Роман Сергеевич Лагутин
12 месяцев до рассвета
Пока животное к нему приближалось, загадочно медленно огибая опрокинутые сани, человек, прежде чем попытаться выбраться из-под завала, огляделся по сторонам в поисках фонарика. Сперва Браин не увидел свой единственный источник света. Вокруг было темно. Однако потом, к своему счастью, он заметил, что примерно в метре от его правой руки снег выглядит подозрительно светлым, словно бы в него воткнули включенный фонарь.
Так оно и было на самом деле.
Протянув руку, он схватился за стальную трубку и вынул его из сугроба. Сразу же стало светлее и Браин даже смог разглядеть в кромешной тьме противоположный край кучи, под которой он случайно оказался. Там он увидел, прямо в холодном воздухе, который заполнял собой все пространство вокруг, призрачное облако пара – это было ничем иным, как дыхание приближающегося хищника, серьезные намерения которого говорили сами за себя.
Страх сковал его тело, как только перед его взором появилась массивная медвежья морда. Зверь, прикрыв глаза, принюхивался. Было видно невооруженным глазом, какое он получает удовольствие от ощущаемого запаха плоти.
Повернув голову в направлении Браина, медведь раскрыл глаза. Свет от фонарика, который мужчина сейчас держал в своей дрожащей руке, блеснул холодным сиянием, отразившись от черных глаз лютого зверя.
Как будто чувствуя беспомощность человека, белый медведь, вразвалку, не спеша зашагал в его сторону.
Невероятно сильный страх заставил сердце Браина колотиться с чудовищной силой, а мысли носиться по нейронам головного мозга со скоростью, превышающей любую существующую единицу измерения.
И тут он наконец-то понял, что надо что-то делать – что-то придумать, а не уповать на волю счастливого случая, который почему-то никак не хотел вставать на его сторону.
Однако он ошибался, считая так.
На самом деле ему невероятно повезло, что он свалился наземь именно в этом месте. Прямо в двух шагах от него, которые Браин по ряду определенных причин не мог прямо сейчас вскочить на ноги и проделать, но зато смог бы запросто дотянуться, если бы хоть немного наклонил голову вверх, мирно покоилась, воткнувшись заточенной цепью в сугроб, его фирменная бензопила. На консервативно-сером ее корпусе красовалась большая гравировка, с надписью: «IDEAL TECHNOLOGY»
В поисках выхода, Браин задергался на месте и совершенно случайно, потянувшись от опрокинутых саней, заметил сероватый глянцевый отблеск.
«Вот же он – ключ к спасению!» – сразу же застыв на месте, мысленно воскликнул он.
Медведь – оголодавший хищник, все приближался и находился уже в метре от Браина. Животное, встав на задние лапы, намеревалось было в следующее мгновение ударить человека передними лапами в грудь, а затем вцепиться зубами в бок и выпотрошить его, как рождественскую индейку на День благодарения, но не успело сделать этого. Бензопила, которая за долю секунды до нападения оказалась в руках Браина, громко зарычав и вонзившись в брюхо, в мгновение ока выпотрошило белое чудище.
Все вывалившиеся внутренности клочками посыпались на Браина, а теплая кровь животного оросила его, забрызгав не только торс, но и лицо.
Напившись кровью, пила заглохла.
Браин, отплевавшись, бросил ее, а потом обтер лицо снегом. Прозрев, мужчина повернул голову и взглянул на то, что осталось от медведя. Убедившись в том, что тот вряд ли теперь проявит рвение снова напасть на него, он неистово подергал ногами и… о счастье, наконец-то освободился от устроенного медведем завала.
В течение того времени, пока нагружал сани вязанками дров, Браин все еще не мог поверить, что остался жив после встречи лицом к лицу с таким кровожадным зверем.
«Я не могу позволить себе подобную расточительность!» – подумал Браин. Прежде чем снова отправиться в путь, он еще раз поглядел на искромсанную тушу.
Зафиксировав на санях фонарь должным образом, он взял в руки окровавленную бензопилу и попытался завести ее. Сначала ничего не получилось, однако с третьей попытки ему сделать это все же удалось. С гудящим агрегатом в руках, который временами отплевывался кровью, мужчина сделал несколько шагов к туше, от которой все еще исходило облако пара, затем присел на корточки, а потом легким мановением руки отпилил ему заднюю лапу у самого бедра.
Кусочек получился не хиленький.
– Думаю, на неделю точно хватит, – пробубнил себе под нос Браин и закинул окорок поверх дров.
Потом его нелегкий путь снова продолжился, чтобы вскоре, к радости самого Браина, наконец закончиться.
***
– Я дома! – радостно сказал Браин сам себе, увидев перед собой знакомые ворота.
Сперва ничего такого он не заметил и ничто не вызвало у него подозрений. Зато потом, когда мужчина подошел ближе и протянул руку к резной львиной голове, коей являлась декоративная ручка, он обомлел, увидев на ней следы замерзшей крови.
– Черт возьми! Что это такое?! – будто бы и в самом деле не догадываясь, четко проговорил он, а затем посмотрел на свою руку. Она тоже была вся в крови, но в медвежьей. – Нет! Я еще не прикасался к ней, – сказал он сам себе.
Беспокойство его возрастало по экспоненте. А достигло оно своего апогея тогда, когда он вошел во двор. От двери дома и до ворот капельками тянулся кровавый след. Мысли Браина взорвались невероятной силы паникой, которая выплеснулась в немедленное желание поскорее узнать, что же все-таки произошло во время его отсутствия, а главное – все ли в порядке с женой и дочерью.
Сейчас Браин находился в таком состоянии, в котором мог убить любого, кто представлял хоть какую-то опасность для него или для его семьи.
Приблизившись к входной двери, он стал бешено колотиться в нее. Он так мучился подозрениями, терзавшими его разум, что даже не услышал как щелкнул дверной замок.
Входная дверь, под неутомимым натиском самого Браина, тут же распахнулась. Ворвавшись внутрь, не имея на лице ничего (никаких здравых мыслей), кроме обезумевшего взгляда, он непонимающе уставился на человека, который открыл ему дверь.
Кого-кого, но Говарда он тут увидеть ну никак не рассчитывал.
– Что тут, черт возьми, происходит?! – Таковы были первые слова Браина.
Говард сделал шаг вперед и захлопнул дверь.
Браин, не сводя с него глаз, подозрительно отстранился.
– Сейчас уже ничего плохого не происходит, – спокойно ответил Говард. – К счастью, я пришел сюда вовремя и предотвратил беду.
– Браин, теперь все в порядке, – вдруг послышался голос Майи со стороны дивана.
Женщина сидела на нем и убаюкивала на свих коленях маленькую дочку. Однако та уже не спала, потому что громкий голос ворвавшегося отца живо прочь прогнал ее невинный сон.
– Папа, ты пришел! – радостно воскликнула Луиза и, соскочив с дивана, быстро подбежала к Браину и крепко обняла его.
Браин наклонил голову и взглянул на дочку, а после поднял глаза и, ничего не понимая, уставился в лицо Говарда.
Оно было спокойным и совершенно умиротворенным.
«В этом весь Говард, – постепенно приходя в себя, подумал Браин. – Он может совершить какой-то грандиозный поступок, но при этом вести себя, как ни в чем не бывало. Но что же тут все-таки произошло?»
Говард слегка улыбнулся другу, а затем произнес, будто только что прочитал по глазам Браина его мысли:
– Пойди, приведи себя в порядок, а потом я все тебе расскажу.
Браин кивнул.
Встав на колени, он обнял Луизу и поцеловал девочку в ее мягкую теплую щечку, потом выпрямился и сразу же встретился взглядом со своей любимой женой. Он крепко обнял ее и стоял бы так еще дольше, если бы она сама не повела его в ванную комнату, чтобы умыться.
К счастью Браина и его семейства, холодная вода в кране еще не замерзла и пусть не напором, но все ж бежала.
– Думаю, тебе тоже есть, что нам рассказать, – произнесла Майя, прежде чем увести мужа умываться.
Браин ничего не ответил и лишь тяжело вздохнул.
Женщина сразу же догадалась, что муж ее тоже пережил большое потрясение во время своего пути.
Сняв с камина чайник с горячей водой и прежде чем сопроводить Браина в ванную, она услышала от него следующие слова:
– Зато у нас теперь будет свежее мясо, а не только полуфабрикаты.
Говард, услышав такие слова, сразу же оживился и взглянул на Браина.
Тот ожидал этого, и как только поймал на себе взгляд друга, сразу же кивнул ему в знак согласия.
Они оба поняли друг друга.
– Я займусь этим мясом, пока ты будешь отмываться от крови, сказал Говард, а потом надел куртку и вышел во двор.
Трапезничали они уже не консервами, а самой что ни на есть медвежатиной. Разговоры же их за столом были достаточно волнительными, полными горячего беспокойства и безрассудного переживания.
После этого случая дружба между Говардом и Браином сделалась еще крепче. Теперь ее не сможет застудить ни самый лютый холод, не сможет очернить ни самая темная ночь.
Апрель
Сидя на своем широком диване, Говард, глядя на пляшущие в камине волокна костра, отхлебывал из стакана горячий чай и думал о Катрине, а точнее о том, как могла бы сложиться их совместная жизнь, если бы он все-таки решил остепениться и сделал ей предложение. Внезапно его сентиментальные мысли омрачились колким беспокойством, которое тут же задело его за живое.
«Интересно, почему она уже так давно не приходила ко мне в гости, может, что-то случилось?!» – подумал он.
Подобные подозрения относительно женщины, к которой он питал теплые чувства, совсем не обрадовали его. Оно и не мудрено, как можно в настоящее время быть спокойным, когда посторонние люди стали вести себя хуже свирепых животных. Говард еще не успел позабыть недавнего происшествия в доме Браина.
Говард поставил опустошенный стакан на деревянный маленький столик, на светлой поверхности которого друг на друге красовались темные круги от чайных разводов (в отсутствии второй половинки он не поддавался навязчивым бзикам по поводу чистоты). А затем встал с дивана и задумчиво подошел к камину, чтобы подбросить туда парочку поленьев из приличной вязанки, которую презентовал ему лучший друг.
«Я не могу легкомысленно относиться к дорогим мне людям, – думал он. – Я не должен смотреть сквозь пальцы на такие, казалось бы, мелочи».
Ну не порадовала его своим обещанным визитом Катрина, и что из этого?! Зачем бить тревогу и переживать понапрасну. Так мог подумать любой другой, но только не Говард. Теперь он был уже слегка научен жизнью, и знал, что внутренний голос – это не навязчивое эхо в голове, являющееся подобием проекции доморощенных мыслей, а самая настоящая интуиция или, скорее всего, даже телепатия.
– Решено…
Дернув за одну часть завязанного в некрепкий узел пояса, он сбросил со своих плеч махровый теплый халат, а потом, не глядя в ту сторону, бросил его на диван. Хотя в комнате и было тепло – больше двадцати градусов Цельсия, Говард все равно не снимал теплый вязаный свитер и носил его под халатом, как и две пары штанов. После он направился к шкафу, в котором хранилась вся его верхняя одежда.
Еще несколько минут ему потребовалось, чтобы полностью подготовиться к походу. Проверив исправность своего фонаря, он вышел из дома, хорошо заперев дверь.
Оказавшись за пределами ворот, он зашагал по снегу вдоль высокой кирпичной ограды в выбранном направлении. Благо, он знал, куда ему нужно идти, главное – не заблудиться в этой кромешной тьме, а все остальное не так уж и страшно. Встречи с враждебно настроенными гражданами города Новус он совсем не боялся.
Вообще-то Говард всегда отличался сильным характером. Однажды его даже назвали грубияном, после чего ему пришлось целый месяц проходить курс «хорошего социального поведения» в реабилитационном центре.
Сам Говард не любил об этом вспоминать.
Дорога до дома Катрины не заняла у него слишком много времени и, к счастью, он не сбился с пути.
– Невероятно полезная вещь, которая никогда не устареет! – торжественно произнес он, посветив на свою раскрытую ладонь, в которой лежал почти плоский предмет округлой формы.
Убрав компас в карман куртки, мужчина вошел через железные ворота в очищенный от снега двор.
«Ничего себе! – подумал Говард, впервые за долгое время увидев черный асфальт под своими ногами. – А она времени зря не теряла…»
Сделав еще несколько шагов по направлению к двери дома, он почувствовал странное ощущение твердости, которая, казалось, давила на подошву его ботинок.
– Такое впечатление, что это было в прошлой жизни, – пробурчал он себе под нос, вспоминая жаркое лето, которое точно уже не наступит в этом году.
Миновав пару деревянных ступенек, Говард оказался прямо напротив двери, и собирался было постучать в нее, но помедлил, поймав себя на мысли, что не знает, что должен говорить своей подруге: какова цель его визита – зачем он к ней пришел.
«Да какая разница! Я что, не в себе? – удивленно подумал он, потешаясь сам над собой. – Разве хороший друг должен искать причины, чтобы посетить свою хорошо знакомую приятельницу? Конечно же, нет!»
Ухмыльнувшись самому себе, Говард покачал головой, а затем поднял перед собой руку, намереваясь постучать в дверь.
Короткая трель раздалась по гостиной, в которой было достаточно светло от огня, горевшего в камине, а судя по непонятным звукам, было резонно утверждать, что дома точно кто-то есть.
Говард совсем не думал и не ожидал, что там может быть кто-то еще, кроме самой Катрины.
На удивление гостю, открывать дверь никто не спешил. Этот факт сразу же и встревожил бдительного Говарда. Он прижал ухо к холодной деревянной поверхности двери, задержал дыхание и прислушался. Если до этого он точно слышал звуки чьей-то жизнедеятельности (Говард мог бы в этом поклясться, если бы был христианином), то теперь, кроме потрескивания догорающих дров в очаге, его слух больше ничего уловить не смог.
«Весьма подозрительно…» – подумал он, отстранившись от двери и поправив на голове съехавшую набок шапку.
Любой бы на его месте после такого странного поведения хозяина дома плюнул бы на все, развернулся и пошел восвояси, однако Говард был слеплен из другого теста. Он даже на пятьдесят процентов не относился к той категории людей, которые оставляют какое-либо мероприятие незавершенным. Он не уйдет отсюда до тех пор, пока не выяснит, в чем тут, собственно говоря, дело.
Уже тот факт, что Катрина ему не открыла дверь, а он был убежден в том, что она была дома, заставил его изрядно понервничать. Чтобы хоть как-то разрядить все нарастающую нервозность, он принялся усиленно тарабанить в дверь, будучи на девяносто процентов уверенным, что когда-нибудь ему все равно кто-нибудь да откроет.
Конечно же, надо быть порядочным человеком, но нельзя недооценивать настойчивость.
У Говарда уже заболели костяшки на пальцах, так долго он стучал в дверь своей подруги, которая ну никак не хотела ему открывать. Оба кулака уже болели, еще немного и точно начали бы кровоточить. Поразмыслив пару секунд, Говард решил долбиться в дверь носком своего ботинка. Как ни странно, сразу же после первого такого акта, в гостиной послышались чьи-то шаги, точно направляющиеся в сторону входной двери.
Говард тут же прекратил ломиться и застыл в ожидании того, когда ему наконец откроют.
Замочный механизм щелкнул пару раз, затем дверь чуть приоткрылась, а в образовавшемся проеме возникла изящная талия Катрины. Говард внимательным взглядом осмотрел ее с ног до головы и сосредоточился на подозрительно беспокойном выражении лица женщины.
– Что случилось, Катрина?! – прищурившись на один глаз, спросил Говард. – И почему ты так долго мне не открывала дверь?!
– У меня все в полном порядке, – быстро протараторила женщина, будто бы куда-то очень спешила.
– Может, все ж таки впустишь меня внутрь? – спросил Говард, а потом добавил: Ведь не вежливо держать дорогого гостя на пороге в такой холод.
Катрина загадочным взглядом покосилась куда-то вправо от себя, и собиралась было отойти в сторону, чтобы позволить Говарду войти. Не успел он ступить и шагу, как входная дверь внезапно широко раскрылась и перед гостем возникла крепкая фигура явно физически сильного человека.
– Честно говоря, мы сейчас немного заняты! – прохрипел тот, возвышаясь над Говардом.
Говард от неожиданности даже потерял дар речи. Не зная, что сказать, он вопросительно взглянул на Катрину, желая получить хоть какой-то ответ. Однако подруга не порадовало его даже взглядом. Отвернувшись от него лицом, Катрина уперла свой слезливый взгляд прямо в соседнюю стену.
Тем временем рука незнакомого мужчины находилась за спиной Катрины, в связи с чем, Говард не мог знать, что в руке незнакомца находится кухонный нож, которым он угрожающе тыкал прямо в позвоночник женщине, намекая ей о том, чтобы она лишний раз не открывала свой болтливый рот.
– Кажется, тебе пора идти домой, – сказал крупногабаритный дядька Говарду, который на его фоне казался подростком, имевшим все еще несформировавшееся до конца тело. – Придешь как-нибудь в другой раз, а лучше вообще не приходи никогда, отныне здесь тебе не рады.
Говард с широкого лица дылды бросил взгляд на миленькое личико отвернувшейся подруги.
– Катрина, что все это значит?!
Остерегаясь за жизнь Говарда, она произнесла лишь то, что считала самым, что ни на есть подходящим в данный момент.
– Просто закрой дверь… – Слова эти она адресовала силачу, стоявшему рядом с ней. – Пока, Говард, – услышал он от нее, перед тем как входная дверь захлопнулась прямо перед его носом.
Нечто большее, чем обида, испытывал Говард в эту минуту. В горле его тут же собрался комок горечи предательства, глаза засверкали влагой на свете фонаря, а губы крепко сжались, словно слесарные тиски. Еще никто и никогда в жизни с ним так жестоко не поступал. Ему внезапно захотелось громко закричать и начать все рушить, но он сдержал в узде этот гневный порыв, а когда злость растаяла, он был горд, что не поддался такой постыдной эмоциональной слабости.
Весьма опечаленный, но в меру гордый собой, он вышел со двора Катрины и не спеша побрел домой. Он шагал уныло, глядя себе под ноги, и временами пинал попадающиеся на пути снежные холмики.
Яркая мысль, словно упавшая звезда, сверкнувшая в ночном небе, на мгновение озарила его светлую голову. Мысль, которая сейчас посетила его так внезапно, заставила Говарда резко остановиться. Он оторвал свой взгляд от снега и уставился куда-то вперед слепым взглядом, обращенным внутрь, а не вовне.
Абсурдность ситуации, которая произошла с ним несколько минут назад, теперь стала ему казаться достаточно ясной. Ширма забвения, от неожиданности и обиды, наконец-то спала с его глаз. Говард словно прозрел, взглянув на ситуацию с ракурса стороннего зрителя.
– Будь я проклят, если все это правда и Катрина действительно нашла свою судьбу в том громиле, который, судя по его манере общения, сущий грубиян и невежа! – громко произнес он, окруженный со всех сторон черным занавесом ночи.
Решение отправиться сейчас не к себе домой, а пойти к своему лучшему другу, в надежде получить толковое разъяснение и подтверждение к собственным мыслям, было первое, что пришло ему в голову, после появления в ней небеспочвенного подозрения.
«В какую сторону мне нужно идти? – подумал он, оглядываясь по сторонам и маяча светом фонарика. – Если я шел в этом направлении – в сторону своего дома, то теперь, значит, должен повернуться лицом налево».
Говард вынул из кармана куртки компас и для точности сверился с направлением.
«Так я и думал!..»
Вскоре ему удалось без последствий добраться до коттеджа Браина. Тот, естественно, был дома, и покидать уютное жилище хотя бы на несколько минут в ближайшее время не собирался. Однако Говард своим визитом спутал все его планы.
После непродолжительной, но весьма информативной беседы выяснилось, что подозрения Говарда отнюдь не были осадком его буйной фантазии. Браин несколько раз кивал головой, когда сам же утверждал, что Катрина никогда и ни при каких обстоятельствах не стала бы вести себя столь вызывающим образом.
– Раз она себя так повела, – сказала Майя, будучи экспертом по женской логике, – значит, на то были особые причины. Скорее всего, этим она хотела дать понять, что находится в очень опасной, сложной ситуации.
– Вы действительно думаете, что ее жизни, в самом деле, что-то угрожает.
Браин согласно закивал.
Майя же, в свою очередь, пояснила:
– Ни что-то, а кто-то! А если быть точнее, то этот кто-то – тот самый амбал, про которого ты нам с Браином только что поведал.
– А ты когда-нибудь встречался с ним раньше, может, видел где? – спросил Браин, глядя на растерянного друга.
Говард уставился в пол и попытался припомнить, но потом все ж отрицательно покачал головой.
– Нет! Такого громилу я бы точно запомнил. – Помолчав пару секунд, Говард добавил: – пойду туда снова и все выясню.
Майя сразу же оживилась.
– Нельзя так напирать на незнакомого человека. Помните, чему нас учили в школе: «Никогда нельзя обвинять кого-либо в чем-либо, если не доказана его вина».
– А мы и не будем напирать, – взглянув на жену, промолвил Браин. – Мы просто тихонько подкрадемся к дому и последим за его обитателями.
У Говарда уже был небольшой практический опыт в этой области и поэтому он сразу же согласился с Браином.
– Только будьте осторожны, – сказала Майя, проводив гостя и мужа за порог.
– Не беспокойся… – сказал Браин, перед тем как Майя заперла входную дверь.
Впопыхах покинув двор, два закадычных друга отправились на разведку к дому Катрины.
Добравшись до места, парочка «разведчиков», прежде чем пройти через ворота в чужой двор, потушили свои фонари. Они оба верно смекнули, что имеется высокая вероятность, что лучи их карманных осветительных устройств могут привлечь излишнее внимание.
– Но послушай, – вдруг прошептал Браин на ухо Говарду, – как мы сами-то без света будем ориентироваться в такой темноте?
– Не беспокойся на счет этого, – уверенно ответил Говард. – Во дворе – у дома, достаточно света, чтобы можно было свободно перемещаться во всех направлениях. По-видимому, огонь в камине гостиной комнаты горит очень яркий, – в заключении добавил он.
Браин кивнул, будучи удовлетворенным таким ответом друга.
Пусть Говард и не увидел этого кивка, но все ж почувствовал, что соратник сделал этот жест, и к тому же Браин почти всегда кивал, когда Говард произносил добротную речь.
– Ну все, пошли…
Браин еще раз кивнул, а затем проследовал за другом, посягая без должного разрешения на чужую территорию. Как только его ноги ступили на твердый, на вид влажный асфальт, он сразу же убедился, что друг совсем не преувеличивал, говоря, что света здесь будет предостаточно. Так оно и было на самом деле.
Стоя столбом на месте, Браин уставился себе под ноги, удивленный черным покрытием, стелившимся у него под подошвами ботинок. Какое-то время он любопытно созерцал его.
Это продолжалось до тех пор, пока он не услышал:
«Пс-с…»
Звук этот издал Говард, который в данную минуту притаился у окна.
Браин посмотрел на него отупленным взглядом.
Говард же, в свою очередь, принялся жестикулировать ему, пытаясь таким образом дать понять другу, чтобы тот не стоял дубом, выпрямившись во весь свой рост, а хотя бы пригнулся.
Вскоре до Браина это дошло. Присев почти на корточки, он подкрался к Говарду и встал возле него.
– Какого черта ты там делал?! – прошипел Говард, недовольно глядя в лицо Браина.
Мужчина качнул головой, словно хотел сказать «нет», но потом помедлил, осознав, что это не будет тот ответ, который хотел бы сейчас услышать Говард.
– Просто я удивился…
– Чему? – перебил его друг.
Браин кивнул в сторону заасфальтированной дорожки.
– Ах да, – промычал Говард, между делом припомнив и свою реакцию, когда в первый раз приходил сюда.
Стоя у окна, они вдруг расслышали голоса, донесшиеся из гостиной. Первый был грубый и хриплый, явно его обладатель нехилый мужчина, а второй – нежный и мягкий. Этот голос Говард сразу же узнал, так как он принадлежал Катрине. Бас и сопрано раздавались по очереди и чем выше звучал первый, тем неистовее вопил второй.
Говарду и Браину стал весьма интересен смысл горячего диалога оттого, что люди явно спорили, крича и угрожая друг другу.
Браин едва сдерживал друга, чтобы тот сию же минуту не ворвался внутрь и не наделал бед. Помня изречение жены, он решил сперва выяснить соль полыхающего спора, а уже потом действовать, даже самым дерзким образом, если потребуется.
– Лучше тебе не сопротивляться! – прогрохотал басистый голос.
– Я скорее умру, чем дамся тебе, негодяй! – отбивалось певучее сопрано.
– Тогда я могу тебе это устроить, раз по-другому ты не желаешь…
Потом послышался хлесткий, звучный удар жесткой пощечины, и кто-то с грохотом упал на пол.
Послышался женский плач.
После того, как все это произошло, друзья единовременно поняли, что подозрения их полностью себя оправдали. Но как быть дальше? Грубый незнакомец, который взял в плен Катрину, как минимум в два раза сильнее их обоих. Следует ли им вышибить дверь и ворваться без предупреждения: таким образом можно будет застать безумца врасплох. Или же сподручнее будет действовать тихо и осторожно: постучаться, вежливо представиться, а когда в зоне поражения рукой окажется физиономия здоровяка, вдарить по ней хорошенечко, в надежде на благополучный исход.
Сложно было выбрать наиболее подходящий вариант и принять верное решение. Однако в чем соратники были уверены на все сто процентов, так это в том, что медлить им ни в коем случае нельзя. Лучше бы им поторопиться, если они хотят еще когда-нибудь увидеть Катрину живой и невредимой.
Они и не знали сейчас, что крупный чудак схватил со стола разделочный нож и, направляясь к Катрине, желает причинить ей большое зло.
Почувствовав, как сильно сжалось сердце от волнения, Говард не выдержал и заглянул в окно, холодно вонзившись взглядом внутрь гостиной комнаты. Прямо возле обеденного стола, который находился в центре комнаты, он через замерзшее стекло разглядел силуэт женщины, лежавшей на полу. Она медленно отползала к дивану, стремясь ускользнуть от надвигающейся на нее мышечной скалы.
Говард вытаращил глаза, увидев в руке громилы некий предмет. Ему только следовало догадываться, что на самом деле это было.
Крупная размытая тень склонилась над Катриной и замахнулась, собираясь обрушить на бедную женщину смертельный удар невероятной силы. От такого удара в грудь подруга Говарда погибла бы, скорее всего, от перелома ребер и повреждения внутренних органов, а не от потери крови.
«Не-е-ет!» – услышал Говард последний возглас Катрины.
Это он так думал. На самом же деле это был крик его собственной души.
Сердце Браина забилось чаще, чем сердце в груди колибри, когда он увидел жуткую маску на лице Говарда.
– Что там? – спросил он внятно.
Но не услышал ответа потому, что друг его уже с головой погрузился в ужас переживания и не замечал ничего, что происходило вокруг или же звучало прямо под ухом. Все внимание Говарда было в данный момент целиком и полностью сосредоточено на размытой руке доминирующего самца и на том, что было у него зажато в ладони, так как этот рычаг и оружие угрожающе возвышались над хрупким телом небезразличной ему женщины.
Прекрасно понимая, что отвлечь преступника стуком в дверь уже не удастся: еще пару секунд и все будет кончено. Говард решил действовать более радикально. Отступив на несколько шагов назад и оказавшись почти возле кирпичной стены ограды, что прекрасно скрывала за собой весь двор, мужчина с серьезными намерениями встал в стойку. Затем он, резко сорвавшись с места, с огромной скоростью побежал по направлению к самому дому, а точнее – к его окну, возле которого остался стоять Браин.
«Да он же расшибется об него!» – подумал друг отчаянного Говарда, когда тот не остановился, как рассчитывал сам Браин, а на скорости прыгнул прямо в стекло, прикрыв голову согнутыми в локтях руками.
Невероятно, но беспокойство Браина оказалось напрасным: Говард великолепно проскользнул через оконную раму, даже не задев перегородки, проходящей в середине окна, и разбив в дребезги стекло, абсолютно не порезался.
Мышечный гигант, который сейчас возвышался над бедной Катриной, от неожиданности, резво вскочил на ноги, на время оставив свою несостоявшуюся жертву ожидать его возвращения, лежа на полу в одиночестве.
– Видно ты плохо понял меня, наглец! – резко рыкнул незнакомец, пожирая Говарда гневным взглядом. – Я же сказал тебе четко и ясно, чтобы ты сюда никогда больше не возвращался.
Говард промолчал.
Здоровяк сделал несколько шагов к пожаловавшему через окно оппоненту и, остановившись в трех метрах от Говарда, казалось, сделался еще шире и крупнее.
Говард же, глядя на это «чудовище», тяжело сглотнул. Он начал сильно тревожиться о том, почему Браин так долго заставляет себя ждать.
Оставшись за спиной своего мучителя, Катрина, понимая, что тот занят сейчас другими мыслями, начала потихоньку отползать к дивану. Нет! Она не собиралась ложиться спать или отдыхать, лежа на нем. Женщина всего лишь хотела спрятаться за его широкой спинкой. И глядеть на происходящее в гостиной из импровизированного укрытия.
– Видно, ты не из тех малых, которые понимают сказанное с первого раза, – продолжил угрожающе рычать тяжелоатлет. – Ну что ж, тогда мне придется проучить тебя и научить, так сказать, внимательно слушать. Хотя, если подумать, после того, как я преподам тебе свой урок, слушать и делать что-либо еще, ты уже не сможешь.
– Сдается мне, ты всего лишь мастер красноречия, а все твое мужество и сила лишь способны на то, чтобы нападать на беззащитных женщин.
Здоровяк смежил брови от недовольства. Нож, который он все это время крепко сжимал в правой ладони, блеснул остро заточенным лезвием от пламени костра, горевшего в камине.
«Хотя бы я погибну, как бесстрашный воин на рыцарском поединке», – улыбаясь сам себе, подумал Говард, находясь на волосок от смерти.
Пусть он так подумал сейчас, однако у него еще была припрятана пара козырей в рукаве. Точно интерпретировать ситуацию, происходящую в данный момент, может оказаться сложным. Далеко не ясно, то ли Говард прочитал мысли Браина, то ли наоборот, но нельзя исключать и возможность, что они просто думали одинаково (не зря же поговаривают в народе, якобы у хороших друзей мысли всегда совпадают). Как бы там ни было, Говард решил постараться развернуть силача спиной в сторону окна.
Чтобы осуществить задумку, он принялся боковыми движениями постепенно отходить по направлению к Катрине. Говард и накаченный незнакомец закружили по гостиной, словно бойцы на ринге, пытающиеся инстинктивно нащупать слабые места друг друга.
Браин прятался за стеной по другую сторону разбитого окна и усиленно соображал, пытаясь придумать, что делать дальше. Он долгое время не решался заглянуть в комнату, остерегаясь того, что бандит его заметит, а это, в свою очередь, может помешать дальнейшему течению событий.
