Сайфулла Ахмедович Мамаев
Реставратор
– Мне ты нравишься! – сказал Виктор. – И ты это знаешь.
– Раньше знала, – возразила Инна. – А сейчас ты только о работе и думаешь! А про меня вспоминаешь, только если время останется.
– Инночка, да что ты говоришь? – возмутился Виктор. – Да я…
– Что ты? Что?
В голосе Инны звучали слезы. Ну вот, только истерики не хватало. А он-то надеялся, что все будет хорошо, что сегодня у них все будет обалденно, а тут слезы! Не дай бог еще истерика начнется, в последнее время жена такая нестабильная! Нет, надо что-то делать!
– Инночка, я же жить без тебя не могу! – воскликнул он.
– Это только слова! – завизжала Инна.
Кажется, истерики не избежать.
– Скажи, как я могу тебе доказать, что ты ошибаешься? – спросил Виктор. – Как тебя убедить, что я по-прежнему люблю тебя?
Инна резко вскинула свою прелестную головку и глазами, полными слез, посмотрела на мужа. Помолчала, словно собираясь с мыслями.
– Наколи себе скорпиона, – сказала она.
– Что? – не понял Порывайко, – Что сделать?
Инна разочарованно отвернулась. Ее плечи мелко задрожали.
Виктор растерянно огляделся. Что она сказала про скорпиона? Наколи? Куда, на стену? Какого скорпиона? Картинку, что ли? Да какие проблемы? Хоть на все стены сразу! Нет, здесь что-то другое, это было бы слишком просто. Захоти Инна этого, она бы все и без Виктора провернула бы! Он пришел бы домой, а все стены были бы в скорпионах. Инна хочет не этого, не обои с насекомыми. Но что?
А может… Точно, она же сказала «наколи себе». Так Инна хочет, чтобы он сделал себе татуировку? Что за бред? Мало того что потом коллеги по работе будут коситься на него, главное – и она это прекрасно знает – он совсем не переносит боли, ужасно ее боится. Он от укола готов в обморок упасть, а тут целую картинку себе наколоть?
– Так ты хочешь, чтобы я сделал себе вот это?! – спросил он, еще не до конца веря, что жена требует именно этого.
Инна, не поворачиваясь, кивнула.
– Да! На груди! – прошептала она. – Он меня так возбуждает! Я хочу его видеть перед собой. Ну в тот момент… Ты меня понимаешь.
Вот это да! Виктор чуть не присвистнул, но вовремя вспомнил, что супруга этого не любит. Вот так скромница! Конечно, он понимает! Это ж надо придумать такое. Ну лежи себе с закрытыми глазами и представляй себе скорпиона! Хоть одного, хоть двух, хоть целую стаю! Извращенка чертова, мужа зачем уродовать?
– Как представлю, что ты на мне, а он на твоей груди и перед моими глазами! – продолжала жарко шептать Инна. – Прямо умереть готова. А потом еще и еще! Ты не представляешь, сколько раз я готова вместе с тобой умирать!
Виктор почувствовал, как от этих слов жены, от ее горячего, прерывистого желания увеличивается его достоинство. Черт, до чего же Инна хороша, до чего желанна! А может, черт с ней, с болью? Ради такого можно и перетерпеть! Зато потом, раз ее так колбасит от одного только вида скорпиона, сколько всего приятного может таиться за этим словом – потом! Что же касается сослуживцев, так им вовсе необязательно знать об этом, он же не раздевается на работе и в баню с ними не ходит.
– Ну хорошо, хорошо, – ответил он. – Я согласен.
Инна развернулась и бросилась мужу на грудь.
– Я знала! Я знала, что ты любишь меня и поймешь. Я и с татуировщиком уже договорилась. Он скоро приедет.
Виктор обмер. Как, прямо сейчас? Нет, он не думал, что так быстро! Думал, когда-нибудь потом, а может очень-очень потом! Если оно вообще наступит, это потом!
– Что, ты уже передумал? – зашептала ему в ухо Инна, – Передумал?
– А ты тоже сделаешь себе татуировку? – спросил Виктор, стараясь оттянуть момент, когда придется капитулировать. А что придется, в этом он уже не сомневался.
– Конечно! Но я хочу, чтобы ты сам мне выбрал. – Инна опустила глаза. – Я хочу… Скажи, на каком месте тебе…
Инна вскочила и сбросила пеньюар с плеч.
– На спине тебе нравится? Или на груди? – Она повернулась и продемонстрировала идеальные груди с небольшими сосками. – Скажи где, это же только для тебя! – Инна говорила, а сама продолжала двигаться в медленном танце. Обнажила бедро. – Может, здесь? А если… – Она откинула тонкую ткань и выставила соблазнительную белую ягодицу. – Скажи, милый, где тебе больше хочется?
– Не знаю, – хрипло ответил Виктор. – Мне везде нравится!
– Ну хорошо, давай выберем картинку, а потом уже найдем ей место, – предложила Инна. – Выбери, что бы ты хотел видеть на мне и на каком месте. Можешь выбрать любую картинку и любое место! Даже самое-самое! Знаешь, а мне эта мысль нравится!
Инна лукаво улыбнувшись приложила тонкий пальчик к низу живота.
– Ну да, чтобы татуировщик увидел тебя во всей красе?
– Не волнуйся, милый, я обо всем подумала! – поспешила успокоить его Инна. – Те, кто мне порекомендовал Жака, предупредили, что женщины его не интересуют. Скорее за тебя нужно опасаться!
Виктор вскочил: только педика в доме ему не хватало!
– Ну что ты дергаешься, как дикарь? – поморщилась Инна. – Мы же современные люди. Не будет он к тебе приставать. Его только деньги интересуют.
Виктор хотел было спросить, откуда у нее эти картинки – ведь он был уверен, что отнес их на работу, – но в это мгновение раздался звонок.
– Накинь на себя что-нибудь, – буркнул он и пошел открывать дверь.
* * *
– Олег, я очень беспокоюсь за маму. – У Илсы был встревоженный вид. – Телефон молчит, ее нигде нет! Господи, ну где же она? Как ушла искать тебя, так и не вернулась. Я не переживу, если с ней что-нибудь случится!
Олег взял у нее из рук только что купленный телефон и набрал номер.
– Это Тарас, Лешка то есть, – сказал он, протягивая мобильник девушке. – Спроси у него, может, он что знает? Я не могу, сама понимаешь.
Илса кивнула и взяла трубку. Однако вместо голоса Алексея услышала короткие гудки.
– Занято, – растерянно произнесла она.
– Дай‑ка я наберу Игоря.
Чернов ввел рабочий номер Смоленского. Того, как назло, не оказалось на рабочем месте. Олег позвонил ему домой.
– Игорь? – спросила Илса, несколько приободряясь. – Это…
– Илса, как хорошо, что ты позвонила! – обрадовался Смоленский. – А я не знал, как тебя найти.
– Я была…
– Твоя мама у меня, – перебил ее Игорь, – С ней все в порядке, она спит! Устала очень. Все о тебе волновалась.
Сотовый телефон отлично усиливал сигнал, и Олегу было все хорошо слышно. Он с облегчением перевел дух. Ну, слава богу! Одной проблемой меньше! Ему захотелось прервать разговор и, усадив Илсу в машину, помчаться к Игорю, но он остановил себя: к чему торопиться? Все выяснилось, Алла Рихардовна нашлась, можно успокоиться и узнать что и как. Пусть наговорятся, а поехать они всегда успеют.
– Я тоже очень переживала, – говорила между тем Илса. – Конечно, я не должна была уходить из дома, но там такое было, ты себе представить не можешь!
– Я. как раз-таки представляю. Более того, я видел, во что превратилась ваша квартира, – сказал Игорь. – Мы с твоей мамой вместе видели.
– Я там записку оставила, вы не находили?
– Нет, мы ничего не видели, – с недоумением сказал Игорь. – Странно! Хотя, может, просто не заметили. Там был такой разгром, все перевернуто вверх дном. Знаешь, мы с твоей мамой в такой переделке побывали Она у тебя такая боевая! Она меня и… еще одного человека от смерти спасла. Я ее потом повез к вам домой, а там такая картина! Вот я ее к себе и забрал, она была до смерти уставшая, все пыталась тебя найти! Странно как-то дрожала, побледнела…
– Это транс! Когда отыскивает людей, так она всегда входит в транс, – сказала Илса. – Я еще удивилась, почему мама меня сразу не нашла.
Игорь растерялся. Так, значит, состояние, в котором он видел мать Илсы, никакое не сумасшествие? Как же он раньше не догадался, ведь слышал же про транс! Алла Рихардовна просто ввела себя в это состояние, а он себе черт знает что навыдумывал!
– А она ведь нашла тебя, вернее не тебя, а информацию о тебе, – Признался он. – Алла Рихардовна сильно переживала из-за того, что тебя кто-то сильно напугал. И сказала, что ты нашла… одного человека.
– Мамулечка моя! – обрадовано воскликнула Илса. – Я знала, что она ищет меня! Что с ней, как она себя чувствует?
– Нормально. Устала только! Может, ты хочешь, чтобы я ее разбудил?
– Нет-нет, что ты! Пусть отдыхает! Я сама сейчас приеду. Говори свой адрес.
Олег отчаянно зажестикулировал, показывая, что он знает, куда ехать, но Илса от радости, что нашла маму и что с ней все в порядке, ничего не замечала. Она внимательно выслушала подробные инструкции, как проехать, и пообещала отправиться немедленно.
– Игорек, я прямо не знаю, как благодарить тебя, – растроганно произнесла девушка. – Все, мы выезжаем! Может, что-нибудь купить по дороге?
– Да все есть, я уже скупился, – успокоил ее Смоленский. – Холодильник стонет от тяжести, так что голодной мы тебя не оставим. Давай не задерживайся. Да, Илса, один вопрос.
– Да?
– Реставратор с тобой?
Девушка лукаво посмотрела на Олега. А тот недовольно покачал головой: это ж надо, допустить такую промашку. Но настроение Илсы уже ничем нельзя было испортить.
– А вот приеду, узнаешь, – засмеялась она в трубку. – Ну все, скоро увидимся, бай!
Глава 15
– Слава, кажется, мы что-то нащупали. – Глотов звонил Малышеву из своего кабинета на Лубянке. – Не знаю, заинтересует тебя это или нет, но только что появилась информация.
– Ну? – раздраженно буркнул следователь. – Говори дальше, чего молчишь?
– Какие-то странные события разворачиваются, – задумчиво проговорил Глотов. – Не знаю, связано это с нашими делами или нет, но друзья Чернова что-то засуетились.
– В смысле?
– Да в том самом. Сейчас принесли расшифровку телефонного разговора Смоленского. Абонент женщина, по всей видимости Озолиня Илса Яновна. Звонила с мобильного, номер определен, если хочешь, могу переслать.
– Продиктуй.
– Ладно, получай. – Фээсбэшник продиктовал федеральный номер. – Но это не главное. Самое интересное то, что ее мать, Алла Рихардовна, сейчас у спит Смоленского. Она, оказывается, экстрасенс и всю ночь искала свою дочь.
– Эта девица, что всю ночь где-то шлялась? – проворчал Малышев. – Впрочем, сейчас такая молодежь пошла, кто матерей слушает? Разве только малышня, да и то…
– Нет, там другое, – перебил следователя Глотов. – У них в квартире ночью было какое-то происшествие, из-за которого, как я понял из разговора, жить там стадо невозможно. Пошли туда кого-нибудь, пусть посмотрят. Только неофициально, заявления от них не поступало, можем прослушку засветить. По словам девушки, ее что-то крайне напугало, и она убежала из дома. Смоленский же сообщает, что с неким неназванным спутником подвергся нападению и только вмешательство старшей Озолини спасло им жизнь. Это ни о чем тебе не говорит?
– Опять все сходится на Чернове? – высказал догадку Малышев. – Я же говорил тебе, что с ним все не так просто, как ты пытаешься представить.
– Похоже, что так, – согласился Глотов. – В любом случае, нужно проверить, что произошло в квартире Озолини, и проследить за сборищем у Смоленского.
– Каким сборищем? А кто там еще, кроме самого Смоленского и старшей Озолини?
– Туда едет еще и младшая. И притом, насколько можно было понять из разговора, едет не одна. С ней неизвестный, которого они называют реставратором и которого ждут все остальные.
– Ладно, пошлю туда людей, – сказал Малышев. – У тебя все?
– Пока все, – ответил Глотов. – Как что-то еще проявится, сообщу. А ты не забудь…
– Как только появится информация, сразу сообщу! – засмеялся Малышев. – Ну все, давай бди дальше, а я посылаю группу.
– Группы, – поправил Глотов.
– Группы, – подтвердил Малышев и засмеялся. – Зануда!
Но едва он нажал кнопку отбоя, как смех застыл у него на губах. Теперь ему предстояло сделать самое неприятное – позвонить чертовому наглецу голему!
Малышев не уставал проклинать тот день, когда к ним в отдел принесли коробки с яркими наклейками «Авиценна». А как тогда все налетели на дармовые упаковки! Набирали себе, женам, друзьям! Как же, реклама со всех сторон, все только о ней и говорят! Вон и по сей день болтовня об «Авиценне» с телевидения не сходит! Панацея от всех бед! У тебя плохо с сердцем? «Авиценна» поможет! Мучает давление – она же! Злокачественная опухоль? Скажи ей «До свидания!» Проблемы с потенцией? «Авиценна» всех спасет! Даже лысым вернет шевелюру, а седым – естественный цвет волос! Говорят, что даже от ВИЧ‑инфекции помогает!
И ведь действительно все, кто начинал употреблять препарат, молодели на глазах. Этого никто не отрицает, что да, то да. Лечебно-профилактический комплекс творил чудеса. Малышев с этим согласен. У него пропало брюшко, сама собой ушла гипертония и даже радикулит стал меньше беспокоить. О простатите так вообще позабыл. Но Господи, с какой радостью он вернул бы все эти хвори, лишь бы стать прежним, свободным и независимым человеком.
На свою беду, он не знал тогда, что приобретет вместе со здоровьем. Когда он принес две упаковки домой, жена от радости чуть в пляс не пустилась. Комплекс «Авиценна» был в то время дефицитом и стоил дорого, не то что сейчас. На следующий же день жена потащила Малышева в поликлинику по соседству с домом. Сама прошла и его заставила пройти курс лечения, за что он тогда был ей весьма благодарен. До тех пор, пока его не послали на профилактический осмотр. Осмотр этот проходил не в той поликлинике, к которой были прикреплены все сотрудники прокуратуры, а во внутризаводской больнице ФАЗМО – Московского фармацевтического завода. Знал бы, никогда бы туда не пошел. Но в то время ходило столько разговоров о модерновом оборудовании суперсовременного предприятия, что его посчитали бы сумасшедшим, посмей он отказаться. Любой, кого имел возможность попасть в ФАЗМО хватились руками и ногами за возможность пройти там осмотр, и получив приглашение, бегом туда бежали.
Вот после этого осмотра и начались эти самые изменения. К своему ужасу, Малышев узнал, что отныне он раб. Да-да, самый настоящий раб! И у него есть хозяин – некая безымянная организация, чьим представителям, называющим себя големами, он обязан подчиняться. И не дай бог ему ослушаться голема! Сразу начиналась такая боль, что можно было сойти с ума. Болело все тело, хотелось выть, стонать, кричать, но даже на это не хватало сил. Тренировка болью, или, как это называлось на ФАЗМО, дрессировка, быстро и ясно показала, что будет с теми, кто не хочет понимать новые правила игры. А дабы память не ослабевала, с территории завода шла постоянная трансляция ультразвуковых команд, массовых и индивидуальных. «Зов», как называли это оборудование големы, мог вместе с командами транслировать поощряющие сигналы, а мог нести наказание, от которого не спрячешься и не убежишь!
Но самое страшное было то, что у новых рабов полностью подавлялась воля к сопротивлению. При одной только мысли о неподчинении начиналось такое головокружение, такой панический страх, что выполнение приказа голема воспринималось человеком уже как удовольствие, как награда. Появлялось страстное желание работать и работать, лишь бы только всесильный руководитель потом наградил тебя похвалой или хотя бы не посмотрел в твою сторону, нахмурив брови.
Постепенно часть воли, часть сознания к рабам возвращалась, и они снова могли заниматься своей профессиональной деятельностью. Но зависимость от голема, желание ему угодить оставались. Они прочно укоренялись в сознании. Человек становился рабом навсегда. И выхода из этого не было. Разве только отличиться настолько ярко, что тебя заметят и переведут в големы. Но такое случалось настолько редко, что не стоило и мечтать о смене статуса. Достаточно представить себе, что на всю многомиллионную Москву было всего четыре Глиняных голема. Четыре! А сколько было желающих стать ими?
И это при том, что Глиняный – всего лишь первая, низшая ступень. Выше его был Бронзовый. Для раба это было уже существо, равное Богу. На каждый большой город России, а то и мира – Малышев этого не знал, но подозревал, что так и есть, – было по одному Бронзовому голему. Каждый из них был настоящим хозяином в регионе. Не мэры, не всякие там городские собрания, а големы и их окружение руководили жизнью городов. Где подарками, где посулами, а где и обманом распространяя «Авиценну», они загоняя все больше и больше людей в армии своих рабов получили ни с чем ни сравнимое влияние. Теперь без этих тварей ни один серьезный вопрос на земле не решался.
Кто координировал действия Бронзовых и кто был над ними, Малышев не знал, он и про Бронзовых услышал не сразу. Да и то больше сам выяснил, следователь он был действительно неплохой, даром, что ли, в Генеральную работать пригласили? А потому видел – големы незаметно, но уверенно опутывают своей сетью страну, проникают во все властные структуры. Выступают спонсорами всех мало-мальски значимых структур, закупают им новейшее оборудование, форму, поднимают зарплаты, а в виде поощрения раздают отраву, превращающие и эти команды в потенциальных рабов. Понимал Малышев и то, к чему стремиться неизвестная организация – к беспредельной абсолютной власти! Такой, которой еще не видела Земля! Такой, какую нельзя давать никому, даже самым порядочным людям, не говоря уж о тех, в чьих лапах она уже оказалась! Да только что он мог поделать, если сам теперь на привязи? Малышев прекрасно понимал, в какой он зависимости от хозяев. И не только он, все вокруг! Даже если он сам наберется духу, наберется сил восстать против хозяев, к кому пойдет за помощью? К начальству? Так его же руководители вместе с ним на дрессировке в ФАЗМО лежали! В Кремль? А кто даст гарантию, что и там не сидят клиенты «Авиценны»?
Вот и приходилось Малышеву с зубовным скрежетом служить големам. Да так, что недавно даже на повышение пошел, главный голем столицы своим вниманием удостоил. Бронзовым Москвы был Руслан Уколов, которого по укоренившейся традиции звали Московским. Так же как бронзовый Питера звался Питерским, а Хабаровска – Хабаровским.
Приказ прессовать Чернова конечно же исходил от Уколова. Как и требование к Малышеву предоставлять ему все сведения о ходе следствия по делу! А так же о принимаемых в отношении подозреваемого мерах. Вот почему после звонка Глотова Малышеву надлежало тут же связаться с бронзовым и поделиться новостью.
С тяжелым сердцем он набрал семь цифр и замер в ожидании ответа.
– Руслан, это я, Малышев, – представился он. – Ты как в воду глядел, появился ваш Реставратор.
– Он такой же мой, как и твой, – одернул его собеседник. – Думай, что говоришь. И кому! Что там у тебя?
– Да звонил Глотов, это…
– Фээсбэшник, знаю, – перебил Руслан. – По делу говори. Где Чернов?
– Он сейчас едет к дружку своему, Смоленскому Игорю. Адрес…
– Знаю! – вновь перебил Уколов. – Твои действия?
– Обязан послать туда группу, – быстро ответил следователь. – Глотов держит на контроле, а ты сам знаешь, в их конторе даже в туалет с лазерной авторучкой ходят – вдруг подслушать что удастся.
– Не спеши, я своих ребят туда пошлю!
– Руслан, ты меня подставить хочешь? – умоляющим тоном вопросил Малышев. – Подозрение сразу на меня…
– Ты кому, баран это говоришь? Ты вообще понимаешь с кем тебе разговаривать разрешили? А если понимаешь, заткнись и делай, что велено! – мгновенно вспылил собеседник. – Все дураки кругом, один ты умный! Не взять вам его! Порубит Реставратор всех ваших, а сам вновь исчезнет, понял? Через полчаса людей пошлешь! Нет, я тебе позвоню, до этого не смей!
– Прости, Руслан, но я же хотел как лучше, – пролепетал Малышев. – Я как лучше, – Он растерянно посмотрел на трубку, из которой раздавались короткие гудки, и по инерции договорил: – хотел.
* * *
Олег, конечно же, не удержался от покупки букета цветов. Не мог же он явиться к женщине, которая поставила его на ноги и в чью дочь он влюблен без памяти, без подарка. А что лучше всего подарить? Конечно, цветы. Интересно, какие она любит больше всего?
– Илса, твоя мама какие цветы предпочитает? – спросил Олег, останавливаясь у магазина.
Девушка улыбнулась. Ей было приятно такое внимание к ее матери.
– Розы, – сказала она. – Их папа ей всегда дарил! Я маленькая была, когда он умер, плохо его помню. А вот розы, как только вижу их, так и он мне вспоминается.
– Ты у меня сама как цветок! – Чернов широко улыбнулся. – Ты у меня настоящая орхидея.
– Ты еще скажи – дикая! – рассмеялась Илса. – У нас как начнут штампами говорить, так совсем затаскают. Но орхидеи действительно красивые! Я бы их целую оранжерею развела!
Олег добавил к розам несколько больших белых лилий. Любил он эти символы французской короны.
– Вот теперь можно и на глаза своей спасительнице показаться, – шутливо сказал он, усаживаясь за руль. – Честно говоря, что-то я побаиваюсь ее.
– Мама только с виду строгая, – с улыбкой сказала Илса. Ей было так хорошо и уютно рядом с Черновым, что она просто не могла не улыбаться, – Знаешь, какая она добрая!
Олег тоже улыбнулся. Эх, не туда они едут, не туда! Сейчас бы обнять это чудо дивное, зарыться в ее волосы, прижать к себе! Да так, чтобы у обоих голова закружилась, земля ушла из-под ног и не осталось рядом с ними никого, кто мог бы помешать, омрачить их счастье!
* * *
– Илса, – сказал он, подъезжая к длинной восьмиэтажке, где жил Смоленский, – я не могу с тобой подняться! Не обижайся, – добавил он, поймав ее укоризненный взгляд, – за мной следят, значит, и за квартирой Игоря вполне может быть слежка. Зачем всем создавать лишние неприятности? Пойми, даже если они не смогут меня арестовать, то потом все равно у Игоря будут неприятности – по закону он обязан сообщить органам о моем визите, а он этого никогда не сделает.
– А цветы? Я думала, что ты сам их маме отдашь. – младшая Озолиня погрустнела.
– Ну не жить же вы там останетесь? – возразил Олег. – Спуститесь, я и вручу их. А потом отвезу вас в гостиницу… или куда сами решите.
– В гостиницу? – Илса задумалась. – Слушай, а я ведь даже не подумала о том, где мы будем жить. Господи, как мама расстроится! У нас же такое дома творится, туда еще не скоро вернешься!
– Ну, с ремонтом вашего дома я что-нибудь придумаю, об этом у вас пусть голова не болит. Что же до временного пристанища, – Олег задумался. – Можно было бы ко мне, но я не знаю, как менты на это отреагируют. Ладно, что бы мы здесь ни придумали, все равно решать твоей маме, а потому лучше будет, если мы продолжим этот разговор в ее присутствии.
Олег не договорил. Он увидел, что в длинном ряду машин, оставленных на стихийно образовавшейся стоянке, прямо напротив дома образовалось свободное место – отъехал старенький «жигуленок» одиннадцатой модели. Вот повезло! Очень удобно – дом весь как на ладони, а их самих будет не видно, столько вокруг машин, что попробуй определи в какой приехал Реставратор.
– Вот здесь я вас и подожду, – сказал он, припарковавшись. – Шестьдесят четвертая квартира.
– Я помню.
Расстроенное лицо Илсы говорило, как ей не хочется идти одной. Но девушка понимала, Олег прав, незачем лишний раз рисковать. Случись что, она себе этого не простит.
Быстро коснувшись губами щеки Чернова, Илса грустно улыбнулась и выскочила из машины.
– Не скучай! – услышал Олег, и дверца захлопнулась.
Олег с умилением посмотрел на удаляющуюся стройную фигурку. Господи, да только за то, чтобы смотреть на эту девушку и знать, что она неравнодушна к тебе, можно все отдать, и этого мало будет. Может быть, это награда ему за те страдания, что он перенес в милиции? Хотя нет, то было скорее наказанием за Карину. За то, что не устоял перед соблазном и поддался слабости. Хотя, чего самого себе врать, погибшая была удивительно хороша! Жаль ее, очень жаль, хорошая была девчонка! Вот только зря она связалась с Черновым, не сделай она этого, осталась бы жива, а в опасности была бы… Илса!
Илса? Ну уж нет, ее Чернов уж точно убережет! Олег машинально погладил короткую щетину на щеке. То самое место, которого коснулись губы младшей Озолини. Что ж, ради такого поцелуя можно и бороду сбрить! Да и на кой она нужна, эта борода? Разве что друзья посмеиваться будут. Впрочем, сколько тех друзей – Игорь да Тарас. Тарас? Что-то давно его не слышно.
Не сводя глаз с подъезда, Чернов взял мобильный и набрал номер Алексея.
– Леха?
– Олег?! Ты?! Откуда?
– Тарас, ты чего так всполошился? – удивился Олег.
– Как чего? Тебя все ищут, тут такой тарарам! Ты, там как, еще не решил свои проблемы?
– Нет, пока, не решил. – Голос Алексея показался Олегу каким-то напряженным. Что-то было не так. – Я не вовремя? Ты не можешь со мной говорить?
– Да нет, ты не можешь не вовремя…
И опять Олегу показалось, то Тарасов чего-то недоговаривает.
– Леш, что случилось? – спросил он. – У тебя проблемы?
– Это у тебя проблемы! – с едва заметным раздражением бросил Алексей. – Неужели ты не понимаешь, что мой телефон прослушивается?
– Ну и хрен с ним, я с мобильного, – похвастался Чернов. – Пусть себе ищут!
– Дубина ты стоеросовая! – уже не скрывая своего возмущения, закричал Тарас. – Да его обнаружить проще простого! Твой номер уже у них, а место, где ты находишься, запеленговать пара пустяков! Зная номер, можно найти тебя, даже если ты и не выходишь на связь. Достаточно только, чтобы сотовый был включен! Просто включен, и все. Давай срочно выкидывай его и перебирайся на другое место! Немедленно!
В трубке раздались сигналы отбоя.
Чернов растерянно посмотрел на телефон. Вот ты какой, оказывается? Предатель карманный! Ну раз так, то лети к чертовой матери!
Олег открыл окно и хотел швырнуть «шпиона» подальше, но тут ему в голову пришла другая мысль. Если менты знают, где он, они могут перекрыть весь район, тогда хрен выберешься! Выходит, просто выбросить аппарат недостаточно! А вот если его кому-нибудь отдать, другое дело! Да еще тому, кто уезжает отсюда.
Чернов вылез из машины и, подхватив куртку, выскочил на проезжую часть. Там он остановился с поднятой рукой, и через минуту рядом затормозила «шестерка».
– Куда ехать? – спросил неулыбчивый водитель, мужчина средних лет.
– На «Динамо», – сказал Олег первое, что пришло в голову.
– Сколько платишь?
– Да не обижу! – Чернов уже закрывал за собой дверцу. – Поехали, времени нет.
– Время деньги, так что давай сперва решим денежный вопрос, – настаивал частник.
– Да пошел ты! – Олег вышел из «шестерки». Сунув водителя купюру, хлопнул дверцей. – Это тебе за беспокойство!
Все, дело сделано, теперь мобильный долго будут искать. Пусть менты помотаются по Москве, пока этот дядечка не поедет домой. Неудобно, конечно, у мужика будут неприятности, но что поделать, остается надеяться, что оставленных денег хватит компенсировать то время, что частнику придется потерять.
Чернов вернулся к своей машине. Охватившее его возбуждение все не проходило, на месте не сиделось. Реставратор взял тряпку и во второй раз за день стал протирать стекла. Чистоту нужно не любить, – вспомнил он присказку отца, – чистоту нужно поддерживать.
– Эй, братуха, – раздался голос у него за спиной, – это двадцать четвертый дом?
Олег повернулся. Из большого черного «линкольна навигатора» выглядывало бородатое лицо.
– Двадцать четвертый, – подтвердил Реставратор, и внезапно ему стало не спокойно на душе. Что-то очень не понравился ему этот взгляд.
– Ты? – вдруг воскликнул бородач и улыбнулся. – Вот здорово, а я все думал, где же это мой спаситель?
Олег вгляделся в незнакомца и неожиданно вспомнил, как несколько недель назад, теперь ему казалось, что это было в прошлом столетии, он провожал свою последнюю «богиню». Конечно, это было до Илсы. Провожать, то есть везти ее, пришлось далеко, аж в Свиблово. Они попрощались, и Олег уже отправился в обратный путь, когда вдруг заметил, что только что проехал мимо человека, который идет уж больно странно – еле ноги передвигает. Олег затормозил и сдал машину назад. Человек был весь перепачкан землей, одной рукой поддерживал другую, вероятнее всего, была сломана ключица, и вообще вид имел самый унылый. Хорошо знакомый со спортивными травмами Чернов предложил его подвезти. Ехать пришлось совсем недолго, машина бедолаги стояла через пару кварталов. Там же оказался и товарищ травмированного. На прощание бородач дал свою визитку, но Олег ее не сохранил, помог и помог, не будет же он звонить и напоминать о своей услуге? И вот теперь тот самый пострадавший был перед ним.
– Скажешь тоже, спаситель, немного помог, вот и все. – улыбнулся в ответ Чернов. – Как сам? Плечо, зажило?
– Да как на собаке, – сказал бородач и помахал рукой. – А ты чего не позвонил?
«Георгий!» – вдруг вспомнил Олег. На карточке было написано: «Георгий Сартов».
– Да вроде бы повода не было, – ответил он. – Ну как, надеюсь, сейчас все в порядке? Больше ничего не ломаешь?
– Спасибо, все в порядке! Ломать больше не ломал, но травма была, врагу не пожелаешь! Но я же говорю, на мне все как на собаке! – вновь улыбнулся Сартов. – Слушай, я сейчас спешу… Должник тут один у меня живет, боюсь упустить его. Ты вот что, позвони мне обязательно. Посидим, поговорим, глядишь, что-то путное нарисуется. Я реально говорю, дело есть. Позвони!
– Ладно, может быть, попозже, – согласился Реставратор, – сам же говоришь, сейчас время хлопотное. Как дела разбросаю, наберу.
– Горик, ты скоро? – раздалось из «линкольна».
– Сейчас, Руслан, подожди минутку! – крикнул Сартов и, снова повернувшись к Чернову, пояснил: – Это Уколов, наш босс. Не слышал о таком? Ну ничего, еще услышишь. Как раз ему я и хочу тебя показать! Так я могу рассчитывать? Ты позвонишь? Серьезно говорю – не пожалеешь!
– Ну сказал же, – проговорил Олег и тут же вспомнил, что выбросил визитку Сартова.
– У тебя мой телефон остался? – спросил Георгий, словно прочитав мысли Реставратора. Не дожидаясь ответа, он полез в карман и достал еще одну карточку. – Вот, возьми на всякий случай. Ну все, брат, прости, спешу! Давай не тяни со звонком. Нам такие ребята нужны!
Бородач прощально махнул рукой и, резко повернувшись, вскочил в джип. Тяжелая машина мягко тронулась с места и, плавно покачиваясь на неровностях дороги, покатилась к двадцать четвертому дому. Еще не понимая почему, Чернов настороженно следил, куда дальше направится этот сверкающий никелем и полированными поверхностями роскошный «навигатор». И как оказалось, не зря. «Линкольн» затормозил прямо перед подъездом, в который не так давно вошла Илса.
Олег прошел несколько шагов вперед и встал так, чтобы лучше видеть тех, кто будет выходить из машины. Интересное дело! Должник, говоришь? Посмотрим, что за должник такой.
Из джипа вышли четверо. Все плечистые, крепкие. Двое из них с ярко выраженной кавказской внешностью. Ну, Георгий – понятно, его Чернов уже знает, а вот второй, тот, что сидел рядом с Сартовым, был ему незнаком. Он, может быть, и не привлек бы внимания Реставратора, если бы не его удивительно легкая походка. Точно такая же, как и у самого Олега. Ясно, парень занимается единоборствами. Двое других, менее приметные, чем те, что сидели впереди, хотя и двигались вроде бы так же, как и их товарищи, были, как мгновенно определил опытный взгляд Реставратора, спортсменами не очень высокого уровня.
