Сигита Ульская
О чём молчат ведьмы
Глава 30
…Ей снилось, что она летает. Парит высоко над землёй. Ей дышится легко и свободно, она поднимается всё выше и выше. Радость и беспечность захлёстывают её. И вдруг она попадает в длинные страшные провода. Их много, они исполосовали собой всё пространство. Стася, пытаясь из них выбраться, запутывается ещё больше. Они жалят её, бьют током. Искры разлетаются в разные стороны, прожигая на ней раны. Она бьётся и не может вырваться.
Девушка ощутила, как дымятся органы внутри неё. Она смотрела на свои крылья и видела, как они, испепеляясь, чернеют и рассыпаются. Чувствовала, как стремительно уходит из неё жизнь. Ещё мгновение, и… она камнем полетела вниз…
Проснулась Стася в холодном поту. Открыла глаза, не понимая, где находится, и долго смотрела в черноту потолка, разбирая завалы мыслей в тяжёлой, задурманенной голове. Потом, осознав сон, вскочила и тут же стала звонить бабуле. Сердце стучало в горле от страха. Но телефон не отвечал, а затем и вовсе стал недоступен. Стася начала набирать номер матери. Но её телефон тоже молчал. Предчувствуя что-то ужасное, девушка приняла решение ехать в город прямо сейчас. Она позвонила Стасу. Но он тоже не брал трубку.
«Что же это такое?! Я словно в стеклянной банке. Кричу, а меня никто не слышит…» – подумала она в бессилии, решительно направившись вниз. План созрел мгновенно: ещё не так поздно; она дойдёт до посёлка, попросит Стаса, и он довезёт её до города, потому что автобусы уже не ходят.
Девушка закрыла дом и побежала к лестнице. Всё время, пока шла по пустоши, Стася звонила. Всем, кому могла…
Бывают такие минуты, когда нам отчаянно нужна помощь, вернее, даже не помощь, а чтобы кто-то нас выслушал и успокоил. И самое печальное, если ты в этот момент ни до кого не можешь дозвониться. Так было сейчас со Стасей… бабуля, мать, Стас, Вига, ведьмы… Она набирала и набирала их всех по кругу, но телефоны отвечали длинными гудками или тишиной…
Стася вошла в лес и побежала. Если на пустоши ещё можно было что-то разглядеть, то в лесу стало совсем темно. Она бежала, чтобы не думать, как боится быть тут одна. Добравшись до поломанной сосны, на секунду остановилась, тяжело дыша, вглядываясь в тёмные силуэты деревьев и размышляя. Где-то здесь можно было сильно срезать путь – когда-то ей Стас показывал тропинку. Девушке показалось, что она видит её в просвете деревьев, и с удвоенной силой Стася рванула в чащу. Она слышала своё дыхание и чувствовала, как сильно бьётся сердце в висках. Дорожка сразу потерялась, и Стася бежала уже наугад. Подгоняемая страхом, она неслась так быстро, что у неё закололо в правом боку, а в горле ощутился солёный привкус собственной крови…
Остановилась Стася, только когда из темноты к ней выскочил олень. И он, и она испугались и замерли, глядя друг на друга. Стася пыталась успокоить дыхание, а олень, осторожно переступая тонкими ножками, подошёл к ней совсем близко, и она услышала его мысли: «Продолжай путь за мной!»
Олень повернулся к ней спиной и побежал. Она ринулась за ним, видя только, как мелькает его белое пятно под хвостом. Её хлестали ветки, Стася, спотыкаясь, падала, но вставала и продолжала бежать. Через какое-то время олень прыгнул в сторону и пропал. А Стася увидела сквозь кусты дома́ посёлка. Она вышла к ближайшему фонарю и вспомнила, что у неё есть телефон матери Станислава. Девушка набрала номер, и его мать тут же ей ответила:
– О, Стасенька, дорогая! А Стаса нет дома… Нет, не могу сказать, где он… Ну, ладно, раз срочно надо, то… Он с друзьями готовит тебе сюрприз. Они арендовали старое кафе на пристани, и Стас там. Но только не говори ему, что это я его выдала…
«Стас на пристани. Это совсем рядом!» – обрадовалась Стася и свернула к блестевшему между домами морю.
Старое кафе находилось на отшибе. Оно работало только по выходным, а в рабочие дни, как сегодня, народа в этом уголке не наблюдалось. Кафе было стилизовано под пиратскую шхуну, выстроено в виде большого корабля, окружённого деревьями. На центральную площадку вели высокие ступени. Именно у них на Стасю внезапно спикировал Арон. Оказывается, он всё это время летел за ней. Ворон сильно оцарапал ей плечо. От неожиданности девушка споткнулась и упала, скатившись под ступени в густые кусты. Она схватилась за рану.
Арон как будто растворился, а кто-то наверху вышел из кафе. Это были двое. Они сели на ступеньки прямо над Стасей.
– Уф, как там жарко и душно! Ах, как Стася будет рада сюрпризу! – услышала она ликующий голос Виги.
– Думаю, да, – удовлетворённо ответил Стас, – лишь бы она не узнала о нём раньше времени. Хочется её удивить.
После его слов Стасе стало неловко, и она не решилась дать себя обнаружить, а парень с девушкой продолжали болтать.
– Хорошая наша Стася, – сказала Вига.
– Да. Самая лучшая, – подтвердил Станислав, и Стася в темноте заулыбалась.
– Но только она порой непонятная… Странная, – добавила Вига.
Сквозь доски ступеней Стасе было видно, что подруга сидит в коротеньком платьишке «для соблазнений», как называла его сама Вига. В этом платье, державшемся на двух тоненьких бретельках, её грудь выглядела будто две ягоды на кружевном блюде. Стася замерла, ожидая ответа Стаса.
– Знаешь, Вига, – медленно сказал он, – Стася действительно странная. Она изменила мою жизнь. Я стал другим. И этот другой я гораздо лучше, чем прежний.
– Ты был такой ужасный раньше? – засмеялась Вига.
– Нет, – Стас задумался, его задели слова Виги, – но раньше я был… Не знаю… Мне кажется, я много играл. А сейчас я – настоящий.
Стас подумал о том, что со Стасей он реально стал классным: добрым, благородным, отзывчивым.
– Да, я таких замечательных, как ты, и не встречала, – подтвердила Вига и погладила его по рукаву.
– Ты даже не знаешь, какой я стал, – с сознанием собственного достоинства
ответил Станислав, – сам себя не узнаю и сам собой горжусь.
Они помолчали, но потом Вига продолжила рассуждать:
– Скажи, а тебе не бывает с ней скучно? Она порой говорит такие необычные вещи…
– Иногда она меня ставит в тупик, – согласился Стас, – но, знаешь, я никого так не любил. Она для меня как… как богиня. Она не похожа ни на кого… Какая-то неземная…
– Да что ты! Она самая что ни на есть земная, – обиженно сказала Вига, – только слегонца бывает не в себе. С чудинкой. Даже удивительно, что вы вместе. Вы такие разные. Ты – красавчик, – она погладила его по руке и положила голову ему на плечо. – Можно я прикорну к тебе чисто по-дружески? Я очень устала.
Стася видела, что подруга применяет свои любимые приёмы в соблазнении. Эту схему она наблюдала не раз. Ей хотелось выскочить, возмутиться, закричать, но её словно парализовало. Она с замиранием сердца ждала, чем завершится эта сцена. Ждала, молилась и надеялась.
Станислав погладил Вигу по волосам. Он видел, как она хочет ему понравиться. Он знал это давно. Конечно, Вига была доступной и легкомысленной, но какая же у неё аппетитная грудь. А тоненькое, невесомое платьишко так приятно вре́залось в её тело, которое подрагивало рядом с ним, как вытащенная на берег рыба.
Он не любил её ни капли, но сейчас от неё исходила такая животная магнетическая волна, что парень смотрел на неё как заворожённый. Она ласкала взгляд и будоражила тело.
Вига тоже его не любила, но этот золотоволосый бог волновал её сердце с тех пор, как она увидела его со Стасей. Все красивые мужчины до этого были только её и смотрели с желанием исключительно на неё, один лишь Стас – нет. Никогда она не чувствовала такой сильной ревности, как при виде Станислава, держащего её подругу за талию…
Вига, не дождавшись от парня действий, встала и медленно расстегнула платье. Под ним ничего не было.
Стас тоже поднялся. Какое-то время Стася видела, что он стоит, покачиваясь словно пьяный. Казалось, он задумался.
«Беги! Беги от неё!» – кричала ему про себя Стася, не в силах открыть рот.
Но он её не услышал. Он подхватил Вигу и понёс вверх по ступенькам на «палубу» кафе. Вниз к Стасе упало платье подруги. Оно соскользнуло со ступеней и накрыло ей лицо. Девушка судорожно вдохнула. Ткань пахла духами, которые она подарила Виге на день рождения.
Стася выбралась из ловушки. Она стояла раздавленная и потухшая. Сердце стремительно оборвалось с огромной высоты и разбилось вдребезги на мелкие кусочки, изрезав душу.
Сначала Стася хотела подняться в кафе, но понимала, что увидит там, и не могла сделать себе ещё больнее. Силы вмиг покинули её. Она развернулась и, прихрамывая, пыталась бежать от этого места, но двигалась, словно в замедленном сне. Она плакала и отчаянно хваталась за всё, что попадало под руки, лишь бы не упасть замертво. Она чувствовала, что тело не слушает её команд.
Вы видели подбитых на охоте птиц? Когда они, трепыхаясь, из последних сил, пробуют взлететь. Чтобы вернуться в гнездо. Чтобы всё было как прежде. Но как прежде уже никогда не будет. Они лишь окрашивают землю алым и бьются об неё, бьются, пока не замрут навсегда в страшном и грациозном изломе крыльев. Вот такой сейчас была Стася.
У неё зазвонил телефон. Она автоматически достала его и приложила к уху.
– Стася, ты чего звонила? – услышала бодрый голос матери.
– Волновалась за бабулю. Приснился страшный сон, – потухшим голосом ответила девушка.
– Не волнуйся, Стася. Я только что от неё. Ей делали капельницы. Сейчас она спит.
– Хорошо. Спокойной ночи, мама…
– Спокойной ночи, дочь. Ой, – вспомнила Агния, – кстати, мне тут на работе рассказывали про родителей твоего Станислава. Очень приличные люди. Ты когда его приведёшь в гости?
– Мама… Никогда… Он умер.
– Как?!! Когда?!! Что случилось?!
– Он… для меня… умер…
– Тьфу, дурочка. Разве с такими вещами шутят?! Поссорились, видимо? Ну, помиритесь.
– Вряд ли, – Стася села прямо на поребрик, потому что больше не могла стоять.
– Ой, не усложняй. Ладно, спи. Без тебя хлопот масса, – закончила разговор Агния.
– «Не усложняй», – тускло повторила Стася сама себе.
Она еле встала и поплелась домой. И только Арон, сидящий на ветке рядом, видел, что с её крыльев стекают кровавые струйки, смешиваясь с дорожной пылью и оставляя чёрный след. Арон грустно каркнул, тяжело поднялся с ветки и полетел.
Уже через полчаса он стучал в окно Лесным ведьмам.
Лидия, привстав, сказала Урсуле, лежащей на соседней кровати:
– Открой Арону, он принёс плохие вести.
Урсула подошла к окну и вместе с Ароном впустила в дом лесную влагу. Пахло болотом, прелой листвой, и весь лес пропитался Стасиными слезами.
– В такие моменты иной раз я хочу быть слепой, – тяжело вздохнув, сказала Урсула, – просто слепой, как другие люди. Ничего не чувствовать, не осязать и не видеть…
– Мы все это знали, – подошла к ней Висия в белой сорочке и печально положила голову ей на плечо.
– Мы должны ей помочь. Пойдёмте к ней навстречу. Через час она выйдет к пустоши.
Пока Висия и Лидия собирались, Урсула разожгла очаг.
– Что варить? – спросила она у подруг. – Если Вечное забвение, то к утру ей станет лучше, но оно сожжёт и то тёплое последнее, что связано с Ксенией. Или всё же – Временное облегчение? Но от этого боль просто размоется огромным глубоким синяком на душе…
– А что варили вы мне? – спросила, одеваясь, Висия.
– Вечное забвение. Но ты практически умирала от любви. Ты помнишь? – сказала, надевая плащ, Лидия.
– Смутно, – Висия приложила руку туда, где билось её сердце, и прислушалась. Оно стучало спокойно и холодно. – Порой я всё же хотела бы… помнить… Урсула, прошу тебя, свари Временное облегчение, – попросила Висия.
Урсула накидала в котелок нужных ингредиентов, и уже через десять минут перед ней кипело густое кровавое варево. Она аккуратно перелила его в маленькую фляжку.
– Пойдёмте, – сказала ведьма, – пока доберёмся до Медовой бухты, оно остынет.
Домик под покровом ночи покинули три тени в тёмных плащах и заскользили среди деревьев.
– Поспешим, – нервничала Урсула.
– Успеем, – успокоила её Лидия.
Арон кружил над ними и каркал.
– Он говорит, что она уже вошла в лес, – с тревогой посмотрела на ворона Висия.
Все ускорили шаги и уже через десять минут, запыхавшиеся, стояли у сломанной сосны.
Глава 31
Стасю они увидели издалека. Она медленно брела в чём-то светлом, низко опустив голову и не видя дороги. Стася потеряла где-то босоножки, и её ноги были в мелких порезах от острого гравия, который насыпали при въезде в лес, но она этого не чувствовала.
Когда девушка поравнялась с ведьмами, она даже не удивилась, увидев их, а только подняла на них своё бледное, обескровленное лицо и повалилась им на руки.
Лесные ведьмы легко подхватили её и понесли в Медовую бухту.
…В это время ничего не знающие Вига и Станислав оторвались друг от друга. У него возникла дурацкая мысль: «Зачем? Вообще не сравнить со Стасей… Бред… Скорее бы забыть…» Он посмотрел ещё раз на голое тело Виги и поморщился, вспоминая произошедшее.
– Тебе не понравилось? – спросила девушка, потянув к нему руку.
– Слушай, – он отвернулся, подбирая слова, – как-то всё это глупо. Нелепо. Понимаешь? Я люблю Стасю.
– Да? Но ты же сейчас со мной, – с вызовом сказала Вига. – Или ты забыл о том, что сейчас было?
– Вига… Ты извини. Но давай не будем ничего говорить Стасе. Я очень тебя прошу, – он старался не смотреть на лежащую рядом Вигу. Ему было неудобно, стыдно и противно. Будто он стоит голый на общественной площади.
– Не скажу, не бойся, – Вига вскочила, зло ударила его по макушке рукой и побежала искать платье.
Она нашла его под лестницей. Залезла в какие-то колючки, перепачкалась. Пока вытаскивала платье, оно зацепилось за ветки и треснуло.
– Чёрт! – крикнула Вига, а разглядев, насколько непоправимо испорчен её наряд – дырка оказалась на самом видном месте подола, она топнула в негодовании ногой и ещё раз закричала: – Чёрт-чёрт-чёрт!!!
Она надеялась, что Станислав выйдет на её крики, но он ждал, пока она уйдёт. Вига оделась и сама поднялась к нему.
– Я порвала платье. Ты довезёшь меня до дома? – хмуро спросила она, почему-то тоже боясь встретиться с ним глазами.
– Нет, не довезу, но я сейчас вызову тебе такси, – сказал он, вытаскивая телефон.
И похолодел, увидев сотню пропущенных звонков Стаси. Что он ей скажет? У неё что-то случилось? Сейчас он проводит Вигу и перезвонит.
Та тоже достала телефон и тоже обнаружила пропущенные.
– Стася нас искала, – подытожила она, – чувствую я, что ничем хорошим это не закончится. Зачем я это сделала?! – в отчаянии воскликнула Вига, озвучив вопрос, который крутился и у Стаса в голове.
Он вызвал ей такси, и они сидели, отвернувшись друг от друга, словно два вора, которые украли мешок золота, а оказалось, что в мешке был мусор. И от этого совершённое казалось ещё более противным и бессмысленным. Их немного успокаивало и утешало то, что преступление могло остаться безнаказанным, если они будут держать языки за зубами.
«Единственный человек, который уважал и искренне любил меня, это была Стася. Зачем я так поступила? Ну почему мне так хотелось этого?» – думала Вига, сердясь на Стаса.
А он тихо ненавидел её. «Зачем она разделась? – психовал парень. – Это она виновата. Ведь мне не нравится ни она сама, ни её дурацкие высокомерные манеры. Нет, всё, я больше никогда не изменю Стасе. И решено, я завтра сделаю ей предложение». Этой мыслью утешал себя Стас, когда наконец выпроводил Вигу, посадив её в такси. «Хоть бы завтра она нашла причину не приезжать», – подумал Станислав, глядя вслед уезжавшей машине. И постарался выкинуть Вигу из головы.
Он шёл домой, пытаясь уговорить себя: «Всё это сон, этого не было. Надо забыть и всё. Оправдываться не придётся. Нужно вести себя как ни в чём не бывало». Он попробовал вслух потренироваться, как говорить со Стасей, но голос его дрожал. Когда Станислав чуть-чуть успокоился, он всё же набрал номер телефона Стаси, приготовившись бодрым голосом спросить, что случилось. Но она не отвечала.
Стас звонил ей всю дорогу до дома, писал СМС-ки. Ответа не было. Когда он уже открывал входную дверь, к нему спустилась, зевая, мать. Она запахнула посильнее халат и спросила:
– Ну что, Стасенька тебя нашла?
– А она меня искала? – встревоженно спросил Станислав.
– Да, – растерялась женщина, увидев, как кровь отлила от его лица. – Что случилось, сынок?
– Ты сказала ей, где я? – занервничал он, предчувствуя катастрофу, но всё ещё надеясь на чудо.
– Д-д-да-а-а…
– Чёрт-чёрт-чёрт!!! – повторял он проклятия Виги, стуча кулаком в стену. Его лицо исказилось.
Мать была очень напугана.
– Да что случилось?! Прости меня… Но она тебя искала… И я сказала…
– Мама, ты, кажется, сломала мне жизнь! – закричал он и пошёл мимо застывшей матери к себе в комнату, теперь набирая номер Стаси безостановочно.
«Может, она всё же ничего не знает? И это перед днём её рождения!» – Он ходил по комнате, дёргая себя за волосы, покачиваясь и не понимая, что делать. Ему было страшно, как никогда в жизни.
…Ведьмы занесли Стасю в дом и положили на диван. Лидия нашла полотенце, намочила его и стала вытирать девушке ноги. Урсула приподняла ей голову и заглянула в поблёкшие глаза.
– Стася, ты меня слышишь? – тихо спросила она.
Стася, глядя сквозь неё, мотнула головой.
– Ты должна выжить, Стася. Должна. Это больно, но это не конец света. Стас просто человек, – опустилась перед ней на колени Висия.
– Он подарил тебе крылья. Но он же их и сломал. И всё же они у тебя есть. Им надо только дать зажить, – сказала Урсула, доставая фляжку. – Теперь ты настоящая Ведьма ветра. Первая чаша любви всегда самая сладкая и самая горькая… Отныне только от тебя зависит, сможешь ли ты выпить ещё одну. Захочешь ли. Я не смогла… Пей, ты заживёшь, – она приподняла ей голову и влила в рот жгучий напиток, похожий на тягучую кровь, – пей!
Стася сделала глоток. И по её сосудам заплясал огонь. Она почувствовала, что горит изнутри, как в своём сне. Перед глазами стали расплываться радужные круги, лица стёрлись. Она пыталась привстать.
– Не бойся, – погладила её по голове Висия, – это не убьёт тебя. Просто прижжёт рану, чтобы та быстрее зажила.
Лидия вытащила из маленькой сумочки, висящей у неё на поясе, склянку с мазью и смазала Стасе раны на ногах.
– Спи, Стася, спи, – шептала, гладя её, Урсула.
И постепенно девушка впала в небытие. Словно спала, но слышала, как рядом шептались ведьмы.
– Может, она захочет попытаться простить его? – тихо рассуждала Висия.
– А ты смогла? – спорила с ней Урсула. – Ведь ты же знаешь конец. Простить предавшего, это как пробежать ещё один круг. И вернуться к концу.
– Да, ты права, – зашептала Лидия, – и у Стаси всё будет замечательно. Пусть и не так, как думает она.
Они ещё о чём-то говорили, но девушка уже не слышала их, она крепко заснула, будто провалившись в бездонный колодец…
Глава 32
Проснулась она у себя в постели и первые минуты лежала пустой, незамутнённой, словно тихое лесное озеро, пока вчерашний день всплывал в её сознании. Он появился на поверхности, как нечто страшное, что поднялось со дна разума. Воспоминания запузырились, разлились грязным пятном. Стася нахмурилась, и её лицо исказилось. Неужели это был не сон?
Зазвонил телефон. Она ответила на звонок. Её поздравляли с днём рождения мама и бабушка.
– А что голос такой невесёлый? – спросила Ксения.
– Я только что проснулась, – ответила Стася.
Они пожелали ей отличного праздника. «Это вряд ли, – подумала Стася, – но вам лучше не знать».
Словно после тяжёлого гриппа, она встала и, пошатываясь, пошла в ванную. Сквозь стёкла бил солнечный свет, однако сейчас он ей резал глаза и был невыносим, как во время гриппа. Она без сил села на подоконник, вяло покачивая ногой. Снова зазвонил телефон. Она взяла трубку.
– Стасенька, я люблю тебя, – извиняющимся голосом заговорил Стас, – я не спал всю ночь.
– Мне очень жаль, что ты не спал, – устало сказала Стася.
– Стася, ты всё знаешь?
– Да… Я… Всё… Знаю…
Он молчал какое-то время.
– Мне нет оправдания, – хрипло заговорил он, – но… Я прошу, Стася, прости меня… Если сможешь, прости…
– Стас. Мне очень жаль тебя, и я тебя прощаю…
– Правда? – обрадовался он. – Я так на это надеялся! Стасенька…
– Подожди, я хочу тебе объяснить, – она набрала в лёгкие воздуха, почувствовав, как болит её тело. – Стас… Ты сейчас обращаешься к Стасе, которой больше нет. Она умерла вчера вечером. Я понимаю, что случайно, что никто не хотел… Но ты убил меня. Ты не хотел мне зла, ты просто хотел себе хорошего. И ты вчера это получил. Надеюсь, случившееся стоило того, что сейчас происходит, и тебе хотя бы было хорошо. Я всегда желала тебе счастья. И даже сейчас… Будь счастлив. Но без меня.
– Но, Стася… Я люблю тебя! Как я буду жить без тебя?!
Его слова, словно камни, падающие в воду, оставляли на её душе круги, однако больше не всплывали красивыми цветами на поверхность, как раньше.
– Я прошу тебя, – собрав последние силы, как можно спокойнее сказала девушка, – позаботься о себе. А я позабочусь о себе…
Она отключила телефон и, упёршись лбом в откос окна, заплакала.
Через час, умывшись, Стася спустилась вниз. На диване спали вповалку, прислонившись друг к дружке, Урсула и Лидия. Висии нигде не было. Пройдя мимо спящих ведьм, девушка вышла на веранду. Её всё ещё знобило. Она смотрела на мир, окружавший её, словно на незнакомый. Цветы, деревья, небо… Какое всё яркое, новое, неродное… Чужая планета. Где-то в душе у неё до сих пор тлела слабая маленькая отчаянная надежда вернуть прошлое. Но, оборачиваясь назад, она видела только взорванный чёрный космос. Все те ниточки, которые привязывали её к прошлому миру, были оборваны.
Стася спустилась по ступенькам и шла так, словно ходила впервые. Она с удивлением прислушивалась к новым ощущениям: шершавым камням, касаниям травы, мягкости листьев. Выйдя за калитку, она двинулась к морю. Она шла медленно, измученно. Дойдя до настила, села, отдышалась, потрогала гладкие тёплые доски, зачерпнула пригоршню песка… Потом подошла к морю и долго вглядывалась в его зелёную воду. Стася смотрела, как качаются волны, и покачивалась им в такт, это её убаюкивало. Волны настороженно плескались у её ног и не узнавали, не принимали эту незнакомку, похожую на Стасю. У этой девушки кожа была кислой, голос тусклым, и даже пахла она иначе – красными гвоздиками, холодным дождём и горечью. Это был запах расставания и печали. Море хорошо знало его: им пахла кожа тех, кто бросался в него и больше не боролся. И море принимало их выбор. А потом оно аккуратно выносило на берег их уставшие тела.
Стася зашла в воду и почувствовала всю соль земли. Море обожгло её израненные вчера ноги, но пекло и сердце. Одним рывком её пропорола острая боль навалившегося воспоминания. Стася осела, рухнув, как подточенный водой детский замок из песка, и опять зарыдала. Солёная вода снаружи, солёная вода внутри. Давление между внутренним и внешним мирами выровнялось, и боль распирала не так адски. Душа просто тлела, как тлеет под землёй горящий торф. Медленно, мучительно. Неизбежно.
Долго Стася была в море, и, когда вернулась в дом, ведьмы уже проснулись. Она решила напоить их чаем. Вынесла на веранду посуду, сделала сэндвичи и принесла найденную на кухне в столе плитку тёмного шоколада.
Подруги молча сидели втроём за столом, и было слышно лишь, как звенят ложечки о чашки, когда они размешивают сахар.
– А где Висия? – спросила Стася.
– Она скоро придёт, – уклончиво ответила Лидия.
– Хотите шоколада? – предложила Стася, развернув плитку. – Только он чёрный. Я такой не люблю…
Лидия протянула руку, отломила кусочек и поднесла к лицу, вдохнув его запах.
– Знаешь, – сказала она, – лишь когда я пережила разочарование в любви, начала любить горький шоколад. Моя первая любовь – навсегда с его вкусом… В детстве я обожала молочный шоколад. Само детское счастье было его вкуса. Но горький вызывал у меня непонимание – как такое можно любить?! Что за обман надежд, иллюзия? Как это может носить гордое сладкое имя – шоколад?! И только с возрастом ты начинаешь понимать его вкус. Насыщенные густые аристократические ноты шоколада с тонкой выразительной горчинкой. Он, как сама взрослая жизнь, – яркий, ошеломляющий, с чётким привкусом амертюма бытия. Я люблю жизнь. Но после первой любви она для меня теперь всегда с привкусом горького шоколада.
– Да, – сказала Урсула. – Жизнь полна неожиданностей. Она будто полка с книгами. Никогда не знаешь, что переживёшь, читая следующую главу. Мы выбираем по обложке и первым главам, но порой в книге всё складывается не так, как ожидали. И тогда надо поменять книгу. Надо жить дальше, понимая, что завтра ты можешь прочесть самую чудесную историю своей жизни, даже если сегодня листаешь хоррор. Всё перемелется, Стася, поверь. И очень скоро. Все раны в итоге заживают.
Скрипнула калитка, и среди кустов появилась Висия. Оказывается, она ходила в посёлок и принесла Стасе большой красивый торт. Висия поднялась на веранду и, водрузив на стол коробку, сняла с неё крышку.
– 20 лет – вся жизнь впереди! – сказала она. – Проведи этот праздник одна. Или ты хочешь, чтобы мы остались?
– Нет, пожалуй, я действительно хочу побыть одна, – подумав, ответила Стася. – Не бойтесь, со мной ничего не случится. И спасибо вам. За всё!
Ведьмы встали, собрали вещи, ещё раз поздравили Стасю с днём рождения и отправились к себе в избушку.
Проводив их, девушка опустилась в кресло-качалку и, опустошённая, сидела, глядя на море. Она сходила в дом, налила себе бокал вина, найденного в чулане, принесла большую ложку и, пододвинув торт поближе, сказала сама себе: «С днём рождения тебя, Стася». И стала есть торт ложкой, прямо из коробки, запивая вином.
Опять зазвонил телефон. Это была мать Станислава. Стася подняла трубку.
– Стасенька, девочка! Сын мне всё рассказал… Это ужасно. Прости его! Он так мучается! Места себе не находит… Я прошу тебя, как мать. Он обещает, что больше этого не повторится!
– Я знаю, что не повторится… Я не допущу.
– Но вы были такой красивой парой! Он тебя так любит… – растерянно повторяла женщина.
– Нет, вы ошибаетесь. Он не любит меня. Если бы любил, он бы так не сделал…
– Ты ещё слишком молода… Мужчины просто другие…
– Мужчины, женщины… Все мы одинаковы. Когда любят, не предают…
– Это в тебе говорит юношеский максимализм… У Стаса было помутнение…
– Знаете, я устала, – тихо сказала Стася. И положила трубку.
Она так и просидела до темноты, а потом зажгла огни в саду и пошла на маяк. Поднявшись в нему, опять решилась взобраться на самый верх.
Стася медленно восходила по лестнице, и эхо её шагов гулко отражалось от стен маяка. Выбравшись на балкон, она подошла к парапету. Её окружала темнота. Внизу глухо шумело море, но его не было видно. Словно Стасю погрузили в чернила. Только огни посёлка светились слева. Их далёкий свет делал ей больно, будто они все принадлежали Стасу. Она отвернулась от них, чтобы не видеть и не думать…
Сухой ветер трепал ей волосы, и на неё опять навалилась вселенская тяжесть. Она смотрела вниз, пытаясь разглядеть воду. Рядом с ней на парапет села чайка. Птица долго глядела на Стасю, потом, печально крикнув, исчезла в темноте. «Вот бы скинуться сейчас за ней и всё закончить!» – подумала Стася и сама испугалась этой мысли, отпрянула к двери. На дрожащих ногах она спустилась вниз, зажгла огни маяка, вышла, закрыв дверь, и вскрикнула, когда её обнял кто-то.
Это был Стас. Его машина стояла неподалёку с зажжёнными фарами.
– Стася, ну прости меня. Прошу! – он еле сдерживал слёзы.
Она высвободилась из его объятий и сказала, глядя на его осунувшееся лицо:
– Зачем ты мучаешь меня?
– Я? Я просто хочу быть с тобой. Я борюсь за тебя! И я докажу тебе свою любовь!
– За меня не надо бороться. И доказывать любовь не надо. Это не теорема. Она либо есть, либо её нет.
Стася шагнула к лестнице.
– Но я не хочу тебя отпускать! – сказал он и, схватив её за руку, попытался поцеловать.
А девушка смотрела на него с таким ужасом и даже, как ему показалось, омерзением, что он бессильно отпустил её.
– Стася, ты такая жестокая…
– Нет. Я просто другая. Уезжай. Ты делаешь мне сейчас больно…
Она решительно зашагала вниз.
– У меня есть шанс всё исправить? – крикнул он ей вслед.
– Не знаю, – честно ответила она и скрылась в темноте.
Когда Стася вернулась домой, открыла ноутбук и заглянула в почту, она увидела очень много писем с поздравлениями. И первое было от Виги. Сначала Стася хотела сразу стереть его, но зачем-то открыла.
Это было длинное письмо. Вига извинялась и корила себя, она писала, как любит подругу, что хочет восстановить их дружбу и что «когда-нибудь Стася поймёт её и простит…»
Прочитав послание, от которого ей не стало легче, Стася пообещала себе, что никогда больше не будет читать писем от людей, сделавших ей больно. Легче от таких извинений не становится, они вызвали в Стасе чувство стыда. За поступок Виги и за то, что она думала, будто после произошедшего можно, как в детстве, сцепиться мизинцами, прикоснуться лбами и произнести заветное: «Мирись-мирись-мирись и больше не дерись…» И всё. Всё будет забыто…
Стася опять смотрела невидящими глазами на лампочки в саду и вдруг, вспомнив совет Лидии, принесла лист бумаги, ручку и стала писать письмо.
«Подруге, предавшей меня» – вывела Стася начало.
Спасибо тебе за то, что ты была в моей жизни. Нас связывали тысячи приятных воспоминаний. И я, действительно, всегда считала тебя лучшей своей подругой. Нет, даже, скорее, единственной. Спасибо тебе за тот урок, который ты мне преподнесла, хоть он и был самым жестоким за всю мою жизнь. Надеюсь, я чему-то научилась. Но то, что он меня изменил навсегда, – это точно. Наверное, я буду иногда вспоминать наши вечерние прогулки и искренние посиделки, когда мы могли рассказать друг другу абсолютно всё. Я буду вспоминать наши телефонные разговоры и переписку до самого утра. Буду иногда думать о наших шутках, которые понимали только мы… Я буду всё это помнить с чувством большого сожаления. Но всё кончено. Прощай. И пусть тебя окружают те, кого ты достойна.
Закончив письмо, Стася снова заплакала, и слёзы, скатываясь по носу, закапали на текст, размывая буквы… Но этими слезами ей не дали насладиться в одиночестве. Позвонила Катарина – её ночная собеседница. Она хотела поздравить Стасю с днём рождения, но, услышав её голос, воскликнула:
– Что случилось?! Что-то с бабушкой?!
– Нет, – ответила упавшим тоном Стася.
И вдруг её прорвало. Она говорила и говорила. О Виге, о Станиславе. О своей любви, о предательстве… А Катарина её внимательно слушала и сочувствовала.
– Ты слишком добрая, Стася, я бы их поколотила прямо там, – возмущённо сказала Катарина. Она долго не могла успокоиться и ругала Вигу и Стаса последними словами.
