С. Массери
Жестокая одержимость
Глава 11
Грейсон
Пока стираю сообщение, набранное отцу, я так крепко сжимаю свой телефон, что мне кажется, его экран вот-вот треснет. Засунув его обратно в карман, я полностью сосредотачиваюсь на принцессе, которая перехватывает мой взгляд, но не останавливается, а идет к Стилу. Его фигура по-прежнему окутана полумраком, но сообразив, что все происходит на самом деле, он выпрямляется и делает шаг вперед. Он приоткрывает губы, будто намеревается отказаться от задуманного, но ранее мы уже достигли согласия в этом вопросе. Я сказал ему, что хочу проверить, как далеко может зайти Вайолет, чтобы спасти свою шкуру, и он согласился помочь. Тихий, никогда не отвлекающийся на посторонние дела Стил, у которого совсем немного друзей, что ему очень нравится, – согласился поучаствовать в этой извращенной затее.
Несмотря на внутреннее напряжение, я продолжаю следовать за Вайолет, будто она держит меня на привязи, и наблюдаю за тем, как она опускается перед ним на колени. Я осознаю, что последующие действия станут испытанием как для нее, так и для меня. Я никогда не был собственником и уж точно не испытывал подобного чувства по отношению к девушке. Особенно такой, как Вайолет. Мне необходимо выдержать это испытание, потому что альтернатива может привести к катастрофическим последствиям.
Я смотрю на то, как Вайолет расстегивает ширинку на брюках Стила, а затем просовывает руку внутрь и достает его член. Ее движения быстры и уверенны, но она не торопится. Конечно же, член этого козла уже тверд, но я не могу упрекнуть его за это, и мне остается лишь сжать руки в кулаки. Опустив их по бокам, я заставляю себя сесть на скамью возле шкафчиков у дальней стены. Отсюда мне удобнее наблюдать за действиями Вайолет, и мое лицо практически находится на одном уровне с ее лицом.
– О чем-то жалеешь, Деверо? – спрашивает она, и я прищуриваюсь.
Вайолет подается вперед и обхватывает рукой основание члена Стила, а этот урод стонет, откинув голову назад. Взяв в рот всего лишь головку, она издает гортанный звук, будто наслаждается его вкусом.
Через меня будто проходит волна ярости, вибрации от которой сотрясают каждую клетку моего тела.
На мгновение Вайолет закрывает глаза и пытается взять член Стила глубже в рот, а я слежу за тем, как втягиваются ее щеки. Спустя минуту интенсивных оральных ласк она отстраняется и смотрит на Стила.
– Тебе нравится, малыш? – спрашивает она, после чего проводит языком от основания его члена до головки и снова заглатывает его целиком.
Она делает это чертовски эротично, будто пытается выиграть конкурс минетов. А наблюдение за этим вживую одновременно превосходит и уступает просмотру зернистых видео, снятых на мой телефон.
Стил снова стонет, зарываясь пальцами в ее волосы, и берет на себя контроль за темпом движений ее головы. Буквально через две секунды он проникает в ее горло так глубоко, насколько это возможно, точно доставая головкой до ее гортани, и Вайолет давится.
Я смотрю на слезы, стекающие по ее щекам, и это зрелище кажется мне чертовски красивым. За долю секунды я становлюсь твердым, словно камень.
Стил игнорирует все причиняемые ей неудобства и продолжает толкаться в ее рот своим большим членом. Вайолет снова давится, а затем распахивает наполненные слезами глаза и сжимает руками его бедра. Она пытается оттолкнуть его от себя, но Стил вцепился в ее волосы просто железной хваткой. Беспомощность Вайолет заводит меня еще больше, а гнев, который я чувствую, когда наблюдаю за ними, только подстегивает мое возбуждение. Мне крайне неприятно наблюдать за тем, как один из моих лучших друзей трахает ее в рот; не нравится, что он держит ее за волосы, и то, как ее губы смыкаются вокруг его члена.
Я думал, что смогу выдержать это зрелище, но, увы, не могу.
Взгляд Вайолет устремлен в мою сторону, слезы, текущие по ее щекам, смешиваются со слюной и падают с подбородка, а звуки, доносящиеся из рта, теперь звучат как мольба.
Внезапно в моей голове будто бы раздается треск, и, не сумев сдержаться, я встаю со скамьи, собираясь нанести удар Стилу по его гребаным яйцам.
Стил не замечает того, как я подхожу к ним, – но решился я на это слишком поздно. Он замирает, намереваясь кончить ей в рот, и это действует на меня как красный цвет на быка. Я оттаскиваю Вайолет от Стила, взяв ее одновременно и за волосы, и за руку. Стил лишается равновесия и отступает назад прямо во время своего оргазма. Он шипит, а сперма из его члена попадает на лицо и шею Вайолет. Просто целые ручьи спермы.
Когда Вайолет откидывается в сторону и сплевывает его сперму на пол, я испытываю удовлетворение. Это немного смягчает жестокость, текущую по моим венам, но не останавливает меня от того, что я хочу сделать дальше.
– Убирайся! – рявкаю я, но Стил, вздыхая, качает головой и смотрит вниз на Вайолет.
– Святое дерьмо, то видео и близко не передает, насколько ты хороша.
– Убирайся! – повторяю я, и, хихикая, он засовывает свой член обратно в штаны.
Кажется, Стил совершенно не торопится, и от возрастающего раздражения я невольно начинаю сжимать и разжимать кулаки. Лишь когда Вайолет опускается между нами на колени и склоняет голову, Стил, наконец, поправляет свою одежду, и, кивнув мне, с понимающей ухмылкой идет к двери.
Я смотрю на Вайолет, чей макияж, состоящий из синей помады, туши для ресниц и голубых теней для век, растекся по лицу, придавая ее облику небрежности.
Кто, черт возьми, красит губы синей помадой? Будто она косит под девушку-гота. На ее лице я вижу нервирующие меня капли спермы Стила, однако она не предпринимает никаких действий для того, чтобы стереть их. Более того, Вайолет продолжает сидеть неподвижно, уставившись в пол, словно не может определить, кто виноват в случившемся – она сама или я.
Безусловно, я несу ответственность за то, что произошло, но больше моей вины в том, что случится дальше.
Я медленно расстегиваю свои штаны и стягиваю их вниз, а Вайолет, прикусывая зубами губу, пускает из нее кровь, которая пузырится и окрашивает ее зубы в красный. Вероятно, я выжил из ума, но, глядя на эту каплю, я уже предвкушаю, как она размажется по моему члену.
Я делаю шаг вперед, и Вайолет запрокидывает голову, чтобы пристально посмотреть на меня.
– Удали видео, – говорит она. – Я сделала, что ты хотел.
– Я хочу гораздо большего.
Вайолет не шевелится, когда я обхватываю ладонью свой член и начинаю его поглаживать, но мне этого и не нужно. Я хочу лишь, чтобы она увидела то, что я сделаю. Чтобы она знала: каким бы впечатляющим ни был член Стила, передо мной у него нет шансов.
Наконец она опускает взгляд, и я ухмыляюсь, заметив в ее круглых, широко раскрытых глазах шок. Она снова прикусывает окровавленную губу, и, не сдержавшись, я провожу по ней головкой своего члена. Вайолет по-прежнему сидит на одном месте, и мне становится интересно, почему она не отталкивает меня. Неужели она наконец пришла к осознанию того, что является добычей, а я хищником? Несмотря на мои предыдущие заверения оставить ее в покое, я понимаю, что нарушаю обещание, но такие звери, как я, никогда не говорят правды. Она попалась в мою ловушку и теперь будет моей.
К черту!
Даже моя реакция подтверждает это.
Я провожу своим членом по ее губам во второй раз, а затем наклоняюсь и кладу пальцы на ее подбородок. Я тяну его вниз, пока Вайолет не открывает рот, обнажая розовый язык и белые зубы. Задняя часть ее горла красная и выглядит воспаленной из-за усердий Стила, а на моих пальцах остается след от ее помады с примесью крови и слез.
Мне насрать на то, что она может заплакать, я просто хочу проникнуть в нее любым из возможных способов.
В ее рот?
Да.
В ее разум?
Естественно.
– Это был последний член, к которому ты когда-либо прикасалась, помимо моего, – сообщаю я ей.
Я никогда не ощущал необходимости задумываться о последствиях своих действий, равно как и не испытывал угрызений совести. Поэтому я не собираюсь жалеть о своих поступках сейчас. Возможно, это частично объясняется тем, что я являюсь сыном человека, обладающего способностью очаровывать окружающих. Если его харизма не срабатывает, он просто сыпет деньгами и все равно достигает желаемого результата. Из-за того, что для меня всегда открывались любые двери, любые трусики падали, а все, что я хотел, преподносилось на блюдечке, – я не привык задумываться над своими последующими шагами.
Я привык только брать.
Возможно, Вайолет не сможет простить мне того, что я собираюсь сделать, но ее обида не является достаточным основанием для того, чтобы я остановился.
Поэтому одним движением я проникаю в ее рот, погружаясь так глубоко, как могу. Я понимаю, что перекрываю ей кислород – и это чертовски приятно. Коснувшись головкой задней стенки ее горла, я замираю и смотрю на девушку сверху вниз. Ее горло пульсирует вокруг моего члена, а когда она начинает задыхаться от нехватки воздуха, ее лицо становится все краснее.
Когда я почти выхожу из ее рта, чтобы дать ей возможность дышать, Вайолет сжимает зубы и касается ими моей плоти.
– Только попробуй укусить меня, и я задушу тебя прямо здесь, – говорю я, свирепо глядя на ее лицо.
Вайолет расширяет глаза от страха, но послушно разжимает челюсть.
Я не тороплюсь снова входить в ее рот, так как чувствую, что вот-вот кончу. Не знаю, что такого я нахожу в ней, ее плаче или гневе, но это подводит меня к краю, с которого я обязательно сорвусь. Но пока я не готов прекратить наслаждаться этим мгновением.
Сделав пару глубоких вдохов, я снова вхожу в ее рот, но на этот раз, стоит мне коснуться ее горла, как Вайолет до боли сжимает пальцами мои бедра. В отместку я хватаю ее за затылок и удерживаю голову в одном положении, пока ее глаза не закатываются, а тело не обмякает. Только тогда я возвращаю ей дыхание и проделываю этот трюк снова и снова, желая, чтобы она потеряла рассудок от моего члена.
Когда я даю ей такую возможность, Вайолет сосет и лижет мой член, потому что хочет, чтобы я кончил как можно быстрее, ведь она думает, что на этом все закончится. Но это не так. Я говорил абсолютно серьезно, когда сказал ей, что она больше не познает другого члена.
Я стону, когда Вайолет протягивает руку и обхватывает ладонью мои яйца. Она чертовски приятно массирует их, то нежно сжимая, то слегка оттягивая, а ее пальцы доставляют мне такое ни с чем не сравнимое удовольствие, что в погоне за кайфом я ускоряю темп. Спустя несколько мгновений я чувствую, как у меня подкашиваются колени. Вытащив из ее рта свой член, я наконец кончаю, забрызгивая спермой лицо и грудь Вайолет.
Вайолет с трудом сохраняет равновесие, и ей приходится сесть на пятую точку, пока я отступаю, чтобы достать из своей сумки полотенце. Им я вытираю свой член, прежде чем снова натянуть штаны, а мои мысли несутся со скоростью миля в минуту.
Она моя!
Эти слова проигрываются на повторе среди потока моих мыслей.
Вайолет слабо кашляет, и, обернувшись, я бросаю ей полотенце, которое падает на ее колени. Ей требуется секунда, чтобы поднять его и вытереть свое лицо.
– До новой встречи, – говорю я ей, а затем оставляю одну.
Глава 12
Вайолет
Возвращаясь домой, я не устаю напоминать себе, что в итоге Грейсон не удалил видео, и теперь у него есть дополнительный компромат и обвинение, которое он может выдвинуть против меня.
Слезы жгут мои глаза, в горле першит, а губы опухли и обветрились. Я не знаю, что чувствую, потому что меня переполняют эмоции, и всю дорогу до дома я не могу взять себя в руки.
Усмехаясь, я провожу тыльной стороной ладони под носом, собирая сопли и слезы.
Уф, когда я успела стать такой?
Внезапно мои мысли прерывает вибрация телефона.
Мама: Мне звонила Мия Джармейн. Она хочет поговорить с тобой.
Далее мама оставила мне номер телефона Мии, напечатанный серым шрифтом.
Я стараюсь не обращать внимания на то, что мама вообще решила написать мне, ведь это само по себе странно, но мое сердце будто подскакивает к горлу от информации, содержащейся в сообщении. Мия Джармейн – директор балетной труппы Краун-Пойнта, в которой я танцевала до травмы. Вследствие того, что перелом ноги привел к хроническим невралгическим болям, я была вынуждена отказаться от роли примы в «Лебедином озере» и уйти из труппы. А ведь когда произошла авария, я как раз навещала маму в свой выходной.
Дурацкий поворот судьбы и чертовски неудачное время.
Я подумываю позвонить Мии прямо сейчас, но потом вспоминаю, что сегодня пятница и к тому же на дворе уже почти полночь. Я не знаю, почему моя мать еще не спит, разве что она только вернулась с поздней прогулки.
Вздохнув, я отпираю дверь квартиры и, войдя внутрь, встречаюсь с темнотой. Я понимаю, что Уиллоу до сих пор не пришла домой, и учитывая то, как Нокс смотрел на нее сегодня вечером, ее возвращение остается под вопросом. Кроме того, я не хочу надеяться, что Мия найдет решение моих проблем. Вряд ли она придумает что-то, что вернет те месяцы, в которые я впервые в жизни питалась настоящей пищей, набирая не только мышцы, но и вес. Большинство людей судят других по внешности и считают меня абсолютно здоровой, но на самом деле теперь я далека от тех форм, которые поддерживала, когда танцевала.
Признавать это очень больно.
Мои отношения с едой были весьма противоречивыми, пока я не начала ходить на терапию и заниматься не только своим телом, но и психикой. К моей команде добавился диетолог, которая приходит поболтать со мной, пока я работаю над гибкостью и силовыми тренировками с физиотерапевтом.
Следует осознавать границы возможностей нашего тела.
Вздохнув, я бросаю телефон на тумбочку и раздеваюсь донага. Бросив грязную одежду в корзину для белья, я натягиваю просторную футболку, а затем захожу в ванную и включаю свет. Мне не хочется смотреть на свое отражение, но я все равно вглядываюсь в темно-синие следы от размазанной туши на моих щеках, налитые кровью слезящиеся глаза и распухшие губы. Даже мои волосы находятся в беспорядке, ведь сначала за них меня схватил Стил, чтобы ему было удобнее использовать мой рот так, как он этого хочет, а затем и Грейсон.
Внезапно по моему позвоночнику пробегает дрожь, а к горлу подступает тошнота. Чувствуя, что меня вот-вот вырвет, я бросаюсь к унитазу и едва успевая вовремя. Я падаю на колени, и меня рвет кислой желчью, обжигающей горло и рот. Когда мой желудок наконец перестает сжиматься, а горло расслабляется, я сажусь на пятки.
Я позволила двум парням трахать мой рот и не знаю, смогу ли простить себя за это и за то, что так легко купилась на шантаж Грейсона. Чем больше он на меня давит, тем сильнее мне хочется выколоть ему глаза, но в этот раз я почему-то ему уступила. Он учится манипулировать мной.
Включая душ, я чувствую, как по моей коже бегут мурашки. Кажется, они накатывают на меня волнами, как и воспоминания о том, что произошло в раздевалке.
Воспоминания о его словах и выражении его лица.
Он был словно одержимый…
И почему-то я чувствую во всем этом свою вину. Каким-то образом я заинтриговала его, привлекла внимание всех демонов, которые скрываются под кожей Грейсона.
Вступая под прохладные струи воды, я откидываю голову назад. Я не могу сделать ее теплее, потому что будто сгораю изнутри, и мне необходимо унять этот жар. Я чищу зубы и полоскаю рот, пока не перестаю ощущать вкус доказательств пережитого мной ужаса. Сплюнув зубную пасту, я окунаю лицо под струю воды и смываю макияж с лица. Я тру мочалкой свою шею и грудь, каждый сантиметр кожи, пока она не становится розовой, и наконец начинаю чувствовать себя больше похожей на человека. Обтеревшись полотенцем, я снова надеваю большую футболку и возвращаюсь в свою комнату.
И замираю в дверном проеме, понимая, что посреди моей комнаты кто-то стоит. Высокий человек в черной одежде, капюшоне и маске.
Хорошие парни не носят масок.
Я открываю рот, чтобы закричать, но парень уже проносится мимо меня. Прежде чем я успеваю хотя бы пикнуть, он уже исчезает в коридоре, но мой гребаный инстинкт вынуждает меня броситься в погоню. Осознавая абсурдность своих действий, я останавливаюсь, уже достигнув середины коридора, и запираю дверь. Меня охватывает желание подпереть ее стулом, но я не хочу блокировать дверь, потому что должна прийти Уиллоу.
Прижимая ладонь к груди и чувствуя, как бешено колотится мое сердце, я спешно начинаю включать все лампы в квартире и проверять окна, даже в комнате Уиллоу. Все окна оказываются заперты, и я думаю, что, возможно, он зашел сюда сразу после меня.
То и дело вздрагивая, я возвращаюсь в свою комнату. Пожалуй, мне следует позвонить Уиллоу и рассказать ей о том, что произошло. Ведь учитывая ее возможное нетрезвое состояние, она должна оставаться настороже при возвращении домой.
Наша безопасность в этом районе летит ко всем чертям.
Вернувшись в свою комнату, я включаю верхнее освещение и осматриваю помещение. Похоже, что даже воздух здесь стал прохладнее, но, возможно, это просто игра моего воображения. Я проверяю свое окно, которое оказывается открытым, и меня охватывает еще большая дрожь, потому что я понимаю, что он влез через него.
Я захлопываю окно, а затем снова оглядываю комнату.
На первый взгляд мне кажется, что все вещи лежат на своих местах, хотя на моем столе всегда был беспорядок. Даже перед тем, как пойти на каток, я оставила на столе хаос. На нем разложены бумаги и книги, а отодвинутый стул наполовину прикрыт почти грязной одеждой.
Часть меня, читающая триллеры и любовно-детективные романы, подозревает, что в комнате я видела Грейсона, который намеренно издевается надо мной. Возможно, он стремится запутать меня или довести до отчаяния. Должно быть, любое из этих состояний принесет ему чувство удовлетворения.
Хмыкая, я сметаю все со стола. Бумаги разлетаются по ковру, а книги с грохотом падают на пол, так же, как и ноутбук, который вырывает кабель для зарядки из розетки при падении. Подойдя к комоду, я ворошу его содержимое, проводя мысленную инвентаризацию. Внутри лежат различные мелочи и безделушки, записка от Уиллоу на липком стикере и лампа для тех случаев, когда мир вокруг мне кажется слишком ярким, но мне не хочется оставаться в полной темноте.
Когда мои пальцы касаются маленького стеклянного шара, я сразу вспоминаю о маме и сообщении, которое она прислала мне ни с того ни с сего. Перед своим уходом она всегда оставляла какую-нибудь вещь, которая напоминала о ней, и людям снова приходилось с ней встречаться, чтобы ее вернуть. Шарф, серьги, пояс. Однажды она забыла у меня обручальное кольцо. Все эти вещи, словно хлебные крошки, всегда вели к ней, и в детстве я прятала их, чтобы когда-нибудь вернуть. Как будто это пазлы, которые я хотела соединить вместе.
Она всегда брала предмет после минутного молчания, уставившись на него так, будто никогда не видела прежде.
– Легко пришло, легко ушло, – говорила она, улыбаясь. – Спасибо, дорогая.
Затем она клала эту вещь на место, а уже на следующий день я находила у себя что-то другое, принадлежащее ей: губную помаду, заколку для волос, ее телефон.
Я должна была понять, что девиз «легко пришло, легко ушло» запечатан в ее сердце. Все вещи в своей жизни она принимала с такой легкостью, которую я никогда не понимала. Ее друзья и мужчины приходили в нашу жизнь и занимали в ней место до тех пор, пока она не бросала их. И момент, когда она избавится от меня, был лишь вопросом времени.
Как только я стала чувствовать себя оторванной от нее, как никогда раньше, то принялась собирать оставленные ею вещи. Я бережно хранила их в коробочке и не отдавала, потому что мне хотелось, чтобы она вернулась и увидела в них отражение самой себя, которое я так берегла. Я хотела, чтобы она увидела его во мне.
Одной из таких вещей стал глобус. Он стерся настолько, что голубая краска, покрывающая океаны, остается на подушечках моих пальцев. Я раскручиваю его и наблюдаю, как остальная краска осыпается, образуя горку на столешнице комода. Впервые в жизни я так обижена на мать. Мне хочется позвонить ей и рассказать, что в моей комнате кто-то был и я боюсь здесь оставаться, но мой звонок, несомненно, перейдет на голосовую почту. В те моменты, когда мне необходима ее поддержка, мамы просто нет рядом.
Исключением были лишь моя нога и карьера, но всему хорошему приходит конец.
Внезапно я ощущаю всплеск гнева и беру в руки стеклянный шар. Он умещается на моей ладони, но его трудно обхватить пальцами. Подставка глобуса стеклянная, а все детали тонкие и изящные.
Где она его взяла? Почему оставила?
С размаху я бросаю его в стену, ожидая, что он разобьется вдребезги, но вопреки моим надеждам шар остается целым. Лишь на подставке остается крошечная трещина, а сам шар падает с нее, закатываясь под мою кровать.
Сделав глубокий вдох, я возвращаюсь к окну. На краске подоконника видны царапины – свидетельства того, что кто-то цеплялся за него, чтобы отпереть окно.
Теперь я осознаю, что тот, кто это сделал, может вернуться, и это побуждает меня к действию. Я звоню Уиллоу, которая отвечает после третьего гудка, но поскольку фоновый шум почти заглушает голос моей подруги, она кричит, чтобы я подождала, пока она отойдет, а затем все посторонние голоса стихают.
– Эй, ты где?
– Дома.
Я впиваюсь ногтями в собственную ладонь, быстро объясняя ситуацию.
Я рассказываю, как вернулась домой, приняла душ и обнаружила постороннего в своей комнате, который, должно быть, проник туда через окно, и выражаю сомнение в том, что ей стоит возвращаться домой.
Но на самом деле мне нужно, чтобы она вернулась и спасла меня от полного безумия.
– Боже мой! – ахает она. – Ты в порядке?
– В порядке, – вру я.
– О, подожди…
– Вайолет?
Нахмурившись, я слушаю, как в телефонном разговоре появляется новый голос, вероятно, принадлежащий Ноксу. Я никогда раньше не разговаривала с ним по телефону, и сейчас его голос звучит как-то иначе.
– К тебе кто-то вломился? – переспрашивает он после того, как Уиллоу на заднем плане пересказывает ему наш разговор.
– Да, просто…
– Черт, кто мог это сделать? – в трубке возникает молчание. – Я позабочусь об этом.
Об этом? О чем?
Ради Уиллоу?
– Спасибо, – говорю я вместо вопросов, которые хотела бы задать. – Могу я еще раз поговорить с Уиллоу?
Он хмыкает, а затем передает ей трубку.
– Он похож на сумасшедшего, – шепчет Уиллоу, а затем хихикает. – Ты и вправду в порядке?
– Да, скажи… а Грейсон с вами?
Если бы у закатывания глаз был звук, то именно его бы я сейчас слышала, потому что практически чувствую осуждение и любопытство Уиллоу. Я рассказала ей все, что могла, за исключением того, что Грейсон Деверо – виновник аварии, из-за которого я сломала ногу, и Грейсон Деверо – сын сенатора Деверо, – один и тот же человек. Ведь я мало что могу сказать, чтобы не навредить ей. Я все еще хочу, чтобы она без стыда могла смотреть мне в глаза, потому что иначе мне просто крышка.
Грейсон умен и сможет понять, почему моя лучшая подруга внезапно стала к нему очень холодна, даже если другие люди этого не заметят.
Во время гнева Уиллоу не может скрывать свои эмоции, и это не поможет нам избежать неприятностей.
– Он приехал сюда около часа назад. То есть это мы приехали к нему домой, так что…
– Что? – От удивления я поднимаю бровь.
– Ага. Вся команда собралась здесь праздновать свою победу. Я думала, они собираются поехать в «Хэйвен», но в итоге решили по-другому. Нокс сказал, что они захотели сменить обстановку. О… – ее голос становится ниже, и я вздыхаю. – Нокс разговаривает с Грейсоном.
– Останови их.
– Но я не могу разобрать, о чем они говорят. – Внезапно она начинает нервно хихикать. – Ты же не думаешь, что он пошлет за тобой Грейсона? Это было бы…
– Ужасно, – говорю я. – Надеюсь, что нет.
Но мне не о чем беспокоится, потому что час спустя за мной приезжает не Грейсон, а Стил.
