Жабиус Эйваз, это станет для многих из вас открытием, да! Он будет рыскать в поисках мальчишки, который купил четырнадцать полотенец, рыскать повсюду, чтобы только узнать, откуда у простого юнца Кошмарграда такое сокровище. Пару дней вы с сестрой и матерью поживёте у меня, а позже ты уже будешь жить под другим именем в толкаевском Вертфлесте, будешь учиться в лучшей школе на свете! Кроме того, я начну тебя обучать тому, как быть достойным повелителем своей стихии, Алан. И да, ты волшебник, я поздравляю тебя! Родственники и друзья будут думать, что тебя пригласили в альма-матер Габбро Аширита, однако врать сестре и матери тебе не придётся. Что до полотенец для похорон – возьми их в другом квартале рынка, они там пороскошнее и цены меньше. Продавать их будет девушка, которая до жути любит бархатцы. Если скажешь ей, что её глаза – два пышных бархатца в цвету, и лучшего достойна она, то она расцветёт тоже да на порыве вдохновения через три месяца всё же уедет из дома, где её лупит старший брат до крови, она сойдётся с великолепным сапожником и через лет пять эта швея-сапожница, Фиона Амарант, поможет тебе на чудотворческом вертфлестском острове Атла., – женщина положила руку на сердце. – Я обещаю: поможешь мне поставить на место одного противного мальчишку, и я верну мир в твою жизнь и счастье в твою семью, – она протянула руку для «дай пять», – по рукам, мой ученик?
Алан задумался, положа полотенца на стол, и убрал в карман золото.
– Первую монету в карман прибрать и до часа Икс у себя держать – это я понимаю, Эния, а второй привлекать императорское внимание зачем?
– Ему эта монета понадобится: поверь мне. Это может помочь и тебе в будущем, но это не точно… В любом случае Жабиусу Эйвазу это должно помочь, ведь я помогаю не только тебе, мой мышонок, я многим помогаю уберечь их маленький мир и обрести себя, я многих поддерживаю, если они за мир и баланс во всех мирах, конечно.
– Я понимаю ваше желание помогать и согласен с тем, что два волшебника должны держаться вместе, но мною Вам не удастся манипулировать, Эния, просто знайте это. Крысолюдьми многие вертят, однако я против такой политики, и я не боюсь угроз, ничего не боюсь – даже смерти! Я излишне смел и благороден для своего возраста, как мне говорил папа. Мой главный страх – это прожить жизнь, как свинья. Боле я ничего не боюсь, и Вас в том числе.