Сигита Ульская
О чём молчат ведьмы
Глава 35
У маяка Стася встретила Висию. Та собирала травы. Увидев Стасю, пошла ей навстречу и крепко обняла. Они стояли на ветру, греясь друг о друга, и не могли оторваться. Им было тепло и уютно, будто своими телами они сделали маленькое убежище, в котором укрылись.
«Вот так выглядит дружба или любовь, – подумала Стася. – Когда вдвоём тепло и хорошо. Что бы ни происходило там, в окружающем мире, настоящие чувства греют и утешают не хуже очага».
Погода испортилась. Август в этих краях всегда был капризным и плаксивым. На девушек с неба упали первые капли. И они, схватившись за руки, побежали вниз к дому.
Над крышей стелился дымок, льнувший к черепице из-за начинающегося дождя. Это Лидия разожгла печь. Стася и Висия, чуть промокнув, заскочили в дом, и небо за ними словно разверзлось – начался настоящий ливень. На улице за их спинами мгновенно потемнело, сверкнула ослепляющая молния, и грянул гром. Налетел шквалистый ветер, и на море началось волнение.
Стася, поднявшись наверх, долго смотрела в окно бабушкиной спальни, как искрятся разряды, освещая грозное море. Она переоделась, вытерла и причесала волосы и спустилась вниз, где её с нетерпением ждали ведьмы. Стася удивилась, что они все три стояли посреди гостиной в торжественной одежде, в той, в которой совершали ритуалы на праздники.
– Где волосы твоей бабушки? – спросила Урсула.
Стася принесла сумочку и вытащила носовой платок с завёрнутым в нём локоном Ксении. Лидия аккуратно взяла его и поднесла к печи. Она открыла задвижку, за которой полыхало пламя, Урсула и Висия взяли за руки Стасю и встали полукругом за Лидией. Она развернула платок, взяла оттуда прядь волос и, произнеся «Ксения, ты свободна», кинула её в огонь.
В это же мгновение в окно забилась чайка. Та самая – с чёрным крылом. Её хорошо было видно в зарницах сверкающих молний.
А из разбушевавшегося в печи огня вдруг пошёл густой белый дым. На секунду он застелил всю комнату, завертевшись вокруг ведьм ураганом, и вдруг уплотнился в хорошо узнаваемый контур Старой Ксении. Она улыбнулась и протянула руки к Стасе. За окном снова забилась в окно чайка. Контур Ксении дрогнул, сжался ещё сильнее и превратился в белую чайку. Она взмахнула крыльями и стала кружить по комнате.
– Выпусти её! – крикнула Лидия.
Стася подбежала к окну, распахнула его, и чайка стремительно вылетела на свободу, где к ней кинулась другая. Они ещё немного покружили над двором и, поднявшись над соснами в бушующее небо, быстро растворились в нём…
Гроза почти тут же закончилась. Небо расчистилось. Ещё где-то громыхало в стороне леса, но в Медовой бухте наступила тишина. В открытое окно хорошо слышался шум присмиревшего моря. «Ш-ш-ш-ш-ш», – накатывало оно на берег.
Всё случилось так быстро, что Стася стояла и думала, не показалось ли ей это.
«Нет, – услышала девушка ответ успокоенного моря, – ш-ш-ш-ш, теперь она свободна…»
– Какая сильная буря была… – растерянно сказала Стася, закрывая окно.
– Нет, сильная буря будет очень скоро, – положила ей руку на плечо Лидия, – и это будет твоё решающее испытание. Самое страшное. Но пройти ты его должна одна.
– Сегодня мы расскажем тебе свои последние, самые главные секреты, – сказала Урсула.
– И уйдём. Нам пора. Нас уже давно ждут в другом месте, – добавила Висия.
Стася застыла. Это было неожиданно и тоже больно. Как же они её покинут? Почему? Зачем именно сейчас, когда так тяжело?
Они сели за стол, и Лидия, взяв ладони Стаси в свои руки, сказала:
– Первое правило жизни – всегда прислушивайся к своим мечтам. Мечты – это тихий голос твоего предназначения. Это семена, которые ещё не проросли.
Будущая балерина не мечтает о полётах в космос, но испытывает трепет при виде сцены и грациозного танца… Прислушивайся к своим желаниям, и тогда твоя жизнь сложится благодатно, потому что нет большего счастья, чем следовать к мечте и достигать её. Только тогда находятся бесконечные силы, средства и желание…
– Мы научили тебя многому, – подхватила Урсула, – но если ты хочешь стать настоящей ведьмой, то научись понимать, чего ты желаешь конкретно в данный момент. Создай это в себе и размножь вокруг. Вот и всё.
– Но я хочу лишь покоя. И остаться здесь…
– И даже в этом случае решение только в тебе. Это самый главный ведьмин секрет. Ты растворяешь среду в себе, а потом меняешься. И вслед за тобой меняется окружающий мир, – сказала Висия.
– Это как?
– Хочешь радости вокруг? Но ты погружена в печаль? Расти её в себе. И мир вокруг тебя быстро изменится, – пояснила Урсула. – Посади в себе то, что хочешь получить снаружи. И через тебя это прорастёт в окружающий мир. Лечи свою душу. Твоя душа – и есть тот самый главный ведьмин котелок, в который нужно сложить проблемы и там же варить зелье от них. И мир вокруг тебя будет меняться.
– А можно таким способом помочь другим людям? – спросила Стася.
– Конечно. Мы, ведьмы, именно так и помогаем. Переносим чужую боль на себя и лечим её в себе. А человек выздоравливает. Так ты можешь помогать людям, животным, природе. Хочешь напоить водой землю? Слейся с ней и напои себя. И ты увидишь, как пойдёт дождь. У кого-то что-то болит? Прикоснись и возьми эту боль себе. И в себе же вылечи. Так выздоровеет и другой, – ответила Лидия.
– Но почему вы не вылечили так мою бабушку? – расстроилась Стася.
– Потому что она не хотела. И мы не всесильны. Иногда просто приходит конец. Так было с твоей бабушкой, – погладила её Лидия.
Стася заплакала:
– Не уходите! Как же я буду здесь одна? Может, вы останетесь тут на зиму?
– Нет, мы – Лесные ведьмы, не сидим на месте. Нам нужно брать энергию из разных источников. Мы – вечные путники, – покачала головой Урсула.
– Что, всем ведьмам надо рано или поздно переезжать? – спросила сквозь слёзы Стася.
– Нет. Ведьмы ветра гораздо сильнее. Они могут жить на одном месте, но при этом их душа будет летать везде и отовсюду брать энергию. Наша наставница так и делала, – сказала Висия.
– Она была Ведьмой ветра? – догадалась Стася.
– Да. Она была самая сильная Ведьма ветра на всём белом свете, – улыбнулась Лидия.
– И как её звали? – спросила Стася.
– Её звали Ксения, – ответила Урсула.
– Как и мою бабушку?
– Стася, твоя бабушка и была этой самой ведьмой, – сказала Висия.
Стася, потрясённая, молчала.
– Твоя бабушка была удивительным человеком, – коснулась её Урсула, – мудрая, любящая и очень счастливая. Ведь только мудрый человек умеет создать вокруг себя счастье. Только любящая женщина сделает свою жизнь и жизнь окружающих благодатной… И ты будешь такая же, как она.
– Даже лучше, – добавила Висия. – Твоя бабушка всегда говорила, что ты будешь сильнее её. И принесёшь в этот мир много света. И ты ещё будешь любить. И очень сильно…
– Я не жду больше никакой любви… – сказала Стася. – Нет уж, не надо мне такого добра…
– Вот тогда она и приходит, когда её не ждёшь, – засмеялась Лидия, – настоящая, большая… Твоя бабушка своей жизнью пошатнула мою веру в то, что любовь проходит. У неё она не прошла и не закончилась даже со смертью… Но Ксения была редким, исключительным человеком. Чтобы испытывать настоящие сильные чувства, надо и самой быть настоящей и сильной… И ты именно такая…
– Нам пора, – ведьмы встали.
Стася испугалась, что момент прощания наступил так неожиданно быстро.
– Мы ещё увидимся? – спросила она с замиранием сердца.
– Да, конечно, – обняли её Лесные ведьмы, – мы будем время от времени приходить в твои края.
Стася проводила их до маяка и долго махала вслед, до конца не веря в происходящее. Ведьмы уходили всё дальше, над ними кружил Арон. Он ещё раз подлетел к Стасе, прокаркал последнее «Прощай!» и быстро нагнал ведьм. Они все вместе скрылись в лесу.
За август, который ещё не кончился, Стася потеряла очень многое. Но нашла ли она что-то взамен?
Вернувшись в опустевший дом, девушка долго сидела на крыльце, укутавшись в плед и размышляя. Перед ней, медленно лавируя, опустился первый пожелтевший листок. Привет от осени. Она ещё пряталась где-то в лесу, но иногда по утрам можно было увидеть её нечаянные следы. Осень напоминала Стасе роковых женщин из старинных французских романов, которые после тайного свидания оставляли в комнате то шпильку, то шарфик, то шлейф аромата. Но всегда в этих романах тайное становилось явным. Стася понимала, что придёт пора и осень выйдет решительно, смело и возьмёт всё, что считает своим. Перекроит, переставит и перекрасит землю на свой лад. Так всегда было, так всегда будет.
«Я никогда не забуду это лето, – думала Стася, глядя на листик. – Оно было странное. В нём смешалось так много всего несовместимого: любовь, расставание, смерть… Я повзрослела. Нашла работу. У меня появилась новая подруга – Катарина, и хоть я её ни разу не видела, но она меня поддерживала в самые трудные моменты… Лесные ведьмы… Они меня изменили и многому научили. Без них я бы не смогла пережить потери».
Лето перевернуло Стасю, вытрясло, опустошило и заполнило новым содержимым. Тем, чего она ещё до конца не знала, не понимала и не принимала. Она была пропитана чем-то смутно-туманным и, с тревогой вглядываясь в себя, ждала, когда взвесь уляжется, чтобы увидеть, каков её новый мир.
…В последующие дни Стася пыталась наладить свой быт. Теперь ей приходилось надеяться только на саму себя.
Пару раз звонила Агния и либо плакала в трубку, либо уныло рассказывала, что без матери она не знает, как жить. Агнию занимал только один проект – будущий памятник на могилу Ксении. Она заказала эскиз и искала обломок подходящего чёрного гранита. Агния могла часами рассказывать о своём монументальном замысле.
Часто звонила Катарина. С ней Стася теперь болтала подолгу. И Катарина грозила как-нибудь нагрянуть в Медовую бухту, чтобы воочию увидеть её красоту, которой любовалась лишь на фотографиях, присылаемых подругой.
– Я просто влюблена в это место! Старый маяк, пустошь, обрывы, море, – говорила ей Катарина, – Медовая бухта бесподобна, даже на фото.
А по ночам Стася со страхом ждала предсказанную ведьмами бурю. Она лежала, вслушиваясь в ночные шорохи. Пару раз налетали ветры, бушевали обычные для августа штормы, но девушка интуитивно понимала – это не то. Стася уже и сама стала предчувствовать, что надвигается нечто огромное, гигантское, пугающее…
И этот день наступил.
Глава 36
В одно спокойное утро Стася проснулась с мыслью, которая билась в ней, словно птица, – «Сегодня».
Она встала, полная неумолимой решимости и абсолютной внутренней собранности. Медленно и сосредоточенно позавтракала, крепко подвязала растрепавшиеся растения в огороде, а потом пошла на задний двор. Найдя старые доски, гвозди, молоток, лестницу, потащила всё это к дому. Сначала девушка закрыла изнутри ставни, а затем принялась заколачивать их досками ещё и снаружи. Иногда она посматривала на небо, которое тихо клубилось серыми низкими облаками, и на свинцовое море – оно шумело чуть сильнее, чем обычно, и в гуле его волн Стасе слышалась угроза. «Ш-ш-ш-ш… – предупреждало море всё громче, – идёт буря… ш-ш-ш-ш… берегись!»
Последнюю доску Стася прибила, когда было совсем темно. Укрепив дом, закрыв его на все замки, девушка поела и пошла наверх. Она надела на себя толстые носки, тёплую кофту и, устроившись на кровати с большой кружкой горячего чая, решила поработать. Стася отлично подготовилась ко встрече с бурей и теперь только посмеивалась, слушая, как на улице поднялся сильный ветер, быстро переросший в шторм. Ураган беспомощно кидал в стены дома ветки, песок, воду, хватался за ставни, пытаясь их выломать…
Стася оказалась умнее и разгадала его планы, заранее забаррикодировав стёкла. «1:0 в мою пользу!» – сказала она сама себе.
Циклон же разбушевался не на шутку. Его ярость достигла предела, и если бы Стася увидела, как он легко отшвырнул с участка заборчик, согнул до земли деревья вокруг дома, как одним касанием вырывал кусты, она, возможно, испугалась бы.
Но Стася спокойно писала. Телефонная связь и интернет пропали, иногда мигал свет, но девушка утешала себя тем, что, когда буря утихнет, всё восстановится.
Только дух дома сегодня топал и шумел над Стасиной головой больше, чем обычно. Она опасливо посмотрела на потолок и поёжилась.
– Ничего, не бойся, переживём, – громко сказала Стася Люси, которая от страха помахивала рукавами платья, и снова углубилась в ноутбук, продолжая писать текст новой сказки.
Через час вдруг раздался такой страшный грохот, что Стася вздрогнула. Это было с другой стороны дома. Она вскочила и побежала в спальню бабушки, пытаясь через щели забитых ставен разглядеть, что же случилось на улице. Молния попала в одну из сосен, та раскололась и вспыхнула. Стася испугалась, но сильный дождь почти сразу затушил огонь. А шквалистый ветер раскачал огромный конец ствола вековой сосны и со всего размаху швырнул на крышу дома. Удар был чудовищным. Дом затрясся. Девушке показалось, что это уже не ураган, а ужасный великан-циклоп пытается его разрушить. На неё сверху посыпались штукатурка, балки, какие-то ящики. Одна тяжёлая доска ударила её по голове, и Стася, потеряв сознание, полетела на пол…
Очнулась она в кромешной тьме – электричество в доме пропало. Над ней в зияющей дыре крыши безостановочно сверкали молнии. Сквозь пролом нескончаемыми потоками лилась вода.
У девушки сильно болела голова. Она потрогала висок, он был рассечен, но рана казалась неглубокой. Превозмогая слабость, Стася вышла в коридор. Путь в её комнату преградила упавшая балка. Дом было не узнать – повсюду грязь, вода и мусор. Стася решила спуститься вниз, чтобы найти лекарства и укрыться от дождя.
Когда она осторожно сошла с лестницы, то шагнула прямо в воду. В гостиной плескалось море, опрокидывая стулья, посуду, поднимая и качая коврики. Стася ужаснулась. Но её ноги подкосились ещё больше, когда она поняла, что вода прибывает. Причём достаточно быстро.
Девушка выскочила из дому и, пытаясь преодолеть шквалистый ветер, двинулась к лестнице на маяк прямо в воде, в некоторых местах доходившей уже до горла. Бесконечно сверкали молнии, но под ними она хотя бы видела, куда двигаться. Зарницы осветили лестницу, которая была уже совсем близко. Когда Стася с большим трудом добралась до первого пролёта, чуть отдышалась и взошла на него, он медленно со страшным скрипом оторвался от скалы и вместе с ней упал в воду. Её отнесло в сторону и бросило на выступ. Стася услышала, как хрустнули кости, и почувствовала, что ногу чем-то сдавило, в ней появилась резкая боль. Девушка рвалась, словно животное, попавшее в капкан. Вода заливала лицо, она почти не могла дышать. Набрав в лёгкие воздуха, нырнула и попыталась освободиться от пут. С третьего раза ей это удалось. Стася ощупала ногу – кажется, перелом.
Она держалась за выступ скалы и только сейчас поняла, какую ошибку совершила – эту бурю надо было переждать в маяке. Но теперь было уже слишком поздно.
Вода залила весь берег до Чёрных скал. Выбраться на сушу можно было бы только там. Плыть, даже здоровой, в хорошую погоду, далеко. А сейчас, с переломом, вымотанная, она не добралась бы и до середины. Ей просто не хватило бы сил.
Уцепившись за дерево, Стася поплыла к месту, где раньше была лестница, надеясь, что там остались ещё какие-то выступы, по которым могла бы взобраться, хотя не представляла, как можно сделать это с поломанной ногой. Волны всё время швыряли её на скалу.
Остатки лестницы торчали метрах в четырёх над поверхностью воды. До них было очень высоко. Что же делать? Вернуться в разрушенный дом, уповая на то, что он устоит? Но не снесёт ли её в море?
Вода бесцеремонно трепала уставшее тело девушки. Стася чувствовала себя тряпичной куклой, чудом зацепившейся за одну из металлических балок, на которой когда-то держалась лестница. Девушка часто уходила под воду, накрываемая мощными волнами, но каждый раз, барахтаясь, выныривала, долго откашливалась и судорожно хватала ртом воздух.
А море вокруг неё билось в новых приступах конвульсий. Оно скалилось, обнажая в темноте рваные клыки, бросалось на утёсы и, зловеще урча, грызло каменные глыбы. Словно душевнобольной в болезненном пароксизме, с помутневшим взором, непредсказуемый, неуправляемый, и от этого бесконечно страшный.
Руки Стаси устали, тело замёрзло, силы быстро покидали её. «Какая глупая смерть… Бабушка, помоги!» – в отчаянии подумала она, а потом стала кричать во весь голос:
– Бабушка, помоги! Бабушка, помоги!!!
Стасины руки уже ничего не чувствовали, она не знала, сколько времени висит здесь, под шквалом, методично бьющим её тело о скалу. Она кричала, пока голос не охрип, и дальше просто шептала одними губами: «Бабушка, помоги…»
Сил больше не было. И надежд тоже. Она смотрела на свои бледные исцарапанные руки, освещаемые молниями, и уже не пыталась унять озноб, от которого стучали зубы.
Вдруг ей показалось, что наверху мелькнул свет. Стася старалась приглядеться, но ливень мешал. Есть ли там кто? Возможно, её ищут? Однако теперь она даже крикнуть не может, совершая одну роковую ошибку за другой…
И вдруг её сердце бешено забилось – кто-то спускался по лестнице. Она с трудом стянула с себя светлую кофту, отяжелевшую от воды. Оставшись в одном белье, отчаянно начала размахивать ею в темноте. Её увидели. Она услышала сквозь гул:
– Подожди! Держись!
И фигура вновь стала подниматься. Прошли мучительные двадцать или тридцать минут. Стасин взгляд с надеждой был прикован к вершине спуска.
Тёмная фигура появилась опять, кто-то спустился до края уцелевшей лестницы и бросил Стасе верёвку. Пару раз девушка пыталась ухватиться за неё, но соскальзывала. Она совсем выбилась из сил, и всё же продолжала бороться. Пробовала вновь и вновь, но у неё не получалось. Стася видела, что человек в темноте что-то делает, и поняла, что он, привязал верёвку к лестнице, а потом прыгнул в воду. Прыжок был сильный, Стасю обдало брызгами и отнесло на какое-то расстояние, человек скрылся под водой и бесконечно долго не показывался. Наконец он вынырнул рядом с ней. Она узнала его. Это был Януш.
– У меня сломана нога, – прохрипела Стася.
Он кивнул, быстро подтянул девушку к себе, схватил верёвку, обвязал вокруг её талии, сильно сдавив кожу, и стал забираться по верёвке вверх, цепляясь за скалу. Добравшись до лестницы, начал тянуть Стасю наверх. Она тоже пыталась цепляться за скользкие выступы, но получалось плохо, поломанная нога висела плетью.
Когда он наконец подтащил её к краю уцелевшей лестницы и схватил, Стася увидела, что его ладони стёрты в кровь. Он освободил её от верёвки, взял на руки и понёс вверх.
Поднявшись на пустошь, парень направился к маяку. Дверь была выбита. Видимо, Януш сделал это, когда искал верёвку.
В комнатке с пультом управления от генератора горел свет, хоть и тусклый, с перебоями. Но здесь слишком дуло в зияющий дверной проём, и Януш занёс Стасю в сам маяк, который страшно гудел и стонал от урагана. Там было темно, зато безветренно.
В техническом помещении парень отыскал сухую робу, которую надел на Стасю, в аптечке обнаружил бинт и соорудил из него и дощечки лангетку на раненую ногу девушки. Кожа на том боку, которым Стасю кидало на камни, была чёрно-сизой, и Януш сорвал с окна шторку, сложил её и аккуратно подоткнул под кровоподтёки, чтобы девушке было удобнее… И только тогда, прислонившись к стене спиной, он сел рядом и откинул голову, стараясь отдышаться…
Над ними рычала буря. Она завывала, металась и колотила в стены. Но в маяке было сухо и пахло пылью…
Стася наконец согрелась и немного пришла в себя. У неё перестали стучать зубы.
– Как ты здесь оказался? – сорванным хриплым голосом спросила она.
– Я почувствовал, что ты в опасности. Отец и брат уехали на машинах в город, поэтому я пошёл пешком…
– Но ведь ты должен был улететь…
– Я не смог, – ответил он глухо, глядя вверх, в темноту маяка.
– А где Ева? – продолжала расспрашивать Стася, пытаясь собрать мысли и сложить в голове мозаику событий.
– Она всё поняла… Она очень хорошая девушка… Но… – он повернулся к Стасе и сказал: – Разве ты не понимаешь: я увидел, что она немного похожа на тебя, но… но не ты…
Он замолчал, зашмыгав носом, а потом продолжил:
– Я с детства хотел увидеть тебя и боялся… Боялся разочарования… Но оказалось, что ты в сто раз лучше выдумки… Я ведь тогда принёс тебе гирлянды, чтобы ты вспоминала обо мне. Чтобы осветить твою жизнь так же, как ты внезапно осветила мою… Но понял, что опоздал… И ничего не мог поделать… – Януш снова умолк, подбирая слова, а потом сказал: – Знаешь, как-то отец подарил мне добротные рыбацкие сапоги. Они были надёжные и прочные. В них было удобно и хорошо… Это была незаменимая любимая обувь… Но через какое-то время мать решила, что они поношенные, больше мне не нужны и выбросила их… И сколько бы у меня после этого не было сапог, я понимал, что лучше тех уже не будет. Можно и не искать… Когда я тебя увидел там, в темноте, в первый раз, я подумал, что ты, как те сапоги, можно и не искать другую – лучше уже не найдёшь… Что это раз и навсегда. Что это сильно и по-настоящему.
Он повернулся к Стасе. Она беззвучно плакала.
– Прости меня, вот я дурак… – расстроенно погладил он её по голове, неловко пытаясь утешить, – не умею говорить и делать комплименты. Обидел тебя… Сравнил с сапогами… Глупо всё получилось… Но я неспециально…
– Нет-нет, – мотала она головой, – я не обижаюсь.
– Ну, хорошо, – обрадовался он и прижал её к себе так сердечно и сильно, что опять испугался, не сломает ли ей что-то ещё.
