Рустам Максимов
Ментовский вояж: Везунчики. Рейдеры. Магелланы
Мы проехали чужой лес примерно за час с небольшим, накрутив, если верить спидометру, чуть более десяти километров. Лейтенант Фридман останавливал головной БТР ещё раза три, чтобы убедиться в правильности маршрута. Всё это время наёмники продолжали маркировать дорогу, а мы рассматривали окрестный ландшафт.
Думаю, не надо объяснять, что крупные животные – если здесь таковые водились – заранее убрались с пути рычащего и воняющего железного стада. Поэтому нам пришлось довольствоваться той флегматичной фауной, которая не видела для себя никакой угрозы – пернатыми, ящерицами, грызунам, и насекомыми. Последние, впрочем, имели малые размеры и не были особо заметны. Что же касается местной флоры, то мы лишь порадовались, что среди нас не оказалось специалистов в данной области – настолько велико было разнообразие неземных видов растений любых размеров.
– Похоже, приехали, – произнёс я, когда колонна остановилась перед полутораметровым обрывом. – Ага, нас обгоняет «центурион»… Прямо как в анекдоте про «гайцов» из Нижнего Тагила, которых обгоняет танк.
– Володя, надо бы и нам заиметь такую машинку, – заметил Михаил, наблюдая, как танк без особого труда забирается на склон. – Как думаешь, он единственный у Жерара или нет?
– Думаю, у бельгийца много чего есть на их базе, – ответил я. – А вообще, странно, что ван Клейст до сих пор не ухватился за наш самолёт. Я бы на его месте сразу же предложил сделку по «илу». Неужели Коллинз скрыл от наёмников инфу по самолётам?
– На месте «солдат удачи» я бы подождал, когда мы сами предложим «ил» к обмену, – заметил Руслан. – К примеру, на этот танк.
Между тем «центурион» сгладил и укатал спуск, и американский БТР въехал на полигон. Следом за ним на бывшей территории США оказалась и остальная техника нашей небольшой колонны. Мы увеличили скорость и дистанцию, наглухо закрыв окна «мерса», чтобы не глотать пыль от впереди идущего «рателя».
Вокруг простиралась холмистая местность, практически начисто лишённая какой-либо растительности. Почти сразу же стали попадаться воронки явно искусственного происхождения и какие-то бесформенные железяки подле них. Затем мы увидели то, что хотя бы смогли идентифицировать – обгоревший до черноты разбитый корпус БТРа советского производства. Может, «шестидесятка», может, «семидесятка», издалека так и не разобрали. Вскоре попалась ещё пара аналогичных корпусов, сгоревшие и разбитые, лежащие неподалёку от ряда воронок. Увеличилось и количество разнообразного железа, не поддающегося опознанию и идентификации.
Мы молчали, с грустью глядя на угробленный труд множества советских людей, которые с любовью и тщательностью создавали боевую технику, надеясь, что она принёсёт пользу в защите их отечества. Однако дебилоидная кремлядь, эти одурманенные бредовыми идеями всеобщего равенства старпёры, щедрой рукой стали раздавать вооружение налево, направо, каждой обезьяне, пообещавшей со своим племенем макак пойти по пути строительства коммунизма. Зачастую эти же самые мартышки сидели на финансировании ЦРУ, других западных разведок и не собирались слезать с деревьев, чтобы даже сходить по нужде.
В результате миллиарды советских рублей пошли на ветер, а тысячи единиц военной техники оказались трофеями более хитрых аборигенов, тех, кто не собирался расставаться со своими традициями и шагать по пути построения коммунизма. Затем заокеанские хозяева победивших туземцев выбрали себе столько трофеев, сколько хотели, превратив их в мишени на полигоне.
Проехав пару километров, мы обогнули большой холм и выехали на бетонку, протянувшуюся метров на пятьсот, не менее. Пыль почти исчезла, а колонна рассыпала строй – оба «рателя» разошлись по флангам, похоже, чтобы охватить темнеющее впереди капитальное строение из железобетона. БМП-2 наёмников поравнялась с джипом, обгоняя меня, а «центурион», наоборот, приотстал, а затем вообще остановился. Спустя ещё пару минут я тормознул свой «мерс» прямо перед запертыми воротами огромного ангара капитальной постройки, рядом с американским БТРом.
Лейтенант Фридман покинул LAV-25, огляделся по сторонам и, подойдя к ангару, стал громко стучать рукоятью пистолета по металлической створке ворот. Через минуту внутри что-то лязгнуло, и створка ворот медленно поехала в сторону, обнажая внутреннее помещение ангара.
Лейтенанта встречали. Сразу же за порогом ангара стояли двое в форме американской морской пехоты – низенький, можно сказать, коротышка, и среднего роста дядька. Последний, похоже, являлся каким-то местным авторитетом, сразу же задав Фридману несколько вопросов. Лейтенант вступил в беседу, а я обратил внимание, что дядька держится так, словно он минимум генерал или маршал.
– Смотрите, парни, а здесь есть хорошо замаскированные видеокамеры, – указав на угол ангара, произнёс Руденко. – Они нас увидели, когда мы ещё появились из-за поворота.
– Угу. Не мешай, Руслик, – словно про себя, пробурчал Ковалёв. – Хм… Интересно девки пляшут.
– Что там, Миша? – мне с водительского места было плохо видно, что происходит внутри ангара.
– Там наш Мэтт базарит с каким-то младшим чином, причём впечатление, словно лейтенант в подчинении у того типа, – пояснил мой напарник. – Уж поверь, я насмотрелся на подобное, когда служил на складе РАВ.
– Ага, козырной тыловик-снабженец, – догадался я. – Всё знает, всё имеет, а зачастую он главнее самого комдива.
– Мужчины, объясните бедной девушке, что это за зверь такой – козырной тыловик-снабженец? – попросила Марина. – Я ничего не поняла, если честно. А их разговор я не слышу, лишь обрывки фраз.
– Мариночка, позже, когда будем у себя дома, – увидев, как спешиваются бойцы ван Клейста, подобрался я. – Наш выход, парни.
Мы вылезли из джипа, но не стали сразу соваться в ангар, подождали, пока первым представят бельгийца и его отряд. Отряд, кстати, уже собрался у ворот, закончив осмотр ангара с тыла и изучив подходы. Прямо напротив ворот встала БМП-2 наёмников, словно невзначай наведя орудие с блоками НУРСов на внутреннее помещение ангара. Видимо, ван Клейст не полностью доверял лейтенанту Фридману и американским морпехам, либо хотел сразу же показать, у кого на руках все козыри.
– Это русские полицейские, мои союзники, – подозвав нас, бельгиец повернулся к одному из обитателей ангара. – Их кластер оказался по соседству с полигоном. Майор Иванникофф… Капитан… Старший лейтенант… А девушка – их переводчик.
– Мастер-сержант Глейман, – с подозрением сверля нас взглядом, американец всё же пожал мне руку. – Это капрал Джонсон, мой помощник.
– Майор и его парни помогут с погрузкой, – командир наёмников перехватил взгляд собеседника. – Успокойся, Дональд, я им доверяю.
– У нас был чёткий уговор, Жерар, – сварливым тоном произнёс мастер-сержант. – Я сдаю тебе всё хранилище в обмен на соответствующую должность в твоём отряде.
– Дональд, ты бы взял, высунул нос из своего ангара, прогулялся бы по чужому лесу. Лучше всего ночью, когда леозавры выходят на охоту, – в тоне ван Клейста чувствовалась открытая насмешка. – Я держу слово – должность твоя, плюс полное довольствие и прочее. Но отрядом командую я, а не Марсель и не Мортенсон. И я решаю, кто будет нашим союзником, а кого мы сотрём с лица земли.
– Хорошо, Жерар, ты командир, тебе и решать, – не стал спорить Глейман. – Генератор сломался, электричества нет, лифт не работает, поэтому подгоняйте свою самоходку, если не хотите перебирать трос руками. Кто-нибудь из твоих рейнджеров соображает в моторах?
– Человек десять, не меньше, – усмехнулся бельгиец. – Нужна помощь?
– Нужна. Капрал Джонсон покажет, что надо сделать, – всматриваясь вдаль, кивнул мастер-сержант. – Это «центурион», что ли? Подгоняйте его сюда, пусть возьмёт на буксир русский тягач. А лучше – два.
Надо сказать, что без Марины мы бы поняли из этого разговора с пятого на десятое в лучшем случае половину. Девушка перевела всё практически дословно, с подбором аналогичных фразеологизмов из русского языка. Кроме этого, дополнительно сделала свои собственные выводы, которыми поделилась уже на обратном пути.
Итак, судьба забросила нас туда, где обычно не ступает нога русского человека – в ангар для хранения техники и амуниции на полигоне американской морской пехоты. И не просто в ангар (или бокс, как кому нравится), а в старый ангар, построенный ещё во времена «холодной войны», в шестидесятые годы. В те времена, когда строили всерьёз, можно сказать, на века, на случай серьёзной войны.
Набитый разнообразным военным имуществом ангар имел два яруса – наземный и подземный. Для перемещения грузов и лёгкой техники с одного яруса на другой использовался подъёмник-платформа, наподобие того, что ставят на авианосцах. Кроме этого лифта имелась ещё пара бетонных лестниц, ведущих на нижний уровень.
По левую сторону от ворот стояли пять грузовых автомобилей, среди которых выделялся седельный тягач с прицепом-транспортёром для тяжёлой техники. Справа стояли три МТЛБ советского производства, с пулемётами в маленьких башенках, похоже, законсервированные до поры до времени. Сразу за этими тремя машинами стояли ещё четыре трофея американцев – четырёхосные БТР-70, без положенного им штатного вооружения. Позднее выяснилось, что эти машины должны были в ближайшее время послужить мишенями для вертолётчиков корпуса морской пехоты. То тут, то там возвышались штабеля ящиков, причём самых разнообразных габаритов и размеров. Кроме этого, с тыльной внешней стороны бокса стоял трофейный Т-62 без башни, используемый на полигоне в качестве внештатного тягача.
Нас поставили на самый трудоёмкий и очень ответственный участок – с помощью системы блоков и талей вручную поднимать грузы с подземного яруса, а затем набивать ими подъезжающие грузовики. Мы работали не одни, а вместе с тройкой наёмников, которые, похоже, имели поверхностные знания о двигателях внутреннего сгорания. Иначе им бы поручили расконсервацию бронетехники или ещё какую-нибудь относительно сложную работу, связанную с умением крутить гайки.
Мне понравилось, что ван Клейст не отлынивал, не слонялся туда-сюда, подгоняя подчинённых, а сам включился в трудовой процесс. Бельгиец занимался осмотром, сортировкой и маркировкой поступающих с нижнего яруса ящиков. Работал на пару с бывшим хозяином всего этого добра мастер-сержантом Глейманом, который мгновенно, без гроссбуха и компьютера перечислял содержимое каждого ящика. Работёнка не особо пыльная, но Жерар совал нос в каждый ящик без исключения, словно заправская тыловая крыса.
Учитывая, что ван Клейст действовал, согласно пословице «доверяй, но проверяй», мы невольно прикинули и оценили количество оружия, боеприпасов и прочей амуниции, оказавшейся в руках наёмников. И до этого не самые слабые в военном отношении «солдаты удачи» оказывались вооружёнными до зубов, причём вооружёнными самым современным оружием. Я мысленно ахал, когда видел в очередном ящике «стингеры», в другом – какие-то управляемые ракеты, в следующем – новенькие, в заводской смазке, американские ручные пулемёты. Кроме штатовского оружия попадались советские и европейские образцы, в основном побывавшие в употреблении. Мои опера многозначительно переглядывались, никак не комментируя запасы полузабытого ангара морской пехоты.
Как выяснилось позднее, Дональд Глейман начинал службу рядовым в должности складского клерка ещё во времена президентства Буша-старшего. Постепенно обрастая связями, проявил свой талант во время операции «Буря в пустыне», загоняя тонны армейских грузов арабам, и даже врагам США – иракцам. Будущий мастер-сержант не жадничал и грамотно использовал хрустящие бумажки с портретами американских президентов для «подарков» вышестоящим чинам, от которых зависело его благополучие.
Для достижения своих целей Глейман не брезговал ничем, в том числе и интимными отношениями с нужными людьми, военнослужащими и женского и мужского пола, лишь бы это приносило гешефт. После возвращения из Кувейта занялся ещё более прибыльным бизнесом – транзитом героина, установил связь с колумбийской наркомафией, стал снабжать картели современным оружием. В общем, заслуженный мастер-сержант абсолютно не страдал никакими комплексами и шёл на всё ради своего личного обогащения.
В момент катаклизма Глейман находился в отдалённом боксе, о котором непосредственное начальство мастер-сержанта знало лишь в общих чертах. Дело в том, что построенный на случай войны ангар имел подземный уровень, и информация о нём «случайно» исчезла из компьютерной сети Пентагона. Поэтому данный бокс служил личным складом Дональда, где он хранил для продажи отхомяченные оружие и амуницию. А торговал Глейман с размахом, в чём мы смогли сами и убедиться.
Вся эта подноготная бравого американского морпеха всплыла позднее, благодаря нашей незаменимой Марине, великолепно сыгравшей роль шпионки и аналитика. Именно благодаря переводчице мы смогли разобраться в хитросплетении отношений мастер-сержанта с наёмниками, выяснить, что Глейман некогда имел связи с кое-кем из «солдат удачи». Это дало нам определённое преимущество, и чуть позднее мы сделали правильную ставку в нарождавшейся местной политике.
Пока мы честно работали грузчиками, другая часть наёмников занималась расконсервацией трёх МТЛБ и четвёрки бронетранспортёров. Быстро выяснилось, что для «оживления» БТРов требовалось слишком много времени и средств, поэтому усилия бойцов сосредоточились на многоцелевых вездеходах. Наёмникам удалось завести все три машины, но лишь одна из них могла совершить длительный марш по пересечённой местности. Остальная техника требовала небольшого ремонта, и ван Клейст принял решение тащить две «маталыги» на жёсткой сцепке. За «семидесятыми» Жерар планировал вернуться чуть позднее, что, кстати, его бойцы и сделали уже на следующий день.
– Майор, берите вот этот, этот, те два ящика и грузите в свой джип, – где-то к концу работы неожиданно произнёс ван Клейст. – Извини, пока больше дать не могу – впереди у нас полная неизвестность.
– Жерар, да нам и не надо больше, – зная, что находилось в указанных ящиках, я поначалу не поверил своим ушам. – Спасибо тебе за стволы, от всего анклава спасибо.
– Владимир, я даю вам оружие не по доброте душевной, а с расчётом, – внёс ясность бельгиец. – Как только ваши крестьяне столкнутся с местной фауной, они сразу же поймут, что их дробовики годны лишь для охоты на уток. Поверь мне, майор, я чую, что здешние леозавры и хищные птицы – это не самые опасные звери. А моё чутьё никогда меня не подводит.
Я был полностью солидарен со сказанным ван Клейстом – до сих пор мы практически не встречали на своём пути серьёзных хищников, и это не могло продолжаться вечно. Рано или поздно нам придётся столкнуться с гигантами, на которых не выйдешь даже с картечью, не говоря уже о дроби. Взять, к примеру, тех же самых шерстистых слонов. До сих пор эти травоядные гиганты не проявляли агрессии в отношении людей, но всё могло измениться в один миг. И если, не дай бог, эти мамонты нападут на нас, то я бы хотел иметь в руках автомат, а не дробовик.
Милостью командира наёмников нам досталось три пулемёта ПКМ и дюжина «калашей», не новые, конечно, но хорошо ухоженные, в нормальном состоянии. Плюс – навскидку – по десятку магазинов боекомплекта на каждый автомат и примерно по пять лент патронов на каждый пулемёт. Негусто, конечно, но, учитывая, чем были вооружены даниловские ополченцы, это был настоящий прорыв. Теперь, случись что, мужики могли постоять за себя и не трястись над каждым патроном.
Подарки Жерара оперативно перекочевали в мой «мерс», а примерно спустя час мы подняли с подземного уровня последний ящик с оружием. К этому времени наёмники уже сформировали колонну и ожидали возвращения танкового транспортёра, на котором куда-то укатили Глейман с тремя бойцами. Мастер-сержант появился ещё где-то через полтора часа, когда ван Клейст уже начал поглядывать на положение местного светила.
Кстати, о циклах времени. Как оказалось, в новом мире сутки почти соответствовали земным, но были короче на пятьдесят шесть минут. Кроме этого, планета имела угол наклона своей оси в двадцать градусов и обращалась вокруг местного светила ровно за триста шестьдесят дней. Обо всём этом нам поведал уже знакомый директор школы, по совместительству преподававший географию и астрономию, и неожиданно для себя ставший в новом мире выборным судьёй и законодателем. Чуть позднее он же шокировал нас ещё одним своим открытием, заявив, что вокруг планеты вращаются сразу три луны, а не одна, как это предполагалось поначалу.
Танковый транспортёр привёз, наверное, самый ценный груз из всего, чем располагал мастер-сержант морской пехоты – лёгкий двухмоторный самолёт с демонтированными крыльями. Крылья, кстати, были надёжно принайтованы к полуприцепу. Думаю, не нужно объяснять, зачем Глейман прятал сей самолётик в отдельном хранилище подальше от основного бокса. Данный аппарат мог взлететь с любого импровизированного аэродрома, с любой ровной площадки. Да и для посадки ему не требовалась бетонная полоса длиной в километр, а то и более.
Посовещавшись с мастер-сержантом, ван Клейст принял решение пока не оставлять для охраны ангара собственный гарнизон. Во-первых, «солдаты удачи» практически полностью вычистили бокс, погрузив все запасы оружия и боеприпасов. Оставшееся барахло – шмотки и обувь – имело для наёмников второстепенную ценность, и для него попросту не хватило места в машинах конвоя. Во-вторых, похоже, у бельгийца не хватало людей для обороны амишей, польского и немецкого анклавов, да ещё и отдалённого от основной базы ангара. Жерар не хотел дробить свой отряд на мелкие подразделения, справедливо полагая, что командир должен иметь под рукой козырного туза в виде тяжёлого бронированного кулака.
Получив в свои руки солидные запасы стрелкового оружия, ван Клейст намеревался создать отряд самообороны в польской деревне, чтобы освободить часть своих бойцов для более серьёзных задач. Бельгиец нисколько не беспокоился об обороне Данилово, бросив мимоходом фразу, что вооружённые русские всегда способны постоять за себя. А вот сектанты из Пенсильвании, к примеру, очень сильно больны на голову своим дурацким миролюбием, и их придётся пасти, словно стадо овец.
Обратный путь занял почти в два раза больше времени, чем дорога на полигон морской пехоты. Загруженные по завязку грузовики несколько раз буксовали на сырой почве чужого леса, и «рателям» приходилось брать их на буксир. Кроме этого, громоздкий транспортёр с личной «птичкой» мастер-сержанта Глеймана имел отвратительную маневренность, с трудом протискивался между огромными деревьями чужого леса. Наёмникам даже пришлось подорвать пару гигантских стволов, распугав всю местную живность на несколько километров вокруг.
Переговорив на одной из вынужденных остановок с ван Клейстом, мы решили не тащиться по просёлочной грязи вокруг Данилова, а провести колонну по асфальту через населённый пункт. Кроме этого, бельгиец хотел заключить соглашение с главой администрации анклава, которого он именовал мэром, взглянуть на самолёты на траасе, познакомиться с их пилотами. Подозреваю, что уже в тот момент командир наёмников задумывался о возможности использования нашего шоссе в качестве аэродрома.
Как я и предполагал, едва конвой въехал на русскую землю, фермер Савченков сразу же оповестил Никитина о нашем появлении. Поэтому на окраине села нас ожидал смешанный комитет по встрече, состоявший из ополченцев, моих парней и охранников Еремеева.
И те и другие, похоже, успели обменяться любезностями друг с другом и демонстративно стояли по обе стороны дороги. Ну да, наша поездка вместе с наёмниками организовалась спонтанно, без согласования с Василием, и местная власть была просто поставлена перед фактом. Любой бы на месте даниловцев посчитал, что приезжие менты замутили за спинами местных какой-то заговор хрен знает с кем. А если учесть, что со связью у нас было не очень, по селу вновь поползли самые невероятные слухи. И мои опера, похоже, оказались под подозрением во всех грехах.
– Володя, имей в виду, что Никитин слегка на тебя обижен, – шепнул мне Зеленцов, когда колонна тормознула напротив перегородившего дорогу трактора Т-150. – Я пытался ему объяснить, что у нас не было времени на базары, но мужики на эмоциях. Да, ещё и Доценко приехал, начал мутить воду.
– Не нравится он мне этот Доценко, – поморщился я. – Ладно, у нас есть кое-что, что понадобится ополчению. Кроме того, наёмники предложили союз и сотрудничество. А хорошие отношения с центровыми парнями никогда не бывают лишними.
Тем временем ополченцы убрали с дороги трактор, и конвой двинулся дальше. Даниловцы проводили головной «центурион» взглядами, в которых явственно читались зависть и страх. Млять, ну когда же у нас начнут думать мозгами – если бы наёмники хотели войны, то давно бы разнесли весь посёлок на раз-два. Сплюнув, я прыгнул в свой «мерс» и, обогнав танк, занял место во главе колонны. Так, на всякий случай, чтобы предотвратить всяческие нежелательные эксцессы.
Въехали в посёлок. Народ – кто оставался в Данилово – высыпал на улицу, глазея на проходящую колонну. Кто с испуганным выражением на лице, кто с улыбкой на физиономии, и лишь немногие – с безразличием.
– Здравия желаю, товарищи бойцы и командиры, – я подкатил прямо к крыльцу нашего «госпиталя», на котором стоял Никитин с несколькими мужиками. – Чего это вы такие напряжённые-то? Идите-ка сюда, принимайте подарунки из старого мира. Добро стоящее, как раз для таких, как мы, незнаек в новом мире.
Лязгая гусеницами, и ревя моторами, на площадь одна за другой вползали машины нашего конвоя. Вот появилась трижды трофейная «маталыга», которая без проблем преодолела весь путь своим ходом, «ратель» командира наёмников. Следом за ними тащился Т-62 без башни с ещё одним МТЛБ на жёсткой сцепке, танковый транспортёр, грузовики.
– Чёрт, майор, ну, не можешь ты без циркачества, – помогая выгружать ящики из джипа, буркнул Василий. – Не мог, что ли, заехать утром в штаб? Или по рации объяснил бы подробнее, с кем, куда.
– Млин, Василь, не сыпь хоть ты мне соль на сахар, – я подхватил из верхнего ящика пулемёт Калашникова. – Красота-та какая! А по рации, товарищ Никитин, такие дела не решаются. Мы не знаем обстановки вокруг, и не дай бог, если нас кто слушает. Вон, под боком нежданно-негаданно и амеры очутились, и «солдаты удачи».
– Ага, а не намудри утром Костик с переводом, хренушки бы мы пополнили наш арсенал, – усмехнулся Руденко, отыскал взглядом Григорьева. – Костян, в следующий раз переводи так, чтобы добыть танк, пару БМП и много-много соляры к ним.
– Рации беречь надо, Василий, аккумуляторов к ним нет даже на складе у Глеймана, – хрустя сухариком, произнёс Ковалёв. – Вова, к нам Жерар топает.
Действительно, в нашу сторону направлялся командир наёмников, и не один, а в сопровождении мастер-сержанта Глеймана. Последний, кстати, едва не уронил челюсть, увидев развевающийся над «госпиталем» серпасто-молоткастых флаг. Американец что-то недовольно буркнул, обращаясь к ван Клейсту, но бельгиец лишь флегматично пожал плечами.
– Господин капитан, перед вами глава нашей администрации Василий Никитин, – широко улыбаясь, я принялся представлять даниловцев. – Товарищ Вышинский – местный судья, товарищ Доценко…
– Жерар ван Клейст, – бельгиец по очереди пожал руки представленным персонам. – Мастер-сержант Дональд Глейман… У нас мало времени. Владимир, ты проинформировал своих боссов, что я вам предложил?
– В общих чертах, – кивнул я. – Было бы лучше, Жерар, если бы ты сам озвучил все предложения.
– Хорошо, – командир наёмников глянул на часы, а затем подозвал одного из своих людей. – Мне не хотелось бы вести конвой через чужой лес в темноте, поэтому я задержусь, а колонна пойдёт на базу.
– Да, и я не желал бы оказаться ночью в чужом лесу, – я был полностью солидарен с доводами бельгийца.
Пока народ решал неотложные проблемы, появилась Диана, сообщила, что утром Еремеев пришёл в себя. Спрашивал меня, интересовался делами в Данилово, просил кого-нибудь из своих бойцов. Докторша разрешила лишь одно посещение, и Николай переговорил с вызванным вестовым Леонидом. Затем, после ввода через систему очередной дозы какого-то препарата, мой бывший однополчанин вновь погрузился в сон. Я поблагодарил Диану, попросив её дать знать, когда Ерёма придёт в себя в следующий раз.
– Так, господин Глейман интересуется, каким образом мы намерены приводить в исполнение приговор суда? – перевела Марина. – Расстреляете или отправите на эшафот?
Вопреки моим первоначальным опасениям, переговоры с наёмниками завершились на мажорной ноте. Быстро переведя разговор на практические рельсы, хитрозадый мастер-сержант выведал, что способны производить даниловцы, и даже провернул несколько бартерных операций. В частности, Глейман договорился с Доценко о налаживании поставок наёмникам свинины и об обмене приговорённых к смерти на американское обмундирование и обувь. Эх, слышало бы в старом мире непосредственное начальство мастер-сержанта заявление Дональда, что тот не видит ничего плохого в рабовладельческом строе. Глядишь, и задвинуло бы этого бессовестного ворюгу куда-нибудь в Антарктиду, пасти пингвинов.
– Жерар, имей в виду, что среди осужденных женщин есть парочка лесбиянок, – я честно предупредил бельгийца, когда выяснил, что наёмники намерены обратить баб в сексуальное рабство. – Думаю, что они доставят твоим парням некоторые проблемы.
– Владимир, в ситуации, когда ближайший бордель остался чёрт знает где, мои парни готовы трахать даже шимпанзе, – беззаботно пожал плечами ван Клейст. – Будет куда больше проблем, если полторы сотни голодных солдат начнут тискать девок у амишей, либо ловить одиноких баб у вас или у поляков. Кстати, и у фермера-немца есть пара дочек. Красивые.
Я представил себе Леру Рынскую, к которой стоит очередь из оголодавших наёмников, и усмехнулся. Очередная гримаса фортуны – за какие-то двое суток расфуфыренная и всемогущая светская львица превращается в солдатскую подстилку. Пройдёт совсем немного времени, и девка проклянёт и саму себя, и своего богатенького папочку, со всеми его миллиардами.
Переговоры завершились на мажорной ноте. Никитин и ван Клейст демонстративно пожали друг другу руки и даже выпили по стопочке за успешное и взаимовыгодное сотрудничество. Затем бельгиец отлучился для общения с пассажирами-иностранцами, выразившими желание поскорее убраться из Данилово. Наша очаровательная Мариночка навострила свои ушки, и вскоре выяснилось, что господа европейцы опасаются оставаться среди свирепых русских.
Оказалось, что толерантные иностранцы в массе своей считают даниловские законы суровыми и недемократическими, а суд присяжных – чуть ли не трибуналом времён НКВД. И это после того, как буквально на глазах десятков европейских граждан произошло зверское убийство главы администрации и участкового. А ещё говорят, что Россию умом не понять. Попробуйте, вон, понять Европу, с их завихрением умов в области толерантности и человеколюбия.
Жерар, к счастью, самостоятельно допёр, что его кормят сказками и небылицами, и не стал дискутировать о правах человека в отдельно взятом анклаве. Бельгиец попросту отмахнулся от пары-тройки назойливых типов, подозвал кого-то из наёмников и быстренько поставил своим людям задачу. Затем ван Клейст предложил Никитину и другим товарищам посетить базу «солдат удачи», проехаться по ближайшим соседям, организовать совместный осмотр земного лесного массива в соседнем с Данилово кластере. Василий не кочевряжился и согласился прокатиться по гостям. Визит запланировали совершить через пару-тройку дней, когда жизнь посёлка войдёт в более-менее спокойное русло.
Забегая вперёд, скажу, что кроме большей части европейцев Данилово покинули примерно с дюжину наших соотечественников. Видимо, эти люди настолько пропитались европейскими ценностями, что уже не могли жить бок о бок с русским народом, предпочтя скитания в поисках истинной демократии. А немного позднее выяснилось, что добровольные «эмигранты совести» не ужились с сектантами-амишами, не нашли общего языка с польскими крестьянами и на какое-то время осели на довольствии немецкой фермы. Затем жизнь в лице ван Клейста раскидала эту группу болтунов-дармоедов, словно кучку гнилой картошки, по опорным пунктам наёмников, где нашим соотечественникам пришлось отрабатывать поедаемый ими паёк. В конечном итоге уцелевшие поклонники демократии вновь оказались в Данилово, где о них практически уже и не помнили.
Я уже собирался поторопить бельгийца с поездкой к самолётам, когда неожиданно нас вызвали по рации. Доценко сообщил, что при восстановлении колодца в одной из брошенных деревенек обнаружены человеческие останки, и запросил дальнейшие инструкции. Минутку подумав, я попросил своего напарника взять нашу неразлучную капитанскую пару, кого-нибудь из молодых, и съездить на место. Если уж местные жители признали нас властью, то стоит держать марку, соответствовать образу и поступать в соответствии с принятыми в цивилизованном мире нормами.
Едва Ковалёв со своей группой уехали, к правлению примчались трое пацанов на великах и, перебивая друг друга, стали рассказывать о трупах, выброшенных морем на пляж. Я поначалу подумал, что речь идёт об участке побережья, напротив которого лежал на отмели французский «аэробус», но вскоре выяснилось, что мальчишки говорят о неисследованном пляже юго-западнее посёлка. К слову, тот участок находился километрах в трёх от «нашего» пляжа, и, по идее, пацаны не имели разрешения туда лезть.
Выслушав мальчишек, Никитин крякнул, выругался от души, замысловато и многоэтажно, а потом пообещал разведчикам-самозванцам экскурсию в чужой лес, в котором живут трёхметровые ящерицы и леозавры. Мальчишки, похоже, не возражали против подобной поездки, если бы не одно «но» – глава администрации обещал рейс в один конец. Обратно непослушным детишкам пришлось бы возвращаться на своих двоих… Я отвернулся, чтобы не засмеяться, глядя, как бледнеют лица всех трёх храбрых велоразведчиков: репутация у Василия была ещё та, и он всегда держал своё слово.
– Владимир, я готов ехать к лётчикам, – появление командира наёмников прервало моральную порку мальчишек. – Ты с нами или на своей машине?
– Жерар, мы едем на своём джипе, – я кивнул в сторону «мерса». – Ещё один момент: нам потом придётся прокатиться по пляжу километра на три – там пацаны нашли чьи-то тела, выброшенные морем. Если хочешь – езжай с нами, не хочешь – возвращайся обратно.
