Роман Заин
Следующий день
Ночь встретила девушку прохладным дыханием, заставив съежится от холода. Вокруг стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь неугомонными сверчками, трещащими по кустам. В свете луны, полно и кругло зависшей над землей, виделось так же хорошо, как и днем. Однако, в отличие от солнца, согревающего своими лучами и тем самым оживляя всё вокруг, луна отливала мертвым светом. В ее бледных красках, окружающее, приобретало какой-то мистический оттенок, и немножечко пугало, своею серебристой белизной. Окончательно собравшись с мыслями, Авелия решила выбираться из засады. Первым делом она положила для себя, объясниться с матерью, так беспечно оставленной один на один с хозяином. А ведь бог знает, что там с ней могло произойти. Это открытие очень испугало девушку. Сейчас она в полной мере осознала, что было сделано и как, за такое проявление глупости, могут наказать. Совесть, в мгновение ока, заточило сердце в тиски и сдавило так сильно, что слезы брызнули из глаз. Она побежала на поиски матери. В этаком испуганном состоянии, пробегая мимо бассейна, девушка бросила в него неосторожный взгляд. Отражение ее поразило. От Авелии прошлой, не осталось и следа. Из глубины вод, в блеске луны, на нее смотрел совершенно другой человек. Ноги сами собой остановились. Она подошла ближе, стала на колени над водой, что б поточнее разглядеть себя. Изменения, произошедшие в ней, изумили Авелию. Нет, она не стала страшной или некрасивой. Напротив, ее детские черты лица окончательно преобразились, явив на свет прекрасную девушку, с очень милым лицом, красиво закругленными плечами и длинными, шелковистыми волосами, как бы обрамляющими ее. Непонятная теплота разлилась по телу и укутала, словно одеялом. От увиденного, ей стало так хорошо, что захотелось кричать в голос, и радоваться за себя. Не в силах сдерживать этот порыв, она решила поделиться им с матерью, и вспомнив про нее, заново остолбенела. Да что же это со мной??!!! Как я могла забыть?? Ведь её могли наказать?! И даже непременно наказали за поведение дочери, а я тут собой любуюсь. Испугавшись, ноги сами понесли ее на поиски, которые, впрочем, быстро увенчались успехом. Ревекка оказалась ровно там же, где и оставила ее дочь. Она сидела под лестницей ведущей на кухню, прислонившись головой к стене, и смотревшая, куда-то вперед. Мать была задумчива и столь поглощена раздумьями, что даже не сразу заметила дочь, бросившуюся к ней на шею. Ревекка встрепенулась лишь тогда, когда горячее дыхание Авелии, уткнувшейся в неё, пробудило сознание. Мама почувствовала, как влажные губы дитя целовали ее, как теплые слезы, большими каплями, одна за другой, разбивались о её загоревшую кожу. Дочь, обвив тонкими, длинными руками мать, шептала ей про новый взгляд на жизнь, извинялась, рассказывала про воздушные замки, которые успела выдумать, и много-много всего остального. Ревекка, не особенно разбирала, что там щебечет ее дочка. Глядя на неё она просто радовалась, что её чадо улыбается, что хочет жить и главное, обещает жить. Ведь будучи человеком, глубоко верующим, мать переживала за глупость, которую может сотворить Авелия. Сейчас эти мысли улетали прочь из ее головы. Она сидела тихонько и смиренно радуясь. В этот момент, ей казалось, что она счастлива так сильно, как не была никогда до этого. Дочка сидела рядом с ней, здоровая, красивая, пышущая будущими надеждами. Это, наверное, и есть настоящее счастье, а все остальное суета. Поймав себя на этой мысли, Ревекка почувствовала удовлетворение жизнью, ведь вера, подкрепленная личным примером и опытом, становится намного крепче и легче.
Ночь шла своим чередом. Тишина, нарушаемая разве что трескотней насекомых, безраздельно властвовала в эту пору. Мир вокруг остановился и замер, в ожидании нового дня, полного надежд и какого-то будущего счастья. Луций, долго ворочавшийся в кровати, проснулся окончательно, и уставившись глазами в потолок, пытался там что-нибудь разглядеть. Однако выполнить эту затею не представлялось возможности. В кубикулуме, как и положено ночному времени суток, ничего не было видно. Струйка света, нарисованная месяцем, выползала из-под двери, давая хоть какое-то освещение. Рядом, где-то внизу, мерно посапывал Аким, подложивший скамеечку для одевания обуви, под голову. Ночь, хоть и принесла прохладу после знойного дня, но все же оставалась теплой. Об этом Луций догадался, достав ногу из-под одеяла, и при этом ни капельки не замерзнув. Он несколько раз зевнул. Сон его покинул окончательно, да и сколько можно валяться в кровати?? Не придумав ничего интереснее, юноша решил выйти наружу и пройтись. Общество Акима ему не хотелось, поэтому он не стал будить раба, а перешагнув того, взял сандалии и тихо, почти крадучись, вышел из комнаты вон. Очутившись снаружи, Луций несколько раз вдохнул полной грудью. Как прекрасен и чист ночной воздух. Легкие, залеженные за несколько дней в кровати, с радостью раскрылись, впуская в себя струи прохладного и свежего кислорода. Хорошо!! Ему стало весело на душе. Подняв глаза вверх, через отверстие в потолке проделанное над имплювием, он увидел небо так густо усеянное звездами, что казалось, если захочется добавить туда еще одну, ее просто не куда будет повесить. Юноше захотелось выйти за ворота, чтобы не какой потолок не отделял его от ночи, чтобы слиться с ней во что-то единое, и стать с нею одним целым. Всё в нем пело и радовалось жизни. Слабость, мучавшая его во время болезни, исчезла, не оставив и следа. В два прыжка юноша оказался на улице. Зевс Всемогущий, как хорошо-то!! Глаза устремились высоко в небо радуясь его бесконечности. Теперь стало понятно, почему так хотелось выйти. Темно- синее покрывало, необъятной величины, мерцало и искрилось миллионами звезд. Некоторые горели так ярко, что казалось, смогли бы при желании заменить солнце. Остальные напротив, мерцали тусклыми огоньками, а между ними, между тусклыми и яркими ночными светилами, небо было вымазано звездной пылью, уносившейся куда-то далеко вдаль. Луций уже приготовился бежать, куда-то вперед, как невольно почувствовал, что за ним наблюдают. Покрутив головой по сторонам, он заметил Авелию, стоявшую в дверном проеме, и с интересом наблюдающую за ним. Однако, Луция это ни капли не смутило. Наоборот, ему думалось, что в такой миг у всех, непременно у всех, желание жить должно бить через край. Ведь не может же один человек чувствовать эту ночь так ярко, а другой не замечать вовсе. Поэтому, подбежав к девушке он схватил ее за руку, и подняв глаза к небу, спросил:
– Хорошо???
Авелия внимательно уставилась на него. Нет!! Она не считала, что Луций сошел с ума. Напротив!!! В его голосе она слышала то неподдельное счастье, ту радость жизни, то настроение, что успела потерять, но в данный момент не жалеющая об этом. Сладкая нега, теплыми волнами побежала по женскому телу. Силы, невесть откуда, прильнули в молодое гибкое тело. Девушке захотелось побежать куда-нибудь вместе с ним, сломя голову, так чтобы вечерним ветром обдало ее естество. Скованность от неподвижности, от этого глупого разговора, начала терзать юную деву. Иудейка снова перевела взор на него. Она смотрела своими огромными глазами, ставшими еще более черными в свете ночи, и отвечала машинально, не задумываясь, выпустив ответ из самых недр своей души:
– Да, хорошо, – и непонятно от чего, но ей стало действительно хорошо и так же весело.
– Я пойду проведать Лоста, а ты составишь мне компанию! – и не дожидаясь ответа, предварительно взяв ее за руку, Луций пошел к зверинцу.
Авелия внутренне согласилось с предложением, и зашагала рядом. Ночь дышала чем-то романтичным и игривым. Сейчас она пошла бы за ним куда угодно. Да, хоть к черту на рога!!! По пути, в голове промелькнула мысль, что не согласиться на прогулку она и не могла, положение нынче к этому не располагает. Но открытость, неподдельная искренность Луция, в этой внезапно нагрянувшей радости, придавали ей сил и хорошего настроения. Сейчас, рядом с ним, она снова как будто бы ожила в старом времени. Авелия чувствовала себя именно девушкой, а не рабой. Она именно гуляла с ним, а не тащилась по указке хозяина. Эту мысль и этот миг ей хотелось продолжать как можно дольше. Девушка шла от него по правую руку, разглядывая попеременно то небо, то дорогу, а то, краешком глаза и Луция, который этого не замечал, и казалось думал, о чем-то другом. Глядя на него она думала, что юноша вылеплен из пружинистого счастья, которое должно вот-вот разорвать его, и с бешеной скоростью, вырваться наружу. Авелии хотелось поговорить с ним, но она не знала с чего начать разговор. Вдруг она выберет тему, которая ему не понравится, и тогда он больше не захочет беседовать с ней. Или наоборот, выберет ту, которую, в дальнейшем не сможет поддержать, и тогда будет казаться, вовсе набитой дурой. Эти мысли поначалу не давали покоя, а потом, будто по мановению волшебной палочки, пропали. Наверное, виной тому был Луций, улыбающийся ночи так искренне, что тишину в которой они тихо брели, стало жалко будоражить разговорами. Теплый ветер легонько шевелил листву на деревьях, заставляя ее подпевать, своему тихому посвисту. Звездное небо, возглавляемое полукруглым месяцем, освещало вокруг себя причудливым сказочным светом. Вокруг чувствовалась безмятежность во всем: в тишине, в их дремлющей походке, в ясности теплого воздуха, думалось, что весь мир сейчас принадлежал только им одним. Так, в баюкающем молчании, они подошли к воротам зверинца. Эти ворота нарушали изящество ночи, своей неправильной громоздкостью и совершенно не вписывающимся в общую картину красоты, видом. Простояв пред ними с минуту и убедившись, что их никто не видит, и соответственно никто не откроет, Луций громко постучал в створ. За забором послышались шаги, и огонек, отбрасывающий тень из-под ворот, начал приближаться. Идущий двигался медленно и вальяжно, не довольно кряхтя и чего-то бормоча при этом. Лязгнул засов у ворот. Навстречу молодым людям, высунулась крупная голова, протягивающая вперед себя факел, дабы рассмотреть незваных гостей. Луций, быстрым движением, попытался выбить факел из рук светившего, но попытка оказалась неудачной. Охранник ловко увернулся, вернув факел в прежнее положение, и лишь внимательно рассмотрев гостей, убрал огонь от их лиц.
– Молодой господин?! – сдерживая зевоту, и подавляя некоторое удивление, проговорил охранник. – Чем могу служить? – уже более угодливо проговорил он.
– Открой ворота, и проводи нас к Лосту, – шипящим голосом проговорил Луций. Его сильно задело подобное отношение к себе. Юношу взбесило, что он не попал по руке с факелом, и то, что ему в лицо светили, как какому-то бездомному. От жизнерадостности, присущей ему всего минуту назад, не осталось и следа. Он втянул голову в плечи и сдерживая себя, чтобы не накинуться на охранника прямо сейчас, молча пошел за ним. Авелия, находившаяся рядом, заметила эти изменения в настроении спутника. Рука, за которую Луций держал ее, оказалась так сильно сжатой, что иудейка невольно взвизгнула. Более того, кисть задетого юноши, вибрировала от нервной тряски и эмоционального напряжения.
Дорога до клетки Лоста не заняла много времени. Испорченное настроение напугало Авелию, поэтому путь до льва они шли в молчании. Впереди, с факелом, освещая путь, шагал охранник. Чуть поодаль Луций, фактически тащивший за собой Авелию, быстро семенившую за ним. Дойдя, наконец-таки, до ограды со львом, Лост сбил текущее напряжение, сильно удивив пришедших к нему гостей. Вопреки своей лености и надменности, зверь поднялся и пошел к ним навстречу. Данное одолжение делалось впервые!!! Причем не только пришедшим гостям, а вообще впервые!! Ко льву приходило много посетителей: врачи, чтобы справиться о здоровье; зеваки, дабы поглазеть; уборщики клетки. Никого, ровным счетом никого, лев вниманием не баловал, лежа на траве, лишь изредка поглядывая из-под желтых век, на окружающих. Но в этот раз, стоило Луцию подойти к ограде, хищник поднялся ему навстречу, и пройдя почти всю клетку от противоположного угла, сел на задние лапы против юноши, став того рассматривать, повертывая головой то влево, то вправо. Юноша замер, вперев ответный взгляд прямо во льва. Это смотрение протекало не быстро. Оба с интересом, будто видя друг друга первый раз в жизни, переглядывались. Что царило в голове животного непонятно, а вот молодой юноша, польщенный этаким вниманием, с интересом ждал развития событий. Лев никуда не торопился. Он сидел на месте и крутил крупной головой из стороны в сторону, не сводя с юноши, своих больших мутно-желтых глаз. Разные мысли, в это время, крутились в голове Луция. Особняком же стояла одна, которая, по его мнению, являлась логичной и вполне себе правильной. Да и нравилась она ему больше остальных. Луцию казалось, что Лост, таким образом, выражает благодарность за извлечение косточки. И теперь, когда мысль сформировалась, ему хотелось проверить свою догадку. Но как?? Снова зайти в клетку и посмотреть, что будет??? Нет!! На это больше не хватало духу. Признаться, юноша до сих пор не понимал, как до этого решился на подобный поступок. Теперь глядя на царя зверей, видя его перед собой во всей красе, никакого глупого желания войти в клетку, почему-то не приходило. С каким-то наваждением и восхищением смотрел он на хищника сейчас. Прямо напротив, не более чем в полуметр от него, сидел его кумир и самый главный страх, одновременно. Огромный, невозмутимый, мускулистый, украшенный боевыми шрамами и вечною славой, лев по имени Лост. Хотя невозмутимый, можно, наверное, и убрать, потому что лев искренне интересовался своим визави. Не отрывая взгляда, он следил за Луцием, за каждым его движением, за каждым его вдохом. Но следил не как обычно взглядом охотника, а наблюдал как-то по-другому. В его, обычно стеклянных мутно-желтых глазах, не прорисовывалась смерть или желание растерзать соперника, так же не читалось там и безразличия, которого во льве было еще больше, чем желания убивать. Да что там говорить!!! Про то, что царь зверей имеет в арсенале, что-то кроме этих двух чувств, стало известно только сегодня. Так как же описать взгляд хищника?? На самом деле очень просто. Лост смотрел на Луция как на львенка. Вроде и интересно, а вроде и не очень. Однако, в любом случае, интерес присутствовал и самое главное, был беззлобным. Но если Лост разглядывал Луция с каким-то спокойствием, то юноша с точностью до наоборот. Он сгорал от нетерпения и желания утвердится в своей дружеской гипотезе. Правда страх, бегущий по жилам при мысли о возращении в клетку, всякий раз трезвил его, заставляя придумывать что-то другое. Больше того, уже в данный момент Луций твердо решил, что собственной персоной он точно не будет рисковать, для доказательств своей правоты. Неожиданно, словно вспышка молнии на черном цвете небосклона, в память вернулась обида нанесенная охранником, светящим факелом ему прямо в лицо. Кровь заново вскипела, окрасив молодое лицо в бледный багрянец. Губы сжались в узкую полоску, глаза заискрились неутолимым чувством мести и справедливости.
– Лост выглядит выздоровевшим, и как мне кажется готовым к играм, – практически цедил слова юноша, сквозь стиснутые зубы.
– И мне так кажется, – радостно ответил охранник, – после того как он задрал Митраса, лев чувствует себя хорошо, и кушает с аппетитом.
– Вот и отлично! –приглушающимся ядовитым голосом проговорил Луций. – А теперь иди к нему в клетку, и так же, как и несколько минут назад, помаши зажженным факелом перед его мордой, как перед моим лицом. Посмотрим, как он отреагирует – окончание он уже говорил твердо, отчетливо чеканя каждое слово.
Охранник, закопченный от работы под солнцем, начал бледнеть так сильно, что его белизна стала заметна в ночи. Глаза замигали как у только что разбуженной совы, при этом взгляд не был сфокусирован на чем-то одном. Он будто бы искал помощи вокруг, но не мог ее найти. Рот, как у рыбы, выброшенной на сушу, жадно ловил воздух. Подобного итога прогулки он никак не ожидал.
– Но господин??!! – жалобно пролепетал он. Охранник начал опускаться на колени, то ли от слабости, то ли для того чтобы Луций над ним сжалился.
– Господин, – продолжал он тихо шептать еле-еле слышным голосом, ибо губы охранника стали огромными, а язык за ними приобрел неподъемный вес. И тут никакого преувеличения. Ужас, который вселял Лост в людей, был непомерно велик. Горло охранника пересохло. Половина слов, которые он пытался сказать, так и не поднятые воздухом из легких, проваливались обратно, будто бы в бездонный колодец.
– Господин, пожалейте меня, – хныкал этот огромный человек, как маленький ребенок. – У меня есть маленький сын, и хозяин разрешает мне заниматься его воспитанием. Есть женщина, с которой мне можно жить. Прошу вас господин, сжальтесь надо мной. Не лишайте их. Вокруг каждый замечает мой труд, а новый господин, ваш отец, даже хвалил меня несколько раз …
– Если ты сейчас же не отправишься в клетку, то завтра твое место в ней, займет сын. Его ведь никто пока не хвалил, – жестко перебил охранника Луций, с некоторым ехидством.
Голос юноши из просто едкого, переходил на нервический полукрик. Жила на его шее вздулась, как после бега, дыхание становилось тяжелым и быстрым. Глаза горели так не истово ярко, что от одного только взгляда кровь в жилах охранника забурлила. Он смотрел снизу, с колен, вверх на разъяренного мальчика, обладающего сейчас столь безграничной властью, и действительно не знал, что ему предпринять. Если промедлить, то завтра его место займет сын, в этом сомнений быть не может. Если пойти сейчас, это верная гибель, ибо от Лоста ни один человек живым не возвращался. Что же делать? Жажда жить не разрешала вот так взять и согласиться. Голова кружилась, дыхание в груди сперло от жалости к себе и к своей семье. Режущее чувство несправедливости клокотало внутри. Что же делать, ведь я хочу жить!! – эта мысль отстукивала в висках охранника.
– Ты, вижу, собрался завтра вместе с сыном навестить Лоста? Я тебе это устрою, – грубо процедил Луций, взбешенный неповиновением раба. Он уже собрался уходить, когда пронзительный возглас раба, и руки, цепляющиеся за сандалии, остановили его.
– Хозяин, не губите дитё!!! – при этом охранник возвел длани к нему и к небу одновременно.
Луций молча смотрел на него, ничего не отвечая. Он ждал. Тем временем охранник поднялся, бросил еще один взгляд, полный надежд на мальчишку, и увидев в ответ лишь стужу, обреченно, качающейся походкой, поплелся к воротам, ведущим в клетку. Он шел медленно, изо всех сил пытаясь продлить этим секунды своей жизни. Пальцы машинально цеплялись за каждый прут клетки, как будто бы он шел не сам, а его тащили на казнь. Слезы, хотя он был человеком крепким, потекли тоненькими, еле заметными струйками. Луций молча смотрел, как выполняется его распоряжение. Однако, уже сейчас юноша не получал утешения от справедливой кары. Или получал?? В нём, как в коктейльном бокале, смешивались сразу несколько чувств. С одной стороны, он негодовал от оскорбления, нанесенного ему этим дерзким рабом. С другой, ему попросту стало жалко бедолагу. И это другое, с каждым шагом приговоренного, росло в душе юноши. Глядя на него, он знал уже наверняка, что не получит удовлетворения от увиденного, однако, теперь это являлось необходимостью. Ведь нельзя казнить и миловать в туже секунду. Если сказал, надо выполнять. В противном случае рабы никогда не смогут видеть в нем твёрдого хозяина. Мягкость, проявленная сейчас, в дальнейшем сослужит печальную службу. И все-таки, может быть, не заслуживает бедолага подобного?? Картина будущей расправы вызывала в нем отвращение. Однако, не один Луций питал подобные чувства. Авелия, признаться, вообще не сразу сообразила, что происходит. То есть она видела, что охранник оскорбил молодого господина, видела, что того это задело. Но чтобы развязка могла оказаться настолько жёсткой!! Нет!! Этого она и представить не могла. Признаться честно, не только страх за бедолагу наполнил ее душу. Вместе со страхом, туда влились отвращение и брезгливость, по отношению к Луцию. Ведь всего несколько минут назад, она, практически, завидовала его счастью и жизнелюбию. Она хотела разделить эти чувства с ним. А тут!! Вместе с презрением к нему, она чувствовала и презрение к себе. Сколько можно быть такой наивной дурой??!! Сколько можно верить в то, чему не суждено сбыться?? Из самообмана нельзя слепить ничего хорошего. Ведь у всего есть предел. Он такой, какой есть. А я устала!! Её взор устремился к охраннику, ступающему свои последние шаги. К человеку, допустившему оплошность спросонок, и теперь теряющему всё!! Жизнь, любовь!! Но это же нечестно!! Так не должно быть!! Как же его сын?? Как же женщина, которая его любит??! Ведь они сейчас, наверное, спят и не догадываются о нависшей страшнейшей беде. Я не могу позволить этому случится. Что-то непонятное придало ей сил. Авелия не знала, что она будет делать конкретно, но то, что она будет делать что-то, решилось однозначно. Тем временем, лев сообразил куда идет охранник. Он отвернул свою огромную голову от Луция, зевнул, при этом громко щелкнув зубами, поднялся, и потягивающейся походкой, не спеша, отправился навстречу к жертве. Как же массивно и грациозно смотрелся он в движении. Мощные плечи, тяжеленая огромная голова, массивный круп, воистину Лост был достоин изваяний из мрамора, прямо на форуме первого цирка в мире.
– Господин! – нежно, но в тоже время каким-то уверенным голосом прервала мысли Луция Авелия. – Ты тысячу раз прав, в своем решении, но не учел одного. Если бы ты шел к зверинцу один, то раб не посмел бы вести себя так дерзко и бездумно, но я, на его беду, шла рядом с тобой, и этим смутила глупого охранника.
Между тем, бедолага остановился, почувствовав в воздухе, запах надежды на жизнь. Охранник уставился своими огромными, от ужаса и ожидания чуда глазами, в сторону диалога.
– Ни о чем не прошу тебя господин, только о справедливости, в коей тебе отказать нельзя, – продолжала Авелия. – Так получилось, что я виновата не меньше чем он, и потому, так же заслуживаю наказания.
Не дожидаясь ответа, быстрым шагом она направилась ко входу в клетку. В ее походке виделось столько смелости и решимости, что не было никаких сомнений в честности ее слов. Поравнявшись с охранником, она нежно улыбнулась ему, успокаивающей улыбкой. В свете ее глаз не виделось упрека, а лишь смирение и намерение выполнить то, что задумано.
– Стой!! – громким голосом окрикнул ее Луций. Все вокруг замерло, даже лев, который маячил против входа остановился и уперся в юношу вопросительным взглядом.
– Стой, – еще раз повторил он. – Тебе я не приказывал этого делать.
– Я знаю господин, – уверенным и спокойным голосом ответила она, – но позволить тебе запятнать свое имя этим решением, я не могу. Никто не должен даже допустить мысли о том, что молодой патриций несправедлив.
Где-то в глубине души Луцию казалось, что Авелия играет с ним, пытаясь одурачить, но с другой стороны, она шла в клетку ко льву, а Лост точно шутить не умеет. Поступок его заинтриговал. Захотелось узнать, правда ли она так переживает за его имя. Ведь если да, то что это может значить? А только то, что его имя ей небезразлично, как остальным рабам. Что она не хочет, чтобы оно оказалось запачканным, потому что … Что сладкое взорвалось в молодом теле. Как же приятно, когда ты кому-то важен, а тем более ей. А может это уловка, чтобы спасти жизнь рабу?? Да и пускай. Внутренне Луций жалел раба, и решение уже сейчас казалось чрезмерно жестоким. Но как теперь донести это до них, чтобы после кто-нибудь не подумал, что она им манипулирует, ведь именно после поступка Авелии, решение поменялось. Пока Луций стоял в раздумьях, девушка уже почти открыла клетку, но тяжелая рука охранника помешала его завершить задуманное. Он схватил засов, и не давал ему двинуться в сторону.
– Не знаю, кто ты добрая девочка, но твою жертву я не приму, хотя и запомню на всю жизнь, – тихонько прошептал он, так, чтобы слышала только Авелия. Тем временем Луций направился к ним, широко улыбаясь и как-то по-особому подбоченясь.
– Ты готова сделать подоное, чтобы не запятнать мое имя? – произнося фразу он так осклабился, что казалось его лицо, может треснуть пополам.
– Да, господин – смиренно, с легким поклоном головой, ответила Авелия.
– Тогда я отменяю наказание, ибо уважаю преданность, честь и смелость. Но тебе, – он указал пальцем на охранника, и улыбка стерлась с его лица – завтра же, надо получить двадцать плетей, и прийти ко мне показать результат.
– Спасибо господин, – охранник рухнул в ноги к Луцию и принялся лобызать края его сандалий, – вы воистину самый справедливый из живущих на земле.
Авелия стояла рядом, в каком забытьи. Она глупо улыбалась происходящему, сама до конца не понимая, что произошло. Нет, конечно, в глубине души, она желала такого исхода, знала, что рискует, и даже готовилась пойти на свидание с Лостом. Но всё произошло так стремительно, что она даже испугаться, как следует, не успела. Только теперь, пред ней представала картина, в полной своей красе. Сейчас, впервые за очень долгий срок, получилось так, как она хотела. Внутри потеплело от спасенной жизни, но почему-то стало еще и тоскливо. Уверенность, с которой она хотела кинуться в лапы зверя прошла, и на смену ему пришло чувство страха. Она подняла глаза на льва. Там, за решёткой, он был ужасен, кошмарен и убийственно зол. В нем не читалось сострадания, печали, радости. В его глазах не читалось ничего. Равнодушие!! Пустота!! Если бы Авелии, все-таки довелось войти к нему в клетку, то, наверное, он бы ее даже не заметил. Лев прибил бы ее как муху, не разбираясь, что, зачем и почему. Но Авелия избежала этого. За одну минуту она приговорила себя к смерти, и этой смерти избежала. Так радоваться надо?? Или наоборот грустить?? Ведь сама же девушка решила поступить так, ведь никто же ее к тому не принуждал. Да сама!! Потому-что по-другому, она больше не может поступать. Вдоволь накупавшись в этом озере горя, в этих реках подавленности страха и упрека, она больше не может нести на себе их воды. Она поступила так, не столько для того бедолаги. Она сделала это больше для себя. Ибо не замечать, делать вид, что ничего не происходит, Авелия более не могла. Хорошо!! Это чувство, побежало по венам девушки. Хорошо от того, что она может так поступать, что она может решать, что она может остаться той, за которую перед собой не стыдно. Однако лев. Авелия снова устремила свой взор в сторону клетки. Лост не переживал по поводу отложенной кормежки. Он так и оставался спокойным и безмятежным, словно море. Девушка посмотрела на песок рядом с ним. Ведь если бы Луций не отменил решения, она бы, совершенно точно, уже лежала бы на том песке, мертвая. Картинка перед глазами поплыла из стороны в сторону, появился легкий гул в ушах, девушка сообразила, что может вот-вот потерять сознание, что сейчас ей нужна точка опоры. Слабость в ногах начала нарастать огромными темпами. Авелия почувствовала, что теряет равновесие. Секунда, и она начала падать вперед, как вдруг, чья-то рука подхватила ее, не дав опуститься на землю. Подняв глаза, она увидела себя в объятиях Луция, который вовремя успел подскочить и поймать ее. Девушка лежала на его руке, словно пушинка, а он смотрел на нее, своими огромными серыми глазами, в которых разборчиво читались переживание и забота. Подняв Авелию, он заглянул ей в лицо, и спросил:
– Что с тобой?
– Испугалась, – ответила она, – но сейчас уже хорошо.
Девичьи щеки снова порозовели, да так ало, что даже ночью стали заметны, округлые, румяные черты её лица. Аккуратно оттолкнувшись от поддерживающей руки Луция, она распрямилась и вдохнула воздух полной грудью. Приступ слабости полностью прошел. Авелия улыбнулась в знак благодарности, но вовремя сообразив, что этого, наверное, мало, и не зная, что же надо еще сделать, легонечко кивнула головой. Луций улыбнулся в ответ чистейшей юношеской улыбкой, заново обожающей всё вокруг. Он действительно радовался, что все так закончилось, но еще больший восторг вызывала Авелия. Стоя прямо против нее, он любовался ею, словно изваянием скульптора или картиной, написанной великим мастером. Глядя на иудейку, Луций понял, что никого красивее не видел. Он осознал, что никто и никогда для него подобного не делал, да и вряд ли сделает. Эта же богиня, не думая предложила свою жизнь, в обмен за его честь. Кто же она?? Девушка действительно являлась воплощением прекрасного, словно луна в эту ночь, и юноша восхищался ею. Сияющий месяц, посеребрил черные волосы Авелии, звездной пудрой. В его бледных лучах, эти волосы бликовали и переливались, словно бриллианты. Удивительно, но в лунном свете, всё вокруг казалось сонным и мертвым. Всё кроме неё. Иудейка, будто молодой утренний цветок, открывала свои объятия грядущему солнцу. Её глаза, казалось, горят во мгле, разрывая мрак на части, своим желанием жить. Сейчас она являлась воплощением Никты, вышедшей из самых недр Тартара, чистой, непорочной и безупречной. Луций буквально пожирал ее глазами. Но сегодня, в отличие от того вечера, когда она танцевала, он наслаждался ее смелостью, дерзостью и отвагой. Ведь не каждая решится на подобное. Да что там не каждая!! Ни одна!!! Между тем, девушке стало неудобного от томного и горячего взгляда юноши, однако, меньше всего на свете, она хотела бы, чтобы он прекратил на неё смотреть. Не зная куда деться, но при этом чувствуя себя самой счастливой девушкой на свете, Авелия потупила взор, и стала мысочком ноги, водить по земле, будто бы силясь что-то нарисовать. Вокруг стояла тишина, поэтому звук, создаваемый ее ножкой, был единственным, нарушающим это вселенское молчание. Вскоре и он затих, оставив молодых людей, наедине друг с другом. Оба молчали, боясь спугнуть этот прекрасный момент, однако, неловкая пауза затянулась слишком надолго.
– Пойдем спать, – сказал Луций, и не дожидаясь ответа, медленным шагом, так, чтобы она успела его догнать, поплелся к выходу из зверинца. Ему не хотелось заканчивать тот миг, однако и продолжать его он не мог. Затянувшееся молчание выставляло его нерешительным дураком, в глазах девушки. Он видел сам себя дурнем, не способным вымолвить даже пол слова. А подобного, особенно перед Авелией, Луций допустить решительно не мог. Причина же паузы, оказалась весьма банальной. Он просто на просто, еще не состоялся как мужчина. Луций пока не являлся тем римлянином, властителем мира, интересы которого превыше всего и всех. Сейчас, он был робким юношей, сраженным силой красоты и силой чести. Авелия догнала его, и пристроившись с правой стороны, тихонько, в половину своего нежного голоска, проговорила: