Сергей Борунов
Ева
– Теперь ты понимаешь, как это всё работает? – прогоняя дурные мысли, спросил начальник станции.
– О чём это ты?
– Раньше все встречали своих «знакомых» только в одиночку. А теперь мы вдвоём видели одно и то же. И случилось это сразу после того, как я увидел фотографию твоей девушки.
Саша задумался, но ничего не ответил.
– Вот смотри, – Вениамин достал из рюкзака телефон, и показал фото женщины в годах. На лице её была строгость, сдержанность, гордость. Саша сразу понял, кто это. Лицо, безжалостно истерзанное морщинами, костлявые, увитые распухшими венами руки и истощённое тельце. Казалось, что мама Вениамина сама не ела, лишь бы её сыну досталось побольше.
Саша смотрел на фото и не знал, как избавиться от образа несчастной женщины. Его пугала мысль, что теперь он будет видеть не красоту и изящество, а усталую старость. Он поспешил избавиться от этой мысли:
– Получается, мы видим образ, который храним в голове?
– Не думаю. Я, увидев фотографию твоей девушки, тут же забыл о ней. Но всё-таки она явилась и тебе, и мне. Значит, дело в другом. Думаю, кто-то заставляет нас вспомнить кого-то определённого. И манипулирует нами.
– Звучит так себе, – Саша встряхнул плечами и стал одеваться. Лезть в воду почему-то больше не хотелось.
– И, знаешь, мне кажется, эти образы не имеют никакой сенсорики. Та девушка заметила, что я её тоже вижу лишь после того, как ты начал на меня кричать. Сама она ничего не видит. На меня обратили внимание лишь тогда, когда ты переключил свои мысли. Точно! – начальник экспедиции стал взволновано маячить из стороны в сторону, рассуждая. – Они всё видят через тебя. Твои слова они слышат, потому что ты их слышишь, меня они увидели, потому что ты стал смотреть и думать обо мне. Понимаешь?
– Пока не очень.
– Это поразительно! Нужно будет взять с собой приборы и вернуться сюда завтра. Эта находка будет поважнее нефти!
– Ты действительно считаешь, что зашифрованная волновая активность, которую мы, к слову ещё не зафиксировали, заинтересует твоё руководство? Зачем им это?
– То есть как, зачем? Мы, возможно, выйдем на контакт с инопланетной расой. Сможем перенять у них передовые технологии. Кому вообще после такого нужны нефть и газ? А?
Начальник экспедиции был крайне взволнован, и Саша не стал с ним спорить, хотя был не согласен сего идеями. Когда корабль тонет, нужна спасательная шлюпка, а не инструкция по её изготовлению.
По дороге в лагерь они обсудили ещё один вопрос: стоит ли рассказывать о том, что все видения – дело рук местных обитателей, а не галлюциногенное воздействие местной атмосферы?
С одной стороны, поделившись своими воспоминаниями и волнениями, лесорубы могли бы сделать свои походы в лес менее пугающими. Когда твой товарищ разделяет все опасности вместе с тобой – это успокаивает. С другой стороны, каждый, без исключения, надеялся, что никого из «местных» нет и всё это плод воображения, воспалённого непривычными газами мозга.
– Мы должны друг другу всё рассказать! Кто, кого видел, если есть фото – показать. Так мы сможем максимально изучить этот феномен. Когда вместо одного человека «видения» будут приходить сразу к трём, то будет не так страшно и возможно, мы сможем понять природу этого явления! – продолжал воодушевлённо рассуждать Вениамин, размахивая руками.
– Ты с ума сошел! Если ты скажешь людям, что видения приходят по велению местных обитателей, то панике не будет предела. Экспедиция, которая и так не задалась, окончательно погрузится в хаос!
– Нет! Главное, подобрать нужные слова. Мне же не страшно!
– Посмотри на себя! Ты весь дёрганый, кричишь, размахиваешь руками – ты явно не в себе. Я думаю, это адреналин, через час-другой тебя отпустит, и ты поймёшь, что ситуация настолько интересная, насколько и жуткая.
Всю обратную дорогу они заваливали друг друга аргументами. Но в итоге сошлись на том, что сначала попробуют просканировать места появления видений всем арсеналом приборов, что у них имеется. А результаты обсудят с Петровичем и Михеем и уже тогда примут решение. Тогда путники ещё не знали, что чудного старика они уже никогда не увидят.
Глава 8. «Билет в один конец»
Голова Фёдора торчала над чёрной бездной. Сомнения и страх терзали его. Что ждёт внизу? Неизвестно. Но бросить старика на произвол судьбы он не мог. Как и не мог больше оставаться в одиночестве в темнеющем лесу. Выдох, вдох – и нарастающий мрак сменился абсолютной тьмой. Фёдор запаниковал. Ему захотелось крикнуть, позвать Петровича, но зная, что это не поможет – сдержался.
Трясущиеся руки едва держали его, ноги то и дело соскальзывали со стен кратера, но не падения боялся Фёдор. Он всё сильнее отдалялся от страшной, но привычной обстановки, и всё глубже уходил в неизведанную тьму.
Внезапно он почувствовал, как кто-то взял его под руку. Наверно там, наверху, его крик оглушил бы всех живых существ в радиусе километра. Но во тьме он не услышал ничего, только его собственное тело вяло резонировало его голос.
Это Тарас Петрович., – взял себя в руки спортсмен и, встав на ноги, принялся ощупывать всё вокруг.
Что делать, ни черта не видно. Ни черта не слышно. Куда идти? Если сделать несколько шагов в сторону, то можно навсегда остаться здесь, потеряв координаты спасательной верёвки. А самое главное, нет никакой гарантии, что сейчас его схватил именно Петрович, а не какой-нибудь гуманоид, видящий и слышащий в этой темноте, как днём.
Невидимка, который крепко ухватил Фёдора за рукав, стал уверенно тащить его куда-то. Ему пришлось подчиниться. Атлет почему-то безмерно доверял старику, а если это не он, то едва ли теперь ему позволят уйти. Одним словом – выхода не было.
Они пошли вдоль гладкой стены в абсолютной темноте. Пошли в ту сторону, где, как казалось, поверхность под ногами уходила вниз. Хотя не исключено, что эта загадочная чернота приготовила и другие сюрпризы.
Они шли уже достаточно долго. Фёдор начал паниковать, несколько раз он останавливался и рывками предлагал вернуться. Но кто-то настойчиво продолжал тащить его вперёд. С каждым шагом мысли атлета становились всё мрачнее. «Едва ли это Петрович. Даже в нём не было столько безрассудства», – рассуждал Фёдор. И действительно, идти наугад в кромешной темноте, даже не зная, кончится ли она, мог только сумасшедший, либо что-то знающий человек.
Фёдор вспомнил, как брат вёл его за руку по тёмным улицам домой. Ему тогда было не менее страшно, но с братом он чувствовал себя в безопасности. Сейчас же, когда он, ведомый неизвестно кем, идёт неизвестно куда, его сердце билось на пределе от поступающего в кровь адреналина.
Едва нарастающая паника заставила его вырвать руку и броситься обратно, как он услышал голос, знакомый голос Тараса Петровича. «3 854, 3 855, 3 856…». Это он! Этот чокнутый старик шёл в абсолютной темноте и считал шаги, чтобы был шанс вернуться обратно! Атлет облегчённо выдохнул, а когда стал едва различать силуэт своего товарища, окончательно успокоился. Он жив, у всего, даже у тьмы есть предел, за которым всё так или иначе меняется.
Вскоре два исследователя шли, не держась друг за друга, потому что впереди явно виднелся свет, бросающий блеклое свечение на черноту мрамора, по которому они шли. Как и наверху, форма этого загадочного объекта была круглой, но гораздо уже. В разрезе это было нечто воронки, которая затягивает неосторожных, любопытных путников в жерло неизведанного. Весь периметр под тёмной завесой ярко подсвечивался. Ни Петровичу, ни Фёдору не была понятна природа этого свечения. Тонкие трубки, без проводов и иных приборов, которые горят сами по себе.
– Отличная находка! – сказал Петрович и принялся снимать трубку со стены.
– Не уверен, что это хорошая идея!
– Ты всегда не уверен. А мне такая штука пригодится, если вдруг вернусь на Землю, не придётся платить огромные деньги за возможность ночью дойти невредимым до туалета.
Трубка поддалась. В руках Тараса Петровича миниатюрная трубка мгновенно погасла. А на её месте тут же образовалась новая, и стала светить так же ярко, как и её предшественница.
– Чудеса, – завороженно протянул спортсмен.
– Не думаю! – парировал раздосадованный старик, пытаясь приделать бесполезный цилиндр обратно к стене.
– На Земле за такое открытие наверняка бы представили к госнаграде, – начал рассуждать Фёдор.
– Не думаю!
– Что ты заладил? Не думаю, не думаю. А ты подумай! Не нужно никакой энергии, никаких затрат, горит сама по себе, ещё и восстанавливается, если какой чудак вроде тебя разобьёт лампу.
– Чудак здесь только ты. Не захочет никто делиться с нами своими секретами. Это опасно, неужели тебе не ясно?
– Ясно, но помечтать-то хоть можно?
Спуск окончен. Круг был уже всего метров двести в диаметре. Гладкий, тёмный и загадочный. Старик отколол кусочек камня от стены и убрал в рюкзак вместе с перегоревшей «лампой».
– Надо отдохнуть. Наверху уже ночь, спать будем здесь, – сказал Петрович, указывая на место, абсолютно не отличающееся от любого другого: черный камень на полу и тонкие светящиеся трубки на стене.
Отдохнув и перекусив излюбленным блюдом Петровича – пюре из светящихся плодов, Фёдор стал задавать вопросы, интересовавшие его с того момента, как его руки отпустили спасительную верёвку.
– Как ты планируешь идти назад?
– Никак.
– То есть? – взволнованно спросил Фёдор.
– Планирую воспользоваться другим выходом, – спокойно ответил старик.
– С чего ты решил, что он здесь есть? Никаких признаков его существования тут нет.
– То есть кто-то заморочился и спрятал от посторонних глаз совершенно пустую яму в земле?
– Возможно, она раньше не была пустой? Просто сейчас тут нет абсолютно ничего, кроме камня и странных ламп.
– Или мы чего-то не видим. Ложись, отдохни, завтра видно будет.
Петрович через несколько минут спал, как у себя дома. Фёдору же, напротив, не спалось. Ему тут было крайне некомфортно, хотя, как могло показаться, не было ни малейшего повода для переживаний. Так он пролежал несколько часов, пока не провалился в отвратительное состояние полудрёмы, когда организм больше не в силах бодрствовать, но и заснуть не может.
Тарас Петрович разбудил его в восемь. Он был взволнован и слегка испуган. Но пытаясь скрыть своё состояние, сухо бросил Фёдору:
– Приводи себя в порядок, времени мало.
– То есть? Мы куда-то торопимся? Ты нашёл дверь, которая откроется с минуты на минуту? – пошутил Фёдор и тут же пожалел об этом. Старик так на него посмотрел, что ему стало тревожно.
– Что случилось?
– Кажется, мы здесь не одни!
– То есть? – спросил атлет, бледнея и округляя от удивления и страха глаза.
– Я вчера взял эту странную лампу. Утром полез в рюкзак, а там её нет.
– Может, выпала где?
– Где она могла выпасть? Я тут всё осмотрел, да и помню наверняка, что вместе с образцом породы припрятал и странную лампу. Камень на месте, лампы нет.
– Петрович, может, ну его? Пошли назад?
– Я думал над этим. Слишком далеко, почти четыре тысячи шагов. Велика вероятность, что мы не найдём верёвку.
– Найдём! Я думал об этом. Надо так же идти назад, просто ведя рукой по стене. Рано или поздно мы найдём верёвку.
– Может, и так. Но я бы хотел недолго здесь осмотреться. Давай обойдём тут всё и двинемся наверх.
Они обошли все двести метров воронки, но ничего, кроме камня, не обнаружили. Петрович деловито ощупывал стенки, пытаясь найти тайные проходы и механизмы. Фёдор же чаще смотрел по сторонам и размышлял над тем, куда делась лампа. Окончив со стеной, они стали осматривать дно воронки, выискивая хоть какие-то неровности, которые могли служить скрытым тумблером, но ничего не нашли. Раздосадованный старик одним махом оторвал от стены несколько ламп и сложил их в рюкзак.
– Я всё равно не уйду отсюда с пустыми руками! – проворчал он, направляясь к подъёму.
Фёдор вздохнул с облегчением, он уже давно хотел убраться отсюда, и радостно последовал за стариком. Вскоре, держась за руки, они шли обратно, четыре тысячи шагов в абсолютной темноте. Тарас Петрович был расстроен: эта яма в его представлении была чем-то грандиозным, а на деле оказалась похожей на заброшенный гранитный карьер. Фёдор, наоборот, был полон радости, что они всё еще живы, и веры, что это опрометчивое путешествие всё ещё может кончиться удачно. И никто из них тогда не осознавал, что наверху их ожидает не пугающий, но уже привычный лес, а событие, которое навсегда изменит их жизнь, но в то же время похоронит надежду вернуться на Землю.
***
Михей, откинувшись в кресле, наблюдал за хаотичным движением ярко-оранжевых «светлячков». На этот раз они не влетали в дерево, не светились на ветвях, а довольно натурально изображали огонь в камине. Даже трещали как поленья, но совсем не давали тепла. Однако это не расстраивало капитана, так как его грел приготовленный им по рецепту Анны «кофейный» напиток.
– Что это за светлячки? – подумал Михей, и сразу вспомнил, что любая мысль в присутствии загадочной дамы слышна не хуже, чем треск «светлячков» в камине.
– Светлячки? – повторила Анна. – Это что?
– Особенные жуки, которые светятся в темноте.
– Нет, это не жуки, – ответила Анна, одарив Михея своим звонким, порхающим смехом. – Это уникальные частицы, которые были открыты много лет назад, точно и не скажу, но я тогда ещё не родилась. Судя по тому, что мы видели, вы их ещё не обнаружили.
– Откуда ты знаешь?
– Мы тщательно изучали вашу технику, чтобы оценить уровень цивилизации, прилетевшей к нам. И хочу тебя расстроить, вы очень сильно отстаёте. Из всех представителей разумных существ, вы одни из самых слабых.
Михей изо всех сил пытался не реагировать на «услышанное», но у него не получалось. И хотя он допускал, что это правда, простота, с которой Анна ему об этом заявила, возмутила его. И тут же последовала вполне ожидаемая реакция:
– Не стоит держать меня за невежу. Ты скоро привыкнешь, у нас не принято лицемерить и врать, мы всё говорим, как есть. И знаешь, я думаю, у вас нет никаких шансов выжить.
– Почему?
– Мы в курсе ваших проблем на Земле. Без вашей звезды вам почти наверняка конец. Даже если кто-то и выживет, сложившаяся ситуация замедлит и без того отстающее развитие. Честно сказать, мы в недоумении, как разумная раса смогла допустить такое развитие событий.
– То есть? Как мы можем повлиять на активность Солнца?
– Дело не в этом. Умная цивилизация всегда стремиться выжить, развиваться, а для этого нужно быть независимым от внешних факторов. В том числе и от Солнца. Вы же жили беззаботно, не думая наперёд. Считая, что с Вашим светилом никогда ничего не случится.
– Тем не менее, допущенные ошибки никогда не поздно исправить, – подумал Михей, скрывая истинные мысли обиды, на то, что его, будто котёнка, ругают за невежество. Сам не понимая почему, он стыдился за свою планету, и превосходство собеседницы сильно смущало его.
– Едва ли вы сможете что-то придумать в столь короткий срок. Принимать меры нужно было раньше.
– Но ведь мы уже принимаем меры!
– Вторгаясь в чужую жизнь? – капитан вновь был награждён раскатистым смехом, при этом он каждый раз не мог понять, то ли этот смех звучит в его голове, как и остальная речь Анны, то ли он его действительно слышит. – Не будь наивным, никто не собирается вас приручать. По крайней мере, точно не мы. Слишком велика пропасть между нами.
– Что ты имеешь в виду? – капитан изо всех сил пытался скрывать гнев, он, словно обиженный мальчишка, поджал губы и отвёл в сторону взгляд.
Анну это только веселило:
– Вы преисполнены гордостью и самомнением. Если на секунду предположить, что наши цивилизации окажутся на одной планете, то вы будете некими мартышками, строящими с деловым видом небоскрёбы и планы на будущее.
– Неужели всё так плохо? Мы ведь не ограничены в развитии, как обезьяны, вы бы могли ускорить наш прогресс, нивелировать разницу и, кто знает, может, и мы внесли бы что-то ценное в ваше существование.
– Обезьяны ничуть не ограничены в развитии. Нет никаких гарантий, что они через миллион лет, если выживут, не будут опережать и вас, и нас, понимаешь? Нельзя научить их здесь и сейчас, но с течением времени всё может измениться. То же касается и вас. Многие вещи ваш мозг просто не сумеет охватить лишь потому, что ещё не готов к этому.
Михей расстроено смотрел в одну точку. В голове было столько вопросов, что Анна не могла уловить, на какой отвечать, а сам капитан не в силах был сконцентрироваться. Мысли сменяли одна другую, и он машинально перешёл на речь, чтобы хоть как-то изменить ситуацию:
– Честно говоря, я немного другого ждал от встречи с инопланетной расой. Получается, мы безнадёжны, как и наше положение. Нет слов…
– А для чего они? Ваши слова. Обозначать какие-то действия? Описывать чувства? Вздор. Вот, например, когда мать рождает ребенка, кормит его, учит всему, любит, а тот, став взрослым, вырывает ей сердце. Как бы ты такое назвал?
– Предательство.
Михей вновь услышал этот смех, но сейчас он, почему-то не вселял спокойствие. Скорее тревогу и смятение.
– «Предательство»! Предательство – это когда твой пёс принял лакомство из рук другого человека. Или, когда выдали ваш секрет. Ну, хорошо, а как на счет чувств? Как вы называете то, что чувствует в этот момент мать?
– Душевная боль, обида, страдания.
– Боль, страдания… Бросила девушка пятнадцатилетнего подростка – это страдания. Умер близкий человек – это больно. А мать, что чувствует мать? – Анна явно выходила из себя.
– Да не знаю я!
– Она чувствует чёртово опустошение! Опустошение…одно из немногих слов, которые вы здорово придумали. И, надо сказать, именно это слово, остается всюду за вами, как шлейф… А мысли? У вас бывало так, что приходит что-то в голову, мысль или, как вы говорите, вдохновение, а сказать об этом не получается! И излить на бумагу, холст, превратить в музыку вы тоже не можете. Нет, конечно, можете, но пока возьметесь за кисть, пока настроите инструмент – мысль угасает! Вы её теряете. Вы тратите уйму времени, на «неологию»! Подумать только, вы придумываете новые слова для предметов, ощущений, действий. А когда Ваш товарищ плачет, плачете ли Вы? Нет. Вы знаете, что ему грустно, но вы этого не чувствуете, вы сопереживаете ближнему, лишь воспроизводя значения «слова» у себя в мозгу. Вы пошли не по тому пути – вместо того, чтобы учиться чувствовать друг друга, вы пытаетесь загнать неисчислимое количество эмоций в границы азбуки.
Михей молчал. И в прямом, и в переносном смысле. Мелькающие, как «светлячки», мысли внезапно исчезли. Дав капитану прийти в себя, Анна продолжила:
– Если ли у вас в арсенале слово для твоего состояния?
– Может быть. Я не психолог.
– Видишь, ни ты, ни я не знаем это слово, но я чётко понимаю, что ты сейчас ощущаешь.
– Расскажи мне, кто вы? – неожиданно для Анны перевёл тему разведчик.
– Мы, как бы тебе понятнее объяснить, электронные копии когда-то существовавших людей. В вашем мире умерших людей сжигают, закапывают в землю, просто ужас какой-то. А у нас людей «сохраняют» в электронную копию.
– Получается, ты мертва?
– Ты так считаешь? Я гуляю по лесу и беседую с тобой, ты считаешь, на это способны мёртвые?
– Считаю, что нет. А как тут оказались умершие с Земли? – задал Михей вопрос, который мучил его больше всего.
– Их тут никогда не было. – ответила Анна, вновь наградив Михея своим звонким девичьим смехом. – Мы просто заставляли вас видеть их. Понимаешь ли, все ваши мысли мы легко улавливаем. Когда вы кого-то вспоминаете, мы вспоминаем о нём так же ярко.
– То есть, это всё-таки галлюцинации?
– Называй как хочешь. Для того, что мы с вами проделывали, у вас ещё не придумано слова, – задыхаясь от смеха, ответила Анна. Михею нравился этот смех, но надменность его применения вызывала негодование. – Если в двух словах, то, когда вы смотрите на что-то, вы испытываете определенные чувства, и ваш мозг направляет едва уловимые импульсы в пространство. Похожие сигналы он будет транслировать во время воспоминаний о том, что увидел ранее. Ну, а мы эти сигналы улавливаем, «расшифровываем» и направляем вам в мозг, что бы вы видели то, чего нет.
– Звучит так себе. Выходит, вы способны манипулировать нами, как вам заблагорассудится? А как вы управляете погодой?
– Мы ей никогда не управляли. Воздействуя на мозг человека, можно убедить его, что идёт снег и жутко холодно. Так мы планировали вас немного напугать.
– Поразительно. Но ведь мы плавили снег! Вполне натуральный, осязаемый снег.
– Мы здорово поработали!
С каждым ответом Анны в голове капитана возникало вдвое больше вопросов. Чем больше он узнавал о загадочной расе, тем меньше знал о ней. Тем не менее, он настойчиво продолжал немую беседу:
– А олень? Настоящий?
– Да. Это мой любимец. А ленточки, действительно, когда-то давно навязали наши люди.
– Как вы сами здесь живёте? Как понять, что увиденное – реальность, а не чей-то посланный сигнал?
Анна замолчала, лицо её помрачнело, и это сразу заметил Михей.
– Всё нормально, – ответила она, почувствовав смятение собеседника. – Дело в том, что здесь давно никто не живёт. В своё время эта планета использовалась как гигантский сервер хранения электронных копий людей. Здесь мы ждали своей очереди на новую, очередную жизнь, полную чувств, вкусов, запахов, звуков… Но потом что-то изменилось. Очередь оборвалась, и тысячи оцифрованных «душ» скитаются по этому лесу в неведении.
– Твою мать… – сам не зная причины, Михей особенно остро воспринимал всё сказанное Анной. И после услышанного ему казалось, что он сам уже не первый век ждёт очереди на новое тело.
– Ты нравишься мне больше всех. Ты и твой чокнутый старик. Вы достаточно добры для столь сильных и смелых личностей. И я не просто так испытала тебя тогда, помнишь? Ты освободил моего «оленя». И сейчас я говорю с тобой не просто так. Мне пришлось остановить тебя, ведь мне нужна твоя помощь.
Михей вскочил, как ужаленный. Петрович, Фёдор, огромный утёс. Он будто вышел из-под гипноза своей новой знакомой и понял, что подвёл своих друзей.
– Михей, успокойся. Они тебя уже не ищут. И ты их не ищи. Смирись с тем, что больше ты их не увидишь.
– Что? Почему? Что с ними? Почему ты их не остановила так же, как и меня? Ведь им тоже можно доверять? Они в беде?
– О, нет. Я не могла. Тарас Петрович получит то, о чём он так мечтал. Да и его там наверняка уже заждались.
– Где заждались? Что, чёрт возьми, с ними?
– Не горячись, мой дорогой, не горячись.
