Сергей Борунов
Цугцванг
Глава 15. Последний шаг
Иффридж пришёл в чувство почти сразу. Айало ещё даже не приступил к изучению интересовавшего его предмета. Он сначала долго крутил его в руках, будто пытаясь найти потайной механизм, а после стал впихивать его в какой-то прибор, похожий на сломанный тостер.
– Чёрт с ним, с этим прибором! Отпусти меня, мне надо идти! – попытался договориться с астрономом Ифрридж.
– Да-да, сейчас, мне нужно буквально пару минут, – непринуждённо ответил учёный, продолжая корпеть над «тостером».
– Я тебе его оставлю. Дай мне уйти.
Астроном ничего не ответил. Из тостера прозвучал долгий пищащий сигнал, затем что-то зашипело и затрещало. Через мгновение учёный вынул «таблетку» и подошёл к Иффриджу. В это же время кресельные ремни ослабли.
– Знаете, что это? – спросил астроном Иффриджа, отдавая ему таинственный предмет.
Его лицо вдруг стало пугающе серьёзным, а старческая инфантильность исчезла без следа.
– Понятия не имею. Ещё не довелось этим воспользоваться, – ответил Иффридж, удивлённый таким скорым освобождением и переменами на лице астронома.
– О, вы этим пользуетесь с самого первого мгновения, как взяли его в руки. Это нейро-рекордер. Всё, что видите, слышите и чувствуете вы, видит, слышит и чувствует он. Это односторонняя версия, способная только вести запись и передачу событий в один конец. Это значит, что всё, что тут происходит, в ту же секунду узнаёт владелец «ответки» – точно такой же круглой безделушки, висящей на чьей-то шее.
– А бывают другие?
– Да. Бывают и те, которые не только записывают сигнал, но и воспроизводят. Это как терминал: ты диктуешь команду в «ответку», та передаёт её на «нейро-рекордер», который, в свою очередь, безжалостно принуждает своего владельца выполнить команду.
– Откуда ты это знаешь? – спросил шокированный Иффридж.
– У меня свои секреты, – вновь ушёл от ответа астроном и, став ещё мрачнее, продолжил: – Я выключил его на несколько часов. Дальше решение за вами. Вы можете дальше им пользоваться, если захотите. Но советую хорошенько подумать, уверены ли вы в благих намерениях того, кто вам это дал?
– Какие могут быть последствия?
– Какие угодно. Эти люди всюду суют свой нос, понимаете? Всюду. От них нет спасения.
– Вы знаете Великого Правителя? – Иффридж снова перешёл на «Вы», забыв о наглой выходке астронома.
Астроном ничего не ответил, к этому моменту из «тостера» выползла лента с какими-то загадочными наблюдениями, записанными на непонятном для Иффриджа языке. Астроном поверхностно взглянул на ленту, нахмурив брови, а затем обратился к своему гостю:
– Вам знаком господин Ивраоскарь?
– Да, – ответил Ифрридж, шок которого усиливался с каждым мгновением.
– Ему принадлежит «ответка». Именно он получает всю ту информацию, которую получаете вы.
– С ума сойти! – Иффридж задумчиво потёр лоб, увенчанный свежей ссадиной.
– Завтра, то есть уже сегодня утром, в десять часов, я буду ждать вас рядом с дворцом независимости. Там уже готовят сцену и трибуны. Если не придёте, на мою помощь можете больше не рассчитывать.
– Хорошо. Я могу идти?
– Разве я вас задерживаю? – удивлённо воскликнул Айало. – Только вот, будь я на вашем месте, не возвращался бы к Оливеру. Вы уже опоздали.
– Что? Что вы имеете в виду?
– Я же прочитал всё, что с вами происходило благодаря нейро-рекордеру. Произошедшее ему не пережить. И я говорю не о пуле в его печени. Понимаете?
Иффридж несколько секунд пристально смотрел в глаза астроному ничего не отвечая, а затем как ошпаренный вскочил и со всех ног понёсся прочь из его дома.
***
К тому моменту, как Тарас Петрович сообразил, что произошло, и прибежал в лагерь, часть экипажа уже высадилась под радостные приветствия оставшихся на Еве людей. Фёдор, Степан и Марк оживлённо рассказывали им о том, каким захватывающим и разнообразным оказался местный животный мир. Тибо пытался уговорить хоть кого-то попробовать его брагу из «тростника», а Михей и Анна скромно приветствовали прилетевших, застенчиво улыбаясь и ожидая, когда появятся Вениамин, Глеб и Макар.
Ивраоскаря нигде не было. Тарас Петрович спросил о нём Михея, как выяснилось, его никто не видел со вчерашнего вечера. «Видимо, готовит что-то серьёзное», – подумал старик, но, насильно прогнав мрачные мысли, всё же поспешил поприветствовать бывших коллег. Больше всего он скучал по Саше, который, по всей видимости, ещё не высадился с корабля.
– Что случилось? – испуганно воскликнул Фёдор, увидев, как Глеб и Вениамин, выносят из станции безжизненное тело Макара.
– Местные бросили его и ещё четверых наших на растерзание монстрам! – крикнул один из «очевидцев».
– Монстрам? За что? – группа людей, оставшихся на Еве, стала охать и жалеть о случившемся.
– Никто их не выгонял! Сами напились, как животные, и потребовали освобождения. Вот их и освободили, – ответил Роберт, который мимолётно и без особых эмоций поприветствовал товарищей и быстрым шагом направился куда-то вглубь леса.
– Да, да! Ещё один защитник нашёлся! – крикнул кто-то из толпы в адрес ретировавшегося учёного.
Возле тела Макара собрался народ: Вениамин и Глеб, Михей и Анна, Тарас Петрович, Фёдор и остальные земляне, остававшиеся на Еве во время неожиданного полёта на Кармен.
– Что это с ним?
– Анна, ты же врач! Скажи нам, что сделать, и мы постараемся ему помочь, – предложил Тарас Петрович и тут же получил одобрение от остальных присутствующих.
Но Анна не успела даже предположить, что случилось с Макаром, как неожиданно заговорил появившийся из ниоткуда Ивраоскарь:
– Ему уже никак не помочь. Но вы можете вернуть это тело его законному обладателю.
– А что с ним произошло-то?
– Ямник забрал его жизнь, – ответил лингвист с напущенным трагизмом.
– Кто?
– Ямник. Это тварь, питающаяся человеческим сознанием и памятью. Их пустили аудрианцы на свою планету, постоянно экспериментируя с параллельными мирами, – с абсолютно серьёзным видом ответил лингвист.
Присутствующие молча переглянулись. Фёдор в свойственной ему манере не смог сдержать свои мысли:
– Тибо! Ты всё-таки нашёл потребителя для своей бражки, да?
Тибо махнул рукой, давая понять, что юмор тут не к месту, а Ивраоскарь надменно продолжил:
– Если не верите мне, спросите тех двоих, что удрали в лес вслед за Робертом.
– Кто-то удрал? – напряжённо спросил Марк. – Вроде все здесь.
– Саша! Саши нет! – воскликнул Тарас Петрович, уже готовый отправиться на поиски приятеля.
Но едва старик произнёс его имя, как все вдруг переменились в лице.
– Расшибся твой Саша! – со злостью сказал один из тех, кого он подобрал на троллее.
– Как расшибся? – крикнул Фёдор.
– Ладно сам – он чуть и нас всех не погубил, – начал рассказывать один из вернувшихся. – Мы взлетаем, а он с места рванул, я, говорит, передумал, высадите меня. А как его высадить, если команда на пуск дана? Так этот полоумный шлюз открыл на ходу и сиганул! Я не знаю, на сколько метров мы успели подняться, но если он и выжил, то ноги переломал себе наверняка.
– А чего это с ним случилось? – спросил Фёдор.
– Втрескался в местную девку! – с ещё большей злостью ответил мужчина, побитый Ли-а в тот день на троллее.
– Саша, Саша… – вздохнул Тарас Петрович.
– А кто же тогда прячется в лесу? – спросил Марк.
– Два аудрианца, сбежавших со своей планеты. И нам нужно как можно скорее их разыскать, – ответил Ивраоскарь.
Тарас Петрович потащил Михея под руку в сторону. К ним присоединилась Анна и Фёдор.
– Надо решать всё здесь и сейчас, – предложил старик. – Я не доверяю тем, кто вселился в тела Вениамина и Глеба, а ещё больше я не доверяю Ивраоскарю. Но пока они все здесь, в одном месте, предлагаю поставить вопрос ребром. Что думаете?
– Согласен! – ответил Михей, как никто другой желавший быстрейшего разрешения ситуации.
Остальным также не нашлось что возразить, и Тарас Петрович взял слово как раз в тот момент, когда Ивраоскарь намеревался направиться на поиски двух таинственно появившихся незваных гостей:
– Господа, я прошу минуточку вашего внимания. Я понимаю, что вы только прилетели и хотели бы отдохнуть, но мы вас слишком долго ждали. Во-первых, немедленно верните тела Вениамину, Глебу и Макару. Во-вторых, дайте ответ на наше предложение.
– А ты не слишком много на себя берёшь, старик? – грубо ответил Глеб.
Вениамин его одёрнул, но вектор полемики сохранил неизменным:
– Слишком требовательный тон, Тарас Петрович. Мы же можем и отказаться.
– В таком случае, вы будете до заката вселенной летать меж деревьев… – вклинился в беседу Михей, но осёкся, тут же сообразив, что его угроза касается и Анны.
– Вы тут решайте, а мне нужно идти, – сказал Ивраоскарь и направился в лес.
– Тебя ведь не волнует, чем всё закончится? Да? – не выдержал Тарас Петрович. – Пошёл свои дела решать?
– Я в очередной раз вынужден напомнить, что присутствую здесь для подстраховки. И чтобы передать решение Великому правителю. Прения и торги меня не интересуют.
– Так не самое ли подходящее время для подстраховки? – злился капитан. – Нам не желают возвращать украденные тела! Назревает конфликт.
– Я не миротворец, – упорствовал лингвист.
– А кто ты? Зачем ты вообще сюда прилетел? – Михей постепенно переходил на крик, чем, казалось, только раззадоривал Ивраоскаря.
– Подглядывать за тем, как вы нагишом в озере купаетесь.
Лингвист добился своего. Он выбил последнюю опору из-под ног капитана. Тот в три широких прыжка оказался перед ним. С лёгкостью сбил его с ног и крепко схватил за горло.
– Зачем ты здесь? – закричал Михей.
– Сильнее, сожми сильнее, – дразнил его лингвист.
Тарас Петрович и Марк попытался оторвать Михея от Ивраоскаря, но он вцепился железной хваткой. Фёдор и Тибо причитали что-то, пытаясь успокоить разъярённого друга. Но Анна не вмешивалась. Она держалась в стороне, спокойно наблюдая за происходящим. Казалось, что ей абсолютно всё равно, задушит Михей Ивраоскаря или нет. Или, возможно, она была абсолютно уверена в своём возлюбленном и, в конечном счёте, оказалась права.
Капитан, вспомнив их недавний разговор о том, что не стоит поддаваться на провокации Ивраоскаря, ослабил хватку, а потом и вовсе убрал руку с его шеи. Улыбнувшись, капитан встал и подал руку лингвисту, со словами:
– Ну, торопись, тебя уже заждались, наверно.
Михей попал в точку. Ивраоскарь попытался изобразить знакомую, надменно-воспитанную улыбку, но вместо этого лишь выдавил нервный смешок, подтверждающий хоть и частичное, но поражение. Лингвист схватился за руку разведчика, и хотя он раньше всех уверял, что это может быть небезопасно, пострадало лишь его высокомерие. Поднявшись, он бегло окинул всех присутствующих взглядом, развернулся и резво зашагал прочь на поиски непрошенных гостей.
Тарас Петрович не стал его останавливать. Ему больше не нужна была помощь этого человека. Глядя в спину убегающего лингвиста и чувствуя где-то рядом знакомое присутствие, старик внезапно для себя собрал воедино весь пазл. Гаснущее Солнце, Ева, Великий Правитель, тысячи измученных заключённых и дурацкий, мучавший его, кошмар. Всё это собрано здесь воедино не по воле случая.
Образ непоколебимой, совершенной цивилизации рухнул. Нет, они не были альтруистами, ими двигало исключительно чувство собственного величия. И как только на отдалённой планете, именуемой землянами «Кармен», кто-то попытался сравняться, или даже выйти вперёд в развитии, их забота о Вселенной мгновенно обернулась попытками взять над «конкурентом» верх.
Солнце, как подсказывало ему подсознание во сне, не гасло. Но тысячи людей на Еве по-прежнему оставались в бессрочном заточении. Тарас Петрович строго определил, что не будет принимать решение один. Решать будут все. Не только цифровые узники, но и его коллеги по величайшей в истории экспедиции, подстроенной другой инопланетной цивилизацией.
***
Солнце ещё пряталось за горизонтом, но уже предупреждало о своём скором появлении, окрашивая небо в ярко-алые цвета. Облезлая старая дверь, преграждающая дорогу Иффриджу, тряслась под его ударами.
– Что тебе надо? Полоумный! – прохрипела старуха из-за двери.
– Откройте! Оливер, как он?
Старуха приоткрыла дверь. На сложную сеть её морщин упал отблеск солнечного зарева, обливая её седые неопрятные волосы рассветной кровью. Она высунула голову, посмотрела по сторонам и с ужасающим безразличием сказала то, что Иффридж мгновением раньше уже «услышал»:
– Он мёртв.
– Как мёртв? – машинально спросил Иффридж, сам не зная зачем.
Не дожидаясь ответа, он толкнул дверь, отпихнул орущую на него старуху и вошёл внутрь.
Оливер лежал на широкой лавке, прижав руки к груди. Иффридж медленно приближался к нему, надеясь вот-вот уловить какую-то мысль, проскочившую во сне. Но мыслей не было. Вместо них Иффридж всё громче слышал стук собственного сердца. Он приложил трясущийся палец к артерии. Пульса нет. Холод, которым кожа немого встретила тёплую ладонь Иффриджа, дал понять, что умер он практически сразу, как лёг на эту лавку.
Его лицо стало другим, он перестал казаться уродливым и опасным. Мышцы, расслабившись, позволили уголкам рта разбежаться по сторонам, оставив на его лице подобие улыбки. Под ладонями на груди Оливера Иффридж обнаружил клочок бумаги с надписью: «На долгую память, любимым» и датой. Это была фотография с совсем ещё маленькими Бранко и Патрицией, которых горячо обнимал огромный на их фоне Оливер. Он улыбался. Равно как и сейчас, скромно, сдержанно не показывая кривых некрасивых зубов.
Иффридж вложил фотографию обратно и попятился, ощущая, как чувство вины и скорбь начинают вырываться наружу. Ноги сами собой понесли его прочь. Мимо бессердечной старухи, мимо блёклых, одинаковых соседских домов, мимо очередного дня, начинающегося с чьей-то несправедливой гибели.
Пройдя несколько кварталов, он сел, упершись спиной в стену ржавого гаража, уткнулся лицом в колени и зарыдал. Но насколько сильными были эти эмоции, настолько стремительно они и закончились. Он сидел, глядя куда-то сквозь землю, отпустив свои мысли. На тот момент ему казалось, что теперь ничего не имеет смысла, что бы он дальше ни делал, что бы ни происходило вокруг него.
Ненадолго его вырвал из неосознанных размышлений жалобный писк, раздавшийся из-за гаража. Тощий, ободранный котёнок вылез из своего укрытия в надежде, что ему перепадёт что-нибудь съестное. Иффридж осторожно погладил его. «Прости, мне нечем тебя угостить», – с сожалением подумал он. Котёнок робко поставил лапу на бедро человеку. Иффридж не стал его прогонять, и вскоре животное расположилось на его коленях.
Физическая, и особенно моральная усталость сказались, и он, убаюканный кошачьим мурлыканьем, задремал с надеждой проснуться в совершенно другом мире. Но через пару часов, его ждала лишь бесконечная череда трудностей, от которых не было спасения.
***
У Иффриджа сформировалось исключительно негативное впечатление от массовых скоплений людей на Земле. Наверняка мероприятие рядом с дворцом независимости будет не слишком безопасным. Котёнок, очень приглянувшийся ему, не вписывался в формат этого события. Поэтому нужно было его кому-то на время отдать.
Возле дома Оливера уже собралась толпа. Соседи и знакомые немого пришли узнать, не нужна ли помощь, и попрощаться. Стояла там и машина полиции, так как на освидетельствовании тела вскрылся факт огнестрельного ранения. Приближаться туда Иффриджу было опасно. Да и большого желания у него не было. Он не понимал этой традиции «прощаться с трупом». Как бы это сухо ни звучало, но то, что лежит в украшенном цветами гробу, уже не слышит ни твоего плача, ни твоего «прощай».
Через несколько домов, на лавке, пристроенной к покосившемуся забору, сидела Патриция с красными от слёз глазами. Иффридж подошёл к ней и молча сел ядом. Девушка робко взглянула на него и тут же начала реветь.
– Да, я не пошла к нему! Я боюсь эту чокнутую старуху. И его боюсь… боялась… – рыдая, кричала Патриция.
– Боялась? Оливера? – Иффридж искренне не понимал, как, вообще, можно было бояться немого.
– Зачем ты мне пообещала, что пойдёшь к нему, если не собиралась этого делать? – спросил он, сам удивляясь собственной чёрствости.
Вид рыдающей девушки не вызвал у него ни капли жалости.
– Я собиралась, но… но не смогла. Я не думала, что всё так закончится… – причитала Патриция, едва справляясь с наплывами чувств. – Если бы я знала… Я бы пошла… Он был бы жив! – с каждым словом она всё сильнее захлёбывалась в слезах.
– До тебя так и не дошло? Его убила не пуля, а твой выбор. Он жил, смирившись с твоей смертью, видя смысл жизни в месте и попытке уберечь других от той же участи. Он, наверное, смирился бы, будь ты с его братом. Но когда ты предпочла его Массимо, он не выдержал. Трудно жить с пониманием того, что ты в глазах любимого человека хуже самого подлого, жестокого подонка.
– А что я могла сделать? Разве есть такая кнопка, чтобы нажать и разлюбить?
– Есть. Она называется разумом, – хладнокровно ответил Иффридж и тут же пожалел о сказанном.
Ведь он виноват ровно настолько же, насколько и Патриция. Он подчинялся всякий раз, когда Оливер отказывался от врачебной помощи. Он оставил его одного, раненого, в момент сильнейшего эмоционального кризиса. И сейчас он облегчал свои собственные терзания, обвиняя во всём Патрицию. Иффридж поймал себя на мысли, что страдание и нарастающее чувство вины девушки действуют на него как обезболивающее. Он ужаснулся себе и поспешил перевести тему:
– Можешь мне помочь?
Патриция, не в силах сказать и слова, закивала головой, даже не спрашивая, что ему нужно. Ей хотелось хоть как-то оправдать себя перед ним.
– Пригляди за ним. Сможешь? – спросил Иффридж, вытаскивая из-за пазухи котёнка.
Девушка вновь молча закивала.
– Я вернусь за ним вечером. Если… – он осёкся и на несколько секунд замолчал. – Да, вечером.
Отдав котёнка, Иффридж поспешил в сторону дворца независимости, куда уже стекались люди, спешащие в очередной раз заявить, что устали от такой жизни и хотят перемен. Их мысли, переживания и проблемы вновь стали врываться в уставшую голову доктора. Он пытался не обращать на них внимания, но они как цунами наваливались на него, пытаясь сбить с ног. Казалось, что весь этот хор пытается заставить его закричать и убежать прочь, не вмешиваясь в задуманный кем-то сценарий.
Айало уже ждал его. Он сменил старую невзрачную рубашку на приличный костюм, в котором он казался ещё меньше и худее. Седые спутанные волосы астроном аккуратно зачесал назад и даже привёл в порядок бороду. В руках у него был огромный чемодан, словно он только что приехал из отпуска и ждал, когда его встретят.
– О, а вот и ты. Я сожалею о случившемся, но нам нужно проявить стойкость и довести дело до конца! – сказал он, пожимая руку Иффриджу. – Ты совсем дурно выглядишь! Пойдём.
В кулуарах дворца независимости Иффриджу было предложено умыться и выпить вкуснейшего кофе с чорипанами. Он немного взбодрился и был готов выслушать план действий, задуманный астрономом.
– Что я должен делать?
– Должен? Ты свободный человек. Ты мне ничего не должен. Речь о предложении. Ты даже сейчас можешь отказаться, – на полном серьёзе отвечал Айало.
– Хорошо, я перефразирую. Каков наш план?
Астроном с искренним непониманием уставился на Иффриджа:
– Я же тебе его рассказал. Ещё ночью. Тебе явно нужно поспать.
– Вы выступаете с докладом. А потом? Я выхожу – и что мне говорить?
– Приятель. Ты с первого дня, как здесь очутился, искал посольство. Так? Для чего? – спросил Айало, протягивая Иффриджу костюм, который принесла молодая эффектная девушка, – Благодарю, пернатая! – астроном игриво улыбнулся и подмигнул ей.
– Как зачем? Рассказать о предложенной сделке.
– Ну! Вот и расскажи. Считай, что это посольство. Тут чиновников и прочих шишек даже больше.
– Я расскажу. А дальше-то что?
– Дальше? Кто ж знает? Зависит от того, что ты расскажешь.
– А есть варианты? – слукавил Иффридж, давно сомневаясь в необходимости выполнения «миссии».
– Однозначно, есть, – прошептал Айало, притянув Иффриджа за рукав. – Но на меня твоя речь никак не повлияет. Едва ли меня выпустят из этого зала целым и невредимым.
– Что вы имеете в виду? – с тревогой спросил Иффридж.
– Ровно то, что и сказал. Что при любом раскладе мне не дадут уйти.
– Почему?
– Достаточно вопросов, нам пора.
Астроном взял Иффриджа под руку и потащил через сложную сеть коридоров и вестибюлей к закулисью главной сцены, где уже блистали ораторским мастерством коллеги Айалы. Иффридж шёл за ним, слушая, как гудит воодушевлённая толпа. Ему стало дурно, едва он представил себя стоящим перед ними и робко предлагающим одолжить сто миллионов жизней ради их спасения, но дороги назад уже не было.
***
На Еве всё обошлось без конфликтов. Глеб, Макар и Вениамин вернулись в свои тела и подверглись долгим расспросам: «Каково это – потерять, а потом вновь обрести своё тело?». И если Глеб с Макаром охотно рассказывали о своих впечатлениях, то Вениамин испуганно сидел в стороне, всё время молчал и вздрагивал при каждом шорохе. Процедура обмена телами, похоже, травмировала его.
Ивраоскарь, ушедший на поиски двух беглецов с Кармен, не появлялся несколько дней. Но его, по большому счёту, уже никто не ждал. Как только из леса вернулся Роберт, измотанный и расстроенный тем, что так и не смог найти незваных пассажиров ЗОИ, Тарас Петрович объявил о большом, судьбоносном собрании.
– Я не хочу никого обманывать и брать на себя ответственность за столь важное решение, поэтому всех вас здесь и собрал. У меня есть основания предполагать, что Солнце не гаснет, – по толпе землян пробежала волна удивлённого «ах». – Скорее всего, всё это было подстроено представителями Вуртру, планеты, на которой были мы с Фёдором. Я до конца не понимаю их мотивов, но одна из целей – это форсирование нашей экспедиции. Но суть даже не в этом. В одном я уверен наверняка: здесь огромное число узников, измученных, давно искупивших свою вину перед человечеством, которым нужна наша помощь. Я считаю, что им нужно помочь, несмотря ни на что. Что скажете?
– Я тоже так считаю! – ни секунды не думая, ответил Михей и встал рядом с Тарасом Петровичем.
Фёдор, Тибо, Марк и Николай, помешкав несколько секунд, вскоре также согласились помочь. Остальные земляне смущённо смотрели на собственные ботинки, не решаясь озвучить решение.
– Ну же! – подбодрил товарищей старик. – Никто, даю слово, не осудит вас за ваше решение. Поступайте, как считаете нужным.
Вениамин, Глеб и Макар, видимо, затаившие обиду за то, что с ними сделали, вышли из толпы и стали по другую сторону.
– Прости, Михей, – виновато бросил Глеб и опустил глаза.
– Никаких проблем, – сдержанно ответил капитан, хотя его сердце в этот момент забилось чаще. На кону стояло освобождение Анны.
– Петрович, а в чём заключается помощь-то? – спросил кто-то из толпы.
– Мы не отказываемся от «сделки», даже если наше Солнце не гаснет. И будем искать способ предоставить им тела.
– Ну, раз мы не свои тела отдаём… – к группе тех, кто «за» присоединились Степан, Егор и ещё несколько бывших лесорубов.
– Я против вмешательства в жизнь других цивилизаций, – сказал Роберт, приняв сторону тех, кто против.
За ним, как за руководителем, потянулась, большая группа учёных. Михей едва сохранял спокойствие.
– Роберт, а чем, по-твоему, мы тут уже несколько месяцев занимаемся? – с улыбкой спросил Тарас Петрович, всем своим видом показывая, что не пытается повлиять на его решение.
– Так мы, когда летели, не знали, что тут уже кто-то живёт.
После долгих рассуждений и взвешивания всех «за» и «против» каждый землянин, наконец, смог определиться. Однако при подсчёте оказалось, что мнения разделились строго поровну.
– Может, кто-то сомневается в принятом решении? – спросил Тарас Петрович, с надеждой оглядывая толпу.
– А позвольте мне помочь с вашей дилеммой? – вклинился Ивраоскарь, вновь бесшумно и неожиданно появившись.
– Нет! – тут же запротестовал Михей.
– Не горячись! – прервала его Анна. – Давай выслушаем его!
– Благодарю, – с гипертрофированной учтивостью сказал лингвист. – Во-первых, моё почтение за догадливость, – лингвист кивнул Тарасу Петровичу, – вы даже превзошли все наши ожидания. Во-вторых, пусть решающий голос будет за узниками Евы!
– Что ты имеешь в виду? – крикнул кто-то из толпы.
– Пусть тоже не отказываются от сделки! Пусть проголосуют за то, позволить или нет землянам жить тут, если, конечно, найдутся желающие. Если позволят, то чаша весов склонится в сторону «за», ну, а если не позволят, то в сторону «против».
– Это неравноценная сделка, – вновь запротестовал Михей. – Мы не можем дать никаких гарантий, что в конечном итоге предоставим им тела. А вот толпа алчных подонков прилетит хоть завтра, дай им такую возможность.
– Вот и предоставят тела, – улыбаясь, парировал Ивраоскарь.
Этот спор ещё продолжался некоторое время, пока люди не заметили мчащихся мимо них «светлячков».
– Пойдёмте, – Анна направилась в лес, приглашая остальных проследовать за ней. – Решение вот-вот будет принято.
