Сергей Skolorussov
Прометей. Возвращение
Глава шестьдесят вторая
19 апреля
Хутор Смородинский
Давай, парень, торопись!
Ахтаров завёл пленника на кухню и усадил на стул. Сам взял табурет и сел напротив. После чего включил голофон на запись:
– Говори, где вы держите Бузмакова?
Советник по-прежнему тяжело дышал:
– Вы обещали оказать мне помощь.
– Ничего, меня тоже ранили, – Влад слегка повёл голову в сторону раны. – Вот расскажешь всё, и мы тут целый лазарет устроим. Говори!
– Помоги сначала, я чувствую, как истекаю кровью.
– Вот и поторопись.
– Развяжи хотя бы руки, я зажму рану.
– Хорошо, если ты расскажешь всё без утайки.
Советник кивнул. Как только подполковник ФСБ снял ремень, пленный тут же ухватился рукой за плечо, зажмурил от боли глаза и издал стон.
– Говори! – вновь потребовал Влад. – Бузмаков жив?
– Да, жив. Мы держим его в частном доме в переулке Рахманинова, – он назвал адрес.
– Сколько человек охраны?
– Постоянной – пять.
– С размахом, однако, – оценил фээсбэшник работу противника: – Пароль для входа.
– Перевяжи сначала. Видишь, я всё рассказываю.
Влад по-прежнему сидел в полном обмундировании арктического исполнения. В доме было жарко. Пашка постарался. Плюс заканчивалось действие энергетической капсулы. Болезнь возвращалась слабостью и жаром. Он вытер пот:
– Хорошо, сейчас только разденусь.
Ахтаров бросил голофон на стол, а сам встал и стал стягивать куртку и бронежилет. Что произошло дальше, Ярослав до конца так и не понял. Всё произошло мгновенно. В голове только отпечатались статические картинки: резко вскочивший американец; локоть подполковника с размаху бьёт его в нос; пленник отлетает к стенке. И последний кадр: автомат в руках Влада. Тук-тук-тук-тук-тук! Ярослав даже не сразу сообразил, что это выстрелы, а не стук в дверь. В воздухе витал дымок, подполковник продолжал стоять вполоборота к Шелихову, а американец развалился в углу, широко раскидав ноги и свесив голову на грудь. Из его безжизненной ладони выпала окровавленная финка.
Рука Влада машинально ощупала пояс и нашла там только пустые ножны. Он повернулся лицом к Ярославу и попытался что-то сказать, вместо звука из его рта тут же хлынула кровь. Подполковник грузно сел на табурет и поманил Шелихова левой рукой. Правой он держался за шею. По пальцам текли алые ручьи. Ахтаров вытер пот, взял свободной рукой голофон и стал быстро набирать текст в блокноте. Набрав, тут же показал Шелихову. И сразу стал набирать следующие предложения. Он писал до тех пор, пока не «сказал» всё, что хотел. Текст гласил: «Прямо сейчас всё бросаешь, садишься на снегоход и едешь на юг. Ничего никому не объясняй, а просто уезжай. Здесь тебе опасно. Никому не звони. Вообще никому. Не выходи в интернет, не называй своего имени и не показывай документы. Это обязательное условие. Всё очень серьёзно. Бросив снегоход, далее езжай на перекладных. Доберёшься до Сочи и сразу дуй к генералу Калачову. Он сидит вот по этому адресу. Проект у тебя с собой? Хорошо, попроси хозяйку его спрятать. Надёжно спрятать. Проект в дорогу не бери. Оставишь ей записку с номером телефона генерала. Если в течение недели сюда не прилетит сам Калачов, пусть позвонит ему. Всё. Передашь генералу мои приветы и наилучшие пожелания. Да, возьми этот телефон, в нём зашита моя банковская карта. Сейчас я сниму все блокировки. Оплачивай только ей».
Передав Шелихову аппарат, Влад начал захлёбываться кровью. Он энергично завертел рукой, что означало: давай, парень, торопись. Ярослав не стал расстраивать умирающего. Через пятнадцать минут он уже управлял мчащимся на юг снегоходом.
Глава шестьдесят третья
20 апреля
Сочи. Конспиративная квартира ЦРУ
Когда хочется петь!
Вчера этот противный американец, этот франт, всегда одетый ярко, как петух, сказал, что Ярослав жив. Это правда? Нет, не может быть. Я целую вечность провела на краю пропасти. Если бы он был жив, я бы услышала. Я бы почувствовала. Нет. Врёт. Они знают, что я его люблю. И теперь хотят этим воспользоваться. Хотят, чтобы я не наделала глупостей. Американец так и сказал:
– У тебя есть хороший стимул жить дальше. Завтра мы привезём сюда твоего Ярослава. На послезавтра намечен ваш вылет в Майами. Готовься. Всё у вас будет хорошо. Вы будете жить в большой счастливой демократической стране.
Америкосы зациклены на своей «демократической» пропаганде. И дня без неё не проживут. Нет, они врут. Всё плохо. Ярик мёртв. Вит меня презирает. Есть за что. Я сама себя презираю. Что же мне теперь делать? Умирать? Верёвка найдётся и перекладина тоже. А если он не соврал и Славка жив? Тогда я с ним сегодня увижусь…
Мара не находила себе места. А почему бы и нет? Да, в Майами. Но разве это предательство? Лет десять назад в её окружении часто заводился один и тот же разговор. Все были не против покинуть холодную, плохо приспособленную для жизни Россию и уехать в тёплые страны. Америка чаще всего возглавляла список притягательных мест. Это не предательство. Я никому ничего не обещала. И никаких клятв не давала. Сейчас все борются за своё существование. Все стараются выжить. Но в этой стране выжить практически невозможно. Население за последние двадцать пять лет сократилось в десять раз. Ну, похоронят тебя здесь – вот и всё. Это и будет исполнением патриотического долга. А там мы будем жить долго и счастливо. Счастливо, счастливо… Ой, ли?! Сомневаюсь я в этом постулате. Ох, как сомневаюсь. Не будет Яр счастлив. Я его знаю. Возможно, что я и Славка будем всегда вместе. Возможно, что мы будем жить богато и работать над грандиозными проектами. Но я представляю эту нашу жизнь. Как он будет смотреть на меня? Счастливо? Беззаботно? Нет! Я представляю Славкин взгляд. Взгляд, стыдливо отведённый в сторону. Взгляд, затюканный совестью. Нас будет подспудно мучить одна и таже мысль: мы предатели. Мы купились на сладкую приманку. В этом корень предательства. Любого предательства. У предательства нет оправданий. И не может быть. Либо ты здесь, либо по другую сторону барьера. Другого не дано. Да… А американцы доконают нашу родину. Это точно. Я не рьяная патриотка, но я этого не хочу. И главное, что Славка этого не хочет. И точно не захочет. Жить там, за океаном, беззаботной жизнью перебежчика и наблюдать, как добивают страну, откуда растут твои корни – это не так-то просто. Чтобы смотреть на такое спокойно, надо освободиться от химеры, которая называется совестью. Нет, не хочу. Не хочу… А Вит? Ты видела, что они с ним сделали? Видела? Вот то-то и оно. Ты не сможешь спокойно спать на шикарной постели в Майами. Вит, его глаза, его опухшее лицо и содранные ногти не дадут тебе спать. Не дадут. Что же делать?
Надо дождаться Ярослава и вместе с ним решать, что делать. А если не получится? А если уже не будет выбора и нас, словно мешки с картошкой погрузят в самолёт? Нет, надо не дать ни малейшего шанса нашему предательству. Почему нашему? Моему… Мне надо сбежать. Сбежать. И тогда Славка не пойдёт на сделку с совестью. Эта сделка может состояться только из-за меня. Я приманка для Шелихова. Они всё рассчитали. Вот фиг вам! Надо бежать. Он поймёт, из-за чего я сбежала. Раз я сбежала, значит, и у него появятся силы противостоять обстоятельствам. Побег и только побег…
Но как? Легко сказать. Нелегко сделать. Они всё предусмотрели. Они нацепили на мою шею электронный браслет, начинённый пластитом. Американец объяснил:
– Для нас он безопасный. Внутри дома он не взорвётся. Он взорвётся только в том случае, если ты выйдешь за ограду. Тебе оторвёт голову. Мы не пострадаем. Но обязательно пострадают невинные люди на улице. Ты хочешь стать самоубийцей? Тогда готовься уйти на тот свет, прихватив с собой жизни детей и стариков. И в таком случае тебя будут вспоминать как Кровавую Мару. И проклинать. Я думаю, что ты разумная девушка и всё прекрасно понимаешь.
Да, трудно сделать выбор. Никому не пожелаешь мучиться от подобной дилеммы. Быть или не быть. Жить или не жить. И как переступить черту? Как решиться на риск? Предавать легко. А остаться собой? Остаться собой тяжело. Очень тяжело. Практически невозможно. Никогда не думала, что мне в жизни придётся столкнуться с проверкой самой себя. Проверкой на дороге жизни. Теперь ты знаешь, чего ты стоишь. Нет. Нет! Нет!!! У меня ещё есть шанс! Есть шанс остаться человеком…
…Она ходила по комнатам этого большого дома. Очень большого. Два этажа плюс жилая мансарда. А внизу огромный подвал. Подвал-тюрьма, подвал-мастерская. Бывший хозяин дома скульптор. Никто об этом Маре не говорил, она сама увидела. Увидела, когда спустилась в подвал. Здесь было множество заготовок для скульптурных композиций. На полках стояли уменьшенные макеты состоявшихся и несостоявшихся произведений. Тут и там – маски известных людей. А это что? Склад? Кладовая. Большая кладовая. Здесь хозяин хранил материал для скульптур. Всё так и осталось невостребованным: мешки с цементом, сухой глиной, алебастром.
План побега созрел мгновенно. Снять браслет невозможно. Сломать тоже. Он сделан из очень прочного углепластика. Сбежать с ним нельзя – взорвёшься. А что, если не снимать браслет, а залепить его гипсом? Это идея. Сигнал прервётся – и что тогда? Тогда сработает сигнал на уничтожение. Но здесь кроется маленькая лазейка. Есть вероятность, что этот сигнал тоже не сможет пробиться через гипс. Страшно. Это гадание на кофейной гуще: взорвусь, не взорвусь. Страшно. Конечно, страшно. Это не кофейная гуща – это гуща из крови и мозга. Из моей крови и моего мозга. Бр-р-р! Совсем себя запугала. Но и отказаться от побега не могу. Уже не могу. Меня трясёт, я подпрыгиваю на ходу, так мне хочется обмазать ошейник и смыться. Надо подумать. И думать нечего! Надо решаться. Давай девочка! Давай!
И она решилась. Сначала обмотала ошейник фольгой, прихваченной на кухне. А затем толстым слоем гипса. Чтобы гипс не трескался, не крошился и не разваливался, плотно обмотала его бинтом. Тишина. Я жива. Я жива! Интересно, они сами когда-нибудь его испытывали? Не знаю. Лучше об этом не думать.
Все охранники были на обеде, когда Мара, натянув чей-то безразмерный пуховик, выбежала на улицу. У калитки курил один из охранников. Сначала Мара испугалась: всё пропало! Но неожиданно для себя она с отчаянным криком бросилась на него. Бросилась, выставляя вперёд шею. Ха! Ха-ха! Охранник в испуге отскочил в сторону и тут же, треща кустами исчез из виду. Испугался. Испугался, гад, испугался! Испугался, испугался, испугался! Прям песня! Хотелось петь. Не такие уж вы и смелые. Боитесь смерти, твари. Очень хотелось петь: «Я свободна!»
Она выскочила за калитку и бегом пустилась по кривой извилистой дорожке, петляющей по склону горы Виноградной.
Глава шестьдесят четвёртая
20 апреля
Сочи. Особое управление стратегических операций
Забирай всю коробку!
Кацэ сидел в своём кабинете, обставленном пультами, компьютерами, мониторами и другим странным на вид оборудованием. Он уже расшифровал американскую программу по управлению электросетями и системами видеонаблюдения. Теперь компьютерный гений приспосабливал хакнутую им программу под свои нужды и потребности конторы. Никто ему такой задачи не ставил, но Кирилл был уверен, что этот его труд обязательно будет востребован. Кацэ не просто приспосабливал чужую программу. Попутно он её усовершенствовал и теперь бился над задачей так её зашифровать, чтобы уже никто не смог найти ни её следы, ни её хвосты. Это был тот ещё труд – кропотливый, требующий постоянной сосредоточенности и неординарных решений. А для этого надо было иногда отдыхать. Кирилл как раз этим и занимался. Он откинулся в дорогом геймерском кресле с чашечкой горячего кофе, когда в помещение вошла Алиса Андреева. Она с наслаждением вдохнула воздух:
– Вот ведь тихий жмот! – её кулачок незлобно стукнул по плечу Кацэ. – Прохиндей! Ты где это достал? Я уже слово даже забыла, как оно называется.
Парень в результате её эмоциональной атаки отпрянул от спинки кресла, пытаясь не расплескать ценное содержимое чашки:
– Ты чего? Осторожней! Здесь нельзя ничего расплёскивать. Не дай бог на пульт попадёт, – Но, взглянув на девушку, улыбнулся и уже ласково и немного ехидно добавил: – Этот чудный напиток называется кофе.
– Ко-о-фе… – мечтательно пропела Алиса. – Поделись с девушкой.
– Нет у меня ничего, – отрезал хозяин помещения. – И не проси даже.
– Ну, хоть чуть-чуточку… – продолжала нюнить Андреева.
– Ни чуть-чуть, ни чуточку, ни капелюшечку. Вообще нисколечко. Нет у меня ничего.
– Как же нет, если ты пьёшь?
– Ё! Вот набежали!
– А ты думал? Там в коридоре сдохнуть можно от аромата, который из щелей твоей двери прёт. Сам виноват. Такое надо пить глубокой ночью в подвале заброшенного дома. И то не уверена, что народ не сбежится. Делиться с ближним – это одна из главных заповедей. Колись, где кофе взял?
– Господи! – Кирилл вздохнул и протянул чашку гостье. – Только пару глотков – не больше.
– Обязательно, – Алиса благоговейно схватила чашку, словно это был священный грааль, и, семеня ногами, чтобы не расплескать, быстро упорхнула к окну:
– У-у-у… Первый глоток, как первый поцелуй, – она подняла голову вверх и быстро зашевелила вытянутыми в трубочку губами. Так обычно делают капперы, дегустаторы кофе.
Кацэ посчитал, что она отбежала лишь для того, чтобы выпить всю чашку, вскочил и бросился отнимать своё богатство. Алиса, прикрываясь от «агрессора» телом, и с криком «я сделала всего лишь один глоток, а ты обещал два», оттягивала руку с чашкой на недосягаемое для парня расстояние. А Кирилл с криком «обманщица, дай сюда» пытался завладеть чашкой во чтобы-то ни стало. Так они «боролись» до тех пор, пока парень, пытаясь проскочить между выставляемым в виде щита мягким местом девушки и подоконником, не толкнул соперницу и она не пролила часть напитка на пол. Они сразу же замерли и упёрли взгляды в пятно на ковровом покрытии. Жалко было не его. Жалко было драгоценные капли давно забытого вкуса.
– Ну, ты и свинья! На, подавись! – первой пришла в себя Андреева и сунула жадине чашку. – Никогда не думала, что ты такой скупердяй. Пожалел для девушки. Фу! И кто ты после этого? Точно – не мужик.
Она решительным шагом двинулась к выходу. Псих прошёл мгновенно и Кирилл, который по своей натуре не способен был кого-нибудь обидеть, бросился спасать ситуацию:
– Алисочка, прости подлеца. Ну, прости, ну что ты?
Она была непоколебима и решительно взялась за ручку двери. Кацэ понял, что времени на уговоры нет – придётся приносить жертвы:
– Я дам тебе спокойно допить до дна.
Девушка на миг замерла, крутанула отрицательно головой и попыталась открыть дверь. Кириллу пришлось выставить ногу.
– Хорошо! Я согласен на всё! – выпалил он предельно серьёзно. – Я сварю тебе целую чашку… Нет? Ну, ты даёшь – так ты оставишь меня ни с чем. Хорошо, я сварю тебе целую турку! Что? Ты и на это не согласна?
Он демонстративно убрал ногу, и пока Алиса не юркнула в проём (хотя она уже явно не торопилась), продолжил словесную игру:
– За чашку кофе, между прочим, Нутрецов предлагал мне пачку вафель и плавленый сырок. А Елизавета Егоровна – грушу.
– «Грушу»? Серьёзно? Ни фига себе! Откуда у всех такое богатство? Одна я здесь нищая попрошайка.
– Ну, что? Ты согласна на чашку?
– Ты обещал целую турку.
– Это я сгоряча ляпнул.
– Первое слово, дороже второго.
Кацэ цыкнул, поиграл глазами и, поманив девушку пальцем, шепнул ей на ухо, интимно медленно прожёвывая каждое слово:
– Ты знаешь, мне за чашку кофе, обещала интим ни кто-нибудь, а «мисс Россия».
Девушка резко отпрянула и оценивающе прошлась по фигуре Целовальникова:
– Тебе? Врёшь! А, нет, верю! «Мисс Россия -2001»?
Кирилл сморщил нос и укоризненно повертел головой, при этом продолжая поедать девушку глазами:
– Ошибаешься, дорогая. Я не могу тебе назвать точный год её победы. Это приватная информация. А я всё же джентльмен. Скажу только: она молода, стройна, красива, – он опять перешёл на интимный шёпот: – А тебе я «за это» дам три турки…
– Ну и пей с ней свой кофе, – обиделась Алиса и решительно шагнула в коридор, крикнув, не оборачиваясь: – Нет ничего гнусней, чем продажная любовь.
– Я пошутил! – крикнул ей вслед Кацэ. – Алиса, вернись, я всё прощу! Хорошо-хорошо! В приёмной командора можешь забрать свою коробку.
Он вернулся за пульт и сосредоточился на кадрах, которые транслировала «муха».
Прошло минут пятнадцать, и Алиса вновь открыла дверь его кабинета. Она была радостной, улыбчивой и довольной:
– Интересно, где патрон раздобыл всё это богатство?
Не отрываясь от монитора, Кирилл пробурчал:
– Не знаю. Нутрец предполагает, что командор подпольный миллионер, а Лиза думает, что он ограбил Ост-Индскую компанию.
Девушка поставила на стол большой пластиковый контейнер и сняла с него крышку, не сдержав восхищения:
– Ай-яй-яй! Я не могу! Какие подарочки нам шеф подогнал! – она достала из коробки яблоко. После чего подняла руку с фруктом вверх и стала рассматривать его в свете люстры, громко шепча при этом: – Яблочко, я тебя только надкушу, а всё остальное отнесу сестрёнке. Я не жадная. Не то, что некоторые злые дяденьки. Они такие гнусные, эти дяденьки, что за продукты хотят купить нашу любовь. Нет, мы не будем даже разговаривать с этими дяденьками. Интересно, а шоколадку дяденьке тоже положили в коробку?
Алиса, словно фокусница, демонстративно вытащила из ящика настоящую плитку шоколада, что заставило Кирилла оторваться от монитора:
– Что? Что такое? Это нечестно! У нас гендерное равенство! Сейчас же напишу заявление об уходе!
– Судя по реакции злого дяденьки, ему сладенького не дали. Так ему и надо. Пусть это будет ему уроком. Нет, я не удержусь!
Она отломила квадратик и тут же засунула его в рот:
– У-у-у… что за наслаждение. Мама моя, за шоколад я бы отдалась. Клянусь.
Кацэ горестно вздохнул.
– И может быть, не однажды, – девушка смачно причмокнула сладким содержимым рта: – Без раздумий бы отдалась за маленький кусочек шоколада, – продолжала она дразнить парня. – Что, у тебя разве нет плитки шоколада?
– Гы-ы-ы, – Кацэ даже не нашёл, что на это ответить, а просто прорычал.
– Ладно, я не то, что некоторые. Поделюсь со страждущими, – она уставилась на плитку, пытаясь оценить, какого размера кусок отломить Целовальникову.
Сначала отделила один квадратик, затем два. Потом решительно дёрнула головой, мол, ладно – я не такая как ты, сглотнула слюнки и выломала из плитки третий кусочек:
– На! Наслаждайся моей добротой. Но учти, всё это не за так.
– Ты хочешь интим? – демонстративно обрадовался парень.
– Ага, губки закатай. С тебя кофе. Прямо сейчас.
Целовальников зашустрил: насыпал в турку кофе и поставил её на малюсенькую конфорку крошечной электроплиты.
Минут через пять они уже сидели в креслах и получали нескрываемое удовольствие: кофе с шоколадом. У-у-у!
Когда напиток уже заканчивался, Алиса, мечтательно раскачиваясь в кресле, спросила:
– Что там твоя муха разузнала интересного?
– Много чего. Про Паганини, к примеру.
Компьютерный гений отвечал не очень охотно. Он даже грустно мотнул головой. Муха не оправдала в должной мере всех его надежд, затрат времени и сил. Хотя, с другой стороны, благодаря его усовершенствованиям отдача от мухи значительно выросла. И продолжает расти.
Но Алиса, как будто не услышала его ответ. Она вскочила и, уперев руки в стол, прилипла к экрану монитора:
– Ты видел это?
– Чего? – Целовальников подумал, что она над ним по-прежнему подтрунивает.
Он не видел на экране ничего нового – кабинет атташе по культуре был, как и прежде, пуст.
– Обалдуй! – девушка укоризненно покачала головой. – Ты разве не видишь? Он забыл выключить компьютер.
Для любого контрразведчика это была новость из разряда вон выходящих. Естественно, что Кацэ неоднократно предпринимал попытки, чтобы найти лазейку и завладеть информацией этого секретного компьютера. Но просто подсмотреть пароль было недостаточно. Для включения в работу компьютера Фрэнки необходимо было обойти множество навороченных препятствий безопасности. Надо было предъявить одновременно и его отпечаток пальца, и сетчатку глаза, и даже передний зуб, на котором был выгравирован невидимый обычным глазом QR-код. Всего этого у выпестованной Кириллом шпионской мухи, естественно, не было и в помине.
– С чего ты взяла? – Кирилл тоже прильнул к экрану, ища зацепку. – Экран погашен.
– Ха! У него допотопный плазменный монитор. Где он его только откопал?
– Всё правильно. Это самый надёжный экран для сохранения информации в секрете. К голографическому экрану идёт сигнал, который теоретически можно перехватить и записать. А к этому информация поступает через провод. Так просто не влезешь в него. Надо найти место, чтобы подключиться к их закрытой сети. А это далеко не просто. С чего ты всё же взяла, что он не выключил компьютер? Экран потушен. Это видно в отражении стекла, которое прикрывает портрет Джорджа Вашингтона.
– Экран выключился из-за функции энергосбережения. А мышка горит. У меня точно такая же мышь. И она гаснет только при выключенном компьютере.
– Точно! Как я сразу не сообразил? Вот это подарок! Я трижды гений. Но пришла девочка с улицы и унизила трижды гения до уровня простого юзера или даже ламера.
Кацэ сразу же позабыл обо всём на свете, плотно уселся за стол и стал манипулировать джойстиком, задавая своей мухе алгоритм действий.
– Она может скачать информацию?
Кирилл машинально кивнул, спеша исполнить задуманное:
– Это великая муха! Королева всех шпионских мух! Смотри!
Муха подлетела к компьютеру и уселась прямо на разъём, служащий интерфейсом для подключения различных устройств, в том числе флешек. Она тут же сложила свои лапки так, чтобы они соответствовали очертаниям разъёма, и тут же одновременно сунула их в шину.
– В ней заложена ускоренная программа скачивания: пять терабайт в минуту.
Прошло десять напряжённых минут, пока муха не высунула лапки из отверстия и не вспорхнула с компа атташе. По случайному совпадению одновременно с этим в комнату зашёл хозяин. И сразу сел за компьютер, с удивлением уставившись в экран – он был включён. Строгим, чуть испуганным взглядом, атташе осмотрелся по сторонам, не забыв пройтись по стенам и потолку. Не найдя каких-либо улик проникновения в помещение, американец чуть успокоился: компьютер оставил включённым он сам, а экран зажегся из-за того, что он, перед тем как сесть в кресло, тронул стол. Этого достаточно для перехода компа из состояния ожидания в рабочий режим.
Тем не менее, уставившись в монитор, он тут же вскочил, нажал селекторное устройство и прорычал в него:
– У нас взлом! Все сюда!
Кацэ и Алиса всё это время внимательно наблюдали за цэрэушником.
– Как он узнал?
– Как-как? Тут любой зрячий профан догадается. Сюда посмотри!
Кирилл указал на соседний монитор, где транслировалось улучшенное программой видео, отражённое в стекле портрета первого президента США. На картинке был хорошо виден монитор атташе. На экране мигала жирная красная надпись «Несанкционированное проникновение!»
– Зараза! Везде у них примочки запрятаны. Ну, ничего, дело сделано, – Кирилл довольно ухмыльнулся и благосклонно посмотрел на девушку: – А ты молодец – глазастая! Я так долго пытался найти лазейки, даже программ кучу написал. Вот, к примеру, видишь, как чётко читается это аларм-сообщение? На самом же деле мы видим картинку только после того, как она отразилась от стекла, попала в глаз мухи, а уже затем транслировалась сюда, к нам. Я, с помощью этой лазейки, без труда могу считывать всё прямо с экрана его монитора. Но этот боров такой здоровый! Он садится за комп и закрывает весь обзор. И только когда встаёт, я могу слизать всё, что там написано. Но это бывает редко.
– И что они сейчас будут делать? – поинтересовалась Андреева, имея ввиду сотрудников посольства.
– Ловить мух, – ухмыльнулся Кацэ. – Но мы нашу девочку в обиду не дадим. Так, муха, даём вводную твоему поведению: – Кирилл моментально выбил своими худыми пальцами комбинацию знаков на клавиатуре, и уставился в другой монитор, на котором запестрела непонятная девушке информация. Компьютерный гений выбрал необходимый ему вариант и клацнул клавишей «Enter»: – Готово. Пусть теперь ищут. Она убралась вглубь системы вентиляции подальше от места своей работы и отключилась, – улыбнувшись непониманию, проявившемуся на лице девушки, пояснил: – Под местом её работы я имею ввиду вентиляционную решётку, за которой она сидит. Теперь, как только они прекратят свой беспредел, она включится и словно радистка Кэт выйдет с нами на связь, чтобы слить всю скачанную информацию.
Алиса так и не узнала, что за «беспредел» творят подчинённые атташе по культуре. Экран монитора уже не принимал сигнал мухи. Трансляция из кабинета прекратилась. Но если бы она спросила, Кацэ долго бы рассказывал о разных способах по выявлению шпионской мухи, которые применяют наши оппоненты. Хорошо, что не спросила. Забивать голову кучей ненужных терминов ни к чему. Для этого достаточно одной гениальной головы Кирилла Целовальникова.
Алиса не спросила, а Кирилл предложил:
– Сегодня у нас большой праздник. У тебя кофе в чашке остался? Давай чокнемся, – он поднял руку вверх. Пока она тянулась за своей чашкой, Кацэ добавил: – С меня ещё одна турка. Да что там «турка» – всё кофе, – он тут же решительно крутанул головой: – Впрочем, нет, забирай всю коробку.
