Рудольф Баландин
Последний год Сталина
Послевоенное пробуждение антисоветских настроений в троцкистском или в буржуазном духе, а также национализма произвело тяжёлое впечатление на Сталина. Ведь он со времён Ленина считался крупнейшим специалистом по национальному вопросу.
Казалось, Отечественная война и Победа, восстановление страны должны были сплотить советское общество. Но чем обеспеченней становилась жизнь, тем больше возникало проблем. Сказывалась холодная война – пропаганда и агитация идейных врагов. Было и другое, более мощное влияние, которое, возможно, интуитивно чувствовал Сталин. Оно связано с общим направлением развития (и деградации) технической цивилизации. Это мы обсудим позже.
Итак, «дело врачей» возникло по объективной причине: неверном диагнозе, который дали А.А. Жданову, что могло вызвать его смерть. Скрывая этот диагноз, врачи подделывали документы. Следствию требовалось выяснить: это была небрежность, ошибка или…
Профессор Виноградов, признавая свою вину, утверждал, что в его действиях не было злого умысла. Подполковник Рюмин любыми средствами старался доказать, что был заговор против руководителей Советского государства. Делал он это по карьерным соображениям или по недомыслию (возможны сразу оба варианта), трудно сказать.
Абакумов в его выводах сомневался, но зачем-то приказал поместить Этингера в карцер. Смерть подследственного стала поводом для ареста Абакумова, который якобы избавился от опасного свидетеля. Нет документов, подтверждающих то, что Рюмин действовал по указанию Сталина. Когда большая группа известных советских евреев (включая И. Эренбурга) написала письмо с осуждением «врачей убийц» и призывом их сурово покарать, оно было в начале февраля 1953 года отправлено Сталиным в архив. По словам его дочери, он не верил в заговор врачей.
Сталин понимал, что за его спиной происходят события странные, связанные то ли с личными качествами работников МГБ, то ли с желанием его руководителя показать свою власть, то ли ещё по какой-то причине.
В декабре 1952 года ЦК дал директиву партийным организациям: «Считать важнейшей и неотложной задачей партии, руководящих партийных органов, партийных организаций осуществление контроля за работой Министерства госбезопасности. Необходимо решительно покончить с бесконтрольностью в деятельности органов госбезопасности и поставить их работу в центре и на местах под систематический и постоянный контроль партии, её руководящих партийных организаций».
О национализме в СССР
Многие авторы отмечают едва ли не главное направление политики Сталина в последний год – «дело врачей» и вообще антисемитскую кампанию.
Из Интернета: «Ещё в ноябре 1952 г. по инициативе Сталина прошёл процесс над рядом евреев – руководителей компартии Чехословакии. На этом процессе сионизм был провозглашён главной угрозой коммунистическому движению… Высказывания против “космополитов” в сочетании с массовым страхом перед “убийцами в белых халатах” вылились в бурную антисемитскую кампанию. Повсеместно начались аресты врачей-евреев. Еврейская интеллигенция выступала с покаянными осуждениями сионизма».
В действительности никакой бурной антисемитской кампании не было. Правительство беспокоили национальные проблемы иного рода. После Отечественной войны на территории СССР оставались националисты-террористы (Западная Украина, Литва). Они убивали советских военнослужащих и членов их семей, коммунистов, учителей – около 40 тысяч мирных жителей. Советская армия потеряла в этой внутренней войне 30 тысяч человек, националисты – 55 тысяч, а более 100 тысяч были осуждены (теперь их причисляют к невинным жертвам сталинских репрессий).
Большевик с троцкистским уклоном И.Л. Абрамович, разоблачая Сталина, писал: «Основная мысль, основной стержень всей ленинской национальной политики состоял в том, что нужно отличать национализм нации маленькой, угнетённой и национализм нации большой, угнетающей». «Если в 1923 году Сталин маскировался под интернационалиста, то начиная с 1936 года он распоясался, как великодержавный держиморда».
Последнее определение И.Л. Абрамович взял из статьи В.И. Ленина «К вопросу о национальностях или об “автономизации”», которую продиктовал в конце декабря 1922 года, не вполне здоровым физически и психически. Он оговорился: «Летом, когда этот вопрос возникал, я был болен, а затем, осенью, я возложил чрезмерные надежды на своё выздоровление…»
Началось с того, что грузинские националисты хотели выделить свою республику из Закавказской федерации (объединявшей Азербайджан, Армению и Грузию). Им противостояли сторонники Орджоникидзе. Когда один из националистов оскорбил последнего, тот ответил пощёчиной. Для расследования этого случая направили в Тифлис комиссию во главе с Дзержинским. Она не применила серьёзных санкций в отношении Орджоникидзе.
Ленин после беседы с Дзержинским, а затем Зиновьевым квалифицировал инцидент как проявление великодержавного шовинизма! Грузин ударил грузина, но Ильич обрушился на весь «российский аппарат», защищая национальные меньшинства:
«При таких условиях очень естественно, что “свобода выхода из союза”… окажется пустою бумажкой, неспособной защитить российских инородцев от нашествия того истинно русского человека, великоросса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника, каким является типичный русский бюрократ. Нет сомнения, что ничтожный процент советских и советизированных рабочих будет тонуть в этом море шовинистической великорусской швали, как муха в молоке».
Как может интернационалист демонстрировать свою русофобию, оставаясь во главе России?! Допустимо ли называть «истинно русского человека», пусть и бюрократа, «великороссом-шовинистом», да ещё «подлецом и насильником»?
Сталин принимал некоторые меры для того, чтобы затруднить (но не запретить) выход республики из СССР. Ленин не желал задумываться над этим вопросом. Он резко упрекнул Сталина за «административное увлечение», то есть за меры по укреплению единства СССР.
Досталось от Ленина и Феликсу Эдмундовичу: «Я боюсь также, что тов. Дзержинский… отличился тут тоже (как Сталин. – Р.Б.) своим истинно русским настроением (известно, что обрусевшие инородцы иногда пересаливают по части истинно русского настроения)… Я думаю, что никакой провокацией, никаким даже оскорблением нельзя оправдать этого русского рукоприкладства…»
Запамятовал Ильич, что на некоторые оскорбления отвечают пощёчиной не только русские. Его обобщение: «Поэтому интернационализм со стороны угнетающей или так называемой “великой” нации (хоть великой только своими насилиями, великой только так, как велик держиморда) должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически…»
В нормальном состоянии психики умный человек не должен позволять себе таких суждений. На каком основании русский народ назван угнетающей нацией? Разве он богател за счёт ограбления инородцев, как европейские колонизаторы (англичане, немцы, французы, испанцы и др.)? Нет! Русский народ никогда не имел никаких льгот и привилегий. Его эксплуатировали имущие власть наравне с другими народами, а то и сильней.
Образ Держиморды, между прочим, представлен в «Ревизоре» Гоголя вовсе не как типичный представитель великодержавного народа, ибо этот полицейский «для порядка» ставил фонари под глазами «и правому и виноватому», невзирая на национальную принадлежность.
Вывод Ленина: «Политически-ответственными за всю эту поистине великорусско-шовинистическую кампанию следует сделать, конечно, Сталина и Дзержинского».
Итак, И.Л. Абрамович (и не он один) обвинил Сталина в великорусском шовинизме. (Правда, Ленин называл его и «чудесным грузином»). Такие авторы подчёркивают: в последние годы Сталин стал явным антисемитом, что прежде скрывал. Как откровенничал Н.С. Хрущёв, обещавший построить коммунизм: «Крупным недостатком Сталина являлось неприязненное отношение к еврейской нации. Он как вождь и теоретик в своих трудах и выступлениях не давал даже намёка на это».
Выходит, у Сталина слово расходилось с делом? Он говорил о дружбе народов, об интернационализме, а сам при любом удобном случае притеснял и репрессировал евреев. Например…
Наиболее яркий пример – присуждение Сталинских премий, начиная с 1941 года. Вот тут-то «хозяин» премии мог в полной мере проявить великодержавный шовинизм и юдофобию. Рекордное число 7 Сталинских премий получил авиаконструктор С.В. Илюшин; 6 премий – тоже русский кинорежиссёр И.А. Пырьев. И столько же (6) – автор художественных и документальных фильмов еврей Ю.Я. Райзман. Среди награждённых Сталиным режиссёров почему-то много евреев: Ф.М. Эрмлер (4 премии), А.М. Роом (3), Р.Л. Кармен (3), Л.Д. Луков, Г.Л. Рошаль, А.Б. Столпер, А.М. Файнциммер.
В этом отношении деятели кино не исключение. 4 Сталинские премии получил поэт С.Я. Маршак. Как писал В.В. Кожинов: «В 1949–1952 годах – то есть вроде бы во время разгула “антисемитизма” – лауреатами Сталинской премии по литературе стали евреи А.Л. Барто, Б.Я. Брайнина, М.Д. Вольпин, Б.Л. Горбатов, Е.А. Долматовский, Э.Г. Казакевич, Л.А. Кассиль, С.И. Кирсанов (Корчик), П.Г. Маляревский, С.Я. Маршак, Л.В. Никулин, В.Н. Орлов (Шапиро), М.Л. Поляновский, А.Н. Рыбаков (Аронов), П.Л. Рыжей, Л.Д. Тубельский, И.А. Халифман, А.Б. Чаковский, Л.Р. Шейнин, А.П. Штейн, Я.Е. Эльсберг, – притом они составляли около трети общего числа удостоенных Сталинских премий в эти годы авторов, пишущих на русском языке. (Немало было евреев и среди лауреатов 1949–1952 годов, писавших на других языках СССР.)
Не слишком ли много высоко превознесённых литераторов-евреев для диктатора-”антисемита”?! Притом дело ведь шло отнюдь не о каких-либо действительно корифеев литературы, чьи творения, мол, просто неловко, неприлично было бы не увенчать званием лауреата. Напротив, ряд выдающихся писателей и поэтов, таких как Михаил Пришвин, Андрей Платонов, Николай Заболоцкий, Ярослав Смеляков, премий “не удостоились”…»
Из ненависти к евреям даже параноик (тем более – он!) не будет присуждать им так много престижных премий своего имени, оплаченных из гонораров, полученных за свои книги. Вадим Кожинов писал: «Сложилась прочная “традиция”, в соответствии с которой любые неприятности любого еврея – особенно если речь идёт о… конце 1948 – начале 1953-го объясняются “государственным антисемитизмом”. В своё время был популярен характерный анекдот:
– Что ты такой грустный, Абрам?
– П-п-поступал н-н-на работу, и н-н-не взяли к-к-как еврея.
– А куда ты поступал?
– Д-д-диктором н-н-на радио».
Кстати, наиболее знаменитым диктором был еврей Ю.Б. Левитан. Выбрал его Сталин.
Наиболее загадочной представляется судьба известного артиста и режиссера С.М. Михоэлса. Летом 1946 года он был удостоен Сталинской премии за спектакль «Фрейлехс» в Государственном еврейском театре (ГОСЕТ). А через полтора года он был убит в Минске при странных обстоятельствах. Есть подробная версия о тайной операции «устранения» Михоэлса по прямому указанию Сталина.
Если так, остаётся только удивляться полной несуразности этой операции. Зачем надо было убивать вдобавок и своего сотрудника? Проще всего – инсценировать нападение грабителей, забрав у жертв часы, деньги. Или использовать яд, что успешно делали НКВД и МГБ.
Есть предположение, что произошёл несчастный случай, а материалы о преднамеренном убийстве были сфальсифицированы по указанию Берии. Другой вариант: Михоэлса убили сионисты… Всё это не исключено, только вряд ли было так просто. Ведь был закрыт ГОСЕТ, а Михоэлса посмертно назвали в числе сионистов АЕК.
Есть сторонники весьма бредовой версии: мол, Михоэлс не только ратовал за Крымскую еврейскую республику, но и старался воздействовать на Сталина, используя мужа его дочери еврея Григория Морозова. И за это – тайное убийство? Тут остаётся только сослаться на психическое расстройство заказчика и чрезмерную глупость исполнителей.
Некоторый свет на тёмное дело Михоэлса проливает судьба артиста ГОСЕТ В.Л. Зускина. Он, как Михоэлс, получил в 1946 году Сталинскую премию, а в конце 1948 года был арестован как еврей-националист.
7 февраля 1953 года министр госбезопасности С.Д. Игнатьев доложил Г.М. Маленкову: «Следствием по делу арестованных бывших руководителей еврейского антифашистского комитета установлено, что во время своего пребывания в США Михоэлс и Фефер встречались с Вейцманом Х. и передали ему клеветническую информацию о положении евреев в СССР».
Не исключено, что эту информацию передал Ицик Фефер, а Михоэлса «устранили» сионисты как опасного свидетеля. Есть сведения, что он умер не сразу, а замёрз через два-три часа после того, как получил травмы. Если так, то вариант тайной операции КГБ отпадает, ибо профессиональные убийцы так не работают.
Чтобы выяснить все обстоятельства гибели Соломона Михоэлса требуется профессиональное независимое расследование. Увы, на это мало надежд. Трагедию Михоэлса и, ещё масштабнее, АЕК используют в политических целях со времён Берии, который хотел выставить себя спасителем советских евреев от сталинской тирании.
Нет оснований уличать Сталина в гонениях на евреев как представителей определённой нации. Об этом свидетельствуют лауреаты Сталинских премий. Среди них непропорционально много евреев, они поистине выделены из всех других народов Союза, включая русский. Великодержавный шовинист и антисемит так может поступить только в полном безумии, когда ненависть переходит в любовь.
Но почему же Сталин так избыточно щедро (несколько премий!) одаривал евреев? По-видимому, он старался делать так, чтобы авторитетные еврейские деятели были прежде всего советскими людьми, а уже затем – евреями. Чтобы для них родиной был Советский Союз, а не США или Израиль, их «филиал» на Ближнем Востоке. В период обострения конфронтации СССР и США это было особенно важно.
В некоторых случаях Сталин проявлял нечто подобное великодержавному патриотизму. Английская газета «Обсервер» писала 21 декабря 1949 года: «70-летие Сталина отмечается в зените величия Советского Союза, распространившего своё влияние на многие страны Европы и Азии… Многие обозреватели сходятся во мнении, что Сталин с конца 1930-х проводит великодержавную, а не большевистскую политику, что он отказался от идеологии мировой революции и пытается совершить то, чего не могла или не успела сделать династия Романовых».
…Некоторые советские историки изображали царскую Россию в мрачных красках. Требовалось оправдать свержение царизма и укреплять доверие к советской власти. Во второй половине 1930-х годов, когда Сталин стал диктатором, положение изменилось: он понимал, что патриотизм предполагает любовь к Отечеству, а не только к данному государственному устройству.
По его настоянию была запрещена (тоталитарный режим!) пьеса «Богатыри» Демьяна Бедного (бедный Демьян!) в поставке театра А.Я. Таирова (Корнблита). 14 ноября 1936 года вышло постановление Комитета по делам искусств о снятии пьесы, в частности, «за глумление над крещением Руси».
Раньше в ответ на жалобу того же Демьяна на то, что его критиковали в ЦК ВКП(б), Сталин напомнил ему: «Вы… стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения, что… “лень” и стремление “сидеть на печке” является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и – русских рабочих, которые, не перестали быть русскими».
…Не по внушению извне русский народ восславил Сталина как своего государственного и духовного лидера. Он был русским патриотом. (Из тех, кто после него руководил нашей страной, не было никого, кто был бы в этом похож на него.)
Проникновенно сказано русским философом, вынужденным эмигрантом С.Н. Булгаковым: «Родина есть священная тайна каждого человека, так же как и его рождение. Такими же таинственными и неисследованными связями, которыми соединяется она через лоно матери со своими предками и прикрепляется ко всему человеческому древу, он связан через родину и с матерью-землей, и со всем Божьим творением. Человек существует в человечестве и природе… Нужно особое проникновение, и, может быть, наиболее трудное и глубокое, чтобы познать самого себя в своей природной индивидуальности, уметь полюбить своё, род и родину, постигнуть в ней самого себя, узнать в ней свой образ Божий».
Не следует упрощать смысл последней фразы: мол, атеистическая власть боролась с религией, не позволяя человеку узнавать в себе образ Божий. Суть в том, как человек живёт, как относится к ближним и дальним, к Родине. Не в отмаливании грехов своих, не в стоянии со свечкой, не в поклонении иконам, не в исполнении обрядов твердыня веры. Она – в душе человека и его поступках.
Как учил Иисус Христос: «По делам их узнаете их».
Так бывало…
На вопрос «был ли национализм и антисемитизм» в СССР, можно ответить вопросом: а где этого не было? Проявления на бытовом уровне – одно, как государственная политика – другое.
Меня возмущает цинизм тех евреев, которые ставят знак равенства между нацизмом Гитлера и национальной политикой Сталина. Первый старался искоренить их нацию (хотя некоторых из них использовал даже в вермахте). Второй – спас более миллиона евреев от уничтожения.
Бытовой национализм и антисемитизм в СССР был, хотя для русских он не характерен. Соответствующей статистики нет; сошлюсь на свой опыт. Как геолог я с 1954 года четверть века работал во многих регионах страны вместе с представителями разных народов. Забайкалье, Узбекистан, Чукотка, Казахстан, Северный Кавказ, Сванетия, Белоруссия, Украина… Позже побывал с лекциями и как журналист в Прибалтийских республиках. Нигде не чувствовал себя чужаком или оккупантом; с людьми разных национальности ладил и в труде, и на отдыхе. Тогда у нас была одна на всех единая и могучая держава.
Представьте себе, кто такие в наше время, скажем, эстонцы, литовцы или латыши? Малые народности, живущие на крохотном пространстве при заднем дворе Западной Европы. Им определена роль лилипутов среди таких великанов, как Германия, Франция, Великобритания… А в Советском Союзе им принадлежала вся страна, раскинувшаяся от Балтики до Чёрного моря и Тихого океана. Они были полноправными гражданами этой державы, а вовсе не какими-то угнетёнными инородцами.
В сталинское время разжигание межнациональной розни каралось как политическое преступление (8 лет лагерей). Когда я мальчишкой побывал в Карабахе, вражды между армянами и азербайджанцами не замечал. Полагаю, в скрытых формах она существовала, но внешне не проявлялась, ибо это не было в интересах ни тех ни других.
В «перестроечной» Эстонии (там я прочёл в местной академии наук лекцию о В.И. Вернадском) один из наиболее крупных учёных республики астрофизик академик Густав Иоганнович Наан, как мне довелось убедиться, подвергался нападкам националистов за то, что выступал против разрыва отношений с Россией и выхода из СССР. Ему за это поджигали входную дверь, а при мне в троллейбусе какая-то тётка без причин злобно обругала его (на эстонском языке).
Тут-то и вспомнишь о том, как яростно клеймил Ленин великорусский шовинизм, плохо оценивая опасность местечкового национализма, распространённого у малых народов отчасти из инстинкта самосохранения. Его нетрудно превратить в орудие межнациональной вражды, когда в этом заинтересованы богатые державы и местные деятели.
В СССР малые народы имели некоторые привилегии. Это позволило им выжить, сохранив национальную культуру. Ничего подобного не произошло, скажем, в Западной Европе, где «имперские» народы порабощали и уничтожали более слабых.
Можно возразить: а как же расценивать всеобщее распространение русского языка и русской культуры? Разве это не экспансия со стороны имперского народа?
Да, можно это называть экспансией. Однако она объективна и естественна для единого государства. Должен быть язык межнационального общения, объединяющий всех. Русская культура имеет мировое значение, и приобщение к ней лишь поднимает выше уровень духовного развития других народов. В СССР никто не мешал украинцам или грузинам говорить и писать на родных языках, развивать свою национальную культуру. Русские люди имели возможность приобщаться к культурам братских народов.
Например, по всесоюзному радио передавали не только русские песни и произведения русских писателей, поэтов, драматургов… У меня сохранились десятки программ радиопередач того времени, которые бесспорно свидетельствуют об этом. Кто честен и жил в те времена, тому это хорошо известно. А подлецов и глупцов никакими доводами не убедишь.
Чего мне не довелось наблюдать, работая в разных регионах СССР, так это русского великодержавного шовинизма. Нигде и ни в каком виде его не было. Зато он возник и порой появляется в криминальных формах в нынешней «демократической» РФ. Странно? Нет, закономерно. Ведь страна теперь антисоветская и антисталинская!
Конечно, в бытовом плане всякое бывало.
Когда мне было лет 9–10, меня остановил на улице подвыпивший мужчина и удивил просьбой: «Мальчик, скажи “рыба”». Я сказал. «Скажи “курица”». Я сказал. «Скажи “кукуруза”». Я сказал. Он погладил меня по голове и сделал вывод: «Хороший мальчик».
Несколько лет я с недоумением вспоминал этот случай. Только потом понял: это была проверка на картавость. Если бы я её не прошёл, вряд ли этот мужчина назвал меня хорошим мальчиком.
Иной случай был примерно в 1952 году. В поселке Монино зимой у своего подъезда я надевал лыжи. На мне был чёрный китель; на погонах блестел бронзовый вензель «МГРИ» (Московский геологоразведочный институт). Рядом со мной стоял мальчик лет десяти с ясно выраженными еврейскими чертами. Он жил в соседнем подъезде.
Когда я собирался отправиться на прогулку, он спросил, картавя:
– Дяденька, ты моряк?
– Нет, мальчик, не моряк.
– Значит, еврей.
Видно, он особо выделял из всех прочих – моряков и евреев. Моряки ему нравились сами по себе, а евреи – благодаря воспитанию.
Ранней весной 1955 года я сопровождал груз отряда по зимнику на север от Читы. На одной из ночёвок рано утром, пока шофёр разогревал нашу машину, невдалеке один мужик стал монтировкой бить другого, разбив ему голову в кровь. Я ухватил бьющего сзади, избитого отвели в дом.
Не успокаиваясь, он стал угрожать мне: «Я тебя, жидовская морда… Сидел из-за такого…» и т. д. Пытался меня ударить толстой корягой. Пришлось взять в руки монтировку. Он отступил. Как говорится, я не посрамил честь еврейской нации, к которой не принадлежал.
На военных сборах ранней осенью наша группа ехала в крытом кузове автомашины. Шёл дождь. Машина буксовала на просёлочной дороге. Мы спрыгнули в грязь и стали толкать машину. Мне показалось, что нас маловато. Заглянул в кузов: там сидели, беседуя, три наших студента еврейской национальности. Я наорал на них: мол, позорите свою нацию! Они даже вроде бы не смутились: «И без нас обойтись можно». Но, конечно, пришлось им покинуть тёпленькое местечко.
Нашей Солигорской экспедиции потребовалась дополнительная буровая установка. Я обратился к соответствующему специалисту, моему однокурснику по институту. Он сказал, что должен передать её в другую экспедицию. Я стал доказывать, что нам она нужней. Он смутился и тихо сказал: «Прости, еврейская солидарность». Он, начальник нашего отдела, и начальник той экспедиции были евреями.
Это признание меня не удивило и не возмутило. У каждого народа есть те, кому выгоден национализм. Есть и те, кому от этого только хуже. Они верят, что страдают во имя своего рода-племени, и винят в этом не тех, кто от этого выгадывает, а кого-нибудь извне.
Во время преддипломной практики я два месяца работал грузчиком на Казанском товарном вокзале. Товарищи по работе были старше меня, с неполным средним образованием, пьющие и курящие, некоторые, по-видимому, побывавшие в тюрьме. Говорили на специфическом жаргоне, не балуя разнообразием печатных слов.
По виду меня можно было принять за еврея (никто национальность не спрашивал). Я не пил с ними и не курил. Говорил, как привык, без мата. Старался работать не хуже других, хотя поначалу с непривычки было трудновато (да ещё в три смены). Они звали меня «студент».
Иногда, когда товарняка не было, я садился играть с ними в домино. Тут мне приходилось туго: они быстро соображали, а я порой ходил невпопад. Думаю, они заметили, что я играю хуже их, но виду не подавали. Никаких конфликтов между нами не было. Подлинная солидарность трудящихся.
Мой институтский товарищ Анатолий Гелескул, превосходный переводчик с испанского, польского, французского, как-то привёз в Москву из Гори бочоночек белого вина и предложил мне разливать его в бутылки. Вино было хорошее, и до бутылок дело как-то не доходило. К Толе пришёл наш общий знакомый, работавший помощником кинорежиссёра, еврей Х. Вдруг нагрянул ещё один, уже подвыпивший начинающий поэт. Он встал перед сидящим Х., наклонился к нему и начал назидательно декламировать:
Евреи хлеба не сеют,
Евреи в лавках торгуют,
Евреи раньше лысеют,
Евреи больше воруют.
Евреи – люди лихие,
Они солдаты плохие:
Иван воюет в окопе,
Абрам торгует в рабкопе.
Я всё это слышал с детства,
Скоро совсем постарею,
Но всё никуда не деться
От крика: «Евреи, евреи!»
Я впервые слышал это стихотворение, не знал ни автора, ни продолжения. Но было противно слушать. Правда, Х. никак не реагировал. Мы с Анатолием постарались ненавязчиво выпроводить незваного поэта.
Позже я прочёл окончание этого стихотворения фронтовика Бориса Слуцкого:
Не торговавши ни разу,
Не воровавши ни разу,
Ношу в себе, как заразу,
Проклятую эту расу.
Пуля меня миновала,
Чтоб говорили нелживо:
«Евреев не убивало!
Все воротились живы!»
Вряд ли на войне Борису Слуцкому приходилось сталкиваться с бытовым антисемитизмом. Но позже, в особенности среди так называемой творческой интеллигенции, это явление было, пожалуй, распространено.
Могла сказаться сталинская национальная политика, его стремление поощрять советских евреев (некоторые из которых, как позже оказалось, были двурушниками, лицемерами, иудушками). Это вызывало у кого-то из русских зависть, у кого-то – обиду за то, что его недооценили.
По-моему, в русском народе национализм проявляется реже и слабей, чем у других, в частности, у евреев. В этом я убеждался много раз. Со времён «перестройки» ситуация стала меняться. Появились оголтелые русские националисты, отчасти как протест против господства евреев. Можно вспомнить: Березовский, Абрамович, Гусинский, Ходорковский, Смоленский, Фридман, Чубайс, Немцов, Гайдар…
Во время Октябрьской социалистической революции (1917–1937) в руководстве страны непропорционально много было евреев по вполне понятной причине: они активно участвовали в разрушении царской империи, создании новой общественной системы.
Представители той же нации вышли на первый план во время буржуазной антисоветской «перестройки» 1986–1991 годов и далее (она продолжается – как стремление искоренить идеологию социализма и коммунизма). Это не значит, будто все советские евреи разом переродились и предали дело своих отцов и дедов. Это значит, что евреи, как представители любых народов, – разные. Они, как русские и другие, со временем умственно и нравственно перерождаются под влиянием среды, в частности, от действия средств массовой рекламы, агитации, пропаганды (СМРАП).
Не исключено, что русский национализм нового времени отчасти организован «сверху», в процессе борьбы за власть и капиталы. Не менее очевидно усиление национализма еврейского, украинского, грузинского, казахского и прочих. Мне встречались и белорусские националисты из среды интеллектуалов, хотя этому народу национализм чужд.
Национальный эгоизм (национализм) глубоко укоренён в сознании людей со времён первобытных племён. В цивилизованном обществе он наиболее выгоден для криминальных группировок. Учение Маркса выдвинуло на первый план социальную принадлежность, солидарность трудящихся. Есть и буржуазная солидарность. В борьбе за власть и капиталы она сплачивает кланы, в том числе и на национальной основе. С увеличением количества служащих и улучшением быта, буржуазное (мещанское, как говорили в России) мировоззрение становится преобладающим.
Сталин с переменным успехом старался противодействовать этому объективному процессу. В частности, поощрял евреев, проводивших на словах и в делах советскую идеологию.
Надо учитывать особое положение евреев при капитализме. Они в значительной мере контролируют финансовые потоки, а также (отчасти в связи с этим) и СМРАП. Таким привилегированным кланам выгодно насаждать еврейский национализм. Мол, неважно, мы богатые или бедные, честные или подлые, главное – мы единый богоизбранный народ, как гласят Тора и Ветхий Завет. В ответ обостряется национализм у народов, представляющих большинство населения той или иной страны.
Лион Фейхтвангер, посетивший СССР в 1937 году, писал: «Мне нравится наивное патриотическое тщеславие советских людей». Он же отметил: «У более высоко оплачиваемых рабочих, крестьян и служащих развивается известное мелкобуржуазное мышление, весьма отличное от пролетарского героизма».
Национализм – удобное прибежище для негодяя. Он может преисполняться гордостью только потому, что принадлежит к славному роду, хотя сам, быть может, нравственный урод. Ум, совесть, честь, благородство не передаются по наследству.
О человеке надо судить по личным качествам и поступкам, а не по его предкам или национальности.
Итак, нет никаких веских оснований считать, что в последние годы Сталин превратился в антисемита. Он пытался проводить свою проверенную временем и войной национальную политику, но она стала давать сбои.
