Сергей Эрнестович Поляков
Концепты и другие конструкции сознания
2.2.8. Идеализированные когнитивные модели Дж. Лакоффа (1987)
Идеализированные когнитивные модели (ИКМ) рассматривает в своей книге «Женщины, огонь и опасные вещи» (2004)[131] лингвист и философ Дж. Лакофф. По его словам (2004, с. 99), человек организует свои знания с помощью ИКМ, а категории являются побочным продуктом этой организации. Каждая ИКМ представляет собой гештальт, то есть комплексное структурированное целое, в котором используются четыре типа структурирующих принципов: пропозициональная структура (как во фреймах Ч. Филлмора), образно-схематическая структура (как в когнитивной грамматике Р. Лангаккера), метафорическое и метонимическое отображение (как они описаны Дж. Лакоффом и М. Джонсоном). Каждая ИКМ структурирует ментальное пространство.
Таким образом, ИКМ являются формой организации знаний. Дж. Лакофф (с. 157–158, 370) полагает, что для описания категоризации могут быть использованы идеализированные когнитивные модели пяти типов: пропозициональные, образно-схематические, метафорические, метонимические и символические.
Пропозициональные ИКМ, не использующие механизмов воображения (метафору, метонимию или ментальные образы), разработаны автором (с. 370) наиболее полно. Среди них он (там же) выделяет простую пропозицию, сценарий, структуру «пучок свойств», классические таксономические структуры, структуру радиальных категорий и т. д. Исследователь (с. 371) пишет, что пропозициональные модели содержат сущности, признаки и отношения между ними. Но это когнитивные ментальные модели, а не реальные вещи.
В качестве одной из пропозициональных ИКМ Дж. Лакофф рассматривает так называемый «сценарий». По его (там же) мнению, сценарий состоит из следующих онтологических элементов: начальное состояние, последовательность событий и конечное состояние, которые составляют некое целое. Еще одной разновидностью пропозициональных ИКМ являются таксономические ИКМ – разного рода иерархические структуры категорий. Автор (с. 373) указывает, что они представляют собой один из наиболее важных структурных механизмов, используемых человеком для осмысления и упорядочения своего опыта.
В качестве образно-схематических моделей он (с. 157–158) обсуждает схематические образы траектории летящего бейсбольного мяча и длинных тонких объектов – свеч.
Метафорические модели, по его мнению, – это отображения пропозициональных или образно-схематических моделей одной области на соответствующие структуры другой области. Так, понимание коммуникации как передачи идей с помощью слов заменяется метафорой «канал коммуникации», подразумевающей перемещение объектов в контейнерах.
Метонимические модели имеют дополнительную функцию, которая позволяет связывать один элемент модели с другим по принципу смежности. Так, в модели, представляющей структуру «часть – целое», часть может замещать целое. По словам Дж. Лакоффа (с. 111), люди часто используют какой-нибудь легко понимаемый аспект чего-либо для обозначения вещи в целом. Например, «Белый дом ничего не говорит» или «Уолл-стрит в панике».
Символические ИКМ Дж. Лакофф (с. 376) обсуждает вскользь. Он лишь замечает, что называет так те ИКМ, которые не могут быть охарактеризованы независимо от слов и морфем конкретного языка, когда с концептуальными элементами ИКМ ассоциированы лингвистические элементы.
В качестве примера ИКМ автор (с. 100) приводит «неделю», которая представляет собой некое целое, состоящее из семи частей, организованных в линейную последовательность, каждая часть которой называется «день». Он указывает, что семидневной недели нет в природе. Она создана людьми, поэтому данная когнитивная модель – идеализированная.
С одной стороны, объяснение этой ИКМ Дж. Лакоффом вроде бы совпадает с тем, что мы называем «вербальный концепт», обозначаемый понятием «неделя» Да и сам автор пишет: «Структура мысли характеризуется когнитивными моделями. Категории ума соответствуют элементам этих моделей» (с. 208). “Сущности” данных моделей (пропозициональных ИКМ. – Авт) – ментальные сущности, а не реальные вещи» (с. 371). К тому же Дж. Лакофф (с. 392) считает свою теорию ИКМ менталистской и прямо говорит об этом. Следовательно, ИКМ надо вроде бы рассматривать как психические конструкции.
С другой стороны, идеализированные когнитивные модели, описываемые Дж. Лакоффом, – это все же не вполне типичные психические феномены. Точнее, совсем нетипичные. ИКМ Дж. Лакоффа имеют естественную для автора лингвистическую направленность, и он никак не соотносит их, по крайней мере в явной форме, с психической феноменологией. Его ИКМ существуют вне конкретной области. То ли в языке, то ли в сознании, то ли вообще – в лингвистике. В любом случае нам было достаточно сложно совместить лингвистические представления Дж. Лакоффа с собственными представлениями о психической феноменологии[132], хотя некоторые параллели между его ИКМ и психическими конструкциями можно провести.
Соотношения между концептами и ИКМ автор почти не обсуждает, но пишет: «В общем случае концепты являются элементами когнитивных моделей» (с. 372).
Дж. Лакофф специально указывает, что ИКМ представлены им в схематическом виде как наброски для будущих детальных разработок. Он (с. 370) сообщает, что предлагаемые им модели не являются абсолютно бесспорными, а их список – исчерпывающим. Автор рассматривает их в данной работе лишь в качестве иллюстраций самой идеи когнитивных моделей и пока не формулирует развернутых положений, касающихся конкретной природы когнитивных моделей во всех их деталях. К тому же Дж. Лакофф не психолог, что объясняет неясности в его описаниях отношений между психическими феноменами и идеализированными когнитивными моделями. Являясь лингвистом, он гораздо четче и подробнее описывает именно пропозициональные ИКМ, которые очень напоминают вербальные психические конструкции.
Возможно, поэтому из его описаний складывается впечатление, что во всякой ИКМ главную роль играет вербальное содержание. По крайней мере, наиболее понятными читателю представляются именно те ИКМ, которые можно феноменологически определить как вербальные концепты. Между тем в наших психических репрезентациях реальности доминируют чувственные репрезентации. И только там, где невозможно восприятие и чувственное конституирование окружающего, более важную роль начинают играть вербальные концепты, но и в этом случае психика старается по возможности проиллюстрировать их чувственно.
Подводя итог краткому рассмотрению идеализированных когнитивных моделей, можно заключить, что между ИКМ и психическими конструкциями обнаруживается много общего В любом случае ИКМ Дж. Лакоффа можно пытаться соотносить с группой сложных психических феноменов.
Тезисы для обсуждения
1. Область сложных психических феноменов до сих пор остается недостаточно разработанной в психологии. Для них в учебниках и руководствах по психологии не выделяют особые разделы, как для других психических феноменов. Главное, их не рассматривают как отдельную разновидность психических феноменов, хотя существует множество работ, посвященных им.
2. Большинство исследователей согласны с тем, что в реальности присутствует нечто, требующее конституирования в форме особой сущности, называемой «схема», «фрейм» и т. д. Однако в процессе ее конституирования были созданы плохо очерченные, расплывающиеся концепты, репрезентирующие нечто неопределенное и не укладывающееся даже в рамки собственно психических феноменов. Между тем в психике сущность, обозначаемая понятием психические конструкции легко объясняет все факты, связываемые исследователями со схемами и фреймами.
3. Когнитивные карты – это преимущественно визуальные чувственные психические конструкции, являющиеся фрагментами глобальной модели-репрезентации окружающей реальности, репрезентирующие знакомые человеку участки окружающего физического мира.
4. Психическим конструктом следует называть вариант вербального концепта, репрезентирующий сконструированную исследователем сущность, заведомо отсутствующую в реальности, хотя и имеющую в ней референты.
5. Личные конструкты Дж. Келли можно соотнести с вербальными психическими конструкциями, но концепт, обозначаемый редуцированным понятием личный конструкт, гораздо более широкий и гораздо менее четко очерчен, чем концепт, обозначаемый понятием психическая конструкция.
6. Категория идеальный тип объединяет сущности, формируемые исследователями с помощью преимущественно вербальных концептов. Сущности эти хотя и отсутствуют в реальности, но имеют в ней тем не менее множество достаточно легко выявляемых референтов. Данное обстоятельство превращает в «идеальные типы» большинство отвлеченных научных понятий, и хорошо иллюстрирует то обстоятельство, что вербальные концепты не описывают сущности, присутствующие в окружающем мире, а лишь удачно или не очень удачно конституируют или даже вовсе конструируют их.
7. Между идеализированными когнитивными моделями и психическими конструкциями также обнаруживается много общего.
Глава 2.3
Психические конструкции С. Э. Полякова (2004[133])
2.3.1. О феноменологии психических конструкций
Понятие психическая конструкция было предложено С. Э. Поляковым (2004; 2011) для обозначения сложных психических феноменов, представляющих собой самостоятельную разновидность психических явлений. Возникают психические конструкции в результате естественного развития и усложнения простых психических феноменов на протяжении жизни человека. Простые психические феномены – ощущения и мгновенные образы (восприятия, воспоминания и представления), ассоциируясь между собой, способны образовывать сложные формы психических феноменов.
В отличие от ощущения и мгновенного образа психическая конструкция обычно не представлена в сознании целиком в конкретный момент времени. Она последовательно разворачивается в сознании во времени и проявляется в нем в каждый настоящий момент лишь отдельными своими элементами. Следовательно, психическую конструкцию как целостный психический феномен можно обсуждать только в длящемся промежутке времени. Метафорически ее можно представить себе как части длинного дома, последовательно появляющиеся из темноты в каждое следующее мгновение в свете фар проезжающего мимо автомобиля. Тем не менее каждая часть дома является для наблюдателя домом в целом.
Любая психическая конструкция уникальна, самостоятельна и независима от других психических явлений, хотя и может быть связана с ними и даже может включать их в себя. Психические конструкции – не просто случайные наборы связанных между собой мгновенных образов и ощущений, обладающие лишь суммой свойств этих явлений, а самостоятельные новые целостные психические феномены с новыми свойствами, выполняющие в психике функцию репрезентирования сущностей окружающей реальности и самой психики.
На основании феноменологических различий можно выделить три основные группы психических конструкций: преимущественно чувственные, преимущественно вербальные и смешанные.
Типичной чувственной психической конструкцией является, например, описанная С. Э. Поляковым (2011, с. 209–278) полимодальная модель-репрезентация предмета Она возникает в сознании как удивительный синтез разномодальных и уже поэтому радикально различающихся между собой и, казалось бы, принципиально несопоставимых и несовместимых друг с другом психических явлений – ощущений и мгновенных образов, создаваемых разными чувственными анализаторами человека, которые репрезентируют один и тот же элемент «реальности в себе», превращая его в предмет физического мира.
Выше уже отмечалось, что еще Д. Беркли (2000) обратил внимание на удивительную способность сознания объединять разномодальные репрезентации, то есть фактически разные сущности в единый физический предмет. Он пишет: «…То, что видится, есть одна вещь, а то, что осязается, совершенно другая вещь. …Объекты зрения и осязания суть две отдельные вещи. Может быть, нужно некоторое усилие мысли, чтобы правильно понять это различие их. И, кажется, увеличению трудности немало содействовало то, что комбинация идей зрения имеет всегда то же самое название, что и связанная с ней комбинация идей осязания…» (2000, с. 39–40).
Это высказывание Д. Беркли четко демонстрирует, что наши органы восприятия создают сущностно разные психические репрезентации того, что потом объединяется сознанием в единую модель-репрезентацию предмета. И несмотря на то, что в процессе восприятия элемента «реальности в себе» разномодальные сенсорные репрезентации представляют сознанию качественно разные внешние сущности, сознание объединяет их все в единый предмет. Почему и как все же происходит объединение этих несопоставимых психических сущностей в новую целостность? Очевидно, что здесь имеет место механизм ассоциации, но ассоциации не совсем обычной. Э. Кассирер (1995а), в частности, рассматривает ассоциацию уже не как простое образование связи между двумя психическими явлениями. Он называет ассоциацией «соединение элементов в единство “времени” и “пространства”, в единство “Я” или “предмета”, в целостность “вещи” или в последовательность “событий”…» (с. 197).
Ссылаясь на К. Штумпфа и У. Джеймса, Э. Кассирер (2006, с. 392) пишет, что простая «ассоциация не может создать никакого нового психического содержания». По его мнению, «если мы соединим совокупность определенных свойств в целое одной устойчивой вещи с многообразно меняющимися особенностями, то это соединение будет предполагать связи по рядуположенности и последовательности, однако не будет к ним сводиться» (Э. Кассирер, 1995, с. 195).
В случае формирующейся психической конструкции мы как раз и имеем дело с такой новой формой ассоциации. В результате этой специфической ассоциации мы сталкиваемся здесь уже не с ассоциированной последовательностью связанных между собой «простых» психических явлений, которая обладает лишь суммой свойств этих явлений, а с новым психическим феноменом, получившим новые свойства. Это вновь возникшее сложное целостное психическое явление невозможно теперь разделить на составляющие его части, так как именно оно в целом, а не каждое из простых явлений, входящих в него, выполняет новую функцию репрезентации вновь сформированной сознанием сущности.
Данная особая форма ассоциации, которая и обеспечивает образование психической конструкции, была описана И. Кантом (1994, с. 100–104) под названием «единство апперцепции» или «единство сознания». Именно «единство апперцепции», или «единство “Я”», обеспечивает объединение множества чувственных образов и ощущений в единую сенсорную модель-репрезентацию объекта, в новую сложную целостность. Без этого свойства сознания у нас не возникало бы целостных моделей-репрезентаций объектов и вообще психических конструкций.
И. Кант (1994) пишет: «…они (многообразные представления созерцания. – Авт) должны иметь возможность быть связанными в одном сознании, так как без этой связи через них ничто нельзя мыслить или познать… Объект есть то, в понятии чего объединено многообразное, охватываемое данным созерцанием» (с. 102).
Именно «единство сознания» ответственно за трансформацию в психических конструкциях разнородного содержания в целостные сложные психические феномены, которые можно назвать гештальтами. Причем простые психические феномены могут возникать и существовать в сознании как самостоятельно, так и в структуре психических конструкций, не нарушая при этом единства этих конструкций, в которые они входят в качестве элементов. Можно поэтому сказать, что любая устойчивая психическая конструкция является целостным, завершенным и самостоятельным психическим феноменом, отграниченным от прочих психических явлений.
Недаром В. Виндельбанд (2007) замечает: «…из соединения двух представлений в сознании возникает третье, которое сохраняет в отдельности содержания обоих первых; в этом случае объединение элементов состоит не в том, что они в новом содержании сливаются в неразличимое единство, а, наоборот, в том, что они соединяются в одно целое посредством установленной между ними связи. Это синтетическое единство настолько существенно для сознания, что последнее может быть прямо определено как связующая функция. Всякое фактическое, известное нам из опыта сознание представляет такое единство множественного» (с. 353–354).
В результате трансцендентальной апперцепции (проще говоря, психического синтеза) предмет чувственно репрезентируется в конечном счете уже не набором несопоставимых друг с другом разномодальных сенсорных феноменов, а возникающей вместо них в сознании общей моно- или даже полимодальной моделью-репрезентацией, конституирующей некую новую внешнюю сущность, которая и выступает для человека как конкретный предмет окружающего мира.
Вариантом чувственной психической конструкции может быть не только модель-репрезентация предмета, но и модель-репрезентация свойства предмета или его движения[134]. Например, модель-репрезентация движения предмета выглядит как разворачивающаяся во времени последовательность из многих сменяющих друг друга мгновенных зрительных образов воспоминания и представления привычно меняющегося предмета или взаимосвязанной совокупности предметов. Возникающий в этом случае в сознании человека сложный визуальный гештальт изменения предмета образуют сменяющиеся в строго определенном порядке его мгновенные зрительные образы.
Изменения последовательно возникающих смежных мгновенных образов воспоминания движения предмета обычно незначительны, но всегда закономерны, то есть типичны, понятны и привычны для человека. Если, например, в процессе эксперимента снять на камеру определенное движение предмета, а потом переставить кадры на кинопленке[135], то восприятия его движения у зрителей фильма не будет, так как у них не сформируется привычная психическая последовательность мгновенных образов, репрезентирующая знакомое движение предмета. Вместо гештальта, репрезентирующего конкретное движение, возникнет восприятие хаотического изменения предмета. Также исчезнет гештальт воспринимаемого звучащего слова, если в эксперименте поменять местами его слоги.
К особой разновидности чувственных психических конструкций можно отнести то, что можно было бы назвать личными когнитивными картами. Это фрагменты глобальной визуальной модели-репрезентации окружающего пространства (собственной квартиры или дома, улиц и площадей знакомого города, знакомых зданий и учреждений с их лестницами и коридорами, других знакомых мест). Их наличие позволяет человеку, например, днем ориентироваться и действовать в знакомом городе, а ночью (даже в полной темноте) – в знакомой комнате или даже доме. Они же дают возможность обнаруживать изменения, возникающие в привычном для него порядке окружающих предметов. Например, привлекают его внимание к пустотам или изменениям в привычных порядках домов на знакомых улицах, книг на знакомых полках, к отсутствию конкретных вещей на привычных местах и т. д.
Кроме чувственных психических конструкций, в сознании присутствует множество вербальных психических конструкций, которые, в свою очередь, тоже можно разделить на подвиды. Например, в зависимости от их типичности (стандартизованности), а также степени их устойчивости, длительности развертывания в сознании и т. д. К более типичным относятся, например, вербальные концепты – наиболее устойчивые и стандартизованные вербальные психические конструкции, репрезентирующие разного рода сущности (которые мы считаем реальными, гипотетическими или вымышленными) Устойчивость и стандартизованность вербальным концептам придают несколько обстоятельств: то, что каждый из них ассоциирован с образом определенного обозначающего его слова; то, что они зафиксированы в языке в материальной форме с помощью слов языка, так как являются значениями конкретных слов; и то, что они существуют в объективной психической реальности, то есть условно общедоступны.
К неустойчивым и вариативным относятся описательные и утверждающие вербальные психические конструкции. Их нестабильность объясняется тем, что они не являются концептами, а соответственно, и не обозначаются редуцированными понятиями. Они каждый раз создаются человеком заново для решения конкретной задачи.
Большинство вербальных конструкций достаточно громоздки, и для их развертывания в сознании недостаточно настоящего мгновения. Впрочем, существуют и компактные вербальные конструкции, «вмещающиеся» в сознании целиком и сразу, то есть в психическом субъективном настоящем времени[136] Это описательные вербальные конструкции[137] вроде следующих: Облака затянули небо, Петух громко прокукарекал, Рыба клюнула и т. п. Сказанное справедливо и по отношению к утверждающим и указательным вербальным психическим конструкциям. Например: Сегодня пойдет дождь, Она красивая, Этот стул – чужой и т. п. Это наименее-устойчивые вербальные психические конструкции, так как они описывают меняющуюся реальность (окружающую, возможную или вымышленную).
Промежуточное положение между вербальными концептами, с одной стороны, и вербальными конструкциями, описательными и утверждающими – с другой, занимают вербальные конструкции, репрезентирующие общепринятые и общеизвестные в данном обществе модели реальности (существующей, прошлой и вымышленной). В эту группу входят, например, вербальные конструкции, репрезентирующие законы природы (На тело, погруженное в жидкость (или газ, или плазму), действует выталкивающая сила (называемая силой Архимеда)); научные данные (Земля круглая, расстояние от Земли до Солнца составляет примерно 150 000 000 км, скорость света равна примерно 300 000 км/с); исторические факты (Наполеон родился в 1769 г., Первая мировая война началась в 1914 г., Гагарин полетел в космос в 1961 г.); обобщающие иносказательные мысли народа о жизни и мире в форме пословиц и поговорок (Без труда не вытащишь и рыбку из пруда, Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет, Клин клином вышибают); литературные «факты» (Наташа Ростова была невестой князя Болконского, Мастер любил Маргариту, Фауст разговаривал с Мефистофелем) и т. д.
К этой же промежуточной группе вербальных конструкций можно отнести устойчивые вербальные конструкции, регулирующие поведение людей. Такие конструкции репрезентируют принятые или, наоборот, запрещенные в данном обществе формы поведения, предписываемые обществом своим членам. Такого рода вербальные психические конструкции присутствуют в сознании каждого члена общества. Они довольно стабильны и стандартизованы, хотя и не являются концептами и не обозначаются специальными понятиями. Среди этих вербальных конструкций можно выделить социальные законы, нормы, правила, уставы, регламенты, традиции, обычаи, запреты, табу и т. д. (Не убий, Не укради, Возлюби ближнего своего и т. п.). Они предписывают не только общие стратегии поведения человека в обществе, но и конкретные, строго определенные (часто вообще ритуализированные) действия, которые следует выполнять людям в повседневной жизни или в определенных повторяющихся ситуациях: похороны, крестины, свадьба и т. д.
Перечисленные разновидности вербальных конструкций не следует считать их завершенной классификацией. Это лишь обсуждение некоторых их форм, а их иерархия нуждается в серьезном изучении и уточнении. Вербальные психические конструкции изначально неразрывно связаны с языком, а потому максимально легко, по сравнению с прочими психическими конструкциями, материализуются в форме конструкций языковых. Данное обстоятельство существенно облегчает возможности их изучения.
Вообще, психические конструкции представляют собой у взрослого человека широкий и непрерывный спектр сложных психических феноменов, на одном полюсе которого располагаются преимущественно чувственные, а на другом – преимущественно вербальные конструкции. Пространство между ними занимают конструкции смешанные, то есть репрезентирующие сущности с помощью и чувственных, и вербальных феноменов.
Смешанные чувственно-вербальные психические конструкции составляют, по-видимому, большую часть всех психических конструкций. Рассматривая смешанные конструкции, например концепты, обозначаемые такими понятиями, как равновесие, расстояние, орбита, траектория, вес и т. д., трудно решить, какая часть этих концептов, вербальная или чувственная, играет большую роль в их формировании. Нельзя, например, показать пальцем на сущность, обозначаемую понятием равновесие Следовательно, она формируется вербальной конструкцией[138], хотя важнейшую роль в ее понимании человеком играет модель-репрезентация уравновешенных чашечных весов.
К смешанным относятся и психические конструкции, которые репрезентируют важнейшие для человека аспекты окружающей реальности, но не имеют обозначающих их понятий. Например, в сознании человека почти постоянно присутствуют смешанные психические конструкции, глобально репрезентирующие[139] окружающую его в данный момент реальность и его собственную психику.
Именно такие глобальные смешанные психические конструкции ответственны за понимание человеком того, кто он, где он находится и в каком периоде времени пребывает. Следовательно, они позволяют человеку ориентироваться в его собственной личности, в месте, во времени и т. д. Оценка адеквватности этих конструкций помогает психиатрам проводить, например, экспресс-диагностику состояния сознания пациента, так как разрушение этих глобальных репрезентаций свидетельствует о наличии у больного тяжелой психической патологии. В психиатрии существуют даже специальные термины, имеющие отношение к этим психическим конструкциям – «ориентировка в месте», «ориентировка во времени» и «ориентировка в собственной личности».
Человек не может обходиться без психических конструкций, глобально репрезентирующих ему реальность и его собственное место в ней. Сознание привыкло функционировать в жестких рамках, задаваемых глобальными психическими конструкциями, входящими в выстраиваемую им картину мира и репрезентирующими окружающую реальность и место человека в ней. Эти конструкции задают своего рода границы, в которых сознание функционирует, что уменьшает неопределенность при принятии им решений. Человеку, например, недостаточно понимать, что он находится в квартире. Он должен знать, где расположена сама эта квартира, то есть в каком он городе и т. д. Если почему-либо его перцептивные репрезентации реальности перестают соответствовать имеющимся в его сознании глобальным репрезентациям мира, возникает тревога.
В. М. Аллахвердов (2000, с. 338–339), например, замечает, что люди не любят неопределенностей контекста. Они должны знать, где находятся, почему и что должны делать. Люди предпочитают ситуации с определенными социальными ролями и готовыми шаблонами поведения. Они ожидают встречных действий от партнеров в соответствии с заданными правилами социальной игры. Люди предпочитают определенность неопределенности даже тогда, когда эта неопределенность была, казалось бы, субъективно предпочтительнее. Нарушение привычных ситуативных закономерностей ведет к разрушению привычных схем поведения, затруднениям в принятии даже простых решений и хаотичным действиям.
В форме смешанных психических конструкций представлены обычно и другие имеющиеся у человека знания разного рода, в том числе об исторических событиях и событиях собственной жизни, которые можно обозначить понятиями история цивилизации в моем представлении или история моей жизни Известные нам научные и обыденные знания, религиозные учения, даже мифы и литературные произведения тоже интегрированы в соответствующие смешанные психические конструкции, которые тоже можно обозначить, например, понятиями: физика в моем представлении, христианство в моем представлении, Индия в моем представлении, хороший человек в моем представлении, подвиги Геракла в моем представлении и т. д.
В форме смешанных психических конструкций представлены в сознании и разнообразные бытовые знания, и даже заблуждения, в рамках которых чувственные образы переплетаются с вербальными конструкциями. Они могут, например, проявляться в поведении человека и быть ответственными за образование его психических установок. Б. Йенссон (2006, с. 109–110) рассказывает о пьесе Б. Брехта. В первом ее акте показывают женщину в концентрационном лагере, которая уверена, что это соседи написали на нее донос. Во втором акте показывают соседей, которые не доносили на женщину. Но теперь, когда всего через полгода ее освободили из лагеря, они решают, что ее выпустили потому, что она дала подписку доносить на других. В третьем акте женщина возвращается домой и встречается с соседями. Обе стороны изо всех сил стараются вести себя как раньше, но это оказывается невозможно.
В приведенном примере мы имеем дело с установками людей, которые в данном случае обусловлены наличием в их сознании смешанных психических конструкций, особым образом репрезентирующих конкретные фрагменты окружающей реальности. Такие психические конструкции постоянно возникают в нашем сознании, влияя на наше поведение.
В форме вербальных и смешанных психических конструкций представлены и такие важнейшие составляющие нашей личности, как Я-концепция, самооценка, личные цели, мировоззрение и т. д. Само понятие личность обозначает психическую конструкцию, которую многие исследователи считают конструктом. И тем не менее конкретной личностью вполне можно назвать всеобъемлющую смешанную психическую суперструктуру, включающую в себя наиболее устойчивые психические конструкции определенного человека.
Важнейшей функцией психических конструкций является репрезентирование физической реальности, конструирование реальности социальной, регулирование поведения человека в обществе в зависимости от выполняемой им роли и, конечно, обеспечение адекватной коммуникации и негенетического наследования объективного психического содержания сознания членов общества.
Психические конструкции могут возникать непроизвольно, а могут произвольно создаваться человеком, то есть быть продуктами целенаправленного психического творчества. Примером первых являются модели-репрезентации любого известного нам предмета. Примером вторых – преимущественно вербальные конструкции, репрезентирующие, например, такие сущности, как гравитация или солидарность.
Существуют ли критерии, позволяющие выделить психическую конструкцию из прочего психического содержания сознания? Ведь, казалось бы, к психическим конструкциям можно отнести любую «связку» хотя бы из двух психических явлений, например любую пропозицию. Представляется оправданным, однако, отнесение к психическим конструкциям, в первую очередь, тех совокупностей связанных между собой психических явлений, которые, ассоциируясь между собой, приобретают новое значение, отличное от суммы значений ее частей. Благодаря этому возникшая конструкция обретает способность выполнять новую функцию, например репрезентировать особую сущность реальности. Долговременная устойчивость и возможность повторного появления в сознании также являются важными качествами психических конструкций.
