Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

С. Массери
Воровка

Полная версия

С. Массери

Воровка

S. Massery

Sterling falls Book 1 Thief

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Пролог
Кора

– Ты опоздала.

Темнота озаряется вспышкой падающих угольков от щелчком выброшенной сигареты. На секунду эта вспышка притягивает мой взгляд, а затем я снова смотрю на мужчину в гротескной маске кабана. Он стоит, прислонившись к одной из огромных мраморных колонн, составляющих фасад здания. Я никогда не видела подобной архитектуры раньше. По крайней мере, вблизи. Такое ощущение, что это здание перенеслось сюда прямиком из Древней Греции. Так странно, что у двенадцатифутовой^[1] двери, перед которой я стою, нет ручки, и, насколько я могу разглядеть в темноте, на ней вырезаны замысловатые узоры, которые переплетаются друг с другом.

– Послушай, я знаю, что…

– Мне не нужны твои оправдания. Тебе придется вернуться в следующий раз и быть более пунктуальной.

Я заламываю руки и хмуро смотрю на него.

– Я опоздала всего на пять минут…

– Пять минут – это целая жизнь. Ты знаешь, что может сделать обычный человек за пять минут?

Потушив сигарету ногой, мужчина выпрямляется и неторопливо выходит прямо под луч лунного света. Теперь сквозь отверстия в маске я вижу, как его глаза будто сверлят меня.

– Ты хочешь победить систему? Хочешь прокрасться внутрь?

Это похоже на испытание или ловушку. Я пытаюсь выдержать его взгляд, хотя предпочла бы этого не делать. По моей коже бегут мурашки, когда я внезапно понимаю, что мы здесь совершенно одни: я и этот незнакомец. Может случиться все что угодно.

– Нет.

Он вздергивает подбородок.

– Что ж, ладно.

Что ж, ладно…

Мужчина усмехается и, повернувшись, уходит, исчезая за углом здания. Я же спускаюсь по мраморным ступеням к траве и тихо вздыхаю. Кажется, все мои грандиозные планы увидеть «Олимп» пошли прахом.

До меня доходили слухи об этом месте. Хотя это были не совсем слухи – скорее, сплетни, которые распускали девушки, живущие по соседству со мной. Когда я осторожно расспросила их, они упомянули лишь этот адрес, маски и то, как все одеваются, готовясь принять участие в здешних мероприятиях. Так как я больше ничего не узнала от них, у меня возникло ощущение, что все остальное должно оставаться тайной.

Как итог – я стою одна, в окружении припаркованных машин, в плохо сидящем на мне черном платье и неудобной золотой маске, пока люди внутри здания получают удовольствие от… что бы там ни происходило. Я вздыхаю и достаю свой телефон из клатча, размер которого позволяет вместить в него удостоверение личности, телефон и немного наличных, их мне должно было хватить для того, чтобы добраться до «Олимпа», а затем оплатить такси до дома. Только вот есть проблемка – в моем телефоне нет приложения службы такси.

Как я могла это упустить?

Снова посмотрев на «Олимп», я вижу склон слева от него. Заинтересовавшись тем, что может находиться за ним, я направляюсь туда, поглядывая на свой телефон через каждые несколько шагов. Мой единственный вариант попасть домой – это вернуться к главной дороге и надеяться, что кто-нибудь остановится. А так как любой выбранный мной путь слишком непредсказуем, я поправляю маску, снимаю туфли и, решив сойти с подъездной дорожки, ступаю на траву. Почувствовав прохладу травы босыми ногами, я заворачиваю за угол «Олимпа» и поднимаюсь на небольшой холм. На этом холме кажется, что луна светит намного ярче. Огромная и желтая, она висит слишком низко в беззвездном небе и придает всему вокруг жутковатый вид. Что-то слева привлекает мое внимание, и я замечаю шесть человек, образующих маленький круг. Они стоят в стороне, и люди, входящие в «Олимп» или покидающие его, никак не могут их увидеть. Я делаю шаг вперед, собираясь окликнуть их, как вдруг один из мужчин бросается на другого. Никто не кричит – никто даже ничего не говорит. Кажется, они совсем не удивлены внезапной стычкой, но мужчина, на которого напали, наклоняется вперед, хватаясь за живот, а затем падает. Какое-то время остальные просто смотрят на него сверху вниз, а потом один из них пинает упавшего, переворачивая на спину, и я вижу, как что-то торчит у него из живота.

Это нож?

Я прикрываю рот, чтобы сдержать крик, в ужасе от того, что парня только что ударили ножом, а пятеро других кажутся абсолютно невозмутимыми. Ужас наполняет меня еще больше, когда один из них наклоняется и хватает парня за руки, а другой подходит и вытаскивает нож. На металле поблескивает влага, отражая лунный свет. Мой желудок скручивается узлом, и я борюсь с подступающей к горлу желчью, пока раненого оттаскивают в сторону. Остальные смотрят, как эти двое исчезают из виду за углом «Олимпа».

Теперь их стало четверо.

Мне срочно нужно сообщить об этом в полицию или хоть кому-нибудь. Я понимаю, что, скорее всего, выделяюсь на этом холме, как маяк, но все равно подкрадываюсь ближе, пригибаясь к земле. Я думаю о том, как полиция сможет поймать их, если я не смогу сообщить никаких правдивых подробностей. Поэтому, держась поближе к траве и упираясь одной рукой в землю, чтобы не упасть, я останавливаюсь всего в двадцати футах от четверки. Этого расстояния достаточно, чтобы разглядеть их лучше. Трое стоящих носят маски, будто они только что вышли из «Олимпа», а четвертый – кажется, постарше, более высокий и худощавый, с аккуратной бородкой – пришел без нее, но, похоже, его это нисколько не беспокоит.

– Ты уверен в этом, Аид? – человек без маски качает головой. – Он был в моем кругу.

Тут я замечаю, что у двоих из них маски в виде черепов с рогами, но они заметно отличаются друг от друга.

Даже в лунном свете я могу разглядеть золотые полосы на обнаженной груди первого мужчины, а его маска – это череп оленя или какого-то другого животного с длинной носовой костью. Второй мужчина похож на самого дьявола. Его маска представляет собой бледный череп, похожий на человеческий, только без нижней челюсти, а из его висков торчат черные рога.

Мужчина с маской из человеческого черепа хмыкает.

Это Аид?

– Мы не ошибаемся.

– Конечно, – другой мужчина достает что-то из кармана и бросает третьему, в красной куртке.

Поймав пачку наличных, парень перебирает их большим пальцем и кивает.

– Приятно иметь с вами дело, – говорит человек без маски.

– Аполлон! – раздается голос у них за спиной, и я замечаю теплый свет, льющийся будто изнутри «Олимпа». – Они готовы.

Мужчина в маске животного поворачивается к дверному проему, расположенному в темной нише сбоку от мраморной стены, и машет новоприбывшему. Дверь, которую я не заметила ранее, со щелчком закрывается. Затем мужчина оборачивается, и его взгляд находит меня.

Вот черт!

– Да у нас тут зрители, – сообщает он двум другим.

Я выпрямляюсь, не обращая внимания на холод, пробегающий по моему позвоночнику, потому что… да, я облажалась. С таким же успехом я могла просто подойти к ним ближе и заглянуть каждому в глаза, верно? Я научилась терпеть подобные наказания, хотя знала, что мужчины ненавидят, когда ты продолжаешь смотреть на них даже после того, как они попытались тебя унизить. Я узнала это на собственном горьком опыте. Аид неторопливо приближается ко мне, сокращая расстояние длинными шагами. Глаза под его маской затенены, а полные губы поджаты, выдавая недовольство. Когда я смотрю на него, в моем животе будто извиваются змеи.

– Простите…

Мое дыхание замирает, когда он останавливается прямо передо мной. Расстегнутая рубашка демонстрирует идеальный пресс. Я смотрю на его ботинки, а затем снова на лицо. Даже в ужасной маске он великолепен и, совершенно очевидно, смертельно опасен. Уголки губ Аида приподнимаются в ухмылке, будто он знает, какой эффект производит на женщин, однако за всем этим скрывается что-то жестокое. А вскоре к нам присоединяются двое других: человек в красной маске и Аполлон. Видимо, это имя ему дано в честь греческого бога солнца и света. Однако я не уверена, что оно ему подходит, потому что у него явно есть и темная сторона. И последний мужчина… в красном. По его груди стекает кровь, хотя я уверена в том, что она нарисована. Я не знаю, кто он такой, но его образ пропитан насилием. Я чувствую это своим нутром. А затем я снова смотрю на Аида – короля подземного мира.

Я пришла в это место, чтобы попасть в «Олимп», а теперь я стою перед богами, которые правят им.

Меня снедает любопытство.

Вдруг Аид поднимает руку, будто хочет коснуться моей щеки, но вместо этого он сжимает пальцами край моей маски и срывает ее. Атласные ленты легко рвутся, и золото спадает с моего лица. Я автоматически закрываю его руками. Мои щеки пылают, во мне борются смущение и страх.

Он роняет маску на землю и сминает ее ногой, а затем наклоняется вперед:

– Ты знаешь, кто мы такие?

– Догадываюсь, – отвечаю я, вздрагивая от грубости его тона.

Он улыбается. Но это не радостная улыбка – скорее, в ней можно прочесть: «Хочешь, чтобы я сделал чего похуже?» Такая улыбка предназначена противникам, а не друзьям.

– Что ты видела?

– Ничего, – я отступаю назад, но Аид следует за мной, вновь останавливаясь рядом.

– Почему я тебе не верю?

– Пожалуйста, – шепчу я, – я ничего не скажу.

– О чем? – он наклоняет голову. – О чем ты можешь сказать, если ничего не видела?

– Простите… – мое горло сжимается, и я продолжаю пятиться назад, крепко сжимая клатч и туфли.

Мне не следовало приходить сюда. Нужно было оставаться в своей квартире и пробовать завести друзей при дневном свете. Или подождать, когда я выйду на работу, и подружиться с кем-нибудь из коллег.

Какая же я дура.

– Она собирается сбежать, – говорит третий.

Я смотрю через плечо Аида на человека в красной маске.

– Позволь ей, – говорит Аполлон.

В его руке все еще находится нож, лезвие которого окрашено кровью. Это он ударил ножом того мужчину. Убил его.

Их взгляды слишком пристальны, и они правы – я хочу убежать. Хочу убежать как можно дальше отсюда, но, дрожа всем телом, могу лишь стоять на месте. Однако мой самоконтроль лопается, будто мыльный пузырь, стоит Аиду отвести от меня взгляд и посмотреть на «Олимп». Развернувшись, я на всех парах мчусь вниз по склону, но вместо того, чтобы свернуть на дорогу, я лавирую между машинами, направляясь к лесу. Бежать босиком не лучшая затея, но у меня нет времени останавливаться, тем более на открытом пространстве.

К тому моменту, как я миную последний ряд машин, я уже тяжело дышу и на миг задумываюсь: отпустят ли они меня? А затем в ночи раздается вой. Мне совершенно очевидно, что это человеческий голос, будто один из троих объявил охоту на добычу, которой стала я. По моему позвоночнику пробегают мурашки, и я заставляю себя бежать быстрее. Мне кажется, что я слышу, как они мчатся за мной. Я слышу их смех и топот, хотя, возможно, это всего лишь игра воображения, потому что единственное, что я действительно отчетливо слышу, – это свое прерывистое дыхание. Я вижу просвет среди деревьев и бегу к нему с колотящимся сердцем, которое готово вырваться из груди. Лес погружает меня во тьму, и тропу, по которой я бегу, совершенно невозможно разглядеть. Кроны деревьев загораживают весь лунный свет, а камни впиваются в подошвы ног. Я вздрагиваю, когда что-то острое вонзается в мою стопу.

Нащупав кнопку фонарика в телефоне, я нажимаю на нее как раз в тот момент, когда в темноте раздается еще один вой. Вздрагивая, я роняю телефон, и яркий свет прочерчивает дугу в воздухе. Фонарик выключается, и мне приходится встать на четвереньки, чтобы найти телефон на тропинке. Паника сдавливает мое горло, пока я судорожно копаюсь в опавших листьях и сосновых иголках. Но вот мои пальцы касаются гладкого экрана телефона, и я быстро проверяю его на наличие повреждений. Он цел. Поднявшись на ноги, я понимаю, что в лесу воцарилась тишина, из-за которой стало еще хуже. Потому что я понятия не имею, где они находятся. Я больше не слышу ни воя, ни шагов. Я изо всех сил пытаюсь отдышаться, успокоить сердцебиение, облегчить давление в легких, одновременно пытаясь понять, преследуют ли они меня до сих пор или уже загнали в ловушку, и я оказалась там, где им нужно. Решив, что мне нужно продолжать двигаться, я освещаю телефоном тропинку и кричу, когда вижу силуэт Аида, шагающего ко мне. Отступая, я спотыкаюсь обо что-то и с шумом падаю. Игнорируя вспышку боли в позвоночнике, я пытаюсь отползти назад.

– Пожалуйста, не надо…

Я снова пытаюсь сбежать, но чьи-то руки хватают меня за плечи и поднимают с земли. Мое мужество мгновенно улетучивается, а боль в ноге затмевается страхом и адреналином. Фонарик моего телефона освещает сначала деревья, которые, кажется, наклоняются к нам, а затем Аида, остановившегося прямо передо мной. При свете телефона маска придает ему особо зловещий вид, и я чувствую себя странно уязвимой без своей. Пока он наклоняется, чтобы поднять мой клатч, я рискую оглянуться через плечо и вижу человека в красной маске, который крепко прижимает меня к себе. Ухмыльнувшись, он наклоняется и проводит носом по моему уху, отчего по всему телу пробегают мурашки, и я вздрагиваю.

– Кора Синклер, – Аид показывает мне мое удостоверение личности, а затем начинает просматривать его. – Зачем ты здесь?

– Я пришла посмотреть…

– Почему ты в моем городе, Кора Синклер? – спрашивает он, сузив глаза и сжав губы в тонкую линию. – Одета ты, как обычно приходят в «Олимп», – подойдя ближе, он окидывает меня более критичным взглядом. – Поношенное платье и пластиковая маска. Ты знала, во что ввязываешься?

У меня складывается впечатление, что обычно ему достаточно задать вопрос один раз, и люди с готовностью повинуются ему. А в моей ситуации – с человеком в красной маске прямо за спиной и Аполлоном, одному богу известно где, – я должна быть одной из таких людей.

Но моей слабостью всегда была глупость. Глупость не сдаваться, когда следовало бы, поэтому я продолжаю хранить молчание. Кроме того, платье не такое уж и поношенное.

Я стискиваю челюсть, и человек в красной маске усмехается.

– Она мне нравится. Может, нам стоит оставить ее себе?

Похитить меня?

Аид качает головой и подходит ближе, дергая меня за прядь темных волос.

– Расскажи мне.

Я смотрю мимо него, радуясь, что изменила свою внешность перед отъездом из дома, потому что, если он так пристально разглядывает меня, чтобы запомнить, как я выгляжу, его ждет разочарование. Это не настоящая версия меня, а просто еще один слой, иллюзия, которую я создала, чтобы защититься.

Он тянет мои волосы сильнее, и я вздрагиваю.

– Я приехала ради стипендии в СФУ – университете Стерлинг Фолс.

Мне неприятно, что я признаюсь ему в этом, сдаваясь только потому, что он прикоснулся ко мне. Или возможно, я сдаюсь по другой причине? Например, потому что инстинкт самосохранения наконец-то дает о себе знать.

– В следующем году меня ждет полная стипендия.

– Слушай меня очень внимательно, – он накручивает мои волосы на пальцы, заставляя наклонить голову, почти причиняя боль. – Ты совершила ошибку, придя сюда, ведь мы не даем второго шанса. Итак, ты собираешься уехать из Стерлинг Фолс, потому что здесь тебе делать нечего.

Отпустив мои волосы, он засовывает мое удостоверение в передний карман своих брюк. Удостоверение личности, в котором указано мое имя и домашний адрес моих родителей. Части моей личности, которые я не могу изменить: рост, дата рождения, цвет глаз.

Мой желудок сводит, и я прикусываю язык. Рот наполняется медным привкусом крови, отчего тошнота усиливается.

– Я пока придержу это у себя, – ухмыляется Аид. – Просто на случай, если ты решишь кому-нибудь рассказать о том, что видела, хотя в любом случае тебе никто не поверит. На данный момент Коры Синклер не существует.

Человек в красной маске за моей спиной отпускает меня, когда Аид проходит мимо. Мои колени подгибаются, и я падаю на землю, пялясь на экран своего телефона. Их шаги постепенно удаляются, пока в лесу не остаюсь только я. Но его зловещие слова продолжают звенеть у меня в ушах.

На данный момент Коры Синклер не существует.

Часть меня хочет верить, что это шутка и их влияние не распространяется так далеко, но они убили человека, даже не дрогнув. И он забрал мое удостоверение личности. Он знает мое имя и то, что я в этом городе из-за учебы.

Экран на моем телефоне мигает, а затем гаснет. Я остаюсь в темноте.

Глава 1
Кора

Три месяца спустя

В кабаке темно и многолюдно. От этого места исходит дурная энергетика, которую я уловила только после того, как побывала здесь несколько раз. Каждый раз, когда я ухожу отсюда, мне кажется, что негатив, витающий в воздухе, прилипает к моей коже. Но тем не менее, никто не хватает меня, пока я пробираюсь между столиками. Молодые люди остаются сидеть на своих местах, игнорируя меня так же, как официантки и бармен.

Невидимка – моя новая профессия.

Охранник у дверей задней комнаты протягивает руку, преграждая мне путь, и я недовольно поджимаю губы.

– Он просил меня прийти.

– Он занят.

– Трахает очередную девку? Нашел чем удивить, будто я не видела этого раньше.

Мне безразлично.

Единственное, благодаря чему я выживала последние три месяца, – это безразличие. Я подавляла любую появляющуюся во мне эмоцию до тех пор, пока от нее ничего не оставалось. Я не поверила Аиду, когда он сказал, что меня больше не существует, но нужно отдать ему должное – сработал он быстро. Мое будущее было тщательно продумано. Я собиралась приехать в Стерлинг Фолс летом, чтобы найти работу, познакомиться с городом и кампусом, а осенью начать учебу. Но когда я пришла устраиваться на работу, в отделе кадров вели себя так, словно меня не было на собеседовании и я не приезжала к ним в офис уже дважды. Мне указали на дверь и попросили не возвращаться, будто это была моя вина, что они потеряли бумаги. Если бы я не вложила все свои сбережения в съемную квартиру, возможно, я бы просто бросила все это и вернулась на лето домой. Но в моем арендном договоре было четко прописано, что, если я нарушу условия, плакала моя тысяча долларов. Но это были еще цветочки…

В первый же день летней ориентации меня вызвали в офис финансовой помощи СФУ – возникла проблема с моей стипендией. Вернее, данные о ней просто куда-то исчезли. Возможно, это была ошибка в системе, потому что очевидно они не знали, что я стипендиат, а так как я не знала об этой проблеме и не пришла разбираться раньше, это побудило их предложить стипендию другому студенту. Так я осталась без работы и без стипендии.

Аид хотел, чтобы я исчезла из его города, но он связался не с тем человеком, потому что я не собиралась никуда уходить. Я не могла. Не тогда, когда в Изумрудной Бухте меня ждало кое-что похуже. Назовите меня безрассудной, но к июню я была уже взбешена до чертиков. Первый месяц выдался самым тяжелым. Я подавала заявление о приеме на работу куда только можно, но мне никто не перезванивал. Мне следовало уйти из СФУ, потому что из-за всей этой неразберихи у меня не было никакой финансовой помощи, за исключением кредита, который я все-таки смогла получить. Он покрывал мое обучение за первый семестр и арендную плату за квартиру, потому что единственное, что могло стать более дерьмовым в моем положении, – это бездомность. Я выкроила пятьсот долларов наличными на еду, но они закончились слишком быстро, и теперь мне ничего не оставалось, кроме как попытаться выпросить еще немного времени у кредитора. Я знаю, как плохо звучит то, что мой кредитор ведет свои дела в баре, но послушайте – ни один банк в здравом уме не дал бы ссуду безработной девушке на мели. Моей первой ошибкой была попытка скреативничать, найдя обходные пути. А второй – рассказать бармену о моем провале, тратя последние несколько долларов на водку, вместо, не знаю, хотя бы бургера или билета из города. Мне казалось, что я пропаду, если бармен не поверит мне, потому что я не собиралась плакаться по этому поводу родителям. Они знали, как упорно я боролась, чтобы попасть сюда, и для них у меня все было прекрасно. На прошлой неделе я приступила к занятиям, а учеба в этом университете – это все, о чем я мечтала. Благодаря ей я смогу найти себе достойную работу, пусть и не в этом городе. Я смогу устроить свою жизнь! Мои мечты так близки, что я могу прикоснуться к ним… если разберусь в сложившейся ситуации. Возможно, я смогу повторно подать заявку на стипендию на следующий год. Сделать хоть что-то.

– Он ни с кем не трахается, – усмехается охранник. – Он просто занят.

Я скрещиваю руки на груди, оторвавшись от гнетущих мыслей, которые не покидают меня последние три месяца, вновь и вновь закручиваясь в порочном круге. Мне кажется, что я и сама хожу по нему.

– Звонок, – напоминаю я. – Он просил меня прийти.

– Видимо, ты не очень торопилась сюда, – приподнимает бровь охранник.

Это правда, я задержалась, потому что нервничала из-за невозможности заплатить. Ведь это означает… В общем, я не уверена, что это означает, потому что мне едва удалось разделаться с первыми двумя платежами, а третий я должна была погасить еще неделю назад. Но у меня не было таких денег. У меня вообще не было никаких денег. Я попала в долговую яму и продолжаю закапываться в нее все глубже. Когда я призналась своему кредитору в том, что у меня не осталось денег, я ожидала, что он буквально выломает мою дверь и отрубит мне руку. За последний месяц я похудела на десять фунтов^[2]. Я все время чувствую усталость, но все равно не могу бросить учебу и признать поражение. Ни в коем случае. Мне приходится выполнять домашние задания в библиотеке, потому что у меня нет денег на учебники, и периодически прокрадываться в столовую, чтобы добыть себе немного еды, иначе я начну падать в обморок от голода. Хотя на данный момент я делаю это намного чаще, чем периодически.

– У него есть для тебя предложение, – охранник кивает головой в сторону бара. – Присаживайся и съешь что-нибудь, пока не свалилась. Он скоро выйдет.

Несмотря на мое молчание, я не могу отрицать, что умираю с голоду, и мой желудок подтверждает это спазмом. Поэтому я сажусь на барный стул и подзываю бармена, который принимает мой короткий заказ и быстро возвращается с полной корзинкой картошки фри и содовой.

– Ты ешь это дерьмо?

Я оглядываюсь через плечо на охранника:

– А тебе не плевать?

– Просто интересно, как ты остаешься такой худой?

– Я ем в рамках своего бюджета, придурок, – отвечаю я, закатывая глаза.

Быстро поглощая подостывшую и немного несвежую на вкус картошку, я чувствую себя диким животным, хотя всем вокруг наплевать на манеры.

– Твоя очередь, – зовет меня охранник.

Дверь за его спиной приоткрывается, и, прежде чем встать, я запихиваю в рот еще три картофельные палочки, забирая напиток с собой.

Охранник вздыхает, когда я прохожу мимо, и меня одолевает вопрос: нормально ли его поведение, и неужели я настолько неприятна? Хотя за три месяца пребывания здесь я вообще не знаю, что теперь может считаться нормальным. Этим городом правят две банды. Зоны их интересов варьируются от войны до денег, но, в конце концов, эти интересы сходятся в одном: во власти.

– Моя девочка-невидимка! – слышу я голос своего кредитора, когда вхожу в кабинет.

Он сидит за своим огромным металлическим столом, самодовольно ухмыляясь.

– Как тебе наша еда?

– Могло быть и лучше, – я пожимаю плечами и сажусь в кресло напротив него, скрестив ноги.

Совсем недавно я поняла, что мне стоит скрывать свой страх за смелостью, ведь он дал мне ссуду, только когда я этого потребовала. Хотя при первом разговоре он сказал, что не ведет никаких дел с маленькими девочками. Я заставила его передумать и искренне сожалею об этом.

– Ну да, – хихикает он.

– Я для чего-то нужна?

В его глазах будто загорается искра, пока взгляд скользит вверх и вниз по моему телу, хоть оно и скрыто под мешковатой футболкой.

– Ты знаешь, кто стер тебя с лица земли и объявил невидимкой?

Я молчу, стиснув зубы, потому что с той ночи я избегала «Олимпа», как чумы. Конечно, это не помешало мне попытаться выяснить, кто они такие. Однако что-либо разузнать мне не удалось. Я вообще не могу понять, откуда у него такая власть, ведь эти люди не входят в две враждующие банды Стерлинг Фолс. Но совершенно очевидно, что какой-то властью они все же обладают. Потому что до встречи с ними я жила своей обычной жизнью, пока в какой-то момент – «бах!» – она не исчезла. Несмотря на мои старания, я так и не узнала его имени. Для меня он оставался просто Аидом. Их лица были скрыты под масками, но они запечатлелись в глубине моего сознания. Аид, Аполлон и третий, в кроваво-красной маске. Это Аид был тем, кто решил, что я должна исчезнуть. Тем, кто потянул за ниточки своей власти и заставил это случиться. Я чувствую это нутром, поэтому у меня на него зуб.

– Что ж, по крайней мере, ты отважна, – кредитор наклоняется вперед, упираясь локтями в стол. – Я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня, и тогда я спишу твой долг.

– Полностью? – от неожиданности я выпрямляюсь.

– Ага, и у тебя есть тридцать секунд, чтобы принять решение.

– Подожди, – замираю я. – А ты не расскажешь, чего именно ты от меня хочешь? Что я должна сделать?

Внезапно я чувствую, как комната начинает давить на меня тяжестью выбора. Я думаю о риске, сопровождающем ответы «да» и «нет». Я отчаянно хочу отомстить, но именно это отчаяние заставляет меня задуматься. Ведь он эксплуатирует мою же слабость. Я вообще нахожусь здесь только потому, что он воспользовался моей потребностью в деньгах.

– Тогда я испорчу все веселье, – подмигивает он, не обращая внимания на мою нерешительность.

– Тогда нет, – отвечаю я, прищуривая глаза.

– Отлично. Дай мне свою руку, – говорит он, подзывая меня.

– Зачем?

– Ты задаешь слишком много вопросов. – Я вижу, как в его взгляде плещется гнев.

Не дождавшись действий с моей стороны, мужчина резко встает и обходит вокруг своего стола. Когда он останавливается рядом со мной, и я поднимаю взгляд на его лицо, то чувствую дрожь и отвращение, будто вся негативная энергия бара исходит именно от него. Я знаю, что он всего на дюйм выше меня, но это не имеет значения, когда он возвышается над моим стулом. Он сложен как бульдог – приземистый и накачанный, с темными волосами с проседью.

– Вот в чем дело, моя девочка-невидимка. Ты должна мне денег, и, к несчастью для тебя, я не могу позволить тебе просто уйти от этого долга. Как это будет выглядеть? С каждым днем твой долг будет становиться все больше. А ведь у меня было к тебе предложение, связанное с моим бизнесом. А теперь дай мне свою руку.

Я тяжело сглатываю, меня колотит от нервозности. Я начинаю жалеть, что съела картошку фри до того, как вошла сюда, потому что теперь первое место в моих мыслях занимает тошнота. Я боюсь, что то немногое, что я съела, окажется на его ботинках. Блеск в его глазах – это тест, и, в конце концов, я выбираю менее насильственный путь, поэтому делаю, как он говорит, и протягиваю ему руку в жалкой попытке успокоить его. Он берет меня за левое запястье и проводит пальцем по его внутренней стороне, а затем встает и кладет мою руку на свой стол. Меня душит внезапный страх, и я запоздало пытаюсь вырваться из его хватки, но он держит меня слишком крепко. Повернувшись боком, он застегивает на мне наручники, прежде чем я успеваю освободиться. Я оказываюсь прикованной к противоположной стороне стола, поэтому чуть ли не лежу на его поверхности, высунувшись из кресла. Цепь наручников настолько короткая, что не оставляет места для маневра, и мне приходится упираться в стол свободной рукой. Он подходит с другой стороны и хватает и ее тоже.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я с дрожью в голосе, хотя обещала себе никогда не показывать страха в присутствии таких людей, как он.

Не скрою, что я переживала вещи и похуже, но сейчас я нахожусь на грани слез. Он игнорирует мой вопрос и медленно подходит к камину. Я снова дергаю руками, но металлические наручники не поддаются.

Этот ублюдок что, садист?

Взяв металлический прут, вытащенный из пламени камина, он возвращается к моему креслу.

– У тебя такая красивая кожа, – говорит он, проводя свободной рукой по моему левому запястью. – Это последствия того, что ты не можешь заплатить долг.

– Клеймо? – я не могу отвести взгляд от светящегося бело-оранжевого конца металлического прута.

От отвращения у меня сводит живот, и я сжимаю губы, чтобы сдержать рвотный позыв.

– Ты что, серьезно? Я достану деньги…

– Ты можешь подумать, что я веду себя как пуп земли, и будешь права.

Мне не верится, что он сопровождает это издевательство чертовыми разговорами, а потом он показывает мне накаленный конец металлического прута, и я могу ясно различить на нем изображение песочных часов. По моей спине пробегает дрожь.

– Меня зовут Кронос. Я титан времени и эпох. Мы выбираем себе имена, когда вступаем в эту жизнь. Это своего рода перерождение или пробуждение, а я всегда был одержим временем. Особенно тем, как оно ускользает у нас из рук.

Я знала, что в одной из банд был участник с именем титана, но сейчас у меня появилось ощущение, что это не просто имя, а нечто большее.

Чувствуя стыд за свое поведение, я пытаюсь бороться с тошнотой.

– Пожалуйста, не надо! – я снова пытаюсь освободиться, хотя понимаю, что это бессмысленно.

Существует поговорка: глаза – зеркало души. Но когда он смотрит на меня, его взгляд становится каким-то безжизненным, и мои мольбы не смягчают его.

– Я оказал тебе услугу, а ты дерзишь мне и пытаешься избежать оплаты своего долга, не пошевелив и пальцем.

– Я не пытаюсь ничего избежать, – вздрагиваю я. – Мне просто нужна небольшая отсрочка…

Кредитор протягивает руку и хватает меня за щеку, пристально смотря мне в глаза, позволяя заглянуть в его зеркало. То, что я вижу, пугает меня до чертиков. В его глазах нет ничего, кроме порочности.

– Я надеюсь, ты закричишь.

Все плохое, что когда-либо случалось со мной, отзывается внутри ревом, но на этот раз страх уступает место ярости. Если он серьезно не собирался иметь со мной никакого дела, то ему следовало продолжать отказываться от ссуды.

– Пошел ты, старик! – я плюю ему в лицо.

Он ухмыляется и даже не вытирает слюну, стекающую по его щеке, а просто придерживает мою левую руку ладонью вверх и поднимает прут. Я не могу отвезти взгляд от раскаленных песочных часов, пока он переворачивает прут, поднося его к моей руке. Жар обжигает кожу даже на расстоянии нескольких дюймов.

1. Более 3,5 м.

2. Около 4,5 кг.

следующий лист >>