Салма Кальк
Женитьба дядюшки Жиля
4. К сестрице в гости
Жиль отправлялся из королевского дворца, но – не домой, а к сестрице Катрин. Или даже к её супругу – нужно было с ним кое-что обговорить, важное для обоих. Катрин на вызов ответила и сообщила, что богоданного супруга где-то с утра носит, но к ужину с большой вероятностью принесёт домой, так что пусть братец Жиль направляется прямо к ним и даже не раздумывает. Отлично.
Дочь сообщила, что допоздна задержится у наставника, целителя Сен-Реми. И что Орельен сопроводит её домой, они уже договорились. Нет, больше никого не надо, если что – они отобьются.
Жакетта уродилась в Роганов – прелестная блондинка с голубыми глазами, и слышать от неё вот это «мы отобьёмся» Жилю было непривычно. Но – девочка бывала в бою и умеет отбиваться. Точнее, отбиваться будет Орельен, он в бою неплох, а она – держать ему щит. Они умеют, тренировались. Жакетта жалеет, что племянника Лионеля нет в столице – с ним, говорит, были очень толковые тренировки. И ещё с графом и графиней Саваж. Ну да, графиня Саваж ей подружка. Ладно, вернётся Лионель в столицу – надо будет попросить, пусть заглядывает к ним иногда. Или привозить Жакетту в Пале-Вьевилль.
Жиль кивнул сопровождавшим его молодым людям – их было трое, не считая Орельена, и взялись они от зятя-маршала. Все владели магией, но – ещё не в полную силу, потому что молодые. У всех где-то далеко были какие-то благородные родители, которые додумались, что детей нужно не дома мариновать, а учить уму-разуму, и пристроили к маршалу, а от маршала уже они попали к Жилю.
Сначала повздыхали и поморщились – из двух зол они, конечно же, если бы их кто спросил, выбрали бы нормального военного, а не какого-то хромого мага. И даже то, что хромой-то стал магом его величества, дело поправило не сильно. Ну и ладно, пусть их.
Вообще Жиль совершенно не был уверен, что эти молодые дарования ему нужны. Вон, Орельен хочет у него учиться – так и учится, а эти лбы зачем? Но дорогой родич сказал – положено. Нечего принцу из Роганов ездить по столице одному, то есть – только лишь с охраной непонятного свойства. У такого вельможи должны быть при себе какие-то люди, а если ты их, дорогой родственник, не удосужился завести сам – таких, каких тебе надо – то будешь ездить с теми, кто оказался под рукой. Глядишь, и сам привыкнешь, и из молодёжи что-нибудь выйдет. Ещё усмехнулся – можешь, сказал, их побить. Глядишь, и проникнутся уважением.
Конечно, способ был предложен работающий, но на взгляд Жиля – слишком примитивный. Если бы нужно было приручить молодёжь быстро – он бы так и сделал. Но пока его никто не торопил, поэтому – как будет, так и будет.
И сейчас четыре головы склонились в приветствии – чёрная кудрявая, рыжая хвостатая, белокурая коротко стриженая и пепельная. Орельен де ла Мотт, Робер д’Аккарен, Даниэль Жироль, Жером де Сен-Мишель. Они по очереди помогали Жилю забраться в седло, сегодня была очередь Орельена. Что поделать, проклятая нога не позволяет нормально сделать многое из того, что он раньше и вообще за дело не считал. Ну подумаешь, сесть в седло? А вот ведь.
Но в седле проще, чем на своих двоих. И вороной Вихрь терпеливо стоит, ждёт, пока Жиль сообщит ему – куда дальше.
– Де ла Мотт и Сен-Мишель – домой. Остальные со мной в Пале-Вьевилль.
Жерому не хотелось домой, остальным – в дом маршала. Ничего, не развалятся. Один Орельен доволен – он отправится за Жакеттой.
И Вихрь тоже не возражает – по мостовой лучше, чем стоять в конюшне.
В Пале-Вьевилль Жиля всегда встречали безукоризненно вежливо – понимают, держат престиж дома и его хозяина. Как бы ему-то своих выучить? А то не приведи господь, ещё придётся гостей принимать? Да не тех, кто его и так знает, а каких-нибудь этаких?
Правда, сестрица Катрин утверждала, что всё образуется. Постепенно. И что её дражайший супруг тоже завёл свои порядки не вчера, а понемногу, в течение тьмы прошедших лет. Просто все привыкли.
Она встретила Жиля в своей гостиной, и там с ней сидели её дочь Шарлотта, герцогиня де Лок, и Мадлен де Саваж, то есть де Кресси. И они втроём разглядывали какие-то вещи, которые при его появлении вручили горничной, и та их унесла. Зато вторая горничная принесла поднос с арро и закусками.
В принципе, идею о магической страже, то есть – внедрении магов и магической связи в некотором потребном количестве в городскую стражу всех крупных поселений королевства можно было в первом приближении обсудить и с Катрин. Супруга маршала во что только не вникала за свою жизнь – и в политику, и в придворную жизнь, и в дела веры, и в дела охраны тоже. Она с любопытством слушала и задавала вопросы, а девицы, то есть замужние дамы, внимали молча. Шарлотта – с улыбкой, а госпожа Мадлен – настороженно. Жиль же был доволен, что его слушают и готовы обсуждать то, о чём он говорит.
– Жиль, я благодарна тебе за рассказ, – кивнула Катрин, когда он высказал всё, что хотел. – Но тебе всё равно придётся повторить для Годфри, когда он вернётся, точнее даже – после ужина. Ты ведь останешься на ужин?
Конечно, он останется на ужин. Только предупредит Жакетту – пусть его не ждут.
– Вот и отлично, – продолжала сестрица – А пока – могу я попросить тебя?
– Конечно, – кивнул Жиль, не ожидая подвоха.
– Будь добр, выведи Мадлен подышать в наш сад. Она уже совсем одного цвета со своим чепцом, потому что всё время сидит в комнате, – дорогая сестрица ещё и усмехается!
– А госпожа Мадлен согласна пойти со мной в сад? – вкрадчиво спросил Жиль, глядя прямо на названную особу.
Особа вздрогнула – вот прямо вздрогнула.
– У госпожи Мадлен в том саду дети играют, – усмехнулась Катрин. – Они проследят, чтобы с ней ничего не случилось.
Ещё и дети. Спаси господи. Во что такое он ввязался-то?
– Пойдёмте, госпожа Мадлен, не будем гневить её высочество, – Жиль поднялся, опираясь на посох, и подал даме руку.
Дама встала и, не поднимая глаз, подала свою. Тонкие длинные пальцы с аккуратными ногтями. Руки у мага – рабочий инструмент, так и хотелось поближе рассмотреть эти.
Он вывел даму за дверь и поднёс её ладонь поближе к лицу. Пальцы гибкие, ладонь небольшая и твёрдая, на подушечках пальцев мозоли и дырочки в коже – интересно, от чего такое бывает?
– Что вы делаете? – дама дёрнулась, попыталась выдернуть у него руку, но он не отпустил.
– Простите, госпожа Мадлен, – улыбнуться ей, коснуться ладони губами, легонько пожать руку. – Не удержался.
Она не выглядела средоточием магической силы подобно Анжелике де Саваж, его прошлой несостоявшейся невесте. Но это и хорошо, он не был готов делить своё жилище со сгустком необузданной энергии, каким оказалась та Анжелика. А эта особа хорошо держит свою невеликую силу под контролем, и это – замечательно.
Сейчас же можно идти, держать её за руку и даже о чём-нибудь говорить. Но великого Жиля де Рогана разбила немота и глупость – неожиданно для себя он не мог собрать и пары слов, и отчаянно не понимал, о чём с ней говорить.
А пока лучше говорить – молчать они ещё будут, потом. Если перед тем договорятся.
5. О делах и безделье
Мадлен пришла к её высочеству Катрин – та прислала за ней служанку. Принцесса восседала в гостиной, где обычно принимала посетителей, и с ней была старшая дочь – герцогиня де Лок. Её тоже звали Шарлоттой, как младшенькую девочку Мадлен, и у неё самой уже подрастали сын и дочь. Мадлен нравились обе дамы, они спокойно вели себя, вежливо общались с гостями, даже если те сидели на их шее, и… хорошо пахли.
Принцесса Катрин пахла большим хозяйством и спокойной уверенностью. Герцогиня Шарлотта – примерно тем же, но послабее, и ещё – дерзостью юности, хоть ей и было уже под тридцать. Она давно жила своим домом, но во время беспорядков муж привёз её и детей сюда, потому что сам он находился при армии, его отец – при короле, а дом их располагался в неспокойном квартале Сен-Жак. Там жили люди небедные, но среди них хватало сторонников реформированной религии, и кто знал, как они поведут себя с соседями? Поэтому госпожа герцогиня и дети пребывали под покровительством господина маршала, и были веселы и довольны.
На столике стоял большой плетёный короб с крышкой, и обе дамы увлечённо вынимали оттуда какие-то вещи.
– Посмотрите, Мадлен, что мы нашли, – пригласила её присесть рядом принцесса. – Возможно, вашим девочкам подойдут какие-то из этих вещей?
Да, в коробе лежали сорочки, платьица, чепчики и чулки – да какие! Впору принцессам, да это всё принцессы и носили. Очень хорошего качества ткань, что лён, что шерсть, и есть даже платьице из заморского золотистого шёлка, ну ничего себе! Ой, и красное бархатное платье, всё расшитое золотой нитью. Но наверное, её высочество не имела в виду его?
Ой, имела. Принцесса улыбалась и говорила – кажется, это платье подойдёт вашей старшенькой, Аделин. И на все слова о том, что такое платье пристало дочери госпожи Шарлотты, только отмахивалась – мол, Изабель не любит этот цвет, и отказывается надевать, поэтому возьмите и покажите вашей Аделин – вдруг ей понравится? А вот это шёлковое подойдёт для Мари. И посмотрите ещё туфельки, вот, четыре пары.
Мадлен чувствовала себя очень неловко – будучи замужем, она не роскошествовала, но необходимый минимум всегда был. И запасы еды, и одежда. Она многое шила сама, ей помогали горничные – сорочки себе и Ангеррану, и даже его братьям, одежду детям. И если для себя Мадлен могла раскроить и юбку, и лиф, и даже корсет, то в пошиве мужской одежды не понимала ничего. Мужу и деверям приходилось тратиться на портного, но – нечасто, часто не выходило. Поэтому Мадлен научилась ювелирно штопать дыры – порванные и протёртые.
И уж конечно, никто не думал о том, чтобы сшить девочкам нарядные платья. Всегда ходили в льняных или шерстяных, разве что Мадлен старалась украсить их вышивкой – стебельками или цветочками. Девочкам нравилось.
Ой, что будет, когда они увидят наряды от принцессы! Мадлен уже очень хотелось на это посмотреть. Но…
Они как раз добрались до дна короба, когда слуга доложил о том, что пришёл брат её высочества. Хромой принц, которому Мадлен уже почти отказала, но он очень просил не торопиться и дозволить ему приходить и беседовать с ней. Она не нашлась с ответом, а теперь жалела.
Уж конечно, вещи пришлось отправить в их покои, весь короб. Но ничего, принц же не навсегда пришёл? Как пришёл, так и уйдёт. Поговорит – и уйдёт. Или Мадлен извинится и уйдёт.
Говорил он, кстати, интересно и убедительно. Но где ж взять столько магов, чтобы в городскую стражу? Маги обычно занимаются, чем поважнее, воюют там, или ещё что делают. Но наверное, принц знает, о чём говорит.
А потом… Её высочество велела ему подниматься и погулять с Мадлен в саду. Вот не было печали! Только ещё в сад она с этим принцем не ходила, да и вообще, как он пойдёт-то, хромой же!
Впрочем, пришлось встать и подать руку. Которую этот принц зачем-то стал трогать и разглядывать! Что ещё за новости, зачем ему её рука? Колец на ней нет, других украшений и магических знаков – тоже. Что он вообще хочет?
Правда, извинился. И поцеловал пальцы – ну, как поцеловал, легко коснулся, но она успела ощутить его тёплое дыхание. Ну кто так делает-то, и зачем, руку целуют так просто, для вежливости, вместо приветствия. Какое там дыхание-то, ткнутся – и всё. А этот что?
Но пришлось вдохнуть и выдохнуть. И отправиться с ним на прогулку.
Блажь какая – гулять в саду! Что там делать-то? Дома, в Саваже, никто ни с кем не гулял. Дети гуляли – сами с собой и с другими детьми, а как становились хоть немного взрослыми, так уже нужно было учиться и другие серьёзные дела делать. Хотя, конечно, мальчишки – Жанно и его приятели из дворни – то и дело лазали то по крышам, то по окрестным горам. Девочкам такой воли не давали, нужно было учиться вести хозяйство и рукодельничать.
В замужней жизни Мадлен тоже не знала безделья – потому что братцы Кресси в хозяйственных вопросах были, прости господи, полными болванами. Их уродилось четверо на небольшой замок и небольшой городской дом, ещё меньше, чем у Саважей. Арендаторы платили через пень-колоду, прислуга в замке и в доме работала больше за еду и крышу над головой, чем за деньги. Их отец погиб в какой-то заварушке, когда старшему было лет двадцать, то есть – задолго до свадьбы Мадлен, а их почтенная матушка потом с трудом сводила концы с концами. И Мадлен радовалась, что её приданое – это не деньги, а крошечные владения, с которых хоть какой-то живой доход, потому что деньги ушли бы мгновенно и насовсем, а тут – всё же подспорье. Управляющий Варансоном был немного маг, самую малость, и умел пользоваться магической связью, это очень помогало. А поскольку никто из братьев Кресси магом не был, и желания отправляться в Варансон и жить там не имел – Мадлен решала все тамошние вопросы единолично и самостоятельно. И хорошо, потому что в противном случае неизвестно, что бы от него к сему моменту осталось.
Так вот, прогулки. Какие тут прогулки! Гулять в столичном доме негде, нет там сада, только маленький внутренний дворик. А вокруг замка Кресси леса, но кто ж пойдёт гулять в лес, в котором кабаны и волки! Муж и девери охотились, дичь появлялась на столе регулярно, и хотя бы в этом приносили хозяйству какую-то пользу.
Но сейчас Мадлен чувствовала себя не в своей тарелке.
Впрочем, поняла она, хромой принц тоже не очень-то знал, что с ней, Мадлен, следует делать. Он поглядывал на неё своими страшными глазами и будто хотел что-то сказать, или вытворить, но после того, как она один раз дёрнулась – сдерживался. Мадлен представления не имела о том, что в голове у принцев, особенно – таких вот, которые жизнь жили, не как то принцу подобает, а вообще непонятно как и где.
Она подумала, что если бы он был ей интересен, то можно было бы спросить о нём самом. Но вдруг ему того и надо? Она однажды сделала такую ошибку – принялась расспрашивать приятеля Ангеррана, который делал ей недвусмысленные авансы, и утверждал, что и муж не узнает, и от неё не убудет, и вообще ей понравится. Что там могло понравиться – Мадлен искренне не понимала, и принялась отвлекать его от своей особы, спрашивая про него самого. И он, скотина, вообразил, что раз так – то он ей глянулся, и пришлось через пару дней немного попугать его магически, потому как он решил, что можно и руки распустить. Для представителя серьёзной магической семьи Мадлен умела мало, но чтобы напугать не-мага, много и не требуется. Это потом уже она поняла, что нужно было поступить ровно наоборот – улыбаться, хлопать глазами и трещать самой – о кухне и о детях. Эту трескотню не выдерживал решительно никто, даже Ангерран обычно приказывал ей замолчать, стоило только придать лицу соответствующее выражение и рассказать о свежих проказах Аделин.
Но почему-то Мадлен не хотелось сейчас говорить о том, как девочки прятались под столами в обеденной зале, а Аделин училась магически подслушивать взрослых, и была за этим занятием изловлена господином маршалом собственноручно. Он принёс её, извивающуюся и вопящую, к Мадлен, и очень попросил больше так не делать. И потом уже Мадлен сама сделала дочери внушение, но подозревала, что не имела особого успеха, и Аделин при случае попробует ещё раз. Упрямство у детей было от их отца, а внешность, и как надеялась Мадлен, сообразительность – от Саважей. Впрочем, Саважи тоже те ещё упрямцы, так что – прекрасная наследственность с обеих сторон.
– Госпожа Мадлен, – о, принц собрался-таки что-то ей сказать.
– Да, ваше высочество, – пролепетала она.
Почему-то у неё при нём язык не поворачивался обычным образом, как примерзал где-то там во рту. Если он её не трогал, конечно, и в ладонь ей не дышал.
– Вы не получали известий от вашего брата в последние дни?
О да, у них есть ещё одна общая тема, и это Жанно. О нём можно говорить, это безопасно.
– Пока нет, увы. Я говорила с его супругой – по магической связи. Как-то так вышло, что я вызывала его, а отозвалась – она. Просила прощения, что ответила вместо него, сказала – подумала, что-то важное.
– Госпожа Анжелика продолжает удивлять. Надо же, смогла ощутить вызов, адресованный не ей, но, очевидно, очень близкому человеку. Только слышал, что так бывает. Или у меня не было настолько близких людей? – он вздохнул. – И как? Было там важное?
– Я хотела узнать, как он, а оказалось – ещё слишком слаб для того, чтобы сосредоточиться.
– Это понятно, его очень неприятно ранили.
– Но… говорят, там очень хорошие целители?
– Да, госпожа Мадлен, это правда. Ваш брат оказался в самом том месте, которое нужно, – он мало того, что смотрел на неё, так ещё и легонько погладил её пальцы. Той самой многострадальной руки.
Простейший жест, но её почему-то взволновал. И сердце заколотилось. Вот что это, скажите на милость?
Коридор кончился, принц отворил и придержал для неё дверь наружу, в сад Пале-Вьевилля. Здесь росли всевозможные цветы, а в центре был устроен фонтан – три мраморных девы танцевали в струях воды. И вокруг фонтана в хорошую погоду обычно играли всевозможные дети – сыновья господина Эжена и принцессы Клод, дочери господина Этьена и принцессы Хуаны-Терезии – они были ещё совсем малы и приходили с нянькой, сын и дочь госпожи Шарлотты, дети кое-кого из ближних людей господина маршала, и – три её девицы.
И прямо сейчас одна из помянутых девиц, четырёхлетняя Шарлотта, разглядела матушку аж из-за фонтана и с громким воплем «Мама пришла» ринулась к ней. Сшибла с ног маленькую внучку господина маршала Каэтану, наступила в какое-то варево из песка, воды и травы, которое готовили три девицы постарше, включая её сестрицу Мари, и под поднявшийся громкий рёв запнулась о собственную юбку и повалилась на мощёную камнями дорожку.
И тоже заревела.
6. Бастион госпожи Мадлен
Жиль не успел ещё ничего понять, как оказался в эпицентре грозы – с громом и молниями. Вокруг вопили дети, их унимали няньки, что-то ещё происходило – господи, что же это такое, как же с этим вообще живут-то? Он зажмурился и не видел, как госпожа Мадлен высвободила руку и бросилась поднимать плачущую маленькую девочку – вероятно, одну из её дочерей. Как вообще такая маленькая девочка может издавать такие громкие звуки?
Он решился открыть глаза через несколько мгновений – когда шум слегка поутих, и ревущих детей развели няньки. Это что, с детьми всегда так?
А у неё их сколько? Ему же говорили? Трое, что ли? И как это? Постоянный рёв?
Впрочем, маленькая девочка уже плакала почти без звука, и что-то тихо говорила матери. Мать гладила её по голове, затем подхватила на руки.
– Ваше высочество, прогулка отменяется, увы, я приношу вам свои извинения. Не были бы вы так любезны придержать дверь?
Жиль отворил дверь в дом, пропустил госпожу Мадлен с девочкой, зашёл следом. Нет, так дело не пойдёт. Она сейчас снова спрячется, и ищи её потом!
– Госпожа Мадлен, позвольте вам помочь. Я донесу ребёнка, скажите, куда, а вы берите мой посох.
Она уставилась на него, как будто впервые увидела.
– У вас же… нога. Вы не сможете.
– Отчего же, смогу. Как зовут юную даму?
– Шарлотта, – она смотрела с опаской.
– Госпожа Шарлотта, позвольте проводить вас в ваши покои, – сказал Жиль девочке.
Девочка продолжала всхлипывать и не смотрела на него совсем. Тогда он отставил посох и просто взял её из рук матери. Ничего себе госпожа Мадлен тяжести-то таскает!
Барышня Шарлотта уставилась на него не хуже матери и мгновенно замолчала. Переводила взгляд с него – на мать, и обратно.
– Госпожа Мадлен, ведите, – Жиль усмехнулся и поклонился.
Ноге было больновато, но – не смертельно. Дойдёт.
Госпожа Мадлен подхватила его посох и пошла впереди.
Идти и впрямь было недалеко. В её гостиной Жиль опустил девочку на лавку, подумал и поцеловал маленькую ручку.
– Приятно познакомиться, госпожа Шарлотта. Меня зовут Жиль.
Девочка молчала и смотрела хмуро и настороженно, прямо как мать. Потом слезла с лавки и вцепилась в материнскую юбку, впрочем, продолжая на него поглядывать. Мать девочки протянула Жилю посох.
– Вот, возьмите. Он… очень лёгкий.
– На нем специальные чары, – кивнул Жиль.
– Вы… сами их придумали? – спросила она.
Умница, молодец, просто чудо.
– Да, госпожа Мадлен. Если желаете – могу рассказать.
Она нервно оглянулась, осмотрела комнату – чего смотреть-то, обычная комната – и вздохнула.
– Расскажите. Располагайтесь и расскажите. Шарлотта, садись тоже и слушай. Хотела новую сказку? Вот, это тебе будет сказка.
– Отчего же сказка, госпожа Мадлен? – спросил Жиль как мог вкрадчиво. – Но я могу и сказку, наверное. Когда после некоторых событий я обнаружил, что моя нога не хочет мне подчиняться, это было весьма обидно. Я привык не рассчитывать ни на кого, а тут пришлось искать лакея, или даже телохранителя – представьте, какой позор, мне – и телохранителя? Это и сподвигло меня на такое решение. Ходить с посохом было проще, чем без него, а в навершие я поместил некоторые атакующие и защитные заклятья – чтоб были под рукой, раз уж я теперь привязан к этой штуке. Но вышло тяжело, он был даже тяжелее этой вот милой барышни, из-за своих редких материалов, – Жиль попытался подмигнуть девочке, девочка удивилась, широко распахнула глаза – вишнёвые, как и у матери.
Ну хоть не кошачьи, как у Саважа, подумал он почему-то.
– А дальше? – спросила девочка.
– А дальше мне пришлось подумать, как и куда можно деть лишний вес. Точнее, как компенсировать его окружающим воздухом.
– Это… как? – госпожа Мадлен наконец-то посмотрела на него.
– А вот так. Попробуйте взять его теперь, – Жиль с улыбкой снял с посоха заклятье и протянул прекрасной даме.
Дама протянула руку, взяла… и ожидаемо чуть не уронила. Ничего страшного, даже если уронит.
– Ой, – она перехватила посох обеими руками. – Ничего себе!
– Смотрите, – Жиль поднялся и взял у неё артефакт. – Вы вообще видите потоки воздуха, как они есть?
– Вижу, – кивнула она, и показала рукой.
Похоже, и вправду видит. Впрочем, что он, Жиль, знает о её силах и способностях?
– Тогда вы сейчас поймёте, как я их перенаправляю вокруг артефакта и отдаю им то, что не хочу тащить сам, – он подсветил потоки, окружающие посох, разными цветами в зависимости от их направления – синим, зелёным и золотистым. – Видите? За счёт того, что они завихряются в разных направлениях, они создают вокруг стабильное нечто, что и держит вес предмета.
– Ничего себе, – она смотрела сначала на посох и вихри вокруг него, а потом и на Жиля.
И смотрела с живым и настоящим интересом.
– Тоже хочу посмотреть, – сообщила девочка Шарлотта, подошла и дотронулась до посоха кончиком пальца.
Вокруг руки тут же завертелись разноцветные искры.
– Неплохо, юная госпожа, – кивнул Жиль. – Даже если вы пока и не можете позвать силу, сила вас признаёт. Госпожа Мадлен, в какой области лежат ваши магические умения?
– Я… стихийный маг. Слабый. И немного бытовой.
– Слабый ли – это ещё вопрос, для меня, во всяком случае. И какая стихия подчиняется вам лучше других?
– Воздух. С водой у меня чуть хуже, а огонь – только воды нагреть да свечи зажечь.
– Это же замечательно, – улыбнулся он.
– Что в этом замечательного? – не поняла она.
– Вы воздушный маг, и я тоже. Нам найдётся, о чём поговорить, правда?
Она вздохнула и обняла девочку, которая пыталась под шумок сковырнуть с посоха фрагмент поддерживающей стихийную сеть серебряной оплётки.
– Шарлотта, не нужно трогать посох его высочества.
– Он без посоха упадёт, да?
– Ты же видела – он донёс тебя сюда и не упал. Но с посохом ему проще, чем без него. И ещё этот посох умеет бить врагов.
– Правда что ли? – раздался от двери ещё один юный голос. – У меня есть хорошая палка, научите её бить врагов?
Жиль оглянулся. У двери стояла девочка постарше и смотрела на него недоверчиво и в упор. Из-за её плеча выглядывала ещё одна.
– Дети, зайдите и поприветствуйте его высочество, как подобает, – строго сказала госпожа Мадлен.
Старшая девочка подошла и сделала реверанс.
– Здравствуйте, ваше высочество. Я Аделин де Кресси. Это моя сестра Мари, – показала она на вторую. – А с моей сестрой Шарлоттой вы уже познакомились.
– Жиль де Роган, к вашим услугам, юная дама, – и поцеловать ей руку.
Девочка пискнула, отскочила к матери и обхватила её.
– Вы нас съедите, да? А потом заберёте маму? – поинтересовалась средняя сестра.
– Это кто вам сказал такую… глупость? – изумился Жиль.
– Все говорят, – пожала плечами девочка. – Но мы вам маму не отдадим.
