Роман Владимирович Моргунов
Старикам – вечно восходящее солнце
– Забираем этих двоих! Отвезём к Клыку, объясним, что делали, а там посмотрим!
Усталые, злые, они забрали девочку и вора и увели их с собой. Затолкали на заднее сиденье чёрного джипа, куда сел и один из бандитов. Главный сел за руль, и они укатили. Растерзанный, поруганный дом по улице Советской остался совершенно пустым.
Александр Иванович появился дома с огорода соседки. Дарья Николаевна сочувственно смотрела ему вслед. Старик проковылял мимо ям в огороде, зашёл на кухню. Вытащили всю посуду из духовки и вывернули внутренности серванту. Запасы макарон, сахара, муки теперь лежали горками на полу. В доме передвинули всю мебель, изорвали ножами ткань дивана и кресел, разворотили шкаф.
Александр Иванович, осмотрев потери, вышел во двор. Сел на диван. Отогнул край покрывала и достал целлофановый пакет с деньгами.
– А старик с палочкой отомстит, – прошипел он. – За дурость твою отомстит! За то, как пришёл в мой дом, отомстит! За слова твои в моём доме отомстит!
Старик замолчал. Сидел тихо, смотрел в одну точку на земле и что-то думал, как кот. Неожиданно поднял голову вверх, к небу.
– Не попрошу я твоего благословения, Марья Ивановна! Сил не попрошу, разума не попрошу! Ведь на такие дела небеса не просят! На такие дела чертей просят, а у меня там только враги! Я их туда столько отправил, что до сих пор жар ада во сне чувствую! Ух, как меня там ждут! Очень ждут! Но придётся им ещё подождать… Дела у меня, дела…
Старик поднялся и, опираясь на палку, куда-то пошёл.
Глава 12. Большие перемены.
С высоты птичьего полёта город очаровывал.
Неказистый, какой-то странной вытянутой и вместе с тем приплюснутой звездой он растянулся на оврагах. С одной стороны его чуть-чуть касалась река, с другой – степь. Ещё с одной стороны к нему решётчатой дорожкой приползала железная дорога. И множество автомобильных дорог сетью опутывали город и пространство около него. Три из них вели в разные стороны. И конечно, вокруг много деревьев. Город и сам утопал в зелени.
И всё это дышало и жило.
Город просыпался вместе с первыми лучами солнца. На дорогах начинали мелькать машины. Большие и маленькие, блеклые и разноцветные. Одни из них направлялись в город, другие из города. Шумел цветной квадратик в центре расплюснутой звезды – рынок. Гудели поезда. Некоторые из них останавливались на вокзале города, другие проносились мимо. Постоянно тянулись тяжёлые грузовые составы. Они не замедляли ход, они не прибавляли скорость. Они ползли, но ползли вечно и непрерывно.
Днём движение замедлялось. Гудел рынок, наползали машины, и их становилось много. Они ползли по узким кривым улочкам, теснились возле лоскутного рынка, неслись по дорогам из города и в город. Днём город кишел людьми. Все они кучками и поодиночке перемещались с одного места на другое и так весь день.
Вечером в центре города начинал алеть маленький вечный огонь. И этот огонь словно был сигналом к окончанию бренного бегания земного: начинали исчезать машины, куда-то прятались люди, тускнел рынок. Дороги и дома зажигали оранжевые и белые фонари. В какой-то момент их становилось много, очень много. Чуть попозже дома начинали засыпать. К полуночи оставались некоторые упорные огоньки. В полночь резко, как по команде, выключались дорожные и уличные фонари, и любой огонёк в городе казался лишь недоразумением. Изредка слабый огонёк летел по уже абсолютно невидимой загородной дороге или плутал по городским улицам.
Всё.
Так до утра.
И потом всё сначала.
Эта жизнь напоминала песочные часы: как только все песчинки пересыпались из одной стеклянной половинки в другую, невидимая рука переворачивала ёмкость, и песчинки начинали свой бег заново.
Но однажды вечером около аленького цветочка в центре города возник старик. Он стоял у вечного огня долго. Наверное, слишком долго. Он исчез в темноту городских улиц, а наутро всё пошло не так.
Город проснулся с первыми лучами солнца. И вереницы машин потянулись из города. Их было так много, что они не помещались на дорогах. Поэтому они ползли по обочинам или стояли разноцветной гирляндой. Не стал гудеть разноцветный квадратик. Пустынно и блекло стало в центре города. Зато особой активностью отметился вокзал: зашумел, загудел, засвистел. Поезда тянулись так же, как и всегда, но было в этом что-то зловещее.
Днём город остался пустым, словно выпитая бутылка: не гудел рынок, чёрные джипы понеслись по узким улочкам. И вот тогда сразу в нескольких местах грянули выстрелы.
Двое молодых людей, беспечно стоявших недалеко от вокзала у раскидистого дерева, попадали один за другим, и полилась кровь.
Ещё трое бродили в этот момент по пустующему рынку, когда с неведомой стороны раздались щелчки. И тут полилась кровь.
И ещё у разбитого дома по Советской улице в огороде упали двое ребят от выстрелов в спину. И тут пролилась кровь.
Никто не видел тех, кто стрелял. Никто не знает, из чего стреляли. Никто не понимает, почему стреляли. Только по городу удивительным ветром понеслось: «Кабан вернулся!»
* * *
Александр Иванович аккуратно коснулся плеча Ани и тут же отодвинулся и сел на стул рядом. Девочка, как только краем глаза увидела, кто её будит, вскочила как ужаленная.
– Спокойно! – сказал Александр Иванович. – Одевайся и пойдём.
Аня в страшной спешке напялила своё платьице, запыхалась и оглядывалась по сторонам.
– Пойдём! – улыбнулся Александр Иванович и, стукнув палкой, направился к двери.
– Тише! – умоляюще шептала Аня. – Они могут проснуться!
– Кто? – спросил Александр Иванович.
– Ну… Они! – испуганно расширяя глаза, прошептала Аня.
– Не, – покачал головой Александр Иванович. – Не могут.
В доказательство он поднял свою палку и со всей силы ударил ей в пол. Глухой гулкий звук вмиг пролетел по всему дому. Аня чутко вслушивалась в тупую пустоту в ответ.
– Кроме нас с тобой тут никого нет, – сказал Александр Иванович. – Пойдём!
Он повернулся спиной к Ане и медленно направился к двери. Девочка недоверчиво смотрела на него до тех пор, пока он не открыл дверь и не вышел. Потом побежала за ним. Догнала на середине лестницы, ведущей вниз.
– А где все?
– Убежали, – на ходу отвечал Александр Иванович.
– Почему?
– Кабан вернулся.
– Кто?
– Кабан.
Александр Иванович спустился на первый этаж, прошёл к входной двери, открыл её и остановился. Аня по-прежнему шла на цыпочках.
– Неужто меня догнать не можешь? – спросил Александр Иванович.
Аня кивнула и вышла из дома.
– Иди к скамейке на той стороне улицы.
Аня послушно направилась к указанному объекту, оглядываясь и останавливаясь. Старик достал коробок спичек, отставил палку в сторону. Чиркнул, сломал спичку, выбросил. Достал вторую. На конце этой спички вскоре заплясал оранжевый огонёк. Александр Иванович бросил горящую спичку в дом, закрыл дверь. Забрал свою палку, медленно пересёк дорогу, сел на скамейку рядом с Аней. Оба молчали. Замер дом.
– А Кабан это кто? – спросила Аня.
– Да так… – вздохнул Александр Иванович. – Бандюга один… Неприятный тип…
– Как Клык?
– Ну да…
– Вы пришли к нему, попросили о помощи и он вам помог?
Александр Иванович посмотрел в небо, вздохнул.
– Ну, пусть будет так…
Они ещё помолчали. Из окон дома пошёл дым.
– Сейчас приедут пожарные! Наверное, нам надо уходить?
– Нет, можем сидеть.
– А пожарные?
– Они не приедут.
– Почему?
Александр Иванович задумался.
– Я попросил их сюда не приезжать.
– И поэтому они не приедут?
– Ну да…
– А почему они все вас слушают?
Александр Иванович опёрся подбородком на палку и смотрел на дымящийся дом.
– Я волшебное слово знаю.
– Какое? – не унималась девочка.
– Пожалуйста, – ответил старик.
Аня перестала задавать вопросы. Она села рядом с Александром Ивановичем, потом прижалась к его плечу. Так они вдвоём смотрели, как огонь постепенно охватывал дом, как бежали какие-то люди, ломали калитку, несли вёдрами воду. Кто-то кричал, что пожарные не могут приехать, потому, что у них «машины не на ходу». Кто-то притащил огнетушитель, который минуту или даже две шипел, но дом так и не спас. Александр Иванович довольно долго смотрел на всё это, потом сказал:
– Пойдём!
Аня встала перед ним:
– Шуша сказал, что вы отомстите!
Поднялся Александр Иванович.
– Где мне, старику за семьдесят, с палочкой, еле хожу! Как я могу отомстить крепким, здоровым мужикам с оружием в руках!
Аня покорно поплелась за Александром Ивановичем.
– Но Кабан же вас послушал!
– Но мог и не послушать…
Они вдвоём отправились по дороге под солнцем. Внезапно Аня остановилась.
– Александр Иванович!
Старик остановился.
– Спасибо вам за всё, но мне надо к брату в Москву!
Александр Иванович тяжело вздохнул.
– Не дури, пойдём со мной!
– Не могу! Надо к брату, он ждёт!
Она сказала это так тонко, так проникновенно, что Александр Иванович не нашёл что возразить. Он кивнул. Девочка в фиолетовом платье улыбнулась ему на прощанье и упорхнула навсегда.
Глава 13. С высоты прожитых лет.
Был конец августа. Солнце било на землю косыми лучами. Не жаркими, потому что был уже вечер, но светлыми, поскольку до потери силы небесному светилу было ещё далеко.
Александр Иванович сидел на диване под виноградом. Справа от него на диване находилась тарелка с большой кистью спелого сочного тёмного винограда. И ещё правее сидела внучка. Говорила она ещё с трудом, пухлыми пальчиками с трудом отрывала виноградины и клала в рот или вытягивала махонькую ручку и звонко произносила:
– Деда, на!
Это означало, что дедушке следовало перегнуться через тарелку и губами взять виноградину из рук малышки. Александру Ивановичу так нравился весь этот процесс, что он готов был вечно сидеть и наблюдать за внучкой и её нехитрыми манипуляциями.
Но вечно так продолжаться не могло: около дивана стояли два чемодана, собранные и готовые, а за забором ворчал автомобиль. Мама девочки заканчивала последние приготовления перед дальней поездкой, а во двор через калитку вошёл полноватый брюнет, сын Александра Ивановича.
– Маша, нам пора! – крикнул этот мужчина.
Девочка улыбнулась на прощанье Александру Ивановичу и, схватив тарелку с дивана, стала попадать пухлыми ножками в тапочки.
– Пап, сиди! Сейчас Оле скажу, она сама придёт попрощаться!
– Да ну брось! Я сам выйду! Бери чемоданы!
Сын вздохнул, но приказания выполнил. Внучка попала ножками в тапочки, вяла тарелку с виноградом и потопала к калитке. Последовавший за ней папа, успевал что-то покрикивать и нести чемоданы. Оба они – отец и дочь – легко обогнали Александра Ивановича и исчезли в проёме калитки. Александр Иванович поспел к выходу только тогда, когда чемоданы были уже уложены, а мама с дочкой принялись воевать за тарелку с виноградом. Внучка хотела забрать виноград в дорогу, мама пыталась ей доказать, что этого делать нельзя, но малышка не сдавалась и не выпускала тарелку. Александр Иванович оказался для мамы большим подспорьем.
– Отдай дедушке, это его виноград! – сказала мама.
Девочка не согласилась, потянула тарелку к себе. Александр Иванович нагнулся и протянул старческую руку к ребёнку:
– Отдай, солнышко! Отдай, миленькая! Вот приедешь на следующий год, я тебе этого винограда мешок насобираю!
Девочка слегка замешкалась в этой борьбе за виноград. Александр Иванович успел взяться за тарелку и произнести:
– Вот такой вот мешок!
И он смешно изо всех сил надул щёки. Внучка выпустила тарелку, рассмеялась колокольчиком. Само собой, что тарелка тут же пропала из её рук, сама она была усажена в специальное кресло в машине. Дедушка попрощался с ней, поцеловав пухленькие маленькие ручки, потом попрощался с невесткой, потом подал руку сыну.
– Пока, пап! Если на море соберёмся на следующий год – заедем!
– Спасибо, сынок, спасибо! Уважил старика, дай Бог тебе всего!
Отец сыном попрощались, последний сел в машину и та, медленно ворча, вылезла на дорогу и умчала всё семейство.
Александр Иванович остался один, посреди пустой улицы, с тарелкой полуобглоданной виноградной кисти в руках. Он постоял, смотря в даль, куда уехала машина. Потом развернулся и медленно проделал весь путь до дивана под виноградом, опираясь на палку. Александр Иванович сел на диван, поставил на пустой стол тарелку, отщипнул несколько виноградин, одну положил себе в рот.
– Марья Ивановна, вот я есть. Как там тебе, голубка моя, на небесах? Прости уж, что не захожу к тебе! Но дело было у меня уж важное очень: сын наш приезжал с женой и внучкой… А ты знаешь, что неходячий я, недвижущийся… Сам до них не дойду, вот и ждал, когда вспомнят про старика, уважут… Дождался… Мне-то, старику, сама знаешь, много не надо: воды глоток, хлеба кусок да солнца восход… Много пожил, много земли топтал, много видел, только вот восходов солнца мне не хватает… всё ещё и ещё хочется… чтобы вечно всходило…
Александр Иванович почувствовал, как виноградный сок стал во рту кислым, а потом, прям тут же таким сладким. И как что-то дрогнуло, поплыло, а потом упало. А потом как-то всё дёрнулось и остановилось. И небо вдруг так понеслось вниз, а потом закружилось, и вот уже внизу и виноград, и диван, и дом. А вверху солнце. Вечно восходящее солнце.
17. 08. 2013 г.
