Шая Воронкова
Голос ненависти
– Только песня и струна, только песня и струна.
И Кайрис горланит их, забывая о стеснении. Ей хорошо – и она наконец-то на своем месте.
Глава 14. Особый заказ
698 год, Оттепельник, 25
Раньше Кайрис никогда не задумывалась, зачем люди убивают друг друга. Достаточно было знать, зачем это делает она сама. Но стоило начать работать наравне с остальными, как оказалось, что зачастую люди желают своим ближним смерти из-за сущих пустяков. Чтобы не отдавать долг, отомстить за проигрыш в скачках, заново жениться… Виконта заказали из-за рыбы.
Кайрис стоит, скрытая в тени и почти слившаяся с темнотой, и разглядывает неподвижную водную гладь. В этом здании без окон с потолком, уходящим вверх ровным куполом, ужасно душно. Горячий влажный воздух будто бы липнет к коже плотной пленкой. Говорят, виконт потратил порядочное состояние, дабы построить все так, чтоб можно было прогревать бассейн. Впрочем, кроме него и небольшого стула в помещении больше ничего нет. Прямоугольное каменное углубление в полу занимает почти всю поверхность, оставляя только узкие полоски «суши» по краям. Кайрис стоит у одной из стен и вглядывается.
Казалось бы, внутри должно быть темно, но вода источает мягкое сияние, будто бы блуждающее из одного угла в другой. В тишине раздается тихий плеск, и воду на мгновение рассекает огромный ярко-розовый плавник, чтобы вновь уйти на дно. Кайрис отчетливо видит, как там, под водой, неторопливо разворачивается гигантское продолговатое тело, все покрытое сиренево-желтыми полосами. Цвета такие насыщенные, что даже при слабом свете глазам становится больно. Говорят, в Малии все твари такие, так что глубия не исключение.
Рыба делает круг, вновь выныривая – в этот раз над водой показывается голова. Массивные челюсти, пасть, полная тонких иглистых зубов, мутно-белые глаза – малийская тварь похожа на чудище из детских сказок. А еще ее чешуя источает слабый, даже притягательный свет, будто гнилушка. Все-таки у богачей явно непорядок с головой. Только безумец станет тратить кучу денег, чтобы привезти такую тварь с другого конца света.
Дверь тихо скрипит, и Кайрис мгновенно отступает в угол, за одну из колонн, обвитую плавными выпуклыми линиями. Сердце невольно подскакивает и ухает вниз словно в кувырке. Мгновение – и дверь впускает внутрь виконта, а после мягко закрывается за его спиной.
Виконт Зеррас, помедлив, неторопливо шествует к бассейну, подсвечивая себе маслянистым фонарем. Этот человек больше напоминает старое, узловатое дерево: дряхлый, сгорбленный, с копной седых волос. Свет фонаря падает на сморщенное лицо, похожее на запеченное яблоко. Кажется, жизнь едва теплится в виконте – как остывающие угли – и хватит мелочи, чтобы ее задуть. Но старый хрен держится так уже долго, не желая вставать с места хозяина этих земель. Так что его смерть заказали его собственные дети, уже давно видавшие отца в гробу. Ну и рыба эта, конечно: неясно, стала ли она последней каплей или просто под руку подвернулась, но, судя по просьбе гостя, экзотический питомец виконта нервы всем изрядно потрепал.
Старик подходит совсем близко, на расстояние вытянутой руки, и садится на стул. Чуть поерзав, с кряхтением откидывается на спинку и ставит фонарь на пол. Тот мигает, пуская по каменному полу оранжевые отблески. Тварь выныривает, будто чуя близость добычи, и подплывает вплотную к высокому кованному бортику, в который утыкается мордой. Они молча разглядывают друг друга – рыба и человек. По коже невольно бегут мурашки.
– Ну что, красавица моя, скучала? – ломким и надтреснутым голосом, будто сухой лист, спрашивает виконт.
Кайрис невольно вздрагивает в своем углу, но, ясное дело, старик обращается к рыбе. Та щерит острые зубы. Жабры на боку заметно трепещут.
– Ну-ну, дорогая, не надо, – продолжает старик. – Надеюсь, эти лодыри тебя хорошо покормили?
От этого странного разговора становится не по себе. Словно бы подглядываешь за тем, как кто-то рыдает. От происходящего веет одиночеством и ослабевшим разумом. Впрочем, о кормежке… Кайрис бесшумно отлипает от стены и скользит вперед, стараясь не издавать ни звука.
Чудище вдруг наваливается на решетку, заставляя ту задрожать и будто бы накрениться. Сияние вокруг рыбы становится пугающим. Кайрис замирает.
– Что с тобой, рыбонька? – удивленно привстает виконт.
Зилай! Наследники должны были оставить рыбу голодной, но это вскрывается слишком рано. Если решетка не выдержит сейчас… Надо ускориться, пока Зеррас не поднял тревогу. Кайрис пользуется замешательством и приближается вплотную, безмолвной тенью застывает за сгорбленной спиной. Тварь, явно почуяв второго человека, начинает бесноваться: поднимает фонтан брызг и заставляет воду бурлить, будто котелок на огне.
– Да что за?..
Виконт оборачивается. Они с Кайрис сталкиваются взглядами, будто два зверя, идущих с разных сторон одной и той же тропы. Какое-то мгновение оба цепенеют от неожиданности.
– Стра… – начинает виконт, но слишком медленно и тихо. Закончить он не успевает.
Кайрис приходит в себя раньше и, схватив старика за шиворот, толкает его прямо спиной на решетку.
Тот не успевает ни вскрикнуть, ни даже взмахнуть рукой. Иссушенное тело, оказавшееся даже слишком легким, отлетает назад, словно тряпичная кукла. Натужно заскрежетав, заранее подпиленные прутья обламываются, и виконт падает вниз. Раздается громкий плюх, и вода поглощает оборвавшийся крик.
Всплыть Зеррасу уже не удается. Рыба, сверкнув зубами, мгновенно накидывается на добычу, и старик исчезает в бездонной пасти. Раз – и все заканчивается. Только расходится по воде, расплываясь, красное пятно. Плавник, вспоров алую гладь, исчезает на дне, и все затихает. Рябь медленно успокаивается, и лишь тревожное сияние гуляет над кровавой водой.
Кайрис дрогнувшей рукой вытирает пот. Фух, чуть не сорвалось. Пора уходить – если кто-то слышал шум, то может заглянуть. Безмолвная черная тень выскальзывает из здания и, избегая патрулей, перебирается через стену, чтобы исчезнуть в ближайшем лесу.
До «Кабанчика» Кайрис добирается рано утром. В такое время обычно никого из посетителей нет, и этот раз – не исключение. Перед крыльцом она застает редкое зрелище: Нири, Варгала и Монаха, не пытающихся перегрызть друг другу глотки. Они даже колкостями не обмениваются, что вообще возводит происходящее в разряд невозможного. Однако Кайрис почти сразу понимает, что происходит: они играют в кошачьи салочки. Она останавливается на приличном расстоянии и наблюдает.
На ступеньках спиной к дороге сидит большая пушистая кошка и вылизывает толстый хвост. Кажется, она полностью увлечена процессом. Варгал и Монах расположились на деревяных ящиках неподалеку и переговариваются шепотом. Нири же медленно и осторожно, чуть согнув колени, крадется по земле. Его грудная клетка еле шевелится, а ноги переступают с места на место мягко и почти бесшумно. До кошки остается всего пара шагов. Кайрис наклоняется и, подобрав с земли камушек, запускает в стену таверны. Мяукнув и подпрыгнув на месте, кошка исчезает в переплетении улиц.
– Проклятье! Кто это сделал? – гневно озирается по сторонам Нири. – Хватит ржать!
Монах заливисто хохочет, чуть ли не падая с ящика. Варгал рядом с ним сдержанно улыбается.
– Угадай.
Повертев головой, Нири натыкается взглядом на Кайрис. Он обиженно поджимает губы.
– Я тебе это еще припомню, Голдан.
– Ты должен мне двадцатку, – радостно заявляет Монах.
Нири с возмущением поворачивается к нему.
– Ты что, опух, Святой? Вы же видели, это Голдан ее спугнул.
– Голдан – не Голдан, а подкрасться ты не смог, – пожав плечами, спокойно подмечает Варгал.
– Но он вмешался!
– «Я подкрадусь к кошке, и она не заметит». Ни слова про Голдана.
– Да идите вы!
– Мы-то пойдем, но за твой счет, – задорно смеется Монах.
Поняв, что спор разгорается похлеще костра на сухих поленьях, Кайрис хмыкает и проходит мимо, в уже привычную дверь. Удивительно, но в их логове никого не оказывается. Осмотревшись по сторонам и с удовольствием потянувшись, Кайрис подходит к большой деревянной доске, прибитой к стене у стола.
Та разделена кривыми росчерками от ножа на четыре части. Кайрис вырывает вогнанный рядом кинжал и склоняется над полоской, помеченной именем «Голдан». Поудобнее перехватив рукоять, она вырезает на дереве перечеркнутый глаз, галочку, сломанное колесо и корону. Не попалась страже, выполнила пожелания гостя, подстроила несчастный случай и убила благородную цель. Тянет на все десять баллов. Кайрис улыбается и присматривается к тому, как идут дела у остальных.
Нири обзавелся двумя коронами с перечеркнутыми глазами и одним шлемом – стражник, значит. Хорошо идет, паршивец. У Варгала несколько капель – работа, выполненная с ядом – и одна сломанная стрела. Похоже, жертва умерла до исполнения приговора. Монах, видно, ленился, потому что разжился только одним мешком – всего-то купец. Кайрис довольно цокает языком. Что ж, ее дела неплохи.
Такое развлечение придумал Нири – наверное, самый большой любитель споров и соревнований во всем городе. И сумел заинтересовать всех, кроме Ярраса, обозвавшего затею «балаганом». Кайрис неторопливо вгоняет нож на место, раздумывая, дождаться ли Ярраса или просмотреть ждущие выполнения задания самой. Именно в этот момент раздается мягкий звон колокольчика. Кайрис замирает и медленно поворачивается. Колокольчик, висящий над дверью в исповедальню, вновь вздрагивает в воздухе. Проклятье! И, как назло, никого нет. Кайрис лихорадочно оглядывается по сторонам. Что делать? Позвать кого-то? А вдруг гость уйдет? Она вдруг отчетливо понимает, что никогда не принимала заказы сама и даже не уверена, что делать. Тренькнув в третий раз, колокольчик замолкает.
Кайрис сглатывает и быстро подходит к двери. Помедлив, как перед прыжком в глубокое озеро, она решительно нажимает на ручку. Дверь поддается, пропуская ее в тесное темное помещение. Быстро чиркнув огнивом, Кайрис зажигает слабо светящий фонарик с опускается на скамью.
– Я… вас слушаю, – чуть запнувшись, говорит Кайрис. Руки некуда девать, и она сцепляет их в замок.
Тишина. Кайрис неловко ерзает на стуле, пытаясь взять себя в руки. Ей начинает казаться, что все это – шутка, и по ту сторону стены никого нет. Или вообще тот же Нири.
– Граф Велийский.
Голос звучит так внезапно и оказывается таким низким и тяжелым, что Кайрис вздрагивает. Кажется, будто незнакомец не просто произносит слова, а лязгает металлом по металлу.
– Что?
Вот дурья башка! Само вылетело. Кайрис запускает пальцы в волосы и стискивает их от стыда.
– Цель – граф Велийский, – повторяет гость чуть более раздраженно, отчего к металлу прибавляется зимняя стужа.
Тут Кайрис, наконец, осеняет. Граф Велийский, владелец самой большой коллекции драгоценностей во всей стране. Его имя настолько на слуху благодаря роскошным нарядам и неприличным выходкам, что о графе знают даже портовые моряки и шлюхи – особенно шлюхи. А еще Велийский – дальний родственник короля.
– Это очень сложный заказ… Я… э… это будет дорого стоить, – окончательно выбитая из равновесия, лепечет Кайрис.
По ту сторону раздается шуршание, и в прорезь падает тяжелый мешочек, громко звякнув.
– Я знаю расценки, – небрежно бросает гость.
Кайрис незаметно выдыхает. Хорошо, ведь она не имеет ни малейшего понятия. Чиркнув имя цели на листе, Кайрис берет в руки мешок, и тот приятно оттягивает ладонь.
– Какие-то пожелания? – стараясь не звучать взволнованно, спрашивает она.
– Пусть он умрет на балу герцога Керского. Ах да, мое тайное имя – Лилия.
От услышанного у Кайрис пропадает дар речи, а когда появляется вновь, гостя уже нет – лишь тишина. Бал герцога, на землях которого они находятся – губа не дура. Кайрис еще какое-то время сидит и прислушивается, а потом выходит наружу, совершено озадаченная. Герцог, граф, имя какое-то… Ее тут же встречают три пары любопытных глаз.
– Вы посмотрите, трусишка Голдан принял заказ, – не упустив шанса поддеть, ехидно протягивает Нири. – Штанишки не промочил?
– А по-моему, он язык проглотил от счастья, – смеется Монах.
Яррас, успевший прийти и даже расположиться на своем любимом стуле с широкой спинкой, смеривает Кайрис проницательным взглядом.
– А ну-ка оба замолчите, – беззлобно командует он. – На кого заказ?
Яррас достает из-под одной из досок толстенную книгу учета, куда они вписывают заказы, и макает неясно когда вынутое перо в чернильницу. Теплота тут же пропадает из чужих глаз, остается только сосредоточенность. Кайрис невольно ежится. А что, если она допустила ошибку? Но что уж теперь поделать…
– На графа Велийского, – не сумев скрыть волнения, говорит Кайрис. Раздается смешок, но Нири тут же замолкает – видно, понял, что она не шутит. – На балу герцога Керского.
Она даже ждет хохота, но никто не смеется. Нири с Яррасом многозначительно переглядываются.
– Надо связаться с главой, – как непреложную истину говорит Яррас.
Нири с кислым видом кивает.
– Значит, надо проклятого Вела искать. Один Зилай знает, где он сегодня обкуривается.
– Смотри, услышит – и как в прошлый раз тебе фингал поставит.
Монах хихикает.
– Да я специально не увернулся, хер бы он в меня попал.
– Ну-ну.
Кайрис, пытающаяся собраться с мыслями все время, пока длится перепалка, наконец отмирает.
– Подождите! – прерывает она поток оскорблений, повышая голос. – Разве глава не Яррас? Да чего смешного?
Последняя фраза тонет в громком гоготе. Даже Яррас не сдерживается и похохатывает, держась за бока. Кайрис угрюмо проходит к столу, бросает мешок с оплатой на стол и садится. Монеты громко звякают. Чужое веселье продолжается еще какое-то время, пока все не успокаиваются. Нири плюхается на стул и закладывает руки за голову.
– Яррас, а я и не знал, что тебя повысили. То-то ты задницу Велу лижешь. Словечко замолвил?
– Стал бы я тогда тебя терпеть, – усмехается Яррас, поглаживая бороду. – Тем более, это ты у нас по задницам специалист, куда уж мне.
– А кто тогда ты? – спрашивает Кайрис.
– Корбинатор, – с довольным видом выпаливает Монах, решивший сесть прямо на столе.
– Координатор, – поправляет Яррас. – Сядь нормально, Святой.
Тот печально вздыхает, но слушается. Яррас степенно кивает и продолжает:
– У нашей гильдии много ячеек по всей стране. Каждая имеет своего главу. Рядовые члены ячеек друг друга не знают, между собой знакомы только главы. Но даже они никогда не встречаются с Королем, хозяином всей гильдии, напрямую – только связываются через посредников.
От переизбытка информации в висках начинает давить, и Кайрис трет их, пытаясь ничего не забыть.
– Зачем такие сложности?
Нири пренебрежительно фыркает.
– Ну ты и дурак, – высокомерно заявляет он. – Чтоб всех разом не перебили.
– На случай предательства, – поясняет Яррас. – Если посадить только одно, хоть и очень большое, и крепкое дерево – срубят его, и конец. Зато когда много небольших саженцев…
Стоит признать, в этом есть здравая мысль.
– Так. Значит, ты координатор нашей, эм, ячейки. Решаешь, кто, куда и зачем. Зилай его знает, что делает глава, но мне все равно не ответят, – начинает перечислять Кайрис. – А Вел…
– Вербовщик твой любимый дымолюб, – перебивает ее Нири. – Ищет, у кого зубы поострее, и тащит сюда. Да в наморднике, чтоб своих не кусал. Ну и посредничает между нами и главой, да.
На словах про намордник Нири рисует в воздухе что-то, очень уж похожее на паутину. Кайрис ежится. Значит, у других тоже этот невидимый ошейник на шее? Неужели тут все не по своей воле? Или процедура обязательная?
– Да, Вел ищет таланты. Мало мечом махать. Нири в высшем обществе, как рыба в воде, и самый ученый из нас, Варгал везде проникнет и яды делать мастер, Монах вообще особенный.
– А ты?
– В глаз белки со ста шагов.
Яррас хитро усмехается. Смутное чувство крепнет где-то на задворках сознания. Если все такие мастера, то она-то среди них почему? Вел не дурак, это Кайрис уже успела понять. А все остальные – тоже удивляются или знают, в чем дело? Кайрис прищуривается, но в итоге решает не спрашивать.
– А как она называется? – задумавшись, она ляпает первое, что пришло в голову.
– Кто?
– Ну, гильдия. Или ячейка.
Яррас пожимает плечами:
– Никак.
– В смысле? – не понимает Кайрис.
Нири смеривает ее ехидным взглядом:
– А ты чего ждал? Наверное, какого-то пафосного дерьма вроде «Длани ночи» или «Кровавой розы»? Может, нам еще и форму особую носить, чтоб каждая собака узнала? Одинаковые пуговки, как в гимназии.
Он кривится, явно вспомнив что-то неприятное из прошлого. Несмотря на неодобрительный взгляд, Яррас согласно кивает.
– Когда не знаешь, кого ловить, намного сложнее поймать.
Кайрис замолкает, пытаясь уложить полученные знания в голове. Нири откидывается назад, покачиваясь на стуле взад-вперед.
– Ты ему что – ничего не объяснял, старик? А весь из себя такая важная курица.
– Я был занят, – с легкой задержкой уходит от ответа Яррас. – В общем, передадим главе весточку и начнем готовиться.
Даже от Кайрис не укрывается, как спешно от перескакивает на другую тему. Она приглядывается и только сейчас замечает, что лицо Ярраса какое-то осунувшееся, а под глазами пролегают черные круги. Вентонец выглядит очень изможденным и будто выжатым насухо. Чего это он? Заказ был сложным?
– И все-таки – зачем дергать главу? До этого и сами справлялись.
– До этого заказов такого уровня не было. Надо оповестить верхушку, вдруг у кого-то с графом договор. Тогда придется отказать гостю. Он же назвал тебе тайное имя?
Точно. Совсем запамятовала. Кайрис произносит странное прозвище, и Яррас кивает, делая пометку в книге учета.
– Когда выйдет срок, придет и произнесет его, если захочет свою плату назад.
Монах, успевший задремать от скуки, вдруг встрепенувшись резко распахивает глаза. Проходит всего мгновение, и он вновь выглядит бодрым, будто бы вообще не засыпал.
– Особенный заказ? Опять переезжа-ать, – уныло тянет он, зевая. Но дурное настроение долго не задерживается: взмахнув рукой, парнишка оживляется. – Зато, может, это будет второй этаж. Или подвал! Вот бы подвал, да, Яррас?
Старый вентонец добродушно треплет Монаха по голове.
– Переезжать… – задумчиво тянет Кайрис, оглядывая уже ставшие привычными чучела и доску с достижениями.
– Тебе не об этом надо думать, а о том, как вы с Нири убьете этого графа, когда глава достанет вам приглашения.
Услышанное заставляет Кайрис поперхнуться. Она так резко поворачивается в сторону Ярраса, что шея неприятно хрустит. Кайрис потирает ее ладонью, мысленно ругаясь на Ярраса и весь мир вместе взятый.
– Чего это я должен работать с этим дураком? – не остается в стороне Нири. – В прошлый раз нас чуть не загребли из-за него.
– Потому, что я так сказал.
Удивительно, как Яррас умудряется сочетать в голосе полное отсутствие угрозы и благожелательность с воистину стальной твердостью. Нири, не впечатленный, вздергивает подбородок.
– Это не тебе от стражи потом бегать, – сварливо говорит он.
Кажется, Нири спорит просто ради самого спора. Кайрис поджимает губы.
– Пусть тогда Нири один идет, раз такой умный.
Яррас вздыхает, глядя на них, как на неразумных детей.
– Голдан, нельзя на такое дело одному идти. Кто-то должен страховать и, если что, внимание перетягивать.
– А остальные…
Яррас веско качает головой.
– Варгал – зениец, Святой – тут и объяснять не надо, а я светился.
– И все равно… – не успокаивается Нири.
Яррас, в этот момент скребущий подбородок ногтями, опускает руку и поворачивается в сторону вентонца.
– Наклонись-ка, кое-что на ухо скажу, – размеренно зовет Яррас.
Нири фыркает и с самоуверенным видом наклоняется. Но чем дольше Яррас говорит, тем меньше от этого бахвальства остается. Под конец Нири уже смотрит вниз, пряча глаза. Кайрис с удивлением следит за этой переменой, не веря тому, что видит. Но что еще более поразительно – Яррас при этом остается все таким же доброжелательным и расслабленным.
– Понял? – спрашивает он.
– Понял, – хмуро цедит Нири и садится обратно.
– Вот и прекрасно.
Яррас с кряхтением откидывается на спинку стула, и только тогда на его лице вновь проступает усталость и что-то еще, отдаленно напоминающее тревогу. Что же это с ним?
– А меня не узнают? – поколебавшись, вдруг спрашивает Нири.
Кайрис удивляется еще больше. А должны? Остальные воспринимают вопрос, как само собой разумеющееся. Впрочем, если Яррас говорил, что Нири в высших кругах «как рыба в воде», этому должны быть причины. Яррас, успевший прикрыть глаза, отмахивается от чужого беспокойства.
– Не должны. На балу все будут в масках. Правда, они закрывают только глаза и нос, но… – Яррас медлит. Когда продолжает, Кайрис слышится в его тоне отголосок печали. – Тебя сейчас сложно узнать.
По лицу Нири пробегает мрачная тень, прежде чем он хмыкает – а потом резко становится собранным и серьезным, как пес, взявший след.
– Мы с Монахом пойдем уши погреем, – говорит он, поднимаясь. – Дай отмашку побыстрее, до бала всего две недели.
Они исчезают в проходе – прямой, как струна, Нири и скачущий, как мячик, Монах. Яррас нехотя поднимается тоже, хрустя коленями. Прежде чем уйти, он хлопает Кайрис по плечу.
– Не обращай внимания на Нири, Голдан, – подбадривает он. – Все ошибаются. Хотя если будешь делать это слишком часто, придется прикопать.
Он беззлобно улыбается и тоже уходит. Кайрис остается одна посреди пустого помещения.
– Нет-нет-нет, еще раз! – останавливает ее Нири, махая рукой в воздухе.
Кайрис раздраженно разгибается, так и не доведя поклон до конца, и ее терпению приходит конец. Она резко поворачивается к вентонцу, впиваясь в того взглядом. Нири сидит на стуле: закинул ногу на ногу и упер руку в лоб так, что половина лица скрывается в ладони. Указательный и большой пальцы трут виски. Сидит так уже значительное время и не меняет позы, даже когда Кайрис срывается.
– Сколько можно? Это уже десятый раз! – злится Кайрис.
– Двенадцатый, – со вздохом поправляет ее Нири, отнимая руку от лица и зачесывая волосы назад. – Кто виноват, что ты двигаешься, как мешок картошки? Хотя, если подумать, это оскорбляет картошку…
– Я тебя сейчас сам в картошку превращу!
– И она все равно справится лучше, чем ты, – ехидно отвечает Нири. – Ладно. Смотри еще раз. Чем дольше я тут торчу, тем меньше партий смогу сыграть.
И тем меньше денег просадишь. Конечно, Кайрис этого не говорит, а лишь мрачно готовится наблюдать за поклоном. Они начали подготовку спустя пару дней от появления заказа, получив-таки отмашку от Ярраса. Но, Зилай его побери, кто мог знать, что у благородных все так сложно?
Весь их план похож на чудную измовскую игрушку. Чтобы проникнуть на бал, Нири и Кайрис придется притвориться мелкими баронами и по поддельным приглашениям пройти внутрь. Благо, всех титулованных особ не помнят, да и маскарад, играет на руку. Уже внутри, пользуясь примерными планами замка, одному придется заманить графа в укромный уголок, пока второй перетягивает на себя внимание гостей. Роль отвлекающего Кайрис легко отдает Нири, и тот обещает устроить скандал или еще что-либо подобное.
Одно грустно: придется действовать без клинков и яда. Первое не пропустят, как и что-то вроде кольца, использованного на свадьбе, а второе не подмешать незаметно. Приходится остановиться на специальном шелковом шнуре, который легко спрятать под одеждой. Однако, чтоб прикинуться благородным, надо вести себя, как они, и это оказывается настоящим проклятьем. И вот – они здесь.
Нири легко поднимается со стула и встает напротив – вытягивается так, будто проглотил палку. Заложив одну руку за спину, он плавно наклоняется, описывая правой ногой полукруг, а руку выгибая, будто крыло. Это все выходит так легко и естественно, как дыхание. В такие моменты все синяки, царапины, ушибы и неряшливость будто исчезают, и Нири преображается так кардинально, что все сомнения в его благородном происхождении пропадают.
Невольно приободренная этим, Кайрис пытается повторить движения, но Нири почти сразу же прерывает ее, хлопая в ладони.
– Ну нет, неправильно. Зилай, зачем ты горбишься, как бабка? – вентонец с разочарованным стоном падает на стул. – Это невозможно. Если бы учитель это увидел, он бы повесился.
– Учитель?
Нири откидывает голову на спинку, прикрывая глаза. Свет от ламп и черные тени делают черты его лица тяжелыми и будто высеченными из камня, но улыбка смягчает впечатление.
– Да, тот, который меня этикету учил. За каждую ошибку лупил по рукам розгой, ублюдок. Обязательно смоченной в воде, чтобы больнее. Потом я ходил с красными полосами на ладонях и ронял перо. За это следом и от мастера по каллиграфии доставалось… – Нири морщится, а потом растягивает губы, и улыбка превращается в ухмылку. – Так радовался, когда на сукина сына заказ появился, что подчистую все жалование продул. Да и Зилай с ним.
Кайрис удивленно вытаращивается на вентонца. Тот никогда не рассказывал про прошлое – и уж тем более про свое детство. Почему-то казалось, что оно было беззаботным, но, с другой стороны, разве счастливчики оказываются тут?
– А родители его не уволили?
Нири резко садится, будто был очень далеко и теперь вдруг вернулся. Кайрис успевает пожалеть, что подала голос.
– Ты что – дурак? – досадливо спрашивает он. – Отец сам приказал меня лупить. Ему были нужны лучшие результаты.
Нири коверкает последнюю фразу, явно подражая чужому голосу. Становится видно, что он опять закрывается, словно захлопнувшаяся раковина, а значит, больше ничего не расскажет. Поняв это, Кайрис неохотно возвращается к поклонам. И тут хлопок двери впускает внутрь Ярраса с Велом.
– Как идет подготовка? – с любопытством спрашивает первый, здороваясь кратким кивком.
Нири тут же кривится, будто ему под нос сунули засохшее дерьмо и предложили понюхать.
– Да легче валенок в карты играть научить!
Яррас усмехается, поглаживая усы.
– А ну-ка покажи, Голдан.
После всех попыток делать это решительно не хочется. Вел, внимательно наблюдающий из-за спины Ярраса, радости не добавляет. Кайрис, уже порядком измученная, мрачно выпрямляется, повторяя очередность движений в голове. Наклон, правая нога, рука. Может, если сделать все правильно, ее оставят в покое? Кайрис глубоко вздыхает и кланяется, стараясь скопировать движения Нири. Судя по тому, как он цыкает, выходит так себе. Закончив, она вздергивает голову и с вызовом глядит на Ярраса. Этот дурацкий этикет уже в печенках сидит. Пусть хоть слово скажет.
– Сойдет, – неожиданно для нее самой говорит Яррас и поворачивается к изумленному Нири. – Он кем едет? Мелким бароном из тех, кому титул за заслуги пожаловали? Ну вот и все. А как с танцами успех?
– С танцами? – восклицает Кайрис, услышавшая про них впервые.
Нири окидывает ее быстрым взглядом и, явно прикинув, что убивать Кайрис сейчас – только меч тупить, скрещивает руки на груди.
– Скажет, что не танцует, – сдавшись отрезает он. – Если и этому учить придется, я сам на его могиле станцую.
– Вот и ладно, – Яррас примирительно хлопает Нири по плечу. – Пойдем-ка пропустим по кружечке.
– Ты угощаешь? – тут же оживляется Нири, падкий на бесплатную выпивку.
Яррас благодушно кивает, подхватывая вентонца под руку, и конец разговора услышать не удается. Кайрис провожает их сперва недоуменным, а потом задумчивым взглядом. Когда две тени – одна длиннее, другая короче – исчезают за дверью вслед за хозяевами, она переводит взгляд на скучающего Вела и спрашивает:
– Что надо?
Тот хмыкает:
– Ты стал умнее. Жаль.
Он вальяжно проходит к столу и приглашающе манит следом Кайрис. Она не противится: несмотря на то, что пол дня только кланялась, как заводная измовская игрушка, ноги гудят от усталости, а голова – от переизбытка информации. Кайрис падает на стул, и тот издает протяжный скрип, будто живой. Она утирает рукавом лицо и выжидающе смотрит на Вела. Тот снимает с пояса ножны, и Кайрис сразу их узнает по контуру в виде шипастых обвивающихся стеблей. Прямо как человека, чье лицо уже видела. Она вздергивает бровь, едва сдерживаясь, чтобы не вздрогнуть. Воспоминания о встреченном отпоре все еще свежие, и даже находиться в одном помещении с мечом не хочется.
– Опять? – спрашивает Кайрис напряженно. – Вел, что происходит?
Выматывающее обучение не добавило ей терпения, которое и так давно на исходе. Вел молча пододвигает меч ближе.
– Осмотри его, – просто говорит он.
Гнев становится физически ощутимым, будто тяжелый дым, обжигающий легкие. Кайрис кратко выдыхает сквозь зубы и одним пальцем отпихивает меч подальше.
– Объясни, что происходит, – напирает она.
– Тебе что, так сложно сделать то, о чем просят, щенок? – Вел тоже начинает злиться. – Я ведь могу просто тебя заставить.
По холодку, скользнувшему по спине, Кайрис понимает – действительно может. Но, против обыкновения, это не остужает ее пыл, скорее наоборот – дым в груди поднимается выше, опаляя горло. Она получит ответы сегодня. Кайрис фыркает и откидывается на спинку стула, сложив руки на груди. Показное безразличие дается ей с трудом – аж виски заламывает.
– Ну и валяй, – бросает она, глядя на Вела в упор. – Я этого меча не коснусь. Хотел узнать, буду ли я им сражаться? Нет, не буду. Можешь проваливать.
Конечно же, она блефует, не уверенная даже, что это сработает. Ставит все или ничего, как принято в картах. Вел окидывает ее новым взглядом, заинтересованным, и вдруг кивает.
– Даже слишком умнее. Ладно. Все равно придется рассказать, – снова хмыкает он, постукивая по столу пальцами. – Думаю, ты уже знаешь, что кого попало я не вербую. Зачем мне слабые и беспородные щенки? А ты, уж поверь мне, без своего таланта немногим ценнее камня. Главе очень нужно, чтобы ты поговорил с этим мечом. Как понимаешь, такие приказы не обсуждаются.
– Чтобы я… поговорил? – и тут до Кайрис доходит. Талант. Ну конечно! Сердце екнуло от страха и волнения, птицей затрепетав в груди. – Откуда ты знаешь? Есть еще такие, как я? Кто?
– А-па-па! – прерывает поток вопросов Вел. – Сначала меч.
Кайрис поспешно кивает и хватает холодную как лед рукоять. Картина наконец-то начинает складываться, словно кто-то собирает ее из обрывков, которые по отдельности кажутся непонятными, а вот соединившись… встают на места. Новые вопросы жгут ей язык, и от нетерпения меч чуть не вываливается из пальцев. Кайрис делает глубокий вдох, заставляя себя успокоиться.
Вел наблюдает за ней с уже нескрываемым любопытством, будто ребенок за ярморочным фокусником. Чужие глаза блестят, ловя отблески ламп. Ладно. Если что-то пойдет не так, Кайрис просто сразу же вынырнет. Она прикрывает глаза, отгораживаясь от остального мира. С трудом уняв внутреннюю дрожь, Кайрис тянется вглубь, туда, где теплится отголосок чужого сознания.
