С. Массери
Жестокая одержимость
Глава 13
Грейсон
– Что значит кто-то вломился в ее квартиру? – Я свирепо смотрю на Нокса.
С одной стороны, я не должен испытывать беспокойства, но та настойчивая часть меня, желающая публично заявить свои права на Вайолет, снова поднимает свою уродливую голову.
– Когда Вайолет звонила Уиллоу, она казалась расстроенной, – говорит он, слегка пожимая плечами. – И хотела, чтобы Уиллоу переночевала в другом месте.
– И чтобы она осталась в этой квартире одна. Отличная, мать ее, идея.
Я регулярно прибегаю к сарказму как к способу скрыть свои настоящие чувства, и то, что я решил проявить его сейчас, – не очень хороший знак.
– Послушай, чувак, Стил предложил заехать за ней и привезти ее сюда. Наверняка Вайолет сейчас не до вечеринок. – Он жестом показывает на бутылку пива в моей руке. – Но она может потусоваться в одной из комнат наверху.
Похоже, Вайолет не стала обращаться в полицию. Скорее всего, это значит, что в проникновении в ее квартиру она подозревает меня.
Я хмурюсь, качая головой, и тут до меня доходит первая часть, сказанная Ноксом.
Стил предложил заехать за ней.
Я не предполагал, что мне придется выбивать Стилу зубы, но с превеликим удовольствием сделаю это, если придется.
Боже, когда я, черт побери, стал настолько взвинченным?
– Когда он ушел? – рявкаю я, и Нокс снова пожимает плечами, но в его глазах плещется триумф.
– Ах ты задница! – стону я. – Ты послал его к ней специально. Из-за пари.
– Я не мог позволить тебе получить преимущество, – хмыкает он.
Без сомнения, Нокса не волнует то, что мог бы сказать ему Стил, даже то, что Вайолет отсосала ему на стадионе.
Я сую Ноксу в руку свою бутылку с пивом и устремляюсь к двери. На самом деле мне наплевать на то, чего хочет Стил, мне просто нужно обрести контроль над этой ситуацией. Мне нужно выбить из него все дерьмо и напомнить о том, что Вайолет встала перед ним на колени только по одной причине: я позволил этому случиться.
Но едва я добираюсь до фойе, как входная дверь резко распахивается, и в дом входят Стил и Вайолет. Она быстро оглядывается и, случайно встретив мой взгляд, отводит свой. На Вайолет черные легинсы и белые кроссовки, а под расстегнутым пальто я вижу безразмерную футболку, скрывающую ее изгибы. Ее влажные волосы заплетены в косу, свисающую через плечо. На лице нет макияжа и определенно нет никакого намека на то, что произошло между нами не так давно.
– Если ты не хочешь тусоваться с нами, то можешь остаться в моей комнате, – предлагает Стил.
– Спасибо, – бормочет она, снимая пальто. – Но я думаю, мне просто нужно выпить и расслабиться.
– У меня есть то, что тебе нужно, – вмешиваюсь я.
Стоит ей услышать мой голос, как ее глаза удивленно расширяются. Я забираю из рук Вайолет пальто, наклоняя голову в знак того, чтобы она следовала за мной. Без возражений она выполняет приказ, сосредоточив внимание на моей спине. Под ее взглядом я будто погружаюсь в теплую ванну.
Я веду ее к лестнице, а поднявшись на верхний этаж, направляюсь по коридору к своей спальне. Вайолет же следует за мной, как ягненок на заклание.
Самая большая спальная в этом доме у Нокса, у него есть своя ванная, в то время как Стил, Майлз и я делим другую ванную комнату на троих. Это не совсем удобно, но, думаю, Вайолет следует просто смириться с этим.
Войдя в комнату, я протягиваю Вайолет ее пальто, и, пока закрываю дверь, она небрежно бросает его на кровать.
– Сядь, – приказываю я, однако она остается стоять.
Она замерла в центре и оглядывается по сторонам, будто никогда раньше не видела комнату парня. Возможно, Джек был другой породы и никогда не позволял ей приходить в дом, который он делит со своими приятелями из футбольной команды.
Моя комната аккуратна, и пространство в ней хорошо организовано, что является отражением моего ума и моей неприязни к хаосу и неопределенности, а Вайолет – самая большая неопределенность, с которой мне пришлось столкнуться. Она непредсказуема. Я знаю, где и что лежит в моей комнате; на столе нет никакого беспорядка из бумаг, тетрадей и учебников, а ручки и карандаши аккуратно стоят в кружке с надписью «Хоккейный малыш № 1», подаренной безымянной хоккейной болельщицей, наверное, в благодарность за оргазм.
Стены в моей комнате кремовые, на кровати лежит темно-серое стеганое покрывало, а простыни белого цвета, потому что я не монстр и мне давно не шестнадцать. Я избегаю черных простыней, чтобы не создавать неприятных ассоциаций, ведь это своего рода красный флаг, а я стараюсь избежать красных флагов, которые могут заставить убежать кого угодно.
Только не Вайолет.
У нее был шанс сбежать, когда она заглянула за ширму и узнала, на что способна моя семья. Когда дело доходит до Деверо, то либо ты пользуешься нашей благосклонностью, либо не сто́ишь нашего времени, потому что ты наш враг.
Однако Вайолет, кажется, обладает удивительной способностью находиться между всеми этими вещами. Она утратила нашу благосклонность, но все равно сто́ит моего времени. Мой непреодолимый враг.
– У тебя нет никаких произведений искусства, – говорит она. – Ни одной картины.
Я обдумываю все, что знаю о Вайолет Рис. В течение недели я провел небольшое расследование в интернете и собрал разнообразные сведения о ней. После ее выступления в балете «Дон Кихот», который поставил Краун-Пойнт, о Вайолет было опубликовано несколько статей в «Таймс». Ее воспитывала мать-одиночка, которая всегда открыто восхваляла ее таланты. Мои попытки узнать что-то о ее отце сначала не увенчались успехом, однако впоследствии я нашел его некролог и, сопоставив даты, подсчитал, что на момент смерти отца ей было всего семь лет.
Мы с Вайолет оба выросли в Роуз-Хилле, штат Нью-Йорк, хотя посещали разные учебные заведения. В отличие от меня, учившегося в престижной частной школе, она обучалась в государственной на другом конце города. Дом, в котором она жила, на сегодняшнем рынке недвижимости можно было бы продать за бесценок. И эта сумма все равно не сравнилась бы со стоимостью даже крошечной доли дома моего отца. Ее жилье находится не в плохом районе, но слишком отдаленном и старом. Я будто совершил виртуальную экскурсию в ее дом, когда просматривал фотографии на сайте агентства недвижимости. Даже они не смогли скрыть атмосферу, царившую в ее комнате, в которой доминировал фиолетовый цвет. На одной из стен в комнате красовались обои с изображением водопада, на двух белых комодах с небесно-голубыми крышками краска потрескалась и начала отслаиваться, а ящики выглядели так, будто они пережили не самые лучшие времена. Ее двуспальная кровать была застелена бело-фиолетовым одеялом, которое было так сильно натянуто, что могло бы удовлетворить требования самого придирчивого сержанта.
Куда они с матерью отправились после того, как продали дом, остается загадкой, но там прошло ее детство.
Интересно, в каком году Вайолет познакомилась с Уиллоу Рид? По мнению Нокса, они познакомились в период обучения в старшей школе, но я жажду знать подробностей, которые не могу получить из интернета. Их общие фотографии появились в школьные годы, и с тех пор их аккаунты в социальных сетях были наполнены различными снимками: от изображений, где они обнимаются на школьной вечеринке у бассейна, до фотографий, отмечающих начало их совместного обучения в колледже.
В то время Вайолет была стройнее; с более изящной и длинной шеей, она выглядела хрупкой. На фото она демонстрировала ту же грацию, что присутствует в ней и сегодня, но в ней чувствовалась бо́льшая уверенность в себе.
Я забрал у нее эту уверенность и превратил ее в ту девушку, какой она является сейчас.
Пока я раздумывал, Вайолет двинулась к единственному предмету в этой комнате, который меня действительно волнует, – к семейному фотоальбому. Какое-то чистое чувство побудило меня сохранить его и перевезти из Нью-Йорка в Краун-Пойнт. В этом альбоме есть фотография моей матери, которая улыбается в камеру. Этот кадр был сделан в день бракосочетания моих родителей, и на нем моя мать, стоящая рядом с высоким и задумчивым отцом-засранцем, выглядит довольной и счастливой. На других фотографиях запечатлены моменты, когда она беременна или держит меня на руках. После их свадьбы я не смог найти ни одной фотографии, где мои родители были бы запечатлены вместе.
Вайолет берет в руки альбом в кожаном переплете и проводит ладонью по его лицевой стороне, на которой простым наклонным шрифтом выбита надпись «Деверо». Этот альбом – подарок от кузины по материнской линии на мое шестнадцатилетие. Это был последний раз, когда я видел кого-то из родственников моей матери.
– Положи на место! – рявкаю я, но Вайолет не кладет альбом обратно, а открывает его на первой странице.
Если я правильно помню, она смотрит на фотографию, где моя мама и я посещаем аквапарк.
Вайолет внимательно изучает фотографию, будто пытается впитать в себя каждую деталь, а я просто неподвижно стою посреди комнаты, не в силах выхватить альбом из ее рук или приказать положить его на место.
Вайолет переворачивает страницу, и я мельком вижу свадебную фотографию моих родителей, на которой они разрезают торт. Это простые снимки, напечатанные моей кузиной, ведь у меня нет профессиональных фотографий, сделанных в тот день, и вообще нет ничего, что было бы не одобрено моим отцом. Я представляю, как моя кузина стоит в стороне от молодоженов и подносит фотоаппарат к глазам.
Как только Вайолет переворачивает следующий лист, мне кажется, я слышу скрежет пленки, втягивающейся в кассету, за которым следует характерный щелчок и вспышка. Я мгновенно срываюсь с места, вырываю альбом из рук Вайолет, резко захлопываю его и швыряю на одну из нижних полок книжного шкафа. Схватив Вайолет за горло, я веду ее назад, пока она не упирается спиной в стену.
Она широко раскрывает глаза от удивления и приоткрывает губы.
– Не трогай его, – шепчу я.
Вайолет выдыхает и поднимает руку, чтобы схватить меня за запястье.
– Что плохого, если ты поделишься своими воспоминаниями с одним из своих друзей?
– Я знаю своих друзей, – я кривлю губы в усмешке. – И ты точно не одна из них.
– Я твой враг?
– Очень может быть, – отвечаю я.
Я еще не решил.
Но я не говорю ей об этом, а лишь усиливаю давление на ее горло. Я чувствую ее пульс под своей ладонью, но выражение ее лица не меняется.
– Ты пошла со Стилом.
Она прищуривается, но моя хватка не настолько крепкая, чтобы Вайолет не могла говорить. Еще нет.
– А что я должна была делать?
– Позвонить мне! – рычу я.
– Но я тебе даже не нравлюсь…
Я сжимаю ее горло, прерывая поток слов, и вижу, как безмолвно шевелятся ее губы. Я живу ради этого контроля над ней и жду, когда она покажет новую искру страха, потому что я хочу продолжать давить на нее, несмотря на то, что она пытается меня прогнать, оттолкнуть. Даже тот факт, что кто-то вломился в ее дом, не заставит меня отступить.
Я сделаю так, что весь гребаный мир узнает: Вайолет принадлежит мне.
– Неважно, кто кому нравится. – Я наклоняюсь и провожу губами по ее щеке, приближаясь к уху.
Высунув язык, я пробую ее кожу, которая пахнет полевыми цветами.
– Ты необязательно должна мне нравиться, чтобы я владел тобой. Между нами нет никакой привязанности, просто ты принадлежишь мне. Твой рот, твоя вагина и каждая гребаная мысль, которая проносится в твоей голове.
Вайолет вздрагивает, и я отпускаю ее для того, чтобы она могла отдышаться, но почти сразу начинаю скучать по страху на ее лице, поэтому кусаю за ухо.
Я прижимаюсь к ней всем телом, а не только рукой к горлу, позволяя ей почувствовать, как сильно она меня возбуждает, как сильно меня заводит ее беспомощность. Я снова кусаю ее за ухо, на этот раз грубее, а затем перехожу к губам. Только недавно нижняя губа Вайолет кровоточила, но теперь от ранки не осталось и следа, поэтому я зажимаю ее нижнюю губу между зубами и оттягиваю, пока она не начинает задыхаться. Стук сердца Вайолет – словно биение крыльев колибри.
Я сжимаю зубы на ее губе до тех пор, пока на моем языке не появляется металлический привкус, но вместо того, чтобы отпустить, кусаю еще сильнее, отчего Вайолет начинает хныкать. Этот звук сводит меня с ума, поэтому я убираю руку с ее горла и стягиваю с нее легинсы, а затем поднимаю футболку, обнажая грудь. На секунду мой разум будто отключается, потому что я понимаю, что Вайолет пришла сюда без бюстгальтера. У нее упругая пышная грудь с белоснежной кожей. Увидев ее затвердевшие соски, я начинаю облизывать свои губы и снова пробовать на вкус ее кровь. Мой член настолько тверд, что мне кажется, я взорвусь при первом же контакте с ней, но мне просто необходимо оказаться внутри нее.
Вайолет, кажется, возбуждена не меньше меня, она расстегивает пуговицу на моих брюках и стягивает их с моих бедер. Освободившись от штанов, я опускаю взгляд вниз на ее белые трусики, которые выступают просто воплощением невинности. На долю секунды я задумываюсь, не девственница ли она, но почти сразу отбрасываю эту мысль. Ее бывший парень не позволил бы этой киске оставаться нетронутой в течение двух гребаных лет.
Я срываю с нее трусики, материал которых легко рвется под моими пальцами, и подношу ткань к носу. Мой член дергается, когда я замечаю, что она наблюдает за тем, как я вдыхаю ее запах.
– Моя, – повторяю я, после чего, бросив ткань на пол, приподнимаю Вайолет.
Она обхватывает меня ногами, и я вхожу в нее одним толчком.
Боже, я чувствую себя как в раю, потому что она уже мокрая и готовая для меня. Я почти полностью выхожу из нее, и Вайолет прислоняется головой к стене, а когда я с силой вхожу обратно в ее вагину, она сжимается вокруг меня, тугая и горячая.
Идеально, чертовски идеально.
Я трахаю ее как сумасшедший. От силы моих рывков Вайолет то и дело ударяется о стену позади себя. Видя, как подпрыгивает ее грудь при каждом толчке, я наклоняюсь и прикусываю ее молочную кожу на ключицах, а затем прокладываю дорожку из влажных поцелуев к одному из сосков. Когда я сжимаю его зубами, она вскрикивает, и этот звук лучший из всех, что мне доводилось слышать. Наверное, я бы мог жить ради этих криков, наполненных болью и наслаждением. Идеальное сочетание.
Я опускаю руку с бедра Вайолет и, просунув ее между нами, сжимаю пальцами ее клитор. Я чувствую себя ненормальным, продолжая играть с ее ощущениями и потирая сосредоточия ее удовольствия, будто никогда раньше не трахал девушку. Но это только верхушка айсберга. Вайолет впивается в мою спину ногтями и, уловив мою дрожь, берет меня за волосы и заставляет поднять голову. Мы встречаемся взглядами, и я вижу все, что она хочет мне показать – и даже большее. Каждый мой толчок задевает какое-то особое место внутри нее, что заставляет ее прикрывать веки. Этот натиск для нее тоже в новинку. Наше совокупление – это что-то совершенно новое, что-то извращенное.
Поменяв тактику и начав просто потирать ее клитор, я начинаю входить в нее быстрее и сильнее, чувствуя, как напрягаются мои яйца. Вайолет откидывает голову назад, а я снова надавливаю на клитор, начиная ощущать ее оргазм. Ее вагина пульсирует вокруг моего члена, Вайолет открывает рот, но я не слышу крика, и она не произносит моего гребаного имени. Она просто дрожит, сжимая мои бицепсы так крепко, что уверен, потом на моей коже останутся царапины в виде месяца. По моей спине и между ее грудей катится пот, мы оба задыхаемся от нехватки воздуха, а потом я погружаюсь в нее и замираю, чувствуя, как по моему члену прокатывается экстаз. Когда я кончаю и изливаюсь в ее лоно, то прижимаю Вайолет к себе, прекрасно понимая, что между нами больше нет преград. Я не дал ей выбора, и у нее его не будет.
Пути назад нет.
Глава 14
Вайолет
Грейсон опускается передо мной на колени, а я чувствую себя так странно, будто нахожусь в чужом теле. Словно из меня извлекли душу, растянув кожу, а затем вернули ее на место, но что-то изменилось.
Грейсон проводит руками по моим ногам, а затем приподнимает левую. Я не понимаю, что происходит, пока не становится слишком поздно и он не касается шрама на моей икре. Сначала он пристально смотрит на него, а потом без предупреждения впивается в кожу своими большими пальцами. Я отдергиваю ногу, но мой шок сильнее боли.
Он позволяет мне обойти его и направиться к двери, видимо, потому что раньше меня осознает, что я не собираюсь выходить из комнаты, особенно учитывая, что внизу продолжается вечеринка, а я голая. К тому же по внутренней стороне моих бедер стекает его сперма.
Я оборачиваюсь, чтобы найти свою футболку, Грейсон сидит на краю кровати и смотрит на меня своими темными глазами.
Он очень опасен.
Мне нужно повторить это еще раз.
Он невероятно опасен.
Перед моими глазами будто вспыхивает предупреждающая сирена, которая мигает красным светом и затуманивает зрение.
Сегодня вечером я ни за что не откажусь от предложения Грейсона расслабиться, хотя я не уверена, что у него на уме был секс. Точнее, не с самого начала.
Мне приходится постараться, чтобы удержать равновесие, пока я натягиваю легинсы, хотя обычно секс не приносит мне такого головокружения, и я стараюсь не обращать внимания на то, что на мне нет трусиков. Учитывая, что они порваны и валяются где-то на полу, мне придется обойтись без них.
Грейсон поразил меня сильнее, чем я думала.
Я вспоминаю о женщине на фотографиях в альбоме. Должно быть, она имеет для него особое значение. Ведь альбом – это единственная вещь в его книжном шкафу, которая, кажется, представляет собой хоть какую-то ценность. Она выставлена напоказ, однако сами фотографии изрядно потрепаны по краям, словно их пересматривали бесчисленное множество раз.
Возможно, ему больно так же, как и мне? Возможно, он мечтал о других отношениях с родителями, но не признается в этом?
Мне не нужно так думать о Грейсоне! Я не должна искать в нем какую-то мягкость и не должна считать его привлекательным.
Грейсон следует за мной в коридор, но когда я поворачиваю ручку двери напротив, чтобы зайти в ванную комнату, он преграждает мне путь.
– Что ты делаешь? – с удивлением спрашиваю я, поднимая бровь.
– Если ты собираешься спуститься вниз, то пойдешь прямо так.
– Прости? – Я свирепо смотрю на него.
– Ты хочешь стереть мои следы. – Он прислоняется к двери ванной комнаты. – А я хочу, чтобы все знали, что тебя только что хорошенько оттрахали. Я хочу, чтобы они почувствовали мой запах на твоей коже и видели на твоих щеках румянец как свидетельство недавнего секса. Я хочу, чтобы они знали, что из твоей вагины вытекает моя сперма.
Он несерьезно.
– Вообще-то мочиться после секса – полезно. Это предотвращает развитие инфекции в мочевыводящих путях.
– Отлично, тогда ты не пойдешь вниз, – пожимает он плечами.
Его безразличие приводит меня в бешенство. Кажется, ему все равно, что обо мне подумают, но так или иначе, я просто качаю головой и направляюсь к лестнице. Я никогда не боялась, что люди будут осуждать меня. Я пережила последствие того, что Грейсон выложил видео с моим пьяным минетом, и переживу то, что несколько человек узнают о моем только что прошедшем сексе.
Когда мы спускаемся в гостиную, Грейсон становится моей тенью. Участники вечеринки уже поделились на пары и устроились на диванах и креслах. Уиллоу и Нокс заняли кресло, рассчитанное на двоих, напротив большого углового дивана, Стил и Эрик нашли себе девушек, а Майлз сидит рядом с Амандой, не касаясь ее. Джейкоб и Мэдиссон – еще одна девушка из танцевальной команды, – целуются в углу и единственные не обращают внимания на разговоры вокруг.
– Им просто нужен вратарь получше, – размышляет Майлз. – В остальном у команды дела обстоят неплохо.
– Но их нападающие – дерьмо, – говорит Стил – Хотя я совершенно не злюсь.
– Я просто говорю, что если они хотят вырваться вперед, то должны повысить уровень игры, отбивать больше бросков.
– На самом деле им нужно просто прекратить… – начинает Стил, но, увидев меня, прерывается, после чего его внимание переключается на Грейсона.
Я чувствую, как вспыхивает мое лицо, и перешагиваю через ноги Эрика, чтобы подойти к свободному месту на диване.
Грейсон исчезает на кухне, а я опускаюсь на диван, сожалея, что не придумала план получше. Мне следовало бы просто лечь спать и притвориться, что сегодняшнего дня не было.
Но нет…
– Ты в порядке? – спрашивает Стил, наклоняясь ближе, прямо через девушку, сидящую рядом с ним.
– Разве я выгляжу так, будто я не в порядке? – Я пристально смотрю на него.
– Ты выглядишь довольной, – говорит за Стила девушка и поворачивается, чтобы посмотреть, куда ушел Грейсон. – А он не производит впечатления человека, который делает девушку довольной.
– То, что он не подарил тебе оргазма, не означает, что он на это не способен, – фыркает Эрик. – А возможно, тебе пришлось заканчивать все самой, Вайолет?
Я медленно качаю головой.
Конечно, эта девушка спала с Грейсоном. При таком раскладе я не удивлюсь, что Пэрис тоже попала в этот список, как и половина знакомых мне девушек, которые охотятся за вниманием хоккеистов.
– Я просто отшила его, – бормочет девушка, скрестив руки на груди.
– У тебя низкие стандарты, милая, – смеется Стил. – Лучше продолжай тусить со мной.
– Ты тоже не кажешься человеком, который умеет радовать девушку, – усмехаюсь я.
Внезапно чья-то ладонь касается моего плеча, вызывая мгновенный всплеск испуга, однако уже через мгновение Грейсон наклоняется над диваном, заставляя меня обратить на него внимание. Он смотрит мне в глаза, позволяя увидеть его гнев и явно демонстрируя, что его эмоции адресованы исключительно мне. Но если он не хотел, чтобы я намекала на то, что сделала Стилу минет, тогда ему не следовало совать его член в мой рот.
Кажется, я правильно поняла его, потому что Грейсон слегка улыбается, а затем перепрыгивает через спинку дивана и приземляется рядом со мной. Он хватает меня за бедра и сажает к себе на колени, а я не упускаю из виду, что его член под моей задницей становится тверже. Я пытаюсь слезть с его колен, но Грейсон обхватывает меня за талию и удерживает на месте.
Что ж.
Наконец, прижимаясь к нему, я выдыхаю и расслабляюсь, чувствуя, как он расслабляется в ответ, будто доволен тем, что теперь я никуда не денусь.
Но я не могу смотреть в глаза своей лучшей подруге, так как она немедленно распознает, что между нами с Грейсоном что-то случилось. К тому же я думаю, что он прав. Мне кажется, ребята чувствуют запах секса на моей коже.
– Итак, – сглатываю я. – Возможно, мне стоит вернуться в нашу квартиру или снять номер в отеле.
– Чепуха, – отвечает Грейсон. – Ты не можешь вернуться туда сегодня. Не раньше, чем мы все проверим.
– Мы? – хмурюсь я.
– Если хочешь поспать, у меня есть кровать. – Он похлопывает меня по бедру.
– Кажется, ты становишься со мной более мягким.
– Никогда. – Он наклоняется вперед, впиваясь зубами в мою шею.
Его дыхание проносится по моей коже холодом, вызывая мурашки, а Уиллоу качает головой и смотрит на Нокса.
– Ты сказал, что позаботишься обо всем, но не упомянул, что ей придется оставаться здесь. Мы едем домой.
Уиллоу встает и протягивает мне руку, слегка покачиваясь от выпитого алкоголя, но я колеблюсь. Я искренне люблю свою лучшую подругу. Мне нравится, что она заботится о моей безопасности и стремится к нашему благополучию. Уиллоу – очень добрый, верный и умный человек, но я боюсь, что парень в маске может вернуться. Вдруг это произойдет, когда мы будем дома, или, что еще хуже, мы вернемся в уже разграбленную квартиру.
Покидая дом, я убедилась, что все окна и двери заперты, но не уверена, будет ли этого достаточно, чтобы его остановить. Если этот парень так настойчив, он может легко взломать нашу дверь или открыть еще одно окно.
– Ты хочешь подвергнуть свою лучшую подругу опасности? – спрашивает Грейсон, шепча мне на ухо, и я резко качаю головой.
– Вайолет! – говорит Уиллоу. – Пойдем со мной. Не волнуйся, дикарь, мы не уходим.
Хватка Грейсона на моем бедре немного ослабевает, и я беру Уиллоу за руку, позволяя ей стащить меня с его колен.
Когда мы заходим на кухню, мне кажется, что Уиллоу сразу становится трезвее. Возможно, она находилась на границе между счастливым состоянием и алкогольным опьянением. Однако теперь становится очевидно, что она не пьяна, потому что выражение ее лица такое же, как обычно. К тому же в ее взгляде читается укор.
– Ты пошла с ним наверх, – прищуривается она. – Одна.
Я отвожу взгляд.
– Я…
– Ты правда в порядке? – Она подходит ближе. – Без обид, но ты выглядишь так, будто он скрутил тебя, как крендель, и тебе это понравилось. На тебе следы укусов.
Прикрывая ладонью шею, я думаю о том, что мне следовало просто остаться наверху.
Черт возьми.
– Все в порядке, – заверяю я Уиллоу.
Я не совсем уверена в том, что это правда, но не стану ее переубеждать или волновать.
– Да, у нас была небольшая интрижка, но все произошло по обоюдному согласию и было очень горячо. Так что все в порядке.
– И ты хочешь остаться здесь?
Сначала я прикусываю свою нижнюю губу, а затем провожу по ней языком. Я не хочу оставаться, но, как сказал Грейсон, не могу подвергать Уиллоу опасности.
Когда я говорю ей о своих планах, она кивает, но в ее взгляде появляется беспокойство.
– Тот парень… Он ведь не причинил тебе вреда?
– Он увидел меня и сбежал, – отвечаю я, наполняя стакан водой из-под крана и выпивая содержимое.
Затем я снова подставляю сосуд под струю воды и, наполнив его вновь, протягиваю Уиллоу.
После того как и Уиллоу утоляет свою жажду, мы проходим через кухню в короткий коридор, который приводит нас в ванную комнату. Уиллоу запирает за нами дверь, а я пользуюсь столь необходимой возможностью помочиться.
– Я просто не пойму, что от тебя нужно этим людям? – спрашивает она, возясь со своими ногтями.
– Я была уверена, что это Грейсон, – отвечаю я, попутно натягивая легинсы и намыливая руки.
– Ты позвонила мне сразу после того, как все произошло?
Я киваю, следуя за Уиллоу, но, бросив взгляд через дверной проем на гостиную, она снова ведет меня на кухню. Видимо, ей кажется, что здесь достаточно безопасно и мы можем говорить, не опасаясь, что нас подслушивают.
– Он был здесь, как и вся хоккейная команда.
– Теперь я это поняла, – хмурюсь я.
– Тогда, поскольку мы можем исключить его и хоккейную команду, значит, это сделал кто-то другой. – Уиллоу потирает лоб ладонью. – Знаешь что? Может, нам лучше поговорить об этом завтра? Когда я не буду навеселе?
– Завтра? За бранчем?
Я не знаю почему, но мы с Уиллоу просто одержимы бранчами. Они стали нашей воскресной традицией.
– Договорились.
Уиллоу допивает воду и ставит стакан в раковину, а затем мы возвращаемся в гостиную. Кто-то уже приглушил свет и включил фильм для совместного просмотра, но даже в темноте я чувствую на себе взгляд Грейсона. Он наблюдает за мной, пока я пробираюсь к дивану, и когда пытаюсь сесть рядом с ним, снова тянет на свои колени. Не теряя времени, Грейсон укладывает меня боком и перекладывает мои ноги на диван, заставляя меня вытянуть их в сторону Стила и его девушки.
Грейсон укутывает нас обоих одеялом, но я знаю, что это не проявление заботы, а чувство собственничества.
Не знаю, почему я так решила, но спустя мгновение он проникает рукой под мои легинсы.
– Я же просил тебя оставить мою сперму между твоими ногами, – говорит он мне на ухо, и я качаю головой.
– Ты не можешь просто заставить мой организм не функционировать.
Грейсон что-то ворчит, а затем начинает двигать пальцами, и я понимаю, каковы его намерения. Мой клитор болит от нашего недавнего соития, но на этот раз Грейсон проявляет нежность, и моя киска начинает пульсировать от желания. Я кладу руку на его запястье, но он лишь шепчет мне на ухо:
– Смотри фильм, Ви.
Ви. Так он назвал меня, когда писал сообщение самому себе с моего телефона.
В детстве я возражала против сокращения имени, и поэтому даже Уиллоу обращается ко мне, используя его полную форму. Хотя в отличие от нее (ведь ее имя имеет только краткую форму «Уилл») мое имя можно сократить разными способами. «Вайолет» может превратиться во множество ужасных прозвищ, которые способна породить фантазия креативных детей. Хулиганы обычно звали меня Вайли, а моя благонамеренная мать – Летти. Но она отказалась от этого прозвища, как только мне стукнуло двенадцать. Когда мы познакомились с Уиллоу, мне надоело, что люди спрашивают, как бы я хотела, чтобы меня называли, и я высказала ей свое мнение на этот счет. Я решила покончить со всеми прозвищами и объявить их вне закона.
Но, черт возьми, должна признать, мне нравится, как это прозвище звучит из его уст.
Я поворачиваю голову в сторону Грейсона и позволяю себе облокотиться на его плечо, дав себе обещание, что завтра мы снова начнем ненавидеть друг друга, и я снова начну думать обо всем плохом, что он со мной сделал.
Завтра, завтра, завтра.
Но прямо сейчас я закрываю глаза и наслаждаюсь медленными движениями его пальцев на моем клиторе и ощущением его щеки на моей макушке. Вокруг нас не стихают разговоры и шум телевизора. Я должна быть настороже, бояться или просто не желать получить оргазм на глазах у людей. Но когда удовольствие медленно подкрадывается ко мне, я утыкаюсь лицом в шею Грейсона и сильно ее кусаю.
Возбуждаясь, он приподнимает бедра, ерзая на диване, а я чувствую, как пульсирует мое лоно. Я стараюсь не издавать ни звука, впиваясь зубами в его кожу, но затем высовываю язык и зализываю место укуса.
Я ощущаю, насколько тверд член Грейсона, когда он прижимается им к моему бедру.
Почему девушки всегда выбирают плохих парней? Я не думаю, что смогу изменить его, да и не испытываю желания этого делать. На самом деле, я была бы счастлива никогда не иметь с ним ничего общего, и, в случае нашего немедленного расставания, смирилась бы с этим.
Нет, Вайолет, это гребаная ложь.
Девушкам вроде меня нужны такие парни, как он, чтобы бороться с ними. Выплеснуть свои страдания и гнев на того, кто сможет с ними справиться.
Грейсон вынимает свою руку из моих легинсов и подносит пальцы к моим губам, но я сжимаю зубы, игнорируя этот жест. Я ни за что не стану сосать его пальцы, которые только что были во мне. Нет!
Его тихий смех – единственное предупреждение, которое я получаю, прежде чем он сжимает мою челюсть свободной рукой. Он давит на мои щеки так сильно, что мой рот открывается против моей воли, просто чтобы избежать боли. Он просовывает пальцы в мой рот и надавливает на язык, ожидая моих действий.
Меня захлестывает волна унижения от вкуса на моем языке, положения Грейсона и его силы. Я ненавижу то, что он упрямее меня.
Грейсон водит пальцами по моему языку, пока я наконец не обхватываю их губами и не начинаю осторожно посасывать. Тогда он отпускает мою челюсть и скользит рукой вниз по моей спине. Он позволяет моему языку исследовать его пальцы, кончики ногтей и костяшки, а когда я делаю все, что он хочет, Грейсон вынимает пальцы из моего рта. Я облизываю губы и поднимаю голову, чтобы взглянуть на него, но ему будто не интересна моя реакция. Его волнуют не последствия, а сам поступок.
