Руслан де Хан
В объятиях Порфиры
– То есть, вы сейчас раскрыли мне свой план, ваше высочество?
Хоть его вопрос был метким, как стрела, а мимика красноречивее слов, я не удостоила его ответа.
– Что же… видимо, искренность и правда черта отважных.
Печально выдохнув, мужчина затушил сигару, провожая взглядом алые всполохи кручёного табака, пока я с улыбкой наблюдала, как его жёсткие и властные пальцы понемногу начинала брать мелкая дрожь.
– Или, в нашем случае, привилегия глупых…
Добавил он совсем тихо, невзначай привставая с кресла в сторону телефона внутренней связи.
– Пожалуй, вы правы.
Осмотрев всё за окном и прикинув высоту, я с болью улыбнулась, сглотнув комок в горле от предвкушения, после чего поймала его взгляд, меривший моё демонстративное спокойствие и от того медливший набирать номер охраны.
– Зря я начала. Не каждому дано её оценить.
Не став уточнять, о чём я говорю, граф всё же попросил охрану войти и сопроводить принцессу в её «покои».
– Скажите граф… вы азартный человек?
Мужчина взмахом остановил громил и пальцем подкрутил усы в задумчивости присев на край стола.
– Любой военный игрок по натуре, и я привык ставить жизнь на кон. Грех – это отрицать…
Уголки его губ едва уловимо дрогнули от дерзости моей усмешки, но лица быстро коснулось привычно апатичное выражение спокойствия с оттенком высокомерия.
– К чему этот вопрос, миледи? Мне казалось, что я обратился к вам со всем достоинством и с весьма разумным предложением.
– Вы великий человек, сир Блюнайт. Все эти годы я будто шла с мотыгой на солнце, но каждый день был как последний, а вы наслаждаетесь этой игрой.
Мужчина самодовольно оскалился краем хищно вздёрнутых губ и шёпотом отдал приказ быстро убежавшему прислужнику.
– И всё же, вы не учли одну единственную вещь, граф…
До того делая вид, что просто прячу глаза за игрой пальцев с рацией, я, наконец выставила нужную частоту, ещё на камбузе оговорённую с Джеем, и искренне улыбнулась графу.
– Просветите же…
Едва не заплакав от страха неизбежного и облокотившись спиной на широкую металлическую перегородку меж смотровых окон, мне удалось очертить голову и в последний раз улыбнуться.
– Вы сказали, что для вас это честь, но увольте, граф… не вы обращались ко мне…
В этот миг мои слова коснулись рации и разразились пламенем разлетевшегося от взрыва стекла.
– Это я позволяла говорить со мной!
Глава 17 В объятиях Порфиры
Луна с трудом проскальзывала сквозь чернильные тучи, пробиваясь на волю лишь тонкими, призрачно белыми полосками, но это было так далеко, что казалось неправдой…
Тонны, нет…
Весь океан окутывал меня чёрной ледяной водой, унося на дно онемевшее тело, а волны завывали тяжёлым усталым гулом, будто умоляя ветер не топить обезумившую нимфу, сиганувшую в пучину.
Крики…
Много криков утопало в огненном смерче, уносившем их куда-то в ад, но я прыгнула в окно раньше, чем капитанская башня с металлическим визгом осела и в треске палубы рухнула на остатки корабля, окунувшегося в пламя.
Раскалённые…
Обжигающие маслянистые клубы красной гари пронеслись насквозь, как сладкий сон за пять минут перед будильником, но, будто что-то осознав, ангелы промчали меня мимо копоти котлов в самое глубокое и ледяное из колец.
Прямо в ВИП палату к дьяволу…
Тренировки…
Моральный настрой…
Желание жить…
Да чёрт возьми даже хорошее питание и легендарный бабушкин борщ… всё это сжевалось жестокой реальностью десятиметровой башни и безумного прыжка в беснующийся океан.
Сгруппировалась, скрестила руки, вошла в воду, как делала на камеру с десяток раз, но…
Волны встретили ударом в грудь и спазмом мышц, овившихся по горлу шёлковым шарфом.
Последний свой гребок я уже не помню…
Год спустя…
В груди пылало пламя. Вспышки фотокамер пестрили, словно искры от хлыста, расправляя мои плечи в царственной осанке, пока золотой орёл опускался мне на голову под пение хора и органа.
Всё это было будто вчера…
Посмотрев на ладонь и медленно сжав пальцы, я каждой клеточкой кожи вспомнила ту холодную тяжесть державы и мигрень от проникавших под кожу янтарных когтей королевской диадемы.
Всё, что слилось с моей душой…
Однако…
Машина скользила так тихо, что время в дороге невольно промелькнуло мимо, а с детства знакомые, но, спустя годы разлуки, всё ещё такие непривычные, ряды княженок и руины некогда разрушенных домов, незаметно исчезали под колёсами кортежа. И всё же, сейчас я впервые за неделю смогла отменить встречу и, выкроив время, отмахнуться от мира.
По крайней мере до завтрака с премьер-министром…
Домский собор как всегда встречал уютной печалью и тишиной, а белоснежные руки Богоматери по-прежнему блистали на солнце своей мраморной немой красотой и без громких слов простирали ко всем распростёртые объятия.
Смотритель пустил меня тихо, а не, как того требовал этикет и помпезность уже отпетой панихиды по первому человеку, нашедшему приют в соборе впервые с тысяче восемьсот четвёртого года.
– Привет… папа…
Лучи раннего утра были ещё не в силах разогнать предрассветную тьму, так что свечка с гордостью ловила свои последние минуты славы, провожая мой взгляд тёплыми морганиями огонька.
– Прости, что не могла прийти раньше… король, ведь – это стержень, которому некогда думать о себе, да…?
Холод торжественного надгробия покалывал пальцы, не давая сердцу передышки, но помогал сдерживать слезу, словно подмораживая её на кончиках ресниц.
– Ось, пронизывающая народ до основания, чтобы не дать ему сломаться под ветром перемен…
Молчаливыми свидетелями, рядом с папой возвышались эпитафия Альбрехта, а со стен, словно охрана короля, взирали иконы святых, от чего было так спокойно, что губ невольно касалась улыбка, а сердце утешалось мыслью, что отец сейчас рядом с ними.
– Ты говорил, что никто не должен скорбеть о королях, ведь единственный способ доказать, что твоя кровь голубая – пролить её за тех, кому доказываешь… наказал не плакать, не винить себя, но…
В глазах до последнего не было слёз. Лишь растерянность и страх… словно перед первым полётом из гнезда, на крыльях повыдёргивали перья.
– Я… я запомню это… на всю жизнь… и… как ты и просил… я пришла попрощаться… отпустить…
Скользнув по глади величественной могилы, пальцы наконец отпустили боль и не смотря на дрожь от прорвавшихся слёз, поставили свечу.
– Спасибо, что ты был моим кумиром… и прощай.
Не успело пламя свечи погаснуть от колыханий оборок королевского платья, как я выпорхнула из храма, словно оперившийся птенец, и как можно царственней расправила плечи, чтобы хоть на прощание не пасть лицом перед отцом, подарившим мне крылья.
Крылья льва…
В груди стоял тяжёлый не проходящий ком. Будто от утраты чего-то важного, но…
Он просто стоял и не причинял боли, ведь…
Во тьме не могло быть ничего важного.
Был только невыносимый жар, но…
В какой-то момент кровь ринулась в онемевшие ноги, а по телу стало растекаться томное, болезненное и густое чувство тепла. Такое вязкое и навязчивое, как запоздавшие любовники в ювелирный магазин за час до Рождества или школьницы за автографом смазливого певца.
– М-м-м-м…
Вместо голоса тело согласилось только томно прокряхтеть, от чего горло спёрло до острой боли и прорвалось горячей жижей и неукротимым кашлем.
Словно маленькая струйка неторопливо пролизала бетон и разорвала плотину.
– Как мило, что ты помнишь мой номер… Таня.
Жар тотчас спал. Осколки сознания слепились воедино, словно волосы в ситечке ванного слива, обратившись в такой же мерзкий кусочек жижи, но всё равно способный отличить голос, который узнала бы из тысячи.
– Дж… Джон…?
– Лучше помолчи. Ещё немного и тебя бы не спасли, так что побереги силы.
Опустившись рядом на одно колено, мой суженный присмотрелся к мои всё ещё неосознанным глазам и похлопал по спине, помогая с новой силой прочистить лёгкие надрывистым кашлем.
– Вы выловили всех?
Первые внятные слова дались с трудом, но ком исчез, оставив после себя лишь пустоту и резко ворвавшийся в грудь ледяное дыхание ветра, когда я взмыла вверх и поплыла вглубь летающего замка у принца на руках.
– Тебе срочно нужно в лазарет. Поговорим там.
Оставив гордость под водой и отдавшись головокружению от введённых препаратов, я не стала спорить и быстро утонула в объятиях льва, словно в ласковой грелке, столь желанной, но недосягаемой для сотен прочих грудастых «кровопийц».
Очнуться вновь оказалось мучительно больно.
В ушах всё ещё звенело, но тепло и сладость ароматов кожи и мирта намекали, что это уже не ржавое корыто, а императорский «Грифон» за час поправший Атлантику, будто Англия была всего-то через дорогу.
– У принцессы гипотермия, но пока обойдёмся витаминами. Может быть озноб и тошнота, однако её лёгкие скоро окончательно очистятся, так что сейчас поставлю капельницу.
Думать было тяжело. Голова всё ещё нежилась в томной боли, но перины обняли ласковой прохладой шёлка, подговаривая обессилевшие мышцы поддаться искушению сна, однако…
– Сейчас её высочеству больше всего нужен пойкой.
Знакомый низкий голос и запаха дамских сигарет растормошили любопытство, практически вынудив через боль приоткрыть глаза.
– Или можете согреть её высочество своим телом.
Джон стоял у изголовья кровати рядом с белым ангелом, а приглушенное освещение отбрасывало от статной фигуры императора длинную тень, словно укутывая меня его плащом и заботливо не слепя болезненно щипавшие от соли, глаза.
– Спасибо за совет. Можете идти, леди Кейнуэн.
Поклонившись, женщина искоса поймала мой взгляд и с улыбкой исчезла за дверью, когда Джонни склонился надо мной.
– А теперь нам пора поговорить…
Утренний полёт…
Морозный воздух обжигал едва прикрытые плечи, пока охрана, как и было приказано, сделала вид, будто спутали платье королевы с утренним туманом. Слуги всё ещё спали, так что замш инкрустированных туфель быстро отчеканил по дворцовому мрамору и без лишних глаз достиг кабинета.
– А я думала, вы останетесь в храме до завтрака… ваше Величество.
Тихо прикрывая дверь, мне с трудом удалось спрятать лёгкий испуг за невинной улыбкой.
– И тебе доброго утра, Нанами…
Девчонка тоже ответила мне тёплой, но сонной и всё ещё печальной улыбкой.
– Если будете и преть так украдкой покидать дворец, то я поверю сплетням о вашем любовнике.
Мой секретарь строго вскинула бровь, будто испытывая меня на что-то, но даже после года, утопавшего в работе, в её глазах так и не прорезался тот старый, их семейный с Джеем огонёк.
– Если это правда, то прошу вас оказать мне милость и сообщить его имя. Для страны будет лучше, если представить людям официального фаворита…
В её словах не было упрёка. Пожалуй, лишь она меня по-настоящему понимала… вот только, в отличие от королевы, спокойно утоляя печаль в постоянной смене «постельных грелок», но, несмотря на это, всё равно раз за разом возвращаясь в одинокую и холодную постель…
– Страна-страна…
Взяв из её рук чашку с тёплым какао и пряным ромом, я отошла к окну и выглянула на дворцовый парк сквозь тоненькую щёлочку меж бархатных гардин.
– Она ничем не лучше мужика…
После всего случившегося, мне так и не удалось вернуться в школу.
Похороны… парламент… перестрелки на улицах…
Всё поглотило с головой, иссушив и слёзы, и печаль. Тимур помогал, направлял, но за то, что он выпросил у Джона отсрочку свадьбы на траур по отцу, я была готова его расцеловать, однако…
– Ты любишь её страстно и жертвенно, а она будет плевать тебе в спину.
В горле назрел горестный комок, а язык не спешил выпаливать правду, упрашивая губы неловко расплываться в улыбке в паузах между слов.
– Очарует и солжёт, лишь бы выпить до дна, как банку колы, пока тщеславные ублюдки будут облизывать свой образ патриота на парадном фото, но… таков уж мир, что родина всегда будет любить вторых, а не тех, для кого любовь к ней стала смыслом и делом жизни…
Я бросила взгляд на Нанами взгляд полный скованных слёз.
– Вот поэтому никто и не заплачет по королям…
Папа всегда хотел, чтобы я прожила красивую жизнь в рюшках и шелках. Для всего остального у него был Томми, но… будь брат хоть идеалом, разве стоит это всё, чтобы кому-то что-то доказать?
Не найдя в себе ответа или испугавшись того, какой могла бы дать, я быстро смахнула чувства с ресниц и вздёрнула подбородок, встретив взгляд Нанами уже без слабости и слёз.
– А теперь давай закончим об этом. Живые превыше мёртвых.
– Как прикажете.
Нанами быстро перелистнула пару листков и положила на стол несколько официальных бумаг, а сама вгляделась в планшет.
– Для начала, требует подписи верительная грамота для мисс Лии. Его высочество прислал вам запрос на самый лучший титул, который подошёл бы его будущей супруге.
Я бегло взглянула на документ.
– Графиня Кнайпхофе… а у брата губа не дура.
Траур по отцу пришлось сократить, обрадовав народ назначенной свадьбой и представив жителям столицы ту счастливицу, что украла сердце молодого орла.
– Признаться, я сомневалась, что невестка и правда забеременеет, но это вызывает восхищение.
Закрепив номинальный, но престижный, титул сургучной печатью с оттиском королевского перста, мне с гордостью удалось улыбнуться, осознавая, сколь дорого брату обошлась любовь.
– И что же сказал старик Фицхью, когда строптивая дочурка с очередным отказом от брака на деловом партнёре отца, привела в дом принца?
Пальчики сами собой не удержались от соблазна, поправив янтарную диадему, от чести на которую, Томми отказался, разумно согласившись, что власть нуждалась не в орле, женатом на «пивной баронессе», а в орлице, за которой холодной роскошью и мощью поблёскивал лев.
– Скажем так… был кране удивлён.
Даже на изрядно изменившемся лице маленькой оторвы, ставшим куда строже на королевской службе, проступили морщинки в попытке обрамить все эмоции мужчины в эти скромные слова.
– Ещё бы…
– Однако, госпожа Лия передавала вам искренние благодарности. Признаться, я не видела её такой счастливой даже от самого факта предложения руки и сердца.
Я понимающе кивнула, неспешно провожая взглядом оседавший снежок за окном. Всё же, в сердце любой дочери признание отца – это куда более старый и уютный мирок, чем даже самая крепкая любовь.
– Ну, теперь-то хочешь не хочешь, а «плантации» ему придётся переоформлять по-русски…
Голову всё ещё не отпускали мысли об отце, но с каждой минутой от хороших новостей о заключённых сделках и подготовке семейного гнёздышка для пары плантаторши и орла, в груди теплилась вера, что в угрожающем пламени солнца я-таки не утратила крылья.
Как бы не были близки к успеху его протуберанцы…
– Согласились ли в ХэдекАрмор с нашим предложением?
Нанами словно ждала, когда же наконец услышит этот вопрос в череде других.
– Да, ваше Величество.
Вздох облегчения сорвался с губ, коснувшись в миг запотевшего окна.
– Сегодня утром он прислал ответ, где выражал свою благодарность за широкий жест, но Хэдек старший согласился подождать лишь до заката.
Хоть план и сочился подлостью, но вся эта игра в итоге стоила свеч.
– Значит даже оружейный гигант не лишён тщеславия…
– Посвятить в рыцари мистера фон Тэшен было прекрасной идеей.
– Да… мой рыцарь оправдал ожидания.
– Может Ное и не мой любимый брат, но я рада, что вы смогли отговорить его от цели разрушить компанию. По крайней мере полностью…
– Это был его собственный выбор, Нанами, но я всё равно сдержу слово. Потеря подрядчика изрядно ударит по поставкам патронов на Балтику. Жаль, конечно, отца Айрис, но для Ное, семейное дело их семьи, стало отличным приданным.
Взгляд покалывал тучи, упираясь в их тёмный пух и, в присущей гордости, я даже не сомневалась, что именно он пробил в них бреши сквозь которое золотом проливалось солнце.
– Остался только он…
Клыки орлицы…
Капельница, как и обещал врач, помогла быстро, а сознание посветлело, будто в спёртом воздухе появился освежающий сквознячок.
– Рад, что ты всё ещё помнишь мой номер… Таня.
Строгое выражение лица укрыло Джона мантией надменности, но…
– Вроде уже император, а так и не научились говорить, что рады меня видеть.
Стоило мне слабо улыбнуться и быстро поморщиться от пощипывавших ссадин, как за императорской маской на мгновение блеснули озорные глаза мальчишки, что когда-то дарил мне розы, из шалости нарочно до последнего прикрывая от меня несрезанные шипы.
– Даже не уверена, стоит ли теперь на это рассчитывать…
Джон вскинул бровь, вглядываясь в меня с привычной циничностью, без которой не был возможен холодный бриллиантовый отблеск его глаз, но в чертах лица всё равно угадывалась нежность ко мне и азарт, ради которых он смиренно примерял улыбку.
Будто сам боялся спугнуть непокорную хищницу в его руках.
– Считай, что одичал. Без моего предназначенного высочества мне некому было говорить такое. Однако…
Джон театрально прищурился и непозволительно близко приблизился к моему лицу, лучше капельницы разогнав забурлившую кровь.
– Ты правда думала, что я оставлю побег моей возлюбленной без внимания?
Опечаленный смущением невесты от нашей близости, принц убрал с лорики складные приводы для подводного десанта, но его мимолётное признание не осталось неуслышанным… пускай для «политического партнёра» или, на крайний случай друга, каким я себя считала, оно и было неожиданным.
– Ловкость моего предназначенного высочества и её людей преступно недооценили, а я делаю выводы из ошибок, Таня, и не собираюсь больше терять, чтобы…
Мне хотелось верить, что Джон смутился, от чего оборвал мысль о том, как меня ценит, на полуслове, однако суженный лишь мягко ухватил меня за щеку и потягал, как плюшевого пса.
– Уверен ты уже заметила, что леди Кейнуэн работает на меня. Удивилась?
Тело всё ещё ломило, так что кивок дался с трудом.
– Достойная женщина. Хотел бы я вас познакомить при других обстоятельствах, однако не думал, что мою бабочку занесёт в банку к паукам. Школа была проектом для контроля за знатью, а школьный врач – идеальное прикрытие с доступом ко всем делам знатных отпрысков. А главное, не требует разрешения…
Глазах моего друга застелила болезненная тень.
– Ты, моя будущая жёнушка – лучший пример, что империю не склеить силой, так что я растил в Хандзорвиле свой богемный электорат, пока отец был жив. Кто переживёт школу, тот сможет пережить и дворец.
– Так вот от чего в ней и была такая фривольность и свобода…
Принц утвердительно кивнул, всё ещё немного пристально любуясь мной, что льстило, но ещё больше злило.
– Так значит, графа Блюнайта вы послали, чтобы сорвать свой «урожай»!?
Уловив мой намёк и укоризну, суженный напрягся, но, быстро взял себя в руки, а для меня многое встало на свои мета. И логово зайчат… и подпольные бои… и даже алкоголь, и тонны блажи.
– Одной из задач графа было разобраться с руководством. Когда я только начинал, представитель одной ученицы предложила мне финансовую помощь, чтобы не пришлось лишний раз обращаться к отцу.
– Вы говорите об Айлин?
Джон кивнул.
– Я был глуп, выпустив дело из хватки, но не ожидал, что знатная дама опуститься до того, чтобы продать тебя в обмен на покровительство Корнуолла. У нас был с ней уговор, но посетив Калькутту для подведения их к новой присяге, до меня дошли новости о произошедшем с Девигири.
На пару секунд в комнате повисло тягучее молчание, где каждый думал о своём.
– Прости за мою грубость, Таня. Ты моя будущая жена. Моя драгоценная бабочка и не сравнима с пауками, но цинизм помогает не свихнуться. Ты – мой дар, а не урожай. Не бери всё на свой счёт.
Как можно кокетливей перехватив мужскую кисть, ласкавшую моё предплечье, я поцеловала его стёртые, отёкшие от воды, костяшки и с надеждой, заискивающе заглянула в глаза.
– Спасибо, что нашли для меня время в своём графике, ваше высочество, но позволите вопрос?
Уступив принцу право поиграть во властолюбца и перехватить инициативу, я, всё же не отвела взгляд, когда он притянул меня к груди и уже сам страстно прильнул губами к моей руке.
– Ты единственная, кому я ни в чём не смог бы отказать.
Джон был мастером переговоров. Всегда вежливый, стойкий во всех чертах лица и осанки, подслащенных мягким и глубоким голосом, не оставлявшим сомнений в том, что его манеры лишь деликатное одолжение от человека, по-настоящему имеющего силу.
И всё же…
Сейчас он не лукавил.
– Спрошу ещё раз, Джон… вы выловили всех?
Вопрос дался тяжело и сухо… словно обречённо и с уже ведомым концом. Осталась позади и почтительность с её титулами и спесью от которой сейчас было только горше.
– А тебя интересует кто-то особенный?
Прекрасно понимая о ком я, Джонни нарочно спросил это с напускной ухмылкой, но даже за этим фарсом я слышала фальшь…
Будто его ревность, не смотря на все усилия модуляторов голоса шлема его имперской лорики, всё равно не попала в тональность своей расстроенной скрипкой.
– Очень надеюсь, что это тот, о ком ты говоришь…
Наши дни…
По плану, завтрак должен был наполнять мой рот трюфельными тарталетками и изысканной лестью премьер-министра, но всё, как заведено, шло наперекосяк.
И всё же…
Двое матриархов ден Мэй усвоили урок, приползя на коленях за «противоядием» для банковских счетов, замороженных по «вежливой просьбе» невесты британского льва, и пускай жажда мести желала видеть их молений на коленях куда сильнее, чем денег, но контрольные пакеты акций изрядно пополнили королевскую казну. Ту самою, что, благодаря пойманным за руку министрам, стала слабо отличима от моей собственной, чему изрядно обрадовалась моя, комплектуемая Ное, гвардия, успешно вернувшая Клайпеду.
Однако…
Тяжелый день катился за горизонт, описывая круг и насмехаясь над людьми зябким ветерком. Холодный песок мягко расходился под босой стопой, дразня кожу белёсой пенкой балтийской волны и пощипывая на шрамах солью, будто побегушки по ржавой палубе были только вчера.
– Ваше величество. Они здесь…
Шедшая на пару шагов позади, Нанами негромко окликнула меня, спугнув накативший предательский румянец и выхватив из воспоминаний о тёплом чувстве касания мальчишечьих губ.
– Чтобы не произошло, стой молча и не порть момент.
Как и мечтала, Нанами быстро вошла в роль покладистого секретаря, но после увиденной в её доме груши для битья с моим лицом, я уже не удивлялась тому, как девчонка недовольно прыснула, но проглотила неприятный приказ.
– Ваше слово для меня закон… ваше величество.
– Посмотрим ещё, как ты будешь кривляться…
Сопроводив улыбку отгоняющим жестом, я отдалась на волю тёплых лучей, целовавших меня в подмерзающие щёки, пока на другом конце королевского пляжа не заблестели сталью две конные фигуры, словно сбежавшие прямо из девичьих фантазий.
– Моя королева…
Наконец, поравнявшись со мной, с лошади первым спрыгнул Ное, галантно приклонив колено.
– Хорошая работа, капитан.
Я погладила возмужавшего здоровяка по волосам и пригласила встать, подав моему рыцарю поводья его вороного жеребца.
– А сейчас прошу… оставьте нас.
Мне едва удавалось сохранить достоинство и голос, с глупой улыбкой глядя на спутника моего рыцаря и друга, стоявшего рядом в открытой для парада лорике дворцовой стражи.
– Разумеется…
С усмешкой переведя взгляд на своего «телохранителя» в тяжёлой лорике и закрытом шлеме, Ное отступил к сестре, наконец, признавшей его кем-то большим, чем ходячей отцовой «венеричкой».
– Приветствую вас на моей земле… Джейсон Хэдек.
Конец игры…
Мой венценосный мужчина щёлкнул пальцами и пара фигур в чёрных лориках демонстративно опустила передо мной всё ещё не сломленного, но изрядно потрёпанного и помрачневшего старика.
– Именно его люди похитили тебя в тот день в Хандзорвиле.
Джон поднялся с колен у моей кровати и встав за спиной графа, рывком запрокинул сивую голову.
– Тимур сразу сообщил мне о вашем «времяпрепровождении» в непотребном обществе, так что мои люди оказались как нельзя вовремя, уведя от вас хвост до мотеля, однако, для меня стало неожиданностью, когда пришлось перехватывать ещё и погоню в городе, о которой позаботился бастард Хэдека…
Джон слегка вскинул бровь, борясь с призрением в голосе, но оно быстро исчезло в напряжённых желваках, когда изрядно избитый граф сплюнул на пол кровь.
– Ваше великодушие ко мне неоценимо, ваше величество, но раз вы не желаете ответить на мой вопрос, то не стоит хотя бы так кривиться при упоминании моего рыцаря.
– Даже так…
Дерзив принцу, я, всё же, отвела взгляд, не посягая на достоинство жениха, самую малость перегнувшего с ответной ухмылкой.
– Что же, личная охрана тебе не помешает… особенно, если сможет защитить мир от «случайных» шалостей великой и ужасной Татьяны Арани ха-ха-ха!
Всегда ответственный, Джон, как и прежде, отмахивался от переутомления, без смущения намекая на мой побег из лап его придворных дам, но даже в этот момент, лучшим макияжем от природного визажиста, была его чистая, слегка уставшая улыбка и лёгкая неряшливость волос.
И всё же…
Смех принца ласкал слух мужественной харизмой, что не нуждалась в словах, но никогда не сулила ничего хорошего… особенно, если он покровительственно касался твоей щеки.
– Я буду только рад, если у моей невесты будет надёжный подручный, который сможет доказать свою верность делом… главное, чтобы он не вошёл в число её «случайностей».
Соскользнув с моего лица, принц не на мгновение отвёл от меня пронзительно голубого взгляда и задержался только на запястье, которое нежно притянул к губам.
– В противном случае, для встречи со вторым братом, морское дно сможет рассчитывать уже на мою «помощь», а не на шторм…
Наши дни…
Позади с глухим шлепком выпал из рук секретарский планшет, а тихий вздох Нанами оборвался, когда чёрный всадник сбросил шлем.
– Ну здравствуй… Джей.
Мельком взглянув на сестру, мальчишка сделал шаг на встречу и хотел было коснуться моей щеки, но в последний момент одёрнул руку, когда Ное выразительно прочистил горло, и, перебарывая гордость, преклонил колено, коснувшись лишь почтительно поцелованной руки.
– Прости, что весь наш год был таким…
Потрепав любимого по волосам, мне с трудом удавалось не заверещать от радости, но от тепла его загривка, в груди разжимались наболевшие тиски, вынуждая сбросить церемонные манеры и глупо улыбнуться.
– Думаю, Нанами мне этого не простит, но Джон бы не оставил тебя в живых. Сёстры порой страшнее демонов, а мне не нужен был политический скандал.
Ласково скользнув по колючим волоскам его щеки и с нежностью приподняв за подбородок, я позволила мальчишке встать с колен и бросилась ему на шею с удушающими объятиями.
– Спасибо, что ты жив…
Джей был удивительно тихим, спокойно притянув меня в ответ, но в мышцах чувствовалась скованность и холод, которых, все эти месяцы безустанной работы, я боялась больше всего.
– Думаю, я жив не просто так, раз очнулся от яда раньше, чем меня не смогли бы откачать.
Отстранившись, Хэдек взял меня за руку и вновь поцеловал. Медленно, с томной болью и тоской прикрыв глаза коснулся губами костяшек, лишая того почтение, что дарило трепетное касание к кончикам пальцев.
– Ты, кажется, забыл, что у этой маленькой и гордой страны династия врачей…
Джей проигнорировал мои слова, а такие милые, томившие меня ожиданием встречи, черты его лица невольно скривились от болезненных воспоминаний и попытки не выпустить на меня это нагоревшее пламя.
– Не уверен интересно ли вам, но меня вовремя нашли люди Дориана.
– Можешь сомневаться в моей искренности и бухтеть сколько влезет, милый, но мой новейший «Шереметьевский баркас» и бессрочная лицензия на рыбную ловлю в балтийском море, смягчили сердце твоего брата настолько, что он не пришиб тебя вислом.
Джей лишь хмыкнул от сквозившего в этих словах, цинизма, но неловкость после стольких месяцев, сковывала до жути, так что я отвела взгляд и слегка обиженно вздёрнула нос.
– Поверь, милый, не так-то легко провести через несколько границ и линию фронта чертовски большого «лосося». Не удивлюсь даже, если завтра какая ни будь жёлтая газетёнка напишет о «зажравшейся королеве» в голодающей стране.
Джей обвёл взглядом горизонт, а меж нами повисло тяжёлое молчание.
– Скажи…
Наконец, мальчишка повернулся ко мне и тихо спросил.
– Ты хотя бы добилась своего?
Сделав маленький шажок навстречу, я, словно маленький нашкодивший зверёк, подняла на него извиняющийся взгляд и уткнулась лбом в плечо, полной грудью вдохнув сладкий, такой пьянящий запах табака.
– В тот вечер, когда ты шантажировал меня моим семейным ножом, мы с братом кое-что решили.
Больше мальчишка не сопротивлялся, так что я прильнула щекой к его груди, за стенками которой всё сильнее и сбивчивей чеканило сердце.
– Решили покорить сердечко Хэдека старшего, «похитив» его у младшего.
– Девичьим коварством разрушить оружейную империю врага изнутри? История стара как мир…
Шокированную Нанами увёл Ное, так что не было смысла сдерживать чувства. Даже если то были давно зревшие усталость и облегчение от того, что он просто жив.
– Я не стану просить прощения, милый. У меня появился шанс спасти страну и этим шансом оказался ты, но…
Я хотела. Честно при честно хотела сказать ему, что вопреки всем «но», он был единственным, кто смог заставить моё сердце впервые затрепетать не от страха, однако нашла в себе силы только на глубокий вдох, полный мяты и черешневого сада.
– После встречи с тобой, я перестала бояться стать спичкой, от которой вспыхнет мир.
– Тоже мне «кремень»…
По губам мимолётом пробежала улыбка, а пальцы с неловкостью заправили прядь за ушко.
– Как грубо… хотя ты прав. Сердце принцессы мягкое только в сказках, а мне уже пришлось побыть беспомощной пленницей в башне. Теперь пора стать драконом и самой дышать огнём.
Я вложила руку в его ладонь и переплетя наши пальцы, прижала к груди.
– Тогда зачем я здесь, Тес? Что же сейчас смогу дать дракону? Я не идиот, чтобы строить из себя не весь что.
Джей с презрением окинул себя взглядом, словно вспоминая, как отвратно пах все эти месяцы в бочках для рыбы или под корабельными шхонками в завалах нестиранного белья.
– Ты можешь не верить моим словам, милый, но благодаря тебе я нашла в себе жемчужину и поверила в крылья, впервые не убоявшись высоты. Думаешь, мне не под силу разглядеть это же в тебе?
Вечно гордый засранец, сейчас был таким покладистым, что по телу невольно растекалась будоражащая дрожь и блаженство, но в его глазах всё равно блестел огонь, который и был той самой драгоценной жемчужиной, переродившей бы мой янтарный ободок в настоящую корону.
– Всё, что ты заслуживаешь есть у Джона… чего же ты ещё хочешь от меня?
Поправив локоны, выбившиеся из укладки, я как можно милее улыбнулась и, встав на носочки, дотянулась до его уха.
– Всё остальное…
Гамбит орлицы и Льва…
На мгновение в застенках груди что-то тяжело ухнуло и затихло, ещё не осознав, насколько больно будет через пару секунд. Мучительно длинных, как бесконечная дробь меж единицей и нулём.
