Шая Воронкова
Голос ненависти
Солнце пригревает кривые ветви яблони, и его красноватый свет пляшет на верхушке реденькой кроны. Вдохнув свежий, сочный, будто спелые ягоды, воздух, Кайрис с удовольствием присаживается в переплетении корней. Немного отдохнув и успокоив сердце, она немного медлит, вынимает меч и кладет на свои колени. Умиротворение просыпающейся природы настраивает на задумчивый лад. Лучи тут же начинают плясать на металле, рассыпаясь в стороны красивыми отблесками. Прикрыв глаза, Кайрис будто тянется вперед, хотя внешне ее тело не движется с места. Звуки тут же приглушаются, будто она нырнула в озеро. Уже привычно отстранившись от реальности, Кайрис обращается к мечу с зовом. Первые мгновения она встречает только молчание, но когда уже почти отпускает свою силу, по нервам ударяет странное ощущение. Внутри будто слабо вздрагивает струна.
«Хватит меня звать».
Голос Швеи отдает какой-то застарелой усталостью и едкостью. Кайрис вздрагивает от удивления, нить чужого сознания едва не ускользает.
«Я не буду с тобой говорить».
– Почему? – невольно повышает голос Кайрис.
Будто на контрасте Швея отвечает ей слабым эхом, затихающим с каждым мгновением. Так звучит голос удаляющегося человека.
«То, что я тогда поддалась, не значит, что теперь мы заодно. Я просто… перестала вмешиваться».
Хочется повторить все тот же вопрос, но вместо этого Кайрис задает другой. Она наклоняется, горбя спину, и сухо цедит:
– Тебя бы переплавили. Ты все еще не веришь мне?
Проходящая мимо женщина с тазом мокрой скрученной одежды округляет глаза и ускоряет шаг. Ее длинная юбка колышется на ветру. Кайрис запоздало понимает, как странно выглядит взлохмаченный неряшливый парень, сидящий на земле и говорящий сам с собой. Но в глубине души Кайрис на это совершенно плевать. Она с легкой грустью разглядывает меч, и мозолистые пальцы нежно оглаживают шершавую рукоять.
«Верю».
Кайрис вздрагивает, как от пощечины, когда спокойный, переполненный достоинством голос раздается у нее в голове. Не столько от удивления, сколько от этого смирения и даже прощения, что ли. А Швея продолжает:
«Я хорошо служила своему хозяину. Лучше быть переплавленной и служить ему дальше, чем попасть в руки к нечестному человеку».
Как удивительно – когда-то эти слова могли принадлежать Кайрис. А теперь, получается, она сама стала тем, кого когда-то презирала? Кайрис сжимает челюсти и тут же вновь расслабляет. Перед внутренним взором предстает Швея. Кайрис представляет ее, как статную, гордую женщину с мудрыми печальными глазами. Непреклонно верную принципам. Пальцы Кайрис замирают, и она убирает руку. Почему-то в этом жесте чудится смутное уважение.
– Даже зная, что ты исчезнешь? – негромко уточняет Кайрис, то ли не веря, то ли просто не понимая.
Даже когда Кайрис не находила в себе силы жить, она боялась смерти, всепоглощающего ничто. Как можно этого не бояться, отлично зная, что именно это тебя и ждет? Ведь меч точно не может надеяться на чертоги богов.
«Да. Разве у людей не так же? Никто не бессмертен».
Швея отвечает не задумываясь, будто давно приняла решение и сумела с ним примириться. Это невольно вызывает уважение. Затихающий голос на мгновение становится громче, когда Швея спрашивает:
«Почему ты выбрала именно меня?»
Одиночество в одно мгновение наваливается на плечи Кайрис, будто груда камней, придавливая к земле. И, хотя связь со Швеей теряется, Кайрис все равно отвечает:
– Потому что больше никто не ответил.
За городом ветер гуляет намного свободнее, со свистом проносясь между деревьев. На самом краю леса, среди спиленных веток, выкорчеванной земли, кривых пеньков и кусков коры Кайрис находит Вела. Он сидит на одном из пней, распластывая руку ладонью вниз на спиле, и играет в веселую игру: быстро-быстро тыкает лезвием между пальцев. Острие ударяется с глухим стуком, мелькая в воздухе, будто мотылек. Это развлечение на удивление популярно среди не совсем дружащих с законом: как местных, так и чужаков.
Вел любит эту игру, и иногда Кайрис кажется, что кинжал тоже получает от этого удовольствие. Лезвие Шила блестит, ловя солнечные лучи, словно ухмыляется. Время от времени даже удается поймать тень эмоций оружия: азарт и желание попасть. Вел об этом, понятное дело, не знает, но он явно испытывает от самой возможности щекочущее удовольствие. Услышав ее шаги, Вел размахивается и с силой вонзает кинжал – по дереву идет трещина. Совсем близко к коже.
– Пришел? – хмыкает он и, вытерев лезвие о рукав, прячет в ножны. – Садись.
Вел хлопает ладонью по пню напротив. Вздохнув, Кайрис опускается, стараясь не выдавать нетерпения, хотя едва заметно подрагивает. Вел это явно замечает, но виду не подает. Только слегка откидывается назад, закладывая руки за голову. То, как беспечно он открывает горло и живот, всегда немного напрягает. Будто специально дразнится, зная, что бояться нечего.
– Ты хотел знать, к кому наняться, Голдан? – потянув время, наконец говорит Вел. – Я слышал, герцог Иларисс ищет воинов для набега на соседа. Его владения совсем недалеко.
Радость побеждает разум, и Кайрис, не сдержавшись, выпаливает:
– Значит, он наймет меня? Да?
Вел поглядывает на нее с хитрой насмешкой.
– И когда же ты собираешься в путь? – будто невзначай спрашивает он.
Кайрис поднимает голову, пытаясь прочесть эмоции на чужом лице, но Вел смотрит в другую сторону, и сделать это не удается. Кайрис передергивает плечами, ловя прохладный ветер и наслаждаясь тем, как он гонит мурашки по шее.
– Наверное, через месяц, – помедлив, отвечает она задумчиво, сама не до конца уверенная.
На какое-то время воцаряется тишина, и становится слышно, как по тракту невдалеке едет скрипучая телега – каждая спица колеса будто стонет при повороте. Они сидят, вслушиваясь, пока скрип не затихает вдали. И тут Вел внезапно подбирается, будто кошка перед прыжком, смахивая всю ленность. Это перевоплощение всегда завораживает, хотя Кайрис успела привыкнуть к этой его черте. Задумавшись, даже пропускает чужие слова мимо ушей – приходится переспрашивать.
– Я говорю, не хочешь ли немного деньжат? До герцога еще добираться, да и кольчугу купить надо, – говорит Вел.
Возразить нечего – учитель как и всегда оказывается прав. Кайрис уже было открывает рот, чтобы согласиться, но в итоге медлит. Слишком уж своевременное предложение, и это вызывает подозрение. Кайрис прищуривается, глядя на Вела в упор, но тот то ли так хорошо держит лицо, то ли действительно говорит без подвоха, что ничего заметить не удается.
– И что же… нужно делать? – настороженно спрашивает она, чувствуя себе зайцем, осторожно пробующим лапкой листья над капканом.
Вел, напротив, лучится спокойствием и доброжелательностью, что в его исполнении напрягает еще больше.
– Ничего такого. Надо просто забраться в чужой дом, – говорит Вел тягуче, будто Зилай, соблазняющий грешника. Заметив, как Кайрис нахмурилась, он добавляет: – Воровать ничего не надо, наоборот – ты кое-что оставишь. Как понимаешь, хозяину эта вещь не принадлежит.
– Подстава? – все внутри восстает против такого предложения, и Кайрис подскакивает на ноги, но под пристальным взглядом опускается обратно. – Я не буду это делать.
Почему-то хочется сохранить хоть что-то, что будет отличать ее от других крыс. Выбирая дорогу наемника, Кайрис готова была убивать в честном бою, но совсем не готова втыкать кинжал в спину, исподтишка.
– Чего это? Подкидывать – не воровать. Да и… – Вел с интересом рассматривает свои пожелтевшие ногти, а потом хмыкает: – …разве тебе впервой нарушать закон?
Чужие глаза многозначительно указывают на невзрачные ножны. Кайрис сжимает челюсти, и ее мышцы напрягаются, но рука так и не выхватывает Швею, замирая на бедре. Нельзя показывать свои эмоции настолько явно. Кайрис качает головой, заставляя себя делать это очень медленно.
– Нет уж.
Пролетающая мимо пчела с глухим жужжанием опускается на рукав и, шустро пошевелив лапками, взлетает опять. Ее мохнатое тельце растворяется в воздухе черной точкой. Наблюдение за насекомым заставляет немного прийти в себя.
– Значит, у тебя есть другой способ подзаработать? – интересуется Вел.
Его слова подают идею, и Кайрис все-таки поднимается на ноги, пружиня о землю. А ведь есть. Там, под городом, всегда будет процветать торговля, и Кайрис может вернуться туда в любой момент. Придержав качнувшиеся ножны, она поворачивается к Велу спиной, хотя от этого все тело моментально напрягается, и позволяет себе немного показать зубы – ответить с плохо скрываемым превосходством:
– Есть. Зилай с тобой, Вел, я не ввяжусь в это дерьмо.
Кайрис ждет всплеска злости, даже нападения, но не смешка.
– Меч добыл, а как был трусом, так и остался. Все боишься штанишки замочить? – свысока бросает Вел.
Рука Кайрис тут же оказывается на рукояти, и она предостерегающе лязгает мечом. Вел перестает смеяться, и хоть это может быть просто совпадением, Кайрис чувствует удовлетворение.
– Во второй раз это не сработает, – говорит она, почти возмущенная тем, что Вел попытался повторить трюк, сработавший при ограблении.
Это кажется лучшим моментом, чтобы уйти, и Кайрис делает пару шагов в сторону, когда чужие слова догоняют ее в спину.
– Неужели? Значит, тебя заинтересует цена, – говорит Вел так уверенно, будто Кайрис уже согласилась.
Любопытство берет верх, и Кайрис позволяет себе буквально одно мгновение промедления, тем самым совершая главную ошибку. Она дает Велу озвучить сумму. И от услышанного глаза широко распахиваются сами собой. Даже навскидку подсчитав, Кайрис понимает: чтобы заработать такую сумму, ей придется не один месяц прозябать в сырости и темноте, продавая товар. А тут столько за один раз… Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но что, если Вел не врет? Одним махом удастся заработать на хорошую кольчугу и спокойную дорогу. В конце концов, даже если Вел врет, это действительно не кража. Уж в этот раз Кайрис будет осторожна и просто убежит в случае чего. Страх и жадность борются в ней, будто два волка – ожесточенно, безжалостно. И в итоге жадность побеждает.
– Сог-гласен, – выдыхает Кайрис.
Чуть от волнения не сказала «согласна», дура. Только после этого она оборачивается. Вел смеется, пофыркивая в кулак, но его глаза остаются такими же холодными, как ледяные осколки.
Глава 10. Внутри паутины
697 год, Посадник, 20
Тонкая серебряная цепочка ловит отблески луны, и янтарные блики застревают меж мелких звеньев, переливаясь, когда Кайрис шевелит пальцами. Белый продолговатый камень на цепочке тяжелый и похож на каплю застывшего молока – или на крупную жемчужину. Он такой гладкий и приятный на ощупь, что Кайрис не может удержаться, продолжая гладить его подушечками пальцев. Наверняка это работа хорошего мастера, стоящая больших денег. На одном из звеньев виднеется вентонская вязь – принадлежность к роду. Если б Кайрис не знала, что никакой перекупщик не возьмет вещь с такой отметкой, она бы просто сбежала с украшением.
Несмотря на ночь, на улице душно, и теплый ветер похож на лошадиное дыхание. Потерев переносицу, Кайрис в итоге прячет украшение в карман. Вел сказал просто оставить это в нужном доме и уйти. Когда она спрашивает, почему он не сделает все сам, если это так просто, Вел морщится.
– Ногу повредил во время драки. Идти рисково, а дело срочное.
Уходя, он действительно как-то странно припадает на правую ногу, но Кайрис так и не верит чужим словам до конца. Наверняка большую часть награды к рукам прибрал, а рисковать не хочет. От мысли о награде едва ли слюни не текут. Кайрис хрустит пальцами, разминая руки, и еще раз окидывает нужный дом взглядом. Она сидит на крыше соседнего здания, удерживая равновесие, так что обзор хороший.
Двухэтажный дом огорожен невысоким заборчиком, что уже подсказывает: статус хозяина выше обычного ремесленника. По слухам, которые удалось собрать, здесь живет довольно богатый человек. То ли некий искусный мастер, то ли благородный – но позволить себе такой дом может. На заднем дворике, свернувшись калачиком, дремлет рыжий пес, чем-то похожий на Костолома. Его спина медленно вздымается и опускается, а лапа подрагивает во сне. Пес стал решающей причиной откинуть мысль о взломе двери – и, судя по всему, не зря. Мимо пролетает птичка, и острые уши тут же дергаются, а тупая морда вертится по сторонам в поисках нарушителя покоя. Сон пса оказывается слишком чутким. Кайрис облегченно выдыхает, когда тот засыпает обратно.
Кинув последний взгляд на оранжевый лунный круг, Кайрис вздыхает, ловя рыбный аромат, принесенный ветром из порта. Нечеткие очертания луны расплываются из-за легкой дымки облаков. Наконец, чуть приподнявшись, Кайрис делает первый шаг. Чтобы не оступиться, приходится просчитывать каждое движение, скупыми шажками приближаясь к самому краю. Дом маячит впереди – тени на стенах колышутся, пересекая решетки, закрывающие окна.
Не дойдя до конца крыши пару шагов, Кайрис делает краткий вдох. Он будто обжигает горло, заставляя сердце затрепетать. Кайрис стискивает кулаки и разбегается, лишь у самого края сгибая колени и пружиня от поверхности. Руки взмахивают в воздухе, сердце подскакивает к горлу, и Кайрис на какой-то миг будто зависает в пустоте. Мир смазывается. Мгновение – и подошва мягко ударяется о крышу. Кайрис почти без труда удерживается, не падая, и со вздохом облегчения разгибается. Ноги все еще немного гудят, но она не обращает на это внимания. Переждав, пока вновь очнувшийся пес успокоится, Кайрис спускается вниз, к окошку чердака.
На невзрачных ставнях, плотно закрывающих выемку, висит тяжелый амбарный замок. Короткий козырек не смог защитить металл от дождя, и тот проржавел. Видно, хозяева так полагались на забор и пса, что забыли простую истину: умный вор не всегда идет понизу. Взлом замка оказывается легче, чем перышко. Услышав тихий щелчок, Кайрис осторожно снимает замок со ставен и кладет на крышу. Створки без труда отходят в сторону, и в лицо ударяет поток затхлого пыльного воздуха. Сквозь полумрак видны нечеткие очертания каких-то ящиков и досок. Утерев нос, Кайрис задерживает дыхание, чтоб не выдать себя кашлем. Изогнувшись, она просовывает сперва одну руку вместе с головой, потом вторую, и, извиваясь змеей, проползает внутрь.
Только полностью забравшись в помещение чердака, Кайрис поднимается на колени. Ладони, рукава, рубаха, штаны – оказываются в тонком слое пыли и кусках паутины. Кайрис кое-как вытирает лицо тыльной стороной ладони, встает и еще раз оглядывается. Благодаря открытым ставням внутрь падает квадратик света, выхватывая из темноты очертание дверцы в полу. Медленно переставляя ноги, чтобы не скрипеть, Кайрис подходит ближе. Наклоняется, стирает с дверцы пыль и осторожно тянет за ручку. Раздается тихий скрип петель, но больше ничего не происходит. Похоже, закрыта на защелку с той стороны.
Выругавшись себе под нос, Кайрис достает из голенища нож и поддевает щеколду просунутым в щель лезвием. Сердце ускоряет свой бег, и его грохот отдается в ушах, заставляя кровь в висках пульсировать. Кайрис медленно тянет дверь на себя, и ее взору предстает хлипкая лесенка. Пыль осыпается вниз, кружась в столбе света. Полдела сделано.
Мелкая дрожь спускается от макушки к пяткам, постепенно охватывая все тело. Кайрис поворачивается спиной, хватаясь за край проема пальцами, и нащупывает ногой первую перекладину. Дерево выдерживает ее вес, хоть и пугающе шатается при каждом движении. Еще пара ступеней – и Кайрис оказывается в чистеньком коридоре. Вышитые золотистым цветы в рамах слабо мерцают в свете луны. Окна такие огромные, что весь коридор поделен на узкие и широкие полосы оконными решетками.
Стараясь не попадать на свет, Кайрис начинает медленное движение вдоль стены. Дом спит, и вокруг не раздается ни звука. Дойдя до конца коридора, Кайрис замирает на мгновение перед тем, как спуститься по ступеням на первый этаж. Собственные шаги кажутся слишком громкими. Выглянув из-за лестницы и удостоверившись, что внизу пусто, Кайрис крадется к двери столовой. Странно, что заказчик выбрал именно это место, но какое Кайрис до этого дело?
Дверь поддается, почти готовая заскрипеть, и Кайрис проскальзывает внутрь. Почти все место занимает длинный широкий стол, утопающий в пятнах света и тени. Из-за ветра, колышущего занавески, они постоянно шевелятся, перемещаясь и меняя форму, будто странные существа, похожие на гигантских ящериц. Завороженная, Кайрис на пару мгновений застывает на пороге, но, мотнув головой, скидывает оцепенение и подходит ближе. Стол пуст, только белая с желтыми узорами скатерть простирается на всю его длину.
Кайрис останавливается у самого высокого стула, предназначенного для хозяина дома, и нащупывает в кармане цепочку. От волнения та то и дело выскальзывает из пальцев, прежде чем ее удается вытащить. Кайрис медленно выдыхает, расслабляя пальцы и позволяя цепочке соскользнуть на деревянную поверхность. Тихий звон утопает в темноте. Готово. Кинув последний взгляд на оранжевые блики, Кайрис поворачивается к двери.
– Стоять!
Еще на первых звуках чужого голоса она начинает реагировать, но все равно не успевает. Стоит двери хлопнуть, как глаза ослепляет ярко-оранжевая вспышка. Кайрис отступает, заслоняясь рукой, и в это мгновение колени подгибаются от резкого удара, будто их пронзает молния. Кайрис падает срубленным стволом, с грохотом прикладываясь об пол спиной. Весь воздух вышибает, и мир идет белыми пятнами. Кайрис сдавленно стонет, изо всех сил стараясь сделать вздох. Всего один глоток… хотя бы один… Это желание затмевает все остальные, так что, когда она, закашлявшись, делает вдох, на глазах выступают слезы. Только тогда Кайрис понимает, что лежит, перевернутая, на животе. Волна холодного ужаса захлестывает с головой. Кайрис дергается, пытаясь подняться на ноги, но только ударяется о пол подбородком. Зубы клацают.
– Не рыпайся, – цыкает кто-то сверху, и жесткая веревка стягивается вокруг запястий, врезаясь в кожу.
Нет! Только не это! В этот момент разум оставляет Кайрис, отодвинутый в сторону животным страхом, и она начинает беспорядочно махать ногами. Пару раз мазнув по воздуху, носок сапога все-таки попадает в цель. Слышится вскрик и следом за ним – ругательства.
– Дерьмо! Ах ты, ублюдок, я тебе сейчас эту ногу в задницу запихну, – грозно обещает кто-то, прикладывая Кайрис о пол головой.
В глазах темнеет, и рот наполняется кровью вперемешку со слюной. Она продолжает метаться, как зверь, запутавшийся в силках, но с каждым мгновением все слабее.
– Хватит, Плешивый. Нам же сказали его не трогать, – второй голос стелется, будто шелковый.
– Да я не сильно.
Плешивый с кряхтением поднимается и вдруг отвешивает сильный пинок. Живот поджимается, и Кайрис со стоном силится поджать ноги к груди, неспособная унять дрожь. Чужие шаги удаляются. В глазах начинает медленно проясняться. Кайрис замирает, пережидая боль, и пытается осмотреться. Кто они? Что происходит? Из-за связанных рук шея и плечи напряжены, и даже слабое движение пальцем отзывается все туже стягивающейся веревкой. Повернуть голову тоже не удается. Приходится только прислушиваться. Шаги стихают, потом раздается скрип досок и довольный возглас.
– Ага, а вот и цепочка. Эта ж?
Приложив еще одно усилие и даже застонав от напряжения, Кайрис кое-как перекатывается на бок. Неподалеку стоит немолодой мужчина в небрежно наброшенной и явно дорогой одежде. Неужели хозяин? Но ведь Вел сказал…
Подозрения, зародившиеся на краю сознания, не успевают развиться – один из стоящих рядом с хозяином стражников, дождавшись кивка, подает голос:
– Тогда мы забираем вора, – говорит он змеиным тоном.
Этот, второй, кажется более высоким по званию, чем Плешивый, и выражается внятнее. Кайрис вздрагивает. Чужие слова действуют, как пощечина.
– Но я не собирала… – выпаливает она и в ужасе сжимает челюсти.
Опять чуть не проговорилась! Мысли испуганно мечутся в голове. Только теперь Кайрис замечает, что держит стражник – серебряная цепочка с «молочной» каплей ловит блики оранжевого света, испускаемого масляным фонарем, стоящим на столе. Носящиеся по стенам тени похожи на драконьи крылья и всплески пламени.
– Уважаемый господин сообщил, что видел кого-то, подозрительно крутящегося возле его дома. Мы устраиваем засаду – и ловим тебя, нагло захапавшего семейную драгоценность, – начинает лениво перечислять этот змей. – Отпираться бессмысленно. Поднимай его, Плешивый.
Того не приходится дважды просить. Недобро улыбаясь, стражник подходит поближе, и меч вяло покачивается на его бедре. Меч… Кайрис резко скашивает глаза и понимает, что осталась безоружна. Грубый рывок заставляет клацнуть зубами, и она едва удерживается на ногах. Зилай, что же делать?.. Как влипла! Как же она влипла! Мысли мечутся, будто зверьки в западне, не находящие выхода. Фамильная драгоценность. Не чужая безделушка, а вещь, принадлежащая хозяину дома.
Свет фонаря падает под ноги расплавленным железом. Все тело ноет, ушибы расцветают болью, но Кайрис будто не чувствует ее из-за удушающей злости. Это все-таки случилось. Вел ее предал.
Остальное проходит будто в тумане: стражники протаскивают ее сквозь переплетение ночных улиц, в ратушу, а потом – после того, как сидящий на посту чиркнул что-то пером на бумаге, – в темницу. Больше всего Кайрис боится, что ее силой разденут, но стражник только обшаривает все тело, заставляя передернуться, – и она остается одна в каменном мешке. Сперва Кайрис ругается и бросается на дверь, потом костерит Вела, но стоит гневу спасть, как ему на замену приходит страх. Только просидев какое-то время, забившись в угол, Кайрис окончательно смиряется и успокаивается. По крайней мере, в этой «клетке» она одна. Кстати, почему это? Не много ли чести обычному вору? В голову ничего путного не лезет – ни одной догадки. Остается просто ждать.
В темнице оказывается сыро, и стойко пахнет трухлятиной. Окошко над самым потолком горит прямоугольником бледного лунного света, рассеивающегося где-то наверху – большая часть помещения так и остается погруженной в полумрак. Кайрис сидит на прибитой к стене лежанке с ногами, скрещенными таким образом, чтобы стопы не касались пола, от которого тонкими щупальцами поднимается холод, и бросает кусками хлеба в крыс. Сухари настолько черствые, что, кажется, могли бы убить, если как следует прицелиться. Наверное, стоит метить в висок. Бесполезные, но жестокие мысли будто придают Кайрис уверенности.
За проведенное здесь время – полночи или больше? – Кайрис успела обследовать каждый угол своей «клетки», только поэтому и нашла плесневелые сухари. Зилай знает сколько они тут пролежали… Отлипнув от стены и немного поводив плечами, чтобы размяться, Кайрис вновь возвращается к своему незатейливому занятию. С трудом отломив кусочек, она замирает. Тело будто каменеет, лишь едва заметно шевелится грудная клетка при дыхании.
Мгновение, другое – и в воздухе раздается цокот маленьких коготков. Протиснув свое гибкое тельце в дыру в стене, в темницу выбирается крыса. Отряхнувшись, она ведет носом – видно, как усы подрагивают в воздухе. Не заметив ничего опасного, крыса проходит вглубь. То ли Кайрис действительно так отточила свое умение затаиваться подобно хищнику, то ли просто настолько пропахла здешней вонью, что тварь ее не почуяла, – не важно. Почти не размахиваясь, Кайрис чуть двигает запястьем, прицельно бросая свой «снаряд». Угодив в тощий бок, кусочек хлеба отлетает в сторону и катится по полу. Взвизгнув, крыса серой тенью просачивается обратно в дыру и исчезает. Кайрис со вздохом откидывается на стену, чувствуя, как тянущаяся от камня сырость прорастает сквозь тело невидимыми ледяными сосульками. Опять сбежала.
Как бы ни было глупо, но не удается не чувствовать черной зависти к твари, способной в любой момент отсюда выйти. Да и вообще идти, куда угодно. Кайрис раздраженно потирает переносицу. Проклятый Вел, чтоб его Зилай на вертеле жарил! Если удастся выбраться, она уж ему припомнит! Кайрис невесело хмыкает: если отсюда куда и деваются, то только на виселицу. А она повелась, как наивная селянка. Деревенщина. Кайрис прищуривается, стискивая кулаки – злость опять начинает распаляться в ее груди. Но в этот раз вместе с ней приходят и мысли. Зачем это все Велу? Подставлять никому не известного щенка, за которого даже стража не заплатит награду, возвращать подвеску хозяину, которая и так ему принадлежала… Для чего? Догадки рассыпаются, как ничем не скрепленные соломинки на ветру.
Свет в окошке начинает сереть – время близится к утру. От волнения Кайрис тянется к поясу, на котором обычно висел меч, но, конечно же, его там не обнаруживает. Она опять вздыхает, в этот раз рвано. Одно хорошо – Швея надежно спрятана. Кайрис не рискнула брать ее на дело – и не зря. Так, может, и выйдет отбрехаться… Надежда все еще продолжает трепетать в груди, хоть и совсем слабо, как затухающая свеча. Ведь кража кражей, но стоит солнцу достичь середины неба – отвар прекратит действовать. А когда все узнают, что она… что она точно никакой не Голдан… Что будет?
Кайрис мотает головой. Нет, так недолго и головой повредиться. Пытаясь отстраниться, она возвращается к своему развлечению с крысами, но раз за разом мажет. Тем временем из окошка, будто рваные стяги, начинают падать красноватые тени. Совсем чуть-чуть осталось. Кайрис уговаривает себя, что никто не посмеет к ней притронуться, что она и сама – оружие, но от страха предательски сжимается живот. В порыве достигшего высшей точки напряжения Кайрис до хруста ломает черствый хлеб и, размахнувшись, швыряет сухарь в стену. В то же мгновение тяжелая дверь со скрежетом открывается. Сухарь дробится на части, и большая падает прямо под ноги открывшему. Стражник, скривившись, переступает через объедки, хрустя крошками.
– Вставай, – грубо бросает он и, заметив, как Кайрис открывает рот, предупреждающе щурит глаза. – Молча.
Она поднимается, разминая затекшие конечности и, не удержавшись, бросает на стражника злобный взгляд.
– Куда меня? – хмуро спрашивает Кайрис.
Неуловимым движением защелкнув на ее запястьях кандалы, стражник сплевывает на пол.
– На виселицу! – ржет он и, насладившись проскочившим на лице Кайрис испугом, бросает куда-то за дверь. – Ха-ха! Нет, ты видал?
Второй стражник угодливо гыгыкает – едва удается сдержаться и просто угрюмо потопать в коридор. Дверь захлопывается, и они идут дальше сквозь пятна света, падающие вниз от факелов. В воздухе к вони нечистых тел и сырости примешивается запах гари. Вертя головой по сторонам, Кайрис с удивлением понимает, что все остальные камеры отгорожены только решетками, а еще в каждой по кучке людей. Она же сидела одна в каменном колодце. Так почему же?
Пока Кайрис ведут мимо других узников, они успевают обменяться взаимными оскорблениями. Узкий коридор, вонь, слабое освещение и угрюмые рожи по ту сторону решеток – все буквально давит на плечи, заставляя сердце заходиться в нервном ритме. Стражники поворачивают за угол и вдруг останавливаются напротив ближайшей двери.
– Пошел! – гогоча, кричит один из них прямо в ухо.
И, схватив Кайрис за шкирку, как котенка, впихивает внутрь комнаты. Дверь заунывно скрипит за спиной. Кайрис влетает сразу на середину, с трудом тормозя и едва удерживаясь на ногах. Отбросив отросшие пряди с глаз, она поднимает голову. На мгновение кажется, что над кузницей склонилась – настолько жаркое красное марево застилает глаза. Все: стягивающие запястья кандалы, страх, боль, опасность быть повешенной – отходит на второй план. Остается лишь человек, развалившийся на стуле. Кайрис почти звериным рывком бросается вперед, пытаясь сбить сидящего плечом. Мир резко смазывается, и лицо впечатывает в твердую поверхность. Вспышка боли проносится сквозь все тело, заставляя задохнуться.
– Глупо, как и всегда, – говорит Вел, не спеша убирать свою руку с ее головы, которую прижал к столу. – Оставьте нас.
Удивительно, но голос Вела остужает – красная завеса спадает, и Кайрис успевает заметить удаляющихся стражников, пораженно качающих головами. Дверь вновь скрипит, выпуская их наружу и одновременно запирая Кайрис внутри. Эта комната превращается в самую настоящую банку с пауками. Кайрис дергается, силясь высвободиться, но это не удается до тех пор, пока Вел сам не отпускает ее. Стоит давлению пропасть, как во рту разливается солоноватый привкус крови. Вел спокойно обходит стол кругом и садится обратно, потягиваясь, будто кот. Кайрис с трудом отрывает голову от поверхности и поднимается, тяжело дыша. Скривившись, она сплевывает кровь на пол.
– Ублюдок! Что, лижешь этим псам сапоги? – говорит Кайрис, с явственным отвращением кивая в сторону двери.
Вел хмыкает и со стуком кладет на стол призывно блеснувший на свету небольшой ключ. По форме тот идеально подходит к замочной скважине на кандалах. Кайрис впивается в него жадным взглядом.
– Тебе тоже стоит этим заняться, – сощурившись, с улыбкой говорит Вел. – Если не хочешь станцевать в петле, конечно.
Гнев вспыхивает с новой силой, но Кайрис только выдыхает сквозь зубы. Она наклоняется, опираясь руками о стол так, что кандалы тихо звякают, и упирается в Вела глазами.
– Знаешь, куда ты можешь этот ключ себе засунуть? Чего руки не освободишь, боишься? – говорит она, понижая голос. И, увидев полное отсутствие реакции на чужом лице, добавляет, не удерживаясь: – У твоей мамаши, наверное, глаза с зеленцой.
Вел улыбается, будто не расслышал слов, – и вдруг по-хищному хватает Кайрис за горло. Чужие пальцы сдавливают шею, заставляя рвануться и закашляться. Разбитая губа, ранка на которой успела покрыться коркой, вновь лопается. Кайрис слизывает выступившую каплю. Вел не дает ей отстраниться. В нос ударяет запах жженой травы и дыма. Он продолжает улыбаться, но от внимательного взгляда по спине бегут мурашки.
– Забываешься. Я не твои дружки. Будешь зубы скалить – выбью, – все так же спокойно, хоть и с ощутимой угрозой говорит Вел, одним рывком дергая Кайрис вниз. Хватка усиливается, и на ее глазах выступают слезы. – Я предлагаю сделку.
Кайрис дергается, пытаясь отстраниться, и злобно смаргивает слезы.
– Иди ты со своей сделкой к Зилаю в задницу! – сипит она, огрызаясь скорее машинально.
Есть ли вообще выбор? Кайрис упрямо шмыгает носом, и на стол падает пара красных пятнышек. Похоже, что-то повредила… Вел закатывает глаза, разжав пальцы так внезапно, что она плюхается на стул, не удерживаясь на ногах.
– Ничего лучше этих детских обзывалок не придумал? – хмыкает Вел, явно выражая свое отношение к подобному. – Ты не в том положении. Или надеешься откупиться? Не выйдет, поверь мне.
