Сергей Борунов
Цугцванг
Глава 6. Необоснованные требования
Машина неслась по лесу так, что сидящие в ней люди периодически бились головой о крышу. Но водителя это не смущало, его макушка даже на такой дороге была в безопасности.
– Умоляю, Тибо! Сбавь скорость, я не могу сосредоточиться, потому что постоянно бьюсь головой! – завопил Ивраоскарь, сидящий рядом с водителем.
– Наш мозг сейчас не слишком нагружен, но ему тоже не по нраву постоянная долбёжка! – присоединился к возмущениям Фёдор, сидящий с Петровичем на заднем сидении.
– Потерпите, дамочки, нет времени объезжать ухабы, – смеясь, ответил Тибо.
Тарас Петрович молчал и задумчиво смотрел в окно. Он был напряжён, телом – из-за необходимости крепко держаться, и умом – из-за неприятностей, возникших с Михеем. Капитан ушёл в лес и не возвращался оттуда несколько дней. Найти его такой маленькой группой было невозможно, но Ивраоскарь предложил свою помощь.
По его словам, импульсы мыслей землян отличались от импульсов, исходящих от электронных копий. И если сильно постараться, можно «услышать» Михея на приличном расстоянии. Ивраоскарь задал приблизительное направление и корректировал его по мере передвижения, а остальные обязались внимательно вглядываться в густые заросли и выискивать знакомый силуэт.
– Да, давненько я на таком старье не катался! – вздохнул лингвист, внеся очередную поправку курса.
– А что, бывало, и раньше катался? – с любопытством спросил Тибо.
– Само собой! Я ведь не родился лингвистом. Я долгое время был лазутчиком Джи-Има на службе у Великого Правителя. И в награду за заслуги он сделал меня одним из хранителей языков Вселенной.
– Так тебе, правда, что ли, больше двух тысяч лет? – воскликнул наивный Тибо, принявший недавние слова Ивраоскаря за шутку.
– Правда.
– А как это возможно? – воскликнул лесоруб с округлившимися от удивления глазами.
– Вот так. Ты же способен регенерировать клетки тридцать или, скажем, пятьдесят лет. Так? А дальше эта способность у вас пропадает, и вы начинаете стремительно увядать. Так вот, мы уже давно выяснили причины остановки регенерации клеток и устранили их.
– И что же это за причина? – даже задумчивый старик присоединился к разговору.
– Я лингвист, откуда мне знать. Какой-то код меняют в ДНК – и готово, – явно что-то не договаривая, ответил Ивраоскарь. – О, нам туда!
– И что, вы совсем не умираете? – спросил изумлённый Тибо.
– Ну, почему же. Умираем. В весьма преклонном возрасте, – ухмыльнулся лингвист. – А чаще человек сам принимает решение уйти, закончить свой путь. Освоив всю мудрость жизни за тысячи лет, многим становится интересно, что происходит за её пределами.
– А тебе уже стало интересно? – бестактно вклинился Фёдор.
Ивраоскарь рассмеялся, и впервые его смех для всех показался искренним. Но через несколько мгновений он стал серьёзным, и, помедлив пару секунд, вернул раздражающую всех ухмылку:
– Не дождёшься, – ответил он и вновь стал концентрироваться на поисках капитана.
С первого дня экспедиции почти каждый замечал, что лес, в котором приземлилась их станция, совсем не похож на земной. Он жил куда более активно, чем привычный для нас прирост в несколько десятков сантиметров в год и пара новых гнёзд с трудом выживающих птиц. Здешний лес казался мистическим, окутанным тайной, он каждый день казался новым, неизученным. Эта неизвестность не перестала пугать землян и по сей день.
Возможности местной цивилизацией управлять сознанием человека, заставляя его видеть снег там, где цветут цветы, пугали ещё сильнее. Многие перестали верить собственным глазам и не обращали внимания на происходящие перемены, которые, как уверял Ивраоскарь, были настоящими. Буйная зелёная листва постепенно блёкла, погружая лес в более тёплые оттенки. Всё чаще дул ветер, затягивая тоскливые мотивы осени. И хотя для каждого это первая осень на Еве, знакомая осенняя хандра уже забрюзжала в сердцах землян.
Фёдор и Тибо чувствовали себя немного увереннее в присутствии Петровича и Ивраоскаря. Углубляться в лес было не так страшно. Тибо насвистывал что-то себе под нос, а легкоатлет безмятежно засыпал Ивраоскаря вопросами.
Всё резко изменилось, когда узкая ладонь с длинными пальцами остановила любопытство Фёдора. Дождавшись тишины, Ивраоскарь напряг каждую мышцу на бледном лице. Он будто прислушивался. Тибо даже заглушил двигатель, хотя едва ли это нужно было делать. Молчаливый и задумчивый, лингвист вышел из машины и стал бродить туда-сюда. Вид у него был растерянный, земляне в машине занервничали.
Когда Ивраоскарь остановился и упёрся рукой в один из стволов, тишина вокруг затрещала от напряжения. Фёдор и Тибо боялись дышать. Направив свой взор куда-то вниз, сквозь землю, лингвист странно задёргал головой. Он закрыл глаза, его голова стала дёргаться чаще и сильнее. Рука на стволе неестественно скривилась. В перерывах между вздрагиваниями Ивраоскарь странно водил головой, будто нюхая воздух. Левое ухо вздымалось вверх вместе с правым плечом. Со спины казалось, что он говорит дереву: «Не знаю, я не знаю».
Не знали, что происходит, и трое сидевших в машине. Но Тибо мгновенно завёл мотор и рванул прочь, как только Тарас Петрович и Фёдор втащили в машину бессознательное тело Ивраоскаря.
***
Огромный город лежал перед Иффриджем. Сначала он сбежал из морозного плена снежной пустыни, теперь хитростью выторговал себе свободу у офицера комитета безопасности и, наконец, может свободно идти к своей цели.
Патрульный автомобиль, вышвырнувший его чуть ли не на ходу, окатил его жгучей коричневой пылью. Серые улицы города в этом облаке выглядели как с фотографии далёкого прошлого: тоскливая, блёклая сепия. Практически полное отсутствие освещения и пустые улицы наводили на Иффриджа тоску. Но выбора не было.
Он не знал, куда идти, поэтому побрёл наугад по замызганным улочкам, состоящим из небольших полуразрушенных домиков, наспех залатанных фанерными листами. Стараясь уловить в чьей-нибудь голове мысли о посольстве или аналогичном ведомстве, он становился невольным свидетелем многих трагедий, живущих в головах здешних людей.
Его лицо искажалось гримасами ужаса, сочувствия и сожаления каждый раз, когда в его голову «влетали» мольбы о помощи. Кому-то не хватало еды, кто-то был вынужден жить на улице, кто-то в слезах искал своего ребёнка. Среди этого кошмара Иффридж сразу же забыл о собственных проблемах. Ему хотелось броситься на помощь каждому. Но всякий раз он останавливал себя и повторял: «Сначала посольство».
Вскоре его мысль материализовалась. По улице шёл высокий плечистый мужчина в красивом, явно дорогом костюме. Вокруг него сгрудились не менее габаритные парни, охранявшие его. Мужчина в центре громко возмущался:
– Почему нельзя было подъехать туда на машине?
– Господин Самберо, это невозможно! Они заблокировали все подъезды. Мы с трудом пробили коридор к трибуне.
– Чёртовы либералы! А вы? Не могли подогнать технику?
– Нельзя. Советник запретил. Сказал, что ситуация накалена до предела.
– Это мои нервы накалены! Слышишь? Долго ещё? Мне ещё к послу, а потом в палату!
Иффридж никак не отреагировал на заветное слово. Он уже знал обо всех планах чиновника и, изображая безразличие, шагал по противоположной стороне улицы.
Чиновник в окружении охраны с трудом втиснулся в узкий коридор из широких спин сотрудников органов правопорядка. Иффридж рванул следом, но его тут же остановили.
– Ты кто такой? – спросил огромный мужик, сграбастав Иффриджа в охапку.
– Мне надо туда! – робко ответил он и кивнул в сторону коридора, по которому удалялся господин Самберо.
– Туда нельзя, через центральный вход. Через пункт досмотра! – рявкнул верзила и швырнул Иффриджа так, что тот еле устоял на ногах.
Вариантов не оставалось, пришлось подчиниться. Пункт досмотра находился на другой стороне площади, нужно было обогнуть трибуну и небольшое двухэтажное здание, обнесённое забором. К пункту осмотра вела огромная очередь. Через некоторое время Иффридж, едва продвинувшись в очереди, занервничал. Он стал хаотично сканировать мысли окружающих в надежде получить важную информацию, как вдруг толпа рванула вперёд.
Народ, которого только что досматривали и допускали на площадь с показательной медлительностью, в едином порыве попёр на оцепление, и оно не выдержало. Растерянных полицейских понесло живым потоком в самую гущу событий.
На площади было не продохнуть. Разношёрстный народ объединяло одно требование – объяснить, куда пропадают люди и миллиарды песо из бюджета. Иффридж лавировал среди человеческих волн и высматривал среди толпы грузную фигуру чиновника.
Толпа затихла, когда послышались щелчки в микрофон и робкое «раз-раз». У микрофона стоял господин Самберо и собирался с мыслями.
– Граждане, дорогие соотечественники! Мы все живём в трудное время. Уверяю вас, мы прикладываем все усилия, чтобы как-то изменить ситуацию…
Толпа недовольно ухнула. Самберо продолжил:
– …я не хочу оправдываться, но вынужден признать, что пока мы не достигли успехов ни в одном направлении, однако всё же есть и хорошие новости. Готовятся к выпуску очередные продовольственные сертификаты.
Народ загудел сильнее, послышались отдельные выкрики:
– К чёрту их!
– Я не обменяю жизнь на пачку кукурузной муки!
– У меня сестра пропала, когда пошла по сертификату провизию получать.
Чиновник переждал волну негодования и парировал:
– Не верьте слухам. Пропажа людей никак не связана с выдачей провизии. Мы, как можем, заботимся о гражданах. Накормим всех, а там и с пропажами разберёмся. И, друзья! Честное слово, скандалом делу не помочь, прекратите бунтовать и громить улицы. Вы только добавляете нам работы.
Среди людей побежало сомнение, а Иффридж стоял, покрасневший от злобы, и сжимал зубы. В тот момент он знал наверняка – чиновник врёт, а большая часть людей ему поверит. Им вновь удастся заманить людей сертификатами на провизию и подсунуть пачку «отчётных» документов, среди которых – согласие на крионику. А если получатель провизии окажется чересчур внимательным, поставить подпись ему помогут те самые верзилы, стоящие за спиной Самберо. Простая, омерзительная и гнусная схема, которая легко «читалась» Иффриджем. На тот момент ему казалось, что и без навыка сканирования мыслей всё весьма очевидно. Однако толпа вокруг разделилась на тех, кто верит, и тех, кто продолжал громко кричать и возмущаться
Иффридж не был ни с теми, ни с другими. Он, в отличие от остальных всё знал наверняка, но ничего не мог сделать. Он с натугой выдыхал пыльный воздух, гневаясь на собственную беспомощность и аккуратно пробирался сквозь толпу поближе к господину Самберо.
Над площадью стягивались тучи, готовясь подарить Иффриджу первый дождь за долгие годы. Вдалеке замелькала молния, которую, казалось, злит происходящее не меньше людей на площади.
– Наша история не даст мне солгать! В нашей ДНК хранится память о великих победах наших предков, пророчащая нам преодоление всех трудностей. Пока мы заодно, пока мы держимся друг за друга, пока мы доверяем друг другу, ничто, даже остывающее солнце нас не сломит! – ораторский талант Самберо был на грани триумфа.
Толпа всё громче ухала, приветствуя каждый воодушевляющий выпад, пока резкий неожиданный крик не нарушил идиллию:
– Доставьте меня в посольство!
Толпа затихла, удивлённые взгляды перемещались с головы на голову в поисках источника неуместной реплики.
– Кто это сказал? – удивился Самберо, вглядываясь в толпу.
– Я! – послышался ответ от невзрачного худого человека, измученного тяжкими испытаниями.
– Ты кто? Причём тут посольство? Мы тут, вообще-то, митингуем, – натянув на лицо отвратительную улыбку, сказал чиновник у микрофона.
– Вы тут подло лжёте, и заманиваете людей на крионику!
Мускулы на лице Самберо задёргались. Но, стараясь не выдать себя, чиновник попытался быстро перевести разговор в другую сторону:
– Вам лучше проспаться. Ступайте домой.
Иффридж ничего не ответил, он «прислушивался» к мыслям окружающих. Толпа вокруг безмолвно вопрошала: «о чём это он?», «так это не слухи?», «что за крионика?» Иффридж решил воспользоваться ситуацией:
– Делаешь вид, что не понимаешь, о чём я? А вот им интересно! Хочешь, я им всё расскажу?
Народ начал перешёптываться, а вскоре гудеть, требуя рассказать им правду. Улыбка исчезла с лица Самберо. Он подал едва заметный сигнал силовикам, но Иффридж его заметил и начал кричать:
– Народ, задумайтесь, много ли по улицам бродит сумасшедших? И скольких из них пытаются арестовать? Так, может, я несу не чушь? Может, я говорю правду? Подумайте над этим!
Самберо хотел было попридержать своих бойцов, но было уже поздно. Они озлобленно распихивали толпу, пробираясь к Иффриджу. Со всех сторон послышались крики: «так это правда?», «не смей его трогать!», «пусть он говорит!» и т.д.
Между Иффриджем и полицией возникла стена негодующих граждан. Между ними, как и в небе, нарастало напряжение, готовясь высвободиться сокрушительным разрядом. Гром, предупреждая, заклокотал, но слился с рёвом толпы. Самберо, поймав первые капли дождя могучими плечами, сверлил самозванца взглядом. Убедившись, что полиция не справляется с толпой, он вновь заговорил:
– Что ж, вы хотите правды? Так слушайте. Этот человек – баламут. Мне неизвестно, зачем он распространяет слухи о крионике. Но у меня доброе сердце, а потому я дам возможность высказаться этому незнакомцу. А после, может, и в посольство доставлю, как пойдёт.
Чиновник, бросил пронзительный взгляд на Иффриджа, пытаясь сказать ему: «Ты же понимаешь, что говорить, а что нет?» Но Иффриджу не нужны были намёки, он уже знал, что едва он с трибуны заикнётся про крионику, его схватят. А если он откажется от своих заявлений, то, с большой вероятностью, пострадает от обманутой толпы. Нужно было срочно что-то придумать. Но мысли подло ускользали, а те, на которых получалось сконцентрироваться, жалобно кричали о незнании местных устоев и правил. Искать ответ в головах бунтующих мешали учащающиеся капли дождя, застучавшие по крышам, откосам и навесам, сливаясь воедино с неиссякаемым потоком возмущения.
Пришелец с Евы решил сделать ставку на защищавшую его толпу. Не столько потому, что он верил в их численную мощь, сколько по зову совести. Раз уж добраться до посольства не выйдет в любом случае, путь хоть несколько сот человек узнают правду, которая, возможно, в дальнейшем спасёт им жизнь.
– Никаких слухов я распространять не буду. Хочу лишь всех вас предупредить: среди бумаг, которые вам вручат на подпись при получении сертификатов, может оказаться соглашение на крионику. Будьте бдительнее. Хотя, скорее всего, после моих слов они начнут действовать ещё аккуратнее и хитрее.
Толпа взорвалась. Казалось, что сейчас Самберо и его людям не сдобровать. Но он вновь смог всех утихомирить и спросил:
– А есть ли у вас доказательства? Или это пустые предположения?
Тысячи глаз впились в Иффриджа. Словно неподъёмная ноша, лежавшая на плечах, немая надежда давила на него так, что он еле держался на ногах. Фактически доказать свои слова ему было нечем. Но сдаваться он не собирался. Внезапная мысль о том, что этот лжец в очередной раз всех перехитрит, взбесила его. Он развернулся лицом к толпе и громко закричал:
– Прямо здесь мне нечем подкрепить свои слова. Но если я лгу, то почему меня держали за решёткой и выбивали показания касательно «крионики»? Почему до сих пор не известна судьба Натаньеля Вараско? Куда пропал Даниэль Эрмино? Где Рамиро Родригас? – он стал перечислять пропавших, о которых думали люди вокруг.
Услышав знакомые имена люди приободрялись, в них просыпалась надежда на то, что этот незнакомец поможет им найти своих родственников.
Иффридж продолжал перечислять пропавших, пока не увидел, что обозримая часть толпы смотрит на него как на спасителя и ждёт, когда он даст столь ожидаемый ответ.
– Да, у меня нет никаких доказательств, но если я, как выразился господин Самберо, обыкновенный баламут, то откуда у меня столько информации о пропавших? Я скажу вам больше. Они прекрасно знают, где ваши родные. Вы, конечно, можете мне не верить, но скорее всего, все они попали к ним в лапы, рискуя уже никогда не вернуться.
Над городом прогремел гром, на который никто не обратил внимания. Начался сильнейший ливень. Самберо и его люди поспешили ретироваться, сделав вид, что их прогоняет дождь. Напоследок он бросил в микрофон:
– Кому вы верите? Чушь это, лучше спросите у него, откуда ему известны имена пропавших?
Над головой чиновника раскрылся широкий зонт, укрывший его от ливня. Широкие спины, обступившие его со всех сторон, спрятали от летевших в его сторону бутылок, обломков брусчатки, всего, что попалось под руку разъярённых горожан. Тем не менее, последняя его фраза не осталась без внимания. Некоторые стали засыпать Иффриджа вопросами, а ему нечего было ответить. Когда терпение народа кончилось, началась массовая драка – митингующих с полицией, тех, кто поверил Иффриджу – с теми, кто принял его за лжеца.
Самберо уехал, моментально выбросив из головы эту стычку, как пустяковое недоразумение. А в это время давка на площади стала для многих последней. Иффридж почти сразу оказался на земле. Он направил взгляд вверх, на летевшие в него капли дождя и подошвы тяжёлых ботинок. «Я никому ничего не делал плохого! Почему со мной так поступают? Откуда в этих людях столько ненависти и злобы?» Он был в полнейшем отчаянии. Драка набирала обороты, как и ливень, который будто пытался угомонить обезумевшую толпу.
Столкновение стало утихать. Но дождь не унимался. Те, кто уцелел, разбрелись по развалившимся домам, остальных, оставшихся лежать, собирали подоспевшие на подмогу полиции военные. Иффридж лежал среди остальных в полусознательном состоянии, широко раскинув руки и бормоча что-то несвязное. Капли дождя, скатываясь с его лица, окрашивались в бледно-розовый цвет и объединялись в кровавое озеро.
Глаза Иффриджа отекли, их залило водой, он практически ничего не видел. Но кто-то бесцеремонно стал его поднимать и куда-то тащить. Он чувствовал, как его несколько раз роняли, падая, споткнувшись о других лежащих людей. В очередной раз, рухнув на чьё-то тело, он окончательно потерял сознание, а с ним и надежду, на то, что всё наладится.
***
Ли-а, сияя от счастья, появилась из арки. Саша, ожидавший её, приободрился.
– Отпустили? – спросил он, зная наверняка, что ни за что не смирится с отказом.
– Что? А! Конечно. Это была, скорее, формальность! Я не поэтому так долго! Смотри, что я для тебя достала.
Девушка продемонстрировала странный предмет, напоминающий земную видеокассету.
– Что это? – с удивлением спросил Саша.
– Сейчас увидишь.
Она приложила «кассету» к комоду и из него выехала платформа с разъёмом. Едва Ли-а бросила туда замысловатый прямоугольник, на платформе образовался яркий шар. Неспешно вращаясь, он едва заметно подсвечивался по контуру. Когда Ли-а коснулась его поверхности, он засветился как экран высокого разрешения, только объёмный, а на этом экране отображался рельеф Кармен.
– Раритет! – воскликнула девушка, увлечённо вращая проекцию планеты.
– Шутишь? Никогда не видел ничего подобного! – ответил Саша, зачарованно любуясь «глобусом».
– Нашла! – Ли-а провела пальцами по проекции в разные стороны, и рельеф под её ладонью послушно увеличился. – Вот, мы примерно здесь, – она указала на небольшой участок земли, окружённый лесом.
– Вокруг нас ни единого дерева, а тут всё в зарослях.
– Мы внутри амферы, – ответила Ли-а, и, увидев удивлённое лицо Саши, тут же продолжила: – Не пугайся, попытаюсь объяснить. Это пространство, где мы живём, симулируя привычное жилище. Физически это похоже на огромный мешок, внутри которого гиперпространство. Измерение внутри амферы другое, поэтому на происходящее на поверхности она не влияет. Это позволяет нам жить, не оказывая практически никакого влияния на планету.
– Ты меня с ума сведёшь! – пробурчал Саша, пытаясь переварить только что услышанную информацию.
– Я думала, что уже свела!
Саша улыбнулся и нежно посмотрел на девушку. Она слегка повернула «глобус» и указала пальцем в другое место.
– Твои друзья здесь. В другой амфере. До неё идти совсем не близко. Если перевести на километры, то сотни две насчитаем, не меньше. Уверен, что оно того стоит? – спросила Ли-а и с улыбкой смотрела на Сашу, ожидая, что он откажется.
– Не уверен. Но мне жизненно необходимо оказаться в нормальном пространстве.
Ли-а одним движением руки заставила зиять огромную дыру в стене её «квартиры». По другую сторону был густой лес, как на «глобусе». Девушка жестом пригласила Сашу пройти сквозь разрыв, и сама последовала за ним. Едва они шагнули на ту сторону, как проход закрылся. Саша не заметил никаких изменений, кроме, пожалуй, запаха.
Вокруг них раскинулся густой лесной массив, на мгновение землянину почудилось, будто он дома. Но едва они двинулись в путь, вокруг вновь всё стало чужим.
– Получается, что вы тут не бываете? Но лес здесь не выглядит брошенным.
– Бываем, но редко. Планета сама неплохо ухаживает за собой.
– Что ты имеешь в виду?
– С тех пор, как мы стали активно использовать амферы, появилась уникальная возможность наблюдать за развитием жизни без человеческого влияния. Помнишь наш ужин? Так вот, зверьки, которых ты называешь летающими патиссонами, это как раз один из примеров санитаров нашей природы.
– Интересно, как они выкорчёвывают пни, – рассмеялся Саша.
– Там, где они обитают, пней не бывает.
– А здесь тоже свои санитары? – не унимался землянин.
– Да, везде. Есть уникальные виды, которые эволюционировали из растений. И далеко не все они такие милые, как ларгамы. Некоторые весьма своенравные, скрытные, а для тебя, пожалуй, опасные.
– Живые растения?! – переспросил Саша и раздражённо усмехнулся.
Он давно перестал воспринимать происходящее вокруг него всерьёз, ощущая себя персонажем фантастического фильма.
Ли-а не стала ничего отвечать. Они побрели в сторону амферы с пленёнными землянами, хотя им в тот момент было всё равно, куда идти. Вскоре Саша, уложив все невероятные факты у себя в голове, продолжил расспрашивать девушку:
– А то место, где мы ужинали. Это амфера?
– Нет. Это «Пламя поднебесное», очень популярное место.
– И до него можно дойти без разрывов, рамок и прочей фантастики?
– Можно, но без меня, туда идти лет пять придётся, – засмеялась Ли-а.
– А там, где мы завтракали? Это что?
– Горный хребет «Свободное сердце».
– Получается, все те места, что ты мне предлагала на выбор, существуют в реальности?!
– Да.
– Это здорово, – с облегчением вздохнул Саша. – Но зачем они вам? Вы же всё это можете создать из своих ГНВЧ!
– Понимаешь, даже сотен лет привыкания к новым условиям существования оказалось недостаточным для нашего мозга. Находясь долгое время в амферах, человек попросту теряет рассудок! Нам жизненно необходимо хоть иногда чувствовать «твёрдую почву» под ногами.
– То есть вы в реальный мир как в санаторий отправляетесь?
– Если я правильно понимаю слово «санаторий», то да, в некотором роде это, действительно, так. И, прежде чем смеяться, напоминаю тебе, почему мы здесь.
Саша тут же понял, что имеет ввиду Ли-а. Ему, в самом деле, было крайне некомфортно долго находиться среди «искусственных» стен. И чему теперь удивляться, если даже местные жители, нашпигованные ГНВЧ, до сих пор не привыкли к жизни в другом пространстве. «И зачем тогда это нужно?» – невольно подумал землянин и тут же услышал ответ:
– Потому что плюсов гораздо больше, чем минусов. Не стоит даже перечислять все. Достаточно одного – внутри амферы время течёт совсем по-другому, и, благодаря этому, мы практически не стареем.
Саша остановился и, вытаращив глаза, уставился на Ли-а, беззаботно державшую его под руку.
– То есть вы бессмертны? – спросил землянин, сам не веря в то, что произносит.
– Конечно же, нет. Здесь-то, в реальном мире, мы стареем. А многие здесь работают, проводя достаточно много времени. Остальным приходится частенько здесь появляться, чтобы не сойти с ума.
– Получается, что чем яснее ум, тем короче жизнь?
– В точку. Это на сегодняшний момент самая трудная задача в нашей жизни – придерживаться баланса между долгой жизнью и чистотой разума.
– А кем же вы тут работаете?
– Ну, кто-то создаёт специальные локации для отдыха, кто-то собирает необходимые ингредиенты, кто-то наблюдает за живностью, в том числе и за «санитарами».
– А чего за ними наблюдать?
– Чтобы однажды они не явились к нам в амферу, понаблюдать за нами, – смеясь, ответила Ли-а.
Под их ногами шуршала сухая листва, яркая, красно-жёлтая, лежащая идеально ровным покрывалом. Вокруг то и дело слышались странные звуки, не свойственные лесам на Земле. Постоянно что-то шуршало, трещало, кто-то прыгал наверху по деревьям с ветки на ветку. Но никто не показывался на глаза.
Чем дальше они шли, тем гуще и красивее становился лес. Ли-а объясняла это тем, что здесь редко бывают люди. Санитары, избегающие контакта с людьми, орудуют здесь вовсю. Они шли молча во всех смыслах. Мысли в голове землянина, наконец, организовались, он успокоился и наслаждался каждой секундой в компании с Ли-а. Пока одна резкая отвратительная мысль не напомнила ему кое-что. Он остановился и с испуганным лицом выпалил:
– Как я мог забыть?! Все эти чудеса совсем затуманили мне голову! Зачем мы вообще сюда прилетели?! Для чего эти чокнутые украли наши тела? Чего они от вас хотят?
– Я уже подумала, что тебя это не интересует, – ответила девушка, давно ожидавшая этого вопроса. – Они – жертвы населения другого мира. Вы его назвали Сьюзи. Почему они прилетели к нам, я не знаю. Скорее всего, понадеялись на то, что мы куда миролюбивее своих соседей.
– А это так?
– Определённо. Но даже для нас их требования необоснованны и невыполнимы.
– Требования?
– Да, они именно требуют вырастить для них немыслимое количество тел и дать им шанс прожить свою последнюю жизнь.
– Странно. Разве вы им должны?
– Многие из них когда-то жили тут. Но теперь многое изменилось.
Саше почему-то показалось, что Ли-а недоговаривает. Она, уловив эту мысль, поспешила сменить тему, тем самым подтвердив сомнения землянина.
– Нам пора возвращаться. Скоро стемнеет, – сказала девушка.
– Ли-а, ты ничего от меня не скрываешь?
– Нет. С чего ты взял? Пойдём, – она потащила Сашу в сторону, – тут недалеко есть амфера.
– Мы заночуем тут, – ответил землянин.
Он был настроен настолько решительно, что Ли-а даже не попыталась его переубедить.
Они легли под открытым небом, обняв друг друга. Саша не переставал думать о том, что ему рассказала Ли-а. Он выдумывал у себя в голове причины, по которым «жители» Евы не просят, а требуют помощи. И когда в очередной раз его мысли забрели в тупик, он уснул.
