Сара Дж. Маас
Дом Пламени и Тени
18
Хант кашлял кровью, и от каждого спазма перед глазами мелькали звезды.
– Раскашлялся, Аталар, – проворчал Баксиан, который висел по другую сторону от Данаана и сам находился не в лучшем состоянии.
Все трое провалялись на полу несколько часов, а потом вернулся Поллукс и вновь подвесил их к потолку. Ханту это стоило вывихнутых плеч. Боль была настолько сильной, что он не смог сдержать крик.
Но Поллукса куда-то вызвали. Другого палача, готового продолжить истязания, во дворце не нашлось, и узников оставили болтаться на цепях.
Брайс. Ее имя сопровождало каждый хриплый вдох и выдох Ханта. Было столько всего, что он хотел сделать вместе с ней. Он хотел нормальной, счастливой жизни. Детей.
Боги, сколько раз он представлял, как будет выглядеть ее прекрасное лицо, когда она возьмет на руки их маленьких крылатых детишек! От матери они унаследуют цвет волос и характер, а от него – серые крылья. Он видел их ангельские личики и в детских улыбках иногда ловил отблеск улыбки своей матери.
Когда он в прошлый раз томился здесь, у него не было видений будущего, позволявших цепляться за жизнь. Шахара погибла, и большинство Падших – тоже, а с ними погибли и все его мечты. Сейчас ему было тяжелее. Подойти так близко к осуществлению своих мечтаний, видеть их живо и ярко, и вот… Брайс сейчас неведомо где… а он здесь.
Хант прогнал тягостные мысли, боль от которых превосходила боль в вывихнутых плечах и во всем истерзанном теле, и пробурчал:
– Данаан, пора.
Сегодняшний ранний уход Молота давал им возможность. Остальное, включая все предположения Аполлиона и Аидаса, весь их бред насчет его отца и черной короны на нем (если эту татуировку считать короной), – все стало второстепенным.
Все его промахи на горе Хермон, гибель Падших, потеря Шахары, порабощение… тоже стало второстепенным.
Все неудачи последних месяцев, приведших их к беде, в застенки астериев – и это отошло на второй план.
Если им выпадал единственный шанс, он забудет обо всем и воспользуется этим шансом. В прошлый раз он был один. Семь лет провел здесь один. Только крики Падших, которых пытали в соседних камерах, постоянно напоминали ему о собственном поражении. Потом еще два года в застенках Рамуэля. Итого девять лет истязаний, проведенных в одиночестве.
Он не допустит, чтобы та же участь постигла двух ее друзей.
– Данаан, это надо делать сейчас, – подгонял он Рунна.
– Дай мне… немного времени, – выдохнул Рунн.
Должно быть, фэйскому принцу совсем паршиво, если попросил о передышке. Гордый придурок.
– Даю, – тихо, но твердо ответил Хант, чувствуя, как от сознания вины ему сводит живот.
Надо отдать Рунну должное: ему понадобилась всего минута, после чего он вновь стал раскачиваться под скрип цепей.
– Не скрипи так громко, – предостерег его Баксиан.
Рунн раскачивался взад-вперед, намереваясь ногами дотянуться до стойки с пыточными орудиями.
– Слишком… далеко, – сказал Рунн, вытянув ноги во всю длину.
План был такой: он выхватывает из стойки кочергу, а дальше, если выдержат брюшные мышцы, приподнимается, пропихивает кочергу в звенья своей цепи и гнет до тех пор, пока звенья не треснут.
Затея рискованная, но в их положении нужно пробовать все.
– Начинай, – сказал Хант.
Он приподнялся на саднящих плечах и вытянул ноги. Превозмогая боль, вдохнул поглубже и, когда Рунн поравнялся с ним, что есть силы толкнул фэйского принца. Тот сдавленно застонал, тоже от боли, но сумел в этот раз оказаться еще ближе к стойке.
– У тебя получается, – похвалил его Баксиан.
Рунн качнулся обратно, и Хант снова его толкнул, а у самого от боли, пронзившей все тело, выступили слезы.
Досягаемость стойки была обманчивой. Казалось, еще несколько дюймов – и ноги Рунна ухватят ручку кочерги, но эти дюймы оставались непреодолимыми.
– Хватит, – тяжело дыша, приказал Рунну Хант. – Нам нужен другой план.
– Я могу дотянуться, – прорычал Рунн.
– Не можешь. Сам убедился.
Через какое-то время Рунн перестал раскачиваться и замер. Лязгание цепей прекратилось. В камере стало тихо. Потом Рунн вдруг спросил:
– Аталар, ты хорошо умеешь кусаться?
– Что ты еще придумал? – насторожился Хант.
– Если я… качнусь на тебя… ты сумеешь откусить мне руку? – спросил Рунн, судорожно глотая ртом воздух.
Потрясение, словно пуля, пробило Ханта насквозь.
– Зачем? – спросил Баксиан.
– Я смогу качнуться подальше, – с неестественным спокойствием ответил Рунн.
– Не стану я откусывать твою гребаную руку, – заявил Хант.
– Только так я сумею дотянуться до кочерги. А рука потом отрастет.
– Это безумие, – сказал Баксиан.
Рунн кивнул Ханту:
– Стань Умброй Мортисом. Он без сантиментов и колебаться не станет. Крутой воин.
– Крутой воин, но не членовредитель.
– Бывают случаи, когда членовредительство оправданно, – заявил Рунн, пристально глядя на Ханта.
Лицо фэйского принца было сосредоточенным и полным решимости. Ни тени сомнения, ни следа страха.
Скорее всего, Поллукс не вернется до утра. Их замысел может удаться.
А чувство вины, давившее на Ханта, на его искромсанную душу… В конечном итоге, какая разница? Одной тяжестью на сердце станет больше. Это самое малое, что он мог предложить друзьям после всего, что сделал. После того, как повел их на явную погибель.
Хант поднял голову.
– Аталар, – окликнул его Баксиан. – Аталар!
Хант перевел глаза на Изверга, ожидая увидеть в них презрение и отвращение. Но увидел лишь такую же сосредоточенность, как у Рунна.
– Это сделаю я.
Хант покачал головой. Правда, если Рунн дотянется до Баксиана, у того может получиться.
– Я это сделаю, – твердил Баксиан. – У меня зубы острее.
Вранье. Может, в зверином обличье зубы у него и острее, но…
– Мне плевать, кто из вас это сделает, – рявкнул Рунн. – Сделайте, пока я не передумал.
Хант еще раз внимательно посмотрел на Баксиана. На лице – спокойствие и печаль.
– Дай мне взвалить эту ношу на себя, – тихо сказал Баксиан. – Ты возьмешь следующую.
В крепости Сандриелы Изверг многие годы был врагом Ханта. Куда делся прежний Баксиан? Существовал ли он вообще или все время прятался за маской? Но почему вообще Баксиан согласился служить у Сандриелы?
Вряд ли это сейчас важно. Хант кивнул Баксиану – жест принятия и благодарности.
– Ты был достойной парой для Даники, – сказал Хант.
В глазах Баксиана забурлила любовь вперемешку с душевной болью. Возможно, слова Ханта разбередили рану, сомнение, которое долго не давало ему покоя.
Ханту сдавило сердце. Он знал это чувство.
Но Баксиан дернул подбородком в сторону Рунна и выдержал взгляд фэйского принца с непоколебимой решимостью, которой отличался, будучи триарием Сандриелы.
Таким был этот ангел, с которым Хант однажды схлестнулся насмерть. Их столкновение имело катастрофические результаты, включая змеящийся шрам на шее Баксиана – «подарок» от молнии Ханта.
– Подготовься, – тихо сказал Рунну Баксиан. – Тебе нельзя кричать.
* * *
Наступившие месячные давали Лидии возможность хотя бы ненадолго уединиться, чтобы тщательно обдумать свой план и поволноваться насчет того, сработает ли он. Она мерила шагами комнату и мысленно спорила с собой – тем ли доверилась.
Доверие было для нее понятием незнакомым – даже до того, как она стала агентом Ясный День. Отец никогда не воспитывал в ней подобное качество. А если учесть, что мать отдала ее этому чудовищу в трехлетнем возрасте… Доверия в ее мире не существовало.
Однако сейчас ей не оставалось иного, как довериться тем, на кого рассчитывала.
Лидия едва успела сменить прокладку и вымыть руки, когда в ванной появился Поллукс.
– А у меня хорошие новости, – объявил он и ослепительно улыбнулся.
У него появилась прежняя легкость в движениях, какой не было с момента исчезновения Куинлан.
Лидия прислонилась к двери ванной.
– И какие же? – спросила она, глядя не на него, а рассматривая свою безупречно сидящую форму.
– Удивлен, что ты не слышала об этом от Ригелуса, – сказал Поллукс, снимая забрызганную кровью рубашку.
Это была кровь Рунна, запах которой заполонил всю комнату. Кровь Рунна…
Поигрывая мускулами под золотистой кожей, Поллукс отправился в душ – смывать с себя чужую кровь. Не сосчитать, сколько крови было им смыто под горячими струями. Он пустил воду. Лидия ловила его возбужденные пульсации.
– Ригелусу и остальным удалось восстановить Гарпию.
* * *
Брайс стояла на вершине восьмиконечной звезды. Поначалу ничего не происходило.
– Ну и… – успела произнести Неста.
Из звезды на полу вырвался свет. Такой же свет вырвался из звезды на груди Брайс. Оба потока слились. Возникла голограмма. Появилось изображение молодой фэйки из высшего сословия. Казалось, она намеревалась обратиться к собравшимся.
Брайс узнала это сердцевидное лицо. Эти длинные волосы.
– Силена, – прошептала Брайс.
– С того рисунка? – спросила Неста.
Брайс взглянула на нее. Воительница прошла через ограждающие заклинания, словно тех не существовало. Азриель не пытался ее остановить. Сам он по-прежнему стоял у входа.
– В начале туннелей, – сказала Неста. – Там было изображение молодой женщины… Ты перевела надпись, где говорилось, что ее зовут Силена.
– Да, это та же женщина, что на рисунке, – кивнула Брайс. – Но кто она?
– Она очень похожа на сестру Ризанда, – тихо, с оттенком печали ответил Азриель.
Неста посмотрела на него с любопытством и сочувствием. Брайс хотела расспросить поподробнее, но женщина на голограмме заговорила:
– Моя история начинается задолго до моего рождения. – Голос женщины был тяжелым, усталым и грустным. – То время я знаю лишь по рассказам матери и воспоминаниям отца. – Она коснулась лба между бровями. – Они показывали мне, общаясь со мной непосредственно, через разум. И теперь я покажу вам.
– Осторожно! – предостерег Азриель, но было слишком поздно.
Лицо Силены померкло. Место, где она стояла, заволокло туманом. Он светился, бросая свет на потрясенное лицо Несты, которая остановилась возле Брайс. Брайс мельком взглянула на нее.
– При малейших признаках опасности убегаем, – прошептала воительница.
Брайс кивнула. Она была того же мнения. Голос Силены зазвучал снова – теперь сквозь туман. Едва услышав первые слова рассказа, она напрочь позабыла про бегство.
– Мы были рабами дагланов. Пять тысяч лет наш народ – высшее фэйское сословие – подчинялся им. Дагланы были жестокими, могущественными и очень смышлеными. Любая попытка мятежа подавлялась раньше, чем удавалось собрать силы для выступления. Целыми поколениями мои предки предпринимали все новые попытки. Ни одна не увенчалась успехом.
Наконец туман рассеялся.
Под серым небом тянулось поле, усеянное телами. Такое же, как на стенном рельефе за многие мили отсюда. Те же распятия, чудовища, истерзанные жертвы.
– Дагланы управляли фэйцами. А мы, в свою очередь, управляли людьми и землями, которые дагланы отдали под наше управление. Однако это была иллюзия власти. Мы знали, кто наши настоящие хозяева. Нас заставляли раз в год отдавать десятину. Отдавать дагланам крупицы нашей силы, чтобы взращивать их силу и уменьшать свою.
У Брайс перехватило дыхание, когда она увидела фэйку на коленях перед троном. Подняв руки, она протягивала сверкающую крупицу – семечко света. Крупицу тут же подхватили тонкие, изящные пальцы. Она сверкала, освещая бледную кожу.
Рука, взявшая свет, поднялась. Брайс замерла. Воспоминание изменило ракурс, показав ту, что протягивала руку: черноволосую, белокожую астерийку.
Ошибки быть не могло: те же холодные глаза, принадлежащие иному миру. Золотистые одежды, на голове – корона из звезд. Рука крепко сжала крупицу силы, и алые губы изогнулись в холодной улыбке.
Через мгновение крупица исчезла, поглощенная телом астерийки.
– Проходили тысячелетия, и дагланы становились все более самонадеянными, уверенными в своем бесконечном владычестве над нашим миром. Эта уверенность, превратившаяся в самоуверенность, притупила их видение. Они не замечали врагов, собиравшихся у них за спиной. А сила собиралась очень серьезная, какой не было прежде.
У Брайс перехватило дыхание. Неста рядом замерла, превратившись в статую. Сцена изменилась, показав золотоволосую фэйку, стоявшую за астерийским троном. Ее голова была высоко поднята, лицо по холодности не уступало лицу хозяйки.
– Целый век моя мать служила этому чудовищу, будучи рабыней ее капризов и прихотей.
Силена умолкла, но Брайс и так знала, кто эта фэйка. Знала, чья правда вела ее сюда сквозь звезды, чтобы наконец открыться.
Тейи.
19
Поллукс шагнул под обжигающие струи душа. А Лидию от его слов прошиб озноб.
– Что значит «удалось восстановить Гарпию»?
– Они решили сделать ее чем-то вроде своей управляемой зверюшки, – ответил сквозь шум воды Молот. Вода стекала у него по голове, прибивая золотистые волосы. – Мне об этом сообщил Ригелус. Затея выглядит привлекательной.
– В чем именно ее привлекательность? – спросила Лидия, мысленно приказывая сердцу биться в привычном ритме.
– В том, что Гарпию удастся пробудить. Но для этого Ригелусу нужно кое-что еще.
Поллукс открыл дверь душевой кабины и протянул руку, зовя Лидию к себе. В большей степени приказ, нежели приглашение.
Лидия одеревеневшими пальцами начала расстегивать форму.
– А как же месячные? – спросила она, заставляя голос, насколько возможно, звучать игриво.
– Вода смоет всю кровь, – отрезал Поллукс.
Ей был ненавистен его взгляд, следящий за тем, как она раздевается. Войдя в кабину, она поморщилась от нестерпимо горячей воды. Поллукс притянул ее к себе, и Лидия ощутила, как в ее тело упирается отвердевший член.
– Когда Гарпия вернется к жизни? – спросила Лидия, снова морщась от прикосновения Поллукса к шее, от этого «страстного покусывания».
Если Гарпия воскреснет и расскажет о том, что видела и кто на самом деле ее убил…
Все планы Лидии, какими бы тщательно продуманными они ни были, пойдут прахом.
Рука Поллукса скользнула к ее ягодицам, обхватила одну и сжала. Он прикусил Лидии мочку уха, совершенно не догадываясь об ужасе, охватившем ее.
– Скоро, – сказал он, приникая к ее мокрой щеке. Он снова сжал ей ягодицу, на этот раз сильнее. – Еще пара дней – и Гарпия вернется к нам.
* * *
Объявление, сделанное Королевой Змей, произвело такой же эффект, как если бы в яме для поединков взорвалась серная ракета.
Тарион вертел головой, глядя на Итана, Сигрид и Змеюку. Наследница династии Фендир приклеилась взглядом к хозяйке притона. Лицо ее было бледным от потрясения.
– Что ты мне недавно сказала? – лениво спросила ее Королева Змей. – Что я ничем не лучше Астронома? – Она махнула рукой в сторону ринга, сверкнув золотистым лаком ногтей. – Я даю тебе шанс освободиться. Он тебе такого никогда не предлагал.
– Я не буду биться с Сигрид, – прорычал Итан.
– Тогда ты и твои друзья останетесь здесь. – Королева Змей заложила руки за голову. – И спасение других ваших друзей, попавших в беду, пойдет прахом.
Эта сука знала все.
– Позволь мне биться с Холстромом, – вызвался Тарион.
– Нет, – ядовито-елейным тоном ответила Королева Змей. – Холстром выйдет на ринг только с этой девицей, иначе сделка отменяется.
– Гребаная ты… – взвился Флинн.
– Я согласна, – сказала Сигрид, сжав кулаки.
Все повернулись к ней. У Итана перекосило лицо, превратившееся в маску боли.
Тарион увидел эту боль и пожалел, что родился на свет. Это ведь его идиотские поступки и решения привели их сюда. Его провалы.
– Хорошо, – сказала Королева Змей.
В ответ на ее змеиную улыбку волчица оскалила зубы.
– Этот день может оказаться твоим последним на Мидгарде. Пожалуй, тебе стоило бы приодеться ради такого случая.
* * *
Брайс смотрела на суровое, безупречно красивое лицо женщины. Пожалуй, по красоте и жесткости та вполне могла бы соперничать с Лидией. Тейя.
Дальнейшие слова Силены подтвердили сходство древней фэйской королевы и Лани:
– Но Тейя – моя мать – использовала время своего служения у дагланов, чтобы узнать как можно больше об их орудиях завоевания. Мы втайне называли их Сокровищницей ужаса. Туда входили Маска, Арфа, Корона и Рог.
Краешком глаза Брайс заметила, как последнее слово заставило Несту взглянуть на нее.
Рог был родствен Маске и упомянутой Нестой Арфе. Он происходил из этого мира и, что еще хуже, был частью губительного арсенала астериев.
А Тейя…
В памяти Брайс мелькнуло изображение, увиденное в туннеле: королева в маске и с короной на голове. На том рисунке она держала в руках еще два орудия: рог и арфу.
– Дагланы, – продолжала Силена, – всегда соперничали в борьбе за власть над Сокровищницей ужаса, однако пользовались ею очень редко. Это и обусловило их дальнейшее поражение.
Так вот в чем дело! Вот почему ее забросило в этот мир! Узнать о Сокровищнице ужаса и о том, как применить древние орудия для уничтожения астериев! Но сейчас Брайс могла лишь смотреть, как руки Тейи снимали эти предметы с черных пьедесталов. Древняя королева извлекала их из хранилищ в недрах горы. Система пещер и подземных туннелей позволяла быстро перемещаться в нужные места.
Пещеры вроде здешних. Древние свободно перемещались по туннелям, за считаные часы покрывая громадные расстояния. А то и мгновенно.
На голограмме появился падающий снег. Теперь Тейя стояла на вершине горы. У нее за спиной высился черный монолит.
– Рамиель, – от входа в зал послышался шепот Азриеля.
Тейя обнимала обаятельного широкоплечего мужчину, а вокруг них кружились снежные вихри.
– Это Фионн, мой отец. Родители годами скрывали свою любовь. Они знали: если об этом станет известно дагланам, тем доставит злорадное удовольствие их разлучить. Но они встречались тайком и готовили восстание против дагланов.
– Фионн… был твоим предком, – с явным благоговением пробормотал Азриель.
Неста отвернулась от голограммы и хмуро посмотрела на Азриеля:
– Мог бы и подойти к нам.
К Азриелю прямой линией протянулось серебристое пламя. Он не отпрянул, а лишь плотно сложил крылья, когда с пола стали подниматься клубы дыма.
Путь сквозь заклинания. Они шипели от пламени Несты, словно пытались заградить проделанную ею дорожку, но ее сила не подпускала их.
Кивнув Несте, Азриель двинулся по узенькой дорожке между языками серебристого пламени, но на его красивом лице не появилось ни тени страха. Только когда Азриель оказался рядом с Нестой, заклинания торопливо заняли прежнее место, словно волна, хлынувшая на берег.
– Кто он? – тихо спросила Брайс, указав на золотоволосого фэйца с голограммы.
В истории Мидгарда не было ни одного упоминания о Фионне. Даже легенды не сохранили его имени.
– Первый и единственный верховный король здешних земель, – так же тихо ответил Азриель.
Прежде чем Брайс успела подумать об услышанном, Силена продолжила:
– Родители сознавали, что им необходимо завладеть самым могущественным оружием из имевшегося в арсенале дагланов.
Брайс напряглась. Должно быть, это и дало им необходимое преимущество.
Снега вокруг Рамиеля расступились, обнажив массивную железную чашу у основания монолита. Даже на древней «видеозаписи» ощущалось его тяжелое, зловещее присутствие.
– Котел, – с нескрываемым ужасом произнесла Неста.
«Едва ли полезное оружие», – подумала Брайс и внутренне напряглась.
Силена продолжала:
– Котел принадлежал нашему миру, был нашим наследием. Но, появившись здесь, дагланы захватили его и с помощью своей магии извратили его свойства. Он перестал служить целям созидания, превратившись в орудие разрушения. И ужасы, порождаемые им… мои родители тоже обратили себе на пользу.
Новый фрагмент воспоминаний. Теперь Фионн доставал из Котла длинный меч, с которого капала вода. Черное лезвие меча поглощало весь падающий на него свет. У Брайс задрожали колени.
Звездный меч.
Возле Котла стояли еще две фигуры, густо покрытые снегом. Брайс не успела к ним присмотреться. Повествование Силены продолжалось:
– Они сражались с дагланами и победили. Мои родители уничтожили дагланов их же оружием. Но отец с матерью не позаботились о том, чтобы узнать другие секреты дагланов, – они слишком устали и испытывали сильное желание оставить прошлое позади.
– Подождите! – воскликнула Брайс. – Как они применяли оружие дагланов?
Неста и Азриель настороженно посмотрели на нее.
– Как? Это же самое важное. И что за другие секреты?
Но Силена продолжала говорить, повествуя о древней истории:
– Мой отец стал верховным королем, а мать – верховной королевой. Но остров, на котором вы сейчас стоите, это место… мать объявила своим. Тот самый остров, где когда-то она была рабыней и служанкой, стал ее владением, ее святилищем. Дагланка, которая правила им, выбрала остров из-за его естественных оборонительных свойств. Туманы заслоняли его от взоров других. Мать последовала примеру своей бывшей хозяйки. Но было еще нечто, о чем она мне часто говорила: повелевать этим островом могут только она и ее наследники.
– Неужто Тюрьма когда-то была королевским владением? – спросила у Азриеля Неста.
Азриель не ответил, а Брайс это не волновало. Силена обошла молчанием то, каким образом Тейя и Фионн применяли Котел и Сокровищницу ужаса против астериев. Только общие фразы. А ей нужны конкретные знания. Не за общими же фразами она перлась сюда из другого мира!
Меж тем воспоминания Силены продолжались:
– Не стало дагланов. Прошли века. Никто больше не требовал десятины с нас и с земли. Наша сила возрастала. Сила земель возрастала. Наш мир становился таким, каким был тысячелетия назад, до вторжения дагланов. Мы вернулись к своему первоначальному состоянию, когда наша магия была теснейшим образом связана с землей. То же произошло и с этим островом. Его душа застыла, погрузившись на большую глубину. Здесь царили вечные сумерки. Магия моей матери возродила остров и сделала цветущим. Вокруг него стали подниматься из моря другие острова. По ее словам, душа острова расцвела от ее заботы. Этому же способствовал двор, основанный ею здесь.
Как и на стенных рельефах, на «голограмме» Силены из морских вод поднимались острова, покрытые буйной растительностью, что уже говорило о плодородных землях этих островов.
Брайс была не в силах отвести глаза от чудесного зрелища. А Силена продолжала:
– После нескольких веков бесплодия мать родила сначала мою сестру, а через пять лет и меня. Отец к тому времени начинал терять силы. Он был значительно старше матери – разница составляла века. Казалось бы, правление должно перейти к Тейе. Но Фионн не считал ее достойной преемницей. Он объявил, что корона перейдет к старшей дочери – к моей сестре Хелене. По его мнению, настало время для нового поколения правителей.
Это очень не понравилось ни Тейе, ни многим из тех, кто входил в ее двор; в особенности – ее главнокомандующему Пелиасу. Он был согласен с Тейей, что Хелена еще слишком мала и не может наследовать отцовский трон. Если отец дряхлел, то наша мать находилась в расцвете сил. Силы бурлили в ней. К тому же она была отмечена и благословлена богами. Доказательство тому – дети, родившиеся у нее после веков бесплодия.
Случилось то же, что и во времена правления дагланов: недовольные стали готовить переворот.
Появился новый фрагмент: большое болото. Фионн ехал на лошади между островками травы, держа наготове лук. Ветви цветущих деревьев заставляли его пригибаться.
– Родители часто охотились на обширном пространстве, где когда-то у дагланов были личные охотничьи угодья. Там захватчики выводили жутких чудовищ – в качестве будущей дичи. И там же отец нашел свою смерть.
На короля напало темноволосое бледнокожее существо, очень отдаленно напоминавшее русала. Куда больше это существо походило на чудовище, которое Джезиба поселила в библиотеке под своей галереей… На следующем фрагменте лошади под королем уже не было, а его самого, связанного, с кляпом во рту, существо волокло в черные глубины болота. Некогда горделивый король сдавленно кричал, погружаясь в трясину.
Ужас пригвоздил Брайс к месту.
Тейя и Пелиас с бесстрастными лицами стояли у кромки трясины.
С деревьев посыпались листья и лепестки цветов. Птицы торопились покинуть ветви. Казалось, на болоте внезапно наступила зима, оно словно умирало вместе с королем.
Затем из воды был выброшен Звездный меч. Его лезвие поблескивало на сером свете. Еще через мгновение чешуйчатая рука выбросила Правдорубец. Может, убийца короля посчитал оружие мусором? Или сделал своеобразный подарок? Брайс могла только гадать. Да и имело ли это значение на фоне чудовищной жестокости и вероломства?
– Моему отцу было несвойственно что-либо дарить и отдавать. Гвидионом он владел давно, однако ни разу не предложил меч моей матери. Кинжал принадлежал его близкому другу, убитому на войне, и просто висел у отца на поясе без дела. Но недолго.
Тейя протянула руки к воде, и меч с кинжалом на призрачных крыльях полетели к ней, откликнувшись на зов. Она схватила оружие, и из тела женщиы вырвался звездный свет. Такой же свет исходил от меча и кинжала.
– В тот день мать вернулась только с Пелиасом и отцовским оружием. Поскольку она помогала в сотворении меча и кинжала, они откликались на призыв в ее крови. На ее магическую силу.
Брайс был знаком этот зов. Она слышала его с самого момента появления в здешнем мире. Сейчас у нее похолодела спина.
– А затем она целиком завладела Сокровищницей ужаса.
Тейя восседала на троне. Рядом лежали Арфа и Рог. На коленях покоилась Маска, а голову королевы венчала Корона.
Получалось, Тейя, о которой столь высоко отзывался Аидас, была… тираном и убийцей?
Словно в ответ на мысли Брайс, Силена сказала:
– Наш народ подчинился Тейе. Что еще оставалось делать перед лицом такой мощи? Правила она недолго. Не могу сказать, были ли те годы благоприятны для нашего народа. Но за время ее правления не вспыхнуло ни одной войны. Хотя бы это можно считать достижением.
– Да уж, – сердито прошипела Брайс, обращаясь больше к Силене, чем к своим спутникам. – Хотя бы так.
– Мы с сестрой росли. Мать обучала нас сама, не уставая повторять, что, хотя дагланы и побеждены, зло живо. Зло таится у нас под ногами и всегда выжидает момента, чтобы нас поглотить. Думаю, она говорила нам это, чтобы мы были честными и правдивыми – во всяком случае, честнее и правдивее, чем она. Когда мы выросли и начали кое-что понимать во взрослой жизни, нам стало ясно: у трона может быть только одна наследница. Я любила Хелену больше всех на свете. Если бы она захотела стать королевой, я была бы только рада. Но сестру власть интересовала столь же мало, сколь и меня.
А вот нашей матери постоянно не хватало власти. Ей было мало всего, чем она владела. Ей хотелось большего.
– Классическая ненасытная мамаша, – пробормотала Брайс.
– Мать помнила разговоры дагланов. Брошенные вскользь фразы о других мирах. О местах, которые они завоевали. Имея двух дочерей и один трон, она чувствовала, что ей тесно в нашем мире. Ей хотелось распространить свою власть.
Брайс вновь покачала головой. Она знала, куда ведут подобные стремления.
– Мать помнила уроки своей бывшей хозяйки и знала, что с помощью Рога и Арфы можно открыть дверь в другой мир. Туда, где фэйцев ожидали новые высоты, новые богатства и слава.
Брайс широко раскрыла глаза. За тысячелетия фэйцы ничуть не изменились. Та же корысть, та же жажда величия.
– Но когда она поведала о своих замыслах двору, многие с ними не согласились. Они свергли иго завоевателей, а теперь что, самим становиться завоевателями? Ее окружение требовало ни в коем случае не открывать дверь в другой мир и вообще оставить эту безумную затею.
Увы! Нашу мать было невозможно остановить. В ее владениях нашлось достаточно фэйцев, поддержавших замысел. Понравился он и кое-кому из жителей юга, обладавших огненной магией, а также торговцам, у которых текли слюнки при мысли о нетронутых богатствах других миров. Так собрался круг готовых переселиться.
Осуществлению ее намерений способствовал не кто иной, как Пелиас. Используя старые звездные карты бывших хозяев, где имелись пояснения, он выбрал мир для переселения.
У Брайс все сжалось внутри. В астерийских архивах наверняка хранились записи и об этом мире. Ей вспомнилась комната в их дворце, полная сведений о завоеванных планетах. «Сумерки» – так назвали они ту комнату, словно из всех упомянутых миров этот мир оставался в поле их внимания. Мир, куда ее занесло.
– Пелиас говорил нашей матери: есть некая планета, которую дагланы жаждали завоевать, но у них не получилось. Необитаемый мир, полный сказочных богатств.
Тейя и не подозревала, что все спокойные годы он потратил на изучение древних магических знаний и поисков остатков дагланов в других мирах. Чего он от них хотел, я могу лишь гадать. Возможно, Пелиас знал: чтобы отобрать у Тейи Сокровищницу ужаса и захватить власть, ему требовались более могущественные союзники.
– Идиотка. – Брайс плюнула в изображение Тейи, которая вместе с Пелиасом склонилась над столом, заваленным звездными картами. – Вы оба конченые идиоты.
– Пелиасу повезло: нашелся даглан, откликнувшийся на его поиски. У этого даглана была целая армия мистиков, обшаривавших целые галактики в поисках нашего мира. Даглан обещал Пелиасу любые награды, если он сумеет убедить нашу мать воспользоваться Сокровищницей ужаса и открыть портал в указанный дагланом мир.
Неста, стоявшая чуть поодаль, презрительно цокнула языком.
– Мать всецело доверяла Пелиасу, считая его своим надежным союзником. У нее не возникло и тени сомнения, когда он предложил ей с помощью Рога и Арфы открыть дверь в мир, куда его зазывал даглан. Она не спрашивала, откуда Пелиас знает, что этот остров – наш туманный дом – является лучшим местом для открытия портала. Мать просто собрала всех, кто желал завоевывать и обживать новый мир, и открыла портал.
Похоже, все происходило в этом зале, если судить по восьмиконечной звезде на полу. Правда, изображения планетной системы Мидгарда тогда еще не было. Рядом с рыжеволосым Пелиасом, подозрительно похожим на отца Брайс, стояли Хелена и Силена. Выросшие, красивые, но все еще слишком юные, не вышедшие из подростковой неуклюжести.
В центре зала открылись ворота. За ними был зеленый, залитый солнцем мир. И среди всей этой зелени, ожидая их, стоял…
У Брайс пересохло во рту.
– Ригелус, – прошептала она.
Фэйский подросток, по виду – ровесник Хелены и Силены, улыбнулся Тейе и приветственно поднял руку.
– Наша мать поймалась на улыбающееся лицо и дружеское расположение, не распознав врага. Правда, у нее возникли некоторые сомнения, когда обнаружилось, что обещанный необитаемый мир уже заселен. Ее тут же успокоили, сказав, что здесь тоже живут фэйцы, которые когда-то жили в нашем мире, но были оторваны от него дагланами. Им, как и нам, удалось свергнуть власть дагланов. Все это время они ждали воссоединения с нами.
