Сергей Владимирович Киреев
Леонид Заманский: человек без страха
Мы это Лёньке в красках расписали,
Как пламя лижет красным языком
Сырьё, станки, запчасти, все детали,
Как всё летит куда-то кувырком.
-27-
«Лёнь, ты чувствуешь, жареным пахнет?
Если мы подзорвём всё тут на хрен,
То не так будет грустно терять
Всё, что мы тут с тобою нажили,
Прежде, чем они нас окружили.
Вот уже и проверки опять
Понеслись, чтоб им всем! – как и раньше,
Покатили, как танки на марше!»
И Витюха, плясун из Москвы,
Что дорос до начальника сбыта,
Нам сказал: «Чья и где карта бита,
Это, в общем-то, ясно, увы!
Сколько тонн увезёшь вертолётом?
«МИ-четыре» берёт их всего-то
Полторы или даже одну.
Мы же всё понимаем, ребята,
Дохлый номер – дурить супостата,
Если бизнес стоит на кону».
И в окно, словно серая пума,
Туча, сволочь, глазела угрюмо,
И туман над заводом висел,
И шлагмаум на въезде, скотина,
Нам казался уже гильотиной.
Мы повесили нос. Но не все.
«Мы сильнее, и враг нам не страшен!» –
Это Катька, красавица наша,
Нам идею в мозги, словно гвоздь,
Словно в сердце заточку воткнула,
Словно в рот револьверное дуло:
«Где они, ваши сила и злость?»
Она сказала: «Мы найдём управу
На эту обезумевшую рать.
Предупреждаю: лично мне по нраву
Их с воздуха в упор атаковать!
Но тут не разберёшься без бутылки,
Извилины сотрутся в порошок, –
Идея – в изначальной предпосылке,
Что вертолёты – это хорошо.
Чтоб не возить по небу арматуру,
А обозначить линию огня,
Я, может быть, и выгляжу, как дура,
Но вы сперва дослушайте меня!
Я раньше цифры всякие, не скрою,
Считала враскосяк, была беда,
В сомножителях путалась порою,
В сожителях при этом – никогда!
Теперь смотрю на мир гораздо шире,
Веду складской и прочий весь учёт.
Витюха прав: убитый «МИ-четыре»
Едва ли больше тонны увезёт.
Меня саму, порой, признаюсь, бесит
Грузоподъёмность низкая его,
А взять в аренду штук хотя бы десять!
И я сейчас скажу вам, для чего.
Уныние, растерянность, бессилье,
Уже всё это будет не про нас.
От нашей вертолётной эскадрильи
У них слеза покатится из глаз! –
У этих всех проклятых изуверов,
Что душат нас и топчут на корню,
Стяжателей и коррупционеров,
Ворующих по двадцать раз на дню.
Вот хрен им, а не наши бастионы,
Лёнь, ты Кутузов, правда, зуб даю!
А мы такие все Багратионы,
И наша жизнь – с тобой она, в бою!
Да, мне самой всё это интересно, –
Быть, типа, в гуще, а не в стороне,
Но лучший бой, и это всем известно, –
Который состоялся лишь во сне.
-28-
Как-то в школе ещё, в старшем классе,
Философией я увлеклася,
Размышлять начала головой
И скажу: мы обязаны с вами
Выражать научиться словами
То, за что мы бросаемся в бой.
Предположим, ты что-то имеешь,
Хоть реально, как мы, хоть в уме лишь –
Как они, что хотят всё забрать,
Всё отцапать у нас за бесплатно,
И уже не пойдут на попятный,
Так как цель их одна – воровать!
Мой подход – он за гранями фола,
Может быть, это ересь, крамола,
Но вопрос-то стои́т всё равно,
Смысловая какая-то каша
В нём видна: а вот это вот наше
Производство – зачем нам оно?
Как засохшая грязь на асфальте,
Злость в душе у нас. Братцы, давайте
Стороной мы её обойдём.
Нас хотят обокрасть. Да, понятно.
Всё, допустим, ушло безвозвратно –
Что утратим и что мы найдём?
Пусть завод – наша лодка, в которой
Мы плывём, рассекая просторы,
И чего бы сто лет ей не плыть?
Но она неизбежно потонет,
Если в сутки всего лишь по тонне
Вертолётами сталь вывозить.
Народ, проснись, любезный, будь так ласков, –
Я буду повторять на все лады, –
Заводу крышка, если под завязку
Товаром переполнены склады.
Да, славно хорохорился майор наш,
Ну прямо сказка на ночь перед сном –
Что ты их, Лёня, досыта накормишь
Каким-нибудь огнём или свинцом.
Но всё же моя версия другая:
Хоть ты у нас агрессор и тиран,
Навряд ли их серьёзно испугает
Один гипотетический таран.
И мне ввиду проделанных расчётов
Все цифры окончательно ясны,
Что восемь или десять вертолётов
Сговорчивыми сделать их должны.
Я так и вижу их кривые лица:
В них страх как будто въелся, словно грим.
Но надо знать, о чём мы сговориться
С преступной этой сволочью хотим.
Мне даже и такой расклад не страшен –
Заместо чтобы плакать и рыдать,
С учётом эскадрильи этой нашей
Завод за очень дорого продать.
Не век же нам теперь под ними ползать.
Тут вместе надо думать, слышишь, Лёнь? –
От мозгового штурма только польза,
Хоть тыщу раз велик ты и силён.
В любое время планы всех сражений
Без перекрёстной критики мертвы!»
И он ответил: «Нету возражений,
Зови сюда всех наших из Москвы!»
…Страна своих героев не забыла.
Вернее, Лёнька помнит, что к чему –
Два дружбана, Кувалда и Зубило,
На поезде приехали к нему.
Колян подгрёб, противник всякой драки, –
Он с нами рядом, коль пришла беда, –
Впоследствии российский главный хакер,
Не пойманный нигде и никогда.
-29-
И Андрюха, что Сашкин напарник,
С той промзоны, умелец, ударник,
Что без нас тот ангар превратил,
Поучившись командовать с годик,
В небольшой интересный заводик,
Тоже к нам на совет прикатил.
Дисциплина, однако. Ни грамма
Никому раньше срока, пока мы
Закусь резали, чтоб её съесть,
И наружу столы выносили,
Чтобы сложную тему осилить,
В суть вопроса внимательно влезть.
Мы давно наблюдали за Лёнькой:
Он заботой своей, как зелёнкой,
Может рану любую прижечь –
В смысле рану души, да и тела, –
Посмотреть так в упор очумело
И задвинуть весёлую речь!
«Эй, ребята, мы высшая лига, –
Вот уже он её нам и двигал, –
Наш удел – пьедестал, первый ряд!
Мы вложили и деньги, и душу
В этот край, где нас резать и кушать
С потрохами со всеми хотят.
Решить сегодня надо, – он продолжил, –
Ну, завтра там, ну, день ещё, другой –
Не то завод продать нам подороже,
Не то вступать с врагами в смертный бой –
Не танковый, коммерческий всего лишь,
Но можно и свободу потерять –
Когда глядишь в окно и Бога молишь,
Чтоб полетело время наше вспять.
Чтоб снова всё вертелось и крутилось,
Чтоб ветераны были все в строю,
И молодёжь по-честному трудилась
И перспективу видела свою.
Итак, враги губищи раскатали,
Привычные к большому грабежу,
Бессовестно продумав все детали;
Вот хрен им по всей морде! – я скажу.
Им даже, проходимцам, и не снилось,
Какие провернули мы дела,
Чтоб больше аргументов появилось
У нас за ту неделю, что прошла.
Другой набор раскладов и расчётов,
Другие нынче правила игры:
У нас в аренде десять вертолётов,
А это не хухры тебе мухры.
Стоят себе спокойно, словно мебель,
И в ус не дуют, нет у них усов,
И где-то облака в закатном небе
Плывут навроде алых парусов.
Туда б сейчас! Друзья мои, ребята,
Взлететь хочу! Душа моя в огне!
Я фильм смотрел однажды, «Авиатор»,
Героя бы того на пару мне!
Ну, а сперва обсудим для начала,
Продать завод нам или не продать.
Нам Катерина правильно сказала:
Здесь без бутылки трудно рассуждать.
-30-
Спорьте, братцы, по смыслу, по сути
Шкурой, сердцем, нутром голосуйте,
Коллективному верьте уму,
Он вам верную службу сослужит,
Я вас буду внимательно слушать
И решение лично приму».
Споры, крики, знакомое дело,
Тридцать пять человек нас сидело,
Как на Сашкиной свадьбе тогда.
Мы четыре часа заседали,
Даже Колька слегка поскандалил,
Что он раньше не ездил сюда.
«Тут вопрос назревает коварный, –
Нам сказали Зубила с Кувалдой,
Мы в литейку зашли, как на фронт, –
Мы весь цех перебрали до гайки,
И как есть говорим, без утайки –
Надо вкладывать деньги в ремонт.
Фронт не фронт, а развал капитальный,
Хорошо хоть, фурычат нормально
Позапрошлого века станки,
А вот с новыми вечно морока,
Что впадают в маразм раньше срока
И кряхтят, как во сне старики».
…А с посланцем, что был здесь с визитом,
С виду сволочью и паразитом,
Вновь мы встретились. Он к нам пришёл
Раньше на день, чего-то напутав, –
Видно, сбился с прямого маршрута.
Ну, раз так, то садись, вон, за стол!
Парламентёр махнул пятнадцать рюмок.
Динамика процесса такова:
Он пил сосредоточенно, угрюмо,
Пока не отказала голова.
Но он вернулся в прежние границы:
Мадеру лакируя коньяком,
Пошагово сумел восстановиться –
Частично, а потом и целиком.
Он протрезвел – не в два конечно, счёта,
Но вроде как огурчик стал опять:
«Мы всё-таки могём ещё чего-то,
Нельзя нас так огульно презирать!»
«Кривое это здешнее пространство, –
Сказала Катька, – лажа и отстой,
Но если кто-то пьянство лечит пьянством,
То человек он точно непростой!
Эй, ты, кончай дружить со сволочами,
Там только дурь и подлость впереди,
А если ты такой необычайный,
Бросай их на хрен, к нам переходи!
На вертолёте, слышь, тебя прокотим!»
А он в ответ: «Ну как я перейду?
Тогда я стану дичью на охоте,
В сосновой роще смерть свою найду!»
«Ну нет так нет, – Заманский подытожил, –
Я всё решил. Иди скажи своим,
Что нам держать завод – себе дороже,
За пятьдесят «лимонов» отдадим».
Тот поперхнулся жареной тефтелей:
«Ну ладно, три там или даже пять,
Да мы и их давать-то не хотели,
Планировали даром всё забрать».
«А вертолёты видишь? – мы спросили, –
Вам есть чего терять, ты знаешь сам:
Кто в воздухе, в полёте, тот и в силе,
А кто внизу, тому и место там!
И никакого смысла понтоваться,
Вам всё равно не светит ни черта!
Могли бы и поинтересоваться
Диаметром несущего винта.
А лучше катапультой – той, которой
Учёные для нас изобрели!
Братишка, позабыть уже бы впору,
Какие вы такие короли!»
-31-
Он представил доклад хитромудрый
Важным боссам своим. А наутро,
Как ощипанный жалкий птенец,
Весь помятый какой-то, несчастный,
К нам вернулся, сказал: «Мы согласны
Все вопросы решить, наконец.
То, что все вы специальные люди
Сплошь и рядом, и торга не будет,
Что Заманский на принцип пошёл,
Понимают мои толстосумы».
Чудеса! Нам наутро всю сумму
Их бухгалтер на счёт перевёл.
Кто-то спросит меня: почему ты
Обозначить не хочешь валюту –
Ту, в которой вам деньги пришли? –
Фунты стерлингов, доллары, что там
По итоговым вашим расчётам –
Лиры, франки, юани, рубли?
Мой читатель, поверь, мне секреты
Лень хранить. И желания нету
Нашу сделку туманом покрыть
Или мраком каким-то окутать,
Просто я не хочу тебя путать,
В курс валют с головою зарыть.
Мы всё вокруг слезами замочили,
Что стало трудно жить у нас в стране,
Но бонусы такие получили,
Каких мы не видали и во сне.
Да, нелегко задать такую планку.
Наш славный коллектив её задал.
Во все свои бинокли нашу пьянку
Противник накануне наблюдал.
Он понял: ничего мы не боимся!
И уж его-то точно меньше всех,
А, значит, мы в итоге сговоримся
Без всяческих препятствий и помех!
Так всё и вышло. Быстрый и короткий
Был путь до сделки. Вновь нам пировать.
Мы только-только съехались на сходку,
А уж пора отвальную давать.
И хоть мы все выносливы, как кони,
И хоть я парень с виду не дурак,
Экзотику не сразу эту понял –
Сходняк, переходящий в отходняк!
И в этом вот подобном положенье
Поди пойми, чего нам отмечать –
При том, что ты провал и пораженье
Не должен от победы отличать!
Да, так и было сказано поэтом,
Который дело туго знал своё,
А у поэтов где-то в голове там
На этот счёт особое чутьё:
(«Другие по живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь,
Но пораженье от победы
Ты сам не должен отличать».
Б.Пастернак )
Одни тебя ругают зло и строго,
Другие превозносят до небес,
Одни орут, что ты – избранник Бога,
Другие – что придурок и балбес.
Такая жизнь у них, а что поделать?
Терпи, уж если в руки взял перо!
Иди вперёд уверенно и смело,
Твори, художник, благо и добро!
Вот так и мы – пахали, шли, творили,
А что завод захапали у нас –
Так мы, выходит, тоже победили!
Деньжищ-то вон теперь какой запас!
Их можно запустить в любое дело,
А можно и потратить не спеша, –
Кому что ближе. Главное, чтоб пела,
Плясала и куражилась душа.
-32-
Свежий воздух. Сентябрь. Ветерочек.
В темпе, слаженно, без проволо́чек
Мы за те же садимся столы.
«Что сказать? Отходняк – это свято,
Так наполним бокалы, ребята
Пьём за жизнь! Веселее, орлы!» –
Это Лёня нам клич такой кинул,
Он беретку на брови надвинул,
И добавил: «Ребята, за вас!
Пусть земля эта будет свободной,
И счастливой, и мирной! – ну вот вам
В общем виде мой главный наказ!»
Мы в подсвечники вставили свечи.
«Что ж, друзья дорогие, до встречи!»
Нам начальник таможни сказал.
Он нормальный, ему здесь уместно
За альянс наш проверенный, тесный
Осушать полновесный бокал.
А ещё он партнёр и приятель
С прокурором. Вот так, мой читатель.
И не в минус им это, а в плюс
Можно смело поставить обоим,
Брагу пить из бадьи не слабо им.
Отходняк был прекрасен, клянусь!
Наутро было трудно просыпаться,
Но всё же мы смогли пораньше встать,
Чтоб с вертолётным парком разобраться –
Пора его владельцу возвращать.
Санёк принёс бухгалтерские счёты –
Мы их-таки хранили взаперти,
Мы полчаса считали вертолёты,
И вышло девять вместо десяти.
Мы к Лёньке, как к эксперту, обратились:
А ты нам комментарии не дашь?
Когда мы с вечеринки расходились,
Ты гладил вертолётный фюзеляж –
Мол, конь стальной, прощай, – ты ахал, охал.
В лесу, в болоте, в речке, в спелой ржи –
Ты где его в итоге размудохал,
И как ты жив остался-то, скажи?
Он весь такой: да как-то я не знаю,
И даже знать особо не хочу,
Но если уж вопросы возникают,
То я пропажу лично оплачу.
Похоже, он, спасаясь от печали,
Последний совершил-таки полёт,
Пока мы за победу выпивали
Или за проигрыш, чёрт нас разберёт!
Он с техникой обычно осторожен,
Не то, чтобы он варвар и вандал,
Но, судя по его разбитой роже,
Он катапульту всё же испытал.
Куда-то там спикировал в тумане,
Да спел ещё «Катюшу» на ходу.
Ну это да. Какие россияне
Не уважают быструю езду?
Конечно, он впоследствии признался,
Что под покровом ночи, в темноте
Взлетел, поднялся ввысь, не удержался,
И рычаги какие-то не те
Не так тягал и рухнул в пруд-отстойник,
И еле выгреб из последних сил,
А конь стальной теперь уже покойник –
Во мглу ушёл, на дно, в болотный ил.
-33-
Вот и время домой собираться.
Дело сделано. Жаль расставаться
Нам с землёй этой нашей, родной.
Да, родной она стала, ей-Богу.
Но пора отправляться в дорогу.
Эй, завод, будь здоров, дорогой!
Вот такие дела, мой читатель.
Ни цветов, ни прощальных объятий –
Были сдержанны наши дружки,
Словно сабли засунули в ножны, –
Прокурор и начальник таможни
Прикусили свои языки.
Мол, нам жить ещё здесь, извините,
Мы за правду, за вас, но поймите:
Сложно всё. Мы в ответ им: «Пока.
И спасибо, что вы в этом деле
С ними в дудку одну не дудели,
Что цела у обоих башка».
И завхоз, старый дядька из местных,
Что весь срок пропахал с нами честно,
Руку каждому лично пожал,
Так, что пальцы у нас захрустели,
Да и он, чуть согнувшийся в теле,
Еле-еле слезу удержал.
И вот машины мордами на трассе
Ныряют в тучи смога, как в мазут.
В обратный путь – в столицу, восвояси
Нас те же два автобуса везут.
Мы со вчера оставшиеся вина
В салонах распиваем. Красота!
А всё, что было, и наполовину
Не поняли пока что ни черта.
«Друзья! Определиться не пора ли, –
Сказал майор, наш вечный тамада, –
Мы выиграли или проиграли?
Я расскажу вам. Слушайте сюда!
Со стороны на игры наши глядя,
На комплекс всех проделанных работ,
Я вижу: мы не только не в накладе,
А сняли, чтоб вы поняли, джек-пот!
Всё классно, братцы: нас не посадили!
За что? вопрос дурацкий, ни о чём, –
Как на стекле букашку, не прибили,
Не грохнули в подъезде кирпичом.
И, кстати, ни к инфаркту, ни к инсульту
(А это всё серьёзные дела),
Испытанная Лёнькой катапульта
В итоге никого не привела!
Господь сумел предметно догадаться,
Что парень он довольно молодой,
Чтоб там на дне навеки оставаться
В отстойнике с технической водой.
Ещё вот прокурор не шёл на подкуп,
Чтоб нас мочить со всеми заодно».
…Майор обрисовал картину чётко.
Он прав. Но как-то грустно всё равно.
-34-
И на стёклах автобусных лихо
Хуже всякого буйного психа
Дождь плясал гопака и хип-хоп,
С неба снежная крошка летела,
И вдали завывал оголтело
Ураган, забулдыга и жлоб.
И мотор барахлил с перепугу.
И бутылки гуляли по кругу,
И беседа, как речка, текла,
И «мартини» – вкуснейшее чудо
Нам ввиду недостатка посуды
Приходилось глушить из горла́.
Вроде глюками я не страдаю,
И с ума не сходил никогда я,
Но уже ощущаю слегка
В мозге дрожь, трепыхание в сердце –
Из-под кучи шмотья возле дверцы
Показалась в перчатке рука!
Эй, ау, человек! Нет ответа.
Никого там, выходит, и нету?
А рука чья тогда? Не пойму.
Не нога же она, знамо дело,
Чтоб прийти к нам в отрыве от тела,
Если так рассуждать по уму.
Нет, не ошибка здесь, не опечатка.
Всё так и было: дождь в окне, гроза,
Когда вот эта чёрная перчатка
Попалась мне случайно на глаза.
Я видел в этом некую интригу
И даже на мгновенье захотел
Немного по-другому свою книгу
Назвать с учётом странных этих дел.
Я помечтать успел в охотку, вдосталь,
Что вот и презентация близка –
Знакомьтесь, мол, роман о девяностых.
Сергей Киреев. «Чёрная рука».
Ещё я вспомнил детские рассказы
И даже заскучал по той поре,
Как нас Тамарка, рыжая зараза,
Страшилками пугала во дворе.
Вот так вот, мол, по городу ночному,
Где не видать фактически ни зги,
Огромные, идут от дома к дому
С малиновой подсветкой сапоги.
И как они бесчинствуют в дозоре,
Нам виделось, и где-то вдалеке,
Казалось, ходит в чёрном коридоре
Колдун зловещий в красном колпаке,
Как в лужах оживают отраженья,
И как кривой коричневый костыль
По морде лупит без предупрежденья
За то, что ты не сдал его в утиль!
Ну, это уже Славка зубоскалил,
Старинный мой товарищ тех времён.
Он, кстати, с нами, здесь, он Лёньке налил:
«Давай за руку выпьем, чемпион!
Видал ли ты когда-нибудь такое?
А если да, то вряд ли каждый день!
Махнём за то, что нет нам всем покоя,
За эту вот невиданную хрень!»
Заманский нам сказал: «А ну, короче!
Долой дурные мысли из башки!
Нам надо интеллект сосредоточить
На поисках хозяина руки!»
-35-
Мы, немного слегка опасаясь,
Потянули перчатку за палец.
Есть! ПошлО! Вот и тело уже
Из-под груды шмотья показалось,
И, хотя оно там упиралось,
Стало легче нам всем на душе.
Человек был живой, хоть и сонный, –
Пьян, конечно, и взгляд удивлённый,
И усмешка висит на губе:
«Что не так? У меня всё прекрасно».
Нам про руку уже стало ясно,
Что она не сама по себе.
А не то мне пришлось бы поверить
В синих призраков, в чёрные двери,
В сапоги, костыли и кресты,
Что по кладбищу сами собою
Ходят ночью, не зная покоя,
Что-то ищут среди темноты.
Человек, что предстал перед нами,
Осознал обстановку и замер:
«Во попал так попал, ну и ну!»
Мы сочли его психом вначале,
А когда присмотрелись, узнали,
Словно сбросили с глаз пелену.
Нет, не простой какой-то оборванец
Без спросу к нам проник в глубокий тыл,
А он тот самый вражеский посланец –
Парламентёр, который с нами пил!
«Ты здесь чего?» А он: «Звездец котёнку!
Ну, то есть, всё, пришёл мой чёрный час!
Найдите мне, прошу вас, работёнку,
Уж больно, братцы, весело у вас!
Он, как гармошку, лоб высокий морщит –
Ну, чистый Ленин! – в кепке, в бороде:
«Я провалился как переговорщик
Мои друзья найдут меня везде!
Там нету ни понятий, ни законов,
А лишь одна безумная брехня!
Боюсь, что сорок девять миллионов
Они теперь повесят на меня!
Я пригожусь! Друзья, не выгоняйте!
Я шустрый, я вам пользу принесу!
Иначе я погибну, так и знайте,
Меня зверьё сожрёт в глухом лесу!»
Зубило и Кувалда встрепенулись:
Ну что его – высаживать теперь?
Сплошная глушь вокруг, и нету улиц,
Его и впрямь завалит дикий зверь!
Он жизнью измордован и искромсан,
Он от дружков своих ушёл в побег.
Пусть едет с нами. После разберёмся.
Парламентёр – он тоже человек!»
«Да хрен с тобою, пей, вина в избытке, –
Сказал ему Заманский Леонид, –
А уж какой подвижный ты и прыткий,
Работа это быстро прояснит.
Ты можешь постучать в любые двери,
В Москве тебе открыты все пути,
Но только знай: Москва слезам не верит,
Пахать придётся сутками, учти».
-36-
Да, команда у нас непростая.
Мы в дороге числом прирастаем.
Так, глядишь, к нам приедут в Москву
Прокурор и начальник таможни,
Да и заживо гнить сколько можно?
Если что, я их сам позову.
Катька тостами Лёньку терзает:
«Нас подъём, новый взлёт ожидает,
И ни пуха нам всем ни пера!
А что про́дали им свой актив мы,
Всё равно это всё позитивно,
Даже хочется крикнуть: «Ура!»
Самый главный герой, как никто, ты –
Так как денег нам дал заработать,
Эх, не зря мы ложились костьми!»
Только гость наш за банкою пива
Усмехался печально и криво:
«Ты ещё их со счёта сними!»
Это после пойдут навороты.
А пока по итогам работы
Очень даже неплохо оно –
То, что мы по деньгам ожидаем
И примерно уже представляем,
Где нам их промотать суждено.
Ну, вот уже подходит понемногу
К финальной точке наш обратный путь,
И я хочу эпиграф к эпилогу
В блокноте напоследок черкануть.
«Блажен идущий в бой!» – такой эпиграф.
Конечно же, он Лёньке посвящён,
Как, впрочем, весь роман. Все эти игры
С металлом и огнём придумал он.
Да, в нашей жизни раньше не бывало,
Чтоб столько сразу всякого огня
Пылало в ней, и столько же металла
В ней громыхало. Даже у меня.
Однажды я от страха чуть не помер,
Сражённый гулом, грохотом, огнём –
На службе, на Плесецком космодроме
Увидев пуск. Но здесь я не о нём –
Я о друзьях, о Лёньке, о работе,
О нашей жизни речь свою веду,
О сумасшедшем том круговороте,
Когда завод был в силе, на ходу.
Мы сделали, выходит, что хотели.
Пусть этот год – всего лишь краткий миг,
Но Лёнька наш своей заветной цели
Хотя и ненадолго, но достиг.
А что за цель такая? Да всего-то –
Чтоб у людей наладилось житьё,
И чтоб у них всегда была работа,
И деньги чтоб платили за неё.
Чтоб наконец-то с нового абзаца
Моё повествование пошло,
И чтобы негодяев и мерзавцев
В нём было минимальное число.
Я ж, как-никак, историк, летописец.
У Лёньки цель – чтоб принцип был забыт:
«Нам хорошо, а вы хоть утопитесь!»,
И чтоб любой подлец и паразит –
Из тех, что за копейку продавались,
Не смыслящие в жизни ничего,
С нормальными людьми чередовались
Ну пусть хотя бы через одного,
И чтобы дом культуры был открытый,
На это денег можно дать всегда,
И чтоб майор, зашитый ли, расшитый,
Не пропадал с дружками без следа
На всяческих сомнительных охотах,
Хоть и важны дружки его для нас.
Но нам-то надо, чтобы он работал,
А не палил по зайцам с пьяных глаз.
Ещё у Лёньки цель – чтоб без обмана
В России нашей делались дела,
И всё у нас нормально шло, по плану,
Ну, в общем, чтобы Родина жила.
А теперь эпилог: ой, не слабо
Мы размялись. Пора уж слегка бы
Отпуск, что ли, какой-нибудь взять.
«Пара дней, не вопрос», – Лёнька скажет,
Даже точное место укажет,
Где нам новый завод изучать.
Неплохая в столице погода.
Мы вернулись домой из похода.
Ну, привет тебе, город родной!
Целый год мы несли свою вахту,
И гремел он не с бухты-барахты,
Наш прекрасный и яростный бой!
Мой читатель, пора нам прощаться.
Дни весёлые быстро промчатся,
Эта книга – тебе мой привет.
Может, это затея пустая –
Потихоньку страницы листая,
Вспоминать нас, а, может, и нет.
Я скажу, может быть, неумело:
Мой роман – он о том, что нам делать, –
То и делать – такие дела,
Куда люди до нас не совались,
И чтоб вместе мы все оставались,
И в бою никогда не сдавались,
И чтоб Родина наша жила…
Ноябрь,2018 – февраль, 2019
Автор обложки: Е.Юркова, фотоматериал: Л.Кикоть
