Салма Кальк
Анжелика и принц
05 Кто эти люди и где мои вещи
Чумка смотрела вокруг и, мягко говоря, охреневала. Да где же она, мать-мать-мать, куда ж её занесло!
По размерам на гараж похоже, да, но гараж металлический, из листов железа, а эта херь каменная. Ну и в гараже стол, полки и инструменты, и ещё крышка от люка, который в подвал, где картошка с морковкой и солёные огруцы. И их имущество – чайник там, посудка, чтоб пожрать, обогреватель – зимой без него никуда, гитара, диван, который прошлым летом на помойке нашли и притартали, хороший диван, между прочим, большой, и спальники. А тут какой-то стафф из ужастика, или из анимешки – черепа в углу, кости, ещё байда какая-то, а в середине типа стола, только он каменный. И трое пацанов, если и старше Чумки, то ненамного. Правда, одеты как-то странно, как косплееры, или реконы какие-нибудь, Чумка знала, что такие есть, но не больно-то в них разбиралась. Вроде одни делают себе костюмы из анимешек, и сами хлипкие, а вторые – типа за историю и к ним лучше не задираться, но это не точно, хер там их знает на самом-то деле.
Один из пацанов, который первый себя с полу отодрал – тоже, что ли, бухали, как не в себя – всё бормотал что-то, что она его невеста. Какая, к херам, невеста, она его видит первый раз в жизни! Он так-то ничего, волосы черные, глаза синие, высокий, ещё одеть бы по-людски, и даже красивый был бы.
Второй, который за ногу схватил, вообще никуда не годится – у него же в ухе здоровенная серьга! С каменюкой прозрачной, и та каменюка прямо болтается! Ладно, если ещё маленькое колечко, ну, бывают идиоты, но не вот прямо серьга же! И подстрижен не под ноль, но под ноль три, наверное, и глаза какие-то стрёмные, нечеловеческие, желтоватые. Такой в рожу даст и не поморщится.
А третий поднялся с полу и принялся её рассматривать. Чумка тоже в долгу не осталась, выпялилась на него, потому что там было, на что посмотреть! На всех троих, между прочим!
Одеты они были в какие-то куртки, типа из велюра, что ли, вышитые, и с пришитыми бусинками, и с тесёмками какими-то, или как там эта херня называется. Только почему-то куртки все порезанные на полосочки, а между полосочками типа рубаха торчит. У них так модно, что ли, это типа как джинсы с дырами носят? Везде пуговицы и завязки, ни одной молнии нет, неудобно же.
А штаны… ой, мля! У одного прямо шары вокруг жопы. Тоже с полосочками. У того, который сказал, что жених, мать его за ногу. У второго, с серьгой, и третьего, просто какие-то типа шорты, или бриджи, или как они там называются, когда до подколенок, короче. А ниже – ой, уржаться же можно. Колготки. Ну натуральные простые колготки. Как у бабы какой-нибудь. Ой, а это ещё что? Это чтобы с бабой не перепутали, да? Специальный мешочек, куда хер складывать? Умора.
Когда Чумка разглядела этот пикантный момент, то не смогла удержаться от смеха. Тьфу, блин, а ещё – кружавчики, бантики, ленточки какие-то. Зато на пальцах – кольца, на шее – цепи, и там, поди, золото, хотя может быть и китайская подделка, золото такой толщины и такого замысловатого плетения не бывает, даже у крутых авторитетов. Не то, чтобы Чумка видела в жизни много настоящих авторитетов, но двух – да, сильно издали подглядывала. Не было у них такого.
– Чему вы смеётесь, сударыня? – третий, который её рассматривал, наконец-то открыл рот.
А он ничего, не стрёмный и не смазливый, такой, нормальный, короче. Карие глаза смотрят весело, нос курносый и задорный, волнистые волосы и не длинные, и не короткие, а как у самой Чумки – серединка на половинку. И ростом с Чумку, а то и пониже будет. Короче, пацан пацаном. Только кружавчики с него ободрать, конечно.
– У вас тут что, тусовка какая, что вы так вырядились?
– Простите, как мы вырядились? – не понял тот, что хватал Чумку за ногу.
– А ты в зеркало-то на себя давно смотрел? – спросила Чумка. – И это, ты пират или голубой?
– Я – пират? – не врубился тот. – Или – кто?
– Кто-кто, конь в пальто! Который по мужикам, а не по бабам.
Двое других тоже ржали потихоньку, а этот так на неё уставился своими кошачьими глазами, что Чумка даже немного испугалась. Самую малость, потому что настоящей угрозы она не ощущала, а в таком деле знала толк. Настоящую угрозу – её даже высказывать не надо, её все почуют – ну, кто не совсем долбанутый и чуйку себе ещё не пропил.
– Сударыня, а почему вы заподозрили нашего друга в такого рода симпатиях? – это тот, что помельче, мля, и говорит-то так, что без бутыли не разберёшь.
А на рубахе – брошка! Вот прямо брошка, с большим красным стеклом!
– А чего он серьгу в ухо засунул, и колготки надел? – поинтересовалась Чумка. – Вы это, давайте уже, колитесь, что за херня происходит. Я, конечно, домой не тороплюсь, но если прогуляю не только первую пару, а вообще весь день, то меня потом задолбают с отработкой.
– Нам тоже надо понять, что случилось. Вас зовут Анжелика?
– Ну, – кивнула Чумка. – Мама, блин, не могла имя придумать человеческое. – А тебя как зовут? И это, не надо мне выкать, я вроде пока тебя ничем не обидела. И я тебе не бабка-соседка и не препод.
– Меня зовут Орельен де ла Мотт, – ой всё, он ей даже кланяется, охренеть можно.
– Я не запомню, – помотала головой Чумка. – Будешь Брошкой. А тебя как звать? – спросила у желтоглазого пирата.
– Жан-Филипп де Саваж, сеньор д’Валантэн, – тот сощурился и смотрел недобро.
– Тоже много букв. Ты будешь Пират. А ты, жених? Ты вроде назывался, но я уже забыла.
– Анри де Роган, герцог де Лимей, – выпрямился, а потом тоже поклонился.
– Герцог – это же между графом и принцем, да? – Чумка вспомнила, что когда-то училась в школе.
– Герцог – в нашем случае принц, – подмигнул Брошка. – Его дед был сыном короля, а он – потомок младшей ветви, но всё равно его высочество. Или монсеньор. А зовут его Анри.
– Значит, будешь Принцем. И ты чего, вот прямо готов на мне жениться? А с хера? Или это просто прикол такой? Колись давай, да я домой пойду. То есть не домой, а на учёбу поеду, пока меня там не начали с собаками искать.
06. Загадка для мага
– Госпожа Анжелика, – начал было Орельен, но был остановлен наморщенным носом девицы и тяжёлым взглядом исподлобья.
Девица де Безье разительно изменилась. Не только другая одежда, всё стало другим – и в первую очередь как раз взгляд. Что он с ней сделал? Что случилось во время обряда? Неужели священники правы, и душа так влияет на то, что видно снаружи?
– Я тебе не госпожа, – помотала она головой. – Я, конечно, могу тебя плёткой побить, но пока на такое не договаривались.
Говорила она престранно: вроде бы каждое слово в отдельности понятно, но общий смысл нередко ускользал. Впрочем, дева определённо не могла понять, что с ней произошло и где она находится. К слову, книга обещала Орельену, что призванная душа будет говорить на одном с ними языке. Это было очень важно – кто ж её знает, ту душу, и тот язык, на котором она говорила дома! А девица де Безье им нужна точно такая же, как прежде, то есть – говорящая.
– Хорошо, – не стал спорить он. – Просто Анжелика. Давайте договоримся так: сейчас мы отправляемся в более приятное место, и там я всё расскажу. Я тоже ещё не вполне понял, что случилось. Я знаю, что я хотел сделать, но вышло иначе, и я не знаю, почему так. Но вы оказались с нами, и я боюсь, вернуться домой вы уже не сможете.
– Как это не смогу? Почему это? – нахмурилась девица.
– Потому что ваш дом остался в другом мире.
– Чего? Ты гонишь, так не бывает.
– Я – что делаю? – сейчас она говорит разборчиво, но очень забавно, какие-то слова у неё означают вовсе не то, что у них здесь.
– Ерунду ты говоришь, вот что. Херню порешь – так понятнее? Других миров не бывает. Ты, поди, пересмотрел сериалов, да? И вы с друганами стали вот в это всё играть?
– Почему вы думаете, что других миров не бывает? – ну это ладно, это нормально.
– Да потому что тогда бы все шастали туда-сюда, только свист бы стоял!
– Все не могут, как вы говорите, шастать, потому что для этого нужен мощный магический обряд. Понадобились силы нас троих, а мы кое-что знаем о магии, чтобы открыть портал в ваш мир.
– А на хера вы его открывали-то?
Похоже, доставшаяся им душа принадлежала дочери конюха. А вовсе не знатной даме. Поэтому так и говорит. И некоторых её слов, Орельен мог бы поклясться, не знает даже конюх. Но другой у них нет…
– Вот об этом я и хочу вам рассказать. Просто это лучше делать не в склепе Роганов, а в доме, и может быть – за едой.
– Еда – это супер, жрать сильно хочется, – кивнула Анжелика. – Ок, пошли.
Она подхватила с полу свою сумку? Мешок? В общем, там явно лежали какие-то вещи, и она ловко надела лямки на плечи. И двинулась к выходу.
– Стойте, – Жан-Филипп успел схватить её за руку, впрочем, она тут же вывернулась. – Мы не пойдём на улицу.
– А куда мы пойдём? В небо улетим?
– Нет, – улыбнулся Орельен. – Портал. Анри, мы ведь отправляемся к тебе, правильно? И уже оттуда Жан-Филипп сходит к себе и узнает, как там дела?
– Да, так будет лучше всего, – согласился Анри.
Орельен достал артефакт и активировал его.
– Анри, приглашай даму к себе, – он подтолкнул друга в бок.
– Госпожа, прошу вас, – Анри не мог не быть вежливым даже с этой удивительной особой.
Тем более, она была очень похожа на умершую Анжелику. Забавный эффект: то же лицо, но когда она открывает рот или движется – ты тотчас понимаешь, что это совсем другой человек.
Вот! Совсем другой человек. Тело их Анжелики каким-то образом заменилось на это тело, вместо того, чтобы заменить душу, как они хотели. Впрочем, если бы в их Анжелику вселилась вот эта душа, им сейчас не стало бы легче.
Значит, с ней придётся как-то договариваться. Потому что пути назад нет.
– Охренеть технологии, – девица только что рот не разинула, увидев портал.
Тем временем Анри попытался взять её под руку и провести в портал, но она дёрнулась, будто её кинжалом укололи, и сама заскочила туда за ним следом. Потом прошёл Жан-Филипп, и последним – Орельен. Закрыл портал за их спинами и огляделся – всё хорошо, они ради разнообразия попали туда, куда нужно, то есть в гостиную замка Анри, и без потерь.
Анри вышел и распоряжался об обеде, Жан-Филипп попросил артефакт, чтобы сходить к себе проведать вчерашних пьяниц, а Анжелика во все глаза разглядывала обстановку и вид из окна. И то, и другое были весьма неплохими, то есть посмотреть было, на что. Сумку свою она не снимала с плеч.
– Располагайтесь, – Орельен кивнул на кресло. – Сейчас нам подадут обед, и мы поговорим.
Анжелика осторожно сняла с плеч сумку, обхватила её руками и села прямо на ковер возле стены. Посмотрела ещё – нет ли чего за спиной, неужели опытная во всяких тёмных делах?
– Анжелика, я прошу вас сесть в кресло. Возможно, у вас дома и принято сидеть, как у неверных, на ковре, но мы садимся на стулья или в кресла.
– У кого? – она опять взглянула исподлобья. – Кем ты меня назвал?
Орельен усмехнулся – но про себя.
– На полу сидят неверные. Мусульмане.
– Хачики, что ли? У вас они тоже есть? – дева подскочила, не выпуская из рук своего мешка с лямками, огляделась, осторожно села в кресло у стены.
– У нас нет, но я бывал там, где встречаются, – Орельен сел напротив неё.
Анжелика молчала и продолжала разглядывать гостиную – высокие канделябры, фрески на стенах, мелкие стёкла в окнах.
– Ты скажи, – вдруг начала она, – это правда, я не вернусь домой?
– Я не вижу возможности сделать это, – покачал головой Орельен.
– Ну и слава богу, – неожиданно сообщила она.
– Так ты хочешь домой или нет? – не понял он.
– Домой я не хочу никогда. Но это всё без пользы дела, потому что если я уйду, и буду где-то там ночевать, меня станут искать, и скорее всего, найдут. А здесь у вас меня никто искать не станет, и вообще обломится.
– Что сделает?
– Ну, не найдет.
– Если маг, то может отследить и найти.
– А у нас нет магов. Ни одного. Только в кино и в сказках.
– Так не бывает, – не поверил Орельен.
– Не, ну есть идиоты, которые утверждают, будто что-то там видят, рамкой смотрят и ещё по-всякому, заговоры читают и сыплют четверговую соль, я по телеку видела. Но это же херня для дураков, которые развесили уши и верят. А твой портал был по-настоящему, у нас так не бывает. Я ни разу не слышала такого, чтобы вот прямо можно было поверить.
– А мне поверила? – улыбнулся Орельен.
Эту смешную девчонку и впрямь удобнее называть на «ты».
– А хер тебя знает, – пожала она плечами. – Может, это крутые спецэффекты? Или мы вчера с Дюшей накирялись, чего не следовало, и теперь у меня глюки. Или я вообще сплю. А вы все мне снитесь. Или под наркозом. Стой, точняк, я же не дошла вчера до Дюши, – она что-то вспомнила, судя по тому, как схватила его за руку, а лицо её помертвело. – Блин, я же пошла в гараж, и помню, как дошла до дороги, и снег ещё шёл, не шёл – прямо валил. А потом… машина, что ли? Меня сбила машина, и я валяюсь в отключке? И мне привиделось вот это всё?
Орельен увидел, что Анри и вернувшийся Жан-Филипп внимательно их слушают.
– Снег я помню, – кивнул он.
– Ты что ли там был?
– Нет, я был с этой стороны.
– Постой, так я, наверное, ласты склеила! Вот потому у вас тут и оказалась! А у вас рай или ад? – зелёные глаза смотрели с некоторым ужасом.
– У нас грешная земля, – захохотал Жан-Филипп. – Населённая, правда, не только грешниками, а ещё праведниками и еретиками.
– Вы в Лимее, замке Роганов недалеко от Паризии, – Анри поклонился. – Это мой дом, и я приветствую вас в нём, госпожа Анжелика.
07 Наследственный вопрос
Жан-Филипп де Саваж был старше и Анри, и Орельена, они познакомились при дворе. У него было больше титулов, чем владений и дохода с них, поэтому следовало очень тщательно выбирать себе друзей и покровителей. Анри де Роган выглядел вовсе не худшим из многочисленного выводка принцев – не жадный, не обманщик, не трус. Его воспитывали как большого влиятельного вельможу, поэтому он не суетился по пустякам, не принимал торопливых решений, о которых потом мог бы пожалеть, доблестно сражался с врагами престола и веры, и за все свои двадцать лет не попадал в неприятные истории – до самого последнего момента.
В отличие от Жана-Филиппа, Анри всегда был единственным наследником своего отца – две его сестры и брат умерли во младенчестве. И никто никогда не сомневался, что он унаследует и земли, и титулы, да и в принципе там было, что наследовать. Когда скончался старый герцог Франциск, Анри уже шел девятнадцатый год, и он к тому моменту успел показать себя как военный, как командир, пусть и небольшого отряда, и как перспективный маг. Отчего бы не подружиться с таким достойным молодым человеком?
Сам Жан-Филипп был единственным сыном, но у него имелся выводок старших сестёр. Девиц нужно было пристраивать, и родители перекраивали материнское приданое и наследственные владения до тех пор, пока от всего имущества не остался только старый замок, построенный лет двести назад, и по тем временам считавшийся удобным и комфортным, и дом в столице. Более того, Жан-Филипп надеялся стать графом лет в сорок, не раньше, ибо отец отличался завидным здоровьем. Но увы, отца убили еретики – отказались подчиниться своему сеньору под тем смехотворным предлогом, что он, видите ли, запретил им собираться и петь свои молитвы на его землях. Впрочем, Жан-Филипп был почтительным сыном, и прослышав о такой беспримерной наглости, нагрянул домой, да не один, а с друзьями, и перебил заводил без малейших сомнений. Их тела развесили по деревьям на дороге, ведущей к замку, ради острастки для всех прочих.
Матушка была весьма рада видеть сына и горячо приветствовала его способ объяснить зарвавшимся, кто тут хозяин. Потому как нечего смотреть на соседей из-за гор – ни на восточных еретиков-гугенотов, ни, тем более, на южных еретиков-солнцепоклонников. Родились добрыми католиками – таковыми и следует жить и помирать. Она уже видела его в мечтах остепенившимся, женатым и лично стерегущим близкие горные перевалы от врагов, но Жан-Филипп никак не хотел оставаться дома. В свите Анри было намного веселее. Да и отвык он от дома, как стал в десять лет пажом, а после оруженосцем – так и болтался с тех пор по свету, и ему, страшно сказать, это нравилось. В замке остались матушка и её управляющий, а он отправился к Анри. И вовремя – там как раз завертелось такое, что без подмоги не обойтись.
Анри исполнял обязанности сеньора на своих землях уже почти два года, и король был доволен им, ну, или королевские советники и королева-мать, а это, считай, одно и то же. А полгода назад вдруг объявился младший брат его отца, которого уже лет пятнадцать никто живым не видел, и мёртвым тоже, и никаких слухов о нём не ходило. И этот самый Жиль де Роган затребовал себе если не титул герцога де Лимей, то часть владений и приличное содержание. Он утверждал, что в завещании его брата так записано, но никакого завещания не осталось, и Анри, как единственный сын, унаследовал всё согласно обычаю и волей короля.
Тот Жиль много лет назад отправился в путешествие на Восток, к неверным, и по слухам – где-то там и сгинул. Во всяком случае, из всех, кто отправился вместе с ним, вернулся только один старый слуга, и рассказал, что остальные либо погибли, как его хозяин, либо в плену. Из плена спустя лет пять или семь вернулись двое – близкие друзья Жиля, но они ничего не знали о его судьбе. А Жиль-то был не так прост – могущественный маг, по слухам – практиковавший некромантию, кроме того – изучавший так называемых тёмных тварей, в которых верили живущие на Юге, у Срединного моря и его заливов еретики. Воротившись домой, он вёл себя, как самый обычный подданный его величества – разве что королю не глянулся, и во всей этой истории его величество был определённо на стороне Анри, которого знал с детства.
А потом этот самый Жиль, судя по всему – пройдоха из пройдох, предоставил его величеству при свидетелях некий документ, якобы – то самое завещание. И в нём было сказано, что наследство делится пополам между его братом Жилем и его сыном Анри, а титул перейдёт к тому из них, у кого будет крепкая семья – жена и наследники, хотя бы один. Анри к тому моменту не был женат по молодости, но и Жиль не был женат тоже, кажется – ни разу в жизни. А на этот случай, как оказалось, в завещании есть соображение – жениться нужно на деве из семьи де Безье, потому что они – дальние родичи, и просить за ней в приданое замок Вилль, что в Безансоне, который вместе со своими землями торчит среди владений Роганов, как бельмо на глазу. Жан-Филипп завещания не видел, и знал о нём только со слов Анри.
У нынешнего графа Безье была одна-единственная дочь. И один сын, но сын тут без надобности, ему уже под тридцать, он сам давно женат и с детьми. И вот эта единственная дочь, прекрасная Анжелика, как раз достигла возраста шестнадцати лет и могла быть просватана. К ней посватались как Анри, так и Жиль. Далее события пошли совсем плохо, и сначала помер старый граф Безье, отец Анжелики. Да как-то нехорошо помер – говорили, что будто отравили чем-то, потому что он полночи бегал по замку в чём мать родила, орал нечеловеческим голосом, а потом упал и испустил дух. Тело за час после смерти почернело и едва ли не развалилось на куски, поэтому его пришлось хоронить очень быстро и с минимальными церемониями.
Далее прекрасная Анжелика приняла сватовство Анри, и в этом Жан-Филипп её понимал – Анри был молод и хорош собой, и хорошо принят при дворе, в отличие от дяди. Но свадьба должна быть очень скромной, потому что после ужасной смерти её отца прошло совсем немного времени.
Помолвку торжественно праздновали в Лимее, замке Роганов, немногочисленным кругом близких людей. Со стороны каждого – ближайшие сородичи и друзья, и даже младший брат его величества, принц Франсуа, оказал честь и почтил помолвку своим присутствием. Свадьбу назначили через две недели.
А на следующий день прекрасная Анжелика почувствовала себя дурно, и через два дня скончалась.
О болезни известили, о кончине – нет. Потому что это был бы крах. Следующая наследница из Безье – это племянница Анжелики Жанна, дочь её брата, и ей от роду три года. Пока она вырастет – Жиль придумает ещё множество каверз и подлостей.
Анжелика скончалась в замке Лимей, и знали об этом её жених, два друга жениха – они с Орельеном, её камеристка Жакетта и её тётушка Антуанетта де Безье, сопровождавшая племянницу к жениху. Антуанетта была красивой молодой особой, дальней родственницей и бесприданницей, и поэтому жила при дочери своего дальнего кузена. До свадьбы она была компаньонкой Анжелики, а после, скорее всего, осталась бы в замке и воспитывала их с Анри детей.
Это было крушением надежд Анри – он полагал, что с Жилем можно бороться, как с дворянином, и победить в навязанной им игре. Жан-Филипп не верил, что Жиля можно победить по-честному. Он предлагал и подослать к Жилю шпионов, чтобы разобраться, что он там мутит, и просто прирезать его по темноте – набрать головорезов невелика задача, но глупец Анри продолжал быть честным принцем и дворянином без страха и упрёка. Тогда Жан-Филипп предложил послать дядюшку к дьяволу – даже если он и попытается заграбастать себе наследство, король этого так не оставит. И своего верного друга и подданного Анри де Рогана он тоже не оставит без земель и без денег. Да если бы и оставил – можно отправиться на Юг и наняться куда-нибудь воинами, магами, телохранителями, себя-то уж всяко бы прокормили. Но для Анри все эти варианты оказались недостойными его великого древнего имени.
Анри впал в отчаянье, и его взялся утешать Орельен, виконт де ла Мотт. Тот был не то одногодком Анри, не то чуть помладше, сыном почти безземельного соседа, и воспитывались они вместе. Но Орельен из них троих был самым сильным магом, и мэтры магии при дворе утверждали, что его сила только прибывает, и будет прибывать ещё лет до двадцати пяти. Во всяком случае, мог он многое, но довольно бестолково. Мэтр Рене, ближний маг королевы-матери, рекомендовал Орельену поездку на Юг, либо в Фаро, где при трёх духовных и магических орденах были школы, либо в Монте-Реале, где тоже была неплохая школа. Но сирота Орельен отправляться в долгий путь в одиночку не хотел, вот и болтался при дворе и при своём старинном друге Анри. И не стеснялся оказывать магические услуги тем, кому это было нужно – за деньги, конечно же. Никто ещё не решился попросить Орельена об услуге и не заплатить – очень уж выразительно тот улыбался и при этом поглядывал на всякие свои кольца и прочие побрякушки, и обещал наслать что-нибудь неприятное, если вдруг что не так, и по слухам, даже насылал.
Орельен прямо фонтанировал идеями, одна одной краше – найти некроманта, поднять невесту Анри – хоть ненадолго, а после свадьбы пусть помирает обратно, или найти похожую девчонку и заплатить ей, чтобы представилась Анжеликой на время свадьбы, а потом отправить её восвояси. Но Анри же благородный дворянин, где ж ему согласиться на такое – упёрся и сказал, что ни за что на свете не запятнает своё имя подобными делами. Орельен, правда, смог законсервировать от разложения тело Анжелики, а потом он же придумал эту заварушку с обменом душами – вычитал в какой-то многоумной книге. На это Анри согласился – его Анжелика уже мертва, а Орельен убедил, что душа, которая придёт к ним таким путём, тоже спасётся от смерти тела и развоплощения. Но во время обряда что-то случилось, Жан-Филипп не настолько разбирался в магии, чтобы понять – что именно. И в итоге они получили девицу, несомненно – живую, абсолютно здоровую, похожую на покойную, как две капли воды, и она даже утверждала, что её зовут Анжелика, но…
Эта девица никуда не годилась. Никуда. Не. Годилась.
И что с ней теперь делать, Жан-Филипп себе не представлял.
