Салма Кальк
Женитьба дядюшки Жиля

7. За ужином и после

Мадлен была даже немного рада тому, что устроили дети. Может быть, это испугает принца, и он пойдёт восвояси? Он, бедняга, аж глаза закрыл, и ещё уши чудом не заткнул – вот, так вам, знайте, как это, когда дети. Вы же, наверное, хотите детей? Вот как это выглядит. Не только так, конечно, но…

Но он справился с собой и не сказал ей ничего. Более того, с лёгкостью дотащил рыдающую Шарлотту до их комнат – правда, Шарлотта от неожиданности и рыдать забыла. Ещё бы, её даже родной отец на руках не носил, а тут такое! А потом ещё начал рассказывать про свой посох и показывать – и впрямь любопытно. С Мадлен давно уже никто не говорил о магии – да и кому бы это было надо? Чему дома научили, ещё до замужества – то и ладно, а научили, как она сейчас понимала, немногому. Что ж, что есть – то и её. Не всем быть, как Жанно, бить врагов ей вовсе незачем. Или как его жена – тоже, говорят, боевой маг, вот диво-то!

Но слушать принца интересно, не в пример интереснее, чем покойного Ангеррана или любого из его ещё живых братьев. Потому что те умели только про последние городские новости да про придворные сплетни, а ещё – что у нас на ужин да чем заняться завтра. Принц же много где был и много чего видел, вот и пусть рассказывает.

После водворения всех детей домой за Мадлен и принцем очень скоро прислали от её высочества – пожалуйте, мол, к ужину. Мадлен позвала Николь и Луизу, и велела накормить девочек и уложить потом их спать, а она заглянет к ним, как вернётся. Да, непременно заглянет, даже если они уже уснут. Пожелает им доброй ночи и поцелует.

По дороге до обеденной залы принц снова вцепился в её руку. Вроде бы и просто держит, но на самом деле – поглядывает, поглаживает, что-то изучает. Ну вот что там изучать? Эти его жесты изрядно беспокоили Мадлен – потому что она не понимала их смысла. И уже была готова выдернуть руку и спрятать – но они пришли.

Она порадовалась было, что сейчас принц проводит её к стулу, а сам сядет куда-нибудь поближе к хозяевам дома, но он потащил её с собой. Столы стояли в виде ворот – две опоры с перекладиной, и за той перекладиной сидели хозяева и почётные гости. Он-то, конечно, садится там – потому что брат хозяйки, а её для чего туда тащить? И ведь не просто потащил, а усадил! Прямо в голове большого стола, сам он уселся рядом с её высочеством Катрин, а Мадлен устроил рядом с собой. Принцесса перехватила панический взгляд Мадлен и ободряюще ей улыбнулась, и сказала – располагайтесь, дорогая, всё в порядке. Как ваша девочка, я слышала, она упала? Всё хорошо? Целитель не нужен? Вот и чудесно.

Что подавали за тем ужином, Мадлен не запомнила. Потому что принц всё время был рядом и смотрел на неё… да как хищник на добычу смотрит, так он на неё и смотрел! Водил носом, посверкивал в её сторону глазами, иногда касался её руки – кончиками пальцев, например – одалживая нож, или ноги – ногой под столом. И всё время спрашивал – чего бы ей хотелось, и подзывал слугу – налить вина или воды. За ней и в родительском доме так не ухаживали! Под конец она уже совсем потерялась и очень жалела, что ей не восемь лет, как Аделин, а то бы она непременно спряталась под стол и просидела там до конца трапезы. Но следовало держать лицо.

А после сладостей убила новостью принцесса Катрин. Она с сияющим лицом сообщила, что послезавтра прибывает жених дорогой Лионеллы граф Шалон, и по этому поводу будет большой праздник – с торжественной трапезой, песнями и танцами, Лионеллой звалась одна из двух пока ещё незамужних младших дочерей принцессы. А когда начали подниматься из-за стола, и Мадлен просчитывала пути к незаметному отступлению, принцесса прямо обратилась к ней и сказала, что рассчитывает увидеть её, Мадлен, на празднике. И завтра придёт к ней, поговорить о платье и причёске. Мадлен оставалось только поблагодарить за заботу.

Господин маршал позвал принца куда-то побеседовать, и Мадлен уже наладилась было сбежать, но принц сказал, что будет в распоряжении зятя – через четверть часа. А пока он видит, что госпожа Мадлен отбывает к детям, и собирается проводить её. Господин маршал усмехнулся в седые усы и сказал, что ждёт принца в кабинете.

На обратной дороге повторились все эти чудеса с левой рукой – подержать пальцы, легонько их сжать, чуть погладить. Молча, совершенно молча. Только поглядывая на неё – хищно и хитро. Будто он что-то о ней знает, такое, чего не знает она сама. А что о ней можно знать?

У дверей в отведённые им с девочками покои принц учтивейшим образом поблагодарил за уделённое его особе время и распрощался. На прощание ещё и поцеловал ту самую руку – и снова как-то не по-людски, она и дыхание его ощутила, и тепло, и что-то ещё, чему не было названия.

Дети спали. Луиза рассказала, что за ужином Шарлотта капризничала и не хотела есть ничего, кроме пирожного, а Мари с Аделин бросались друг в дружку яблоками. Но они с Николь настояли, и дети съели и мясной пирог, и кашу, а пирожные и яблоки – уже после.

Мадлен поблагодарила Луизу, зашла в спальню к девочкам, поцеловала легонько каждую и отправилась к себе – готовиться ко сну.

В Пале-Вьевилль были невероятно удобно устроенные магические купальни – на каждые три-четыре комнаты. Её высочество Катрин уродилась искусным магом-водником, и в её жилище вода исполняла всё, что велено. Вода подавалась в жилые покои – для умывания и купания, в кухню – для приготовления пищи, в прачечную – для стирки, и ещё куда надо – для уборки. Во внутреннем дворе ею же был сделан фонтан, и ещё, говорили, в кабинете господина маршала тоже журчит маленький фонтанчик. Рассказывали, что в родовом поместье Вьевиллей её высочество создала настоящий зачарованный сад – с ручьями, звенящими на разные голоса, подсвеченными фонтанами и поющими водопадами. Мадлен подумала, что хотела бы она на это посмотреть!

И ещё она подумала, что интересно бы посмотреть, в каком таком зачарованном замке живёт хромой принц. Уж наверное, тот замок до крыши набит всякими диковинами, и там вся домашняя работа делается сама собой?

Ну вот, снова она о нём думает! Мадлен засветила дополнительный магический шар и рассмотрела левую руку – не появилось ли на ней чего недозволенного. Что он за неё хватался весь вечер? Что там такого? Сейчас Мадлен казалось, что рука прямо горит в том месте, где он коснулся её губами на прощание, но – никаких отметин там не было. Наверное, это какая-то его дурацкая магия, потому что ну как так можно-то? Сколько времени уже прошло, как они расстались, а она до сих пор чувствует его губы на своих пальцах, ну немыслимо же так!

Мадлен позвала камеристку Одиль, чтобы помогла ей помыться и заплести волосы на ночь. Глядишь – и поможет от навязчивых мыслей. И руки помыть хорошенько, вот. О чём там говорила принцесса Катрин? Праздник послезавтра? Может быть, получится заглянуть на него ненадолго и исчезнуть? Всё равно у неё одно-единственное приличное платье, и то уже очень не новое и совсем не модное. В таком платье лучше всего – стоять у стеночки.

Правда, Одиль возрадовалась, как только услышала про праздник, и тут же начала трещать о том, что там Мадлен смогут увидеть какие-нибудь достойные мужчины, ведь в доме его милости бывает столько достойных мужчин! И у неё тоже одно на уме…

– Почему меня все так не любят, что хотят снова выпихнуть замуж? – спросила совершенно расстроенная Мадлен.

– Отчего же не любят? – удивилась Одиль. – Так наоборот же – заботятся. Чтобы было, кому вас и обогреть, и защитить.

– Много меня Ангерран обогревал и защищал, – фыркнула Мадлен.

– Не все же такие, – пожала плечами Одиль.

Она была ровесницей Мадлен, ей тоже вскоре исполнится двадцать семь. Но Одиль была замужем три года, а потом муж погиб, и единственный сын тоже умер. И брак Одиль был совсем не похож на брак Мадлен. Ну да она не дочь графа, ей можно было выйти за пригожего парня из людей Кресси. Жаль, что у неё так случилось. Жаль, что даже сына не осталось, у Мадлен-то хотя бы дочери. Они чудесные, а замуж их выдавать ещё не скоро – пока можно просто радоваться.

– Почитать вам? – спросила Одиль, когда Мадлен была помыта, заплетена и облачена в ночную сорочку.

– Нет, Одиль, спасибо, ступай, – никакие занимательные истории тут не спасут.

У Вьевиллей большая библиотека, и Мадлен разрешили брать там любые книги, какие ей глянутся. Она и берёт – себе, дочерям и камеристкам на развлечение. Но сейчас, увы, совсем не хочется читать ни про подвиги, ни про любовь.

Может быть, потом.

Мадлен ещё немного вспоминала проклятущего хромого принца… а потом уснула.

8. По-родственному

Жиль очень любил бывать в кабинете зятя-маршала – потому что это был не кабинет, а прямо райский уголок. В углу стояло апельсиновое дерево в кадке – его привезли из далёких южных земель. На дереве обычно восседала пара больших ярких попугаев – они умели разговаривать и время от времени выдавали что-нибудь необыкновенно смешное. Мужик, Жако, ругался, как заправский сапожник, а дама, Кара, пищала, охала и фыркала, как светская красотка. А ещё они летали по дворцу, нещадно подслушивали и потом повторяли всё это хозяину на разные голоса. На вопрос – зачем тебе эти болтливые холеры, зять только вздохнул и сказал – сначала, мол, понравились, а теперь куда их уже, паразитов? Паразиты при этом садились к нему на плечи, нежно тюкали клювами и говорили что-то вроде «Годфри хороший». Впрочем, маршал не оставался в долгу, и об обитавшем в доме Жиля его милости Котальдо, магически выведенном звере породы кошачьих, тоже отзывался весьма по-военному.

Вот и сейчас попугаи сидели на плечах хозяина, под деревом журчал небольшой фонтан – сестрица Катрин как-то заколдовала воду, что она всё время лилась на лопасти маленькой мельницы, на столе стоял графин с крепкой настойкой и стаканы, и лежала карта.

– Ты не боишься обсуждать при них государственные дела? – усмехнулся Жиль.

– Не боюсь, это они пусть боятся болтать, где не пристало, шеи сверну, если узнаю, – маршал Годфруа почесал клюв сначала мужику, потом барышне. – Ты же не боишься, что твой огромный кот выйдет погулять и задерёт вместо крысы какого-нибудь ценного придворного нашего с тобой величества? Ладно, к делу. Катрин рассказала, что ты придумал стоящую штуку, но расскажешь о ней сам.

Маршал разлил настойку по стаканам и пододвинул поближе к Жилю тарелку с полупрозрачными ломтиками вяленого мяса и кусочками копчёного сыра.

Идея магической стражи и магической связи была совершенно не нова, но там, где её удавалось внедрить в повседневность, поддерживать порядок в государстве было намного проще. Жиль встречал подобное – достаточно далеко отсюда, и изумлялся – почему эта простая мысль до сих пор не пришла в голову здесь никому толковому, а толковых вообще хватало.

– И где же мы найдём столько магов невысокой силы для этого дела, несомненно, благого? – поинтересовался зять.

– Думаю, найдём, потому что вообще магов больше, чем принято считать. Просто не все знают о себе, что они маги, и не все готовы этот факт открыто признать. Вот всех ли магов в своих владениях ты знаешь?

– Не уверен, – кивнул Годфри. – Я, конечно, давно уже велел докладывать обо всех магически одарённых детях, и всех их отправляю учиться, а потом беру на службу, но – и я сомневаюсь, что знаю обо всех, и далеко не все сеньоры вообще готовы вести учёт людей в своих владениях.

– Как же они тогда подати-то собирают, – усмехнулся Жиль.

– Как-то, очевидно, собирают. Я не лезу в дела нашего финансового ведомства, и полагаю, что кардинал Тальер способен с ним справиться без помощи армии. Впрочем, говорят, что казна переживает не лучшие времена.

– Ещё бы – и королевство переживает не лучшие времена. Почему никто до сих пор не придавил принца Марша? Без головы его армия развалится достаточно быстро.

– Займись, – вздохнул родич, подливая настойки. – Если ты думаешь, что у королевства одна голова, и та разумная – увы, я тебя разочарую. Мадам Екатерина, несмотря на весь свой ум, женщина, и не все готовы воспринимать её всерьёз. А его величество неспособен сам спланировать даже свой собственный день. Поэтому – что есть и как есть. Но если ты расскажешь её величеству о своей идее, да с интересными примерами, как ты можешь – возможно, она и согласится на тотальный пересчёт всех магически одарённых подданных. Если поймёт, какая от того может быть польза. Лично ей и укреплению династии.

– Лично ей – вряд ли. К слову, она желала получить в своё распоряжение мою Жакетту – личный целитель ей, видите ли, занадобился. А я дал ей от ворот поворот – нечего, девочке замуж надо и учиться. Так что она может меня и не послушать.

– Вот и скажи – чем больше магов выявить, тем больше целителей среди них отыщется. Глядишь, и ей какой-нибудь подойдёт. Кстати, а что думает госпожа Жакетта? Она согласна учиться и замуж?

– На удивление – да. Правда, она сама выбрала жениха, но тут уж я их обоих неволить не буду. Только надо бы добыть что-нибудь для него, а то совсем нищий, куда это годится. Должен ведь вырасти в весьма приличного мага.

– Вообще, всю эту развесёлую молодёжь нужно поощрить за смелые и решительные действия во время недавних беспорядков. Я и не думал, что сами справятся, а ведь справились – и короля спасли, и Рокелора поймали. Ну и положили сколько-то еретиков. И твоему будущему зятю вполне можно что-нибудь пожаловать. Но будет лучше, если о нём замолвим словечко не только мы с тобой, а кто-нибудь ещё.

– Например, твой младший сын или мой племянник?

– Например, – согласился маршал. – Кстати, ты виделся с племянником?

– Пока нет. Не уверен, что он обрадуется, если я появлюсь на пороге Лимея и пожелаю ему доброго здоровьица. Но – ещё надеюсь встретиться.

– Да, было бы неплохо, – согласился маршал, и разлил последние капли настойки. – За успех?

– За него.

– Ты не один приехал, я надеюсь?

– Нет, с охраной.

– Вот и славно. Послезавтра приходи сам и приводи всю свою молодёжь при параде – на праздник. Отдаём Лионеллу, точнее, ещё пока не совсем отдаём, только показываем, но уже скоро отдадим совсем, нынешней осенью. Пусть молодёжь повеселится.

Жиль изложил молодёжи соображение о необходимости повеселиться, пока означенная молодёжь грузила его на коня. Наверное, при этом они про себя ругательски ругались, но Жилю до того дела не было. Доедут домой – там Жакетта полечит проклятущую ногу.

Жакетта, как самая послушная дочь на свете, уже была дома. Выслушала и про ногу, и про праздник, и – только улыбнулась. Сказала камердинеру Венсану снять с Жиля сапоги, и пошла за какими-то волшебными притираниями, от которых стопа болела меньше. Позвала его милость Котальдо – пусть полежит возле больной ноги. Зверь отнёсся к просьбе весьма серьёзно, пришёл, потёрся об хозяйские ноги и позволил положить больную стопу на свою большую тушу и почёсывать себя пальцами.

– Жакетта, а ты знакома с госпожой Мадлен, сестрой Саважа, самой младшей?

– Нет, – покачала она головой. – Я только слышала о ней от госпожи Анжелики. А что? Она для чего-то нужна?

Жиль прямо задумался – нужна ли. Строптивая она какая-то, смотреть на него не хочет, руки выдёргивает, дай ей волю – всё время бы за детей пряталась. Но как же она красива, когда заинтересованно смотрит!

– Я буду тебе очень благодарен, если ты с ней познакомишься на празднике послезавтра. И расскажешь мне о своём впечатлении. Чтобы мне проще было понять – нужна или нет.

Он не рассказывал Жакетте ни о своих намерениях в отношении этой дамы, ни о магической клятве. Может быть, надо?

9. Примерки

Наутро Мадлен ещё не закончила завтрак с девочками, когда в их покоях появилась принцесса Катрин. Её сопровождали две служанки с подносами – хозяйка дома явилась пить заморский напиток арро со своей гостьей. Девочкам были предложены засахаренные фрукты, и они с восторгом принялись уничтожать лакомство. Мадлен кивнула Луизе – пусть забирает их всех вместе со сладостями в их комнату, а как съедят – то могут отправляться гулять в сад, только, бога ради, ни с кем не драться и с ног никого не сшибать. По возможности.

– Мадлен, вы, наверное, ещё не успели примерить на девочек платья? – смеясь, просила принцесса.

– Нет, ваше высочество, – Мадлен опустила глаза.

Не жаловаться же на её брата!

– Представляю, Жиль вчера совсем заморочил вам голову. Я верно понимаю, он предложил выйти за него замуж?

– Да, – Мадлен по-прежнему не отваживалась поднять глаза от чашки.

– И вы этому предложению не рады, – улыбнулась принцесса. – Знаете, я тоже не уверена, что обрадовалась бы, предложи мне такой вот Жиль замужество. Но он не так плох, как может показаться, правда. Скажите, Мадлен, а что вы вообще думаете о возможном повторном замужестве?

Что она думает? Да ничего не думает. Оглянуться не успела и ничего понять тоже не успела, как возник этот самый Жиль де Роган.

– Я… Если честно, я не успела ещё подумать. Наверное, прошло слишком мало времени. Я надеялась, что Жанно сможет проводить нас с девочками в Варансон, но он не смог.

– И что бы вы там делали, если не секрет?

– Жила, – улыбнулась Мадлен. – Дела замка в порядке, хоть он и совсем небольшой.

– Это очень хорошо, что в порядке. Но каково вам будет – жить в одиночку? А если какой-нибудь сосед решит, что вы – лёгкая добыча, и достаточно привлекательны для того, чтобы взять вас в жёны, не спрашивая на то вашего согласия? Как там вообще с соседями? Вы знаете?

– Нет, – покачала головой Мадлен. – То есть, знаю – понаслышке. Мой управляющий докладывает мне обо всех значимых новостях. Но лично я с соседями не знакома.

– Я бы не советовала вам появляться там без солидного мужчины за вашей спиной. Ради вашей же безопасности.

– Понимаю, – вздохнула Мадлен.

– Или… вы глубоко любили вашего супруга, и пока ещё не готовы думать о другом мужчине?

Ну вот ещё, любила, глупости какие. Да хоть кого спросить, тут же расскажут, что там была за любовь.

– Не могу сказать, что любила. Просто… родители сочли, что старший из Кресси – достаточно хороший вариант для младшей дочери небогатого графа.

– И вы были послушной дочерью, – кивнула Катрин. – Тогда сейчас вам просто необходимо прислушаться к себе и своему сердцу. Или… к своему телу, – усмехнулась принцесса, – тело, бывает, нам тоже неплохо подсказывает. А что до Жиля – знаете, он не умеет ухаживать за дамой так, как это принято. Он не ваш брат – не станет носить вам розы, рисовать картинки и петь песни. И он, кажется, вообще не понимает, почему франкийские дамы только и делают, что отказываются выйти за него замуж, такого прекрасного. Но если вдруг вам понравится то, что он говорит или делает – не отказывайтесь с ходу от его предложения. Он защитит вас и ваших девочек от всех врагов, и не даст скучать ни мгновения.

– Я… я не знаю, есть ли у меня враги. Раньше не было.

– Нет – и хорошо, – не стала спорить принцесса. – И я понимаю, что не на Жиле одном свет клином сошёлся. Завтра на празднике будет много приличных кавалеров, присмотритесь. У мужа в целом отличные офицеры, дураков он не держит. И давайте подберём вам наряд.

– Нет, благодарю вас, не нужно, у меня всё есть, – замотала головой Мадлен.

Но переубедить принцессу, если она собралась что-то сделать, было невозможно. Во всяком случае, Мадлен даже и не представляла, с какой стороны там ещё можно подступиться. Её высочество позвала Одиль и велела показывать хозяйский гардероб. Та показала всё, от сорочек до чепцов, принцесса внимательно осмотрела и похвалила Мадлен за хозяйственность и бережное отношение к вещам, но тут же заявила, что всё это совершенно не годится для того, чтобы выходить в люди. Раньше, когда она, Мадлен, была супругой одного из Кресси, её наряды были на его совести, а теперь она под покровительством Вьевиллей, и должна выглядеть соответственно. Увы, сшить новое уже не успеют, но подогнать что-нибудь – возможно. Тем более, что вот этот алый корсет и такая же нижняя юбка – просто отличные, теперь на них нужно подобрать платье.

Принцесса взялась за прицепленное к поясу зеркало и велела кому-то прийти. А пока это кто-то шёл – рассматривала и нахваливала вышивки на одежде Мадлен. И говорила, что ни она сама, ни её дочери, ни, тем более, её невестки так не умеют.

Пришла суровая дама в возрасте матушки Мадлен, и принцесса изложила ей задачу – красивое платье на завтра. Хорошо бы такое, чтобы подчеркнуть и медовые волосы, и тёмные глаза. Дама, оказавшаяся местной портнихой, с ходу сказала, что зелёное бы, но готовой ткани нет, даже если не украшенной, есть чёрный бархат – расшивали для госпожи Шарлотты, но она сказала, что ей пока не нужно, ей бы лиловое, его и сшили, а чёрное вот – лежит.

Тут же было отдано распоряжение доставить тот чёрный бархат и примерить, Мадлен даже слова сказать не успела. И оказалось, что это полностью готовая юбка, расшитый, но не собранный лиф, готовые, но тоже не собранные полоски для рукавов и чепец-арселе, всё это вышито серебряной нитью и мелкими жемчужинами. У Мадлен никогда в жизни не было такого роскошного платья. Принцесса же знай, командовала – здесь подтянуть, тут убрать, причёску завтра сделаем, сумочку на пояс изготовить из остатков ткани. Портниха и призванные ей в помощь три девушки только кивали и соглашались.

Правда, когда они ушли, её высочество призналась, что просто давно уже никого никуда не собирала. Наряд для Лионеллы на завтра давно готов, свадьба уже бы и состоялась, но – помешали беспорядки, жених был в армии. Увы, ей не удалось поучаствовать в свадебных сборах Анжелики де Безье перед венчанием той с её, Мадлен, братом – а это, как она понимает, было бы любопытно – насколько она, Катрин, вообще представляет себе ту Анжелику. И рассказала, что по слухам, её супруг притащил обоих – Анжелику и Жанно – в церковь чуть ли не за уши, чтобы не целовались тайком по углам, а делали это, как венчанные супруги. Мадлен представляла Жанно, которого маршал за ухо тащит жениться, и смеялась – ну да, маршалу-то не откажешь.

А принцесса пожелала ей бодрости духа и наконец-то откланялась, но предупредила – что завтра пришлёт людей помочь собраться на праздник.

Да что ж такое, Мадлен на свадьбу так не собирали, как на этот совершенно чужой праздник! Но принцессе не возразишь, как и её супругу. Поэтому – выдохнуть и принять, как подарок судьбы.

Ещё один подарок, точнее, целая коробка подарков, стоял со вчера у неё в спальне. Мадлен попросила Николь сходить за девочками и Луизой, и когда те пришли, достала коробку и принялась вытаскивать оттуда и показывать отданные принцессой наряды. Конечно, у девиц разгорелись глаза, и они тут же захотели всё примерить. Примеряли до обеда, и трудно сказать, кто больше радовался – Мадлен или девочки, или их камеристки. Почти все платья пришлись впору, и красивые башмачки – тоже.

– Ну вот, мама, теперь если ты надумаешь выходить замуж, нам хотя бы есть, что надеть на твою свадьбу, – сообщила Аделин. – А то вдруг ты вправду выйдешь за принца!

– Меня уже выдали за принца? – поинтересовалась Мадлен. – А кто три дня назад называл его чудовищем?

– Ну так принцев-то много, вдруг ты красивого найдёшь, – пожала плечами Аделин. – А тот, хоть и чудовище, рассказывает интересные вещи. Вчера помог мою палку заколдовать. Правда, я думала, из неё будут вылетать молнии, а он сказал, что раз я сама пока молнии не умею, то их и не будет. А будет только шарик. Но я и шарик сегодня опробовала на Франсуа, он испугался и убежал.

– Ты опять задираешь мальчиков? – страдальчески сморщилась Мадлен.

Франсуа – это внук маршала, младший сын господина Эжена и принцессы Клод.

– А чего они меня играть не берут? – пожала плечами Аделин. – Взяли бы – я бы к ним не заедалась.

И эту логику было ничем не перешибить, увы. Мадлен со страхом думала, что будет, когда Аделин сравняется шестнадцать, и ей придёт время искать жениха, но до этого момента оставалось ещё восемь лет. Что-нибудь да придумает.

А пока нужно было убедить деву снять принцессино платье и сложить его обратно в коробку – например, до завтра, там, говорят, для всех детей сделают какое-то отдельное развлечение.